Шла вторая половина ночи. Стылый ветер гнал по земле смесь дождя и мокрого снега, начисто убрав с улиц всё живое. И совсем некстати в патрульной машине забарахлила система отопления салона. Сержант полиции Мак–Кен зябко поёжился, и, тронув за плечо молодого напарника, проговорил:
- Давай до конца квартала и сворачивай к аэропорту.
Провинциальный городок по своему статусу имел и такого же ранга аэропорт местных авиалиний. Летом здесь было более или менее оживлённо, сейчас же на площади стояло всего пара такси, водители которых, явно утеряли всякую надежду что-либо заработать в такую промозглую ночь. Полицейская машина, проехав мимо них, остановилась у главного входа.
- Пошли – сказал Кен напарнику – отогреемся малость.
Прошли в пустующий зал, Кен постучав по стойке, разбудил дремлющего пожилого бармена.
- Привет Стив. Налей-ка пару кофе, замёрзли начисто. Как тут у тебя, тихо?
- Да как сказать, сейчас тихо, а через час будет шумно – сказал бармен, ставя на стойку дымящиеся чашки.
- Ну-ка, давай выкладывай старина, в чём дело? – посуровел Кен.
- Да что выкладывать – неохотно ответил тот. Наезжают тут три латиноса, за глотку берут, отдай им треть выручки. А где она?- развёл он руками. Наширяются дурью всякой и всё им по барабану.
- Сегодня были?
- Вчера были ближе к утру. Может и сегодня подкатят - безнадёжно махнув рукой, сказал бармен.
- Ладно, подежурим. Возьми за кофе – заметив нерешительный взгляд бармена буркнул, – бери и никаких «за счёт заведения».
Кен и напарник стояли у сплошного, во всю стену окна и смотрели на площадь. Порывистый ветер всё также гнал в лучах фонарей смесь редкого дождя и мокрого снега. Здесь же было тепло и тихо. Кен перевёл взгляд с площади себе под ноги, вдоль всего окна на ширину одного шага был устроен цветник с размеренным чередованием: цветы–кактусы. Невысокий бетонный бордюрчик отгораживал их от общего зала. Напарник тронул Кена за руку и показал вправо. Со стороны городка показались огни автомобиля, мчавшегося с непозволительной для такой погоды скоростью.
- Они, пожалуй – проговорил Кен.
Машина влетела на площадь, круто развернулась, подняв веер брызг, и остановилась. Из неё вышли трое с непокрытыми головами, в куртках нараспашку и прямо по лужам направились к центральному входу.
- Да они же обкуренные – выдохнул напарник.
- Стой, как стоишь! Не оборачивайся, смотрим на площадь – и отодвинулся от него на пару шагов в сторону.
Троица прямиком направилась к стойке бара и размашисто жестикулируя надвинулась на хозяина. Кен, как в зеркале, в стекле окна видел и их, и пустынный зал, и мелькнувшее в окошке кассы испуганное лицо, одетой в голубую униформу девушки-кассира. Один из налётчиков, потянув за рукав своего соседа, указал на стоящих к ним спиной полицейских. Вся троица развернулась в их сторону. Один, видимо старший, что-то резко сказал и они шеренгой, двинулись крадущейся - (индейцы на охоте) - походкой по направлению к ним.
- К нам идут – прошептал напарник.
- Вижу – также шёпотом ответил Кен - не оборачивайся. Спокойно. Если дёрнутся, твой крайний слева, а эти двое мои.
Когда расстояние между ними сократилось метров до пяти, троица как-то незаметно по ходу движения разгруппировалась, образовав более широкий фронт.
- «Ну, точно хищники обкладывают» - мелькнуло в голове Кена. «Внимание» - подал он условный знак напарнику.
