Шарлотта извелась, пытаясь выбрать платье для завтрашнего свидания – ничего не подходило. Самое красивое – бальное – было слишком открытым и блестящим для посещения церкви, а простое платье из серой шерсти, в котором она обыкновенно ходила на воскресную службу, не произведет никакого впечатления на мсье де Руана. Остальные же наряды Шарлотта сочла либо не к лицу себе, либо безнадежно вышедшими из моды.
— Мне совершенно нечего надеть… — простонала Шарлотта, в то время как птичница Люсиль, срочно вызванная на помощь барышне, с трудом прижимала крышку сундука, не сходящуюся на ворохе неподошедшей одежды.
— Вот! Вы только поглядите, какое чудо, — в комнату ворвалась Брижит, бережно неся в руках нежный шелк глубокого синего цвета, сходу прикладывая его к домашнему платью госпожи. – Очень вам идет!
Шарлотта рассматривала свое отражение в потемневшем от времени зеркале и не могла не согласиться – ее и без того нежная кожа стала как будто еще белее и прозрачней, оттеняемая платьем.
— Где ты взяла его? – заворожено глядя в зеркало, поинтересовалась она.
— В сундуках вашей маменьки – вот уж модница была.
Наваждение схлынуло, едва Шарлотта поняла, что платью столько же лет, сколько и ей самой, а то и больше. Сразу стало видно, что фасон безнадежно устарел, рукава протерлись в районе локтей, а подол изъеден молью.
— Как же обидно, Брижит: такая красота, и невозможно носить…
Она опустила руки, и платье скользнуло на пол. Но горничная моментально его подхватила и принялась убеждать:
— Это поправимо, барышня, я уже все придумала! Рукава ведь можно и отпороть, и пришить, скажем… — она выдернула из сундука снежно—белое платье, давно ставшее Шарлотте малым, — вот эти! Синее с белым будет смотреться великолепно! А юбку украсим кружевами – тоже белыми!
Горничная чуть ли не прыгала вокруг Шарлотты, то тут, то там прикладывая ленты и уже начав отпарывать рукава. И, в конце концов, глаза Шарлотты снова вспыхнули зелеными искрами:
— А вышедший из моды вырез я прикрою кружевной пелериной!
Работа закипела. Всех дворовых девушек, оказавшихся в поле зрения, Шарлотта, к превеликому их возмущению, пристроила перешивать платье. Конюшему Жану срочно было велено чистить и приводить в порядок лошадей и коляску, и только Сильва, уперев руки в бока, наотрез отказалась участвовать в приготовлениях:
— Стыд совсем потеряли, барышня! Где это видано – в церковь, и так наряжаться!
Видя, что криворукие крестьянки все делают не так – пачкают кружева и пришивают их не по моде, Шарлотта не утерпела и сама принялась помогать и показывать, как надо.
Засиделись до поздней ночи. Уже и папенька начал ворчать, что опять без толку свечи жгут, и Брижит намекнула:
— Коли не выспитесь, будете завтра бледны – никакое платье не поможет.
Шарлотта не могла не согласиться и, оставив Брижит за старшую, удалилась в опочивальню. В третьем часу ночи горничная, держа в одной руке едва тлеющую свечу, на цыпочках пробралась в спальню барышни и, тщательно расправив складки, разложила бело-синее шелковое чудо поверх сундуков. Залюбовавшись, снова поправила что-то и потом только отошла. Правда, не удержалась, и на обратном пути хорошенько опрыскала себя парижскими духами из красивого, украшенного каменьями, флакончика. Духи были ужасно дорогущими, подаренными барышне кем-то из ее поклонников, и та сама ими пользовалась только по особенным случаям. Но не одной же мадемуазель Шарлотте блистать! Брижит тоже нужно выглядеть великолепно – ее уже полтора часа, как дожидался Жан…
Шарлотта никогда не была ревностной католичкой – ее этому просто не учили. Если бы не влияние кормилицы-итальянки, верно барышня и вовсе выросла бы безбожницей, как папенька, и не знала даже «Отче наш».
То и дело поправляя пелеринку, чтобы никто не увидел ужасно немодный вырез, Шарлота наскоро перекрестилась и вошла под своды величественной и мрачной церкви Святой Елены. Она немного припозднилась: отец Иоанн уже начал службу, и даже в полутьме и издалека Шарлотта увидела его укоряющий взгляд, брошенный ей. Барышня тихонько села на краешек скамьи у самых дверей, достала Библию, и лицо ее приняло покорное выражение. Живые и любопытные глаза тем временем скользили по залу, надеясь отыскать… нет, его здесь не было.
