Игра без правил. Главы 6-11

 Глава 6   

 

  Она смотрела на убегающую Татьяну,  и  бессильная злоба переполняла ее до краев.   

- Опять повезло, мерзавке!  Заговоренная она, что ли? Как ей удается выходить из заведомо безвыходных ситуаций?  И в Роддоме и в Кафе и здесь, все было рассчитано досконально. И она снова вышла сухой из воды. И самой мне «светиться» нельзя. Я бы могла ее сейчас задержать, но как бы я объяснила свое появление здесь? Ну, ничего, игра еще не закончена и ты, моя «красавица» обязательно проиграешь. Не тебе со мной тягаться. Я читаю тебя, как открытую книгу и все твои шаги,  знаю на перед. Иди к своему менту, я за тобой не побегу, устала. Завтра продолжим, а на сегодня,  хватит.   

Она приехала домой и.  приняв ванну, закутавшись в махровый, теплый халат, села в кресло и с удовольствием закурила.   

Она ухмыльнулась, вспомнив о том, как переживала о том, где она сможет достать пистолет. Оказалось, это так просто! Она купила его на Кузнецком рынке, как покупают картошку или помидоры. Если есть деньги, теперь можно купить все, даже пулемет. Она заплатила,  и ей даже показали, как им пользоваться. Это оказалось совсем не трудно.   

Она вспомнила, как зашла в пустую ординаторскую и без помех насыпала в чайник для заварки маленький коктельчик из порошков. Наташка,  сюсюкала с этими писклявыми созданиями, а Татьяна выслушивала придурковатого папашу, которого заботило, кому он сможет передать наворованное состояние.    

Она допустила одну ошибку, забыла выключить в туалете свет и эта малявка, что-то заподозрила и выболтала об этом своей подружке.  Еще этот дневник. Кто ее знает, что она там писала? Она один раз повела при Наталье очень неосторожный разговор. Вдруг, она его там записала? А это улика!   Нет, подружку нельзя было оставлять в живых. Теперь, надо как-то найти способ забрать этот дневник. Но как?   

А баба Шура? Дура, дурой. Ведь намекнула ей, что  у кафе что-то случилось, но мне некогда пойти, посмотреть. А она, Татьяну увидела и как рыба на суше: рот откроет, закроет. Откроет, закроет. Пока упражнялась, та сбежала.   

Она вспомнила, как шла, по слабоосвещенному коридору, сжимая в руках пистолет, как ангел возмездия!  Вошла в комнату новорожденных. Наташка спала, сидя за столом, да еще и храпела. Она даже не капнулась, после выстрела. Только дернулась голова и из виска потекла струйка крови. Она бежала и бежала, образуя на столе лужицу. Яркую, красную лужицу.   

А зачем вообще ей было жить? Для чего? Ну, выучилась бы на врача, получала бы за свою работу гроши. Ну, нарожала бы тоже кучу сопливых детишек и клянчила пособие у государства на их содержание? А через двадцать лет, осталась бы одна, никому не нужная и проклинала бы свою судьбу, считая каждую копейку? Пусть скажет ей спасибо, с того света. Теперь она свободна, счастлива и спокойна.   

А ее подружка? Кроме танцев, парней  на уме не было ничего. Закончила бы свой путь под заборной проституткой, алкашкой.   

А эти – щенята, только появившиеся на свет? Они спали все, кроме одного. Он кряхтел, попискивал, требовал к себе особого внимания. Она прочитала его табличку: Звень. Весь в папашу. С рождения уже требует к себе особого внимания, капризничает, никому не дает спать. А вырастит? Будет таким же вредным, капризным и эгоистичным мужиком. Как папаша будет менять жен, как перчатки и выбрасывать их на помойку за ненадобностью.   

Она помнит, как подняла пистолет и тут увидела легкий, шелковый шарфик. Он притягивал к себе взгляд, манил. Она взяла  его и приложила к лицу. Он скользил по нему, ласкал. И ей подумалось,  а зачем нужен пистолет, если есть такое красивое, нежное и оригинальное орудие убийства?  У этих малышей такие хрупкие шейки.      

Со всеми шестерыми она справилась очень быстро, буквально за какие-то пять минут. Она задержалась только у кроватки Опариной, уж больно та была хороша! Рыжие кудряшки прилипли к мраморному лобику, изящные черты лица. Девочка  была бы красавицей. Но кому, в этой жизни нужна красота? Кем бы она смогла стать в этой стране? Валютной проституткой? Ни одного мужчину не интересует ум женщины, ее душа. Они воспринимают женщин только как объект сексуального  внимания!   

Только совсем не красивые женщины, с мужским торсом и манерами, могут чего-то достигнуть в этой жизни, потому, что они не вызывают физического влечения и интереса.   

Быть подстилкой  и тряпкой, для вытирания ног мужчин – вот какова была бы участь этой девочки.  Я помогла ей избежать этого унижения и позора!   

Ей вспомнились все обиды, разочарования, унижения, которые пришлось испытать в этой жизни и она заплакала.  Виновниками всего этого – были мужчины!   

Женщины всегда страдают от бессердечия, эгоизма и безразличия мужчин, но ни одна из них не пробовала бороться с этим злом. 

Они раболепно терпят побои, издевательства, измены, пьянство и рожают, рожают детей. Которые, вырастая, становятся такими же, как и их родители. Зачем? Кому нужна такая жизнь?   

Кому нужна бала жизнь Галины? Брошенной жены, несостоявшейся матери. Это бесполезное существо было способно только плакать и проклинать свою судьбу, да грозиться. А когда она предложила ей убить ее бывшего мужа, она струсила. 

А Татьяна? Вначале она уважала ее. Красивая, умная женщина, ненавидящая и призирающая мужчин. Они вились вокруг нее, как мухи, но она игнорировала все их попытки сближения. Она была личность! И вдруг, тоже, сломалась. Забегала, как девчонка на свидание. Начала мечтать о свадьбе и детях. Стала превращаться в обычную клушу, каких миллионы! Она предала ее! Вот за это и будет наказана.   

Жить на этой земле могут только одиночки. Сильные и бесстрашные люди. Она все сделала правильно. Это ее предназначение: убивать чистых, незапятнанных ангелочков, на которых,  еще нет греха и дарить их души Богу.  Помогать уходить слабым или никчемным людям.   

А на месте преступления, она будет оставлять какие-нибудь вещички Татьяны. Они у нее есть. Пусть Татьяну считают монстром и сумасшедшей.   А на нее не должен упасть даже маленький лучик подозрения.   

Она затушила сигарету и легла на кровать. 

Через минуту, она спала глубоким и безмятежным сном младенца. На ее лице блуждала улыбка.

                Глава 7


Александр Трухин, старший оперуполномоченный Уголовного розыска, только что вернулся от шефа, который устроил ему выволочку по первому разряду.   

Тяжело опустившись на стул, он задумался.   

В том, что во всех этих преступлениях нет ни доли вины Татьяны, он не сомневался. Но, кто-то прилагала все усилия к тому, чтобы, все улики показывали именно на нее. На каждом месте преступления, где было совершено убийство, были либо отпечатки ее пальцев, либо вещи принадлежавшие ей и люди, которые ее видели и могли опознать. Что это? Нелепые совпадения или четко спланированные действия?   

- Он кричал, что меня самого надо посадить за близорукость, безответственность в выборе подруг и профессиональную безграмотность. – Он поглядел на коллег-друзей, с которыми работал в составе этой группы уже не один год. -  Он поднял Дело пятнадцати летней давности и все совал мне его в лицо, пытаясь доказать, что у Татьяны уже тогда не все в порядке было с головой. Что после такой психофизической травмы нельзя остаться нормальным человеком. И как  я, будучи с ней близко знаком, не смог разглядеть в ней потенциальную убийцу и маньяка? Сказал, что если бы мы были с ней официально расписаны, то я бы вылетел из УВД,  в считанные секунды. А теперь я временно отстранен от своих обязанностей. Ты, Боря, назначен вместо меня И.О. Как вам это? Татьяна, социально опасный элемент. Серийный убийца.  – Он от бессилия и злости стукнул кулаком по столу. – Прокуратура постаралась. Быстро сработали. Уже возбуждено  уголовное дело. А главным подозреваемым, естественно,  является Башева  Татьяна Ивановна.    

- Александр Анатольевич, - подал голос Владимир Власов. Молодой, улыбчивый, обаятельный, старший лейтенант, переживал не меньше Трухина, так как очень хорошо относился к Татьяне,  и даже был чуточку в нее влюблен. - Мы с Борисом, - он кивнул в сторону капитана, угрюмо вертящего в руках ручку, - все версии уже проработали, какие только в голову могли прийти. Глухо, как в танке!   Если хотели убить медицинскую сестру: из ревности,  или по какой либо другой причине, то при чем здесь дети? Если одна из рожениц умом тронулась и захотела избавиться от своего ребенка, то опять же:       при чем здесь остальные дети? А главное, где она достала пистолет и почему тогда убила только медсестру, а не обеих дежуривших на отделении женщин? Мафиозные разборки, месть? Тогда, как можно объяснить убийства подруги Зверевой?  И везде «следы» Татьяны. Кто-то усиленно пытается  засадить ее за решетку. Кто-то ненавидит ее настолько, что готов убивать всех, без разбору, лишь бы увидеть ее на скамье подсудимых. Почему?      

- Вот и я думаю – почему?   

Раздался звонок. Трухин снял трубку и побледнел. Через несколько минут, положив трубку на аппарат, он закрыл лицо руками и застонал. 

- Нет, это уже перебор. Сколько же можно? – он посмотрел на друзей, - звонил Малахов Валера. Они на выезде, на убийстве. Знаете, кто убит? Бывшая жена Звеня. Сообщивший об этом, анонимным звонком, сказал,  что видел входящую в дом женщину похожую  на разыскиваемую Башеву. Валера встретил ее там.   

- Кого? – Власов привстал со стула.   

- Татьяну, кого же еще?  Она как будто специально сама лезет в петлю! Ну,  зачем она туда поехала?   

- Она идет по нашему пути, - Борисов отбросил сломанный карандаш, - она сама пытается найти убийцу. А что ей остается? Она правильно просчитала, что брошенная женщина, готова пойти на все. Вот и решила, видимо, съездить поговорить с ней. Но убийца опередил ее. А главное, он знал, что она туда поедет! Значит, это кто-то, кто знает ее очень хорошо. Она узнает адреса, значит, ей кто-то помогает. Вот и надо выяснить, кто в курсе всех ее дел.   

Трухин встал.   

- Я поехал к ней на встречу. Вот там и попробуем разобраться.   

Он вышел. Власов вздохнул.   

- Что такое не везет и как с ним бороться? Ждать любви чуть ли не двадцать лет, найти и попасть в такую передрягу. Знаешь, Борь, я разговаривал с Полуэхта, их группа занимается расследованием в роддоме, так он мне рассказал о своем разговоре с охранником. Знаешь, он у них там так, для мебели. Стоит внизу для разгона «папаш». В дни посещений пропускает посетителей. Должен записывать кто к кому, куда. Так у него в журнале пометки только:  сколько в ту или другую палату прошло, а к кому, фамилия, имя – ничего нет.  Здоровый детина, стоит, говорит, глазами хлопает и ни хрена сказать не может. В двадцать два часа,  его обязанность перекрыть двери и парадные,  и черный ход. Он перекрыл,  и спать лег. Вот и вся охрана. Козел!   