Шедший впереди начал медленно наклоняться корпусом вперёд и вдруг резко бросился, вытянув руки, в попытке схватить Кена за горло. Левая рука того всё ещё была поднята в условном знаке к затылку. И когда громила уже был готов схватить его за шею, он не отрывая левой ноги от пола и делая шаг в сторону, в полу-присяде на правую, резко рубанул сверху левой рукой по вытянутым вперёд рукам летевшего на него налётчика. Тот на скорости налетает на вытянутую левую ногу Кена и уже в почти горизонтальном полёте с треском врезается головой в металлический переплёт окна, да так, что у Кена даже засосало под ложечкой. Времени на переживания не было, так как второй в прыжке уже налетал на него. Резко оттолкнувшись от пола правой ногой и крутнувшись вертушкой, он срубил его в воздухе, ударив по голеням ног. Тот с деревянным стуком хряснулся о плитки пола, по инерции врезался в бетонный бордюрчик, дернулся ногами и затих лёжа на спине. В груди Кена бухало молотком, он повернулся к напарнику – несколько суетливо, но вполне грамотно, тот, оседлав мычащего от боли в завёрнутых руках парня, надевал на него наручники. Несколько раз, глубоко вдохнув и выдохнув, Кен обернулся к своим подопечным. Второй тихо отдыхал у бетонного ограждения цветника, первый тоже не двигался, лёжа грудью на бордюре. Когда Кен, нагнувшись, заглянул тому в лицо, то его против воли передёрнуло. «Надо же, мордой в кактус». Ещё раз, сделав глубокий вдох, полез в карман за сигаретами. Прикурив, отрешённо посмотрел на горевшую зажигалку – та мелко дрожала в его руке. Поднял левую – пальцы вздрагивали той же мелкой дрожью.«Ничего себе! Нервишки-то сдают! Не пора ли тебе дорогой на пенсию – годы есть годы. Это только кажется, что время тянется медленно – быстро оно проходит. Уже и пятый десяток израсходовал наполовину. М-да!». Подошедшему напарнику, нервно выдохнув сигаретный дым, сказал:
- Обыщи их.
Документы оказались лишь у любителя кактусов, у него же из кармана куртки был изъят кастет. От остальных двоих добавилось по одному выкидному ножу. Бросив выкуренную до фильтра сигарету, Кен проговорил:
- Вызови дежурный экипаж и скорую, пусть забирают этих красавцев.
Когда прибыли машины и загрузили двух недвижных и одного ходячего, Кен обратился к напарнику ещё раз:
- Отвези меня домой, всё равно смене конец. Устал я что-то.
Ещё раз закурил, посмотрел на подрагивающие пальцы и снова повторил:
- Да. Устал я. И заверни, наверное, к Марии в аптеку – надо взять чего – нибуть.
- : -
Росла Мария девочкой застенчивой, училась и жила в пансионате для детей – сирот. Родители погибли в автокатастрофе, когда ей исполнилось одиннадцать лет, попечительский совет и определил её в пансионат. Престарелая тётка, одиноко жившая на маленьком ранчо, не смогла бы дать ей полноценного образования и обеспечить достаточно комфортных условий жизни. Учась в колледже, была уже довольно самостоятельной натурой, знала, чтобы чего-то в жизни добиться надо упорно и терпеливо идти к поставленной перед собой цели. На каникулы уезжала к тётке, помогала ей по хозяйству и в домашних делах. Там-то впервые и обнаружила в себе некие способности, нехарактерные для большинства её знакомых и сверстников. А, уже, наполовину отучившись на факультете фармакологии, тётку поразила тем, что на чистой интуиции, безо всяких проб-анализов, посоветовала ей сменить приём лекарства, прописанного молодым доктором-практикантом. И той помогло. Как это у неё получилось, Мария не могла объяснить даже себе самой. А может всё дело в том, как ей однажды на сдаче зачётов сказал пожилой профессор:
- А у вас деточка очень чувствительная натура, идёт от вас очень тонкое биополе, я это чувствую. Да. Есть у вас способность чувствовать на расстоянии то, что не всякому дано.
