Доза смерти. Главы 1-10

        Продолжение о  приключениях, дружбе, службе друзей Трухина, Власова и Борисова.          




Глава 1

   Юля бесцельно брела по Московскому проспекту,  не замечая спешащих мимо нее людей, сигналящих машин, не ощущая холода и пронизывающего ветра.  Она находилась в полной прострации и, не осознавала, куда она идет и зачем. Она даже не заметила, как  очутилась в пустынном осеннем парке.  Не разбирая, дороги она  шла, и шла, пока не наткнулась на маленькую, спрятанную среди деревьев и кустарников, скамью. Тяжело опустившись на нее, она запрокинула голову вверх,  и с тоской посмотрела на низко плывущие, серые, тяжелые дождевые облака.    
По причине промозглой и ветряной погоды в парке было пустынно.  Не наблюдалось: ни праздно гуляющих старушек, ни мамочек с колясками, ни «собачников».   
Сырой и тяжелый воздух, казался живым. Он давил, угнетал, и мешал дышать легко и свободно. Пожелтевшие листья дрожали на холодном ветру, жались к ветвям и стволу, пытаясь найти там защиту.  А самые слабые отрывались и,  кружась в последнем танце, падали на землю, жалобно шурша.   
 Юле хотелось исчезнуть. Не видеть, и не слышать никого.  На глаза навернулись слезы.   
- Вот и снова осень. Как я ненавижу, и боюсь ее! Я похожа на  эти листья, которые умирают, вдавленные в грязь грубыми, безжалостными  башмаками. Почему именно осенью происходит все самое плохое и страшное в моей жизни? Ни зимой, ни летом, а именно осенью?  Осенью умерла мама,  и я осталась одна одинешенька на всем белом свете. Осенью, я рассталась с Юрой, которого так любила и на которого возлагала все свои самые сокровенные надежды,  связанные с будущим. И вот теперь новый, сокрушительный удар. Любимая работа – единственный источник доходов и смысл существования, отныне тоже потеряна навсегда.   
Она всхлипнула, вспомнив: сколько сил, труда, терпения, энергии было вложено, чтобы доказать свою состоятельность и компетентность. Доказать всем и себе в том числе, что она занимает эту должность не из-за красивых глаз и длинных ног, а из-за своего ума и профессионализма.   
И вот теперь, после двух с лишним лет упорного труда, когда столько было достигнуто, и казалось таким незыблемым, все это рухнуло в один момент. Рассыпалось, как карточный домик. И главное из-за чего? Только потому, что она отказалась поехать с шефом на выходные за город?   
Нет, она,  конечно,  знала, что иногда он приглашает молоденьких сотрудниц с собой «расслабиться» после трудовой недели. Но почему-то считала, что ее это не касается. Может оттого, что за все эти годы ей ничего подобного   никогда не предлагалось? У них с шефом были ровные, деловые отношения.  Он изредка хвалил ее за деловую хватку и чутье, но и только. Тем невероятнее выглядело его сегодняшнее предложение.   
Юля вспомнила, как после ее отказа, шеф немного помолчал, а потом ухмыльнулся, и развел руками.   
- Мне очень жалко терять такого ценного работника, - сказал он, -  но, увы, нам придется с вами расстаться. Если вы не способны оценить мое к вам расположение, значит,  вы не так умны, как мне казалось. Целомудрие и скромность хороши,  лишь в монастырских стенах. Но я не настоятель, а вы не монахиня.  Если вы считаете себя таковой, то я вас больше здесь не задерживаю.   
Юля смахнула катившуюся по щеке слезу, и всхлипнула. Она вспомнила фальшиво - приторные  сочувствия одной группы коллег и ухмыляющиеся лица другой, когда собирала свои вещи.  А ведь она, по наивности многих из них считала   своими друзьями.    
Почувствовав, что продрогла, она,   собралась, было подняться,  пойти домой, зализывать свои раны, когда услышала практически рядом с собой мужские голоса, звучавшие на повышенных тонах.   
- Колян, пора его кончать. Место тихое, вокруг ни души. Сколько можно  тащить этого борова? Я уже упарился.  Тяжелый, гад какой.   
- Не скули. Разнылся, как баба. Забыл, что хозяин сказал? Так я тебе напомню. Надо, чтобы все выглядело натурально, как сердечный приступ.   Место должно быть пустынным, и в то же время глухим, без тропинок и дорожек. Типа, гулял, сердце прижало, а рядом ни одной сволочи нет, чтобы помочь. Понял?   
- Чего ж тут не понятного? Конечно, понял. Только, куда еще пустыннее? И сплошные кусты к тому же. В самый раз место, а Колян? Сюда  ни одна собака не забежит. Давай быстрее кончать его и смываться.    
Юля оцепенела от страха. Она понимала, что сейчас они раздвинут кусты, и увидят ее. Тогда все ее жизненные  неприятности закончатся тут же, на этой самой скамье. Потеря работы, по сравнению с надвигающейся на нее опасностью, казалась теперь мелким и незначительным эпизодом.   
Усилием воли она заставила себя пошевелиться, и медленно опустилась на землю. Спинка скамьи упиралась в кустарник. Юля поблагодарила Бога, что на ней было надето пальто бежевого цвета, которое сливалось с пожелтевшей листвой. Она закатилась под скамью, к самому кустарнику, сжалась в комок, и затихла.  Сердце готово было выскочить из груди. Казалось,  его стук слышен во всем парке. Она закрыла  рукой рот, чтобы не было слышно ее частого и шумного дыхания. Через минуту, она услышала восклицание:   
- Колян, смотри, скамейка! Это же именно то, что нам надо! Лучше не бывает. Как будто специально для нас соорудили. Эту скамейку рядом пройдешь и не увидишь. Вот лафа для мужиков! Надо запомнить местечко. Следующим летом девок сюда таскать буду. Любовь на природе, это такой кайф.   
Колян цыкнул на него:   
- Заткнись!  Разорался на всю округу: Колян, Колян.  Еще раз услышу, по морде схлопочешь. А место, точно, подходящее. Посадим его,  и будет здесь сидеть до самой зимы. Сидит мужик, и сидит себе. Пока разберутся, что к чему.   
Юля приоткрыла глаза, и увидела две пары ботинок, топтавшиеся у скамьи и одну пару носками бороздившую эту землю. Видимо Колян с напарником держали мужчину под руки, изображая, что тащат пьяного дружка.   
С шумом,  усадив мужчину на скамью, они сели рядом. Послышалось сопение и шуршание одежды. Юля поняла, что с мужчины стаскивают пальто.   
- Осторожнее, ты, придурок, не порви рубаху. – Прикрикнул Колян на напарника, - Доставай шприц. Да осторожнее ты, не урони! Сейчас мы вколем дяденьке в вену хорошее лекарство  и дело в шляпе. Вот так, молодец, готово. Ну, вот и все, мужик, отходил ты по земле. Лети к Богу, а уж куда:  в Рай или в Ад, он сам с тобой разберется.   
Юля услышала учащенное, хриплое дыхание, стон и все затихло.   
- Здорово! Слышь, Ко…, все понял, молчу. Я балдею. Как мне все это нравиться!   Ни отбитых почек тебе, ни кровищи. Прямо, как в аптеке – чистота и красота.  Пошли получать «бабки».      
- Закрой рот тряпочкой и помалкивай. Нравиться ему. А мне вот все это не очень-то нравиться. Как бы нам чего другого вместо «бабок» не получить. Давай, натягивай на него пальто, и айда отсюда, подумать надо.   
- Ко…, блин, забываю все время. Слушай, у него в кармане кошелек. Ого, и доллары и рубли. Возьмем себе? На кой они теперь ему? Все равно кто-нибудь свистнет.      
        - Ну, ты точно, чукча! Положи на место. Кому сказал! – Послышался звук удара, потом злой голос Коляна, - знаешь фразу: «жадность фраера сгубила»? Еще раз  вякнешь, останешься сидеть рядом с этим «жмуриком». Ты меня знаешь.      
    Юля услышала обиженное сопение.      
- Хватит сопли пускать! Выгляни, никого поблизости нет? – скомандовал Колян.    
Послышался отборный мат «чукчи», как окрестила его Юля.   
- Ногу подвернул. Листьев под ноги накидали, ни черта не видно, что под ними. Нет, никого не видать. Пусто.    
- Тогда пошли.  И не бухти, достал уже своим нытьем.   
Юля лежала, как ей казалось, целую вечность. Крупная дрожь сотрясала все ее тело. Одна мысль, что она лежит под скамьей, на которой сидит мертвый человек, приводила ее в ужас. Умом она понимала, что как раз его-то ей бояться и не следует, но ничего не могла с собой поделать. Ее просто захлестывала волна страха.   
Быстро выбравшись из-под скамьи, она с замиранием сердца посмотрела на,  сидящего на ней  мужчину.  Казалось, он просто задремал. Голова была опущена на грудь, руки лежали на коленях. На вид,  ему можно было дать,  лет сорок пять – пятьдесят. Приятное, мужественное лицо, густые с проседью волосы, опрятная, дорогая одежда.    
 Представительный, видный был мужчина, - подумала Юля,   
- А вдруг он еще жив, и ему нужна помощь?   
Она присела на скамью и осторожно дотронулась до его руки, пытаясь найти пульс. Но, все ее усилия были тщетны. Рука была безвольная и холодная.  Юля знала, что в таких случаях ко рту прикладывают зеркало, для того, чтобы проверить есть ли дыхание. Но зеркальца, даже маленького у нее с собой не было.   Очевидно, мужчина все-таки был мертв. 
Вдруг, Юля снова услышала голоса. Кто-то шел в их сторону.  Она вскочила на ноги, и бросилась бежать.         
Она бежала, не разбирая дороги, задыхаясь, спотыкаясь, ежесекундно ожидая удара, захвата, либо  выстрела в спину. Пот застилал ей глаза, кололо в правом боку, но она бежала,  и бежала, пока не врезалась во что-то твердое, возникшее на ее пути. Испуганно подняв глаза, она увидела сердитое мужское лицо.   
- Девушка, вы что, с ума сошли? Летите, как на пожар. Смотреть же надо. Успеете вы на этот автобус.   
Юля огляделась. Каким-то образом  она умудрилась выбежать из парка, и теперь стояла напротив спортивно-концертного комплекса, на автобусной остановке, где как раз шла посадка  в  автобус.   
С силой,  оттолкнув опешившего мужчину, она заскочила на подножку. Двери закрылись,  и автобус тронулся.  Юля без сил опустилась на свободное сидение, и закрыла глаза.   
- Девушка, проезд оплачиваем. Девушка!   
Голос доносился откуда-то издалека. Вначале, Юля не поняла, что это обращаются именно к ней, пока кто-то не подергал ее за рукав пальто.  Юля открыла глаза. Рядом с ней стояла полная женщина с сумкой через плечо.   
- Просыпайся красавица. Проезд оплачиваем.   
Юля засунула руку в карман пальто, и почувствовала, как сердце ухнуло куда-то вниз. Кошелька на месте не было! Она лихорадочно стала обыскивать все карманы. Безуспешно. Кровь отхлынула от сердца, зазвенело в ушах,  и ледяной холод стал заполнять все ее тело.    
- Девушка, так вы собираетесь оплачивать проезд?   
Юля, растерянным взглядом посмотрела на сердитое лицо женщины.   
- У меня украли кошелек. Мне не чем заплатить.   
Женщина насупилась.   
- Значит, сейчас будет остановка,  и вы выйдете. Вроде прилично одетая, а туда же. Повадились «зайцами» ездить и не стыдно. Глаз да глаз за каждым нужен. За день натопаешься…   
Юля молча встала, и пошла к выходу. Она не помнила, как вышла из автобуса и куда, потом шла. Она могла думать только о том, что кошелек, который она, очевидно, выронила, когда забиралась под скамью, остался лежать там. А в нем были не только деньги, но и ее визитки, на которых были напечатаны: ее фамилия, имя, фирма, занимаемая должность и рабочие телефоны.  Выяснить по ним ее домашний адрес не составит труда.   
Она ругала себя последними словами, за свою идиотскую привычку носить кошелек не в сумочке, а в кармане: шубы, пальто, плаща, пиджака (в зависимости от времени года).      
 Она терпеть не могла дамские сумочки, и брала их с собой крайне редко. Они занимали руки или оттягивали плечо. И то и другое раздражало Юлю до крайности. Из косметики, она носила с собой только губную помаду. Зеркало всегда можно было где-то найти. В крайнем случае, накрасить губы на ощупь.  Девочки на работе постоянно подшучивали над ее привычкой рассовывать все по карманам, как это делают мужчины. И вот теперь ключи от квартиры были на месте, во внутреннем кармане пальто, а вот кошелька не было.    
Юля резко остановилась.      
- Господи, я совсем сошла с ума! Что же я теряю время? Надо быстрее ехать домой: взять деньги, документы, вещи и бежать подальше из этого города. Неважно куда, лишь бы не нашли.    
Она огляделась. Оказывается,  ноги сами привели ее на улицу Вавилова. Буквально в десяти минутах ходьбы находился дом номер десять, в котором на четвертом этаже, в  15 квартире  она и жила до сих пор.   
Юля быстрым шагом направилась к дому.      

                Глава 2   
      
   Капитан Власов, оперуполномоченный Уголовного розыска УВД города Санкт – Петербурга, одиноко стоял у окна  и с тоской смотрел на унылый осенний пейзаж.    
Ветер с остервенением гнул деревья к земле, срывал с  них листья, и швырял  прохожим под ноги. Как распоясавшийся хулиган, он буйствовал, чувствуя свою безнаказанность. Небо было затянуто серой пеленой. Моросил мелкий нудный дождь.    
Бродячий пес худой и мокрый уныло брел по лужам, опустив голову. Люди обходили его, спеша каждый по своим делам. А он, видимо и не ожидал, что кто-то из них может остановиться: приласкать, согреть, и накормить его. И такая обреченность была во всей этой картине, что Власова пробил озноб. Передернув плечами, он отошел от окна.   
Я, так же, как этот бездомный пес, никому не нужен, - подумалось вдруг ему.   
Сегодня был день его рождения, Ему исполнилось 28 лет. Но, настроение,   как и погода за окном, было хуже некуда. 
 Он, вдруг впервые серьезно задумался о своей жизни. Как он живет, для чего и что оставит после себя?   
Конечно, у него были друзья. Настоящие друзья, на которых он мог положиться в трудную минуту. У него были подружки, которые обожали его. У него была любимая, интересная работа. Наконец, у него появилось хобби! Недавно, он начал заниматься коллекционированием «хохмочек». С ним самим частенько происходили всякие недоразумения, и случались казусы. Поэтому он и решил доказать себе и друзьям, что не один он такой непутевый горемыка.   
 Узнав о его увлечении, коллеги со всех отделов  управления сносили ему копии: объяснительных, заявления, показания свидетелей и потерпевших, в которых было что-то смешное. И теперь, когда  на душе было муторно, как сегодня, он перечитывал их и постепенно приходил в хорошее расположение духа.    
 Друзья вначале покалывали его, а потом и сами стали  интересоваться его новым увлечением, и  даже  просили  время от времени устроить «пятиминутку смеха», как они это называли.  Эти пятиминутки вызывали такой хохот со всхлипываниями и икотой, что Власов невольно улыбнулся,  вспомнив об этом.   
Он подошел к столу и взял в руки  листок, последнее приобретение в его копилку, которое сегодня утром подкинул майор Тищенко.    
                Объяснительная
   Господин, товарищ следователь, расскажу вам все, как у попа на исповеди. Сам до сих пор не пойму, как такое со мной могло случиться? Думаю, что в этот день что-то не так было с космосом. Скорее всего,  инопланетяне проводили на нас свои грязные опыты. А, может и американцы. Хотя у нас с ними сейчас дружеские и где-то даже  братские отношения. Но дружба дружбой, а я им почему-то не доверяю. У меня интуиция  развита, дай бог каждому. Можете спросить мою жену, она подтвердит.    
 В принципе, я нормальный, здоровый мужик и голова  у меня работает, не хуже, чем у президента. Это я в хорошем смысле этого слова. Президента я уважаю, и солидарен с ним во многом, хотя и не во всем.      
В эту пятницу, после окончания рабочей недели, я зашел в «Рюмочную» немного расслабиться. Имею право, как любой трудящийся человек. Выпил я немного, свою обычную норму – 200 граммов водки, когда за мою стойку встали двое мужиков. У нас оказалось много общего: политические и другие интересы. И так много невысказанного и не решенного осталось, когда «Рюмочная» закрылась, что нам не захотелось расставаться.    
 Я пригласил их к себе домой. Свою жену Люську я держу в кулаке,  и она у меня лишь попискивает, как котенок, но голоса не повышает, и вообще свое место знает. Обо всем этом я сказал своим новым друзьям. Обещал им полный стол угощений и выпивки. Они несли меня домой в буквальном смысле на руках.   
 Вы даже не можете себе представить, что меня ожидало, когда мы поднялись на пятый этаж, к моей квартире, и я попробовал открыть дверь своим ключом.  Ключ никак не хотел входить в замочную скважину! Разозлившись, от такого безобразия, я начал стучать в дверь кулаком, чтобы Люська скорее открывала дверь.      
А теперь представьте мою реакцию, когда дверь нам открыл здоровый мужик в одних трусах! Из одежды на нем больше не было ни чего! От такой картины в глазах у меня, конечно потемнело. Значит, пока я провожу время в разговорах с друзьями на политические темы, моя жена изменяет мне с каким-то лосем в трусах?    
Моим вновь обретенным друзьям, тоже стало обидно за меня. Мы начали прорываться в квартиру. Я звал Люську, и обещал ей устроить горячую встречу и не забываемую ночь. Но ее нигде не было. Мужик в трусах вначале сильно сопротивлялся. Но мы его быстро успокоили, стукнув напольной вазой по голове, что б не мешал, и начали обыск квартиры. Искали мы спрятавшуюся,  от моего возмездия,  Люську.   
 В  результате чего: разбили телевизор, сломали шкаф, диван, перебили всю посуду, выбросили с балкона холодильник и стиральную машину (чтобы при разводе не досталась Люське).   Потом, один из мужиков вытащил из ванной голую, мокрую женщину, которая пряталась в воде под пеной. Представьте мое изумление: эта женщина  оказалась вовсе  не Люськой!  Если честно, то  этой слонихе, которая вылезла из пены, как Афродита, было    до моей Люськи так  же далеко,  как до Луны!    
И тут, видимо инопланетяне или американцы, черт их разберет, закончили свои опыты. Их воздействие на мой мозг прекратилось, и я увидел, что  мебель в квартире не моя, женщина не моя, и, вообще, квартира чужая! Вот тут и нагрянула милиция, которую  вызвали соседи.    
Только после этого и выяснилось, что мы вошли в соседний дом, а не в мой. Поэтому и ключ-то не подходил. Но во всем этом моей вины нет.  Виноваты эти, на летающих тарелках или на шатлах. Прошу учесть все выше изложенное при вынесении мне судебного приговора за злостное хулиганство. Убытки возмещу своими вещами  - Люська, не возражает. Она даже обрадовалась, что я так ее приревновал. Говорит: значит, люблю. Деньги для приобретения лекарств мужику в трусах тоже беру на себя.      
                Василий Ершов.            
Власов, отложил объяснительную записку, и вздохнул.         
- Даже у этого чокнутого есть женщина, ради которой он готов на все, в том числе за решетку.    
Ему, вдруг  захотелось, чтобы рядом с ним тоже оказалась женщина, для которой он был  всем бы в этой жизни.  Которая, любила бы его со всеми  ошибками, «прибамбасами», и безалаберностью, и ради которой он мог бы разнести в пух и прах незнакомую квартиру, лишь бы убедиться в ее верности. А еще  у них был бы ребенок с карими глазами и русыми волосами. Что бы он смеялся звонко и заразительно, тянул бы к нему ручонки, и называл папой.   
Власов невесело усмехнулся, вспомнив свою последнюю пассию, которая капризно кривя свои пухлые губки упрекала его за нерешительность и трусость в решении такого важного для нее вопроса, и грозилась уйти к одному из дюжины поклонников, которые якобы беспрерывно добивались ее руки и сердца.    
Власов вдруг понял, что вздохнул бы с огромным облегчением, если бы это произошло. Он не видел в ней именно ту женщину, с которой бы хотел провести дальнейшую свою жизнь и вместе состариться.   
Судьба наградила его яркой внешностью и легким, веселым нравом. Девушки и  женщины разных возрастов, быстро попадали под его обаяние, чем он пользовался вначале с большим удовольствием. В его янтарных глазах всегда сверкали искры, густые русые волосы непослушно падали на лоб, чувственный рот был растянут, в белозубой улыбке.   
Но шли годы и то, что раньше казалось увлекательным, интересным и захватывающим: ежедневные смены подружек, постелей, новые ощущения, стало раздражать, тяготить, и вызывать в душе ощущение чего-то грязного, постыдного  и мерзкого.   
Открылась дверь, и в кабинет ввалилась целая компания шумных и веселых людей. Они хором начали поздравлять Власова.      
- С днем рождения! С днем рождения!          
Его обнимали, целовали, стучали по плечам и спине, ерошили волосы на голове – выражая свои эмоции.            
Власов умоляюще поднял руки.          
- Все, сдаюсь. Еще один ласковый хлопок по спине, и я буду отмечать свой день рождения на больничной койке в загипсованном виде.         
Начальник отдела подполковник Трухин рассмеялся.         
- Вот в таком виде ты еще перед медсестрами не форсил. Ты чего такой кислый?         
Трухин стал начальником отдела не так давно. До этого он возглавлял группу, в которую входили Власов и Борисов. И хотя у них были разные характеры и возраст, зато интересы и взгляды на жизнь, дружбу и работу были одинаковыми. Трухину было сорок три года. Он был женат вторым браком, и ожидал пополнения в семействе. Чуть выше среднего роста, с яркими серыми глазами, с посеребренными висками, с мягкой, чувственной улыбкой и добрым взглядом, он пользовался всеобщим уважением и любовью друзей.         
- Вовка, Настя сказала, что сегодня на праздничном столе будут твои любимые сибирские пельмени. – Попытался расшевелить друга майор Борисов.      
Теперь именно он возглавлял бывшую группу Трухина, в которую помимо Власова входили: лейтенант Звягин и лейтенант Сойка.         
Борисов, был худощав, нескладен,  около двух метров росту. Власов шутливо называл его жирафом или коломенской верстой. Ему было чуть за тридцать. Он был женат счастливым браком, имел двух сыновей – пяти и девяти лет. В их семье всегда звучали смех и шутки. Все праздничные мероприятия проводились в основном в их маленькой двухкомнатной квартире, где всем хватало места и тепла. Вот и сегодняшний день рождения собирали не в холостяцкой комнате Власова, где он появлялся редко и неохотно, а у Борисовых, где он пропадал все свободное от работы и любовных похождений время. Борисов уже махнул рукой на то, что друг практически прописался в их семье. Настя, жена Борисова,  называла его подкидышем, выслушивала все его обиды, подкладывала ему лучший кусок, и мечтала женить его на хорошей девушке.       
- Какие пельмени, Борис Иванович? – встряла Соня Сойка, - когда он занят решением глобального вопроса: Катю, Машу или Наташу осчастливить сегодняшним приглашением. «Так много девушек хороших, так много ласковых имен», - пропела она.         
У Сони и Власова в недалеком прошлом был роман, который чуть было не закончился свадьбой. Но большеглазая, пухленькая Катя, так некстати повстречавшаяся на его пути,  сумела в один миг разрушить все благие намерения так и несостоявшегося жениха.         
Соня: хрупкая, с ладной фигуркой, небольшого роста, производила обманчивое впечатление беззащитного ребенка. Блестящие черные волосы, огромные карие глаза и мраморное лицо вызывали в мужских сердцах восторг и желание защитить. Но эта хрупкая девушка владела приемами каратэ, занималась йогой, и могла уложить на лопатки здорового мужика. Она проходила практику в группе Трухина, будучи на последнем курсе университета, пришлась, что называется ко двору, и после окончания ВУЗа была приглашена на работу в Уголовный розыск.               
Она переживала разрыв с Власовым, но старалась этого не показывать. И только иногда ее обида прорывалась в таких вот язвительных выпадах в сторону бывшего жениха.         
- Ну, навалились все, заговорили именинника. – Звягин, или как его называл Власов – Федос, потому, что его отчество было Федосеевич, похлопал друга по плечу. – Человек стал старше на год. Переосмысливает свою жизнь, а вам бы только  хиханьки, да хаханьки. Я его понимаю, мы ведь с ним почти одногодки. Про нас говорят – потерянное поколение. Доперестроечные годы помним плохо, малы были, а в пост перестроечные врубиться не можем. Коммунистические лозунги не поддерживаем, но и демократические не понимаем. Болтаемся где-то между. Да, Вов?            
Звягин пришел в группу недавно, но очень быстро и как-то не заметно вписался в этот дружный, спаянный коллектив. Он успел повоевать в Афганистане, был ранен. Отвалявшись в госпиталях, он поступил на юридический факультет университета. После окончания попал в группу Борисова. Ему было двадцать семь лет. Атлетически сложенный, высокий, с яркими синими глазами, черными вьющимися волосами и крупными чертами лица,  он был красив мужской, грубоватой красотой. Пока он был холост. Этим летом его сердце дрогнуло впервые при знакомстве с дочерью Трухина Александра Анатольевича - Ириной. Она приезжала к отцу в отпуск из Чехии, где жила с матерью и отчимом. Но любви не получилось. Он понял, что не сможет обеспечить ей ту жизнь, к которой привыкла она. А она поняла, что не сможет жить той жизнью, которой живет он. Но Юрий не давал себе раскисать. Работа, работа и еще раз работа – это было главное лекарство от сердечной болезни.          
- Вов, ты, правда, сегодня что-то уж больно тихий. Случилось что? Не заболел часом? – Борисов внимательно посмотрел на Власова и на коллег. – А то мы расшумелись тут.         
Власов рассмеялся, и все облегченно вздохнули. К веселому и неунывающему Власову привыкли все, а вот к угрюмому и серьезному привыкать не хотелось.         
- Испугались? Вот стану с сегодняшнего дня таким же брюзгой, как Борисов; таким же карасем-идеалистом, как Сойка; таким же правильным, как Звягин и таким же серьезным, как Александр Анатольевич. Что тогда делать будете? Умрете ведь от тоски и скуки. Воспитывать будет некого, иронизировать не над кем. Стрессы без меня снимать не умеете. Да и вообще, что вы без меня можете?       
- Так, Вову опять понесло по кочкам, значит, все в порядке - здоров. Незаменимый ты наш, конечно, куда же мы без тебя? – Рассмеялся Борисов.         
Раздался телефонный звонок.  Борисов снял трубку.       
- Майор Борисов, слушаю. Да, здесь. Вас, Александр Анатольевич.         
Трухин взял протянутую ему трубку.         
- Слушаю. Где? Когда? Хорошо, сейчас будут. – Положив трубку на аппарат, он окинул друзей взглядом, и развел руками. – Неофициальная часть окончена. За работу друзья. В парке Победы обнаружен труп мужчины. Поезжайте, разберитесь, что там к чему. Ну, а вечером, мы продолжим нашу неофициальную часть.         
Трухин вышел. Борисов посмотрел на Соню.         
- Соня, останешься здесь, будешь на связи, вдруг, понадобиться что-то срочно уточнить. Мы уехали.               

