Адольф, или гибель домашних животных

0

История эта настолько потрясающа, друзья, что, несомненно, входит в двести самых памятных, случившихся с нами. К тому же содержит она и стрельбу, и кровь, что всегда привлекательно для цивилизованного человека, сидящего в своей клетушке, обмотанного проводами, где и клопа убить он не может по причине отсутствия оного.
А убивать, порой, так хочется!

Начнём, однако, с главного героя, человека интереснейшего и в своем роде большого оригинала.
Звали его Адольф. Немного странное имя для наших мест. Учитывая тот зубодробительный факт, что детство своё провёл он в послевоенной Казани. Впрочем, случается разное. И родился, и жил он, и выжил, и дожил до шестидесяти с хвостиком лет, с этим ненавистным для слуха советского человека, именем. Но не поменял имя, не отказался от него!
 Чего это ему стоило и почему его так назвали – отдельная история. Расскажу её вкратце.

Отец Адольфа был профессиональным военным, фронтовиком. Служил он в армейской разведке. Дослужился до полковника. Имел награды. Когда же в пятидесятые годы начались последние сталинские чистки - стали арестовывать героев-победителей одного за другим. Причём разведчиков ждал  исключительно расстрел. Тогда и сорвало колпак у отстраненного от службы и ожидающего ареста со дня на день полковника. Встречал он день бутылкой шнапса, а провожал армейским спиртом. Единственное, что его держало – беременная жена. Наверное, гадал полковник, увидит ли рождение сыночка? Увидел, ранее, чем ожидалось. Роды были ранние и тяжёлые. Сказались сильные переживания. Жена скончалась сразу после родов. Полковник не стал забирать сына из родильного отделения госпиталя. Он, тщательно побрившись, надел парадный китель, тяжёлый от наград, и  направился в отдел регистрации советских граждан – дело было в Восточной Пруссии. Там в отделе регистрации, не смотря на удивления и возражения сотрудниц, он и записал сына под именем Адольф.
Арест, как вы догадались, о проницательнейшие читатели, не заставил себя ждать!
 Так и не увидел Адольф папку. Осталось только имя странное на память!
Воспитывал Адольфа дядя, тоже военный. Но, и тот решился забрать племянника из детдома, лишь несколько лет спустя после смерти усатого  генералиссимуса.
 Так и рос Адольф, в семье дяди, среди двоюродных братьев и сестёр – чужой среди своих. Он всегда был где-то на улице. Какая была у него кличка, вы, несомненно, догадались! Но звали его так только за глаза. А если кто решался обозвать Адольфа нехорошим именем на букву «г», тот получал ужасную и бешеную трёпку.
 Так что, с детства Адольф правильно расставлял акценты.
Он прожил жизнь без компромиссов.


Адольф жил в селе Вознесение, что под Казанью, а сейчас уже и в черте города, пожалуй. Проживал он в большом двухэтажном доме один – одинёшенек. За домом, стоящим на самой окраине, располагался необозримый участок земли, уходящий по склону вверх, в сторону неба, и поросший густым высоким бурьяном, вперемежку с чертополохом и вереском. Землю свою Адольф не возделывал. Вдоль сетчатого забора, который шёл по периметру, а также делил участок на две неравных части, росли безо всякого ухода плодовые деревья – яблони, вишни и тёрн. Плоды с деревьев Адольф не срывал, изредка лишь подбирая с земли упавшие  яблоки. Сбор же урожая оставлял своим бывшим  жёнам – их накопилось три или четыре за неполные шестьдесят лет жизни, а также многочисленным двоюродным сёстрам, племянницам и прочей родне со стороны воспитавшего его дяди.
 Жёны приезжали – за исключением последней, самой молодой и некогда безумно любимой.
 Почему она не приезжала, узнаем совсем скоро. 
 Женщины довольно споро собирали  даримые им плоды в течение специального объявляемого, единственного дня в году, когда разрешалось им посещать это странное закрытое поместье. Иные приезжали и с новыми мужьями, дабы насобирать всего поболе. Потом же удалялись все, оставив владельца латифундии в покое ещё на один год.
Впрочем, кое-какое хозяйство Адольф всё же вёл. Склонялся он к животноводству. Ибо, кроме кота и мышей, ведущих между собой вялотекущую позиционную войну, на грани перемирия, держал ещё и кур и пару козочек.
  Из-за этих коз всё и случилось!
 
