Сын - мамин. Дочь - папина. Так просто объяснялись скрытые привязанности, существовавшие в любой семье между родителями и детьми. Я был единственным ребенком. Отец мой, веселый и ласковый, месяцами не вылезавший из постоянных командировок, спокойно воспринимал тесный союз своей супруги с малолетним отпрыском, видя в этом только положительные моменты. Зато мама, прижав однажды меня к себе, уже никогда не отпускала дальше вытянутой руки. И в свои восемьдесят восемь лет, при слабом здоровье, но абсолютно ясной голове, продолжает переживать даже по мелочам и пустякам. Несмотря на то, что я и сам давно дедушка, стараюсь на улице не пялить глаза, куда не следует, не болтать чушь при посторонних, не выпивать без причин и не оставлять носки под кроватью.
Выросшая круглой сиротой, она накопила такой мощный родительский потенциал, что от ее прессинга не хватало воздуха, распиравшего многих моих друзей-сверстников. Но, с другой стороны, в нашем перенаселенном дворе нельзя было расслабиться. Так как из года в год все новые и новые "Ильи Муромцы", постояв в раздумье перед камнем на распутье, топали по всем трем дорогам навстречу разным судьбам. Одни - через школу в институты, другие - через армию на заводы, третьи - через улицу в исправительно-трудовые лагеря. И выбор зависел не только от твоего желания, а обстановки и обстоятельств, подчас бывших решающими.
Я считал себя счастливым и несчастным одновременно. Сидеть под крылышком и клевать зерна с ладони - тяжелая обязанность. Но видеть, как она коршуном налетает на твоих сильных обидчиков - прекрасная демонстрация незыблемых законов природы, от которых мы, по глупости, зачастую отстраняемся.
В тысячной толпе я узнаю ее голос, почувствую прикосновение, выищу стряпню на необъятном столе, найду в темноте, заслоню от ветра, укрою от дождя. Потому что если есть во мне настоящее, доброе, человеческое, чем готов поделиться с другими, я получил от нее - простой женщины, всегда готовой за сына, внучку, правнуков снова совершить подвиг во имя нашего благополучия.
Она никогда не демонстрировала свою религиозность, не носила крестов, не забивала углы иконами. Но постоянно обращалась к Богу с единственной просьбой - хранить ее ближайшее потомство, без которого не представляет своей жизни. Поэтому главными праздниками в доме считали Рождество и Пасху, которые мы отмечали красиво и торжественно.
Самостоятельно выучившись грамоте, мама придумывала такие оригинальные методы внешкольного воспитания, словно не только с отличием окончила педагогический вуз, а и принимала активное участие в разработке самых передовых и современных программ формирования молодого поколения. На последние деньги покупала книжные новинки, развивая мою память, заставляла учить наизусть стихи, мы с ней рисовали, выпиливали, собирали конструктор.
Правда, с приобщением к музыке она потерпела полное фиаско, не простив мне и сегодня холодной брезгливости к купленному в рассрочку пианино. Но два года все же пришлось насиловать клавиши, хотя в партизанской войне между ее возвышенными стремлениями и моим патологическим упрямством я постоянно применял приемы, не зафиксированные с бесконечных параграфах Женевской конвенции. Например, зная, с какими хлопотами она через знакомых доставала в Москве ноты, я, тем не менее, специально оставлял их между сидениями в городском транспорте. И маму знали не только все водители подвижного состава, а и диспетчеры центрального трамвайно-троллейбусного парка, которые, впрочем, никогда ничего не находили, позволяя мне наслаждаться вынужденными каникулами до прибытия очередной оказии из столицы.
Мама всегда была моей раскрытой книгой, где я находил ответы на тысячи вопросов, привычки, вкусы, настроения.
Когда наша прежняя жизнь рухнула, она, ни минуты не раздумывая, последовала за мной в далекую эмиграцию, до этого ни разу за семьдесят семь лет не покидая свой родины. И уже в США вырастила правнуков Тину и Луку, без подсказок со стороны чувствующих, каких трудов стоило ей сутками держать их на руках, и обожающих свою "бабу" больше, чем всех остальных членов семьи, вместе взятых.
Нет ничего вечного на этой земле. Рано или поздно всему приходит свой черед. Видя, с каким бесстрашием она противостоит тяжелой болезни, с какой надеждой встречает каждое новое утро, с каким энтузиазмом принимается за любое, даже маленькое дело, готов преклонить перед ней колени и не открываясь смотреть в ее умные печальные глаза, так много повидавшие на своем долгом веку.
Продолжение:
http://proza.ru/2013/06/05/1049
________
* Фото: С мамой я всегда чувствовал себя счастливым.