- Вов, ну чего ты возмущаешься? Сам подумай, если все нормально, какому идиоту понадобиться в родильный дом лезть? Он и привык, что кроме папаш, туда никому не надо рваться. Даже если бы он обошел весь роддом вниз и вверх несколько раз, он бы все равно убийцу не нашел. Если туда настолько легко проникнуть, то уж спрятаться,  я думаю, не проблема. Так, что не вали все на охранника. Это же не банк и не музей, чтоб его охранять по первому классу. Ситуация нештатная – это да. Здесь действует либо сумасшедший, либо «отморозок». И я думаю, он или она работают именно в этом родильном доме. Иначе, при чем здесь Татьяна? Поэтому, убийце и не надо было прятаться от охранника. На него просто никто не обратил никакого внимания. Голову даю на отсечение, что искать надо среди своих. Эх, жаль, что нашей группе не поручили это дело. Я бы всех сотрудников сквозь сито просеял и обязательно, что ни будь бы,  да отсеялось!    

Трухин шел в маленькое кафе на Садовой улице, где они любили поседеть за чашечкой кофе с Татьяной. Он вспомнил, как они познакомились,  и улыбнулся. Он влюбился в нее с первого взгляда. Окончательно и бесповоротно. Еще в юности ему представлялась девушка, в которую он влюбиться и жениться. У этой девушки были густые волосы, пшеничного цвета. Большие полные губы. Лучистые,  золотистые глаза, цвета меда и мягкая улыбка. Он взрослел, мужал, а девушка с золотистыми глазами, так и не попалась ему на пути. Он женился на другой. Родилась дочь. Но ночами, ему все так же, как в юности снилась эта девушка с золотистыми глазами. Она тянула к нему руки, что-то шептала ему полными губами, плакала. Семейная жизнь не заладилась,  и они разошлись. Жена удачно вышла замуж за иностранца и уехала жить в Чехию. Трухин более десяти лет жил один и уже махнул на себя рукой, думая, что так и останется в холостяках, и вот тогда-то он и встретил Татьяну. Как писал Пушкин, он узнал ее сразу! Она проходила свидетелем по делу, которым занималась группа Трухина. Он полюбил ее:  не взирая на ее прошлое, ее страхи, неуверенность и комплексы.   

Жизнь у Татьяны не сложилась с юности. Ей не повезло. Она влюбилась в подонка, который превратил ее жизнь в кошмар. Убедив Татьяну в своей безграничной любви и преданности,  он заставил ее уйти из дома,  и привел не в ЗАГс, а подпольный загородный бордель, где и отдал ее на потеху клиентам.  Таких, как она, обманутых и преданных, там оказалось несколько. Татьяне, чудом удалось бежать. Милиции удалось арестовать несколько человек, в том числе и того парня, который привел ее в этот дом.   

Мать Татьяны умерла, не выдержав такого горя, от инфаркта. Татьяне пришлось сменить место жительства, фамилию, имя. С этих пор, она сторонилась мужчин, ненавидела и призирала их. Поэтому и выбрала профессию детского врача. Окончив институт, она стала работать в родильном доме в отделении новорожденных, где сталкивалась только детьми и коллегами, большинство из которых были женщинами. Она поставила крест на себе, как на женщине. Вот тут-то, спустя пятнадцать лет, после всех выше перечисленных событий, она и встретила Трухина.   

Ему очень долго пришлось убеждать ее в том, что он искренне любит ее, не смотря на ее прошлое. Что он – другой. Для него важно только то, какая она сейчас: добрая, нежная. Что именно ее он ждал столько лет, видел во сне.   

Она стала оттаивать, чаще смеяться, доверять людям. И вот, все пошло прахом! Жизнь снова испытывает ее на прочность, заставляя страдать и прятаться, убегать от охотников, как загнанной лани. А вместе с этим проходит испытание и их любовь. Сможет ли Татьяна довериться ему, или снова уйдет в свою скорлупку? Сможет ли понять, что ради нее он готов на все, или замкнется и оттолкнет его, как она сказала «ради его же блага»?    

Он зашел в кафе и огляделся. За одним из столиков сидела молодая пара, за другим – женщина в джинсовом костюме, с каштанового цвета волосами.    

Трухин вначале не узнал Татьяну, подумав, что она еще не пришла, пока не поймал взгляд этой в одиночестве сидевшей  женщины.  Ее глаза нельзя было спутать ни с чьими другими глазами в мире. Облегченно вздохнув. Он подошел и сел за столик.   

- Слава Богу,  Танюша, что я тебя вижу живой и невредимой. – Он взял ее  руку и приложил к своему лицу. – Я так волновался за тебя. Все, больше я тебя никуда не отпущу.   

- Ты хочешь сказать, что ты меня арестуешь? – Татьяна отняла руку. – Ты поверил, что все эти убийства совершила именно я?    

-  Таня, да ты что!? Как ты могла такое подумать обо мне? Я люблю тебя! Ни я, ни Вовка, ни Борис, - никто в это не верит. Я имел в виду совсем другое.   У Бориса есть домик в лесу, о котором никто не знает. Я отвезу тебя туда, пока все не выяснится. Мы с ребятами обязательно докопаемся до истины и найдем настоящего убийцу, но на это требуется время. А я очень переживаю за тебя. Тебя каждую секунду могут арестовать. Сразу скажу: улик против тебя достаточно, чтобы вынести обвинение и закрыть это дело. Кто-то очень старается подставить тебя. Везде на месте преступления находят твои вещи, либо отпечатки твоих пальцев.   Это не трудно, если учесть, что ты сама даешь повод так думать. Ты появляешься именно там, где и  происходят убийства близких или знакомых людей тех, которые тем или иным образом, но связаны с  убийствами в родильном доме. Тебя обязательно кто-то видит и опознает. – Он поднял руку, - подожди, дай мне договорить. Я понимаю, что ты сама пытаешься найти убийцу и ищешь, кто бы тебе мог в этом помочь. Но почему не я? У нас с ребятами больше возможностей, да и потом это наша работа, если хочешь.   

Татьяна перебила его.    

- Я знаю, что у меня взяли отпечатки пальцев, когда я, как они считали,  была без сознания.   

Трухин покачал головой. 

- В этом не было большой необходимости. Ты забыла, что пятнадцать лет назад у тебя уже брали отпечатки пальцев? Ты сама тогда дала на это согласие. Так вот, с возрастом, они не меняются.    

- Да, моя милиция все бережет и ничего не теряет. Я ведь тогда проходила просто свидетелем по делу. 

- Главным свидетелем, если ты помнишь. Именно от твоих показаний зависела судьба  троих мужчин. Поэтому у тебя и взяли отпечатки пальцев, чтобы проверить,  не проходила ли ты у нас еще в связи с каким-нибудь делом, ни сидела ли. Может, это оговор на почве ревности или еще чего?   

- Хорошо, я все поняла. Ты принес то,  о чем я тебя просила? Пустые разговоры мне вести некогда.  Меня действительно в любой момент могут арестовать. Я очень прошу тебя, не вмешивайся в это дело. Я знаю, как ты дорожишь своей работой. Это смысл твоей жизни и я не хочу стать тем человеком, из-за которого ты ее лишишься. Я не настолько беспомощна, как тебе кажется. И у меня действительно есть друзья, которые мне помогают. Я попытаюсь не навредить им своей дружбой, по мере возможности. Спасибо тебе за предложение о домике в лесу, но, извини, сидеть и ждать с моря погоды? А если вы его не найдете, что же мне всю жизнь прожить в этой лесной сторожке, скрываясь от людей?  Пятнадцать лет назад я это сделала. Я изолировала себя от людей, от жизни – больше не хочу. Сейчас все будет по-другому: либо я найду убийцу, либо сяду в тюрьму. Другого варианта нет. Прятаться, как улитка в свою скорлупку, я больше не буду.   

Трухин снова взял ее руки в свои.   

- Я разве это тебе предлагаю? Я предлагаю не надолго исчезнуть из города. Ты не веришь, что мы можем найти убийцу? До сих пор у меня это не плохо получалось. А что касается, если встанет вопрос выбора: ты или работа, то я тебе говорил уже не один раз и повторю еще – ты моя жизнь и смысл этой жизни. Запомни это. Теперь по делу. Таня, я хочу предупредить тебя, что человек, который совершает все эти преступления, очень хорошо тебя знает. Это кто-то из твоих близких знакомых. Он  или она – знают каждый твой шаг,  и появляется там чуточку раньше. Знает,  в чем ты одета и куда пойдешь дальше. Этот человек в курсе всех твоих дел. Подумай, таких людей должно быть не много. А самое главное, ты чем-то здорово насолила этому человеку. Обидела, разочаровала, подвела – я,  не знаю. Кто помог тебе убежать из больницы? Где ты ночевала?    

В кафе вошли четверо человек. Три парня и девушка. Они сели за соседний столик и заказали себе кофе.   

Трухин посмотрел на них и поймав взгляд одного из них, понял, что это ребята из «конторы».  Значит, либо следили за ним,  и это он подставил Татьяну. Либо постарался все тот же «доброжелатель», который и устроил Татьяне эту «веселую жизнь».

Татьяна тоже напряженно замерла. Трухин сжал ее руку. Подняв ее из-за стола и обняв за плечи, он произнес:   

- Детка, пойдем, освежимся. – Он повернулся к бармену за стойкой, - где у вас туалетная комната?   

Тот кивнул головой в сторону подсобных помещений. 

- По коридору, вторая дверь.   

Трухин начал подталкивать Татьяну вперед, закрывая собой,  и шепнул:   

- Эти ребята за тобой. Беги через черный ход, я попробую их задержать. – Он сунул ей что-то в карман и открыв дверь, громко произнес, - только не долго, дорогая.    

Девушка, сидевшая с парнями,  встала из-за стола,  и пошла за Трухиным. Двое из парней вышли на улицу. Один остался сидеть.   

- Все, - тоскливо подумал Трухин, - сейчас выйдут к черному ходу и все.   

Девушка игриво улыбнулась ему.

- А можно мне зайти вместе с вашей дамой? Мне только подкрасить губы, а зеркальце не взяла. 

Трухин широко улыбнулся ей. 

- Увы, здесь не туалетная комната, а насколько я понимаю, обычный туалет и я сомневаюсь, что здесь найдется зеркало. Извините, но придется подождать.   

Его напряжение достигло предела. Он ждал. Что сейчас откроется дверь,  и ребята введут Татьяну, закованную в наручники. Минуты тянулись одна за другой, словно время остановилось.   

- Она, что там у вас, уснула, что ли? – Девушка начала проявлять беспокойство. – Уже пятнадцать минут прошло. Поторопите ее. Она же здесь не одна.   

- Пятнадцать минут! – Трухин внутренне ликовал, - значит,  ей удалось уйти.    

Он безразлично пожал плечами.

- Вам надо, вы и торопите, мне не к спеху, - и развернувшись, пошел назад в зал. Девушка растерянно смотрела ему в след. Потом, резко толкнув дверь, она вбежала в туалет и через секунду выскочила оттуда. Парень,  сидевший за столом встал

- Что случилось?   

- То и случилось! Упустили, нет ее там! Где Аркадий с Виктором? Быстро за ними! И этого задержи»!   

Но Трухин, воспользовавшись их перепалкой,   быстро вышел за дверь  и,  вскочив в так во время подошедший трамвай,  поехал по направлению к метро.   

                Глава 8      

  Татьяна, не побежала к черному выходу. Она спряталась в небольшой комнатке, которую обнаружила по левой стороне коридора. Это было что-то вроде закутка для уборщицы. Здесь стояли ведра, швабры, валялись тряпки. Пахло хлоркой и стиральным порошком. Комната была не более четырех метров. Внутри она закрывалась на задвижку. Татьяна понимала, что этот запор не очень-то выручит ее, если начнут обыскивать помещение, но все же, с ним было как-то спокойней.   