Козочек, как я говорил, было две. Звали их Бяша и Мяша.  Они жили в специально отгороженной для них части курятника с отдельным входом. К курам они не совались, а паслись мирно на просторах невозделанной земли, отрытой солнцу и ветрам. Куры также находили на  этой земле  всё необходимое для пропитания. И червяков, и камни.
 Да и кормил, ведь, Адольф своих подопечных! Не на одном подножном корме жили.
Приносил он козам картофельные очистки и зёрна разные. И курам доставалось зёрен. И  была там у них ещё поилка общая оборудована. В целом, по части животноводства обстояло всё неплохо.
Коз Адольф доил, и всегда было у него в рационе полезнейшее козье молоко.
«Коза – это корова бедняка!» - любил говаривать мой старший товарищ. 
Себя считал он бедняком. Хотя и жил в огромном доме и обладал большим наделом. Однако всё было нажито «непосильным трудом» в так быстро пролетевшие «лихие девяностые», в коих удалось Адольфу поймать птицу финансовой удачи, с крыльями из зелёной непромокаемой бумаги. В его случае, ещё и из  фотобумаги - он занимался фотографией. Сначала щёлкал парочки в центральном парке. Затем стал снимать по школам и детским садам. Наладил выпуск фотоальбомов. Дело пошло. А вскоре сделался он региональным представителем «Кодака». Открыл сеть фотолабораторий.
 То была эпоха «мыльниц», если кто не забыл! Народ принялся фотографировать самостоятельно. Снимал на пластмассовые плёночные камеры. Затем спешил в открывающиеся повсюду лаборатории, сдать плёнку в проявку,  взглянуть на то, что получилось, вздрогнуть, и все-таки решиться, напечатать  некоторые фотки. 
Сейчас, в конце времён, прогресс, словно с цепи сорвался. И вот уже настало время «цифры». Лаборатории приносили всё меньше дохода. А после и вовсе сделались убыточными.
 С Адольфом же, как раз во время очередной технологической революции, случилось несчастие. Отдавая дань модному среди «новых русских» экстриму, он увлёкся подводной охотой. Со всем жаром и  энтузиазмом, с каким брался  за любое новое дело! Но, охладеть к новому увлечению не успел, как с ним бывало по обыкновению. Вернее он не охладел, а переохладился! Нырял зимой под лёд на Волге. И простудился с сильным осложнением. Слёг вскоре и отказали у него руки – ноги, еле мог он шевелиться! Лучшие доктора - профессора, лишь  руками разводили.  Улучшения не наступило. К нашему больному бедолаге приставили сиделок. Сначала дежурили они круглосуточно. Но вскоре жена Адольфа (последняя) стала сетовать на то, что это дорого обходится. И что достаточно сиделки на день, а потом и вовсе приходящей на какое-то время.
 Адольф ей удивлялся – нам ли экономить? Но практичная жена отвечала, что на лечение уже ушла уйма денег и неизвестно, как всё сложиться в дальнейшем. 
  В дальнейшем складывалось хуже! Улучшения не наступало. Бизнес, и так дышавший на ладан, захирел и, наконец, совсем накрылся! Друзья всё реже стали посещать притихший дом. За исключеньем одного лишь друга. Тот появлялся в доме Адольфа чуть не каждый день. Развлекал анекдотами и сплетнями про знакомых. Заботливо поправлял подушки. Печально подносил лекарство. Также он благородно взял на себя хозяйственные хлопоты.  Ездил с женой Адольфа за покупками на рынок и по магазинам. 
Что же случилось с Адольфом?
 Никто не смог  поставить точный диагноз. Что-то с позвоночником – и всё! Порою наступало облегченье. Наш герой сползал с кровати и, охая, на четвереньках, самостоятельно полз в ванную или в сортир.  В одну из таких вылазок он прикатил в спальню плотно закрытую дубовую бочку, стоявшую до того в тёмном закутке под лестницей, среди таких же пыльных бочек, лыж и вёсел.  Каким-то нечеловеческим усилием катил Адольф эту бочку, толкая большую часть пути головою, словно бык.  Поставил бочку меж кроватью и окном. Зачем он это сделал? И тут наберёмся терпения!
Пока же потянулись невыносимо долгие серые дни. Уже и облегчений более не наступало. Напротив – делалось всё хуже. И скоро почти полный паралич разбил когда-то энергичное накаченное тело.
В такие дни всё чаще «думаешь о смерти, как о последней капле горького вина».
  И вот в один из таких горчайших дней случился неожиданный визит!  Приехал к Адольфу из далёкой Карелии армейский дружок – Николай – «Коляныч».
 Вместе они когда-то служили в танковом полку в Закарпатье. Били там недобитых бендеровцев. Не из  танков, понятно. А в тамошних шинках, кружками и кулаками. Когда же Родина сказала: «Надо!» - поехали и за границу, как ездило за границу  большинство советских людей - на танках! И навели порядок должный в Праге, где распоясались враги социализма!
Между нами говоря, и Адольф, и Коляныч наш социализм недолюбливали. Однако совершенно не могли понять безумных чехов – они так жили хорошо в своём социализме, по сравненью с нами! И было всё у них, о чём мечталось в цветущих синяками городах на Средней Волге – еда хорошая, прекраснейшее разливное пиво, жвачки «бубли-гум» и загорелые блондинки в бикини, полулежащие на пляжных лежаках! 
Не то, что наш тотальный дефицит, «моча» в розлив, зубодробительный «Сагыс», и стремительно толстеющие от неправильной пищи угрястые подруги.
За отказ от этого всего, ради манящих призраков свободы, полагалось ответить глупым чехам и  словакам, по нашим бронетанковым понятиям. 
Однако спасительное похищение Европы было уже в прошлом. Сейчас же Коляныч приехал выручать друга.
«Уж и не знаю, как ты отнесёшься. У нас у православных, когда никакой надежды нет, принято обращаться к святому Николаю. Он непременно поможет!». 
  С этими словами Николай достал из сумки небольшую иконку своего небесного покровителя.
«А это вот молитовка!», - Николай положил на прикроватный столик листок со словами молитвы.
Адольф по национальности был татарин. Что номинально означает – мусульманин. К тому же он происходил из рода мулл. Да и похож был на муллу, со своей козлиной эспаньолкой. Однако уже дед его был комиссаром мусульманского легиона. Отец вступил в ВКП(б) в тылу врага. А дядя, заменивший мальчику отца, служил замполитом в авиации, и в числе прочих обязанностей, рассказывал лётчикам про то, что Бога нет, - ни за облаками, ни в стратосфере, ни в пустом и холодном, как неотапливаемый ангар, космосе.
Поэтому, когда больной замотал головой, Николай подумал, что тот отказывается от обращения за помощью к святому, по какому - либо из родственных соображений. 
Однако Адольф чуть слышно произнёс – тогда и язык у него ворочался едва – чтобы Коляныч прикрепил листок у изголовья.
С того дня начал он денно и нощно молиться о даровании здоровья Святому Николаю Чудотворцу.  И чудо было сотворено! 
Сначала пальцы, а затем и руки стали понемногу шевелиться. Адольф принялся делать расписанные Колянычем упражнения, тренируясь  и молясь с утроенной энергией.
И вот, в одно прекрасное утро смог, наконец, подняться со своего ложа!