                Глава 3

  - Да, долго бегать искать не придется. – Власов показал на толпу людей, собравшуюся на месте происшествия. – Каждый раз поражаюсь людскому любопытству. И главное, как они обо всем узнают? Ведь ни домов рядом нет, ни магазинов и погода отвратная. Сидели бы дома у телевизора, пили чай с лимоном. Нет, стоят, разинув рты, с места не сдвинешь. И ни дождь, ни ветер им не помеха.   
- Вова, не гневи бога. Хуже  было бы, если бы тут никого не было. А если есть люди, значит, есть свидетели, которые что-то видели или слышали на худой конец. – Борисов огляделся по сторонам. – Место глухое, пустынное. Вообще странно, что его обнаружили.   
Власов, поежился, и приподнял воротник куртки.         
- Да, это уж точно. Что-то видели, что-то слышали, что-то придумали, что-то домыслили. Борь, вот скажи мне, почему наш человек не может, если видит белое, сказать, что видел именно белое? Начинает предполагать, фантазировать, добавлять отсебятину и в результате получается серо-буро-малиновое  в крапинку.   
- Это потому, - вмешался до этого молчавший Звягин, - не помню, где-то в умной книжке читал, что у русского человека мозг по-другому устроен, чем у всего остального человечества. У них, главное - логика, а у нас – смекалка и фантазия.   
- Вот ты сейчас эти фантазии и будешь выслушивать. – Ухмыляясь, кинул ему  Власов.   
- Почему я? Ты же у нас в этих делах спец.   
- Я у вас и спец и жнец и на трубе дудеть могу. А ты у нас на что тогда? Привыкли на Власове выезжать. Все, хватит. Возраст уже не тот. Я теперь солидный мужчина, среднего возраста, мне ерундой заниматься не пристало.  Я  свое  уже отбегал. А ты у нас парень еще молодой, красивый, не женатый. Вот и флаг тебе в руки, как говорит шеф.    
- Все, молодые, солидные  и дряхлые, упражняться в остроумии закончили, подходим. – Борисов предостерегающе посмотрел,  на открывшего было рот,  Власова. – Вов, уймись, ладно? Вон, Стаднюк к нам направляется.   
К ним навстречу шел следователь прокуратуры, Стаднюк Виктор Сергеевич, с которым,  они работали уже не в первый раз.      
- Здорово, мужики. – Стаднюк протянул им по очереди руку для приветствия.   
- Ну,  и что тут? – Борисов кивнул в сторону суетившихся экспертов.   
Стаднюк пожал плечами.   
- Пока не ясно: то ли сам умер, то ли помогли умереть? Ребята работают. Скоро узнаем: требуется возбуждение уголовного дела или нет.  Погоду,  правда,  выбрал не подходящую. Ветер до костей пронизывает. В такую погоду лучше дома, на теплой кровати умирать.   
Борисов с удивлением посмотрел на него.   
-  А чего тогда нас вызвали, если есть сомнение, что это убийство?   
- Вот, поэтому и вызвали, что есть сомнения.   
К ним подошел капитан из районного отделения милиции и козырнул.   
- Капитан Середа.      
Борисов посмотрел на мужчину, неподвижно сидящего на скамье, из-за которого они все здесь и собрались.
- Капитан, кто и, когда сообщил о происшествии? Документы какие-то у потерпевшего имеются?         
Середа натянул фуражку пониже на лоб, и прокашлялся.
- Тут интересная картина получается, товарищ майор. Место это пустынное, в глубине парка, да и видите, как кустарник разросся? Если бы не инвентаризация, долго бы еще этому мужику сидеть в одиночестве. Скорее всего,  на это и был расчет. Но администрация парка решила провести, после окончания летнего сезона, инвентаризацию. Проверить наличие скамеек, фонарей, статуй, состояние мостиков, ну и прочее. Чтобы знать, что к весне надо подремонтировать, что убрать. Вот они создали комиссию, взяли план парка и пошли сверять. Тем более, что погода благоприятствовала. В хорошие дни здесь народу много, а сегодня, ветрено, пасмурно, дождь накрапывает. Парк почти пуст. Вот они этого мужика и обнаружили. Нам сразу, в РУВД  позвонили. Мы подъехали, посмотрели и после,  я уже дальше по инстанциям доложил. Мы с ребятами думаем, что это чистое убийство.   
- Ладно, с этим разобрались.  А документы,  при нем какие - то есть?   
- Только бумажник. Правда,  в нем пятьсот долларов и немного рублей, да фотография девочки, лет четырнадцати – пятнадцати, скорее всего дочери. Все.   
- Странно. В наше время мало кто ходит,  без какого – либо документа, удостоверяющего личность. Ну, фотография девочки, это тоже кое - что.   
- Вот поэтому-то мы и решили, что это убийство. С деньгами и без документов? – Середа пожал плечами.
    Подошел Власов, который отходил пообщаться  с экспертами.   
    - Ребята говорят, что умер он приблизительно часа два назад, не более. На первый взгляд никаких следов насилия нет. Вскрытие покажет,  что к чему. По внешнему виду и одежде можно сделать вывод, что мужик был состоятельный.    
    Борисов прищурил глаза,  и покачал головой.   
- Ты хочешь сказать, что он пришел в парк, специально выбрал такое глухое место, сел и умер?
- Я ничего не хочу сказать. Это эксперты нам скажут: умер он сам,  или ему помогли умереть. Единственное на что я обратил внимание, так это  на его ботинки.   
Борисов сделал удивленное лицо.   
- И что с ними не так?   
- Товарищ майор, ирония здесь неуместна. Если мне не изменяет память, кто-то недавно говорил, что надо серьезно и вдумчиво подходить к исполнению своих служебных обязанностей. Или я что-то путаю?  – Насмешливо произнес Власов. 
Борисов покачал головой.   
- Ну, и язва же ты Вова. Ладно, а если серьезно?   
- Если серьезно, такое впечатление, что его тащили под руки, а ноги волочились по земле. Ботинки дорогие, начищенные до блеска, а носки в грязи и царапинах. Вот так-то. Можно конечно и самому их в такой вид привести, но если только ползти на четвереньках.  А брюки у него чистые и на коленях дыр не наблюдается. Отсюда вывод: его волокли под руки  и к тому же, не один, а двое мужчин.    
Борисов поинтересовался:   
- А из чего ты сделал вывод, что его тащили мужчины? А если женщины? Отчего такая дискриминация, товарищ капитан?    
Власов наклонился к его уху,  и прошептал:   
- Боря, учу тебя,  учу,  и все без толку. Хоть ты теперь и начальником стал, а очевидных истин не понимаешь. Ладно, я не жадный, поделюсь своими секретами, запоминай.  – А в слух продолжил, - Рост у потерпевшего где-то 180-182см. Комплекция внушительная. Если бы его тащили люди, которые ниже его, у него бы отвороты брюк были в грязи и полы пальто. Нет, я не исключаю, что это могли быть и женщины. Только,  скорее всего, они тогда или баскетболистки или занимаются тяжелой атлетикой. Что мало вероятно, хотя и не невозможно. Одну такую я помню. Иногда во сне приснится, так в холодном поту вскакиваю.   
- И что ж она такое с тобой во сне делает? – Ухмыльнулся, отходивший на время и вернувшийся к ним,   Звягин.   
- А вот это тебе лучше не знать. Не дорос ты еще до этого Федос, маленький еще.   
- Ну, конечно, ты же у нас теперь старичок. Ручки, ножки пока не трясутся, а дедушка? – Прокричал ему прямо в ухо Звягин.    
Стаднюк рассмеялся,  и посмотрел на Борисова.   
- Весело живете. Вот поэтому я и люблю работать с вашей бригадой. Другие суетятся, психуют, матом кроют, а толку с гулькин нос. А вы, вроде все с шуточкой, прибауточкой, а глядишь, и дело делается. 
Борисов протянул:    
- Да, чего - чего, а веселиться мы умеем. Да, Вова? Можно на профессиональную сцену выходить. Весь «Аншлаг» со всеми их артистами, вместе взятыми,  за пояс заткнем,  и не охнем.    
Власов сделал удивленное лицо,  и невинным голосом поинтересовался:   
- Товарищ майор, я не понял, вы нас покидаете? Путешествие из Петербурга в Москву, скорым поездом? И кем вы к Регине Дубовицкой подрядились: Тарапунькой или Штепселем? А как же жена, дети, кот Афиноген? А как же я? Без вашего чуткого руководства и наставлений, я же погибну, разложусь морально окончательно и бесповоротно. – Он смахнул несуществующую слезу.    
Капитан Середа недоуменно переводил взгляд с одного лица на другое. Борисов улыбнулся.   
- Капитан, не берите в голову. Это мы так шутим.  Просто у капитана Власова есть теория, что жизнь, а особенно нашу, в которой мы чуть ли не ежедневно сталкиваемся с людским горем и трупами, можно воспринимать только с юмором и улыбкой. Иначе не долго и свихнуться. Ладно, пошутили,  и хватит. Давайте работать. Юра, - он посмотрел на Звягина, - у тебя есть что сказать?    
- Так точно. Я поговорил с сотрудниками парка, которые и обнаружили труп мужчины (других свидетелей, к сожалению, нет), они видели девушку, убегающую отсюда.    
- Погоди, - перебил его Борисов, - а вся эта толпа, стоящая здесь, откуда? Что, никто из них ничего не видел, и не слышал?   
- Нет. Они уже после все собрались. Вы же знаете, как у нас любят всякого рода сенсации  и происшествия.    
- Понятно. Ну, и что это за девушка?   
- Ну, они ее только со спины видели. В длинном бежевом пальто, волосы русые, высокая. Лица ее они не видели. Говорят: бежала, будто за ней черти гнались.      
- Я думаю, - протянул Борисов.   
- Товарищ майор, - к ним подошел судмедэксперт  Горин, - смотрите, что мы под скамейкой обнаружили. Листьями засыпан был.  – Он протянул Борисову кошелек.   
Борисов открыл кошелек,  и вытащил визитки.   
- Так, это уже интересно. Баева Юлия. Фирма «Интерьер», главный менеджер. Рабочие телефоны и адрес фирмы. Очень хорошо. Будем надеяться, что Юля потеряла этот кошелек не неделю назад и не месяц, а именно сегодня. И она и есть эта убегавшая, как черт от ладана, девушка.  Вова, у тебя нет желания пообщаться с молодой, высокой блондинкой? – Он ехидно посмотрел на Власова, - или Юру пошлем? Я забыл, что высокие девушки вызывают у тебя нездоровый сон.   
- Ну, конечно, если вы оба вымахали с коломенскую версту, то можно издеваться над нормальным человеком? Между прочим, все великие люди были либо среднего, либо ниже среднего роста. Ну, чего ржете? Назовите мне хоть одного известного человека высокого роста? Естественно, кроме спортсменов. Молчите, нечего сказать? Вот то-то и оно. Так, что работайте товарищи, работайте, а я поехал.   
- Что еще нам остается, серым лошадкам? Только работать. – Борисов театрально развел руками.    
Власов уехал. Когда работа экспертов была закончена, осмотрен каждый куст, клочок земли в радиусе пятисот метров, труп мужчины увезли на вскрытие, Борисов и Звягин сели в машину, прихватив с собой сотрудников парка, обнаруживших труп мужчины и поехали в управление.   
Пока Звягин занимался оформлением протокола, Борисов отправился на доклад к Трухину.    
Секретарь Трухина, Виолетта, манерная барышня, считавшая себя вторым человеком в отделе, после своего шефа, недовольно покосилась на вошедшего майора.   На его доброжелательное приветствие она буркнула:
- Ходят,  и ходят, ни секунды покоя нет. Нельзя человеку спокойно чашку чая выпить. Не пущу. Только через мой труп.      
- Еще один труп? – Борисов картинно приложил руку ко лбу.   
- Что значит, еще один? Мой труп, это мой труп! И не надо сравнивать его со всякими там безымянными «жмуриками», которыми вы занимаетесь. – Она выпрямилась, прищурила глаза,  и гордо откинула голову.      
Виолетта обожала кино, актеров и каждый день играла какую-то только ей понятную роль. Всем и каждому она постоянно напоминала, что ее имя означает – фиалка.  Поэтому в ее нарядах всегда присутствовал сиреневый цвет, который абсолютно не шел ни к  цвету ее лица ни к ее глазам. Многие в отделе считали ее немного «повернутой». Но дело она свое знала, всегда была в курсе всех событий.   Оттого,  на эти ее маленькие недостатки старались не обращать внимания.   
Борисов, стараясь сдержать вырывающийся наружу смех, пробормотал:   
 - О чем разговор? Разве можно тебя с кем-то сравнивать? Ты, в своем роде, у нас единственная и неповторимая.   
Виолетта оттаяла.   
- Ладно,  уж, идите. Вам чай или кофе приготовить?   
- Если можно, кофе,  пожалуйста.   
Трухин сидел в кресле. Плечи его тряслись от смеха. Он посмотрел на Борисова,  и снова рассмеялся. Тот, плотно прикрыл дверь.   
- Смеетесь? Александр Анатольевич, это же ходячее недоразумение. А то, что она говорит, это же бред сумасшедшего.  «Мой труп, это мой труп и не сравнивайте его с вашими», - передразнил он секретаршу. - Разговор двух сумасшедших.   
- Боря, ну не надо быть таким самокритичным. - Трухин уже хохотал в голос.      
Борисов махнул рукой. Вошла Виолетта и поставила перед Борисовым чашку с кофе. Трухин нагнулся над ящиком, делая вид, что что-то ищет.   
- Александр Анатольевич, вы доступны или вас ни для кого нет?    
- Доступен,  доступен. – Он закашлялся.   
Когда дверь за ней закрылась, он вытер слезы, набежавшие на глаза  от смеха,  и махнул рукой.   
- Ладно, будем считать, что эмоциональная разрядка прошла успешно. Что там на выезде?    
- Похоже, убийство, но подождем, что скажут эксперты, после вскрытия. Документов при нем не было, но есть фотография девочки, скорее всего дочери, а так же, недалеко в кустах ребята нашли кошелек, а в нем  визитки  некоей  Баевой Юлии. Власов поехал по адресу фирмы, обещал связаться, как только что-то выяснит конкретное. Фотографию девочки надо бы в «Криминальной хронике происшествий» показать, может, кто из родственников узнает.       
- Надо, значит покажем. Какое у тебя первое впечатление?      
Борисов,  отодвинул пустую чашку на край стола, и  посмотрел на часы.    
-  Странно, Вовка чего-то не звонит. Времени прошло уже достаточно.   Соня обещала, как только что-то выясниться по результатам вскрытия, позвонить сюда. Впечатление,  какое? Если лично мое, то, убийство, конечно. Хорошо спланированное и исполненное.  Мужчина не из подворотни и не из подвала.  Я имею в виду, на бомжа не тянет ни как. Стоимость одних его ботинок дороже, чем стоимость всей моей одежды вместе взятой. И в кошельке мой полугодовой оклад.  Сидеть в богом забытом месте, да еще в такую погоду, без документов, просто так?  Не  от нечего же делать он туда пришел, и умер?  Хотя, чем черт не шутит? Может, решил в одиночестве о своих делах, проблемах поразмышлять, да плохо с сердцем стало. Но без документов, охраны, на худой случай шофера? Нет, скорее всего, таким тихим способом решили убрать конкурента или просто для них опасного человека. Вот выясним: кто он и, чем занимался, тогда и поймем: где капать, и кого за шиворот брать.   
- Боря,  не исключено, что он может оказаться приезжим. Тогда, выяснить о нем,  что-либо будет крайне сложно. А если он еще и остановился не в гостинице, то практически не реально. Если только его не подадут во всероссийский розыск.    
Раздался деликатный стук в дверь,  и в кабинет вплыла Виолетта.    
- Разрешите? – Она вначале собрала пустые чашки, составила их на поднос и, будучи уже у двери, как будто вспомнив о чем-то малозначительном, сказала:   
- Там лейтенант Сойка ждет. Впустить? Я,  правда,  сказала, что вы заняты, но она настаивает.      
Виолетта мягко говоря недолюбливала: ироничную, красивую, острую на язычок,  и быструю на дела Соню. Недолюбливала за дружеское расположение Трухина к этой миниатюрной женщине. За улыбки и смех, которые предназначались не ей – Виолетте, а другой. Себя она успокаивала тем, что совершенно равнодушна к своему шефу, она лишь следит за его моральной устойчивостью. Его жену – Татьяну, она поставила на пьедестал, свято веря в то, что у такого человека может быть только особенная жена, безупречная во всех отношениях. Она разрешала себе таять только при виде Власова. Ему разрешалось все, даже посещение шефа без ее доклада.      
Трухин нахмурил брови,  и строго посмотрел на секретаршу.    
-   Виолетта, чтобы это было в последний раз. Она пришла ко мне не на свидание, а по делу, неотложному делу. И я, как вы перед этим изволили выразиться, сегодня доступен для всех. Так, что быстро зовите ее сюда. Я считал, что мы нашли с вами общий язык, но получается, что я ошибся. Если ваши амбиции будут мешать работе, нам придется с вами расстаться. Ваше дело докладывать о посетителях, а мое, решать: принять их или нет. А вы решили взять эти функции на себя. Меня это не устраивает. Пока я здесь начальник отдела, я буду решать, а не вы. Вопросы есть?    
Виолетта с обидою посмотрела на Трухина, быстро-быстро заморгала ресницами, и вышла. Борисов удивленно посмотрел на шефа.   
- Не сильно круто вы с ней?    
- Боря, ты помнишь секретаршу в больнице, где мы расследовали убийство заведующей аптекой? Так вот, я не хочу превратиться в бесплатное приложение к секретарше. Чтоб офицеры, начальники групп, стояли перед ней по стойке смирно и с протянутой рукой? Такого не будет никогда. А в прочем, видимо она сегодня играет какую-то очередную роль. Завтра будет другой образ, и будем надеяться, что он понравиться нам больше. Обидно, что эта головка хранит столько информации, цифр, фамилий, телефонов, а ее забивают еще черт знает чем. Печатает, как пулемет, без ошибок. Надо, будет сутки сидеть на работе безропотно. Но вот эти замашки маленького Наполеона вкупе с ролью моей второй мамы, меня убивают.    
Вошла Соня.   
- Разрешите?    
Трухин встал из-за стола и заулыбался.   
- Прорвалась? Присаживайся. Есть что-то интересное сообщить?    
Соня присела на стул, положила бумаги перед собой на столе,  и рассмеялась.   
- Да, уж к вам скоро только на танке прорываться можно будет. Получены первые данные экспертизы. Экспресс анализ крови.   
- Ну, ну? – Трухин с Борисовым с интересом уставились на нее.    
- В крови присутствует алкоголь, не в значительных количествах. Но в купе с препаратом «Нитрожект» он служит смертельным оружием.   
- И так,  что это за зверь такой?    
- Попробую объяснить, как смогу, я же не медик. Это Власов бы лучше меня растолковал, но раз его нет здесь, то попробую, как объяснили мне. Этот «Нитрожект» относится к группе венозных вазодилататоров. Если перевести на русский язык, то внутривенное введение этого препарата резко уменьшает венозное давление. Применяют при стенокардии, остром инфаркте миокарда и других заболеваниях сердца. Очень быстро метаболизируется и период полураспада минимален.  Видимо на это и был весь расчет. Еще бы два – три часа и мы бы его не смогли обнаружить в крови. Чем он опасен для нормального сердца? При быстром введении и большой дозе, он вызывает резкое понижение давления и уменьшение кровоснабжения головного мозга, сердца, почек, печени.  В результате чего, наступает ишемия, заклинивание легочных капилляров, далее цианоз, коллапс и все – летальный исход. Если, конечно это происходит в стационаре, то шанс реанимировать такого больного существует, а если на скамье в глухом месте, то практически никаких шансов у него не было, чтобы выжить. Вот так, простенько и со вкусом. Эксперты говорят, что ему еще перед этим, видимо вместе с коньяком выпоили таблетку «Седуксена»,  а этот препарат вызывает: сонливость, головокружение, заторможенность и потерю ориентации. Его категорически нельзя принимать вместе с алкоголем. Выводится из организма через шесть - десять часов, поэтому и смогли обнаружить.       
- Молодец, Соня. – Борисов хлопнул ладонями, - значит, поэтому он и не сопротивлялся. Красиво, ничего не скажешь. Получается, если бы не рьяные сотрудники парка, задумавшие провести инвентаризацию, то посидел бы он так, еще хотя бы сутки и,  мы бы никогда не узнали, что человек умер не сам по себе, а кто-то очень постарался ему помочь.   
- Да, - подтвердила Соня, - через некоторое время образуются тромбы, и при вскрытии решили бы, что он умер из-за того, что у него оторвался тромб, и произошла закупорка сосудов. А так, по виду, крепкий был мужчина. Патологоанатом говорит, что  на первый взгляд, возрастные изменения и в сердце и в печени есть, но ничего такого, чтобы могло привести к смерти. Никаких телесных повреждений на теле нет. А вот на левой руке след от шприца в вену маленький, но остался.    
Трухин отодвинул от себя бумаги, принесенные Сойкой.   
- По нашей картотеке не проходил? Проверили?    
- Проверяют. Сейчас сбегаю, узнаю, может уже есть результат? Разрешите?    
Трухин кивнул.   
- Да, конечно, иди Соня. – Он задумчиво посмотрел ей вслед. – Боря, как она, успокоилась?    
Борисов пожал плечами.   
- В душу не влезешь. Работает хорошо, быстро, без капризов. Пикируются с Вовкой периодически, но вроде без злобы. Поживем, увидим. Звягин, молодец. Он у нас вроде  громоотвода. Нормально, Александр Анатольевич.    
- Ну, раз нормально, то иди, больше задерживать не буду. Связывайся с прокуратурой, сообщи результаты вскрытия, пусть возбуждают уголовное дело и вперед. Теперь уже сомнений нет, что это убийство. Будут результаты, докладывай, сильно дергать не буду, но и тянуть резину не дам. Восемь дел на отделе висит. А сроки поджимают. Все, не прощаюсь, вечером увидимся. Во сколько Настя приглашает?      
- Часам к восьми нормально будет?    
- Нормально. До встречи.      
Борисов вышел из кабинета. Виолетта, что-то усиленно искала в книге, перелистывая страницы. Подняв голову, она посмотрела на Борисова, и торжествующе процитировала, тыкая пальцем в какую-то строчку. 
- «Глупцы замечают только промахи людей, и не обращают внимания на их достоинства. Они подобны мухам, которые норовят сесть только на воспаленную часть тела» - так сказал великий Абу-ль-Фарадж. А Плутарх по  этому поводу сказал, что: «Клеветы и злоречия надо остерегаться, как ядовитого червя на розе, - они скрыты тонкими и лощеными оборотами». Вот так-то товарищ майор. А вы все пытаетесь оклеветать меня, выставить каким-то монстром, перед Александром Анатольевичем.      
Борисов взял у нее книгу, пролистал ее и, сказал:   
- А вот Пелагий заметил: «Нарушение меры, даже и в добрых делах порочно».  Вот так-то, умница вы наша. Успокойтесь, все к вам хорошо относятся, и уважают. Будьте только чуть-чуть добрее и внимательнее к людям,  и все будет хорошо. – Он улыбнулся и вышел из приемной.            
Борисов по своей натуре был миротворцем, и не любил конфликтов и неразрешимых ситуаций.                  
                Глава 4      

