Если мы сделаем предположение о том, что человек по имени Иисус, рождённый в Вифлееме, действительно реально существовал и действовал в Палестине две тысячи лет назад и, что, по крайней мере, половина написанного о нём в евангельских текстах, это правда, то мы должны, в первую очередь, постараться разобраться в основных движущих им мотивах. Наша проблема на этом пути будет состоять в том, что практически всю информацию придётся выбирать только из библейских текстов, известных своей противоречивостью. Однако, мы не можем и вовсе отвергнуть эти тексты из-за очевидного опасения полностью лишится источника информации. Таким образом, в процессе анализа нам предстоит особенно тщательно отделять правду от вымысла.
Что же мы знаем определённо? Нам известно, что та территория, на которой происходили описываемые события, - Палестина, была уже достаточно давно оккупирована Римом. Однако, её население, в подавляющем своём большинстве нежелающее оставаться в унизительном положении зависимого народа на тот момент уже долгие годы вело партизанскую борьбу, физически уничтожая римских солдат. Нам известны попытки организации восстаний и мятежей. Существовала даже партия зелотов, - евреев особенно нетерпимо относящихся к римской оккупации. Их главная цель состояла в полном изгнании римских войск со своей территории и восстановление правильного богослужения в Храме. Приемлемым методом борьбы они видели исключительно вооружённое восстание. Историческая реальность всех этих события не вызывают у нас никаких сомнений, так как многократно описана во многих достоверных источниках. Так же, не вызывают сомнения в своей исторической достоверности и все основные с обеих сторон действующие лица: правители, чиновники и военные, описанные в евангельских текстах. Нам достаточно хорошо известны политический и экономический способы существования, как Рима, так и Иудеи, а так же ментальность и духовные ценности этих народов. Есть ещё одно никем не оспариваемое обстоятельство. А именно, известно, что Иисус, уроженец Иудеи был евреем. Это тоже важная информация, способная многое объяснить в дальнейшем. И, что особенно важно понимать, это то, что он всегда был именно евреем, но никогда не христианином. Совокупность даже этих, казалось бы, немногих не связанных между собой напрямую знаний, уже предоставляют некоторую интересную информацию, а так же и базисную основу для её последующего анализа.
Прежде всего, Иисус, будучи евреем, не мог даже и помышлять о создании какой бы то новой идеологии или религии в среде своего народа. Это совершенно определённый факт и это очень важно всем правильно понимать. Главную идеологическую концепцию иудаизма, - религии евреев, наиболее ёмко передаёт такая троичная формулировка: бог один, бог един, бог во всём. Кроме того, у евреев со времён Моисея и первых царей существовал досконально прописанный житейский кодекс, который по преданию они также получили из уст самого своего бога. Этот достаточно подробно составленный текст, входящий в Танах, а значит по их представлениям являющийся священным, в жёсткой форме регламентировал все основные возможные жизненные ситуации, способные породить конфликты, а так же, - способы их преодоления. Кроме того, поколение евреев, выращенное в синайской пустыне на протяжении сорока лет, под предводительством Моисея научилось, практически буквально, следовать воле этих заветов, а так же, и своих духовных вождей. Ясное понимание этого вышесказанного не оставляет нам никаких сомнений в том, что у проповедующего Иисуса, как у реалистично мыслящего человека, а так же, носителя определённой ментальности свойственной евреям, не могло быть никаких планов кардинально реформировать жизненный уклад своего народа.