 Адольф был один дома в тот момент. Сиделка приходила через день. Жена с другом уехали по делам. Адольф слез с кровати осторожно, подполз к иконе на коленях и поцеловал образ. Затем, горячо помолившись, он попытался медленно встать. И встал, держась за стену! Потом по – стеночке, по – стеночке  он сделал первый шаг, за ним другой и так добрался до окошка. Его переполняла буря чувств! С каждым шагом, он чувствовал себя всё увереннее.
  Раздался звук подъезжающей машины. Это друг привёз жену из магазинов. Адольф захотел распахнуть окно и крикнуть им. Он потянулся было к ручке. Как вдруг увидел то, что, никак не вписывалось в его картину мира!
Друг и жена обнялись нежно и распрощались совсем уж горячо. Друг сел в машину и уехал.
Жена вспорхнула на крыльцо, как птичка по весне на ветку!
 Адольф, как можно быстрее проследовал в постель и лёг, как и лежал всегда.
Радость о скором выздоровлении сменилась сжигающей изнутри ревностью! Адольф, однако, и виду не подал. Словно охотник в засаде стал дождаться он момента, чтобы убедиться в ужасающей измене.
Ждать долго не пришлось! 

Адольф довольно быстро обнаружил место в доме, где уединялись «голубки». Это была гостевая комната на первом этаже. Он также вычислил каким-то образом, практически пронюхал, когда они в очередной раз там окажутся. 
Наш Отелло задумал устроить им сюрприз! Он вообще был мастер по сюрпризам. Но этот был без сомнения крутейшим! Посудите сами!
 Альков отделяла от застеклённой, выходящей в сад, веранды плотная тяжёлая штора, похожая на театральный занавес. За ней и приготовил себе место наш ревнивец.
С утра приехал «друг» - теперь возьмём его в кавычки – и участливо сидел возле постели «больного» - и этого кавычками теперь обложим, как подушками.  Адольф пожаловался на то, что ночью плохо спал и попросил снотворного. Жена с готовностью принесла таблетку и  налила в стакан воды. Адольф заметил, как они переглянулась с «другом». Затем прогнал их, говоря, что хочет спать, и попросил не беспокоить до обеда. «Друг» и  жена отправились пройтись по саду, в котором о ту пору благоухали розы и жасмин. Адольф же, со всею возможною для себя скоростию, спустился по лестнице, проник в спальню и затаился в приготовленном убежище за шторой.
 
Теперь нажмём на паузу и выдохнем, друзья, представив себе эту щекотливую ситуацию! И может быть,  поставим себя на место наших героев. Возможно даже вспомнив кое-что из прошлого. А кто-то, не исключено, бывал и в разных качествах в делах подобных.  Одно нам ясно – никому тут не позавидуешь! И ситуация сия, конечно, не смешна! Но право же.… 
 Вот – посудите сами, как удержаться нам от смеха?

Нагулявшись в саду и посчитав, что времени прошло достаточно для того, чтобы несчастный муж уснул, любовнички устремились в приготовленную спальню. Там они, с всё возгорающейся страстью, предались любовным утехам!  Уж близился миг кульминации!
Как вдруг…! Нет – нет! Не как гром среди ясного неба – намного неожиданней! 

 Как  появление летающей тарелки в небе над городской площадью! Как выход тираннозавра на междугороднее шоссе! Как победная шайба «в раздевалку» канадцам, заброшенная на последней секунде, от своих ворот! Как выигрыш джек-пота в лотерею в билете, купленном от скуки на вокзале! Как пук - нежданьчик на приёме у Президента! Как   пуля  снайпера на вздохе, во время утренней пробежки! Как падение антресолей на спящего кота! Как сногсшибающее «Да!» в  ответ, когда ты ждал услышать «Нет»!

Вот каким было появление Адольфа!
 Одет он был в пижаму. На голову водрузил  охотничью шляпу с пером. В руках сжимал ружьё для подводной охоты с гарпуном, блестящим, словно смерть на сцене!
Жена, вскричав, упала в обморок! «Друг» бледный, будто скомканная простыня, прикрыл волосатой грудью её нагое тело и прокричал: «Стреляй в меня!».
 Адольф выстрелил.
 Ружьё дало осечку.

 - Ну и хорошо! – говорил Адольф впоследствии. – Не то сидел бы сейчас, на склоне лет, на нарах! В принципе, поэту и философу повсюду дом родной. Но  только вот, картошку чистить не охота!
Прошедшие драматические события он вспоминал с улыбкой. Так оно обычно и бывает!