    Юля, вбежав по лестнице,  торопливо открыла дверь в свою квартиру,  и только задвинув за собой все внутренние задвижки и закрыв дверь на ключ, перевела дух.   
    Она посмотрела на свои дрожащие руки, и без сил опустилась на пол. Вдруг, она услышала резкий звук, хлопнувшей форточки и замерла от страха.   
    - Они уже здесь! Все, я пропала.   
    Ноги и руки стали ватными, в ушах снова зашумело. Она хотела встать, и выбежать за дверь, но сил подняться не было. Наступило какое-то отупение.   
    - Ну, и пусть убивают. Надоело убегать.      
    Она сидела и равнодушно смотрела на кухонную дверь, ожидая, когда оттуда появится убийца. Но, проходило время, а никто так и не появлялся. Юля поднялась, и пройдя по коридору, осторожно заглянула на кухню. В ней никого не было! Открывшаяся от ветра форточка поскрипывала, и методично билась об окно. Закрыв ее,  Юля прошла по всей своей небольшой квартире, тщательно заглядывая во все углы. Она открыла даже одежный шкаф, и заглянула под кровать. В доме, кроме нее не было никого.    
    Облегченно вздохнув, она подумала: пока, никого нет. Но это дело времени. Кошелек найдут обязательно, в этом сомневаться не приходится. Надо собирать вещи и уходить, пока не поздно.   
    Она достала чемодан и начала складывать туда необходимые и ценные вещи. Она не знала, когда сможет вернуться обратно, да и сможет ли вообще. Поэтому, взяла с собой и альбом и письма, которые могли бы навести убийц на след ее друзей и родственников. Из альбома, вдруг выпала фотография. Юля подняла ее. Это была фотография Юры. На обратной стороне было написано: Ты – моя жизнь. Она горько усмехнулась. На глаза навернулись непрошенные слезы.    
    Она познакомилась с Юрой, после окончания института. Получив диплом, они с мамой  решили, что  перед началом взрослой трудовой деятельности ей надо  съездить отдохнуть на море. Мама в то время еще не подозревала о своей болезни, да и финансы позволяли устроить небольшой отдых. Они поехали вдвоем с подругой «дикарями» на море, в Крым. Сняли  на десять дней маленькую комнатку, метров шести, в которой  помещалось только две кровати. Но они были счастливы! Море было рядом.  Солнце, звезды, шум прибоя,   свобода: что еще надо?    
Как-то утром,  к ним на пляже подсели два молодых, веселых парня.   Разговорились, и  оказалось, что парни тоже из Питера. До конца отдыха  так и ходили вчетвером. А по вечерам уединялись парами.   
 Они с подругой уезжали на два дня раньше. При расставании, Юля с Юрой обменялись телефонами, и клятвенно обещали друг другу не потеряться в многомиллионном городе. Правда, он дал ей только рабочий телефон. Сказал, что дома телефона нет.    
Вернувшись домой, Юля с замиранием сердца ждала телефонного звонка. Она поняла, что влюбилась окончательно и бесповоротно. Каждый вечер, лежа в постели, она вспоминала дни, проведенные с Юрием. Каждое его слово, улыбку, жест, каждый поцелуй. Прошла уже неделя, но звонка не было. Юля несколько раз порывалась позвонить сама, но что-то останавливало ее.   
Его нельзя было назвать красивым, но в нем что-то было, что зацепило, задело ее сердечко. Выше среднего роста, худощавый, в очках. Когда он снимал очки, и смотрел на нее, его взгляд становился беспомощным, как у ребенка. В такие моменты, Юле хотелось прижать его голову к своей груди и не отпускать никогда. Синие глаза, опушенные длинными черными ресницами, заставляли замирать ее сердце и биться в груди неровными толчками.   
Он был старше ее на три года. Работал менеджером в какой-то фирме, которая занималась рекламой. Юле нравилось в нем все: его искрометный юмор, открытая улыбка, серьезное отношение к работе, о которой он много и с удовольствием рассказывал, крепкие объятия и сладкие, вызывающие головокружение поцелуи.    
Юра позвонил через десять дней, когда Юля уже потеряла всякую надежду услышать снова его голос, извинился, сказал, что был в командировке и, предложил встретиться.   
С того времени они практически не расставались. Если не удавалось встретиться, то они перезванивались. Юля как-то легко и быстро устроилась на работу. Работа ей нравилась и к тому же приносила неплохой доход в их с мамой семейный бюджет. Все шло как нельзя лучше. Юля не ходила, а просто летала от счастья. Жизнь так прекрасна!   
Единственное, чего она ждала  с замиранием сердца, это скорого предложения о замужестве. Но время шло, а предложения так и не было. Она попыталась как-то сама завести об этом разговор, но Юра сказал, что пока не готов к таким серьезным отношениям. Надо твердо встать на ноги, заработать денег, а потом уже думать о семье.    
А спустя месяц, он сообщил ей о том, что женился и уезжает на постоянное место жительства в Америку. Здесь для него нет простора, размаха и перспективы. Будущую жену он не любит, но она, это его пропуск в тот мир. Юлю, он будет помнить  и любить всегда и,  когда будет приезжать в Питер, они могут встречаться, как и прежде.   
Юле казалось, что у нее разорвется сердце. Ей не хватало воздуха, слезы катились по щекам, смешиваясь с осенним холодным дождем. Она не могла понять, как он может быть таким жестоким? Неужели он нисколько не любил ее? Говорить такие страшные слова, таким равнодушным голосом? Как она могла не увидеть, не понять его сущность? «Любовь застит глаза», «Любовь слепа» – она часто слышала эти выражения, но не понимала их. Теперь ее глаза были открыты и то, что она увидела, чуть не убило ее.   
Но она выжила. С тех пор она не встречалась ни с кем. Она смотрела на мужчин, и не видела их. На работе ее прозвали «снежной королевой». Ее это устраивало. Юрий за эти два года звонил трижды, но она не захотела с ним встретиться. 
А через год, после предательства Юрия, умерла мама. Она сгорела буквально за три месяца от рака. И Юля осталась одна. Отца она не помнила, он бросил их сразу, после рождения Юлии. Из близких родственников была только тетка, но она жила далеко от Питера.   
Вплоть до сегодняшнего дня Юля жила одна, в своем ледяном дворце, не подпуская к нему никого. Работа заменила ей все.   
И вот, теперь у нее не было ни работы, ни дома, ничего!   
Юля, смахнув слезу, засунула фотографию в альбом, и захлопнула чемодан.  Оглядевшись по сторонам, она  присела на диван и горестно вздохнула. Она выросла в этом доме. Здесь умерла ее мама. С этой квартирой, с этим домом, с этим городом, связаны самые счастливые и несчастные воспоминания. И вот теперь она должна покинуть все это и отправиться в неизвестность.   
- Ну, что ж, прощай мой милый, уютный мирок. Я не знаю, куда я иду и зачем? Но я должна идти. Жди меня, я обязательно вернусь.   
Она встала, подошла к двери, открыла замки и вышла на площадку. 
      
    В это время Власов находился в фирме «Интерьер». Нашел он ее быстро, без проблем. Это был магазин - салон по продаже импортной мебели. Место было бойкое, многолюдное, рядом с  метро «Электросила». Не далеко находилось серое внушительное здание, в котором решались,   и разрешались все местные, районные вопросы и сидели важные чиновники, от подписи которых  зависел и большой и малый бизнес района.    
Люди путались в новых, то и дело меняющихся названиях: управа, префектура, округ, мэрия. По привычке называли его исполкомом или серым домом. Поэтому, старушка божий одуванчик, в бархатной шляпке, с вуалью, которой было,  наверное,  столько же лет, сколько уходящему веку, махнула рукой в сторону этого серого монстра, и сказала:   
- Иди милок в сторону власти и увидишь. Там в витрине стоит секретер, так точно такой же был у моей бабушки. Ей его подарил сам князь Гольдин, когда состоял с ней в любовной переписке. Она хранила в нем его письма.      
Поблагодарив словоохотливую старушку, пытающуюся рассказать о своих выдающихся предках и о себе, Власов быстрым шагом двинулся в «сторону власти», как выразилась старушка. 
Пройдя буквально  метров двести, он действительно увидел большую вывеску «Интерьер» и красиво оформленную витрину.
Войдя в магазин – салон  Власов на мгновение замер. Выставочный зал занимал площадь где-то около двухсот пятидесяти метров. 
 Приглушенная, ненавязчивая подсветка создавала иллюзию комфорта и интимности. Мягкие кожаные диваны, кресла: белых, бежевых, черных, коричневых тонов манили к себе, обещая блаженство. Журнальные столики с изящными вазами, искусно выполненные икебаны. Уголок старины, с манекеном – женщиной в платье девятнадцатого века, сидящей за секретером, который видимо и имела в виду пожилая дама, указавшая ему путь.   
К Власову подошла молодая, миловидная девушка, на губах которой  была приклеена профессиональная улыбка.   
- Я могу вам помочь в выборе? Что бы вы хотели у нас приобрести?   
Она так и излучала доброжелательность, показывая этим, что именно она может оказать посильную услугу  клиенту в выборе и приобретении мебели.    
Власов улыбнулся, демонстрируя в ответ свою «фирменную» улыбку.   
- Мне бы очень хотелось приобрести у вас все оптом и сразу, но… - он развел руками, - у меня только одна надежда, что та, кого я ищу, и есть вы.    
- А кого вы ищите? – девушка продолжала улыбаться.   
- А ищу я Баеву Юлию. Не разочаровывайте меня, скажите, что это  вы.    
Улыбка понемногу стала сползать с лица девушки и,  наконец,  исчезла совсем.      
- Ничем не могу вам помочь. С сегодняшнего дня, Баева у нас не работает. – Она отвернулась, и пошла к своему рабочему месту, не оглядываясь.      
Власов двинулся за ней.   
- Девушка, ай-я-яй! Я ведь с вами еще не попрощался, а вы уж так сразу от меня бежать. А у меня еще вопросы есть.    
- Со всеми вопросами по поводу Баевой обращайтесь к моему начальству. – Она взяла со стола каталог и начала демонстративно листать его, показывая, что все разговоры окончены.         
- А куда же подевалась очаровательная улыбка? Куда исчезли хорошие манеры? – Протянул Власов. – И к кому же я могу обратиться по интересующему меня вопросу, любезнейшая вы моя?    
  Не поднимая головы, девушка произнесла:  - Пройдите в кабинет дирекции. Там вам все объяснят.      
К ним подошел охранник,  и лениво поигрывая кобурой, произнес: -   Какие-то проблемы Настена? Клиент ошибся адресом?    
Власов простодушно почесал затылок.   
- Вот клиентом я еще не был. Может, действительно не туда попал, а? Я так понял, что здесь занимаются продажей мебели, и, значит, я -  покупатель. А клиенты обычно бывают…
Охранник расставил ноги, и насупился.   
- Не понял. Ты че, пытаешься так юморить что ли?  Веселый, значит? Сейчас поглядим, насколько ты умеешь веселиться.
   Вмешалась Настя.   
  - Костя, ему Баева нужна.         
Костя цинично рассмеялся.   
- Да ты что? А я думал, что с сегодняшнего дня она уже никому не нужна, кроме того, к которому ее шеф послал. Подумаешь,  принцесса – недотрога. Деловую из себя корчила,  не подступись. Вот и довыпендривалась. Так, что опоздал ты мужик. Нет твоей Юльки. Была, да сплыла. Топай на выход. Или ты из-за нее пришел права качать? Если так, то не советую.      
Выслушав всю эту тираду, Власов достал удостоверение,  и сунул его в нос охраннику.    
- А теперь, проводи меня к твоему крутому шефу. И давай спокойно, без дерготни.   
Благодушное настроение его от окружающей красоты  испарилось. Этот магазин – салон все больше напоминал ему террариум, где каждая тварь готова сожрать себе подобного, лишь только стоит зазеваться.      
Секретарь, девочка лет восемнадцати, на худеньких, как у цапли, длинных ногах, с копной белокурых волос, большими  глазами, кукольным личиком и в юбке, больше открывающей, чем прикрывающей, что следует дальше, за ногами, дрожащей рукой указала на дверь.   
- Проходите, Геннадий Семенович вас ждет.    
Власов усмехнулся про себя, подумав: Настина работа. Быстро сообщила.   
Из-за массивного стола на встречу Власову поднялся полный, среднего роста мужчина, лет сорока пяти. На лице его сияла радушная улыбка. Он протянул Власову руку.   
- Марченко  Геннадий Семенович. Рад познакомиться. Присаживайтесь, поведайте нам, чем мы заслужили внимание Уголовного розыска? Коллектив у меня работает надежный, проверенный. Каждого лично на работу принимаю, собеседование устраиваю. Уголовных элементов не держим. От плохих, ненадежных работников избавляемся.    
- Геннадий Семенович, а ваша бывшая главный менеджер Баева Юлия, она была  кем: уголовным элементом или неблагонадежной? От нее, почему избавились?   
- Ну, раз Уголовный розыск ей заинтересовался, значит не такой она ангел, каким пыталась казаться. Значит, моя интуиция меня не подвела.      
- А она, что, плохо работала? Или за ней были замечены какие-то подозрительные дела?   
Геннадий Семенович задумчиво потер подбородок, и попытался изобразить простачка.   
- Капитан, ты мне вот что скажи, чтоб нам проще было разговаривать, она кого-то грохнула? Или сама того…, ?      
- Нет, это вы мне вначале скажите, за что вы ее уволили?  А уж после этого мы и будем с вами строить разговор.   
- Н-да, - Марченко встал, открыл бар, налил в рюмки коньяк и поставил перед Власовым. – Причастимся, капитан? Разговор легче пойдет.   
- Я при исполнении. Спасибо. Давайте перейдем к делу.   
- Ну, смотри. – Марченко опрокинул в себя рюмку коньяка, зажевал долькой лимона, и вздохнул.   
- Ладно, расскажу, как есть, ты мужик, поймешь меня. Ты ее видел? Ну, и как она тебе? Красивая баба, стильная.  Согласен со мной? Умная, это тоже факт, но гордая чересчур и щепетильная. Принял я ее на работу года два назад, а может даже чуть больше. У меня в то время бурный роман развивался с одной бабенкой. Ох, и хороша же была, но стерва.  Так, что я на Баеву вначале внимания и не обратил. А она в работу кинулась, ну чисто зверь. Я ее на переговоры стал брать, на заключение контрактов. У нее глаз – алмаз. Знает, что пойдет, что нет. Прибыль у нас валом повалила. Я ее в должности повысил. Девок для утех и без нее хватает, да и глаз на нее замылился,  наверное, со временем. Ну, бизнес помаленьку встал твердо на ноги. Я ее даже решил исполнительным директором назначить. А тут, выехали как-то коллективом на природу, на Ладожское озеро. Купаемся, загораем, вино пьем. И тут, меня словно током ударило, когда ее в купальнике разглядел. Царь – девица и только. Куда же я раньше смотрел? Под боком такая краля, а я с какими-то заморышами, вроде моей секретарши время провожу. Ну, и предложил ей попробовать не только деловое сотрудничество, а и личное.  Она ни в какую! А чем я не мужик? Чего ей еще надо? Богат, в расцвете лет и сил, да и ей уже не восемнадцать. Чего из себя девочку строить? Обидела она меня. Человека из нее сделал, специалиста. А она так мне за все это отплатила. Ну что тут такого особенного, скажи, капитан? Убыло бы от нее что ли? Не понравилось, ну и завязали бы с этим делом. А она в позу встала. Ну, и я тоже. Короче: горшок об горшок и в разные стороны. Пусть поищет себе другую такую работу и начальника, который бы ее только за деловые качества держал с ее-то внешностью. Прибежит, как миленькая, сама будет умолять в постель взять - не возьму! Раз хочет жить монашкой, то и место ее в монастыре. Я так ей и сказал. Я прав?    
- Так же, как волк, задравший невинного ягненка, - пробурчал себе под нос Власов.    
Он достал  фотографию мужчины, обнаруженного в парке,  которую дали ему эксперты,  и протянул Марченко.   
- Вам этот мужчина не знаком?    
Марченко повертел фотографию в руках, и вдруг побледнел.   
- Он же мертвый! Кто это? Она, что, пошла, после того, как я уволил ее, и убила человека? Но я то тут при чем? Если она сумасшедшая, с нее и спрашивайте. Я этого мужчину не знаю,  и ни разу не видел. Видите, я оказался прав, что уволил ее. Она со странностями, она социально опасна. Она же могла убить меня?! – Он схватился за сердце.   
- Домашний адрес ее мне продиктуйте.      
- Конечно, конечно, - засуетился Марченко, - сейчас. Вика, - закричал он, - быстро ко мне!   
В кабинет вбежала испуганная секретарша.   
- Быстро мне домашний адрес Баевой!    
Вика захлопала глазами.   
- Так только сейчас из милиции звонили, тоже спрашивали ее адрес. 
Власов подскочил.   
- Кто спрашивал? Как представился?    
Вика пожала плечиками.   
- Никак. Сказал, что из милиции и спросил ее. Я сказала, что она уволена. Тогда он спросил ее  домашний адрес. Я дала. Вы же тоже из милиции, я думала это кто-то из ваших  интересуется. А что, не надо было?    
Власов, схватил ее за руку, и потащил в приемную.   
- Где адрес?   
- Да не волнуйтесь вы так, вот у меня на бумажке записано: улица Вавилова, дом 10, квартира 15.    
Власов схватил телефонную трубку, и набрал номер.   
- Соня, это я. Быстро организуй людей по адресу: Вавилова 10, квартира 15. Это адрес Баевой. Я поехал туда. Кто-то еще интересовался этим адресом, представившись сотрудником милиции. Все, пока, жду.   
Не глядя на оторопевших Марченко, Вику и охранника, он выскочил из приемной, и помчался к выходу.   
На бегу,  он прокручивал в голове возможные варианты.   
- Скорее всего, после увольнения, расстроенная Юля  пришла выплакаться на свою судьбу в безлюдный, по причине плохой погоды,   парк. Там она невольно стала свидетельницей убийства.  Но убийцы ее не видели и лишь наше головотяпство, при обсуждении найденного кошелька и визиток в нем, указало им на то, что есть свидетель их преступления. Сейчас они попытаются быстро от нее избавиться. Ведь всем нам хорошо известно, что на месте преступления всегда крутится человек,  имеющий к этому непосредственное отношение. Крутится для того, чтобы быть в курсе новостей, чтобы чего не пропустить или что-то забрать нечаянно оброненное. А может, они и видели ее, но она сумела убежать от них, но не было возможности ее найти. Вот мы им и помогли.  Обрекли ни в чем не повинную, насколько я теперь понимаю, девушку, на смерть. А может, кто-то из наших «стучит», такое тоже возможно.  Давай Вова, беги быстрее. Зарядкой надо по утрам заниматься и кофе поменьше хлебать. Пыхтишь, как старый самовар. Все, с завтрашнего утра начинаю бегать.    
Он тормознул «Жигуленок», показал удостоверение.   
- Друг, выручай, не дай хорошему человеку погибнуть. Жми на Вавилова. Может, и я тебя,  когда выручу.   
       Подъехав к дому  Власов, выскочил из машины  и,  огляделся по сторонам. Милицейской машины пока не было.   
 Поблагодарив водителя, он побежал в подъезд. Поднявшись на четвертый этаж, он отдышался,  и позвонил в дверь.  Никто не открывал, но Власов слышал, что у двери кто-то есть. Он кожей чувствовал, что его разглядывают в глазок.   
- Юля, откройте,  пожалуйста.  Мне надо с вами срочно поговорить. Юля, я…   
Вдруг резкая боль пронзила его затылок. А дальше была темнота. 
   
