Редакция

Прусов Николай Сергеевич
                Редакция.
   Знающий не говорит, говорящий не знает. Восточная мудрость, между прочим. Да, в некотором смысле буддисты и правы. Правда, бывают исключения. Молчишь, молчишь, глядя на окружающую действительность, как мудрая, все понимающая трехсотлетняя черепаха, а потом вдруг такое выдаешь, что люди вокруг чуть ли не завывают от ужаса.
   Я раньше не понимал писателей. Не понимал до тех пор, пока сам не заболел этой страшной неизлечимой болезнью. Ну не можешь не писать, и все тут! Сам запутываешь своего героя в такие передряги, что потом ночи напролет не спишь. Только и думаешь о том, как бы его, бедолагу, спасти и выпутать. 
   Особенно переживаешь за героя тогда, когда, хотя бы частично, списываешь его с себя самого, вкладываешь свои черты в его душу, характер, поведение.
   Следующая стадия болезни начинается тогда, когда ряд произведений уже окончен, отшлифован и с ним ознакомлены все друзья, соседи, сослуживцы и родственники. Появляется страшное желание опубликоваться. Начинает казаться, что мир несовершенен потому только, что никто не читал твоих трудов. На самом деле, возможно, весьма посредственных трудов. Но ты об этом не думаешь. В голове только одно желание – увидеть свой рассказ в газете или журнале.
   Мир полон соблазнов. С завистью смотрю на портреты классиков в своем кабинете. Счастливые! В их времена еще не было такого изощренного изобретения (уже не знаю, темных или светлых сил) как «Интернет». Втайне от хозяина офиса, в котором работаю, перелопачиваю за две недели кучу информации, в надежде найти координаты хоть какой-нибудь редакции, которая сделает милость и опубликует то, что наболело, то, что выстрадано и рождено в страшных муках.
   Нашел! Наконец-то! Небольшой журнал. Местный. На сайте сообщают, что готовы  опубликовать мои рассказы.
   Мне не нужно от вас денег! Знали бы вы, какими деньгами я рискую, набирая на хозяйском компьютере в рабочее время все это! Для чего же тогда я пишу? Не знаю! Не знаю, но все равно, с остервенелым упрямством барана, пишу.
   Пишу, пишу, пишу….
   Звоню в редакцию. На той стороне провода какой-то критик:
   -Молодой человек. Положим, ваша маменька, бабушка, супруга и сестренка умиляются, читая ваши рассказы. Это еще ни о чем не говорит. Ни о чем! Понимаете?
   Понимаю! Все-все понимаю! Говорите, что хотите, только разрешите придти в редакцию. Говорите, что хотите, только не убивайте!
                -//-
   -Я прожил интересную жизнь и мне есть чем поделиться с вашим читателем.
   Странно слышать такие слова от человека, которому нет еще тридцати, и в редакции действительно удивляются, слушая мое приветствие. Что ж я сделаю, если это правда.
   -Так вы говорите, что ваш любимый автор – Михаил Булгаков? - спрашивает меня редактор журнала, первого в моей жизни журнала, куда я принес свои рассказы с просьбой их опубликовать. – Ваш любимый роман – «Мастер и Маргарита»? Вы прочли его до конца?
   -Да, - отвечаю, слегка удивляясь вопросу.
  Я сижу в просторном кабинете главного редактора журнала «Поиск». Не смотря на потрескавшуюся мебель и старые, видавшие виды обои, мне здесь страшно нравиться. Вслед за булгаковским псом Шариком я говорю про себя:  «делайте со мной, что хотите, а я отсюда не уйду».
   -Странно… Ни у меня, ни у кого из моих знакомых не получилось то, что получилось у вас, - говорит редактор, пристально глядя на меня. Ясно, что мне он не верит.
   Он мне не верит, но я ему нравлюсь. Во мне он узнает себя, себя двадцатилетней давности. Оба мы очкарики. Оба начали серьезно заниматься литературой лет в двадцать пять. Оба занимаемся «этим неблагодарным делом» потому, что иначе просто не можем.
   -Нет, я правда прочел его до конца. Честное слово….
   -Ну-ну…. А вы знаете, что этот роман был написан под кайфом? Говорят, Булгаков был наркоманом. Сначала он принимал кокаин, потом героин. Об этом написано в воспоминаниях его современников, знавших его лично. В обычном состоянии полушария головного мозга работают отдельно друг от друга. Под воздействием наркоты они начинают работать как бы совместно. Это и рождает гениальность. Алкоголь и крепкий чай, конечно, тоже могут помочь, но это уже не то….
   «Непонятно... Он, что, здесь дурью торгует, что ли», - думаю я, мило улыбаясь своему собеседнику.
   -Раз у вас такие вкусы, советую вам, в порядке самообразования, познакомиться с работами еще одного известного писателя, стиль которого в чем-то схож с булгаковским. Это Габриэль Гарсиа Маркес.
   «Тоже наркоман?», - думаю я.
   Нет, не поймите меня неправильно. Лично у меня нет никаких антипатий к вышеупомянутому автору. Возможно, их нет потому только, что я не читал его произведений. Увы, я всего лишь бедный инженер и на все новинки в мире литературы нет  ни времени, ни денег. Кроме того, если будешь читать все подряд, то времени написать что-нибудь самому вряд ли останется.
   -У меня свое мнение по поводу «Мастера…». Однажды Булгаков спросил у своих читателей, кто, как им кажется, является главным героем этой книги. Ему ответили, что, конечно, Воланд. Услышав такой ответ, Булгаков сказал: «Да, правильно, Воланд». А что он мог еще сказать, живя в совдеповской России, которой управляли материалисты-атеисты во главе со Сталиным? Ему и так за этот роман от властей досталось.
   По словам одного из героев этого романа, самым страшным пороком является трусость. В свое время Понтий Пилат струсил, не освободил Иисуса Христа, как велело ему его сердце, и остался «другом кесаря».
    Вслед за Понтием Пилатом струсил и сам Булгаков, нарисовав в своем романе не настоящего Христа, а жалкую на него пародию. Да, он просто струсил изобразить Бога и нарисовал Иешуа. Вот и все.
   На мой взгляд «Мастер и Маргарита» - роман раскаявшегося грешника о его Спасителе. Автор понимает, что Света он, как, впрочем, и его герой, Мастер, в своей жизни не заслужил, потому и молит о Покое, как для себя, так и для своего героя. Современный фильм «Мастер и Маргарита» был снят, по словам его создателей, чтобы люди перечитали одноименный роман. Сам же роман, я твердо в этом убежден, был написан, чтобы люди, хотя бы раз, прочли Евангелие…
   …Наверное, зря я все это говорю.
   Редактор некоторое время молчит, переваривая мои слова, а потом спрашивает:
   -Вы, я вижу, человек религиозный?
   -Есть немного. Разве это плохо?
   -Да нет, не плохо. Просто необычно…. Необычно и любопытно. Принесите через две недели мне свои рассказы. Посмотрим.
   И тут вдруг я начинаю понимать свою бывшую тещу, которая страшно нервничала, когда я женился на её «Наташеньке». Авторское право! Я отдаю свое дитя в свободное плаванье и возможно, уже никогда его не увижу, а может, и увижу, но уже под чужой фамилией.
   Мягко, весьма корректно открываю свои мысли редактору. Тот смеется. Смеется и говорит, что в порядочности их редакции я могу быть полностью уверен.  Успокоенный таким образом я покидаю редакцию. Почти счастливый. Почти в раю.