 Сил у него тогда почти не оставалось. И в рукопашной он бы точно уступил. Поэтому Адольф поковылял наверх. Там под самой крышей находился  отменный арсенал – коллекция охотничьих ружей, тульских и немецких, плюс боеприпасы разных калибров. Однако когда он вернулся с ружьём наперевес, то увидел, что гнёздышко опустело и птички упорхнули!  Услышал он лишь, как отъезжает машина. Выбив прикладом слуховое окно, наш «ворошиловский стрелок» бабахнул вслед беглецам. Но, промахнулся, разбив фонарь на столбе. Пуля же из второго ствола попала в  канализационный люк и, срикошетив, застряла в заборе напротив.
 Потом её принёс сосед и обменял на приглашение пройти на кухню.
Так в этом доме раздались первые выстрелы!  И оба «в молоко». Однако вся стрельба ещё впереди, любезнейшие читатели. На этот раз заряды лягут точно в цель! Нас ожидает море крови! 

                2

Как познакомился я с Адольфом? В городской бане. Попариться я большой любитель. И пару раз в неделю вырываюсь на часок-другой в парилку. Когда баню в нашем районе, на улице Павлюхина, закрыли на ремонт, пришлось искать другую. Методом испытания пара на собственной шкуре, я, наконец, нашёл, то, что было надо, в бане на улице Товарищеской. Там, кроме приемлемого пара, я и встретил Адольфа -  председателя компании банных спорщиков-философов. Две темы волновали их особенно – политики и бабы. К тем и другим они эпитетов различных не жалели. Сначала я прислушивался к  разговорам. Потом пытался вставить пару слов. А в некоторый день, когда я был один, без папы – а это значит, с пенной кружкою в руке – обрушил на головы неподготовленных слушателей свой надводный и подводный мир! Я был в ударе! Никому не показалось мало! 
Через несколько дней  Адольф справлял свой день  рождения. Он пригласил меня  на торжество в составе новой для меня компании.
 Так я впервые оказался в вышеописанном доме. 

Теперь опишем, наконец, и нашего героя.
 Был он невысокого роста, суховат, но жилист.  С курчавыми, слегка седыми волосами пепельного цвета. Очки снимал он только в бане, и щурил карие глаза в пару парилки. Бородка – эспаньолка обрамляла волевой квадратный подбородок и тонкогубый рот, всегда скрывающий усмешку. Диссонансом к несколько агрессивному облику, шли небольшие артистические ладони. Тем ни менее ладони эти имели крепкое рукопожатие. Шестьдесят ему никак было не дать! Есть такие, вечные мальчишки, застрявшие во времени!

Я застал Адольфа в очередном переломном этапе его жизни. К тому времени у него открылся талант к стихосложению. Хозяин представлял свою новую книгу. Читал стихи из неё. Затем вручал приглашённым лицам автографы. И мне достался экземпляр. Я заявил, что тоже балуюсь стишками. Адольф попросил прочесть. Я влез на стул, для вдохновенья, и  продекламировал собравшимся парочку своих «хитов бессмертных». Адольф был потрясён, конечно! В общем, стали мы дружить. Я почувствовал в Адольфе родственную душу по части попадания в истории. Предчувствовал, что должно случиться что-то экстраординарное.
 Предчувствия меня не обманули!
 

Приходит как-то Адольф в баню в расстроенных чувствах и говорит:
- Коза пропала у меня! Ума не приложу, куда она подевалась?
Мы стали успокаивать его – найдётся, мол!
 Он же отвечает,
 - Пропажа – это полбеды. Беда же в том, что оставшаяся козочка блеет, не переставая, потеряв подружку! И жалостливо так, что сердце разрывается! Всю ночь спать не давала!
А потом и говорит,
 - Зарежу её! Не могу больше слушать эти душераздирающие крики!
Мы стали отговаривать его. Советовали, что, мол, надо подождать и коза вернётся. И вообще следует поспрашивать соседей, не видел ли кто беглянки? 
Но, всё напрасно! Адольф упрям был до безумья! На следующее утро, наточив нож поострее, и помолившись по-мусульмански на восток, и св. Николаю на прикроватную икону, Адольф пошёл и зарезал бедную козочку!
Перерезал ей горло. Потом подвесил её вниз головой, излил всю кровь на землю, снял шкуру и освежевал.
Я чуть трубку не выронил, когда Адольф сообщил мне эту новость. 
Отговаривать было слишком поздно. К тому же Адольф обещал устроить пир для нашей банной компании. Основным блюдом, как вы догадались, была недавно убиенная коза.
Итак, буквально через день, мы двинулись прямо из бани к Адольфу. Всего нас было пятеро. Все уместились в его российско-американском вездеходе.
Надо сказать, что в программу вечеринки входил ещё и теннисный турнир – по настольному теннису, разумеется! Хотя и для большого корта, если что, нашлось бы там местечко. 
Мы перемещались из кухни в спортзал и обратно. Ели жертвенную козу, играли в пинг-понг и выпивали, разумеется.
Как водится, запасов алкоголя не хватило. Меня, как самого молодого, послали в магазин. Сельмаг располагался на другом конце деревни, и я ускорил шаг по вечерней прохладце.
 Обратно же я нёсся со всех ног, позабыв про водку!
 Что побудило меня к вечернему кроссу и игнорированию пожелания старших товарищей?
 Маленький листок на двери магазина, где чёрным маркером было написано: «Нашлась коза. Живёт у меня в гараже. Участковый Сафаров» и  адрес далее.  Сжимая в руке сорванный листок, я бежал, словно афинский воин, несущий радостную весть!
Весть и в самом деле вызвала шок!
 Собравшись быстро, шумною толпою, мы двинулись по указанному адресу, едва поспевая за несущимся впереди Адольфом.
 Хозяин, немолодой усатый  милиционер, в парадных галифе старого образца, заправленных в резиновые сапоги и чемпионской майке волейбольного «Динамо - ТТГ» возился в палисаднике. Приход нашей великолепной пятёрки его не особо удивил. Отогнав собаку, он отворил калитку и впустил нас.
- Вот послушайте! – сказал хозяин, поднявши к верху палец с чёрным от земли ногтем.
Мы притихли, собака перестала лаять, а из-за двери гаража раздалось громкое жалостливое блеяние.
- И так уже два дня! Я подумал, если не придут за ней сегодня, отвезу козу куда-нибудь в лес и там оставлю! – милиционер развёл руками. – И что ей надо - непонятно?! Ни ест, ни пьёт толком! А всё орёт, как сумасшедшая!
- Это у неё любовь и ощущение потери! – сказал Адольф.
- Она что, так любит своего хозяина? – спросил милиционер.
- Нет, - ответил Адольф. – Свою подружку козочку. Они с ней неразлучны с самых первых дней.
- Вот они теперь обрадуются встрече! – предположил милиционер.
- Да уж! – ответил Адольф зловеще.
Затем мы, вместе с участковым, двинулись в сельмаг. Там, несмотря на комендантский час, по требованию законной власти, нам дали огненной воды. Адольф взял сразу ящик.
У него на это было несколько причин:
- во-первых,  надо было отблагодарить милиционера  – тот получил четыре премиальных  «пузыря», для промывки внутренних органов;
 - во-вторых,  пока есть люди – легче донести; и
  – в-третьих,  надобно ещё и пить её!
Участковый вскоре нагнал нашу компанию, со словами, что надо проводить нас в этот тёмный час и в неспокойные времена. Короче, напросился.