Группа,   приехавшая вместе  со  Звягиным и Сойкой, застала, пустую квартиру, разбросанные вещи и капли крови  на цементном полу у входной двери.   
Эксперты подтвердили принадлежность группы крови, обнаруженной  у дверей Баевой  - Власова. 
Друзья были подавлены, и растеряны.   
Только один из опрошенных соседей сказал, что видел белые «Жигули», подъехавшие на большой скорости к дому и как из них выскочил молодой мужчина, похожий по описанию на Власова. Но этот сосед как раз выходил на улицу, в магазин за молоком. Когда вернулся, машины уже не было,  и ничего такого подозрительного он не заметил.   
 Правда маленькая девочка, гуляющая во дворе с собакой, вспомнила, что к этому подъезду подъезжал автофургон, но стоял не долго, и быстро уехал. Номер она не запомнила. Марку машины писать тоже не смогла. Сказала, что не разбирается в машинах вообще.
Квартира была тщательно осмотрена, но никакой, даже малейшей зацепки или подсказки обнаружено не было.   
С хозяином «Интерьера» Марченко была  снова проведена беседа, в которой выяснилось о звонке секретарю, по поводу домашнего адреса Баевой. После чего Власов и позвонил Соне. Но номер звонившего,  не определился.
Вечером все собрались в кабинете Трухина. Мужчины молчали. Соня кусала губы, а Виолетта хлюпала носом, то и дело,  вытирая  глаза платочком.
- Да, отпраздновали день рождения, повеселились от души. – Трухин стукнул по столу кулаком. – Как думаете, он жив?    
Соня робко произнесла:    
     - Если бы хотели убить, убили бы там же и, бросили. А раз увезли с собой, значит,  был жив.    
- А зачем он им нужен? Для чего они его взяли? – Трухин окинул всех тяжелым взглядом. – Думайте, шевелите мозгами.   
Звягин вдруг встрепенулся.   
- А если они не знали, что он опер? Подумали, что муж или сожитель этой Баевой, а? Потом-то конечно разберутся,  что к чему и это будет для них, а главное  для Вовки не лучшим сюрпризом. Вот тут они могут испугаться, и действительно убрать его.    
- «Есть люди, вся заслуга которых та, что они ничего не делают».  Это еще Ключевской сказал  - Виолетта окинула всех презрительным взглядом, и громко высморкалась в носовой платок.    
Все в недоумении посмотрели на нее.   
- Чего так смотрите? Думаете, умом тронулась? Ошибаетесь господа. Это вы раскрылились, и сидите, гадаете на кофейной гуще: жив Власов или уже  труп? А тут не гадать, а действовать надо. Вы же сыщики, вот и ищите. – Она повернулась и вышла из кабинета,  громко хлопнув дверью.    
Трухин покачал головой, и улыбнулся.   
- Молодец! Вот за это,  я ее и уважаю,  и прощаю все остальные «заскоки». Так, быстро за работу, хватит сопли пускать. Боря, фотографию девочки и потерпевшего  показали в «Новостях»?   
Борисов кивнул утвердительно.   
- Все звонки, даже самые незначительные пусть переключают на меня. Соня, ответ из архива получен? Отпечатки пальцев удалось идентифицировать с кем – либо ранее проходившим у нас по делу?      
Соня выскочила за дверь.   
- Юра, а ты выясни,  не разыскивает ли кто человека с такими приметами, по больницам, моргам. Не поступало ли заявление в милицию о розыске.  Давайте ребята, в темпе. А я сейчас дам распоряжение свободным группам проехать по всем злачным местам, может кто, что слышал или знает. Всю информацию мне докладывать незамедлительно.      

                Глава 5      

    - Свяжись с идиотами, сам идиотом станешь! – Бушевал высокий, худощавый мужчина, лет сорока, с резкими, ястребиными чертами лица. – Я кому поручал это сделать? Кому, спрашиваю?! Дело-то выеденного яйца не стоило. Ребенок мог справиться. А тебе не захотелось самому ручки марать? А теперь, по твоей милости, мы все в говне!      
В кресле, втянув голову в плечи,  сидел невысокий, плотный человек и нервно щелкал суставами пальцев на руках. Голова его была лысой и круглой, как шар,  лицо  багровым,  и лоснилось от пота.   
- Да перестань ты хрустеть пальцами, а то я сам тебе их переломаю! Посмотри на себя, тебе же только тридцать пять, а разъелся, как поросенок, хоть сейчас под нож. Любишь вкусно поесть, выпить, с телками подтискаться. А за это все, друг мой надо платить. Вот своей головой и рассчитаешься, раз напортачил.  Я из-за твоего головотяпства на нарах париться не намерен.      
- Шеф, ну ладно, с кем не бывает? Исправили же все. Девка со своим хахалем у нас. Больше свидетелей нет. – Заерзал в кресле толстячок.    
- И с таким дебилом я имею дело? Ты  на самом деле дурак, или только прикидываешься? У нас вообще не должно было быть никаких свидетелей изначально.  "Барин" должен был тихо отойти в мир иной, в результате острого сердечного приступа. А рядом с ним в это время никого не должно было быть! Через день – два его жена  подала бы в розыск. Нашли бы его через неделю, месяц, а может и через год. Вот, что нам было нужно. Мы бы с тобой, вместе со всеми,  выразили вдове сочувствие и поддержку,  и комар бы носа не подточил.   А теперь, мы имеем головную боль, на уши поставленную милицию, двух заложников, непонятно зачем притащенных сюда и в перспективе – тюремные нары.   
- Шеф, ну не надо так все драматизировать. Каюсь, понадеялся на этого урку. Ему такие дела не впервой делать. Он сказал, все чисто было сработано, кругом ни души, место, как в сказке.  Кто же знал, что у работников парка трудовой энтузиазм проснется не во время? И на старуху бывает проруха. Тут дело случая и судьбы.      
- Ни души, говоришь? А как же твои дружки этой девицы не заметили? Она что комариком обернулась, как в сказке, или мышкой – норушкой? Да если бы не мои связи, (сам знаешь где), мы бы про эту красавицу и не узнали. Сидели бы, праздновали, и тут менты с наручниками  подоспели бы, как раз к горяченькому. Давай, кумекай, что теперь делать будем, как себя вести? На первом варианте теперь надо крест поставить. Но все равно, рано или поздно, на нас выйдут. Начнут копать. Да и с этими двумя «свидетелями» тоже что-то решать надо.      
- А что с ними решать? Ту же дозу и на свалку.    
- Ну, ты и тупой! Думай, чего несешь. Ее ведь милиция ищет. Если убирать, так,  чтобы уже никто и никогда не нашел. 
Толстячок щелкнул пальцами.   
 - Придумал! Можно разыграть ситуацию таким образом: будто эта Юля была  любовницей «барина».  Я найду людей, которые подтвердят, если дело дойдет до этого.  Он ее бросил,  и она решила его убить. Назначила свидание в укромном уголке…   
- Ага,  и попросила завернуть рукав, чтобы сделать смертельный укол. Он с удовольствием разделся под дождем и ветром, она достала шприц, поцеловала его на прощание и дело в шляпе.  Хоть немного шевели серыми извилинами, конечно, если они у тебя есть.  Друг мой,  кто убеждал меня, что грубое убийство сейчас не в моде? Я ведь предлагал   инсценировать обычное ограбление со смертельным исходом. Сколько сейчас таких «висяков» в ментовке лежит в папках на полках? Так нет: у меня гениальный план, у меня идеальное убийство. Вот тебе и идеальный  план,  и незапланированные подарки за выполненную работу.   
Толстячок поежился под пронизывающим взглядом шефа.   
- Виноват, ну кто же знал? Лекарство действительно, как по заказу сделанное. Если бы «барина» нашли хотя бы часа на  четыре позже, то и следов бы этого лекарства в крови нельзя было обнаружить. Естественная смерть на сто процентов!  Может, все обойдется?  Вдруг повезет? У нас же все через пень-колоду делается. Пока привезут, пока до него очередь дойдет, никаких следов и не останется.  Умер мужик сам по себе и все.   
- Ну, ты точно тупой! Про девку забыл? Им ведь тоже о ней известно. А раз она пропала, значит, что-то в этой истории не чисто. Ее искать будут. Да чего теперь об этом говорить? Плохо, что еще дружок этой девки к нам затесался. Черт его принес не во время. Еще один труп.   
- Одним больше, одним меньше, - пренебрежительно махнул рукой толстячок, - Коляна с его дружком ведь тоже надо убирать. Они  слишком много знают, а это опасно. Да и сидели оба. Значит, у ментов на крючке. Вдруг, по пьяни где-нибудь сболтнут. Если их возьмут, сразу расколются оба, и нас за собой потащат.      
- А кто их нашел, позволь тебя спросить?  - С ехидством в голосе поинтересовался мужчина, которого толстячок называл шефом. - И кто же их будет убирать, не ты ли? Давай, а я постою рядом и посмотрю, как это у тебя получится. Ты пальцем не успеешь шевельнуть, как сам на том свете окажешься,      
- Почему сам? А охрана у нас на что? Пусть мальчики поработают. Они за это деньги получают.   
- Нет, ты точно чокнутый! Давай снежный ком скатаем. Всех оповестим, всех в курс дела введем.  Запомни, друг мой, охранник, знающий твои секреты, кроме адреса любовницы, это уже не охранник, а напарник, а в некоторых случаях, даже и хозяин. С твоими методами мы так перебьем всю свою охрану. Один из них убьет Коляна с другом, другой – этого и так по цепочке. Тогда уж точно ментам и думать не надо будет: кто виноват,  и что делать?   
- Шеф, а может,  сожжем их всех четверых к чертовой матери? Пошлем наших друзей немного поразвлечься с девочкой, запрем, и устроим поджог. Все будет шито-крыто.  А что, это идея! Все вопросы снимем моментально.      
Вдруг раздался телефонный звонок, и одновременно в дверь кабинета влетел бледный Колян.   
- Хозяин, тут блин такое дело, не знаю,  как и сказать!   
Тот махнул ему рукой, чтоб замолчал, и показал на телефон. Вдруг он  сам стал белым, как полотно, потом побагровел, потом по его лицу побежали крупные капли пота. Он положил трубку, и закрыл глаза. Потом, схватил стоявшие на столе массивные часы, и со всего размаху запустил ими в стену. Минут пять в кабинете не было слышно ничего, кроме забористого, многоэтажного мата.   
Когда пар немного вышел и цвет его лица приобрел более-менее нормальное состояние, он уничтожающим взглядом посмотрел на своего друга, потом на Коляна.   
- Ну, и что же такое ты нам хотел сообщить, мать твою! Уж не то ли, что ты вместе с девицей захватил и опера из УГРо?  И не просто опера, а лучшего друга начальника убойного отдела этого самого УГРо? И что теперь весь Уголовный розыск города стоит на ушах и прочесывает все злачные места?  А может,  ты еще что-нибудь знаешь такое, что мне еще не известно, так давай, не тяни, колись.      
Колян переминался с ноги на ногу, теребя в руках  удостоверение личности Власова.   
- Да кто ж его знал, что он мент? Он не в форме был. Я  как раз эту Юльку связывал,  когда он в дверь позвонил, начал ее по имени звать. Чукча на лестничной площадке дежурил. Он его по голове и треснул. Мы же знали, что времени в обрез,  менты на хвосте висят, торопились.  В окно выглянули, машины милицейской нет, посчитали, что ее дружок, вот и прихватили с собой. А как иначе? Он бы не дал ее увезти просто так.      
- Вы, что его даже не обыскали?   
- Так некогда же было. Сейчас вот только и обнаружили, когда стали карманы в куртке его проверять.      
- А с чего это вы вдруг  по карманам шарить стали?   Никак искали чего? – Вкрадчивый, тихий голос шефа, перешел на крик. -  Решили поживиться? Все равно, мол, в расход пустят, так не пропадать же добру, не так ли? Раньше-то ума не хватило посмотреть? Идиоты!   Нельзя было его тащить с собой. Нельзя! 
Колян сверлил глазами пол, не поднимая головы.   
- Как он себя ведет?   
- Кто?   
- Дед Пихто! Опер этот.   
- Анекдоты рассказывает.   
- Кому? – Изумился  шеф.    
- Юльке, девке этой. Веселый парень.  Нам начал лапшу на уши вешать, что он страховой агент.   
- Так, значит, он вас видел?   
Колян замотал головой.   
- Нет, мы свет не включали.  Так разговаривали. Интересно было, что он плести будет.      
Толстячок хохотнул, и тут же съежился под взглядом разъяренного шефа.   
- А ты-то чему улыбаешься? Ты-то,  отчего веселишься? Все дело со своими дружками завалил, меня под монастырь подвел, и радуется. Тут не радоваться, а плакать надо.   
Раздался звонок мобильного телефона. Все напряженно замерли. Шеф нажал кнопку соединения.   
-  Да? Я. Да что ты! Миленочка, какое  горе!  А  кто тебе сообщил об этом? По телевизору фотографию Светочки показывали и Виталия? А при чем здесь Света?  С ней тоже что-то случилось? Нет? Ее фотография в его бумажнике была? – Он кинул уничтожающий взгляд на Коляна. - Как Светочка? Плачет?  Нет, меня в городе не было. Я по делам выезжал в Выборг и вернулся только часа два назад. Ты уже позвонила в милицию? Ну, для того чтобы сообщить, что на фотографии твой муж. Нет, пока? Почему? Хочешь сама поехать удостовериться лично? Вдруг ошибка? Конечно,  я поеду с тобой и со Светочкой. Как я могу оставить вас одних в таком горе. Вы кому-то еще звонили, говорили об этом? И не надо. Не надо пока всего этого ажиотажа. А вдруг, действительно это ошибка? Фотография Светочки? Ну, мало ли девочек похожих? И мобильный телефон не отвечает? Миленочка, не паникуй, все обойдется, я еду, жди. - Он положил трубку.   
- Ну, и что будем делать, господа? Круг замыкается. Слышали,  о чем я говорил? Эх, Колян, Колян, надо же так проколоться. Выйди, мне  поговорить надо вот с этим господином, - он кивнул в сторону толстяка.    
Опустив голову, Колян вышел за дверь.   
- Да, влипли мы основательно. Чем дальше в лес, тем больше дров. 
Толстячок неуверенно заметил.   
- Ты же сам говорил документы забрать, а бумажник не трогать, чтобы потом труп могли идентифицировать.   
 - Это если бы все по плану шло. Чего теперь об этом говорить? Теперь о другом думать надо. Нельзя  Милену отпускать на опознание мужа, а тем более ехать с ней, светиться. Нам, как можно дольше надо быть в тени.   Сколько тебе нужно времени, чтобы перевести все активы в наш дочерний зарубежный банк?    
- Думаю не менее трех – четырех  часов. Разница во времени.    
- Даю тебе четыре часа, но чтоб все было тип-топ. Придется нам с тобой друг мой ситный покинуть любимую родину. Я поехал к Милене, ее надо задержать. В милиции не должны ничего узнать о  «барине», кто он такой,  еще хотя бы сутки, а после нас это волновать уже не будет. Коляна, я возьму с собой.    
- Ты хочешь…?    
- А что остается? Ты можешь предложить что-то другое? Давай, предлагай. Нет? Вот тогда и занимайся тем, чем тебе сейчас следует заниматься. А я поехал разгребать твои завалы.  С Коляном и его дружком, наверное, придется поступить по твоему плану. Ладно, время покажет.               