Шло время. Тётку тихо похоронили, Мария закончила учёбу, получила диплом фармацевта и с подачи медицинского департамента, заняла должность заведующей единственной в их городке муниципальной аптеки. Хотя и сама частенько становилась за стойку и отпускала лекарства – ей это нравилось. А пожилые женщины, те вообще заворачивали к ней просто пообщаться, некоторые из них уверяли, что, поговорив с Марией, у них и давление повышенное снижалось, да и настроение с самочувствием становилось лучше. Может, это так и было, но она не придавала этим разговорам никакого значения, просто каждому как могла, сопереживала в неспешных доверительных беседах. И людей тянуло ней, как жаждущего тянет к роднику в жаркий день сделать пару глотков, свежей прохладной воды. Вот так и шла размеренная жизнь Марии до тех пор, пока в дверях её аптеки не появился в модном, слегка примятом костюме молчаливый, с отрешённым и словно ищущим кого-то взглядом, лет тридцати мужчина. Ни от одежды его, ни от внешности - дрогнуло и защемило сердце Марии – такая шла от него мощная волна тоски и безысходности.
- : -
По улице я шёл, как говорят у русских, на полном автомате. Несколько раз сворачивал на перекрёстках – ослабевало поле ауры, возвращался и, наконец, выбрав направление, пошёл как по лучу радиомаяка. Вокруг стояли рядами ухоженные коттеджи, полускрытые зеленью кустарника и деревьев, шли мимо люди, проезжали автомашины. Меня это никак не трогало, шёл к одной только цели – источнику той таинственной ауры, так похожей на мою. Угнетённую, безмерно усталую и на подсознании ищущую облегчения. Сигнал по мере приближения, становился более ощутимым, наконец, я упёрся в ступени коттеджа с вывеской «Аптека» над дверями. Источник явно находился внутри помещения, и мне ничего не оставалось, как войти внутрь. За стойкой, держа в руках рецепт, стояла лет 26-ти женщина, по другую сторону пожилой мужчина. Когда я остановился на пороге открытой двери, она слегка пошатнулась и, прикрыв глаза, поднесла к голове руку, как будто заслоняясь от чего-то. Слабым голосом подозвала помощницу:
- Анжела, обслужи джентльмена.
Широко открыв глаза, медленно вышла из-за стойки, подошла ко мне почти вплотную, и дотронулась до моей руки. От этого прикосновения по телу пошла тёплая волна, облегчения что-ли, я плохо соображал, а окружающая действительность сузилась до пределов источника ауры, держащего мою руку в своей тёплой ладони. Через минуту всё также, держа меня за руку, провела к себе в кабинет и усадила на стул.
- Тебе плохо? Как тебя звать? Кто ты? Откуда? Чувствую же я, не лекарства тебе нужны. Господи! Да что же это такое? Что случилось?
А я, молчал не в состоянии что-либо сказать, не было в голове никакой ясной мысли. Поставив рядом стул, она присела и опять взяла мою руку.
- Меня зовут Мария. Что с тобой случилось? Я помогу тебе.
- Майк я. – Не находя более слов, умолк. « Что могу я сказать тебе девочка? Как тебе объяснить происшедшее со мной? Какой камень давит на моё сердце? Нет сил у меня, рассказывать об этом». Словно поняв, Мария замолчала, но руки моей не отпускала. Так и сидели молча рядом, пока не начало смеркаться. Ледяная глыба тоски в моей душе начала немного оттаивать – я это чувствовал, хотя не мог, да и не было сил что-либо объяснить самому себе. Просто за последнее время я впервые почувствовал такую искреннюю душевную теплоту и участие от совершенно незнакомого мне – да ещё и за многие тысячи парсеков – человека. Чуть погодя я поднял глаза на Марию, всё также держала она мою руку, из прикрытых глаз, по щекам побледневшего лица, скатывались две слезинки. Испугавшись за неё, осторожно убрал свою руку.
- Тебе плохо?
- Да нет. – слабо улыбнулась она, открыв глаза - Просто слишком много боли у тебя на душе – немного помолчав добавила - Дай пожалуйста воды, вон там на столе.
Минут пять посидели молча. Мария встала, отошла к стойке, задумалась о чём-то, жестом подозвала к себе.