Мы шли по тёмным улицам деревни немного странною процессией. Впереди Адольф с козой на поводке, следом четыре мужика несущие по два пузыря в каждой руке, и позади - замыкающий колонну милиционер.
 Беглянка давно перестала блеять, игриво бодая Адольфа в бок. Когда же мы оказались перед воротами, и  козочка узнала дом родной, то бросилась вперёд, натянув верёвку. Вбежав в ворота, она принялась громко блеять и рваться в сторону сарайчика.
Мы переглянулись. На душе сделалось тяжко.
Адольф отпустил козочку, и та поскакала в своё жилище.
- Заходите в дом, - пригласил нас Адольф.
Однако не успели мы войти, как ночь вновь огласилась отчаянным блеянием.
- Придётся и её зарезать! – промолвил Адольф устало, спустя пару минут, хлопнув рюмашку, и отправив в рот кусок холодной козлятины.
Мне стало не по себе, и я отодвинул свою тарелку.

На следующее утро Адольф исполнил задуманное. Я был тому свидетель. Сначала он усердно помолился у себя в кабинете наверху. Я и наш друг участковый ждали хозяина на кухне, утоляя сухость в горле холодным пивом.
Адольф от пива отказался, сославшись на сакральность  момента.
- Коза уже мертва! - поведал он нам. – После прочтения молитв, душа животных покидает тело и остаётся всего лишь прекратить физиологические процессы. 
Процессы наш поэт-мясник прервал довольно грубо. Покончив с Бяшей, также как и с Мяшей! 
Несчастная излила свою кровь на том же месте, где и её подружка – на перекладине за сараем, прямо у ограды.
Там уже сильно пахло кровью!

3

Следующий день мне не забыть никогда! Адольф попросил помочь собрать печатный станок, - он на все руки мастер, - и мы целый день провозились в арендованной подсобке какой-то частной типографии. Вечером стала названивать жена, не веря, что я занимаюсь благородным и полезным делом книгопечатания; считая, что я лишь легкомысленно выпиваю!  Мы и в самом деле намеривались пропустить по стаканчику по окончанию работ. Но всё никак не могли определиться с местом. Адольф был за рулём. А мне тащиться в Вознесение, затем лишь, чтобы выпить, совсем уж было не с руки.  Тогда Адольф предложил заехать всё же к нему, захватить несколько кусков парного козьего мяса – дабы умилостивить жену. А  мне – опрокинуть дежурный стаканчик – для расслабления уставших членов.  Потом он бы отвёз меня домой. Прекрасная перспектива открылась предо мной на этот вечер –  домой явиться хоть и во хмелю, но с мясом свежим, как кормилец и добытчик!