    Глава 6

  Юля очнулась от резкой нестерпимой боли. Она открыла глаза, и ничего не увидела. Вокруг была кромешная темнота.  Она закрыла глаза, и снова открыла. Сердце ухнуло куда-то вниз, тело обдало горячей волной. 
 -  Ослепла!   
Она попыталась пошевелиться и не смогла. Тело не слушалось ее.   
 Так, только не паниковать, - начала она уговаривать сама себя. – Сейчас я успокоюсь, и все вспомню. Я собрала чемодан и вышла на лестничную площадку. Вставила ключ в замок и все, дальше ничего не помню. Значит, они все же меня выследили. Но почему не убили? Может, я им для чего-то нужна живой? Но для чего? Как здесь холодно. Неужели, я, правда, ослепла? Или здесь просто нет окон?  Нет, конечно,  я не ослепла! Вон наверху вентиляционная решетка, через нее пробивается, хоть и тусклый, едва различимый, но все же свет.   
Она снова попробовала пошевелиться, и поняла, что лежит на животе, на связанных руках. Руки  онемели, и ничего не чувствовали. Юля пошевелила ногами. Ноги были свободны.   Это уже кое - что. 
  Она попробовала сесть. Это удалось ей с третьей попытки. Она поднесла руки к губам, и поняла, что они связаны газовым шарфом. Она попробовала развязать его зубами, но у нее ничего не получилось. Подергав руками в разные стороны, ей удалось ослабить узел. Зажав концы шарфа ногами, она начала тянуть руки на себя. Было очень больно, но Юля упрямо миллиметр за миллиметром отвоевывала свободу для своих рук. Слезы катились по ее щекам и падали на содранную кожу, обжигая ее. Наконец, сделав последнее усилие, она буквально вырвала кисти руки из огненного  плена, и не удержавшись, упала на спину. Всхлипывая, она поднесла горевшие кисти рук к губам и начала дуть на них, пытаясь унять нестерпимую боль.   
Когда боль немного утихла, она снова села и ощупала себя. Она была в легкой блузке, поэтому ей было так холодно!   
 - Зачем они раздели меня? Я же замерзну. Может, на это и был расчет? Зачем им марать об меня руки, когда можно убить не прикасаясь? Я просто умру здесь от голода и холода. И никто, никогда не узнает, как я умерла. Но я не хочу умирать!   
  Юля заплакала в голос. Постепенно ее рыдания перешли всхлипывания и судорожные вздохи. Вдруг, рядом с собой она услышала стон, и замерла. Она была здесь не одна!  Пошарив руками возле себя, она наткнулась на лежащее на полу, тело мужчины. Он тоже был связан, и очевидно был без сознания. Юля попробовала привести его в себя.  Она легонько похлопала его ладошками по щекам.   
  - Эй, вы, очнитесь, пожалуйста. Мужчина, вы меня слышите?   
Но он молчал, и только изредка постанывал. Юле снова стало страшно.   
  - А вдруг он сейчас умрет? Находиться в замкнутом пространстве рядом с трупом?!   Да что же сегодня за день такой?      
  Юле стало ужасно обидно и на свою злосчастную судьбу, которая привела ее в этот подвал.    На своих коллег – подружек, которые отвернулись от нее, отреклись,  при первой же  неудаче. Рита и Света работали в фирме «Интерьер» вместе с Юлей. Сколько за эти два года было переговорено, выпито кофе, вина, пирожных в кафе рядом с работой во время обеденного перерыва и после работы. Все секреты, любовные интрижки, проблемы, обсуждались, и решались в их маленьком  кругу сообща.  Именно они помогли ей выстоять, выжить, когда ее предал любимый человек, когда умерла мама. Тем обиднее было услышать от них сегодня, что она «тупоголовая ханжа», «романтичная идиотка», «принципиальная дура», и еще много чего другого, что повергло ее в настоящий шок.   
Рита покрутила пальцем у виска, и сунув маленькое зеркальце Юле под, нос прошипела:  - Посмотри сюда. А теперь, сюда, - она показала на свое лицо, - если бы я имела такую мордашку, как у тебя, неужели бы я вкалывала с утра до вечера, как папа Карло? Я бы уже давно купалась в роскоши, жила бы в свое удовольствие и вила из шефа веревки. Ты думаешь, Светка бы отказалась от такого предложения? Свет, скажи ей.    
  Света посмотрела на крупную, полную подругу, которая постоянно борясь с лишним весом, съедала в день как минимум три булочки со взбитыми сливками и вздохнула. Ее фигура была диаметрально противоположной. В коллективе ее прозвали «дистрофиком», что служило постоянным поводом для шуток и подкалываний типа:  закройте форточку, а не то это бестелесное существо унесет ветром, или:  баланс оказался непосильной ношей для главного бухгалтера ( коим Света и являлась), и раздавил ее как комара и тому подобное.   
  - Да, Юлька, чего ты ломаешься, не понимаю. С твоей внешностью и фигурой, ты бы давно могла стать хозяйкой «Интерьера». Шеф не самый плохой мужик. Убыло бы от тебя что ли? Ну, переспала бы с ним разок, другой, может, и понравилось бы. Действительно живешь, как монашка. Для кого бережешь себя? Ждешь принца на белом коне? Так принцы все остались в прошлом веке. Да к тому же  у них были свои принцессы. Которых, кстати не спрашивали: хотят ли они замуж за этих самых принцев на белом коне? Знакомили прямо в церкви, у алтаря  с женихом и прямиком в койку, исполнять супружеские обязанности.   И так до конца жизни, пока не загнется в родах. А тебе то чего кочевряжиться было? Тебя до конца жизни никто на привязи держать не собирался и кучей сопливых детишек обзаводиться.   
Юля, попыталась было, объяснить подругам свою точку зрения, но они не стали ее слушать, а сказали:   
  -  Извини подруга, но нам здесь оставаться. Хорошую работу и приемлемую зарплату сейчас, сама знаешь, как сложно найти, поэтому не обижайся, но больше мы тебе не подруги. Каждый сам за себя, такая жизнь. Может и подло, но честно. Шеф сказал, если узнает, что кто-то с тобой общается, уволит  в два счета.    
Юля всхлипнула, зябко передернула плечами, и положила голову, на согнутые в коленях ноги. 
В памяти вдруг всплыл случай, который произошел с ней,  когда  ей было семь лет. Она давно забыла об этом,  и, если бы ее спросили о нем  дня два назад, она вряд ли бы вспомнила. Но теперь картинки из прошлого проплывали перед ее глазами, как в замедленном кино.   
Она приехала погостить в деревню к двоюродной бабушке. Стоял август месяц, и мама отправила ее из душного, пыльного города на природу, свежий воздух и молоко. Этой осенью Юле предстояло пойти в первый класс, и маме хотелось, чтобы дочь набралась сил перед трудным учебным годом. До этого Юля ни разу не была в деревне. Ей все было интересно и в новинку.  Ледяная, вкусная  вода из колодца, от которой ломило зубы, но не болело горло. И парное молоко прямо из под коровы, а не их пакета. И огурцы с грядки и душистая малина с куста. Но больше всего ей нравились котята, которых у бабушки было целых три. Она прижимала  к себе пушистые мягкие комочки, и ее сердце замирало от нежности и любви.   
Однажды, когда бабушка ушла встречать корову, Юля сидела на крыльце и ждала ее. Вдруг она услышала жалобное мяуканье котят. Юля встала и начала звать их, но котята, как обычно не прибежали на ее голос. Юля, пошла искать их сама. Жалобное мяуканье шло из погреба, в котором бабушка хранила молоко, мясо, малосольные огурцы и еще много чего вкусного. Над погребом была сделана каменная пристройка, дверь которой запиралась на замок. Вниз вели деревянные ступеньки.  Юля удивилась, как котята могли попасть туда? Бабушка всегда вешала на дверь замок. Вот и сейчас он висел на своем месте. Нерешительно постояв на месте, Юля сняла замок, открыла дверь и вошла в погреб. Вдруг, дверь за ней захлопнулась, и наступила полная темнота. Юля начала толкать дверь, пытаясь открыть ее, но дверь не открывалась. Юле стало страшно. Она заплакала. Она кричала, звала на помощь, пока не охрипла. В погребе было очень холодно. В легком, ситцевом платье и босоножках Юля быстро замерзла. Вдруг она услышала шуршание возле себя, и почувствовала как что-то холодное и мокрое, уткнулось ей в ноги.  Юля закричала. Она знала, что в погребе есть мыши, а соседские мальчишки говорили еще и о больших хвостатых крысах. От страха Юля потеряла сознание. Бабушка нашла ее через два часа совершенно окоченевшую, зареванную, с разбитыми от ударов по двери руками, с осипшим от крика голосом. Она прижимала к себе дрожащих котят. Так деревенские мальчишки решили проучить городскую задавалу. Один из них, с которым Юля перед этим не захотела играть, узнал, что у ее бабушки потерялась корова, не пришла со всем стадом,  и бабушка пошла ее искать. Вот он и подговорил мальчишек устроить этой городской девчонке темную, чтобы не воображала из себя принцессу.  Юля отлежала в больнице с пневмонией больше месяца и в школу пришла уже вначале октября. Она еще долго просыпалась по ночам с криком и плачем, и цепляясь за шею матери, не отпускала ее до утра. Больше она в деревню не ездила. Со временем все позабылось. И вот теперь она снова чувствовала себя той маленькой, беспомощной девочкой, запертой в темном, холодном погребе.  Настоящее перемешалось с прошлым. Юля уже не понимала кто она и где.   
 
Власов застонал, и попробовал открыть глаза. Острая боль пронзила затылок. Он попробовал приподняться и не смог. Он понял, что лежит на полу, на животе, а руки и ноги его связаны.  Было очень холодно и темно. Кто-то поскуливал рядом с ним.   
 Щенок что ли? – Подумал он. -  Интересно знать, где это я и  как я здесь оказался?  Я поехал на квартиру к Баевой. Поднялся на этаж, позвонил и кто-то шарахнул меня по голове. Все, а дальше темнота. Да, не густо.      
Постоянное поскуливание где-то рядом,  сильно раздражало, не давало сосредоточиться и вызывало пульсирующую боль в виске. Власов попробовал тихонько посвистеть.   
- Шарик, Шарик иди ко мне.    
Наступила тишина, потом хриплый, дрожащий женский голос произнес:   
- Это не Шарик. Это я, ик. – и женщина заревела в голос.    
- Ой, только не надо так громко выражать свои эмоции, а то у меня голова, как стеклянный шар сейчас  разобьется, и разлетится  на мелкие кусочки от вашего рева. Лучше успокойтесь, и скажите мне: кто вы и, где мы?      
Женщина всхлипнула.   
- Я не знаю, кто вы и не знаю где мы.    
Власов застонал от непостижимой женской логики.   
- Кто я, это мне известно. Кстати, давайте знакомиться.  Меня зовут Владимир. Сегодня мне исполнилось двадцать восемь лет и судьба ради такого случая, видимо решила преподнести мне своеобразный подарок. Я не женат, не обручен, хотя уже готов был  поднять белый флаг и сдаться на милость победителя. Но боюсь, что опоздал. А жаль. По-моему информация исчерпывающая. Теперь поговорим о вас.  И так… 
 - Меня зовут Юлей.  Мне двадцать четыре года. Сегодня меня уволили с работы, а теперь вот еще и затолкали в какой-то подвал. Здесь темно и холодно. А еще я думала, что вы мертвый. Вы долго лежали без движения. А я ужас как боюсь мертвецов.    
Власов хмыкнул.   
- А я так их просто обожаю. Юля, скажите мне, вы связаны?    
-    Чем? Семейными узами? Нет, пока. Я живу одна. Мама… 
Власов перебил ее:   
- Юленька, золотко, меня, конечно,  интересует ваше семейное положение, возраст и внешние данные, но в данный момент меня намного больше интересует  другое. У вас руки и ноги связаны? Или вы можете передвигаться?    
- Извините, я не поняла. Могу. У меня руки были связаны  шарфом, но он растянулся, когда я руками начала шевелить,  и я его сняла. Я крыс боюсь. Как думаете, они здесь есть?    
- Вот именно крыс нам сейчас и надо бояться больше всего. Страшнее врагов у нас сейчас нет.  Юля, я понимаю, вы напуганы, у вас стресс, но попытайтесь собраться с силами,  и успокоиться.  А для начала, попробуйте развязать меня. Я совершенно не чувствую рук и ног.    
   Юля помолчала, потом раздался шорох, и Власов почувствовал, что она села рядом с ним на корточки.   Она так дернула руки Власова вверх, что он вскрикнул от пронзившей его острой боли. 
- Ой, извините.  Не видно ничего.  Я буду осторожнее. Нет, ничего не получается. Они вас моим кожаным,  тонким ремешком стянули. А это кожа натуральная, она только тянется, не рвется. Я его в Турции покупала. Там кожа качественная.   
Власов чертыхнулся про себя, а в слух сказал:   
- Я понимаю, приятные воспоминания, но все же подумайте, может, заколка какая есть острая или здесь в подвале что-то подходящее. Посмотрите.   
- Я боюсь отходить далеко. Давайте я зубами попробую.   
- Давайте зубами. Надеюсь, что они у вас острые. Только поторопитесь, а то придут наши захватчики,  и все может закончиться,  даже не начавшись.   
Юля сопела, и копалась, как казалось Власову, бесконечно долго. Но, в конце концов, ее усилия увенчались успехом  с помощью рук, зубов и подбадривающих слов Власова.      
Юля еще минут пять растирала его онемевшие и отекшие пальцы, пока кровь снова не заструилась по капиллярам легко и свободно. Ноги он развязал уже самостоятельно.   
Власов  понял, что рядом с ним находится именно та Юля Баева, к которой он и направлялся. Видимо, он пришел к ней немного позже, чем бандиты, за что и поплатился.   
  Власов встал, и на ощупь попытался обойти помещение,  в котором  они были заперты.   
Это было подвальное помещение, где-то метров двадцати. Власов споткнулся обо что-то деревянное. Ощупав это руками,  он сказал:      
- Тут куча сломанных кресел, деревянных. Такие в кинотеатрах ставят или в домах культуры. Ой, о гвоздь укололся. Это уже хорошо. Сейчас мы обеспечим себя оружием, как в стародавние времена. У первобытных людей были дубинки, а у нас будут палки с гвоздями и щиты. Спинка от кресла прекрасно  для этого подходит.   Не бог весть что, но все же. Так, тряпка какая-то большая. Занавес, наверное. Еще лучше. Юленька, мы живем. С их стороны – сила и оружие, а с нашей – хитрость и внезапность.  Вот еще бы лампочку найти. Плохо, если она под самым потолком. Разбить бы ее надо. Яркий свет нам сейчас ни к чему. На данный момент – он наш враг. Выключатель, очевидно, снаружи. Так как ни с одной стороны от двери, его нет.      
Юля услышала, как он подпрыгивает.    
- Что вы делаете? Вы, что, зарядкой вздумали заниматься? Вова, у вас все в порядке? Голова  прошла,  не болит?         
Власов рассмеялся.    
- Думаете «крыша поехала»? Юленька, о зарядке я расскажу вам, если будет время, немного позже. А сейчас я пытаюсь обнаружить, и разбить лампочку. В руках у меня спинка от кресла, я махаю ею, во все стороны. Я понимаю, что при свете дня это выглядело бы комично, но… - Раздался звук разбитого стекла, - ну, вот, что и требовалось доказать. Вот теперь я во всеоружии, и готов, оставшееся время, до прихода наших «друзей», посвятить себя целиком и полностью вам.         
Он пробрался на ощупь в сторону Юлии, сел рядом и накинул ей на плечи занавес.      
- Так будет теплее. Закутайтесь в него.   
- А вы?   
Власов успокоил ее. 
- Он большой и мне хватит. Плохо, что они куртку с меня стащили, а там удостоверение. И как они теперь поступят, это вопрос вопросов.      
- А какое удостоверение? Вы вообще-то, кто?      
- Я-то? Я Юленька, сыщик. И узнав о том, в какую историю вы «вляпались», летел к вам на всех парусах, пытаясь вас спасти. Жаль, но бандиты оказались быстрее.  Результат из-за этого плачевный, как для вас, так и для меня. Пока есть время, просветите меня, каким образом  вам удалось стать свидетелем убийства?      
- А вы откуда знаете?  - Голос Юли стал испуганным.    
- Ну, об этом трудно было бы не узнать. Вы, как всякий честный человек, оставили на месте преступления (я так понимаю, чтобы с вами легче было связаться), свои визитки. Ими-то мы и поспешили воспользоваться, как в прочем и заинтересованная   другая сторона.       
Юля всхлипнула.
- Вам смешно, вы иронизируете, а у меня от страха зуб на зуб не попадает. А главное, обидно, мне особенно-то и рассказывать нечего. Я практически ничего не знаю.      
Власов не весело рассмеялся, и тут же застонал, схватившись за голову.      
- Ну, конечно, мне так весело, я просто умираю от смеха. А вы предлагаете сидеть и скулить обоим, как это делали вы до того, пока я был без сознания?  Я, каюсь,  вначале, даже подумал: щенок какой-то скулит. Нет, Юля, скулить мы не будем. Давайте разговаривать. И так, я слушаю. Только можете опустить подробности про свое несчастье, коим вы считаете увольнение из «Интерьера». Я общался с вашим шефом – зажравшийся князек и хам. Плюньте, и разотрите. Не стоит оно того, поверьте мне. И так….    
Юля рассказала ему всю эпопею, произошедшую в парке, от начала и до конца.      
- Значит, видеть вы их не видели? А имя слышали только одно – Колян? Так чего же они так испугались? Хотя, они ведь не были уверены в том, что вы их не «сфотографировали». А дальше?      
- Я пришла домой. Собрала необходимые вещи, взяла деньги, документы и пошла к выходу. Я решила на время уехать из города, пока все не утрясется.    
- И куда вы собирались уехать, если не секрет?    
Юля вздохнула.    
- У меня было два варианта: или к друзьям в Псков, или просто в любой город, может даже в Москву, там проще затеряться.      
- И что же произошло дальше?    
- Я открыла дверь, вышла на площадку, поставила чемодан, начала закрывать квартиру и дальше ничего не помню. Очнулась уже здесь. Темно, холодно и кто-то рядом хрипит, и стонет. Я чуть с ума не сошла.    
- Думали в ад попали? – Рассмеялся Власов.    
- Нет, думала,  гуляю по райским садам, - огрызнулась Юля.      
- Вот это уже хорошо. Раз появился юмор и язвительность, значит, дело пошло на лад. Женщина и не язва, да если у нее еще  юмор отсутствует, вот это страшно и опасно. А всякие там бандиты, убийцы и прочая нечисть – это для нас сущая ерунда. Видали мы таких, и не мало. Прорвемся и сейчас, если, конечно, вы мне поможете.      
- А что надо делать?    
И тут,  неожиданно в дверном замке заскрежетал ключ. Дверь приоткрылась,  и послышался голос:      
- Эй, голубки, вы еще не окочурились? Девка, хахаль твой очнулся или нет?    
Власов быстро отозвался:   
- А как же? Спасибо за заботу. Лежу себе, отдыхаю. Не пойму  только: кому обязан таким вниманием,  к моей маленькой персоне?         
Власов подумал: раз мужик назвал его хахалем, значит, удостоверения они пока не видели. Может, выронили, пока везли? Это была бы удача. Можно было бы по-другому построить игру.    
- Спасибо, что не оставили меня без женского внимания, вот только жаль, не имел чести быть представленным даме и даже  ножкой «шаркнуть» не могу, по причине их связанности. Мужик, жрать очень хочется, принеси чего - нибудь. А то я даму анекдотами, да сказками  кормлю, но что-то пока плохо насыщаемся. Хочешь, тебе сказку  расскажу? Но скорее, это анекдот. Работал один мужик в страховой компании. И пошел он однажды по домам, которые находятся на улице Вавилова. И хотел тот мужик уговорить жильцов застраховать свои квартиры от пожара, наводнения и всяких других неожиданностей, вроде теперешней ситуации. Шел он, шел, и дошел до квартиры номер пятнадцать. Позвонил, а ему вместо подписи под договором, поставили шишку на башке, и заперли в холодном, сыром подвале. Ну, как, смешно?    
- Ты мне лапшу на уши не вешай. Ты позвонил, и звал ее по имени, трепал, что поговорить надо. Я  сам слышал.   
- И я о том же. Я и хотел поговорить о страховании. Ты, что же, думаешь, я по квартирам так, наугад шастаю? У меня же все данные по жильцам имеются. Как кого зовут, где работает и прочая дребедень.   
Мужик недоверчиво протянул:   
- Так прямо и по каждой квартире? Нормально. Хорошая работенка. Значит,  все знаешь, кто есть кто,  и, где что лежит? Так тебе же цены нет, особенно для нас.    
Вдруг в коридоре послышался шум, ругань и дверь снова закрылась.    
Юля шепотом спросила:   
- Володя, а почему вы не попытались его стукнуть? Вы же свободны.      
Власов встал, и тихо подошел к двери. Приложив ухо к дверному замку, он прислушался. Постояв так несколько минут, он отошел и сел рядом с Юлей. Он слышал, как мужчины орали друг на друга и смог кое, что разобрать. И то, что он разобрал,  его совсем не обрадовало. Как он понял из криков, они обнаружили его удостоверение,  и теперь знали, что он никакой не страховой агент, а опер из уголовного розыска.  Он  не знал, как они теперь себя поведут. Но, как он понял, они в этом деле «шестерки» и сами решать этот вопрос не будут. Значит, доложат главному. А на это уйдет какое-то время. Значит,  это время есть и у него. Надо досконально продумать дальнейшее поведение. Если бы он был один, то не было бы никаких проблем. Но рядом с ним женщина и этим они могут воспользоваться. Они ведь предполагают, что Юля видела лица убийц и раз он из уголовки, то успела рассказать об этом ему. Значит, выход у них один – убрать обоих. Но почему они это не сделали сразу, там же, на квартире?   
- Да, видно меня здорово по башке стукнули, дважды два сложить не могу. – Проговорил он вслух.   
Юля потрогала его голову.    
- Да, шишка большая. Володя, о чем вы задумались и, почему не ответили на мой вопрос?       
- На какой?    
Власов спрашивал Юлю, а сам продолжал анализировать сложившуюся ситуацию. Чего же тут непонятного? Они ее не убили потому, что хотели представить все дело так: Юлю уволили с работы, (а они знали, что сотрудники милиции обязательно пойдут на ее работу, указанному на визитке,  и узнают об ее увольнении) она расстроенная собрала вещи и уехала из города. А куда, этого никто не знает. Концы, что называется, в воду и все.  Они бы от нее избавились, но позже. А тут я нарисовался. Вот им и пришлось тащить сюда нас обоих. Власов застонал, это Юля резко дернула его за рукав.   
- Ой, извините, вам больно? Я с вами разговариваю, а вы не отвечаете.      
- Юля, я думаю. Ударить, как вы говорите, я его бы мог, но что бы это нам дало? Мы ведь не знаем: сколько их здесь, не так ли? Ну, вырубил бы я этого, а потом оказалось бы, что рядом с ним стоят еще четверо и что? Мы бы их деревянными палками всех  пиф-паф, да?    
- А вы что предлагаете, сидеть и ждать, когда они нас убьют?    
- Нет, этого я вам не предлагаю.  Я предлагаю, другое: вы, сейчас спрячетесь за дверь, и укроетесь занавесом. Будете сидеть там тихо, как мышка. По разговору я понял, что их двое. В следующий раз, когда один из них зайдет  и  обнаружит, что включить свет не возможно, он позовет другого.  По крайней мере, будем на это надеяться.  Они либо включат фонарик, если он у них есть, либо откроют настежь дверь, и направятся ко мне. В это время вы выскользните в коридор, и попытаетесь убежать. Другого выхода у нас нет. Если не удастся, что ж, попытка не пытка. Но этот шанс надо использовать.   
- Вы хотите сказать, что я должна бросить вас здесь одного?    
- Юленька, а вы чем-то мне сможете помочь? У вас есть пулемет, а может,  вы владеете приемами самбо? Если я буду один, мне будет проще со всем справиться. Понимаете меня? Да и потом, если вам удастся убежать, значит,  вы сообщите в милицию о моем месте нахождения, и этим спасете меня. Договорились?      
Юля помолчала, потом, нехотя пробурчала:   
- Ладно.   
- Вот и молодец. Давайте, устраивайтесь. А чтоб вам не было скучно, я вас буду пока развлекать. Крыс здесь нет, поэтому не бойтесь.    
- А почему вы думаете, что их здесь нет?   
- А вы слышали писк или шуршание? Лично я, нет. Давайте, я лучше расскажу вам, как я пытался заняться физкультурой. Хотите послушать?   
- Конечно, хочу.   
- Отлично. Значит, все началось после очередной диспансеризации и сдачи нормативов.  Пробежал я пять кругов по стадиону  и сдох. Лежу, отдуваюсь, а мужики ржут, достали. Пришел домой, посмотрел на себя в зеркало, и думаю: это как же так получается, тридцати еще нет, а уже как старый дед с отдышкой и животик стал вырисовываться. Ну, и решил я с понедельника, как все, (у нас же все новые дела начинают с понедельника) начать заниматься спортом. И вот сижу я и думаю:  с чего бы начать? Решил с бега. А, что думаю, вся Америка и Европа бегает. Даже у нас врачи советуют от инфаркта бегать. А я буду от живота, ну и для общего состояния. Все, думаю, встаю завтра в шесть утра, надеваю спортивный костюм и на улицу, бегать. Встал утром, подошел к окну, поглядел,   блин! На улице дождь, на градуснике +6, темно. Бежать, как дворняжка по лужам, под дождем? Это же стопроцентная простуда! В перспективе больничный лист и две недели постельного режима. А в постели: чем еще заниматься, как ни спать и, ни сесть? Вообще форму потеряешь. Да и работы выше крыши, а я лежать буду.  Разделся, лег снова в кровать и думаю, нет, надо чем-то  другим заняться. Бег для меня никак не подходит. Вспомнил, что у нас в спорткомплексе есть бассейн. Все, думаю, буду заниматься плаваньем. Плаванье – это тебе не бег с препятствиями по кочкам и по лужам! Через месяц, буду стройным, сильным, выносливым и неотразимым, как Геркулес. Вода даже камни точит, и шлифует. Ни грамма лишнего веса не останется.  Все девчонки будут мои.         
Послышалось хихиканье Юли.  Власов улыбнулся, значит,  удалось немного отвлечь ее от страшных мыслей.   
- Пришел в бассейн, понюхал, хлоркой воняет! Мужики выбираются из воды, у всех глаза красные, как у кроликов и бегом под душ греться бегут.   Подумал я, подумал: кожа от хлорки начнет шелушиться, будешь, как золотушный ходить чесаться. Волосы  вылезут, тусклыми станут. А главное, после плаванья: мокрый, усталый и на дождь да ветер? Это же опять стопроцентная простуда, насморк. А в результате: больничный лист на две недели и постельный режим со сном и чаепитием? Да и опять же ребят подведу.  Нет, думаю, с бассейном тоже не получается.    А потом, меня как будто током стукнуло! Чего я голову ломаю? В тренажерный зал надо идти. Гантели до седьмого пота потаскаю, покачаюсь и через месяц такие бицепсы, и трицепсы будут, закачаешься. Зашел я в тренажерный зал. Посмотрел: мужики все мокрые от пота, дышат так, как будто сто центнеров цемента разгрузили, выползают из зала, можно сказать на четвереньках. А на улице ветер, деревья ломает. Холодно. Это же стопроцентная….   
Он не успел закончить, как у двери послышались голоса, возня, и дверь открылась.