- Пора закрываться. Послушай Майк, ведь не здешний ты, не на машине приехал, разве что прилетел. Откуда? Где твой дом?
- Да, прилетел. А дом мой далеко. Очень далеко – устало ответил я.
Несколько минут Мария о чём-то размышляла.
- Ну, хорошо. Пойдём со мной, нельзя тебе сейчас оставаться одному. Просто пойдём, и ни о чём плохом не думай. Пошли и дай мне руку.
- : -
Что-либо рассказывать о себе дальше – не в том состоянии я находился. Если коротко, то так. Поселила меня Мария у себя в отдельной комнатке на полном, как говорят, пансионе. На все мои слабые попытки что-либо возразить отвечала коротким и решительным: «Нет и ничего мне от тебя не надо». А вчера, положив ладонь поверх моей руки, лежавшей на столе, безоговорочным тоном заявила:
- Вот что Майк, оставим эти разговоры. Если за эти полтора месяца тебе стало легче, то молчи и позволь мне поступать так, как я сочту нужным. Тебе есть кому передать, где ты находишься? Родные где?
- Не осталось у меня родных. А знакомые знают, где я. И Док знает, и Координатор – машинально ответил я и спохватился. Ну откуда ей знать кто они такие и Док, и Координатор? Однако Мария не удивилась сказанному, только спокойно-задумчиво погладила кисть моей руки.
- Ладно. Оставим это. Потом расскажешь, а пока закрой глаза и расслабься.
Не могу назвать всё это полной идиллией, но мне действительно становилось легче. Иногда Мария разрешала мне проводить её на работу или встретить после её окончания. Со мной уже здоровались и встречные, и соседи, но, странное дело, никто не задавал никаких вопросов: кто я, откуда, и меня это вполне устраивало. А вчера она вошла ко мне в комнату, держа в одной руке мой пиджак, а на ладони другой протянула командирский знак капитана звездолёта. Смущённо сказала:
- Извини Майк. Хотела почистить, а вот это выпало из нагрудного кармана. Что это? Ой! Прости ради бога. Всё, всё, всё! Не отвечай. А ведь очень красиво. Правда?
Она поворачивала ладонь, подносила к свету - окантовка шестиугольной звезды из миллиметровых рубинов на самом деле служила антенной дальней связи, сейчас она просто играла и переливалась в лучах света. В центре кнопка включения и она же мини – экран видео. Я совершенно забыл о нём, и положил-то в карман скорее по привычке, Да и полёт мой в качестве пассажира, непосредственной связи с Центром не предполагал. А Мария всё любовалась игрой света в гранях камней. Встал и подошёл к ней.
- Нравится?
- Очень. Красивая. А что это? Очень похожа на брошь, никогда таких не видела. Где ты только мог найти такую красоту?
«Не буду я тебе рассказывать девочка, что это за знак, кому его выдают и для чего он предназначен. Да и не знаю, понадобится ли он мне когда-нибудь вообще».
- Ну, если нравится, носи на здоровье – (брошь так брошь) – пусть будет тебе моим подарком – и, отметая наметившиеся возражения, закрепил знак у неё на груди.
- Нет, нет. Вещь, видно же, очень дорогая, не могу её принять – отрицательно замотала головой Мария.
- Дарю – утвердительно кивнул я – и не будем больше об этом.
Подойдя к зеркалу, она долго смотрела на своё отражение, обернулась и с очень серьёзным видом подошла ко мне. Положив на мои плечи ладони, слегка к себе притянула и поцеловала в губы.
- Спасибо Майк – провела по моей щеке ладонью и добавила – Носить буду только дома. И вот что, давай-ка, завтра съездим за город – устроим маленький пикничок, да воздухом подышим. Знаю я одно место – студентами ездили – озеро, лес на холмах. А какая там в родниках вода! Соглашайся Майк - просительно произнесла она.
Место действительно было красивым. Держа за руку, по траве, босиком водила меня по склону холма, по опушке леса. Принесла пригоршню каких-то ягод, протянула:
- Ешь.
- А что это?