Однако, какие то собственные планы у него определённо были. Можно сделать предположение, что реально существовавший человек по имени Иисус всё-таки хотел выполнить определённую миссию, возможно, связанную с исправлением нравов в иудейском обществе, в соответствии со своим собственным представлением. Кроме того, возможно, он хотел вернуть первоначальную чистоту богослужения в Храме, очистив его от духа стяжательства и наживы. Но для этого ему было бы просто необходимо реализовать собственный политический проект, и это притом, что современному христианину кажется немыслимым, что Иисус мог заниматься политической деятельность. Однако, поскольку, следует подразумевать, что создать собственную политическую партию в Иудее в ту пору едва ли кому представлялось возможным, ему было жизненно необходимо примкнуть к какой-нибудь существующей политической силе. И такие предпосылки у него реально существовали. Это были зелоты или ревнители, называемые так потому, что выступали кроме всего прочего за ревностное следование закону и чистоте исполняемых обрядов богослужения. Понятие «зелоты» встречается только у Иосифа Флавия; о них не упоминает ни один римский автор, и даже Иосиф редко использует это название, предпочитая именовать их «лестаи», то есть разбойники по-гречески, или «сикарии», - люди с кинжалами. Впрочем, этому его поведению тоже есть достаточно внятное объяснение. Каковы же были отношения Иисуса с этими политическими агитаторами, с этой готовой к бунту толпой? Может, он должен был возглавить их? Это предположение вовсе не покажется нам чем-то невероятным, если принять во внимание ту совокупность обстоятельств, которые определяли тогда, по сути, само иудейское общество. Первым среди них и наиглавнейшим, конечно же, можно назвать настроение ожидания явления мессии. Это поверье, предсказанное древними израильскими пророками и доведенное до состояния накала на фоне угнетённого духа народа Палестины, вызванного римской оккупацией, на самом деле многое объясняет. Израильский мессия, - «мошиах», согласно текста в записанных пророчествах, должен был придти и разом избавить свой народ от всех невзгод и притеснений. И он должен был быть из царского рода Давида. Иисус соответствовал этим требованиям. Евангелие, так же содержит косвенную информацию, дающую нам представление о том, что Иисус не только знал о содержании текстов этих пророчеств, но и старался буквально соблюсти предписанные в них детали. Так, например, его въезд в Иерусалим должен был состояться непременно на осле. И он, действительно, посылает одного из своих спутников перед этим событием для того, что бы тот привёл к нему не принадлежащее ему животное. Тем самым он даёт ключ к пониманию мотива своих поступков и нам, и своим современникам. Жители Иерусалима, перед взором которых разворачивается это действие, так же, проявляют вполне адекватную реакцию, устилая его путь срезанными пальмовыми ветвями, своими одеждами, а так же, приветствуя его появление возгласами: Осанна сыну Давидову! Всё вышесказанное даёт нам ясную косвенную информацию для уверенного предположения о том, что Иисус действительно мог опираться на силовую поддержку идейно сплочённой группы зелотов, для того чтобы стать участником политических событий в палестинском обществе. Перечислим ещё раз те косвенные признаки, которые дают нам основание делать такие предположения.
Считается, что детство Иисуса проходило в Галилеи, - территории на севере Иудеи. Там же он, согласно библейским текстам, сближается со своими «учениками», и в этих же текстах прямо говорится, что, по крайней мере, двое из них были зелотами. Кроме того, Галилея на то время уже традиционно считалась очагом мятежей и восстаний на почве освободительной борьбы против власти Рима. В продолжении почти трёх лет своего так называемого служения он практически не покидает её территории. Быть может, это необходимо ему для совершения, каких то предварительных приготовлений в рамках осуществления своего плана. Он выступает перед большими собраниями людей, - это можно представить, как какую-либо агитацию, приобретение доверия в среде этих людей и укрепление собственного авторитета в массах. И это не остаётся незамеченным для действующей власти, так, например, в какие-то моменты в тексте можно встретить прямые ссылки на его опасение быть подвергнутым аресту с их стороны. Однако, как человек, наделённых хорошим умом, он не может не понимать в какую рискованную игру он, тем самым, вступает. Ему конечно нужно на кого-то опереться для получения поддержки, но, возможно, будучи очень стеснённым, в выборе средств он вынужден для этого сблизиться с зелотами, у которых единственная цель, это вооружённая борьба. Самим зелотам он нужен исключительно как знамя для ведения этой борьбы, и которых сам Иисус, в свою очередь, очевидно, посвящает не во все собственные планы. Зелоты фанатичны и бесстрашны, но их недостаточные вооружённые силы и отсутствие боевого опыта не способны, открыто противостоять дисциплинированным и профессиональным римским легионам. Иисус это хорошо понимает, но продолжает действовать, оставаясь уже как бы заложником этой ситуации. Он, очевидно, испытывает большую, но хорошо скрываемую внутреннюю тревогу, особенно сильно перед последним моментом, в котором события достигают своего апогея. Но он мужественно и с полным осознанием о возможных катастрофических для себя последствиях в случае собственного просчёта, сосредоточенно движется к намеченной цели. Но он не похож на самоубийцу, каким его может быть, кто-то и хотел представить. Очевидно, он имеет детально продуманный план и рассчитывает сохранить контроль над будущей ситуацией.
