Дело было в первой половине шестидесятых годов. Во всех институтах приемные экзамены проводились в августе. Однако Ленинградскому Университету и еще нескольким ВУЗам в стране разрешили – в июле, чтобы несколько увеличить конкурс: неуверенные в себе не боялись потерять год и непрошедшие могли поступать в другие ВУЗы. (Я по своей лени узнал об этом сроке буквально накануне предельного дня подачи документов). Все или почти все они признавали результаты университетских экзаменов, т.е. повторять сданные не требовалось. Исключением были, я думаю, МГУ, Московский физтех и, возможно, Новосибирский Университет.
Всего было пять экзаменов; сочинение, иностранный язык устно, математика письменно и устно, физика устно. На сочинении, думаю, особо не придирались. Среди тем была свободная: почему я хочу стать физиком. Мой сосед спрашивал, сколько Н надо писать в слове ученый итп, но благополучно поступил.
Каждый устный экзамен принимало двое преподавателей. Правда, если все шло гладко, они могли разделиться и только ставили вторую подпись (не вполне законно, но при конфликте они объединялись, вероятно). Экзамен по физике я, как ни странно, совершенно не помню. Скорее вспоминается олимпиада в восьмом классе, проходившая там же. Видимо, все завершилось быстро и гладко. Аналогично и по немецкому.
На устной математике мне предложили дополнительную задачу, довольно нестандартную и гнусную, по алгебре - теорема Безу итд.
Стоит упомянуть, что в то время разразилась очередная новация (по Успенскому – не успеет мужик от одного улучшения оправиться, глянь – уже другое катит) – школы переходили с 10 на 11 лет обучения «с приобретением специальности». Но вечерние, для работающих, оставались прежними. Кто чувствовал себя самостоятельным имог поступить на работу после восьмого класса, старался сэкономить год. Формально прием с 14 до 16 лет был возможен, но требовал множества разрешений и согласований. Кому хотелось такую лишнюю ответственность? Только при добрых отношениях к родителям, на месте их же работы.
Так вот, имеющие два года стажа к сентябрю принимались с меньшим числом баллов. Мне было заведомо достаточно получить все четверки. Правда, эти четверки – а может, и тройки – были серьезнее пятерок в большинстве ВУЗов. Поэтому я чувствовал себя свободнее школьников. Подискутировали мы с преподавателем, он наполовину сам решил и был очень рад. Как я понимаю, его уже упрекали в том, что слишком сложные задачи дает. И, конечно, тоже пятерка.
Больше всего запомнилась письменная математика. При входе в большую аудиторию амфитеатром тянули жребий на место и ряд. Всего предлагалось пять задач. Сколько решишь, такая и оценка. Думаю, сейчас мало кто, кроме разве учащихся лучших специализированных школ, справился бы хотя бы с тремя. Я решил четыре. Пятая была по геометрии. Я видел ее решение с помощью тригонометрии, но мне казалось это нарушением стиля: циркуль и линейка, хотя не возбранялось.
Требовалось сдавать и черновики: при сомнениях и ошибках в ответе экзаменаторы пытались выявить способность размышлять. (Здесь невозможно не отметить, что если ты нашел несколько возможных вариантов решений – значит, главную творческую часть работы ты уже выполнил. Так что угадайка ЕГЭ благополучно игнорирует саму суть математики.)
Как помнится, позже количество приемных экзаменов уменьшалось за счет непрофильных. Но испытание по главным предметам, причем при необходимости ориентированное на специфику данного ВУЗа, оставалось всегда.
________________
В минувшее воскресенье на НТВ была передача про ЕГЭ. Там ректор МГУ академик Садовничий совершенно бесстрастно привел такие данные. Прием по результатам ЕГЭ – причем, надо думать, в престижный МГУ поступали не худшие – имел следствием то, что 60% студентов оказались неспособны сдать первую же сессию. (Вероятно, это усредненный показатель по факультетам).
После того, как Московскому Университету удалось добиться права ввести свой дополнительный приемный экзамен и, кроме того, принять 22 тысячи победителей им же устроенных олимпиад, процент несдавших сессию с первого раза снизился до 10-15. Причем, надо думать, около половины сдало со следующей попытки.
Зная эти цифры, не требуется разделять проблемы ЕГЭ на разные части: объективные, субъективные, криминальные… Это – интегральная оценка, абсолютно объективная и абсолютно убийственная.
И правильно сказал академик – от этого зависит будущее страны. Ведь не только экономисты, политологи и прочие квазигуманитарии будут расти в ВУЗах. Но и инженеры, – страшно подумать – рассчитывающие и строящие мосты и самолеты, врачи…
В заключение не могу не порадоваться, что в МГУ еще держится старая добрая традиция – выбирать ректором математика. Во-первых, по самой сути своего предмета он равно удален от вещественно-естественных и гуманитарных дисциплин (или, что то же, равно близок к ним). Во-вторых, научные достижения математика нефальсифицируемы (вспомним теперешние скандалы с диссертациями – о математиках-физиках речи не было). Наконец, он неизбежно обладает культурой и содержательного, и логического мышления.
В мое время ректором нашего Университета был Александр Данилович Александров, член-корр, позднее академик, замечательный геометр, альпинист и вообще очень интересный человек (немного о нем и Университете в http://proza.ru/2010/12/22/745).
Фото: А.Д.Александров в горах.
subscribe.ru