Бумажный фонарик
За всю весну было полтора хороших дня. Один полностью теплый и солнечный в апреле и один в первой половине дня… в конце мая. Потом опять погода испортилась. Старожилы не помнили такой затяжной весны. Люди мерзли и почем зря ругали синоптиков. А вообще доставалась всем. Хмурые люди ходили в плохом настроении, срывали злость, а седьмого июня, наконец, как и говорили синоптики, стало теплей. Оказывается, они тоже иногда говорят правду. Тяжело жужжали запоздалые майские жуки и вылетали одновременно подросшие скворцы. Тут уж сроки не могла передвинуть погода. Кошки ходили, облизываясь, а пернатые мамаши и папаши были готовы продолбить им клювами дырки в голове бесстрашно пикируя с высоты.
Одни парящие орлы невозмутимо и спокойно парили над широкой Обью, распластав широкие крылья. Потоки воздуха поднимали их ввысь, и они лишь изредка делали пару, тройку взмахов не меняя движения.
— Как мне хочется быть похожими на них, — сказала девушка в светлом платье, прикрывая глаза ладошкой от низкого закатного солнца.
— Это хищники, — сказал ее спутник, несуразно длинный и тощий парень. Лицо его местами было испещрено угревой сыпью и на нем лежала тень тревоги и беспокойства.
— Как хочется парить беззаботно в звенящем воздухе.
— Беззаботно? Тоже скажешь! Они высматривают добычу, — хмуро поглядывая в небо сказал парень и лицо его исказила недобрая улыбка.
— Они получают наслаждение от полета. Воздушный океан покоряется им. Они повелители воздуха. Повелители жизни.
— Да повелители жизни… только чужой… высмотрят добычу и лишат ее этой жизни не задумываясь, — безапелляционно заключил он.
— Если я скажу белое, ты обязательно скажешь черное, — чуть недовольно сказала она, опустив глаза и теребя ремешок сумочки.
— Я говорю правду, — сказал он на полтона ниже и заискивающе взглянул на девушку, — и я не выдумываю. Разве я вру?
— Извини. Конечно ты прав!
Они, молча, шли вдоль набережной. Выложенная неровным темным базальтом каменная мостовая источала тепло накопленное за день. Пиленые из гранита быки были скованы толстыми черными цепями, а вдали белый теплоход «Москва 122» легко резал гладь реки. На верхней палубе зажгли нарядные огни, но на ней никого не было, а навстречу ему против течения толкал ржавую баржу с песком маленький толкач РТ. Баржа сидела в воде так низко, что казалось кучи песка, похожие на египетские пирамиды самопроизвольно медленно плыли над водой.
— Посмотри! Свадьба! — неожиданно с волнением в голосе сказала девушка, показывая рукой вниз на причаленное навечно судно, переделанное в ресторан.
— Свадьба, — равнодушно и безучастно согласился ее спутник, подходя ближе к самой цепи и смотря себе под ноги.
Ресторан «Золотой якорь» не соответствовал своему названию и выглядел потрепанным уставшим от времени. Иссеченные дождями доски были выкрашены, свежей серой грунтовкой, а иллюминаторы грубовато обведены красной краской. Так красят губы женщины легкого поведения, аляповато, броско. Вдоль бортов на песке валялось много пустых бутылок и мусора, и вода после очередного сброса из очистных сооружений пенилась, но праздничная толпа совершенно не обращала на такие мелочи внимания.
— Везет! — мечтательно с легким придыханием сказала девушка, восторженно посматривая на невесту.
— Завидуешь?
— Ну, так. Платье у нее красивое…эти воздушные оборки, рюшечки…каждую складочку прогладить нужно.
— Наверно оно стоит кучу денег, — не то спросил, не то утвердительно промолвил он.
— Причем здесь деньги. Это впечатление на всю жизнь. А сам процесс выбирания фасона, а таинство заказа, … а примерки…и вообще ожидание праздника. Один раз в жизни можно потратиться.
Молодой человек обнял ее слегка за плечи, и она ласково прильнула к нему.
— Чудачка!
— Не больше чем другие.
— Что они хотят делать? — спросил он, рассматривая молодоженов в окружении гостей.
— Наверно хотят зажечь петарды.
И действительно вверх устремились зеленые и красные огни, донеслись глухие хлопки. Гости отошли к бортам, оставив невесту с женихом в центре. Невеста улыбалась. Улыбка не шла ей, обнажая неровные зубы.
— Страшна, …— промолвил в задумчивости молодой человек.
— Что?
— Страшна невеста. Парень то ничего, а она так себе.
— Это ее день! — сказала девушка.
— Лучше бы она, не открывала так рот.
— Это ее день, — упрямо повторила девушка.
— Ладно. В этот день пусть делает что хочет.
— Разрешил… Командир…
— Да я просто так сказал. Какое нам дело до них. Пойдем лучше присядем где-нибудь.
— А куда?
— Да вон скамейка.
— Только ты не будешь курить?
— Хорошо не буду.
Он вытащил из кармана руку, которой только что сжимал пачку «Winstona»
— Я ведь угадала?
— Угадала, угадала… невелика тайна,— криво улыбнулся молодой человек.
— Ты последнее время очень много куришь. Зачем тебе это?