- Да ешь, не бойся – рассмеялась она. Ежевики никогда не видел?
Метрах в пяти заметил россыпь каких-то цветов - (у нас такие не растут) – сорвал один и подал Марии. Она отчего-то смутилась.
- Спасибо. – Отошла чуть в сторону.- Повернулась ко мне лицом, засмеялась и, держа его за стебелёк, начала зачем-то отщипывать от цветка по одному лепестку. Оторвала последний, задумалась и чему-то улыбнулась. С лёгким удивлением наблюдал я за происходящим.
- Мария, а что это ты делала?
- Да ромашка это – взяла меня под руку и потёрлась щекой о моё плечо
Одинокое облако закрыло солнце, потянуло прохладой. Мария посмотрела на часы.
- Ого! Как время пролетело. – она зябко поёжилась - Пора возвращаться Майк, идём к машине. Там, кажется, и соседи появились.
Что появились соседи, я почувствовал гораздо раньше её, не придал особого значения, подумал - это в порядке вещей. Метрах в тридцати от машины Марии была припаркована другая, а под деревом расположилась компания из трёх человек – парни лет двадцати пяти-тридцати. Увидели нас, явно ждали, когда мы подойдём ближе. Один, явно лидер, с сигаретой в уголке рта и банкой пива в руке, лениво встал, подошёл к нашей машине, облокотился на неё и, похлопывая ладонью по крыше, нагло уставился на нас. Левую сторону шеи украшала татуировка в виде оскаленной пасти какого-то, из семейства кошачьих, зверя.
- Майк, я боюсь – сжала мою руку Мария. – Они же пьяные!
- Да не переживай ты по пустякам, всё уладится. Успокойся.
- Послушай дядя, не будет ли у тебя закурить? – развязно-вальяжно начал ломать комедию «лидер». Компания явно искала повода подразвлечься. - Да и парни мои хотят познакомиться с девушкой. Ну, так как? Приглашаем к сотрудничеству, а девушку просим к столу. Меня зовут Кот, Дикий Кот - прищурился он на Марию.
Парни откровенно-нагло пялились на нас, отпускали какие-то шуточки, Мария всё крепче сжимала мою руку. Просечь ситуацию мне хватило одного мгновения, компания откровенно шла на конфликт, и вступать с ними в дискуссию не имело никакого смысла. Придётся использовать кое-что из, имеющегося в личном арсенале. Мягко отодвинул Марию к себе за спину и шагнул к «лидеру».
- А послушай-ка, меня, татуированный Котик – ласково, вполголоса сказал я ему. Ну-ка, смотри мне в глаза и вспоминай.
Парень, дёрнулся, было ко мне, да остановился, словно наткнулся на невидимое препятствие. Неуверенно потер рукой лоб, переступил несколько раз с ноги на ногу, потом медленно развернулся к своим. Сделал пару шагов и повернулся в нашу сторону. На всей его фигуре явно отражались следы какой-то внутренней борьбы, через минуту он посветлел лицом и стал вдруг очень серьёзным.
- Спасибо сэр – произнёс он, глядя на меня.- Извините великодушно мэм – повернулся он к Марии. И опять пошёл к остальным, но через пару шагов остановился, с отвращением выплюнул потухшую сигарету, недоумённо повертел перед глазами банкой с пивом и отшвырнул её в кусты.
Вскочившие на ноги парни растерянно смотрели на, приближающегося к ним товарища, потом отчего-то вдруг засуетились, побросали в машину предметы застолья и быстро укатили. Мария, растерянно наблюдавшая за происходящим, развернула меня к себе лицом:
- Майк! Что происходит? Это твоя работа?
- Да успокойся. Ничего особенного. Просто парень вспомнил, чему его в детстве учила мама.
- Ох, поражаешь ты меня Майк! - вздохнула Мария.- Ладно, поехали домой. Ну и дела! – покачала она головой.
И пока шли к машине, искоса поглядывала на меня, словно открывала во мне что-то для себя новое. А я великодушно делал вид, что не чувствую её удивлённых взглядов.