Она села на корточки  и  перевела дух. Ее сотрясала мелкая дрожь. В носу свербило. Боясь чихнуть, она крепко зажала нос пальцами. Она слышала, как закричала девушка, обнаружив ее исчезновение, как затопали,  и забегали люди. Потом все затихло.   

Боясь поверить своему счастью, Татьяна еще минут тридцать сидела в этой темной и душной комнате. 

Осторожно приоткрыв дверь, она выглянула в коридор. В зале слышался гул голосов, смех. Татьяна глянула на часы. Было девять часов вечера. Люди пришли отдохнуть и повеселиться, после рабочего дня. 

- Как лучше выйти? – подумала она. – Вдруг они все-таки  оставили кого-то в зале? Но и у черного хода тоже могут ждать.   

Она глянула на швабру и ведро, вспомнив свой побег из больницы.   

- Почему не попробовать еще раз? Получилось тогда, почему не может получиться сейчас?   

Быстро натянув синий халат,  где-то 54 размера и повязав на голову более-менее чистую тряпку, она взяла ведро, швабру и низко наклонив голову,  пошла к черному выходу.   

Миновав  кухню  с ее шумом, дымом и запахами, от которых заурчало в пустом желудке,   она столкнулась с мужчиной, стоявшим у двери, выходящей на улицу.   

- Ну конечно, - пронеслось у нее в голове, - я так и знала, не могли они просто так уйти.   

- Тетка Серафима, ты чего вся согнулась-то? Прострелило что ли? Чего это  я не видел,  когда ты пришла? А, это,  наверное,  когда я похавать уходил?   Вот кровосос Палыч-то. Нет, чтоб отпустить больного человека домой. За копейку удушиться. Как же ты мыть будешь, такая перекошенная?

Татьяна молчала. Она поняла, что это охранник, но как вести себя дальше, не знала. Может,  ему оставили ее описание,  и стоит поднять голову и с представлением будет все окончено. От такого не убежишь. Под два метра ростом и килограмм сто весом будет. Но молчать дольше нельзя. Татьяна из под лобья взглянула на охранника,  и тут суровый бас, из-за одной из открывшихся дверей пророкотал: 

-  Борис, быстро сюда!      

Охранник быстро пошел по коридору, бормоча под нос:

- Сейчас опять Борис крайним будет. Чтобы не случилось, во всем, Борис виноват. Платит копейки, а работы требует на миллион, зараза!   

Татьяна не стала медлить и ждать появления еще кого-нибудь из персонала кафе и быстро выскочила на улицу.   

В полутемном дворе, освещенном одной тусклой лампочкой, горевшей над дверью, было тихо и пустынно. Сбросив халат и тряпку с головы, Татьяна побежала под арку. Выскочив на Садовую, она перебежала улицу,  и пошла по направлению к драматическому театру. Мысли лихорадочно метались в голове.

- Удалось ли уйти Саше? Все-таки я подвела его. Не надо было встречаться с ним. За помощь преступнице (а таковой меня считают), его могут обвинить в соучастии. Ох, как нехорошо получилось. Прости меня Саша. Но ведь никто не знал,  где они должны встретиться? Значит, это он привел  за собой оперативников? Нет, он же помог ей скрыться. Если бы он хотел, чтоб ее арестовали, она бы уже сидела за решеткой. Он ее любит. Нельзя поддаваться панике и подозревать близких людей в подлости и предательстве. Да, но Саша сказал, что именно какой-то очень близкий мне человек и пытается сделать из меня убийцу. Кто? Так, надо успокоиться и подумать, кто в курсе всех моих дел?      

 Она вдруг резко остановилась. 

 – Нет, не может быть! Валентина Георгиевна? Только она знала о дневнике и что я собираюсь пойти к Вере. И про Звень я ей говорила. Да, но ведь именно она помогла мне убежать,  и спрятала на своей даче! Если бы она хотела моего ареста, то чего проще?  Позвонила, намекнула,  где искать и меня бы еще ночью взяли. Да и потом, зачем ей это надо? Она очень хорошо ко мне относиться. Она обожает малышей. Нет, это не она. Люда? Она не знала про дневник и про Веру. И столкнулись мы совершенно случайно. Нет, Люда в эту картину не вписывается. Вера,  могла кому-нибудь рассказать о дневнике,  и об этом узнал убийца? Но этого  мне никогда не узнать.  Но,  ведь  больше я ни с кем не разговаривала!   

Татьяна   увидела пустую скамью, под кустом сирени,  и присела на нее.

    - Так, ехать на дачу нельзя, если у меня есть сомнения в отношении Валентины Георгиевны. Да и поздно уже. Электрички едут полупустые, опасно. Что я знаю о ней? Спокойная, рассудительная женщина. Живет одна. Муж был военным и погиб в Нагорном Карабахе. Дочь вышла замуж и живет где-то далеко. Приезжает раз в год в отпуск. Есть внучка лет пяти. Нет, нормальная, обыкновенная женщина. Правда, когда я как-то завела разговор о новом ее замужестве, она сказала, что больше никогда не выйдет замуж. «Быть хозяйкой своей жизни гораздо лучше, чем быть рабой любви» – это ее слова. Значит,  ее замужняя жизнь не была безоблачной. Но это еще ни о чем не говорит. Ну, не повезло женщине в браке, но она же не озлобилась, не замкнулась. Всегда на всех мероприятиях танцевала с мужчинами, шутила. Да и дочку с внучкой она обожает. Психически, совершенно нормальная женщина. И меня она всегда выслушивала, жалела, подбадривала. Именно она посоветовала мне,  не раздумывая выходить замуж за Сашу. И шутила, что у нас еще будет куча ребятишек.   

Татьяна поежилась. Становилось холодно. Ночь вступала в свои права. А осенью, как известно, ночи холодные.   

- Куда пойти ночевать? На улице замерзну, да и опасно. Одинокий человек, ночью привлекает особое внимание. На дачу нельзя. Домой тоже. К Саше, тем более. На вокзал – равноценно самоубийству. Куда?   

Вдруг ей в голову пришла абсолютно крамольная мысль. 

- Конечно же,  в роддом! Именно там меня никто не будет искать.   

Она знала, как всякий человек, долго проработавший на одном месте, все ходы, выходы и лазейки. Дверь в приемное отделение не закрывалась никогда. Бывали случаи, что женщины шли сюда рожать, не дожидаясь скорой помощи, потому, что жили рядом. А однажды молоденькая девчонка, ночью, истекая кровью, после подпольного аборта, переступила порог и упала. В приемные дни, когда роддом дежурил по городу, там сидели несколько человек: врач, акушерка, санитарка. Но в обычные дни,  туда периодически заглядывала дежурный врач из гинекологии и все. В отделении послеродовых заболеваний, практически все палаты были пустыми.   

- Какое счастье лечь в чистую постель и вытянуть ноги, которые гудят от усталости, как телеграфные провода. Можно даже потихоньку принять душ. А потом, там сегодня дежурит Света, если даже она меня увидит, ни за что никому не скажет.   

Света Митина ненавидела милицию и все, что было с ней связано. Однажды, во время ее дежурства умерла одна роженица. Муж подал на Свету в суд, обвинив ее в непрофессионализме, повлекшем смерть любимой женщины. И хотя вины Светланы не было ни какой, женщина умерла от остановки сердца (у нее был порок сердца и врачи не рекомендовали ей рожать, предупреждая об опасности, но она рискнула), да и лет ей было уже 38, Светлану затаскали на допросы. Следователь попался дотошный и вредный. Обвинял всех врачей в бездушии, халатности и  корыстолюбии. Он пытался доказать вину Светланы, опросив при этом не менее двадцати специалистов и в кардиологии и в акушерстве. Короче, нервов и сил истрепал немало.  Был суд. Свету оправдали, но с этих пор, она не могла слышать о людях в милицейских погонах, прокуратуре и суде. Даже если она и считает Татьяну виновной, она из принципа не выдаст ее.      

Светлане было около сорока лет, но она не любила, когда ее называли по отчеству. Поэтому отчества ее практически никто и не знал. Татьяна знала, что она была замужем, имела сына и мужиков своих (так она их называла) любила «до одури», позволяя им сидеть на  ее хрупкой шее свесив ножки. Невысокого роста, полненькая, с улыбчивыми карими глазами, Светлана  пользовалась в коллективе любовью и уважением.   

-  А может просто самой зайти к ней и поговорить по душам? Узнать о новостях и попытаться вместе разобраться во всем? Кто, как не она знает, что такое быть невинно осужденной? 

Татьяна поднялась со  скамейки и пошла к автобусной остановке.

Как она и предполагала, дверь в приемное отделение была открыта,  и в комнате не было никого. Быстро пробежав по коридору, она открыла дверь в ОПЗ,  и проскользнула во вторую палату.   

- Сначала помыться, отдохнуть, а потом уже все остальное.    

Она зашла в душевую, разделась и потихоньку включила воду. Кран загудел. Быстро выключив его, Татьяна поняла, что с душем ничего не получиться. Придется довольствоваться протиранием. Намочив пеленку, она протерла все тело, лицо и с удовольствием вытянулась на кровати. Глаза слипались сами. 

- Немного подремлю, совсем чуть-чуть, - подумала она и провалилась в глубокий сон. Ей опять снились цветы с лицами убитых детей. По их щекам катились крупные кровавые слезы. Они умоляюще смотрели на Татьяну и беззвучно шевелили губами. Татьяна силилась понять, что они хотят ей сказать,  и не могла. Вдруг, она увидела сердитое лицо главного врача Семена Абрамовича, который грозил ей пальцем,  и говорил, что поставит ей двойку по анатомии,  и  она никогда не станет врачом. Его сменил Саша, который целовал ее руки, плакал  и говорил, что будет ждать ее всю жизнь, даже если ее посадят в тюрьму.   

- Я не хочу в тюрьму! – Татьяна резко села на кровати. 

-         А кто в нее хочет?      

- Татьяна вздрогнула и огляделась. На кровати, в ногах, сидела Света. 

- Ты чего так орешь, подруга? Хочешь,  чтобы весь роддом сбежался?  Ее ищут по всему городу, а она  спит у меня под носом, в чистой кроватке, в костюме Евы, да еще и кричит, пугая честных людей. Ты давно здесь?   

Татьяна перевела дух, помотала головой, окончательно сбрасывая с себя остатки сна. 

- Нет, часов в одиннадцать пришла. Мне уйти? Или ты кого-нибудь позовешь?   

- Шутишь? Это хорошо. Раз юморишь, значит с головой все в порядке. А то тут из тебя сумасшедшую сделали. Сказали, что у тебя  «крыша поехала», ничего не соображаешь, в Киборга превратилась и убиваешь всех подряд без разбору.   Есть хочешь?   

- Просто умираю с голоду. Я, когда нервничаю, мне постоянно есть хочется.   

-         Ладно, сейчас принесу, подожди. – Светлана встала.      

-  А с кем ты сегодня дежуришь?   

- Да ни с кем, одна. Лера заболела. На отделении пусто, вот никого и не стали вызывать.    

- Как ты меня обнаружила?   

Светлана засмеялась. 