Пробок не было, за поздним часом. Минуя кольцевую дорогу, мы спустились к речке Ноксе, переехали через мост и вот уже и въехали в деревню.
Весь день сыпал мелкий дождик, и к вечеру похолодало. От Ноксы поднимался туман. Мы плыли в нём, как по реке, нащупывая путь клубящимся размытым светом фар. 
Фонари на улице не горели. Когда Адольф заглушил двигатель и выключил фары, всё  погрузилось в темноту и тишину. 
- Что-то подозрительно тихо, - сказал хозяин, открывая калитку.
- Уже поздно. Все спят. Завтра день рабочий, - заметил я.
- Обычно куры прибегали меня встречать, - продолжал удивляться Адольф.
И точно, я вспомнил, как они бежали к воротам, едва заслышав звук его машины.
- Пойдем, посмотрим, что там с курами? – предложил Адольф.
- Что с ними может быть?  Кимарят курочки, на земляном полу - предположил я.
Мы обошли дом и посмотрели на темнеющий участок. Стеной стояли заросли. Ни звука. Лишь дождь шуршал в высокой траве.
- Я сейчас, - сказал Адольф.
Он вернулся с фонарём и черенком от лопаты в руках.
- Зачем черенок-то? – поинтересовался я.
- На всякий случай! – ответил опытный товарищ.
Подумав, я вооружился кочергой, лежащей у мангала.
Мы двинулись гуськом по узкой тропке, среди высокого бурьяна. Впереди Адольф, освещая путь фонарём и раздвигая заросли черенком. За ним – ваш покорный слуга, с кочергой в руке. 
Вскоре мы оказались на полянке возле курятника. Сначала было не понятно, что это белеет, словно снег повсюду?
Я снял с куста пучок – это были перья! Вернее – пух и перья. Пучок прилип к моим рукам.
- Посвети мне на руки, - попросил я Адольфа, желая знать, во что вляпался.
Адольф посветил, и мы с ним вскрикнули! Перья были в крови!
Адольф принялся светить по сторонам.  В нервно-мечущемся свете фонарика нашим глазам предстала страшная картина. Повсюду были трупы кур – вернее то, что от них осталось! Оторванные головы и лапы! Всё - в клочья! Всё в крови! И тишина, звенящая опасностью!
Адольф двинулся в сторону курятника. Я – вслед за ним.  Но,  лишь мы приблизились к чернеющему входу, как отпрянули, потрясённые!
 В прямоугольной черноте проёма блеснули яркие зрачки.
Затем из глубины сарая, навстречу нам, неспешно вышла большая белая собака. Это была красивая нахальная сука,  слегка разбавленная помесь, сохранившая следы породы в экстерьере, с умом в глазах и плавной грацией в движениях!
Некоторое время мы смотрели друг на друга. Собака – с любопытством, на людей, а мы, – со страхом, на собаку.
Адольф не выдержал, дёрнулся первым! Замахнувшись на собаку черенком и, разорвав тишину четырёхэтажным матом, мой друг пошёл в атаку!   
Сука отпрянула, не слишком испугавшись, и издала протяжный и призывный вой!
Тут шумно всё зашевелилось! Отовсюду из кустов стали высовываться собачьи морды! Совсем скоро мы оказались в кольце бродячих псов, ужасных злобных безобразных ублюдков, чьи морды были кое-где ещё в крови и в пухе.
В подобных случаях, всё решают мгновения!
- Домский,  бей вот эту! – закричал Адольф, указывая на собаку, стоящую на дорожке, ведущей к дому. – Бей изо всех сил, и беги со всех ног!
Повторять ему не понадобилось! Я, подобно гольфисту, взмахнув кочергой от плеча, приложился псу по голове. Раздался жуткий вой! Пёс отлетел в сторону, освободив  спасительный проход в кустах! Я бросился в него. Адольф за мной! 
Никогда в жизни я не бегал так быстро!
Мы взлетели друг за другом на высокое крыльцо. Нам повезло, что дверь была не заперта. Адольф её захлопнул прямо перед злобной пёсьей мордой! Я рухнул в коридоре навзничь, выплёвывая горящие лёгкие. Адольф, тяжело дыша, сполз по стене не пол.
 А вот коту не повезло! Тот спал, растянувшись на газоне у крыльца. Мы чуть его не растоптали, когда вбегали в дом. Кот в ужасе шарахнулся, да не туда! Когда Адольф захлопнул дверь, раздался дикий крик хвостатого друга! Страшно было представить, что с ним сталось.
- Наверх! – скомандовал Адольф.
Мы побежали вверх по лестнице. Адольф, щёлкнув рубильником на стене, зажёг прожектор, находящейся на крыше. Затем он выбрался на крышу. Я за ним. Адольф навёл прожектор на лужайку перед домом. Там суетилась стая злобных псов. Среди них белела Сука - так мы её назвали меж собой.
- Сейчас, я вам устрою, твари! – прокричал Адольф и бросился в комнату для хранения оружия.
Я следовал за ним повсюду в этот вечер.
- Стрелять умеешь? – спросил меня раскрасневшийся хозяин арсенала.
В другой момент я непременно бы принялся хвалиться одним из своих редких умений, но сейчас лишь бросил,
- Давай ружьё! Не промахнусь!
Адольф, открывши ящик, заряжал ружья.
Я принялся ему помогать. Насколько мог быстрее.
Спустя несколько минут, мы с ружьями и патронташами вновь оказались на крыше. 
Я уже было прицелился, как вдруг Адольф воскликнул: «Не стреляй!»
Ему в голову пришла сумасшедшая идея! Он ей со мною тут же поделился, перейдя на шёпот, как будто бы собаки могут нас подслушать.
Идея заключалась в том, что Адольф выберется из бокового окошка на втором этаже на каменную ограду, перемахнёт через неё, затем добежит до середины участка, там, где он делится высокой металлической сеткой на две части, перелезет забор, по густому «чапаралю» доползёт до калитки в сетке, через которую проходит «Тропа Хо Ши Мина»,  та самая, по коей мы бежали со всех ног, спасаясь от непрошенных гостей, и - захлопнет эту калитку!
 Таким образом, псы окажутся в ловушке, окружённые со всех сторон непреодолимыми преградами!
- Тогда-то мы их и трахнем! – закончил Адольф просто, по-ленински!