Но вот настаёт тот бесповоротный момент, когда всё будет зависеть от него самого и от его удачи. Иисус въезжает в Иерусалим в точном соответствии с деталями пророчества о явлении мессии и народ, пришедший на праздник, этого мессию в нём признаёт. Что же совершает Иисус первым делом, оказавшись внутри городских стен? Он является на храмовую гору, где шумно и демонстративно опрокидывает столы менял, которых ещё вдобавок тут же подвергает бичеванию. Очевидно, в этом действии, выраженном так экспансивно, он видит какой-то особенный смысл. Есть интересное объяснение этого его поступка, но, вначале, нужно пояснить ситуацию. Дело в том, что существовали специальные храмовые деньги, выпускаемые, и имеющие хождение только на территории самого иерусалимского Храма. Обмен гражданских денег на храмовые, как бы подразумевал последний акт очищения помыслов желающих совершить жертву иудеев, и даже первый акт этого религиозного таинства. Приходящие в него со всей Иудеи люди, желающие совершить праздничную религиозную церемонию и воздать жертву богу, должны были обменять свои серебряные монеты, находящиеся в гражданском обращении на эти самые серебряные храмовые деньги, – сикли, по определённому курсу. И лишь на них иудеи могли купить жертвенных животных и птиц. Так вот, существует документально не доказанная версия, однако, поддержанная многими экспертами, о том, что эти самые храмовые деньги были вовлечены в длительную многоэтапную обменную операцию, основанную на разнице в рыночной стоимости серебра в таких городах, как Иерусалим, Александрия и Рим. Эта большая валютно-обменная операция, так хорошо объясняющая нам столь гневное поведение Иисуса, даёт ещё и много информации о лицах, задействованных в ней. Конечно, всё это не могло бы никогда осуществиться без ведома и дозволении первосвященника. Большая общность людей, известных как саддукеи, которые совершали ежедневные жертвоприношения и производили богослужения в Храме, и из рядов которых выходили священники, тоже, несомненно, были исполнителями и участниками этого процесса. Не потому ли зелоты, которые, помимо всего прочего, высказывали сомнение в легитимности священников, служивших в Храме Соломона, хотели поставить на их место «сынов Аарона»? В особенности первосвященника, который в то время назначался царями из рода Ирода, они хотели заменить человеком, происходившим из рода Аарона, брата Моисея из племени Левия, который основал род священников и был первым первосвященником Израиля. Есть веские основания полагать, что римский прокуратор Пилат, будучи несомненно осведомлённым о столь великом гешефте, также, получал свою долю от общей прибыли. Таким образом, Иисус за кратчайшее время одним своим поступком нажил себе множество влиятельных врагов. Но, судя по той степени непреклонной сознательной решительности, с которой этот поступок им совершился с самых первых минут его пребывания в городе, мы можем косвенно судить о его принципиально определяющей важности. Вероятно, это уже было заранее оговорено среди них, и отступить от этого пункта их совместного плана у Иисуса не было никакой возможности. Впрочем, за этот совершённый им поступок, который в нашем нынешнем понимании, по меньшей мере, можно расценивать, как грубое хулиганство к нему не последует никаких карательных санкций. Возможно, все вышеперечисленные фигуранты гешефта вовсе не хотят привлекать чрезмерное внимание к этому событию. Но, несомненно, что с этого момента Иисус становится для них опасным субъектом, и на него уже расставлены ловушки.
Именно на второй день пребывания Иисуса в Иерусалиме произошло главное событие, напрямую связанное с важнейшей проблемой Иудеи, — вопросом об уплате налогов римскому императору.
Иисус, который прекрасно ориентировался в политической ситуации в Иудее, находившейся под властью римлян, не мог не понимать деликатность этого вопроса. По свидетельству Матфея, фарисеи и сторонники Ирода — обе эти партии поддерживали проримскую власть — подошли к Иисусу и прямо спросили: «…позволительно ли давать подать кесарю, или нет?»