Прихожан в этот день было немного – все-таки не воскресенье. Голос проповедника звучал монотонно и несколько усыпляющее. Все-таки аукнулось вчерашнее бодрствование до полуночи… Вдруг у противоположной стены мелькнула тень в знакомом сером бархате – Шарлотта затрепетала и с непонятным для себя испугом, уткнулась взглядом в строчки. Неужели он! Но когда собралась с силами и снова подняла глаза – никого уже не было. Ах, показалось…
Тем временем проповедь закончилась, и наступило время песнопений: прихожане начали подниматься, затягивая «Спаситель наш, приди», встала и Шарлотта… Как вдруг, через три ряда впереди увидела тонкий женский стан, затянутый в зеленый атлас, лицо и волосы закрывал капюшон, но дама была очень похожа на Жоржетту де Мирабо.
Шарлотту даже в жар бросило от этой мысли – хороша же она будет, если выяснится, что Жоржетта всего лишь пригласила ее разделить проповедь, а она вырядилась как на прием у королевы и мечтает непонятно о чем…
Впрочем, не успела Шарлотта и закончить свою мысль, как совсем рядом сквозь нестройный хор прихожан услышала голос, который узнала бы и из тысячи:
— Сударыня…
Шарлотта сбилась на строчке «…под скорбным бременем вины» и резко обернулась на голос. Это все-таки был он, она не ошиблась. В том же потертом сером камзоле, что и на балу – но мсье де Руан казался красивейшим из мужчин.
— Вы меня напугали, мсье… — неожиданно для себя ответила Шарлотта и, отводя глаза к сводчатому потолку, продолжила петь.
— Простите, сударыня, — ответил де Руан, вставая рядом с ней, чтобы не привлекать внимание, — я был уверен, что вы догадаетесь, кто просил вашу подругу Жоржетту написать то письмо.
— Я догадалась. «…От пут греховных огради». Но мне пришлось лгать папеньке, и теперь мне хотелось бы знать, ради чего вы устроили это? Право, ваше послание сбило меня с толку. «…Дитя небес, мольбе внемли».
Внутренним чутьем Шарлотта догадывалась, что не надобно кокетничать с мсье де Руаном, но другого способа общения с мужчинами она просто не знала.
— В таком случае вы должны были догадаться и о том, какое впечатление произвели на меня на том памятном балу.
— Осмелюсь предположить, что впечатление я произвела не только на вас, сударь, однако писать осмелились мне лишь вы.
Сказав очередную обидную для мсье глупость, Шарлотта хотела прикусить собственный язык, но вместо этого стояла с невинным выражением лица и дрожащим голосом вытягивала новую строчку.
— Должно быть, я просто самый смелый из ваших поклонников. Или, скорее, самый наивный. – Шарлотта своим тоном наконец-то добилась желаемого: мсье де Руан помрачнел, голос его сделался холодным и, кажется, он даже чуть отступил: — Словом, простите мне мой порыв, сударыня. Желание увидеть вас снова было так велико, что, верно, разум мой помутился.
Шарлотта все еще смотрела на ангелов, изображенных на потолке, и выводила «…к моленьям верных снизойди», потому не заметила, что де Руан отвесил ей короткий поклон и тут же поспешил к дверям. Запоздало обернувшись, она увидела только его спину и осознала, что это не тот мужчина, с которым можно безнаказанно кокетничать, и что второй раз он ни за что ей не напишет.
«Господи, что же я делаю!..» — хотелось закричать Шарлотте.
Путаясь в собственных юбках, она, не обращая внимания на прихожан, почти бежала следом и нагнала мсье де Руана только во дворе церкви, пустынном во время службы.
— Шарль! – крикнула Шарлотта, и он тотчас обернулся.
Она благодарила Господа, что успела вовремя: де Руан не злился – он, мгновенно просветлев лицом, бросился ей навстречу. Шарлотта сама взяла его за руки и, с мольбою глядя в ласковые, стального цвета глаза, говорила:
— Простите меня, мсье де Руан, это мой разум помутился, а не ваш. Я так рада, что вы мне написали!.. Я места себе не находила, пока не получила вашего письма.
Она говорила слишком громко и эмоционально – быть может, даже кучера, дожидавшиеся своих господ, слышали ее слова, но она видела только глаза Шарля, полные любви, и ей не было ни до кого больше дела. Более того, Шарлотта мечтала сейчас, чтобы мсье де Руан заключил ее в объятья и поцеловал. Она даже подалась губами ему навстречу, и Шарль, казалось, подался вперед, но, опомнившись, припал к ее рукам и принялся осыпать поцелуями их.