— Когда-нибудь брошу.
Он сдул пыль, и они сели, плотно прижавшись, друг к другу, но он не обнял ее, а как-то ушел в себя и о чем-то напряженно размышлял, смотря в одну точку. Спустя пару минут он как бы очнулся, спохватился и взял ее за руку. Она легко освободила ее и неожиданно сказала, поворачиваясь всем корпусом и прямо глядя ему в глаза:
— Послушай, мы ведь все время думаем с тобой об одном и том же.
Парень ничего не ответил ей, только тяжело вздохнул и отвел глаза в сторону.
— Пора! — сказала она решительно и с твердостью в голосе.
И это слово жестко повисло в воздухе, как бы наметив между ними границу, невидимый водораздел.
— Нет не пора, — неуверенно пробормотал он, поднимая глаза и ища поддержки или хотя бы тень сомнения на ее лице.
А оно было непроницаемо строгое, а глаза излучали решительность.
— Надо просто собраться силами. Ты сможешь. Ведь, правда? Я верю в тебя.
— Конечно, …что я амеба какая — нибудь.
— Не тяни больше, — проговорила она значительно мягче и добрее, но морщинки у нее на лбу проступили резче.
— Да сам знаю.
— Сам-то сам и что с того?
— Я все понимаю.
— Чем больше это будет длиться, тем трудней. Лучше сдаться.
— Может необязательно говорить об этом сейчас? Ну, я имею в виду сегодня? Вот здесь?
— А когда? И где?
— Будет время.
— Ты хочешь, чтобы они нашли тебя первыми?
— Нет. Я пойду... Сам и подталкивать меня не нужно. Обещаю.
— Завтра?
— Только не завтра.
— Почему?
— Завтра понедельник. Не хочу в понедельник… тяжелый день.
— А послезавтра тринадцатое, ведь так, … а после — после завтра будет что-то еще, и ты найдешь очередную отговорку или вообще передумаешь.
— У тебя горячее желание, чтобы я пошел? … Да я могу прямо сегодня? Хочешь? Скажи. Я пойду прямо сейчас.
— Не утрируй. Я хочу тебе добра. Хочу, что бы это закончилось как можно скорей. Чем раньше ты решишься, тем лучше. Все может не так плохо, как ты себе представляешь.
— Если бы! Если бы… было, так как ты говоришь, — задумчиво промолвил парень, нервно улыбаясь.
— Я сама в это не очень верю, … но хочу верить…, — выпалила она одним духом.
— Хорошо. Решено. Иду завтра.
— Окончательно?
— Да.
Баржа с песком скрылась вдали, что уж говорить про быстроходную «Москву». Сиротливо опустела река, и огромное солнце почти коснулось воды, бросая последние красные лучи и заливая окрестности тревожными розоватыми отсветами.
— А как же я? — вдруг сказала девушка севшим голосом и смотря себе под ноги.
— Не знаю, — растерянно пробормотал ее спутник.
— Ты обо мне подумал?
— Конечно, … но что я могу…
Девушка повернулась к нему и стала теребить пуговицу у него на ветровке.
— Оторвешь?! — сказал он, слегка отстраняясь и перехватывая ее руку на запястье.
— И что?
— Глупости. Зачем?!
— Хочу. А что нельзя?
— Я запомню тебя такую. Я запомню этот вечер. Я хочу запомнить все.
— Причем здесь вечер?
— Этого скоро не будет.
— Да! Но может, мы все же торопимся?
— Не начинай. Решили уже.
— Считай, что я тебе ничего не говорила.
— Слова только слова. Причем здесь ты. Я внутренне давно был готов.
— Давай еще недельку? — проговорила девушка с мольбой в голосе.
— Нет.
— Ну, правда?
— Нет. Сказал же. И прекрати этот разговор, — обрезал молодой человек, немного грубо.
— Ты прав. Конечно, прав, — девушка заботливо поправила ему воротник, — надо будет только зайти в гастроном и взять водки.
— Можно, — согласился он, — а денег хватит?
— Если не дорогую брать, — сказала девушка, припоминая, сколько лежит у нее в сумочке.
— А зачем дорогая. Лишь бы забыться, не думать.
— Тогда пошли, а то закроют, — сказала она, расставаясь со скамейкой и зябко ежась как от ветра.
— Пошли, — скучно промолвил молодой человек, тоже поднимаясь.
Он бережно взял ее под руку, и они двинулись в сторону близлежащих девятиэтажек. Солнце слабо светило им в спины, а длинные тени бежали впереди них, ломались, прыгали, скользили, и как бы насмехались над человеческим горем и над их ничтожными проблемами по сравнению с вечностью. Когда они скрылись за высоким павильоном, вслед им раздались легкие глухие хлопки и вылетели разноцветные огни с открытой веранды «Золотого якоря», и почти сразу в небо молодожены запустили китайский бумажный фонарик с зажженной свечой внутри. Короткая плошка жарко источала тепло, и теплый воздух лениво понимал его в небо. Он полетел в противоположную сторону, а не туда, куда скрылась эта странная пара. Возможно, это был знак. Ничего нельзя было сказать с уверенностью. Впрочем, молодые люди этого ничего не увидели.
Июнь 2013.