Следует признать, что это был, несомненно, провокационный вопрос. И даже, если рассматривать его в контексте создавшейся ситуации, то и, несомненно, — судьбоносный. Это был вопрос об уплате налогов, послуживший поводом к восстанию в 6 г. н. э., которое возглавил Иуда Галилеянин; это восстание стало началом кровопролития, продолжавшегося пятьдесят лет. Для зелотов, а также многих менее фанатичных евреев налог был символом угнетения со стороны Рима. Можно не сомневаться, что Иисус понимал, какими последствиями чреват его ответ на этот вопрос. Он должен был проявить осторожность, потому что любой ответ приводил к конфликту с одной из политико-религиозных партий. Ответив положительно, он восстанавливал против себя зелотов, а отрицательный ответ вызвал бы неодобрение римлян и тех священников, которые их поддерживали. Как же поступил Иисус? Ответ нам хорошо известен. Иисус попросил принести монету. Ему дали римский динарий. Он взглянул на монету: «И говорит им: чье это изображение и надпись? Говорят Ему: кесаревы. Тогда говорит им: итак отдавайте кесарево кесарю, а божие богу». Это был беспрецедентный и провокационный вызов зелотам.
Представьте себе проблему: зелоты, целью которых было освобождение Израиля из-под власти ненавистного Рима, которые, возможно, устроили династический брак между Иосифом, — потомком Давида, и Марией из рода священника Аарона, чтобы у них родился ребенок Иисус, — «спаситель» Израиля, и который одновременно бы претендовал на место законного царя и первосвященника.
И вот, Иисус приступает к исполнению своей роли: входит в Иерусалим как мессия, ведет себя в соответствии с пророчествами, делает все, что от него ожидают, — но лишь до самого важного момента. Поначалу зелоты могли быть довольны развитием событий. Но затем их мессия неожиданно меняет курс. «Платите налоги, заявляет он, это не имеет никакого значения». Сторонники Иисуса из числа зелотов, вероятно, были в ярости из-за такого неожиданного и публичного поворота событий. Выпестованный ими мессия отверг их. И они в гневе отвергли его.
Возможно, Иисус, будучи евреем, а значит и прекрасно осведомлённым в тонкостях правил религиозных храмовых церимоний, вкладывал в эти слова некоторый второй смысл, тем самым, рассчитывая на привлечение сочувствующих на свою сторону из числа евреев.
Поданная Ему монета имела изображение головы Цезаря и была отпечатана на императорском печатном дворе. Храмовые монеты, шекели, которые приносились в жертву богу, не имели изображений. Они имели только цену серебра, содержащегося в них. Деньги язычников обменивались на храмовые шекели, это было обязательным сакральным актом. Поэтому, когда поданная Иисусу монета оказалась «языческой», он и порекомендовал использовать её для подати Цезарю, но не как, ни для Храмовых жертвоприношений. Таким образом, он как бы и формально, но всё-таки объясняет причину своего отступничества, одновременно, пытаясь искать заступничества в лице Пилата и всего Рима.
Проведя второй день в Храме, Иисус вновь на ночь вернулся в Вифанию. Согласно Евангелию от Матфея до Пасхи оставалось два дня, и Иисус остановился в доме «Симона прокаженного». Однако в Евангелии от Иоанна говорится, что он нашел приют в доме Марии, Марфы и Лазаря. Совершенно очевидно, что одно из Евангелий ошибается, но, где бы, ни заночевал Иисус, в этом доме произошло необычайное событие: Иисус был помазан. Было ли это признанием его мессией Израиля? Вполне вероятно.
Евангелие от Матфея описывает «женщину», которая подошла к Иисусу «с алавастровым сосудом мира драгоценного и возливала Ему возлежащему на голову». В те времена алебастровый сосуд и масло стоили очень дорого. Драгоценное масло и сосуд для него — это не те предметы, которые всегда можно было найти в доме крестьянина или ремесленника. Весь этот инцидент намекает на некий источник богатства, стоящий за близкими к Иисусу людьми. Марк рассказывает ту же историю и добавляет, что драгоценное масло было сделано из нарда — одного из благовоний, которые сжигались в Храме. Иоанн, как всегда, добавляет интересные подробности, называя имя женщины: Мария из Вифании, сестра Лазаря.
Большинство современных читателей Евангелий почти ничего не знают о политике и жизни людей той эпохи, и поэтому для них это помазание не имеет особого смысла — возможно, знак уважения или, как утверждают некоторые церковные комментаторы, экстравагантная церемония приветствия почетного гостя. Эти версии вполне логичны, но в данном контексте маловероятны. Для тех, кто жил в первом веке н. э., смысл таких действий однозначен: это помазание на царство. По традиции цари и первосвященники Израиля принимали помазание драгоценным маслом: его лили на голову царя по кругу, как символический венец, и голова священника поливалась по диагонали, крест накрест.