- Тебя твоя любовь к чистоте подвела. На отделении тишина гробовая и вдруг слышу,   кран заработал. Я вначале хотела за охранником сбегать, а потом думаю, нет, вначале посмотрю, кто там у меня такой чистюля появился. Выждала время, захожу и вижу нашего «киллера» мирно сопящего в кроватке. Я не хотела тебя будить, да тут ты сама заорала и проснулась. Что, сон плохой приснился?      

Татьяна тяжело вздохнула и зябко передернула плечами.   

- А ты как думаешь?   

- Ладно, подруга, я мигом за бутербродами и чаем. Сиди здесь, никуда не выходи, даже если услышишь голоса и разговор. Девчонки знают, что я одна, забегают проведать. Звали к себе, да я не пошла, вот они и проявляют заботу. А я сыну пообещала реферат помочь подготовить, вот и сидела корпела над книгами. – Она вышла.   

Татьяна подумала о том, какие все же хорошие у них в коллективе люди. Пока не коснется беда, никогда не узнаешь, кто тебе друг, а кто враг. Если бы не они, ей бы давно уже сидеть за решеткой.   

- Но кто же так ненавидит меня? И почему от этой ненависти должны страдать другие люди? Кто-то из прошлого? Нет, не может быть.   

Основные виновники ее бед уже давно на том свете: двух убили на зоне, одного несколько месяцев назад (вот тогда она и познакомилась с Сашей). Прошло столько времени. Она сама с трудом верит, что это когда было именно с ней. Узнать ее кто-то из бывших клиентов не мог, это точно. Даже если бы и узнал каким-то чудом и решил отомстить, то убил бы ее. Хотя, это она должна была бы мстить этим подонкам, сломавшим ей жизнь, а не они ей. Нет, это не из прошлого. Но сейчас у нее нет  врагов! Она со всеми старалась поддерживать ровные, доброжелательные отношения, не впуская к себе в душу, но и не отталкивая в разговорах.   

О ее прошлом знало не так много людей. Естественно Саша с его группой и несколько человек на работе.   

 Ребята отпадают однозначно. Коллегам на отделении она рассказала как-то под влиянием минутного отчаянья. Это было с год назад, на каком-то праздновании чьего-то юбилея. Те, задали вопрос: почему такая красивая, молодая женщина живет одна, не имея даже любовника, не говоря уже о муже.  Поинтересовались, в шутку, уж не «розовая» ли она? Вот тут Татьяна и не сдержалась и поведала им свой секрет добровольного затворничества.            

- Неужели все - таки кто-то из них? Но почему? Нет, это бред! Ничего не понимаю!   

Вошла Светлана, неся на подносе тарелки с едой и большой, пузатый чайник. Поставив все на стол, не зажигая света, она королевским жестом пригласила Татьяну к столу.

- Кушать подано, прошу вас мадам. Давай, подкрепляйся, а я пока расскажу тебе наши новости.   

Татьяна с жадностью набросилась на еду. Чай был травяной, душистый и горячий.   

- Значит, слушай. Вчера, весь день нас трясли, как грушу. Кто, когда, с кем и зачем? Их интересовало все, что касалось тебя. О нас, конечно,  тоже навели справки. Мне припомнили мои прошлые «боевые» заслуги. Раз я уже была под следствием, в связи со смертью больной, почему бы мне вдруг снова не посодействовать кому-нибудь перейти в мир иной?  Я послала следователя далеко и надолго, он даже вначале обиделся, но потом, оказался нормальным мужиком. Поговорили по душам,  и тема была закрыта. Охранника нашего – Колю, разобрали по косточкам. Коганович сказал, как дело закроют, выгонит его к чертовой матери. Хотя, Коля-то тут при чем? Он же не может за все пять этажей один отвечать? Тем более ходов - выходов уйма, а он один. Но должен же во всем этом быть хоть один козел отпущения? Вот на Коле и отыграются. Девчонки все за тебя горой стояли. Особенно Валентина Георгиевна. Сказала, что голову на отсечение дает, что это не твоих рук дело. Начмед с главным,  тоже о тебе только хорошее говорили. Следователь из прокуратуры сильно злобствовал. Орал на всех, что мы одна банда и помогли тебе скрыться, обманув следствие.  Обещал всех за решетку посадить, если это подтвердиться. Грозился устроить тебе пожизненное заключение. А действительно, как тебе удалось бежать?  - Она с любопытством посмотрела на Татьяну.   

Та отхлебнула большой глоток чаю и покачала головой. 

- Меньше знаешь, крепче спишь. Не сердись, но лучше тебе об этом не знать. Я никого не хочу подводить и подставлять. И о твоей помощи никому не скажу, можешь не сомневаться. Что еще ты мне можешь рассказать?   

- Ну, что еще? Женщин этих, у которых погибли дети, тоже допрашивали. У них же у всех мужья «крутые». Предполагали: может разборки, месть, любовницы, бывшие жены. Одна из них, просто умора! Вроде Мирютина фамилия. Ее о любовницах мужа спросили, а она на полном серьезе говорит: конечно,  есть. Ему же нужно расслабляться, а я в таком состоянии, мне не до утех. А он у меня мужик сильный, здоровый, чего ж ему страдать? Я бы такое о своем Викторе узнала, убила бы!   

Татьяна вспомнила, как Саша что-то засунул ей в карман перед тем, как она убежала. И тут в коридоре раздались голоса.

- Светочка, ты где, ау?   

Светлана быстро пошла  к двери, прижав палец к губам и показывая, чтобы Татьяна спряталась в душевой. 

. Выйдя за дверь, она громко произнесла: 

- Девочки, я здесь. Кран капал, я заходила перекрыла воду. На нервы действует. Завтра надо сантехника позвать, чтоб подтянул.   

Голоса затихли. Видимо все зашли в ординаторскую. Татьяна вышла из душевой и взяв куртку  пошарила в кармане  вытащив свернутые листвы бумаги.  Подойдя к окну, она попробовала разобрать, что там написано. Луна светила ярко, было полнолуние, но читать все же было трудно.   

Слегов  Николай Вениаминович, 25 лет. Экономист. Окончил Университет, работает в банке «Север». Жена – Слегова Зоя Ивановна, 19 лет, домохозяйка. Женаты два года. Познакомились на выпускном вечере, в школе. Связей на стороне не имеют. В банке,  Слегов к ключевым вопросам и важным решениям  доступа не имеет. В Психоневрологическом и наркологическом  диспансерах,  на учете  не состоят       

Мирютин  Андрей Петрович, 30 лет, бизнесмен. Окончил торговый техникум. Директор фирмы «Галли» Занимается оптовой торговлей продуктов питания. Явных врагов не имеет. Сферы влияния поделены года два назад. Тогда на «стрелке» были убиты три его человека. С тех пор конфликтов не было. Снабжает  рынок «Южный». Имеет жену – Мирютину Галину Тимофеевну, 26 лет и сына Антона – 3 лет. Любит выпить, имеет внебрачные половые связи. Постоянной любовницы нет.  Дома, образцовый семьянин. На учете  у психоневролога и нарколога не состоят.   

Солнцев Виктор Иванович, 27 лет, юрист. Работает адвокатом. Имеет лицензию на частную практику. Занимается в основном бракоразводными процессами.   

- Так, это уже интересно, - подумала Татьяна, - браки редко распадаются по взаимному согласию и без скандалов. Может,  он развел какую-то семью, где один из бывших супругов, затаил на него зло. Это может быть женщина типа  - Звень. Или,  наоборот,  с несколькими детьми. Остаться в наше время с детьми на руках, без средств,  к существованию (а умеющий адвокат может постараться сделать так, что пострадавшей стороне могут достаться копейки или вообще ничего). Это может быть и мужчина, который не может иметь детей и жена его оставила именно по этому поводу. Такой мужчина способен на многое. Он ненавидит женщин. Он ненавидит детей, которых не может иметь. Да, это вариант. Это надо проработать обязательно. Что там дальше про него написано? – Она снова углубилась в чтение. 

Криминальных контактов не имеет. Жена – Солнцева Анна Георгиевна, 23 года, домохозяйка. Женаты 3 года. Связей на стороне не имеют. На учете в психоневрологическом  и наркологическом диспансере не состоят.   

Дверь открылась и вошла Светлана.   

- Ты почему здесь? Я где тебе сказала находиться? А если бы я зашла не одна? Ксения Николаевна из гинекологии все порывалась сама пойти посмотреть, не скрываю ли я в палате любовника. Ты же знаешь, какая она подозрительная и правильная. Она бы тебя без зазрения совести сдала ментам. Ты знаешь, вот кто верит во всю эту чушь с твоим сдвигом «по фазе», так это она. Кстати, она сказала, что видела тебя у кафе, где убили Наташкину подружку. Это правда? Ты там была?   

В коридоре,  снова послышались голоса. Светлана выскочила из палаты. Татьяна, схватив курточку и бумаги, поправила на кровати покрывало и схватив поднос с чашками и чайником быстро шмыгнула  под кровать и забилась в самый угол.   

Открылась дверь и Татьяна услышала голос Ксении Николаевны, Светланы и охранника Саши. Светлана,  смеясь говорила: 

- Давай Сашок, проверь, не завелся ли здесь барабашка, а потом доложишь моему муженьку. Как видишь чистота и пустота. Ксения Николаевна вам бы КГБ работать. Бдительность, бдительность и еще раз бдительность!   

Ксения Николаевна молча прошла и открыла дверь душевой, включив там свет. Саша рассмеялся. 

- Ксения Николаевна, это вам после всех ужасов, что здесь случились, мерещится,  бог знает что. Видите, никого нет. Пошлите отсюда. Хотите, все палаты проверим?   

- Хочу. Иначе я не смогу спокойно дежурить. – Голос у Ксении Николаевны дрожал.   

- Ну, тогда, пошли. – Охранник вздохнул и вышел из палаты. За ним следом выскочила Ксения и Светлана.   

Татьяна перевела дыхание. 

- Чуть не влипла. Если бы послушалась Светлану, сейчас бы уже было все кончено. Как у меня хватило ума забраться под кровать? А если бы они и в палате включили свет? Из освещенного коридора, конечно, хорошо было видно палату, но что делается под кроватями, нет. А если это игра Светланы? Может,  она специально так подстроила,  и пригласила их прийти, спустя,  какое-то время?  А  мне велела спрятаться там, где обязательно будут искать?  Нет, этого не может быть. Она же знала, что я здесь. Если бы хотела выдать, включила бы свет и дала понять, где искать. Так у меня действительно скоро может «поехать крыша». Я начинаю всех подозревать и в каждом видеть врага. Вот Ксения Николаевна, это интересно. Она меня видела у кафе, где работала Вера. Что она там делала? И вообще, что я о ней знаю?   

Татьяна задумалась. С гинекологией они сталкивались не часто. В основном на общих мероприятиях и пятиминутках. Ксения Николаевна работала в роддоме где-то около пяти лет. Она пришла на много позже Татьяны. Раньше, она вроде, работала в Женской консультации. Почему ушла оттуда, никто не знал, да и не интересовался. Лет ей было около сорока пяти. Высокая, болезненно худая, с длинным лошадиным лицом и большими зубами, с вечно хмурым лицом и губами, сжатыми в одну тонкую полоску.   Ее даже симпатичной нельзя было назвать ни в коем случае, потому, что симпатии в ее лице не было ни на йоту.   

- Интересно, а есть ли у нее семья? Дети? Может она именно  та, кого я ищу?  Она всегда меня недолюбливала.  Даже как-то сказала, что такая внешность, как у меня, дается Дьяволом, для совращения мужчин и, что я только на работе строю из себя недотрогу и скромницу. А что, если ей что-то было известно обо мне? Но откуда? Я-то ведь, если бы видела ее раньше, ни за что бы не забыла . Такое лицо не забывается. Так, значит это еще один человек, о котором надо узнать все подробности ее жизни.  Может Светлана знает о ней больше, чем я? Если нет, надо будет позвонить Саше. Нет, за Сашей теперь следят. Лучше, Борису или Володе.   

