Привет, Папуль.
Я хочу с Тобой поговорить про Виталия. Ты знаешь всё, - как и что, и как мы познакомились, и через какие события и обстоятельства он стал мне дорог, и я полюбил его как брата, потому что вижу, что Ты этого хочешь, чтобы я его любил так.
Хочу сказать, что только обстоятельства последних дней, которые Ты допустил по великой Своей любви к нему и ко мне, и натолкнули меня на мысль написать Тебе это письмо. Потому что, чем теснее Ты связываешь нас, тем глубже мне приходится вникать в суть его проблем, с которыми сам он не может справиться, и помочь, похоже, можешь только Ты.
Ты помнишь, как я говорил с Тобой о нём осенью ещё. О чём мы с Тобой договаривались. Я дал Тебе всего год срока на исполнение моей молитвы. И все эти месяцы я продолжаю повторять ту же просьбу к Тебе. И сейчас повторяю её, тем настойчивее, что за эти месяцы мне много было открыто Тобою, дополнительных деталей, которые открыли суть проблемы ещё полнее, чем только подтвердили мою правоту, хотя тогда, осенью, моё сердце было от Виталия гораздо дальше, и тогда мне ещё приходилось любить его усилием воли скорее, чем собственным желанием, потому что тогда я его ещё не понимал вполноте, и не очень и хотел понимать, потому что считал, что у меня своих проблем предостаточно, чтобы взваливать на себя ещё и его проблемы. Но время, прошедшее с тех пор, повернуло события таким образом, что его проблемы теперь уже стали и моими. И, чтобы решить свою часть проблем, связанных с ним, я теперь вынужден молиться о нём, чтобы решать проблему комплексно, - так, чтобы и его спасти. Осенью, как Ты помнишь, я Тебе сказал: или, или. Потому как тогда я ещё не знал, какое решение будет верным для меня: да или нет, - поэтому и выдвинул Тебе условия, говоря: "Вот Тебе срок год, решай Сам, а мне всё равно, потому что я не знаю, как будет лучше для меня, Тебе виднее. Признак же, по которому я узнаю Твоё согласие, я Тебе сказал, и даю всего год, чтобы узнать ответ".
Я говорил тогда так, потому что ещё не знал, что его проблемы станут моими, и что мне придётся их решать потому, что они стали моими. Тогда я думал, что у меня есть выбор, и я свободен его проблемами не заниматься, а заниматься только своими.
А теперь всё повернулось иначе, и, хотя у меня по-прежнему есть выбор отвернуться от него, бросить жестокосердно на произвол, и позволить ему погибнуть - но я понимаю, что не хочу, чтобы он погиб. У меня есть выбор оградиться от его проблемы в целом, решив только ту часть, что задевает конкретно меня, - но я понимаю, что если не спасу его, то он попросту погибнет, и его гибель будет на моей совести висеть грузом, и отравлять мне всю радость от жизни.
Поэтому, Пап. Я вот что хочу Тебе сказать. Если осенью я говорил Тебе: "Или, или", - то сейчас хочу внести правку в свою просьбу и сказать Тебе: спаси его. В остальном же условия остаются теми же, что и тогда. Но уже не "или, или", а точно "да", хотя я Тебе, как Ты помнишь, говорил, что, по истечении года, когда Ты ответишь, мне нужен будет ещё почти год, чтобы подумать над окончательным ответом, и тогда я отпущу его, когда приму окончательное решение, - и Ты мне в этом поможешь. Все эти остальные условия с моей стороны к Тебе остаются теми же, с одной только поправкой: я хочу, чтобы Ты его спас, и решил его проблему.
Поэтому сегодня я пишу Тебе это письмо, чтобы просить Тебя о двух вещах. Первая - оградить меня и тех, кто близок мне, от вторжения врагов, которых Ты знаешь. Второе, о чём прошу - освободи и его тоже, коль это приносит ему страдания. Потому что я хочу, чтобы он был счастлив и не страдал больше. Уже не "или, или", словно мне всё равно, страдает он или нет, а точно: спаси его, потому что я хочу, чтобы он жил, и был в здравии духовном и телесном.
Вот, собственно, и всё, что я хотел Тебе сказать, и знаю, что Ты меня понял. На сём говорю Аминь, чтобы всё так и было, как в настоящем договоре, касающемся Виталия: в моей жизни или вне её, это пока неважно для меня. Далее правки будут, жди. Аминь.
Твой любимый сын.
03.06.2013