Следует также обратить внимание на утверждение Матфея, что сразу же после помазания Иуда связался с «первосвященниками», чтобы договориться о выдаче Иисуса. По времени это событие настолько близко к помазанию, что между ними нельзя не заподозрить связи. Действия женщины из числа последователей Иисуса явно встревожили власти. Теперь мы можем быть уверены в том, о чём пытается умолчать Евангелие: Матфей волей-неволей свидетельствует, что Иисус был признан и объявлен мессией.
Ни для кого не секрет, что Новый Завет отличают серьезные контекстные недостатки. Отрицать это невозможно. Составляющие его тексты противоречат друг другу, отрывочны, туманны и пристрастны. Если вскрыть все противоречия Нового Завета, то не останется ничего, кроме, догматичной мифологии христианства. И это, в свою очередь, даст повод утверждать, что воспоминания об Иисусе, призывающем платить налоги, представляют собой просто более позднюю вставку с целью убедить греко-римских язычников, принявших христианство, что новая вера политически безопасна и не несет угрозы для Римской империи. С другой стороны, если признать, что в этих рассказах все же содержатся зерна истинной истории, — хоть и скрытой туманом недомолвок, — тогда нужно заняться поиском фактов, сохранившихся под более поздней мифологической надстройкой. Сами языческие историки, и особенно Тацит и Плиний, сообщают скудные сведения — а значит, подтверждают факт о том, что еврейский мессия был распят на кресте в бытность Понтия Пилата прокуратором Иудеи и что в конце первого века н. э. действительно существовало религиозное движение, носившее имя этого мессии. Следовательно, мы вынуждены признать, что Евангелия содержат историческую правду. Но какова ее доля? Оценка зависит от того, какое мы им придаем значение. Именно теперь на первый план выступают противоречия, содержащиеся в Евангелиях. Одно из них представляется особенно значительным.
Попытаемся дальше развить выдвинутую гипотезу: нетрудно представить, что зелоты, разгневанные тем, что Иисус, который принял мессианское миропомазание и отверг навязываемую ему политическую роль, решили свести ущерб к минимуму. Им требовалось избавиться от Иисуса, чтобы его место занял более послушный лидер, возможно, его брат Иаков, который сочувствовал политическим амбициям зелотов. И действительно, после удаления со сцены Иисуса руководителем еврейской общины Иерусалима, придерживавшейся мессианских взглядов, стал Иаков. Вполне логично предположить, что именно зелоты выдали Иисуса — если не удалось заполучить лидера, пусть будет хотя бы мученик. Иисус знал, что они должны предать его; интересно также отметить, что считающийся предателем человек, Иуда Искариот (сикариот), принадлежал к радикальному крылу зелотов, сикариям. Можно предположить, что он, предав Иисуса, остался верен зелотам. И когда он указал на Иисуса вооруженным стражникам, которые пришли арестовать его, он сделал именно то, что они от него хотели. Когда Иисуса схватили в Гефсиманском саду, тот сказал: «…как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями». Этими словами Иисус показывает, что ему были известны политические реалии той эпохи.
Если священники саддукеи хотели избавиться от Иисуса потому, что видели в нем мессию и угрозу собственной власти, и если зелоты жаждали — хотя и по другим причинам — того же, об этом не мог не знать Пилат. И эта информация ставила его в затруднительное положение. Пилат был официальным представителем Рима в Иудее, а главная проблема состояла в том, что евреи отказывались платить налоги императору. И тут появляется лидер, — законный царь, — который говорит своему народу, что налоги платить надо. Неужели Пилат мог предать суду, не говоря уже о том, чтобы осудить на смерть человека, который — по крайней мере, внешне — поддерживал политику Рима? Пилата самого бы обвинили в нарушении долга, если бы он вынес обвинительный приговор такому человеку. Кроме того, имея теперь такое подробное представление о столь специфичной создавшейся ситуации можно сделать смелое предположение, что это и был тот самый сознательно просчитанный, хранимый Иисусом в запасе ход, целью которого именно и являлась сознательная попытка вырваться из-под навязчивой опеки зелотов, приобретя взамен защиту Пилата.