Тараканы, живущие в его голове, аплодировали стоя!
- Как бы они тебя не сожрали, вслед за котом! – предупредил я Адольфа. – Из ружья пальнёшь в одного, а остальные на тебя набросятся.
- Тут есть для них сюрприз!  Пойдём за мной!
Бегать за хозяином мне было уже не впервой.
Сюрприз был! Да ещё какой! С упомянутой выше бочки, наконец-то была снята крышка. Адольф извлёк из неё большой свёрток. Когда же ткань и промасленная бумага были сняты, я разинул рот. В руках Адольф сжимал «шмайсер», поблескивающий чёрным крупповским металлом.
- Откуда у тебя немецкий автомат?! – спросил я вместе с шумным выдохом. 
- Оттуда! – ответил Адольф, щёлкнув рожком и передёрнув затвор.
Стало ясно, что вопросы задавать не к месту и не ко времени. Счёт шёл на минуты.
- Попробуй привлечь внимание собак. Покидай им мясо из окна. Давай, дуй к холодильнику на кухню. И, слушай! Когда я свистну, начинай по ним стрелять. Не раньше! И ещё – не трогай Суку – она моя! Ну, с Богом! 
Адольф, закончив наставления, подтянул ремень «шмайсера» к груди, и ни секунды не колеблясь, нырнул в проём слухового окна.
Я сделал всё, как говорил Адольф. Достав козлятину, ту, что хотел везти жене, я принялся нарезать её на куски большим отточенным на наждаке ножом, которым и была зарезана бедняжка накануне. Затем я отворил окно и стал кидать куски собакам. Те, подтянувшись к дому, с глухим рычанием набросились на мясо.  Я выбрался на крышу и кинул им остатки сверху. Сука даже не притронулась к мясу, как я  успел заметить. Больше времени для наблюдений не было, так как раздался отдалённый свист из «чапараля».
Адольф достиг калитки! Он исполнил первую часть плана!
Не без волнения, подняв ружьё, я выстрелил по псам. Прицелился в какого-то лохматого навскидку и пальнул картечью. За грохотом выстрела, раздался жуткий визг! Был ранен не один ублюдок! Потом я им послал добавки. Поляна перед домом быстро опустела. Один лишь пёс крутился волчком в пыли. Пришлось истратить на него пулю, и пёс умолк навеки. Остальные разбежались, кто куда, но в основном рванули по тропинке. Там началось невообразимое! Война и немцы просто! Сухо застучал  автомат, и вой  собачий до небес вознёсся. За воем, в небеса, наверное, летели души псов! Возможно, что в собачий рай.  Хотя это и звучит неблагозвучно.
Два пса вернулись на полянку. Я уложил обоих! Затем влетела Сука! Я прицелился было, но, вспомнив пожелания Адольфа, опустил ружьё! Да и вообще, пришла пора спуститься вниз и начинать опасную охоту! Я, сняв рубашку, намотал её на шею, дабы не прокусили невзначай. Надел на тело телогрейку, насыпал в карманы патронов, и вышел на крыльцо. За это время раздались две-три коротких очереди. Затем наступила тишина.
Я осмотрелся. Возле дома лежали три собачьих трупа. Суки нигде не было. В кармане завибрировал мобильник. Звонил Адольф, и голос его был невозмутим.
- Ты где? – спросил он у меня.
- Вот только вышел на крыльцо, - ответил я.
- Стой там. Сейчас я появлюсь. Стрелять не вздумай.
Вскоре из-за угла появился Адольф, со «шмайсером», через плечо. Глаза его блестели охотничьим азартом.
- Скольких ты подстрелил? – задал он первый вопрос.
- Трёх точно. Там лежат, - я махнул рукой.
- А Суку видел?
- Да. Она прибежала с парой псов. Но я её не тронул.
- Отлично! – произнёс Адольф довольно. – Больше ни одна сука не уйдёт живой отсюда!
Мы снова двинулись в кусты. В те тёмные места, куда не доставал прожектор. Теперь я держал фонарь в одной руке. В другой руке я нёс ружьё, раздвигая стволом заросли, всегда готовый выстрелить!
 Кое-кто в кустах ещё скрывался, и вскоре мы подстрелили одного крупного пса. Он залёг под вишней, у ограды, но побежал от нас и тем себя сразу выдал. Адольф стрелял от живота. Свинцовый дождь прервал собачий век. Затем мы убили ещё двух псов. На тропинку, особенно на место у захлопнутой калитки, смотреть уже было страшно. Кой-кто из псов скулил, ещё живой. Адольф добил их одиночными выстрелами.
Затем он поменял рожок и произнёс,
- Пожалуй, с кобелями – всё! Осталась только сука.
- Но, где она? – спросил я. – Мы вроде всё облазили.
- Пойдём, посмотрим возле дома. Эта умная тварь, может затаиться в самом неожиданном месте.
Однако нашим поискам не суждено было продолжиться. В ворота забарабанили. Адольф, сняв автомат с плеча, сунул его поглубже в заросли крапивы, под ковёр из вьюна.   
Затем он подошёл к воротам, отворил калитку и впустил запыхавшегося участкового. У того поверх спортивного костюма, висела портупея, в одной руке сжимал он пистолет, в другой – фонарик.
- Что тут у вас творится? – спросил участковый, переводя дыхание.
- Пойдём, увидишь сам! – ответил Адольф, приглашая милиционера жестом следовать за ним.
Тот, ошалело крутя головой по сторонам, лишь охал и ахал!
- Псы с городской свалки! Они снова наведались к нам!
- Такое вот мы отразили нападение! – указывал Адольф на трупы кур, собак и бедного кота.
- Соседи позвонили, - сказал участковый. – Говорят, стрельба у тебя. И то один только сосед забеспокоился. Другим по барабану, или думают -  опять шутихи запускаешь. И этот бы не позвонил, наверное, если бы ему не показалось, что тут очередями бьют!
- Совсем народ сдурел, со своими стеклопакетами. За городом живут, а птиц не слышат. Пулемёты лишь у них в ушах звучат! – Адольф стал злиться очень натурально.
- Это мы стреляли не переставая, - пояснил я участковому.
 Тот рукой махнул.
- Мне - лишь бы заявлений не было!
Потом спросил: - Всех что - ли перебили?
- Нет, осталась ещё одна сука. Но никуда она не денется от нас!