       
                Глава 7   
    
На часах было уже двадцать два ноль-ноль, а никаких  данных  об убитом в парке мужчине,  и  о пропавших:  Баевой,  и Власове, не было.    
Трухин тупо смотрел на молчавший телефон. Мысли  и предположения роились в голове, но ни на одной из них он не мог остановиться. От количества выпитого кофе уже тошнило, и сердце бухало в груди, показывая хозяину, что в его возрасте пора бы знать меру.   
Звонков, по поводу показа в «Новостях» фотографий, было несколько, но все они оказались пустышками.    
В архиве отпечатков пальцев убитого не было. Значит, человек не сидел и ранее никаких дел с милицией не имел.  Насколько было бы проще, если бы они знали кто этот человек. Тогда, выйдя на его окружение можно было выяснить: почему и кто лишил его жизни. А тем самым попытаться что-то узнать и о местонахождении Власова и Баевой.   Но, пока это был, как говорили в морге «бесхозный» труп.   А  значит, все ниточки были оборваны.      
Вошел майор Борисов.    
- Александр Анатольевич,  группы вернулись.  Прошерстили все бары, казино, забегаловки.   
- Результаты есть?    
- Практически ничего. Правда, маленькая зацепка есть, надо ее проверить.   
Трухин устало потер переносицу, и снова налил себе в чашку кофе.   
- Какая зацепка?   
В одной забегаловке ребята встретили старого знакомого – по кличке «Крендель». В нашей конторе, да на зоне бывает чаще, чем на воле. Ходок семь, как минимум. Так вот он сказал, когда ребята его «к стенке приперли» (нашли у него пакетик с наркотой), что его дружок, по кличке «Чукча», хвастался ему вчера, что на днях сшибет большие бабки, за пустяковое дело. Намекал об убийстве «в белых перчатках». «Крендель» поинтересовался у него, почему в белых перчатках? А «Чукча» ответил, мол, такую работу можно делать даже в белых перчатках.      
- Боря, это не зацепка, это уже ниточка. Адрес этого «Чукчи» есть?   
- Есть. Прописан на Большой Охте. Но вот живет ли он там или нет, это вопрос.   
- Давай, быстро туда. Если он дома, вези его к нам. Если нет, звони, а мы пока наведем справки обо  всех его дружках. Его надо обязательно найти.      
Борисов уехал. Трухин вызвал Сойку. Когда она вошла в кабинет, Трухин заметил, что она плакала.    
- Соня, успокойся, ты же знаешь Вовку, чтобы он, да не нашел выхода, из любой даже самой дохлой ситуации?    
- А если они его убили? – Соня всхлипнула.   
- Лейтенант Сойка, отставить панические настроения! – Трухин встал, подошел к Соне и заглянул ей в глаза, - Соня, я тебя прошу,  успокойся. Слезами здесь не поможешь. Работать надо, искать.  Ты думаешь, мне легче? Вовка мне, как младший брат. Давай не раскисать. Быстро мне наведи справки по «Чукче». Полные данные, когда и где сидел. С кем «корешился», и кто из них сейчас здесь в городе есть. Где промышляет и чем. Давай Соня, чем быстрее, тем лучше.   
- Сейчас, я мигом! – Соня выскочила из кабинета.    
Вошел Звягин.   
- Разрешите? – Он увидел, что Трухин что-то быстро записывает на листе бумаги, и нерешительно переспросил, - Можно, товарищ подполковник?   
Трухин поднял на него глаза, и кивнул.   
- Нужно. Есть что сказать?   
Звягин покачал головой.   
- Нет. Ни в больницы, ни в морги, ни к нам никто не обращался по поводу поиска мужчины с описанием таких внешних данных.   
Раздался телефонный звонок. Трухин снял трубку.   
- Да? Соедините. Слушаю вас. Так, только вы не волнуйтесь. Конечно. Я вам верю. Как вы сказали? Света? А адрес вы ее знаете? Да, конечно, записываю. Оленька, вы говорите, вы им звонили, но никто не снимает трубку? Спасибо. А  у вас дома есть кто-то из взрослых? Да, нет, я вам верю, но… .   
Трухин подержал в руке трубку,  из которой слышались короткие гудки,  и положил. Звягин вопросительно посмотрел на него.  Трухин раздраженно буркнул:   
- Звонила девочка, сказала, что на фотографии, которую показали по телевизору, ее подружка  Баринова Света. У нее тоже есть такая же фотография. Они учатся в одной школе. Обиделась, когда про взрослых спросил, бросила трубку. Хорошо, хоть адрес успела продиктовать. Хотя, это может быть очередная пустышка. Но проверить надо. И к девочке этой подъехать надо, посмотреть фотографию.   
Он нажал кнопку селектора.   
- Номер телефона зафиксировали? Откуда звонили? С Мойки? Кому принадлежит телефон? Так, понял, спасибо.    
Трухин поднял глаза на Звягина.    
- Юра, бери ребят и давай быстро на Мойку. Вот адрес. Возьми фотографию девочки из портмоне убитого и сличи ее с той, что тебе покажет Оля. Если это действительно одно и тоже лицо, то быстро поезжайте по вот этому адресу. – Он протянул Звягину листок бумаги. -  Держи меня в курсе дела.      
Звягин уехал. Вошла Виолетта и поставила перед Трухиным тарелку с пирожками.   
- Александр Анатольевич, вам надо поесть. Вы целый день, кроме кофе ничего в рот не брали.  Так нельзя. Я Татьяне Ивановне пожалуюсь. Язву себе заработаете.   
Трухин поморщился, и отодвинул от себя тарелку.   
- Не хочется. Ну, честное слово, нет аппетита.    
Виолетта села на стул и сложила руки на коленях. Она была  на удивление спокойна.  Трухин с удивлением посмотрел на нее. Она сидела невозмутимо и даже чему-то улыбалась.   
- Виолетта!?    
- А я не уйду, пока вы не поедите. А с Власовым все хорошо, я знаю. Я гадала.   
Трухин изумился.   
- Что вы делали?   
- Гадала. Он жив, здоров и с ним все нормально. С ним рядом молодая дама, бубновая, видимо блондинка. У них взаимный интерес. Есть, правда рядом пиковая восьмерка и два перевернутых валета, но они нейтрализуются червовой  девяткой. Так, что все будет хорошо, это я вам говорю.   
Трухин смотрел на своего секретаря, как на сумасшедшую и даже не заметил сам, что жует очередной пирог, пока не подавился, и не закашлялся.   
- Виолетта, вы в своем уме? Вы несете какую-то ахинею!   
Виолетта встала, забрала пустую тарелку и,  пожав плечами,  с довольным видом вышла из кабинета.      
Дверь открылась, и в кабинет быстрым шагом зашла Соня и  протянула Трухину распечатку на двух листах.   
- Вот, все что удалось узнать.   
Трухин прочитал справку и,  отложив, задумчиво произнес:    
- Значит, Чеботарев Борис Иванович, по кличке «Чукча».  Из прожитых им тридцати двух лет, одиннадцать лет провел за решеткой.  Хулиганство, разбой, кражи. Последний раз сидел за групповое убийство. Дали пять лет. Вышел через три, по амнистии, за хорошее поведение. Гуманное у нас государство. Официально нигде не работает. Живет с матерью. Дружков вагон и маленькая тележка. Замучаешься проверять. Ладно, подождем звонка от Бориса. Спасибо Соня. Садись.  Будем ждать. Две ниточки уже появились,  и это вселяет надежду на успех.          
Они сидели,  думая каждый о своем.   
Соня думала о своем, «о девичьем». Она клялась себе в том, что если с Власовым все закончится хорошо и он останется  в живых, то она больше не будет язвить,  и задирать его. Пусть он живет той жизнью, которая ему нравится. Она уйдет в сторону. Ей просто хочется, чтобы этот веселый, неугомонный и непосредственный парень жил на этом свете, а уж с кем – это он решит сам. Он не виноват, что не любит ее так, как любит его она.       
А Трухина потянуло на философские размышления.   
Он думал о том, что жизнь – странная штука. Вечное и бесконечное преодоление чего-либо с самого рождения.   
Ребенок рождается беспомощным, слабым, но уже тянется к груди матери, преодолевая свое бессилие, цепляется за нее своими крохотными пальчиками.  Пока он делает это бессознательно. 
Потом, он тянется к игрушке, пытаясь поднять голову, и достичь цели. Это первое в жизни осознанное преодоление.   
Дальше – больше.  Он пытается сесть. Постоянная горизонтальная поза, его уже не устраивает (как и все последующее  в его жизни).  Он  падает, но снова садится, и снова падает, и снова садится. Но,  в конце концов, закрепляет за собой право вертикального положения, хотя, пока и наполовину. Это тоже преодоление.   
Потом он встает на ноги и делает первые шаги. Падает, разбивает себе нос, насаживает синяки, но упрямо идет вперед.   
Пока он полон сил, энергии и желаний – препятствия,  возникающие то и дело на его пути, он встречает стойко и с вызовом. Порой сквозь слезы, но еще со смехом, азартом и блеском в глазах.   
Но, чем старше он становится, тем больше препятствий возникает на его пути. Они падают на него, как камни с неба, порою сбивая с ног, доводя до отчаяния.   
И он становится таким же беспомощным и слабым, как при рождении.   
Всю свою жизнь  человек только и делает, что борется с этими препятствиями, возникающими на его пути в виде: болезней, неприятностей, стрессов, обид и неудач. И борьба эта идет  не на жизнь, а на смерть. Выигрывает сильнейший. Иногда, этим сильнейшим становится смерть.      
Так зачем тогда человек живет? Только для того, чтобы бороться, бороться,  и бороться с этими препятствиями всю свою не долгую жизнь?   
Эта дистанция от рождения до смерти – напоминает минное поле. Неверный шаг в сторону - и смерть торжествует победу!    
Какой во  всем этом смысл? Ведь финиш для всех один. И за финишной чертой – пустота! В памяти всплыли строчки:   
«Что там, ну что там, за чертой?   
Блаженство, вечность или мрак?    
Ответ на вечный сей вопрос   
Не разрешен, пока, никак.   
Гипотез много, правды нет,
Никто оттуда не вернулся.
Проходят, сотни, зим и лет,
Ответа нет, и круг замкнулся.
Ведь души, души бунтарей
(уж, коль душа не умирает),
Открыли б тайну тех дверей,
Что люди смертью называют.
И донесли бы до людей 
Сквозь бесконечность мирозданья.
Земля кружится все быстрей,
Но нет ответа, лишь молчанье».
Трухин вздохнул.    
Испытание на выносливость – это и есть жизнь? Кто придумал этот эксперимент над человечеством и для чего?      
Почему в этом эксперименте так мало места отвели для счастья, радости, спокойствия и благоденствия?  Или человеку необходимы острые ощущения и постоянное преодоление чего-то?  Может,  без них жизнь была бы скучна, и пресна?      
Но как хочется порой окунуться в океан тепла, света спокойствия  и счастья!    
Увидеть лица людей, на которых сияют натуральные, не приклеенные улыбки. Услышать веселый, задорный, а не издевательский, ироничный или выдавленный через силу смех. Ощутить доброту и щедрость, идущую от сердца и души, а не по принуждению или из-за страха перед наказанием.   
Или тогда яркая финишная лента казалась бы гремучей змеей, а не избавлением?  И всем захотелось бы жить вечно. А это невозможно.   
И все же так хочется, чтобы белых, светлых полос в жизни было хоть чуть больше, чем черных.   
Ведь человек приходит в этот мир с плачем, так пусть хоть изредка он смеется от счастья, радуясь жизни.   
И пусть, хотя бы в старости преград и преодолений будет меньше, чтобы человек мог уйти с улыбкой на устах.   
Да, нам, пришедшим на эту Землю, видимо,  не дано понять, и разгадать эту тайну, под названием – жизнь. Не разгадать никогда!      
Они оба вздрогнули от раздавшегося громкого телефонного звонка.    
Борисов сообщил, что они на месте, но дома находится только мать  «Чукчи» и, где сейчас находится ее сын, она не знает.          


                Глава 8    

Борисов сидел напротив старой, усталой, худенькой женщины, на лице которой был написан страх. Опухшие от слез глаза ее неподвижно смотрели в одну точку на стену, где висел портрет веселого, улыбающегося мальчика лет десяти.   
Две комнаты, которые занимала семья Чеботаревых, в  коммунальной квартире, были чисто убраны, но выглядели убого и бедно из-за почти полного  отсутствия мебели. Старый трехстворчатый шкаф, этажерка, две кровати, стол, три стула и старый потрепанный диван. Вот и вся обстановка на две, пусть и не большие комнаты. В квартире не было даже телевизора, на сегодняшний день являющегося неотъемлемой частью жизни современного человека, заменяющего ему порой и друга и собеседника, а порой и   саму жизнь.    
- Анна Ильинична, - попытался вывести женщину из ступора Борисов, - чего вы так боитесь? Почему не хотите разговаривать с нами?      
Женщина молчала.    
- Анна Ильинична, пожалуйста, помогите нам. Этим вы поможете и своему сыну. Мы не исключаем, что его вины нет в том деле, которым мы сейчас занимаемся. Нам просто очень нужно с ним поговорить, уточнить кое, что и все. Где его можно найти?    
Женщина молчала.  Борисов тяжело вздохнул, поглядел на коллег, и кивнул старшему лейтенанту Мамонтову.   
- Андрей, поговори с соседями. Когда видели  Чеботарева дома в последний раз. Узнай, может,  кто друзей его знает. Давай.    
Женщина очнулась, и умоляюще посмотрела на Борисова.   
- Не надо ходить к соседям. Они и так меня со свету сживают, а после вашего допроса, совсем съедят. Они требуют, чтобы я выписала его из квартиры. А как я могу? Ведь он же какой ни какой, а мой сын и имеет право на эту жилплощадь.    
- Анна Ильинична, тогда расскажите сами, все, что знаете.      
Женщина заплакала.    
- Вы не представляете, каким он рос заботливым и ласковым мальчиком. Я нарадоваться не могла. В школе, учителя не могли нахвалиться. Борю, даже на олимпиады несколько раз посылали и по математике и по литературе. А когда он учился в пятом классе, мой муж попал в аварию, и умер. Мы остались с Борисом одни. Ни сбережений на черный день, ни профессии у меня. Я устроилась уборщицей работать в нескольких местах и ночной нянечкой в больницу. Борис дома был всегда один. Упустила мальчишку. Сама виновата. Я так уставала, что перестала интересоваться его отметками в школе, его жизнью, друзьями. Даже не заметила, как из дома стали пропадать вещи: отцовы костюмы, пальто, шапка. Я их в шкаф в дальний угол сложила в узел, думала Борис подрастет, ему будет что носить. Хватилась, когда хотела часы в ломбард заложить. Совсем что-то туго с деньгами было. Все обыскала – нет часов. Я к Борису.  А он мне: да пошла ты! Я всю ночь проплакала. Такое сказать, мне, матери. А спустя неделю, его арестовали за грабеж. Колония. Я чуть с ума не сошла. В школу побежала, а мне говорят, что он уже год как школу бросил. Я к директору: как же так, почему мне никто об этом не сообщил? А он мне: так Борис сказал, что вы уезжаете жить в деревню. Мы пытались с вами связаться,  и домой заходили и в школу вызывали, вас так и не застали. Отдали документы ему на руки. Вот такие вот дела. И покатилось. Выйдет не надолго, покуролесит и снова за решетку. Пропил и прогулял все, что мог. Видите, ничего в квартире не осталось, все продал. Я слова пикнуть не могу, он сразу драться начинает, матерится. С дружками девок сюда приводят, и гульбу устраивают на моих глазах. Недавно грозился убить, чтобы жить ему не мешала. Я теперь и живу, только пока он в тюрьме сидит. Узнает, что вы у меня были,  и я с вами разговаривала, точно убьет.    
Борисов сжал руки в кулаки. Он смотрел на эту плачущую женщину,  и сердце его щемило от жалости. Он ни чем не мог помочь ей,  и это бесило его. Разве, что только тем, что снова засадить ее сына за решетку.  Он представил, как она выбивалась из сил, только бы поднять своего единственного, любимого мальчика. Как она надеялась на его опору и защиту в старости и вот… . В чем ее вина? Она не пила, не гуляла,  она работала,  не покладая рук, а  результат?   
- Анна Ильинична, я сочувствую вашему горю. Но двум людям грозит смерть. Хорошим людям. И мы предполагаем, что ваш сын может нам помочь, предотвратить это несчастье, если мы во время его найдем. Где он может быть?    
Женщина в ужасе закрыла рот рукой.   
- Опять убийство? Господи, за что же ты так наказываешь меня?  Знаете, последнее время, он постоянно приходил вместе со своим дружком (вместе сидели), он его Коляном называет. Где этот Колян живет, я не знаю. Знаю только, что последнее время они все про какого-то мужчину говорили, который им прибыльную работу обещал. Больше ничего не знаю.      
Борисов вышел в общий коридор и набрал Трухина.  Когда он переговорив с ним положил трубку, подошел Мамонтов.
- Товарищ майор, соседи ничего вразумительного сказать не могут. Ругаются, требуют выселить его из квартиры. С ним никто близко не общается. Стараются на глаза ему не попадаться. Здесь еще две семьи живут. Старик со старухой, лет по семидесяти и женщина с ребенком. Они его бояться, как огня. Если что и знают, так не скажут. Им здесь жить. Их можно понять.   
- Да, понять можно, а защитить мы их не можем. И всякая мразь, вроде этого «чукчи»,  чувствует свое превосходство, силу и портит им жизнь. Ладно, ребята, поехали. Здесь нам больше делать нечего.  Саенко, останешься здесь, на всякий пожарный, вдруг господин Чеботарев решит домой появиться.   
Мамонтов посмотрела на позевывающих коллег, и обратился к Борисову:   
- А мы домой, в управу, товарищ майор?       
Борисов посмотрел на часы.   
- Ого, уже почти полночь. Нет, ребята мы прокатимся еще по одному адресу. Шеф данные  и адрес на этого Коляна дал и еще на пару тройку дружков Чеботарева. Вот по ним мы и проедемся.  Глядишь, кого-нибудь из  них и застанем.         
На Сиреневом бульваре, в доме 49, в котором проживал Колянов Сергей Петрович – «Колян», в квартире 8, никого не оказалось. У соседей Борисов выяснил, что Колянов живет один. Жена от него ушла, и уехала вместе с ребенком к родителям, куда-то в пензенскую область. Дома  Колянов бывает редко. Где работает, не знают.    
Участковый, которого они подняли с теплой постели, ничего вразумительного сказать не смог. Участок принял недавно. Знает, что Колянов сидел, но новых жалоб на него не поступало, а на работу сейчас и с дипломом и паспортом не устроишься, не то, что со справкой об освобождении. Да и прошли те времена, когда участковый занимался этим.    
Вскрывать без хозяина квартиру, особых оснований не было,  и они поехали на Лесной проспект к Зайцеву Игорю или, как его называли дружки «Зюзя».   
«Зюзя» был дома. Он долго не мог понять, что от него хотят, потому, как был в дымину пьян. После холодного душа, крепкого чая и хороших подзатыльников сожительницы, которые она отвешивала ему с превеликим удовольствием, он немного пришел в себя.   
Кое-как сообразив, что от него требуется, он обиженно засопел:   
- И из-за этого вы меня подняли ночью, и водку зазря перевели? Ну, Колян, никогда тебе этого не прощу! Удружил. Где он сейчас, понятия не имею. Может, с «чукчей» у какой-нибудь телки, они ребята холостые. Везде вместе сейчас ходят, как веревочкой связанные Близнецы – братья, блин.   
Борисов посмотрел в мутные, злые глаза Зайцева и его передернуло от перегара и тяжелого удушливого запаха стоявшего в комнате.  Захотелось выскочить на улицу и глотнуть свежего морозного воздуха.   
- А чем они на жизнь зарабатывают?      
Зайцев недоуменно посмотрел на Борисова.   
- А я почем знаю? Сейчас каждый где, что урвал, то и его. Несколько раз видел их, ошивались у кинотеатра «Молодежный», который недалеко от Гостиного двора. Вроде там подрабатывают грузчиками или еще кем, я не знаю.      
Борисов удивился.   
- А что можно в кинотеатре грузить, пленку, что ли?   
Зайцев пьяно рассмеялся.   
- Ну, вы гражданин майор даете! Наверное,  давно в кинотеатре не были? В кинотеатрах сейчас есть все, кроме кино.  В больших кинотеатрах, выставка-продажа машин. Которые  поменьше,   под продажу тряпья сдают. Казино, бары, ночные дискотеки. Да мало ли чего. В кино сейчас народ редко ходит. Выживать как-то надо. Вот и крутятся. Поэтому, погрузок, разгрузок хватает.      
Два других адреса, продиктованные Трухиным, оказались пустышками. Люди были прописаны, но там не жили,  и никто о них ничего не знал.    
Борисов вернулся в управление.    
Виолетта, Соня и Трухин пили очередную, может уже сотую чашку кофе. Борисов доложил результаты, и тяжело опустился на стул.   
-    От Звягина ничего не было? 
Трухин отрицательно покачал головой.   
- А от Саенко?   Я его на всякий пожарный на квартире Чеботарева оставил.   
- Тоже.   
- Александр Анатольевич, может нам в этот кинотеатр смотаться? Вдруг они там?      
- Боря, давай подождем звонка Звягина, и решим, что дальше делать, хорошо? Отдохни немного, выпей кофе.
       Вошел полковник Коломеец, возглавлявший на данный момент Уголовный розыск. Все встали. Он, махнул рукой:   
- Сидите, сидите. Новости по Власову есть?    
- Нет, товарищ полковник. Ребята работают, но пока ничего определенного  узнать не удалось. – Трухин тяжело вздохнул, и   опустил голову.   
- Как получилось, что он поехал на квартиру к свидетельнице один?    
- Он позвонил, доложил ситуацию, вызвал группу, но группа опоздала, приехала позже.   
- Опять наше разгильдяйство,  и нерасторопность. Такого парня, эх… - Коломеец  устало расправил плечи и  поморщился.      
Трухин молчал. Коломеец мельком взглянул в его сторону,   и пошел  к выходу. У двери он обернулся.         
- Я пока на месте,  прокуратура в курсе. Санкции на обыск, арест, будут, если понадобятся. Появятся новости, сразу ко мне. – Он вышел.    
Виолетта удивленно протянула:   
- Надо же, сам зашел. Я его в нашем кабинете первый раз вижу. Ой, я же ему даже кофе не предложила!  Что он обо мне теперь подумает?    
Все невольно улыбнулись, а потом вздрогнули от резко прозвеневшего телефонного звонка.       
Трухин быстро снял трубку.   
- Трухин. Да, Юра. Точно? Молодец! Борисов сейчас к тебе с ребятами подъедет. Все, до связи.      
Три пары глаз вопрошающе уставились на него.   
- Девочка не ошиблась. На фотографии, точно Баринова Света. Борис, давай бери ребят из Собра,  и поезжай с ними  на Мойку, Юрий тебя ждет и оттуда, вместе на квартиру к этому Баринову. А мы, с Соней, пока выясним: кто этот Баринов, где работал, и свяжемся с вами. Все, ребята, за работу!       