В Новом Завете говорится, что крови Иисуса требовали евреи. Но теперь становится ясно, что ареста и казни требовали не евреи вообще, а непримиримые зелоты, ненавидевшие римлян и ради достижения политических целей готовые принести в жертву даже кого-то из своих. Пилат оказался перед серьезной дилеммой: чтобы сохранить мир в провинции, он должен был судить, вынести обвинительный приговор и казнить еврея, который поддерживал Рим, но в то же время, само существование которого вызывало беспорядки, раздуваемые недовольными зелотами. Пилату, который должен был совершить невозможное, требовалась изрядная смекалка.
Согласно Евангелию, все, за исключением учеников Иисуса, желали его смерти — или, по меньшей мере, не вмешивались в ход событий. Власти Иудеи и заполонившая улицы шумная толпа — а также римляне, хотя и неявно — хотели избавиться от него. Традиционная интерпретация евангельских рассказов рисует следующую картину. Иисуса судили в присутствии народа, толпа потребовала, чтобы его распяли, Пилат «умыл руки», а затем Иисуса провели к месту публичной казни — Голгофе, или «месту черепа» — сквозь толпы людей, которые проклинали его и прибили гвоздями к кресту между двумя разбойниками.
В Евангелии говорится, что римляне сложили с себя всю ответственность за происходящее, и их не интересовало, что будет дальше. Однако властям Иудеи и представителям священников-саддукеев происходящее не было безразлично, — они желали смерти Иисуса. Немногочисленные ученики были не в силах защитить его и лишь беспомощно наблюдали за разворачивавшейся у них на глазах трагедией. Таким образом, если его спасение не служило интересам ни римлян, ни властей Иудеи, которые обладали достаточной для этого властью, то оно представляется невозможным. Тем не менее, в тексте Евангелия содержится достаточно намеков, чтобы сделать паузу и задуматься. Ситуация не так проста, как мы привыкли думать.
Первое, и очень важное замечание — в ту эпоху к распятию приговаривали за политические преступления, то есть, — преступления против власти Рима. Расследование преступлений такого рода и вынесение приговоров по ним было в исключительной юрисдикции римского прокуратора. Однако по свидетельству Евангелия Пилат отдал судьбу Иисуса в руки толпы, которая потребовала распятия, обвиняя его в ереси. По законам Иудеи наказанием за такое преступление служило побитие камнями. Распятие, — это римская казнь, к которой приговаривали за подстрекательство к мятежу, а не за религиозные воззрения. Одно это противоречие иллюстрирует, что события тех дней переданы в Евангелии не совсем верно. Может быть, составители Евангелия старались скрыть от нас какие-то важные детали? Или пытались переложить вину на других?
Любое исследование, связанное с Иисусом как исторической личностью, должно начинаться с факта его казни римлянами за подстрекательство к мятежу. Можно не сомневаться, что Иисус был приговорен к смертной казни за политические преступления. Вопрос стоит так; есть ли ещё в Евангелиях свидетельства — помимо самого способа казни, — что всем заправляли римляне, и что преступление Иисуса заключалось в подстрекательстве к мятежу, а не в искажении религиозных догм иудаизма?
Ответ есть. Иисус был распят вместе с двумя другими людьми, которые в Библии в английском переводе названы ворами. Однако, если обратиться к оригинальному греческому тексту, то найдём там термин «лестаи», который буквально переводится как «разбойники» и которым греки называли зелотов, борцов за освобождение Иудеи от римской оккупации. Римляне считали их партизанами.
Тот факт, что на Голгофе Иисус оказался между двумя приговоренными к смерти зелотами, неопровержимо свидетельствует, что римляне также считали его зелотом. Им же был и Варавва, пленник, отпущенный Пилатом в честь праздника Пасхи. Греческий вариант Евангелия и его называет «лестес». Похоже, Иисус был буквально окружен зелотами.
И это, пожалуй, всё, на мой взгляд, что касается описания личности и мотивации поступков человека Иисуса, жившего в Палестине две тысячи лет назад. Всё остальное содержание евангелий, посмею предположить, не имеет к нему, - живому, никакого отношения. Всё это следует рассматривать как отдельную тему, назвать которую предварительно можно так: «сотворение Иисуса веры».