Снова открылась дверь,  и Светлана тихонько спросила: 

- Ты где?  Таня, ты здесь?   

- Конечно, а куда же я денусь? Можно выходить? Все ушли? 

- Все.      

Татьяна выбралась из-под кровати и отряхнулась.   

- Пылищи, жуть, чуть не задохнулась. Не убирает что ли никто? 

Светлана рассмеялась. 

- Ну,  ты молодец! А я так испугалась, когда они в душевую пошли. Чуть в обморок не хлопнулась. Честное слово! Вот баба Яга, черт ее принес! А на счет уборки, так какой смысл? Все равно никто не лежит. Танюш, я думаю, Ксения сегодня меня в покое не оставит. Она носом своим длинным чует что ли? Боюсь, как бы по-тихому не пробралась. Что делать будем?  Может,  в твое отделение поднимемся? Там сейчас никого.  Хотя,  нет, его вроде опечатали. Женщины, с дородового и послеродового все по домам разбежались. Бояться. Только в гинекологии несколько человек осталось. Опер блок тоже пустой. Так пойдет, без работы останемся. Дежурим, так, для галочки, вроде работаем.    

Татьяна задумалась.   

- Значит,   у нас на отделении никто не дежурит? 

- Нет. Да и кто к нам после всего услышанного рожать пойдет? Валентина Георгиевна больничный сегодня оформила, давление подпрыгнуло. Тебя ищут.  Михаил Иванович один остался, так он днем приходит.    

Михаил Иванович Косых,  был заведующим отделением новорожденных. Ему было уже за пятьдесят. Добродушный, круглый, как колобок, он никогда не повышал голоса на сотрудников, будь то доктор или санитарка. Разговаривал с новорожденными, как со взрослыми и все понимающими людьми: Ну,  те-с, молодой человек, как вы сегодня себя чувствуете? Кушали,  я вижу  хорошо, пора пеленки менять. Спали отлично, вон даже щечку отлежали. И так далее. Сотрудники обычно подсмеивались над своим колобком, но уважали и любили его.   

- Да, бедный Михаил Иванович, ему –то это все за какие грехи? Скоро на пенсию, а тут такое. – Татьяна сочувственно покачала головой. – А девчонки?   

- Ты имеешь в виду медсестер? Так им отгулы за прогулы дали, пока все не выяснится. Велели никуда не уезжать и по первому требованию следователя быть, как штык. Ну, так куда рванем? Или здесь рискнешь остаться?   

- Да, нет, зачем же мне тебя подводить? Сколько у нас там времени? Уже пятый час. Уходить мне пора. Света, у меня к тебе еще только один вопрос. Расскажи мне все, что знаешь о Ксении Николаевне.      

Глаза у Светланы округлились. 

- Ты думаешь на нее? А что, это не лишено смысла. Что я о ней знаю? Да почти ничего. Никогда не была замужем, но был, вроде, любовник долгое время. Детей нет. Живет – не знаю, врать не буду, может одна, а может и нет. Это надо бы у Оли расспросить. Она с ней все время дежурит. Говорят же они о чем-то. Давай так, я у Ольги узнаю все, а ты, завтра, если сможешь, подъезжай к моему дому часов в двенадцать дня. Я с ночи немного посплю,  и мы с тобой поговорим. Помоешься у меня, пообедаешь. Моих  никого не будет. Адрес мой знаешь? Зеленая улица, дом10, квартира 15. Это на четвертом этаже. Договорились?   

Татьяна благодарно улыбнулась ей. 

- Договорились. Ну, я пошла.   

- Погоди, я проверю, нет ли кого. – Она вышла в коридор и минуту спустя, махнула рукой, - давай, я тебя через бокс выпущу.    

  Татьяна выскользнула на улицу. Было еще темно. Дул холодный, резкий ветер и накрапывал мелкий дождь. Джинсовый костюм пронизывало насквозь.   

- Не хватало только заболеть, для полного счастья, - подумала она. 

Вдруг, она вспомнила,  про котельную. Пока отопительный сезон не начался и там никого не должно быть. Вдруг дверь открыта?  Она прошла под окнами и,  подойдя к дверям, подергала ручку. Дверь была открыта!   

- Есть Бог на свете!   

Она спустилась по ступенькам вниз. Было темно, холодно, но тихо и сухо. Нащупав рукой стул, она опустилась на него и вдруг,  заплакала громко, в голос. Проплакавшись, она почувствовала себя  даже легче, вроде какой-то тяжелый груз упал с души.   

- Значит,  о Ксении подожду известий от Светланы. Обозленная, некрасивая, одинокая женщина может пойти на все. Саша говорил, что это должен быть кто-то из своих. Почему выбрала объектом травли меня? Красивая, молодая, собиралась замуж, в перспективе - дети. Чем не повод?  А Валентина Георгиевна значит заболела?  Может,  поэтому и не брала трубку, когда я звонила? Ее просто не было в роддоме. А я подумала на нее,  черт знает что. Надо будет позвонить ей домой, сказать, что я с дачи уехала. Надо бы еще дочитать, что мне передал Саша. Но сейчас нельзя. Да и вообще надо уходить, пока не расцвело. Хотя, нет, сейчас как раз и нельзя, слишком рано. На улице еще никого нет. Вот, когда пойдет транспорт, появятся первые прохожие, тогда можно. Где-то с час еще надо переждать.   

Она откинула голову к стене и задремала.   

И опять ей снилось, что кто-то ее догонял, кто-то кричал, знакомые и не знакомые лица мелькали перед глазами, угрожая ей и дразня ее. Она силилась убежать, взлететь, уползти, но к ногам словно привязали пудовые гири. Она умоляла их оставить ее в покое. Но они не покидали ее. Сделав последний рывок, она чуть не упала со стула и проснулась.   

Вытря вспотевший лоб, Татьяна глубоко вздохнула, пытаясь прийти в себя и остановить,  бешено колотившееся где-то в горле сердце. Сны не давали ей отдохнуть, они наоборот выматывали ее, лишали остатков сил.   

Тяжело поднявшись по ступенькам наверх,  Татьяна приоткрыла дверь. На улице было уже светло! Посмотрев на часы, она увидела, что уже почти десять часов утра.   

- Вот это,  называется, подремала! Сильна. Скоро уже ехать к Светлане, а я еще Сашины бумаги до конца не изучила. Адрес этого Солнцева не узнала. Так и жизнь проспать можно.   

Во двор въехала машина. Татьяна резко закрыла дверь и села на ступеньки.   

- Так, влипла. Чья же это машина? Если кого-то из сотрудников, то закроет и уйдет. А если из милиции, да еще с шофером, то куковать здесь можно долго. Кого же не привлечет картина: женщина в джинсовом костюме, с прической и на каблуках, выходит из неработающей котельной. Весело, ничего не скажешь.   

Несколько минут спустя, она чуть-чуть приоткрыла дверь. Машина стояла, а у открытого капота возился мужчина. Чтобы выйти из ограды роддома, надо было пройти мимо него.   

-         Нет, рисковать глупо. Подожду еще. 

И тут, мужчина захлопнул капот и пошел к двери черного входа. Татьяна узнала в нем начмеда – Ляпина Николая Андреевича. Он  шел не торопясь,  вытирая руки  носовым платком.    

-  Да, - подумала Татьяна, - дело совсем плохо. Чтобы Николай Андреевич являлся на работу в десятом часу утра?  Обычно он появлялся на отделениях уже в восемь и к началу пятиминутки знал все, что произошло за ночь. Значит, Светлана права, роддом на грани закрытия. Но я-то в этом не виновата! Почему же я чувствую эту вину? Мне-то приходится тяжелее всех!   

Дверь за начмедом закрылась,  и Татьяна медленно вышла на улицу и быстрым шагом пошла к выходу. Она шла,  опустив голову и засунув руки в карманы куртки.  Подбежав к подъехавшему автобусу, она села на заднее сидение и достав Сашины бумаги, закрыла ими лицо. Она решила проехать до ближайшей булочной-кондитерской и там немного перекусить и дождаться нужного ей времени. Заходить в кафе или столовую, она больше не хотела рисковать. Такая булочная нашлась на пятой остановке. Зайдя туда и взяв стакан кофе с молоком и булочку с повидлом, она в тала за угловой столик, лицом к стене и не торопясь,  начала есть,  и читать бумаги. 

Кашин Сергей Сергеевич, 45 лет, директор универмага «Юность». Женат  третьим браком. Имеет двоих сыновей, от первого и второго брака. Любит посещать рестораны, бары, казино. Азартен. Явных врагов и долгов не имеет.  Жена – Кашина Светлана , 20 лет, домохозяйка. Ранее работала секретарем  у Кашина. Обе бывшие жены состоят в новом браке.   

- Так, здесь пусто. Жены счастливы, дети есть. Врагов нет. Кто у нас там дальше?   

Звень  Андрей Андреевич, 38 лет, директор торгово-промышленной фирмы «Зверь».   

- Точно, ему только в звере и работать. Дерьмо, а не мужик. И что тут о нем?   

Женат вторым браком. В первом браке детей не было. Не уравновешен,  вспыльчив, чисто любив.  В связях с криминалом не замечен. Жена – Звень Елена, 21 год. Домохозяйка. Работала секретарем  у Звеня А,А, 2 года. Имеет любовницу. Щукина Анна 20 лет, работает его личным секретарем.   

- Ах, вот почему вы Андрей Андреевич интересовались, есть ли у вашего ребенка будущее. – Татьяну передернуло от омерзения. – Значит,  замену даже готовить не надо, она уже давно подготовлена. Бедную Леночку тоже по боку, а на передний план выходит Анечка. Анечка! А, что? Почему бы и нет? Ходить в любовницах, не имея перспективы, не интересно. Допустим, она узнает, что Лена родила, но больше детей иметь не сможет. А Андрею Андреевичу нужен наследник, он им бредит. Видимо столько денег наворовал, что жалко оставлять,  кому придется. Вариант, такой же, как я предполагала, когда подозревала Галину. Анечка, чтобы на нее не упало подозрение, убивает не одного мальчика, сына Звеня, а всех детей и медицинскую сестру. По возрасту, они с Наташей были одногодки. Возможно, что и знали друг друга. Зашла попить чай, перекинуться словом (пока я беседовала с ее любовником), подсыпала снотворное в чай и все, «дело в шляпе». А я, попала в эту ситуацию просто по стечению обстоятельств?  А, что, это интересно. Она могла знать и Веру. Могла знать, что Наташа ведет дневник, где может быть записано об  их дружбе и высказываниях Ани по поводу жены Звеня. И Галину она знала, конечно. Любовницы всегда знают и настоящих и бывших жен своих любовников. Надо будет повидаться с этой Аней. Да и Саше нелишне подкинуть эту идею, пусть проверят. Так и кто у нас на закуску?   

Опарин Юрий Владимирович, 25лет, программист. Работает по вызовам фирм. Жена – Опарина Елена, 23 года, программист. Не привлекались, ни в чем криминальном замечены не были.   

- Так, это обычная семья. Видимо учились вместе. Студенческая любовь. Этих, можно отбросить со спокойной совестью. Значит, кто у нас остается?   Щукина Анна, Ксения Николаевна, Солнцев  Виктор Иванович и Валентина Георгиевна. По Солнцеву,  мне, конечно, самой не разобраться. Здесь потребуется помощь ребят. А вот с остальными я могу попробовать разобраться и сама.   