Мы как раз подошли к растущим у ворот  зарослям ремонтантной малины, совсем уж одичавшим, переплетённым с высокою крапивой и травой. Адольф навёл фонарь на этот дикий уголок, и мы увидели Суку! Она, перехитрив всех, отсиделась в этот тихом уголке во время бойни.
  Ружьё висело у меня на плече, пистолет - у участкового в кобуре, а автомат – в кустах, вместо рояля. 
Я осторожно снял ружьё с плеча. Навёл его на Суку. Но, Адольф вырвал оружие у меня из рук.
- Я сам с ней разделаюсь! – сказал он, тоном народного мстителя.
Сука сидела неподвижно. И было в этом что-то жутковатое.
Адольф прицелился в неё и был готов уже выстрелить, однако патетика момента сказалась, всё-таки, на его врождённом артистизме!
Он начал гнать примерно следующее….
- За смерть моих дорогих кур, за гибель невинного кота, за  любимых козочек (в этом месте я подумал, что коз то он на неё напрасно вешает!), и за все ужасы, что ты принесла на мою мирную землю, получай, Сука!

Закончив пламенную речь криком, Адольф выстрелил и… промахнулся!
Промахнулся он, товарищи!

Сука, выбежав на площадку перед домом, в два прыжка оказалась у ворот, и, опершись передними ногами, толчком открыла не запертую  железную калитку.
Затем она выскочила на улицу.
- Сука!!! – закричал Адольф.
Он бросился к калитке и выбежал вслед за собакой. Мы - за ним.
Сука, прихрамывая, убегала по улице. Где-то её всё же зацепило.
  Скоро она превратилась в бледную тень, а потом и вовсе исчезла, растаяв, словно облачко, на фоне темнеющего дождевого неба!
Друзья, пусть так же унесутся прочь, и растворятся в тёмной пустоте все ваши беды и невзгоды!

00


Адольф был подавлен совершенно. Я никогда его таким не видел.
- Упустил! Снова упустил суку! – всё повторял он, сокрушенно.
- Да, ладно, - успокаивал его участковый. – Остальных - то перебил!
Мы переместились в дом.
- На счёт трупов, не беспокойся. Сейчас их увезут, - говорил Адольфу милиционер. – Есть у меня телефон охотников на собак. Они специалисты в этом деле. Звоню?
Адольф кивнул и стал выкладывать на стол посуду и приборы.
- Что это за охотники на собак? -  поинтересовался я у участкового.
- О! Эти люди пребывают на грани, нет, правильней сказать, за гранью добра и зла! Про них я узнал,  работая на прежней штабной должности. Уже тогда я понял, что столкнулся с некой тайной и хорошо отлаженной системой! Бороться с нею невозможно!  А вот она ведёт свою борьбу, и невидимый фронт проходит через сердце наших городов – начал свой рассказ милиционер.
 Рассказ этот, так меня потряс, что я слушал, затаив дыхание. 
 Так я в первый раз услышал о догхантерах.
Вскоре и увидел их впервые. Через час, после звонка участкового, к дому подкатил огромный, забрызганный грязью джип, без номеров.  Из него вышли два громилы, напоминающие по виду байкеров. Одеты они были в камуфляж. У одного на голове была бандана с черепами. У другого – выцветшая полевая кепка вермахта.  Приехавшие поздоровались с участковым и с нами. Затем представились, прикиньте - Колбаса и Волчий Х…. Я засмеялся было над такими именами, но они сурово посмотрели на меня свысока, и что-то стало не до смеха.
- Показывай, шериф, что тут у вас твориться! – обратился Волчий Х, по-свойски, к участковому.
Уже расцвело, и в свете начинающегося дня место бойни выглядело страшно. Смотреть на это у меня не было никакого желания. Я вернулся в дом, сел в кресло и вырубился.
 Меня разбудил мобильник. Было уже утро, и принялись меня искать различные искатели. Куда ты, говорят, пропал? А я – вот он я! Не пропал никуда! Как говориться мог бы пропасть, ан нет  - не пропал! Зато пропали все собачьи трупы, громилы, участковый и Адольф. Все куда-то уехали. Ибо не было ни джипа, ни хозяйской машины. Пора было и мне вернуться восвояси. Я вызвал такси, достал из холодильника банку пива и пошёл встречать машину на деревенскую улицу, перешагивая через кровавые пятна, прочь из жутковатого двора!

После встречи с догхантерами, Адольф загорелся новою идеей. Нашёл себе занятие по духу, и братьев по оружию, наконец!
Я же сразу отказался от всех этих дел. Довольно крови и убийств!
 Как раз в то время я влюбился в одну красотку, в который раз, наполнив выдуманным содержанием пустой смазливый образ.
 Но если любишь человека, то любишь и весь мир! Тут уж не до убийств!
 Пусть та любовь давно прошла, оставив горькое послевкусие, и мир всё никак меняться не хочет – ничего!
 Скоро нас постигнет новая совершенная любовь и тогда уж мир преобразиться окончательно! 

Но это уже совсем другая история, друзья!