                Глава 9    

 Звягин приехал с группой на Мойку, к дому из которого был зафиксирован телефонный звонок. В квартире 10 здесь проживала семья Семиных.   
Дом был старый, добротный. Массивная деревянная входная дверь открылась на удивление легко. Лестница и площадка были чисто вымыты. Стены покрашены в приятный глазу бежевый цвет. У каждой двери лежал коврик. И даже на каждой лестничной площадке горели лампочки.   
- Да, это тебе не спальный район. Красота, - протянул прапорщик Мартынюк.   
Они поднялись на третий этаж, и нажали на кнопку  дверного звонка. Тишина.  За дверью не слышно было ни какого движения.   Звягин снова нажал на кнопку звонка, и долго держал не отпуская. Результат был прежний.    
- Не желают открывать господа. Значит либо просто бояться, либо есть что скрывать. – Мартынюк сплюнул на пол. – Я же видел,  на третьем этаже во всем доме окна светятся. Жми лейтенант.   Или ломать дверь будем?   
Звягин опешил. Ребята из группы Собра,  стоявшие рядом, рассмеялись.   
- Коле у нас лишь бы чего сломать, силы девать некуда, вот и дуркует. Не обращайте внимания,  товарищ лейтенант.   
Мартынюк, поиграл бицепсами.   
- А, что, запросто эту дверь разнесу в щепки за минуту, спорим?  Странно, что не железная.  Сейчас все более – менее  обеспеченные люди, себе железные двери ставят. А некоторые даже бронированные.   И решетки на окна.   «Живет моя отрада закованной в броню. Без автогена к милой нет хода никому» - Дурашливо пропел он.   
Дверь тихонько скрипнула, и приоткрылась. В дверной проем, через цепочку выглянул мужчина лет сорока.   
- Господа, в чем проблема? Вы ко мне?      
Звягин выступил вперед и достал удостоверение.   
- Уголовный розыск. Извините, Ольга Семина здесь проживает?   
Мужчина побледнел, в его глазах появился испуг.   
- Да, это моя дочь, но ей всего лишь тринадцать лет. А что она натворила?    
- Она дома?      
- Да, в своей комнате. Спит, наверное,  уже.    
Звягин огляделся по сторонам, и снова повернулся к мужчине. 
- Можно войти или мы здесь, на площадке будем разговаривать?   
- Нет, конечно, проходите в квартиру. Зачем же здесь? Соседи такие любопытные.  Завтра весь дом будет знать,  кто ко мне приходил,  и делать совершенно неправдоподобные выводы.    
Мартынюк показал на цепочку.   
- Входить через нее будем или как?      
Мужчина засуетился. Руки его дрожали, выдавая сильное волнение и страх.   
- Сейчас, сейчас. – Он закрыл дверь, потом снова открыл, - проходите.   
- А чего же сразу не открывали? – Мартынюк первым зашел в прихожую.    
- Так, опасно теперь не зная кому, тем более время позднее,  открывать. Время такое, беспокойное.   
Мартынюк оглядел прихожую, и присвистнул:   
- Не хило живете. Для буржуев, гражданин, времена всегда были, и будут опасными. Учтите это.   
Мужчина побагровел. Достав носовой платок, он  начал вытирать вспотевший лоб. Потом, прокашлявшись,  хриплым голосом произнес:   
- А почему, гражданин? Меня в чем-то обвиняют? Я известный пианист. Мое имя пишут на афишах всего мира. Налоги я плачу исправно, законов не нарушаю. Я прославляю нашу великую Россию за рубежами нашей Родины.   
Звягин укоризненно посмотрел на прапорщика, потом перевел взгляд на  Семина.   
- Извините нас за позднее вторжение. Мы не имеем к вам никаких претензий. У нас всего один вопрос к вашей дочери и все. В городе совершено преступление. В «Новостях» мы показали фотографию, и просили позвонить к нам в управление, если кто-то узнал человека, изображенного на этой фотографии. Ваша дочь позвонила нам, и сообщила, что ей известны имя и фамилия девочки на фотографии, которую мы показывали. Мы хотели лишь убедиться, что это не детская шутка или розыгрыш.      
В прихожую выглянула молодая, красивая женщина с  широко распахнутыми, испуганными газами.   
-   Валера, в чем дело?  Что случилось? Кто эти люди?   
Семин успокаивающе улыбнулся жене.   
- Успокойся, Людочка, это к Оленьке.   
- К Оленьке?! – Женщина ойкнула, и испуганно прикрыла рот рукой.    
- Люда, пригласи,  пожалуйста,   Олю в гостиную. Проходите, господа, в комнату проходите. Оля сейчас подойдет.   
Людмила вышла. Семин заискивающе посмотрел на Звягина.   
- А это не опасно? В наше время быть свидетелем? А если она пошутила, что ей за это будет?    
Звягин присел на кресло и посмотрел на большую фотографию в рамке, висевшую на противоположной стене. На ней был изображен Семин, рядом с которым стояли Вишневская, Петров, и Ростропович. Рядом висела фотография поменьше. На ней улыбающийся Ельцин пожимал Семину руку. Звягин с уважением посмотрел на хозяина.
- Не волнуйтесь вы так. Сейчас поговорим,  и все выясним. Ничего плохого мы вашей дочери не сделаем.    
Пока они ждали хозяйку с дочерью, Звягин продолжал осматривать  большую, элегантно обставленную комнату. В центре ее стоял  белый рояль. Вдоль стены, справа, до самого угла тянулся большой кожаный диван. На стенах висели картины, фотографии. Фигурный паркет сиял, и переливался под ярким светом хрустальной люстры.   
  Семин, продолжая чувствовать себя неловко, дрожащим голосом предложил:   
- Может, хотите что-то выпить?    
Хлопнула дверь,  и послышались звуки энергичных, торопливых шагов.  В комнату вошла невысокая, полненькая девочка - девушка, в розовом халатике.    
Ее еще нельзя было назвать девушкой, в полном смысле этого слова, так как тело ее еще не полностью сформировалось, и было по-детски пухлым, но и девочкой тоже назвать не поворачивался язык. Модная стрижка, подкрашенные ресницы и дерзкий взгляд, которым она окинула Звягина, говорили о том переходном возрасте, когда девочка превращается в женщину.   
Следом за ней вошла ее мать, и сразу же прошла и села рядом с мужем.   
Звягин встал.   
- Добрый вечер. Моя фамилия Звягин. Я из Уголовного розыска. Оля, можно задать тебе несколько вопросов?    
- Попытайтесь. – Оля вскинула голову, и томно посмотрела на Звягина.   
Мартынюк хохотнул. Звягин покачал головой, а родители переглянулись, и ахнули:   
- Оленька, как ты себя ведешь?    
Звягин успокоил их.   
- Все нормально. Не беспокойтесь. – Он понял, что разговор при такой большой компании и при родителях не получится. – Извините, - он посмотрел на Семина, - а можно мы с Олей посекретничаем где-нибудь в другой комнате?   
Он увидел встревоженные глаза родителей, и добавил:   
- Кто-то из вас может присутствовать при разговоре. Оля? – Он вопросительно поглядел на девочку.   
- Пусть папа. Мама только охать,  и ахать будет, да руки заламывать.   
- Оля! – возмутилась, было, ее мать.   
Но Семин встал с дивана и кивнул Звягину:   
- Пойдемте в Олину комнату. Там будет удобнее.    
Они зашли в большую, светлую комнату, заваленную мягкими игрушками и увешанную плакатами любимых артистов. Примостивших на мягком пуфике (стульев в комнате не было), Звягин вопросительно посмотрел на Олю. Она села на кровать,  и положив ногу на ногу, обхватила руками голую коленку, при этом,  бросив быстрый взгляд на Звягина, какое впечатление этим она на него произвела. Отец одернул ее:   
- Веди себя прилично. Сядь нормально. Ты уже не ребенок.   
Оля фыркнула, но халатик одернула.      
Звягин улыбнулся.   
- Ты очень симпатичная девушка Оля. Я думаю, вскоре у тебя не будет отбоя от поклонников. А сейчас, я слушаю тебя. Ты ведь знаешь, почему мы приехали?   
Оля нехотя кивнула головой. Звягин продолжил: 
- И так, ты узнала девочку на фотографии, и сказала, что у тебя есть такая же. Можешь мне ее показать?    
- Конечно,  могу. Я тюльку гнать не привыкла. 
Семин нахмурился.   
- Оля, что за выражение? Где ты этого нахваталась?    
Оля хихикнула.   
- А у нас в школе сейчас все так говорят. Или еще…
Звягин перебил ее.   
- А почему ты повесила трубку, и не стала разговаривать дальше? У нас к тебе еще были вопросы.   
- А я подумала, зачем мне эта головная боль? Если бы не Светка, я бы вообще не позвонила.    
- Света, это твоя подружка?   
Оля надула губки, закатила глаза к потолку, и преувеличенно тяжело вздохнула.   
- А о чем я вам битый час твержу?  Какой же вы не понятливый. – Она театрально развела руками,  явно пытаясь играть во взрослую женщину.   Очевидно, подражая интонациям и высказываниям матери.          
Семин одернул ее:   
- Оля, не ерничай. Отвечай, если ввязалась во всю эту историю.   
Оля, вдруг  по-детски шмыгнула носом.   
- Я, когда увидела Светкину фотографию по телевизору, сразу же позвонила ей домой, но телефон не ответил. Я потом еще три раза звонила ей, трубку никто не снимает. А такого быть не должно. Я испугалась, и позвонила вам.   
Звягин насторожился.
- А почему ты так считаешь? Ну, что такого быть не должно?    
Оля начала загибать пальцы.   
- Ну, во-первых: уроки у нас закончились, а дополнительных занятий сегодня  нет. Раз я не у нее, а она не у меня, значит она дома. Во-вторых: ее мама Милена Алексеевна нигде не работает. Вернее, она хозяйка какой-то фирмы, но бывает там редко.  Фитнес - клуб и салоны она посещает утром, когда Света в школе, а Виталий Юрьевич на работе.  В-третьих:  у них домработница тетя Зина вообще, кроме рынка никуда не ходит.  И даже если родители Светы уходят куда-нибудь, то тетя Зина всегда остается со Светой. Теперь понятно?   
Звягин улыбнулся.   
- Вполне. А как на счет фотографии?   
Оля встала, и достала альбом. Полистав его, она ткнула пальцем в одну из фотографий.   
- Вот.      
Звягин достал ту, что лежала у него во  внутреннем кармане куртки,   и сравнил. Фотографии были идентичны.   
- Оля, ты можешь сказать мне ее адрес?   
- Конечно. Они на Большой Конюшенной живут. А, что, со Светой что-то случилось? Ее убили, да?    
Звягин увидел страх в глазах храбрившейся девочки, и ободряюще улыбнулся ей.   
- Я, надеюсь, что нет. Вот с папой ее случилось несчастье, а кроме этой фотографии у него при себе ничего не было. Вот поэтому мы и обратились к тебе за помощью. Спасибо тебе. – Он повернулся к Семину, - постарайтесь не афишировать друзьям и соседям, о чем мы с вами сейчас разговаривали. Это может быть опасным.   
Семин закивал головой, и облегченно вздохнул.   
- Конечно, конечно. Это все?    
Звягин улыбнулся.   
- Почти. Можно, я от вас позвоню на работу?    
- Откуда вам удобнее? Можно из кабинета, можно из кухни или из гостиной.      
Звягин встал.   
- Лучше из кабинета.   
- Пойдемте, я вас провожу. – Семин быстро пошел к двери.   
Звягин посмотрел на девочку. Он понимал, что для нее, их приезд, вопросы, жуткие предположения на счет подружки – это, как приключение, как игра и не более того. Для нее, пока, смерть, это что-то абстрактное, далекое от реальности. Она живет в обеспеченной семье, учиться в престижной школе и не знает настоящей жизни.    
- Оля, я попрошу тебя, больше Свете домой не звонить и никому из ваших общих подружек, пока ничего не рассказывать. Договорились?   
- Я, что маленькая? А когда можно будет все узнать, и рассказать в школе?   
Звягин усмехнулся, и подумал: да, вот тебе и не маленькая.   
- Лучше, если ты вообще никому ничего рассказывать не будешь  Хорошо? Вот со своей подружкой – Светой, после обо всем и пошепчетесь.   
Он вышел за Семиным, и прошел в кабинет. Набрав Трухина, он услышал его усталый, напряженный голос и порадовался, что может сообщить ему, по крайней мере,  хоть один положительный факт. Имя, фамилию и адрес убитого. А это не мало. Это дает возможность выйти на  окружение  убитого, а в конечном результате и на убийц. А это в свою очередь дает шанс, пусть и не большой, найти Власова.      
- Александр Анатольевич, это Звягин. Девочка не обманула. Фотография идентична. Отец  девочки на фотографии: Баринов Виталий Юрьевич. Проживал на Большой Конюшенной улице. Нам ехать туда? Борисов? Хорошо, ждем. – Он положил трубку на аппарат, и посмотрел на Семина.   
- Спасибо за помощь. Больше мы вас тревожить не будем. Время позднее. Я бы посоветовал вам, на всякий случай, дня два – три дочь подержать дома. Это просто перестраховка, но в семье Бариновых не все в порядке, а Оля, насколько я понял, близкая подруга Светы.      
Семина покинуло напряжение,  и он уже улыбаясь,  произнес:   
-  За этим мы с женой проследим, можете не волноваться. Да и Оля у нас девочка умная и взрослая почти.   
- Вот то-то и оно, что почти. – Звягин заглянул в зал, где сидели ребята. – Все, бойцы, вперед, на выход.   
Мартынюк, уплетавший за обе щеки печенье  и,   прихлебывая его,  чаем,  промычал:   
-  Ну, вот, мы только так приятно стали проводить время, и снова на улицу, на холод, ловить, стрелять, в войну играть?    
Звягин покачал головой.   
- Вас бы с нашим Власовым свести, вот бы номер получился. Как  будто один «институт благородных девиц» заканчивали. Те же манеры, тоже нахальство,  и тоже хвастовство.    
   Ребята рассмеялись, а Мартынюк протянул:   
- Куда мне до вашего Власова. О нем легенды ходят. А я, как говорят и «мордом» не вышел и до института не дотянул. Вот, если спасем его, тогда и сровняемся.   
Все сразу посерьезнели. Попрощались с хозяевами,  и вышли на улицу.   
- Так, ребята, ждем нашу машину. Борисов с подкреплением должен подъехать,  и  после,  все вместе, едем на квартиру к убиенному. Будем разбираться, что там и к чему. – Звягин посмотрел на часы. – Минут десять еще придется ждать. Кто замерз, можете подождать в машине.    
Борисов подъехал через пятнадцать минут.   
- Так, Юра, сейчас едим к Баринову, а за это время, наши уточнят, где он работал. Есть еще одна зацепка, посмотрим, как пойдет, может туда еще смотаться придется.    
- Куда?   
- В кинотеатр «Молодежный». Похоже, наши «друзья» там подрабатывают. Да, ты же не в курсе, я тебе по дороге все расскажу. Поехали. Адрес точный?   
- Да адрес-то точный. Вот только странно, что там никто трубку не снимает, хотя в доме должна быть домработница, даже если хозяев нет. Боюсь, нас там тоже сюрприз ожидает и к тому же неприятный.    
Борисов кивнул ребятам.   
- Все, по машинам. Поехали.    
До Большой Конюшенной они доехали  быстро. Вход был со двора. Поднявшись на второй этаж, они долго звонили в дверь, но никаких признаков присутствия людей в квартире не ощущалось. Бариновы занимали весь второй этаж. Все окна были темными. На первом этаже была какая-то фирма. Над дверью горела лампочка сигнализации. Дом был не большим и двух этажным. Очевидно, до революции это был флигель.    
Борисов протянул:   
- Да. Ну, и что делать будем? Ни соседей тебе, ни всезнающих бабушек. Придется вскрывать. Добро от прокурора получено. Юра, ищи понятых,  и будем вскрывать  квартиру.      
   Дверь была железная и поставлена намертво, окна зарешечены.   
Мартынюк присвистнул:   
- Да,  дяденька жил хорошо. Видно много добра накопил, замуровался насмерть. Не то, что наш музыкант. Тут без автогена, домкрата и мата, ничего не сделать.   
Повозиться пришлось не мало. Когда вскрыли квартиру и вошли, то увидели, что в доме все вещи разбросаны в беспорядке. Книги, бумаги валяются на полу.   
- Что-то искали и очень усердно. Я не ошибусь, если предположу, что целью поиска были деньги, ценные бумаги и  драгоценности. – Борисов поднял с пола большого игрушечного медведя, все внутренности которого торчали наружу.   
Звягин подошел к нему и растерянно произнес:    
- В доме никого. Нет ни документов, ни альбомов, ни бумаг, которые указывали бы  на место работы хозяина квартиры, ни записных книжек с телефонами, ни писем -  ничего.   
Борисов сел и задумался. Потом, посмотрел на Звягина.   
- Юра, это говорит о  том, что они выигрывают время, понимаешь? Они знают, что,  в конце концов,  мы выйдем на Баринова. И девочку по фотографии могла опознать не только Оля. Да и самого Баринова могли тоже узнать, и сообщить нам. В дом попасть просто так нельзя, сам видел. Значит, те, кто сюда пришел, были вхожи в этот дом. Скорее всего,  они числились  в друзьях или коллегах, поэтому их так легко сюда и впустили. Они увезли семью Баринова с собой, забрали все документы. Они не дураки,  и понимают, что время работает на них. На дворе ночь.  Юра, эти люди те, кто с ним работал или дружил! А чтобы мы раньше времени не узнали, кто они, им пришлось забрать семью Баринова. Они понимают, что выяснить в это время суток место его работы, связи, знакомых – понадобиться много времени. Даже попасть в этот дом мы смогли с таким трудом. А им именно это и требуется. Значит, они уже завтра должны «замести» следы. У них все пошло, не так, как они рассчитывали. Да еще, видимо Вовка им карты спутал. Поэтому времени у нас Юра мизер,  и успеть нам надо,  во всем этом разобраться,  до утра.  Иначе, вся возня будет уже ни к чему.   
Он снял трубку, и набрал Трухина.   
- Александр Анатольевич, это Борисов. Мы вскрыли квартиру, здесь пусто. Вам удалось выяснить что-нибудь по Баринову? Как это? Да, вот это номер. Хоромы такие, что на мелкого служащего наш, покойник никак не тянет. Так и где он числился? В «Титане»? Опять кинотеатр. Это мне уже начинает не нравиться. Какие наши дальнейшие действия? Понял. До связи. – Он положил трубку и, посмотрел на ребят. – Знаете, кем работал наш тихо отошедший в мир иной дяденька? Бухгалтером в кинотеатре «Титан». Хорошо живут у нас бухгалтера. Сейчас наведаемся в этот кинотеатр, а дальше по ситуации. Поехали.   
Понятые подписали протокол вскрытия квартиры. Борисов оставил двоих ребят охранять квартиру  на случай появления кого-либо из хозяев или родственников,  и они поехали на Невский проспект. 
Кинотеатр «Титан» встретил их полнейшей темнотой, строительными лесами и временным забором вокруг стройки.    
С трудом,  отыскав сторожа, мирно дремлющего в одном из  вагончиков, после принятия значительной дозы горячительных напитков, они смогли выяснить, что кинотеатр уже несколько месяцев находится на капитальном ремонте. Никого из администрации он не знает. Строительство ведет какое-то СМУ, которое  и наняло его сторожем.    
Поняв, что больше ничего путного от него узнать не удастся, Борисов распорядился прочесать весь кинотеатр с верху, донизу.   
- Ребята осматривайте, каждую комнату, подвал, строительные материалы. Все, что находится под пленкой, закрыто брезентом или еще чем. Каждую щель просмотрите.    
- Товарищ майор, они же не тараканы, чтобы по щелям забиваться. – Хмыкнул Мартынюк. Но,  увидев сердитый взгляд Борисова, замолчал.    
Более часа они потратили на то, чтобы сантиметр за сантиметром осмотреть всю площадь, занимаемую кинотеатром, но ни каких следов пребывания людей не обнаружили.      
Расстроенный Борисов позвонил Трухину.      
- Александр Анатольевич, ничего. Глухо, как в танке. Здесь идет капитальный ремонт. Мы все осмотрели. У вас что-то есть для нас? Хорошо, записываю. Едем к ним. До связи.   
- Ну, что? – Звягин с надеждой посмотрел на своего шефа.      
- Ничего. От Вовки, пока никаких известий. Трухин сообщил адрес директора этого кинотеатра и его зама. Поедем к ним.    
- А в «Молодежный»?      
Борисов посмотрел на часы.    
- Юра, время второй час ночи. Давай, вначале с этими господами поговорим, у которых и работал бухгалтером наш Баринов, а потом уже подъедем, глянем на всякий случай и этот кинотеатр. Я не думаю, что наши «трудяги», подрабатывающие там днем, вкалывают еще и по ночам. Не та публика. Пьют где-нибудь, веселятся с подружками. Все, ребята, по машинам.   