Время было одиннадцать тридцать. Пора было ехать к Светлане. Татьяна спрятала документы в карман куртки, допила, остывший кофе и вышла на улицу.   

Снова начинал моросить мелкий, нудный, осенний дождь. Люди раскрывали зонты и торопились юркнуть в транспорт или в подъезд.   

Сев в автобус, Татьяна с тоской посмотрела на залитое дождем окно. Ей снова вспомнилась ее маленькая, уютная квартира, удобная тахта и теплая пуховая шаль, в которую она любила закутываться в такую вот сырую и промозглую погоду. Джинсовая ткань намокла и коробилась, неприятно холодя ноги.   

- В намокшем парике и в этой одежде, я,  наверное,  напоминаю пугало, - подумала она. – Хотя, какая разница. Главное не встретить никого из знакомых, да чтобы никто не узнал из сотрудников милиции.   

Вбежав в подъезд, она пешком поднялась на четвертый  этаж и позвонила в дверь. 

Светлана открыла ей и с улыбкой произнесла:   

- Ну, вот и ты. Слава Богу! Слушай, так все удачно складывается. У меня для тебя сюрприз. Разувайся, раздевайся и проходи в комнату. На кухню не заходи. Я сейчас. – Она как-то загадочно улыбнулась, подмигнула и пошла к кухне.   

Татьяна сняла сапоги, куртку и зашла в комнату. Из магнитофона неслась задорная песня Распутиной. На круглом столе стоял торт, вазочка с конфетами и бутылка вина. Татьяна взяла бутылку в руки.  «Каберне». Ей,  вдруг,  так захотелось выпить,  и ощутить: как согревается все внутри тебя, чуть-чуть начинает шуметь в голове,  и становиться легко на душе.   

Бутылка была открыта и она,  взяв бокал,  плеснула туда немного вина.   

- Света, извини, я начинаю гулять без тебя.  Замерзла очень. Ничего, ты не обидишься? – Крикнула Татьяна.   

Вдруг она услышала, как хлопнула входная дверь.   

- Света, ты где?   

Ответа не было.   

- Может, в магазин выскочила за чем-нибудь? А почему не сказала?   Свет! – Снова позвала она.   

Но никто не отзывался. 

Татьяна поставила бокал на стол и вышла в прихожую. Входная дверь была закрыта. Она повернулась и прошла на кухню. На плите стояла жаровня, на медленном огне. Татьяна открыла крышку. Там томился гусь с рисом и морковью. У Татьяны потекли слюнки.   

- Вот, торопыга, хоть бы сказала, чтоб я последила, нет,  все бегом и сама.       

Посмотрев на свои  руки, она пошла в ванную комнату. Открыв дверь, Татьяна замерла от ужаса. В ванной, на полу лежала Светлана и мертвыми, безжизненными глазами смотрела в потолок. Татьяна кинулась к ней, схватила за руку, пытаясь отыскать пульс, но вскоре поняла, что это пустая затея. Светлана была мертва!   

- Но как же так? Ведь буквально еще десять минут назад она была жива и разговаривала со мной! Значит,  убийца был уже здесь. Она мне сказала,  про какой-то сюрприз. Была очень довольна. Значит, ей удалось что-то узнать, или она думала, что узнала. И эти сведенья ей сказал именно убийца, иначе, Светлана не впустила бы его или ее в квартиру. Господи, что же я сижу? Если это было спланировано заранее, то сейчас сюда нагрянет милиция.   

Татьяна выбежала в прихожую. У нее странно кружилась голова, сохло во рту и страшно хотелось спать. Глаза закрывались сами. 

- Нет, нельзя! Мне нельзя засыпать!  Бормотала она, натягивая сапоги и куртку. – Вино! Там было снотворное. Я выпила пол фужера. Значит, скоро я отключусь, буду я этого хотеть или нет. Надо забрать бутылку и фужер. Там отпечатки моих пальцев.   

Она забежала в комнату. Распутина из магнитофона что-то кричала о Гималаях. Татьяна выключила звук, бивший по барабанным перепонкам,  и схватив бутылку и фужер, побежала к двери. Дверь была заперта снаружи! 

- Все, это конец. – Татьяна сползла вниз по стенке и тупо уставилась на свое отражение в трюмо. Она закрыла глаза, но, что-то не давало ей уснуть, какая-то мелочь, малость. Она открыла глаза,  и ее взгляд наткнулся на стеклянную вазочку, стоявшую на трюмо, на которой весела шляпа, а внутри вазочки виднелись какие-то ключи. Вазочка наполовину была закрыта этой шляпой.   

Татьяна быстро поднялась,  и взяв ключи попыталась понять какой к какому замку. Поковырявшись в замках, она неожиданно легко открыла дверь. Выскочив на площадку, она закрыла дверь,   и побежала вниз по лестнице. Выбежав на улицу, она огляделась. Напротив дома была парикмахерская. Зайдя туда, Татьяна опустилась на стул и перевела дыхание. Вдруг, она с ужасом вспомнила, что на плите осталась жаровня с гусем. Через несколько минут ее содержимое начнет подгорать, задымит всю квартиру, а потом может начаться и пожар. Она соскочила со стула, но тут же села.   

- Куда это я?   Светлане уже не поможешь, а если, как я предполагаю, то сейчас к дому должна подъехать милиция. Они не дадут квартире сгореть. Если минут пятнадцать никого не будет, тогда вернусь.  – Она снова опустилась на стул. И тут увидела, как на большой скорости к дому подъехали две милицейские машины. Оттуда начали выскакивать люди с оружием и бежать к подъезду, где жила Светлана.   

- Что и требовалось доказать. Эх, Светка, Светка, погубила я тебя. Вот твоя смерть, это уже на моей совести. Не притащилась бы к тебе ночью, не попросила бы помочь, была бы ты жива и здорова еще много, много лет. Ну, погоди, сволочь, - она сжала руку в кулак, - я тебя обязательно найду. Клянусь! Ты у меня за все ответишь!   

Она встала и,  спросив у уборщицы, где туалет, прошла во внутрь парикмахерской. Выйдя с черного хода, она дворами прошла на другую улицу, села в троллейбус и поехала, сама не зная куда.   

Очень хотелось спать, но Татьяна понимала, что этого делать нельзя. Она терла лоб, глаза, виски,  щипала себя. Вдруг, справа промелькнуло «Бани».    

Татьяна выскочила на остановке и вошла внутрь. Купив билет в сауну, в одиночную кабину, на два часа, она зашла, разделась, обмылась в душе и,  завернувшись в простыню,  легла на кушетку и уснула.

                Глава 9    

 

  - Опять ей удалось улизнуть! Как будто, нечистая сила вмешивается в мои планы!.. Ведь сейчас никак не должно было быть осечки! Ведь я рассчитала все точно. Этой дуре Светке, ничего не стоило «навешать лапши на уши». Она так обрадовалась, что я могу помочь ее «бедной подруге».  Суетилась, бегала, накрывала стол. Я ведь музыку на всю громкость включила, чтоб эта юродивая ничего не услышала.  И с вином у меня все должно было выйти как надо. Я же сама видела, как она выпила пол фужера. Доза там была лошадиная, почему же она не уснула? А Светка так хихикала, когда я сказала, что мы устроим для Татьяны сюрприз,  и с улыбкой вошла в ванную. Она так удивилась, когда я  накинула на ее голову целлофановый мешок и перекрыла ей доступ воздуха, что только разевала рот, как рыба и все. Даже особенно и не трепыхалась. Практически бесшумно получилось. Какой хороший, звуконепроницаемый материал! Так ей и надо! Вечно похвалялась своим мужем и сыном. Всем уши прожужжала, какие они у нее хорошие, да заботливые. Для всех добренькой хотела быть. А так не бывает! Сидела бы тихо, не высовывалась, так была бы жива. А то видишь, какая сердобольная оказалась, помочь бедненькой Танечке захотелось. Вот и помогла. Раз тебе попался выигрышный билет, так сиди и прижми хвост. Уцепись за свое счастье и не оглядывайся по сторонам. Хотя, все мужики одним миром мазаны. Не верю я, что у нее был особенный. Такой же,  наверное,  кобель, как и все, только осторожный и умный. Да и чего в ней, в этой Светке было особенного, чтобы за ее юбку держаться, не отпуская? Теперь, благодаря мне, мужик вздохнет облегченно и станет жить той жизнью, которая ему нравится. Сын, конечно, погорюет, но не долго. Молодость эгоистична. Да, но как же Татьяне удалось выйти из квартиры? Ведь я же закрыла ее на ключ, а ключ забрала с собой. Значит,  упустила что-то, когда пришла к Светке. Вроде я тщательно все оглядела? А как я нахваливала ее квартиру, а она,  идиотка радовалась, что мне нравиться. Я же ни где запасных ключей я не видела. Как же она их так быстро нашла? А может,  Светка каким-то образом ожила? Нет,  этого не может быть. Мало того, что я ее удушила, я ведь еще свернула ей голову, сломала шейные позвонки. Нет, здесь даже чудо не помогло бы. Но ведь как-то этой сучке – Таньке,  удалось выбраться из квартиры и убежать? Конечно,  далеко убежать она не могла. Снотворное сильное и мало помалу, но оно ее свалит. Знать бы где? И бежать за ней было нельзя. Это бы  значило «засветить» себя, она бы сразу догадалась.  Ну, ничего, одна радость, что в квартире полно отпечатков пальцев нашей Танечки.   И это убийство будет тоже приписано ей. Я сделаю так, чтоб ее считали бешенной собакой, которую надо только убивать, иначе она заразит своим бешенством всех остальных. Менты, теперь с пеной у рта,  будут стараться поймать ее. Как-никак, а это уже десятый труп на ее совести. – Она хрипло рассмеялась.    

– Так, и куда же ты теперь пойдешь моя милая? Идти-то тебе некуда. Да и  не знаешь ты, подружка, но я по доброте душевной, описала (естественно анонимным путем, по телефону) твой костюм и цвет парика. Куда ж ты моя цыпочка денешься от правосудия и возмездия? Представляю, какой в роддоме сегодня начнется переполох! Бедненький Семен Абрамович, скоро ты останешься без руководящего кресла и работы. Эти безмозглые дуры, твои сотрудницы, понесут заявление на увольнение по собственному желанию пачками. Один притон, появления на свет никчемных людишек я прикрыла. Тоже будет и с остальными. Женщины должны перестать рожать! Человек, это сосуд пороков, грязи, подлости и жестокости. Зачем ему жить? Он лезет по головам других, пытаясь захапать все блага мира. Ему не важно, что он ломает руки, ребра, души рядом находящихся с ним людей. Он радуется, когда у кого-то горе и беда. Ложь –это естественное состояние его существа. Он даже своего ребенка любит только потому, что ждет от него,  в последствии,  благодарности и поклонения. А в старости заботы и ухода. Человек должен исчезнуть. Это неудавшийся эксперимент Бога и я помогу ему в его ошибке. Я понимаю, зачем Бог дал человеку сердце, чтобы оно болело, кровоточило за боль близких, подобных себе. Но люди превратили его в простой сосуд перекачки крови по организму. Они могут рыдать над глупым, сентиментальным кино и равнодушно пройти мимо умирающего, истекающего кровью человека. Это говорит о том, что у них нет ни сердца, ни души. А значит, они не должны жить! Я не всесильна,  и истребить все человечество не могу, но оказать посильную помощь – это всегда пожалуйста. – Она еще раз посмотрела на снующих туда-сюда  людей в масках и защитной форме, оббегающих все подъезды и близлежащие магазины и пошла к остановке.   

    Она вдруг почувствовала себя такой уставшей и опустошенной. Надо было снова ждать и просчитывать: куда на этот раз кинется эта «красавица». Вариантов у нее не так уж много. И все эти варианты ей, в принципе, известны. Тут ей во многом помогла Светочка и глупый оперативник, поделившийся с ней своими планами, за чашкой чая.   

- Ничего, сколько овечке не бегать, все равно из нее шашлык сделают. Так и  ты, Танечка, сколько не скрывайся, все равно, за решеткой сидеть будешь, это в лучшем случае.   

А сейчас надо поехать куда-то пообедать и выпить,  чтобы снять стресс и разочарование от провалившегося дела. Благо, деньги, хранившиеся у Светланы на видном месте, теперь уютно лежат у нее в кошельке.   

- Хотя, почему провалившегося?  Одной идиоткой на земле стало меньше, а другая в еще большем дерьме. Наоборот, надо отпраздновать успех. Игра продолжается!

Весело смеясь, она вышла у кафе «Орбита» и зашла туда.       

                Глава 10   

 

  Татьяне снилось, что кто-то большой и страшный схватил ее сзади за плечи и трясет так,  что у нее вот-вот оторвется голова. Она боролась с этим монстром руками и ногами, но никак не могла от него избавиться.   

- Эй, подруга, ты чего так развоевалась? Просыпайся давай, твое время вышло.   

Татьяна открыла глаза. Над ней склонилась полная женщина в белом халате, на голое тело.   

- Где я? Вы кто?   

- Упарилась,  милая? Не помнишь, куда пришла? В бане ты, в бане. Твои два часа кончились. Или плати дальше или собирайся и домой.   

Татьяна села на кушетке и помотала головой, окончательно прогоняя сон и приходя в себя. Женщина села с ней рядом.   

- Я сама, бывает, после сауны, да парилки, бутылочку пива выпью, да так сладко усну. Сколько раз тут так до утра и оставалась. А, что, дома никто не ждет, спешить некуда. Одна я живу, - поделилась она с Татьяной, - по молодости была замужем, да потом разбежались в разные стороны. Деток Бог не послал, вот об этом жалею, а о своем бывшем,  даже и не вспоминаю. Больше замуж выходить, желания не было, да если честно, никто и не предлагал. Так, потискаться, так таких, пруд пруди. А, чтоб что-нибудь серьезное, так нет, не дождешься. А ты девка красивая и фигуристая. На артистку похожа. Точно! То-то,  я гляжу,  лицо знакомое, где-то видела.  Голову ломаю, где видела? В кино и видела, да? Ты,  в каком кино снималась, напомни.   

Татьяна поняла, что надо собираться и уходить. Скоро, эта бесхитростная женщина вспомнит, где и в связи с чем,  она видела ее лицо. Надо что-то придумать и пока она соображает, одеться и быстро уйти. А так не хотелось уходить из этого тепла и покоя снова в холод и дождь.   

- Да я в эпизоде снималась в «Мелочах жизни».   

Татьяна понадеялась, что этот первый отечественный сериал смотрели многие, в том числе и эта женщина. Действующих лиц там было много, особенно женских и одна из героинь, действительно была похожа на нее. Она работала в ателье мод.    

- Вот-вот, точно, там я тебя и видела. Расскажи мне, а сниматься интересно? А как Лазарев? Действительно такой крутой мужик, как на экране? Да, вот до чего любовь-то доводит. Мужа бросила, детей бросила и к любовнику сбежала. А муж-то как убивался вначале! Счастливая ты, с такими людьми дружишь. А я? Ничего тут кроме голых тел не вижу. Никакой романтики. В мужское отделение захожу, так мужики даже и не реагируют. Как мебель я для них. Ну, ладно, ты-то чего делать будешь? Домой пойдешь или еще на один сеанс билет возьмешь? А то заболталась я тут с тобой, а мне еще в два номера идти надо. Там тоже время на исходе.   

Татьяна решила не рисковать. 

- Нет, хватит. Напарилась, отоспалась, довольно. Дел много, бежать пора.   

- Ну, тогда одевайся. Пошла я. – Женщина тяжело поднялась, вытерла вспотевшее лицо и вышла за дверь.   

Татьяна потрогала волосы, они были еще влажные. Но деваться было некуда. Она еще раз насухо протерла их банным полотенцем, и заплела в косу. Костюм, за это время подсох, только топорщился. И тут, Татьяна увидела в углу, брошенную болоневую куртку с капюшоном. Куртка была старая, поношенная, сине-серого цвета. Видимо, кто-то оставил за ненадобностью. Это было спасением! Татьяна понимала, что в джинсовом костюме и в парике, ей уже нельзя появляться на улице. Засунув парик в карман куртки и,  свернув ее, она засунула куртку под мышку и вышла из кабинки. Банщицы нигде не было видно. Быстрым шагом Татьяна дошла до входной двери и выскочила на улицу. 

Завернув за угол, она надела старую куртку поверх джинсовой,  и накинула капюшон. 

- Вот так можно жить. Тепло, а главное, волос не видно, да и лицо скрыто. 

Парик она выбросила в мусорный бак. Он был безнадежно испорчен. 

- Ничего, когда все закончится, я куплю Людочкиной маме новый. Куда сейчас? Время четвертый час. Может позвонить Валентине Георгиевне?   

Она нашла таксофон и набрала номер. Шли длинные гудки, но никто не снимал трубку. 

- Может, пошла в больницу? А может, просто выпила таблетки и спит, отключила телефон? Ладно, перезвоню позже. Позвонить Саше? Нет, на работу нельзя. А может он дома? Его ведь могли из-за связи со мной запросто уволить. – Она набрала номер домашнего телефона Трухина. Телефон не отвечал.   

- Позвонить Насте?   

Настя была женой Борисова, работающего вместе с Александром. Она очень хорошо относилась к Татьяне.   

- Нет, у них двое ребятишек. Я не могу ставить их под удар. Этот маньяк убивает всех, с кем я начинаю общаться. Но я ведь только позвоню, а не поеду. Передам через нее, что меня интересует и все. Ведь не читает же убийца мои мысли? – Она огляделась по сторонам. Люди спешили мимо по своим делам. Никому не было до Татьяны никакого дела. Никто не стоял у нее за спиной и не дышал ей в затылок.   

Настя отозвалась сразу. 

- Куда ты пропала? Не звонишь, не появляешься, мы уже тут все с ума сошли от переживаний. – Попеняла она Татьяне.   

- Настенька, извини, я раньше не могла никак. Я и сейчас не хотела звонить,  ставить вас под удар. Сашу я уже подвела. Как у него дела?    

- Все с твоим Сашей нормально. Жив, здоров, и не за решеткой. Ребята, которые хотели тебя взять в кафе, лопухнулись сами, поэтому про Трухина ничего не доложили. Сейчас, он носиться, выясняет по твоим делам что-то. Давай, быстро приезжай к нам. 

- Спасибо, Настя, не могу. Ты знаешь, убийца идет по моим пятам. Он будто знает, куда я дальше пойду. Ты,  наверное,  еще не слышала. Я, думаю, скоро передадут. Убита женщина, гинеколог из нашего роддома. Я была у нее ночью на отделении, а потом она пригласила меня к себе домой. Она должна была для меня кое-что выяснить. Я пришла, а Свету убили. Это долго рассказывать. Короче, к вам я не пойду. У меня к тебе просьба. Узнай пожалуйста через Бориса или Сашу адреса: Щукиной Анны, Гариной Ксении Николаевны и Солнцева Виктора Ивановича.  Анна, работает секретарем у Звень Андрея, Саша знает, кто это такой. Ксения Николаевна, работает в нашем родильном доме в отделении гинекологии. А Солнцев – адвокат. Мне это очень нужно. Поможешь? А я перезвоню тебе часа через три.  Хорошо? Не обижайся. Я вас всех очень люблю.      

- Мы тебя тоже любим. Узнать я все узнаю. Но если ты не хочешь приезжать к нам, давай встретимся с тобой там, где мы обычно любим проводить время. Поняла? И никаких возражений и разговоров. Встречаемся там, как обычно. Целую, пока. – Она повесила трубку.   

- Настя, как всегда в своем репертуаре. Думает только о других, а не о себе. – У Татьяны на душе стало теплее. Она улыбнулась, вспомнив, как называют Настю друзья в узком кругу – скорой помощью. – Значит у меня в запасе три с половиной часа. Попробовать еще раз позвонить Валентине Георгиевне?   

На этот раз трубку сняли сразу, словно сидели возле аппарата и ждали звонка.   

- Валентина Георгиевна, это я.   

- Деточка, куда же ты пропала? Я ездила на дачу, там тебя не оказалось. Я волнуюсь, у меня поднялось давление. Я оформила больничный, но это, конечно больше для отвода глаз. Давление действительно поднялось, но не настолько, чтобы лежать в постели. А сейчас включила телевизор, передают страшные новости, убита Светочка и говорят, что это снова твоя вина. Это страшно. Может тебе сдаться властям? По крайней мере, если убийства будут продолжаться, они сразу поймут, что  и все те убийства совершила не ты. Таня, ты слышишь меня? Приезжай ко мне, вместе подумаем, как лучше поступить.    

- Валентина Георгиевна, а вы не боитесь, что я и вас убью? Или вы к моему приезду уже вызовете ОМОН?   

- Ну,  зачем ты так со мной, деточка? Это ведь я помогла тебе бежать, если ты это еще помнишь. И я не верю в твою виновность, но считаю, что для тебя будет безопаснее за решеткой, чем на улице. Этот маньяк убьет и тебя,  в конце концов, ты не думала об этом? Я боюсь за тебя.   

- Спасибо за заботу Валентина Георгиевна. Выздоравливайте, до свидания. – Татьяна положила трубку.    

- Так, отсюда уже помощи ждать не приходится. А какое право я имею ее судить? Она пожилая, одинокая женщина. Она боится. Это все элементарно просто. Как бы я сама повела себя, случись это с моей знакомой?  Не подругой и даже не приятельницей, а просто старшей коллегой  по работе? Не знаю. – Татьяна тяжело вздохнула и пошла вдоль улицы, опустив голову.   

Вдруг она услышала разговор двух женщин. Одна из них жаловалась, на постоянную боль в спине и пояснице, а другая хвалила какого-то врача Белкина и советовала обратиться к нему. Говорила, что у того, сейчас как раз приемные часы.   

Женщины обогнали Татьяну и повернули налево. Татьяна подняла глаза и прочитала: Поликлиника  145.   

- Вот здесь я и пережду время.  – Татьяна поднялась по ступенькам вслед за женщинами.

 В поликлинике всегда полно народу. Люди часами сидят в очередях, чтобы попасть на прием к врачу-специалисту, да и к терапевту тоже. Конечно,  это не касается платных поликлиник, где всегда царят тишина и покой. А в районных поликлиниках, все осталось по-прежнему, как и раньше. Нехватка медицинского персонала, обшарпанные стены, сломанные стулья и масса народу. 

- Здесь никто не обратит на меня внимание. Всех интересуют только свои болезни и проблемы. Бабульки, правда, приходят сюда в основном поговорить, от недостатка домашнего общения. Но я сяду, куда-нибудь в сторонку. Главное по чаще швыркать носом и подкашливать. Натянуть поглубже капюшон на голову,  и никто не подойдет. Здесь тепло и сухо, а это для меня сейчас самое главное, потому, что из носа действительно начинает течь и першит в горле.   