                Глава 10   
 
Он  хмуро поглядывал Коляна,  крутившего руль, и мурлыкающего себе под нос песню. 
 Они ехали по ночному городу, притихшему и какому-то умиротворенному, отдыхающему после дневной суеты,   потока машин и людей.   
 Колян улыбался чему-то своему, а он  думал, что делать дальше.   
С Миленой получилось все просто и без особых проблем.  Он вспомнил, как они подъехали к дому и поднялись на второй этаж.    
Милена открыла дверь, и кинулась к нему на шею.    
- Котик, какой ужас! Меня всю трясет от страха. Я так рада, что ты приехал. Я несколько раз видела фотографию по телевизору. Это точно, Виталий. Я велела домашним не снимать трубку. Телефон трезвонит, и трезвонит. Но я решила подождать тебя, поговорить с тобой, а дальше как ты скажешь, так и будем действовать. В какой-то степени, я даже рада случившемуся.  Я чувствую себя так, словно у меня с души упал камень.    
Он, по-хозяйски обнял Милену за плечи, и повел в спальню.    
- Нам надо серьезно поговорить, там нам никто не помешает. Где Света и твоя вечно сующая везде свой нос домашняя змея домработница?   
Милена припала к его губам. Он грубо оттолкнул ее.   
- Я задал тебе вопрос.   
Милена обиженно буркнула:       
- Они у Светочки в комнате. Я  заперла их на замок. Они все порывались бежать в милицию не,  дожидаясь тебя. Светочка рыдает, она ведь просто обожает своего папеньку. А уж Зина, ты сам знаешь, за Виталия готова с обрыва вниз головой прыгнуть, если он прикажет. Безответная и беззаветная любовь. – Она зло рассмеялась.    
- Ну, зачем ты так, кошечка? Они одного возраста, кто знает, может, у них в молодости и был роман. Ведь это же он привел ее в твой дом, как дальнюю родственницу.         
Милена возмущенно фыркнула, и любовно огладила себя руками:   
- Еще чего! С этой бабищей, у Виталия роман? Не смеши меня! Этим ты оскорбляешь меня.      
Он рассмеялся, и похлопал ее по заду.   
- Ревнуешь, радость моя? Смотри, а то я обижусь.    
Милена  снова повисла у него на шее, по собачьи заглядывая в глаза.    
- О чем ты говоришь, Котик? Ты же знаешь, как я тебя люблю. Как мне надоел этот старый козел с его храпом, сопением и самомнением в собственной исключительности.  Черти бы его взяли!      
Вдруг она ойкнула.   
- Ой, я совсем забыла, что  они его уже  взяли. Котик, рядом с тобой я обо всем забываю. Так, что же нам делать? Ехать в милицию или нет? Наверное, все же придется ехать. Надо же опознать труп. А то, ненароком подумают, что это я его убила, поэтому и молчу.  Ты представляешь, какая я теперь богатая дама? Мало того, что у меня есть свой магазин, так теперь и все, что было у Виталия, переходит ко мне. Светка еще несовершеннолетняя, поэтому я буду распоряжаться ее долей наследства. Ну, и как тебе молодая вдова и богатая невеста? После небольшого траура, я надеюсь на предложение руки и сердца. Теперь, я свободна! А тебя я думаю,  ничего не держит рядом с твоей недотепой?   Так ведь?   
Он теснил ее к кровати, пока не опрокинул на голубые, прохладные, шелковые простыни. Милена довольно улыбнулась, и закрыла глаза.  В это время, он накрыл ее лицо подушкой, и навалился на нее.    
Когда она затихла, он отнял подушку от лица, и попробовал найти пульс. В его планы не входило  убивать ее сейчас. Надо было еще подумать и все взвесить окончательно. Пульс бился еле слышно, нитевидно. Милена была без сознания.      
Он вышел в прихожую, и открыв дверь, впустил Коляна.   
- Давай, заходи, быстро.  Свяжи хорошенько хозяйку, и заклей ей рот скотчем. Потом, отнеси ее в багажник, и возвращайся сюда.   
Пока Колян занимался Миленой, он  сложил в небольшой чемодан ее драгоценности, деньги, записные книжки,  документы Баринова, касающиеся  бизнеса. Открыл домашний сейф, код которого, после одного  из наиболее пылких любовных свиданий, сообщила ему Милена, и начал лихорадочно просматривать лежащие там документы. Деньги, лежавшие там его волновали, но намного меньше, чем всего лишь один небольшой листок бумаги. Вдруг, он торжествующе воскликнул:   
- Есть!       
Он вытащил свой мобильный телефон, и набрал номер.   
-  Это я. Да, на месте.  Как дела у тебя? Двигаются? Прекрасно.  Короче, до девяти утра ты должен закончить.  А там, будет видно. Работай. Пока.      
Он отключил телефон, и посмотрел на листок бумаги в своей руке: дело стоило того! Это именно то, что ему и было нужно. Теперь надо только выиграть время и все правильно рассчитать.   Он глянул на вошедшего Коляна.    
- Ну, как?      
- Лежит, как бревно.   
- В себя еще не пришла? А то начнет мычать, дергаться.       
Колян ухмыльнулся.   
- Обижаете. Я ее тоже немного по головке пригладил, чтобы не рыпалась.   
Он  нахмурился.   
- Я, надеюсь не…    
- Нет, нет, не волнуйтесь, где-то,  через час оклемается. Вы же не велели, я свое дело знаю.       
- Все-то ты знаешь. Если бы знал, так мы бы этим сейчас не занимались. А спали спокойно в своих кроватях, и десятый сон видели.      
Колян потупился, нервно сжимая руки в кулаки. 
Он подумал, что не надо пока злить этого урку, от которого можно ожидать всего чего угодно  и похлопал его по плечу.   
- Ладно, ладно. Все, что ни делается, к лучшему. Давай теперь остальными двумя дамами займемся. Я возьму на себя девочку, а ты домработницу. Сейчас мы с тобой подойдем к комнате, где Милена их заперла. Я открою дверь и зайду туда. Попрошу Зинаиду оставить нас со Светой. Она выйдет и тут уже твое дело, как, но она должна быть там же и в таком же состоянии, как и ее хозяйка. Понятно? Объяснять не надо?    
Колян мотнул головой.   
- Все понял. Чуть-чуть придушить, но не до смерти? Будет сделано.   
Они подошли к детской.   Леонид повернул ключ в замке, и открыл дверь. Войдя в комнату, он увидел, как Света, всхлипывая, лежит у Зинаиды на коленях, а та, гладит ее по голове, и что-то нашептывает на ухо.      
Увидев вошедшего мужчину, обе посмотрели на него с ненавистью. Он подозревал, что Светлана  знает о его отношениях с матерью. От Зинаиды они и не скрывали, потому, что знали, она ничего не скажет хозяину. Она дорожила своим местом. Очень любила Виталия Юрьевича и Светочку. Знала, как хозяин любит свою молодую, взбалмошную жену, поэтому и молчала.   
Если быть честным перед самим собой, то его тошнило от любовных сюсюканий и ласк Милены. Но таким образом он мог знать все, что происходит в этом доме. Воздействовать на «барина» через его жену. И,  в конце концов,  выяснить шифр и код сейфа. «Барин», что называется,   был «серым кардиналом». Для всех он был простым бухгалтером в небольшом кинотеатре.  Но на самом деле ворочал такими делами, которые мало кому снились.  Ни одна крупная сделка не проводилась без него, и его всевидящего ока. Они с другом  получали проценты, а все основные деньги уходили на зарубежные счета. А вот куда, об этом знал только сам «барин».    Компания,  была зарегистрирована   где-то на затерянных в океане островах на подставную фигуру, и кто этот человек, они не знали. «Барин» шутил, что кто меньше знает, тот лучше спит. Все это   постоянно раздражало их, и заставляло чувствовать себя «шестерками». И даже осознание того факта, что он наставляет хозяину рога. Не доставляло ему особого удовлетворения.    
Он попробовал изобразить на лице улыбку.   
- Света, мне надо с тобой поговорить. Зина, вы бы не могли оставить нас одних?       
Света встала, и отошла к окну. Она с ненавистью посмотрела на слащаво улыбающегося мужчину.   
- Где мама? Это вы убили папу?    
Он всплеснул руками.   
- Светочка, что ты говоришь? Как тебе такое могло прийти в голову?  Я очень уважаю Виталия Юрьевича. И потом, я не убийца! Зина! – Он сердито посмотрел на домработницу, - я же просил вас оставить нас одних. Вы видите, девочка возбуждена, расстроена и потом,  знайте свое место. Вы в этом доме прислуга, вот и идите на кухню. Согрейте молоко. Свете надо успокоиться. А потом, мы вместе с мамой (она сейчас одевается, приводит себя в порядок), поедем в милицию. Там все выясним. Возможно, это ошибка и Виталий Юрьевич жив, здоров, и невредим.    
- А почему же он тогда не дома? – Света зло посмотрела на него. – Вы отлично знаете, что папу убили. А мама в сговоре с вами. Я обо всем этом расскажу в милиции. Я знаю, что вы мамин любовник! – Она сощурила глаза, и вскинула голову.       
Он понял, что ситуация выходит из-под контроля. Зинаида стояла, уперев руки в боки,  и не собиралась покидать комнату своей любимицы. Света готова была в любой момент наброситься на него с кулаками. Надо было что-то решать и быстро решать.   
Он выглянул за дверь, и кивнул Коляну. Тот вошел и, схватив Зинаиду, вытащил ее из комнаты. Света замерла на месте, в глазах ее плескался ужас. Несколько минут слышна была возня и крики, потом, все стихло.    
- Вы убили тетю Зину? – Света сползла по стенке на пол. – Сейчас вы убьете меня?    
Он подошел к девочке, и присел рядом с ней.    
- Ну,  о чем ты говоришь? Как я могу причинить тебе боль? Я же люблю тебя так же, как и твою маму. Света, скажи мне, ты с кем-нибудь из подружек разговаривала о папе? Ну, о том, что показывали по телевизору? Нет? Вот и умница. Вставай, пойдем к маме.   
Он поднял Свету с полу, взял за руку и подтолкнул ее вперед к выходу. Света,  обречено,  пошла из комнаты, еле передвигая ногами. Она вышла из комнаты, когда Колян, стоявший за дверью, ударил ее по голове. Света упала ему на руки.   
- Так, теперь свяжи ее и в машину. Нам пора отсюда убираться и так слишком долго провозились.   
Колян посмотрел на разбросанные повсюду вещи.   
- Может, немного прибрать? А то сразу видно, что здесь не все чисто.    
Он  цыкнул на Коляна.    
- Не твоего ума дело. Делай, что приказано. Если ментам удастся вскрыть квартиру, а на это потребуется не мало времени, пусть считают, что это жена хлопнула своего мужа и,  забрав все необходимое, скрылась. Давай, напиши записку, я продиктую.   
Колян взял ручку и приготовился писать.   
- Пиши: Дорогая, жду тебя с дочкой в аэропорту. Билеты взял. Люблю, целую, твой Александр.  Теперь мы всегда будем вместе, одной, единой семьей.  – Он посмотрел на записку, и ухмыльнулся, - пусть господа сыщики поломают голову. Решат, что дочь была от любовника, и теперь они решили воссоединиться, убив ненавистного мужа. Оставь на видном месте, но скомкай. Все, - он огляделся по сторонам. – Поехали.   
Взяв чемодан,  и тщательно закрыв квартиру на все замки, они сели в машину.   
И вот теперь они ехали по ночному городу,  и он решал трудную задачу: как теперь ему избавиться и от трех ненужных ему женщин, и от опасного и теперь много знающего  Коляна вместе с его напарником.      
- Шеф, так куда едем? – Отвлек его от размышлений Колян.    
- Давай этих,  пока к тем двоим. А там решим, что дальше делать.   
Чтобы раньше времени не насторожить Коляна, он продолжил:    
- У нас с тобой еще работы по горло. До утра еще столько дел надо будет сделать. А потом, я рассчитаюсь с вами. Если хочешь, могу прямо сейчас? - Он полез в карман пальто и достал пачку долларов.    
Колян махнул рукой.   
- Не надо. Когда закончим, тогда и рассчитаетесь. Я вам верю. Одной ниточкой ведь теперь связаны.      
- Как хочешь, - он спрятал деньги в карман, и подумал:  Дурак, даже тюрьма ничему не научила. Верит он мне. Да я сам себе порой не верю. Хотя, черт его знает, что у него на уме. Надо быть осторожнее. Этому урке ничего не стоит хлопнуть меня, забрать чемоданчик и будут мне Канарские острова и песчаный берег  с мулатками - шоколадками.       
Они въехали во двор глубокого «колодца» и остановились у одной из дверей, оббитых железом.   
Он повернулся к Коляну.   
- Где твой дружок? Тут одному не управиться. Давай, зови его.      
Оставшись один, он задумался: а не рано ли я решил избавиться от этого дебила, умеющего только бить и убивать? Документы теперь у меня, шифры, коды, деньги, драгоценности. То, что успел перекинуть отсюда «колобок» (так он называл своего друга за полноту и неторопливость), это мизер по сравнению с тем, что я уже имею. Так зачем он мне нужен? Придется делиться и потом, всю жизнь бояться друг друга или делать видимость глубокой дружбы преданности и любви. Зачем? Он, конечно не плохой парень. Но это именно он завалил все дело, наняв этих придурков, которые не сумели сделать то, о чем их просили. Нет, я не хочу, чтобы этот лоснящийся, толстый поросенок напоминал мне  всю оставшуюся жизнь   о моем неблаговидном поступке и связи с уголовниками. До сегодняшнего дня, мне можно было приписать только финансовые махинации, сокрытие налогов и прелюбодеяние. Виталий? Это не считается. Он умер без боли и страха. С каждым может случиться. Прихватило сердце, оторвался тромб, да мало ли что может быть с человеком в возрасте около пятидесяти лет? А вот эти пятеро молодых, да еще двое урок? Нет, «колобок», после этого мне не нужен. И вообще, мне теперь никто не нужен. Отныне. Я сам себе голова.   
Когда вышли Колян с «чукчей», он уже принял решение.      
Он не стал выходить из машины, только открыл дверцу, и подозвал Коляна взмахом руки.   
- Давайте их туда, к тем двоим. Пусть твой друг остается тут, сторожит, а мы поедем ко мне. Только тихо, шума не наделайте.    
- Какой может быть шум?  Тут же в округе жилых квартир нет. Кто увидит? Не волнуйтесь, все сделаем как надо.   
Они открыли багажник, и вытащили одну за другой, по очереди, сваленных друг на друга женщин.      
Милена и Зина были без сознания,  и только Света пришла в себя и с открытыми полными ужаса глазами смотрела на двух здоровых мужчин, которые, тихо матерясь, пытались взвалить себе на плечи маму и тетю Зину. Ее они положили к стене, не заметив в темноте, что она пришла в сознание.   
Когда они ушли, Света попыталась сесть, но тут же упала. Мешали связанные за спиной руки. Она повторила попытку. Кружилась, и болела голова, руки затекли,  и нестерпимо ныли. Сжав зубы, Света села и прислонилась к стене. Она увидела машину. Фары были погашены,  и внутри салона свет не горел. Есть там кто,  или нет, она рассмотреть не могла.   
- Вот бы мне добраться до этой машины. Ключ,  скорее всего  не вынули, и находится в замке зажигания.      
Водить машину ее научил отец. Она уже с десяти лет легко и уверенно чувствовала себя за рулем любой легковой машины.    
Света подергала связанными руками, пытаясь высвободить их. Бандиты понадеялись,  видимо, что она ребенок и не очень крепко связали ее. Хоть и с трудом, но ей удалось освободить вначале одну, потом и другую руку.  Быстро помассировав их, она осторожно поднялась на ноги,  и быстро подбежав к машине, резко дернула за ручку дверцы.   
Заскочив на переднее сидение, она вздрогнула от голоса мужчины, который насмешливо произнес:    
- Ну, и, куда же ты собралась, красавица моя?  Ты посмотри, какая прыткая оказалась. Умница. Только невезучая.  Нет, нет, не надо отклеивать свой ротик, больно будет, да и шум нам ни к чему.   
Света, отдернула руку ото рта, заклеенного скотчем,  и повернула голову вправо. Рядом, на переднем сидении криво улыбаясь,  сидел самый ненавистный мужчина на всем белом свете. «Котик», как называла его мама. У Светы оборвалось сердце, и похолодело в груди.   
- Все, девочка моя, бег с препятствиями завершен. Глупенькая ты еще, маленькая. В машину кинулась. А если бы тут ключа не было? Тебе надо было бежать сломя голову подальше отсюда. На дворе ночь, темно, забилась бы в какой-нибудь угол, и отсиделась до утра. Где бы мы  тебя нашли? Не судьба, видимо. – Он крепко сжал ее руку.   
Из двери показался Колян и,  озираясь, начал искать оставленную  у стены девочку.   
 Он  окрикнул его:   
- Иди сюда. Вот твоя пропажа. Учти, оштрафую, за плохую работу. Прокол за проколом. А если бы она убежала? Соображаешь, чтобы было? Я бы тебя на месте пристрелил, понял? Благодари Бога, что я успел ее задержать. Забирай эту красотку,  и поторапливайся, времени в обрез.   
Провинившийся,  в очередной раз Колян, стоял,  потупившись, матеря про себя,  на чем свет стоит и эту шуструю девчонку, и этого мужика, строящего из себя крутого хозяина: этого хозяина да на зону бы. Лучшее место для него было бы у параши. Но ничего я еще с ним посчитаюсь, за все унижения, которые пришлось вытерпеть.    
Он вытащил из машины упирающуюся  мычащую девчонку, и поволок ее в подвал.      
    - Открывай дверь, быстро! – Крикнул он «чукче», - видишь, птичка какая шустрая попалась. Исцарапала меня всего. Звереныш. А ну, прекрати! – Он замахнулся на Свету, - снова хочешь по голове получить? Так я это быстро тебе организую.   
«Чукча» открыл дверь и, Колян втолкнул  девочку в комнату. Она упала.   
- Свет включи, посмотрим, как тут наши подопечные себя чувствуют. – Скомандовал  другу Колян. 
Тот матюкнулся.      
- Не включается, твою мать! Видно лампочка перегорела. Во, блин! – он пощелкал выключателем, -  видишь, не пашет. А на кой их тебе видеть? Тут они, никуда не делись, переговариваются, я же слышу.    
- Ладно. Давай этих сюда быстро закинем. А то шеф ждет, психует.   
Они затащили Милену с Зиной,  и бросили их на пол. Потом вышли и захлопнули за собой дверь.   
Колян повернулся к другу.    
- Смотри, чтоб отсюда ни на шаг. За каждого поштучно своей башкой отвечаешь, понял? Если что, откручу,  и моргнуть не успеешь.    
- Ладно, не пугай, я пуганый. Колян, долго мне тут еще сидеть? Холодно, жрать охота, во рту пересохло. – Заныл «чукча», - Куда они из-под замка на хрен денутся? Может, я сбегаю за пивком и жратвой, а? – Он умоляюще посмотрел злого и раздраженного друга.    
- «Чукча» ты и есть «чукча». Только бы пузо набить, да горло промочить. Ни одной извилины в башке не осталось. Я сказал сидеть безвылазно здесь, значит, будишь сидеть. Если все закончится, как я думаю, то и напьешься, и наешься до отвала. На вон, «сникерсни», - он кинул ему шоколадку, - у девчонки в комнате была, захватил. У самого живот подводит от голода. Жри. Я поехал. Думаю, часа через два, все закончится.      
Колян  вышел на улицу, подошел к машине, и сел за руль.    
- Порядок, шеф.    
- Тогда, поехали.      
Машина плавно развернулась, и выехала из «колодца» на улицу. Время приближалось двум часам ночи.