Татьяна села в уголок у кабинета ЛОРа, где очередь была одной из самых больших и заняла очередь.   

- Часа на два с половиной точно хватит, а мне больше и не надо. За это время надо осмыслить смерть Светланы. Кто же был у нее в гостях? Это не мог быть чужой человек. Она сказала, что для меня это будет сюрприз, значит,  предполагалось, что я знаю этого человека. Иначе бы она сказала, что познакомит меня с человеком, который может мне помочь. Она могла разговаривать только с Ольгой и Ксенией Николаевной. Нет, с Ксенией Николаевной, вряд ли. Она должна была выспросить у Ольги все про Гарину. А если их за этим занятием застала Гарина? Она могла предложить Светлане прийти к ней и самой развеять все подозрения и недоразумения, возникшие у нас в отношении ее. Но тогда об этом должна знать Ольга. Что я знаю об Ольге? Почти ничего Я практически с ней не сталкивалась. Молодая, не больше двадцати пяти лет, полная, конопатая – вот и все, что мне о ней известно. С кем еще могла разговаривать Светлана? Теперь я этого никогда не узнаю. Погоди! Что-то мне показалось знакомым в квартире Светы. Что? Я никогда у нее не была раньше. Но что-то мне кинулось в глаза. Нет, в нос! Духи. У кого были  такие духи? Думай Татьяна, думай. Как же они называются?  Они называются «Клема». У этих духов очень стойкий и специфический запах. Кто же из девочек шутил по этому поводу, что лучше  будет месяц сидеть на хлебе и воде, но будет покупать только эти духи? Вот дырявая память, не помню.  Но может быть,  Светлане тоже нравились эти духи? И муж,  подарил ей их на какой- ни будь праздник или к годовщине свадьбы? Она берегла их и пользовалась редко, только на выход. Нет, не вспомню. Да, а Валентина Георгиевна, видно все же испугалась,  стала говорить мне о сдаче властям. Не надо больше звонить ей, она больная, возрастная женщина. Зачем ее «светить» и показывать нашу с ней дружбу? Ее могут привлечь за соучастие. А еще хуже, зная о нашей с ней дружбе – убить. Не знаю, что и думать. Голова пухнет от этих мыслей.   

- Женщина, - кто-то похлопал ее по плечу, - ваша очередь.   

Татьяна подняла голову и посмотрела на часы. 

- Боже мой, уже прошло три часа! Пролетели, как минута. Уже пора идти на встречу с Настей. – Она встала, - извините, я книжку в регистратуре забыла взять. Заходите, кто следующий по очереди, а я зайду после него. Я сейчас. – Она быстро пошла к выходу.   

Пока она добиралась до Парка культуры, уже стемнело. Борисовы любили с мальчишками гулять у пруда и загорать летом и кататься на коньках зимой. Татьяна знала об этом их любимом месте.   

Настю она увидела издалека. Та сидела на скамеечке, со скучающим выражением на лице и щелкала семечки. 

- Конспиратор. – Усмехнулась про себя Татьяна.   

Она дважды прошла мимо. Настя не обратила на нее никакого внимания. И только когда Татьяна села рядом с ней,  с удивлением посмотрела на  присоседившуюся, плохо одетую женщину.   

- Таня? – неуверенно произнесла она. – Боже, я тебя не узнала. Ну и видок. Где это ты такую хипповую курточку отхватила? Никак специально в Париж летала за такой красотой?  Господи, Танюша, не слушай мою болтовню, это я от растерянности несу,  черт знает что. Я так рада тебя видеть живой и невредимой!  Говорю сразу, чтобы ты не думала: никто из нас в твою виновность не верит. Ребята с ног сбились, ищут зацепки, улики, проверяют подозреваемых. Мы считаем, что тебе надо на время исчезнуть из города. Ты не должна сама заниматься расследованием, это ни чем хорошим не кончится. На тебя вешают все новые и новые трупы,  и ты знаешь почему. Всегда находится человек, который тебя видел на месте преступления. А хуже всего, что там же находят либо твои отпечатки пальцев, либо вещи.   

- Настенька, дорогая, ты что же, думаешь,  я оставляю свои вещи там специально? Их подбрасывают. А это значит, что даже, если я исчезну, как вы хотите, из города, эти вещи все равно будут появляться на месте очередного преступления. Этому имеется простое объяснение: значит,  убийца побывал у меня дома и у него сейчас имеется достаточно моих шарфиков, перчаток, заколок и тому подобного. А потом, я просто не смогу сидеть и ждать с моря погоды. Я уже говорила об этом Саше. Скрываться всю жизнь? Это я уже проходила.  Больше не хочу. И никто не заставит меня это сделать. Ты лучше скажи мен, ты узнала то, о чем я тебя просила?   

Настя покачала головой и развела руками. 

- С тобой бесполезно спорить. Я так ребятам и сказала, что ты не согласишься на их вариант. Если честно, я и сама бы не смогла сидеть, выжидая, чем кончиться вся эта история, не принимая в ней участия.   

Татьяна взяла ее за руку и с тревогой посмотрела на нее. 

- Настя, я тебя очень прошу, не ввязывайся в эту историю. У тебя двое детей и это не игрушки. Я и так жалею, что втянула тебя в эту встречу. У меня такое ощущение, что убийца знает и следит за каждым моим шагом. Все, с кем я до этого имела дело, погибли, пытаясь помочь мне. Я не хочу, чтобы это произошло и с тобой. Давай мне, что ты принесла и уходи.   

Настя взяла руку Татьяны и,  накрыв другой рукой, незаметно вложила ей в руку ключ.   

- Зеленый проспект 12, квартира 45. Это квартира друзей Вовки, они уехали на месяц отдыхать в Сочи, а ключи оставили ему, - шепотом сказала она. – Там деньги, одежда. Об этой квартире никто не знает. Звонить туда будем с телефона автомата. Приходить не будем. Сама не «засветись», будь осторожна, хорошо? Держись, подруга! Будет и на нашей улице праздник. Еще не из таких передряг выкарабкивались. Мы тебя все любим и верим в тебя. Я пошла. Документы в сумочке.   

Она встала, оставив лежать сумку на скамье,  и пошла к выходу из парка.   

Татьяна смотрела ей вслед и думала,  как ей повезло в жизни. Она  встретила таких чистых, честных и бескорыстных людей, готовых,  рискуя свое жизнью,  прийти ей на помощь, не требуя взамен ничего.   

Теперь у нее было жилье, крыша над головой. Была, пусть и односторонняя, но все же связь, а это вселяло уверенность и надежду на благоприятный исход дела.   

Еще немного посидев на скамье, она встала,  и прошлась вдоль аллей, проверяя, не следит ли кто за ней  и только потом пошла к выходу из парка.    

     Зеленый проспект она нашла быстро. Дом был новый, девятиэтажный. У подъезда еще лежал кучей не вывезенный строительный мусор. 

- Это хорошо, значит,  соседи здесь еще не очень хорошо знают друг другу. А многие и вообще не знают. Поэтому на меня никто  не обратит внимание. 

Квартира была во втором подъезде, на третьем этаже. Быстро вбежав по ступенькам на третий этаж, Татьяна открыла дверь,  и зашла в квартиру. Закрывшись изнутри на внутренний замок, она облегченно вздохнула.   

Несколько минут, она просто бездумно сидела в прихожей на полу. Потом, сняв куртку и сапоги,  отправилась изучать квартиру. В ней было две комнаты, кухня, ванная, туалет, прихожая и не большой балкон. Многие вещи были еще в коробках.   

- Молодцы люди. Переехали, бросили все и уехали отдыхать. А ты бы Татьяна Ивановна, пока не поставила последнюю безделушку на отведенное ей место, не успокоилась бы. Вылизывала, создавала уют, а потом бы сидела в этом уюте и тоскливо смотрела в окно.   

Как часто мы раздражаемся по пустякам и мучаем своих близких, заставляя их ставить обувь в одно место. Вешать вещи в платяной шкаф, на отведенную для этого вешалку. Класть расческу или фен на одно и то же место. А,  в сущности, кому это надо? Разве в этом счастье?  Мы не умеем ценить это счастье. Ворчим, ссоримся по пустякам, упрекаем и обвиняем друг друга. Порой, потом, не можем вспомнить, а из-за чего собственно разгорелась эта ссора. Не подозревая, что вдруг, в один не прекрасный день может наступить момент, когда ты можешь все это потерять. И все эти расчески, тапочки и не вымытая посуда, окажутся такими мелкими и несущественными по отношению к тому испытанию, которое приготовила тебе жизнь.   

Татьяна всхлипнула, сетуя на несправедливость судьбы, которая испытывала ее уже во второй раз.   

- Почему именно я? – задавала она себе уже набивший оскомину вопрос. И не находила на него ответ. – А Наташа, Вера, Галя, Света, малыши – их то за что лишили жизни? Вот ты в этом и разберись! – Сердито сказала она сама себе, - а не пускай сопли и слюни.   

Она зашла на кухню и открыла холодильник. 

- Молодцы мальчики, постарались, словно мне здесь год жить, продуктов закупили. Пельмени, сосиски, консервы, овощи, фрукты – все по  полной программе.   

Открыв шкафчик,  она увидела кофе, чай, конфеты. Главное, это был,  конечно,  молотый кофе. Взяв кофеварку, она насыпала в нее четыре полные ложки кофе, с удовольствием вдыхая терпкий аромат, налила воды и включила в розетку. Через пять минут, забравшись с ногами в кресло,  она с удовольствием пила крепкий, горячий кофе и читала, то, что ей принесла Настя. Почерк был Сашин.   

- Таня, я еще раз прошу тебя не заниматься расследованием в одиночку. Не буду еще раз напоминать тебе, как это опасно, ты знаешь это без меня. Я боюсь за тебя! Я люблю тебя!  Но я знаю, какая ты упрямая и своевольная, поэтому, только ради того, чтобы ты не подвергала себя еще большей опасности,  пытаясь,  раз узнать все самой, сообщаю тебе то, о чем ты просила  Настю.   

Щукина Анна, прописана вместе с матерью  на Загородном проспекте, дом 6, квартира 3. Любит посещать рестораны, казино. Два года назад работала в стриптиз баре. Мать работает дворником. Отца не было. Вернее, он, конечно, где-то существует, но Анна записана в свидетельстве о рождении, как незаконнорожденная. По отзывам коллег по работе – девушка без комплексов,  хитра, беспринципна. Но мое мнение,  (если оно тебя интересует) - не тянет она на маньячку, готовую убивать  всех  и каждого. Мы,  конечно,  прощупаем ее со всех сторон, но уверяю тебя Таня, это пустышка, поверь моему опыту.   

Гарина Ксения Николаевна, 46 лет. Проживает на Московском проспекте дом 76, кв3. Семьи не имеет. Живет одна в однокомнатной квартире. Вот на эту женщину стоит особо обратить внимание. Таня, она отчего-то испытывает к тебе очень сильную неприязнь и не скрывает этого. Всем твоим коллегам, она постоянно твердит, что все убийства, это твоих рук дело и ни чьих больше. Хотя, все это может быть просто из-за элементарной зависти. С ней общался мой коллега Тищенко, так он сказал, что она похожа на фанатичку, в своем стремлении заклеймить тебя и обвинить во всех смертных грехах. Я с ребятами попытаюсь выяснить, где она была в ту ночь и вообще все, что можно о ней и ее личной жизни. Если пойдешь к ней, будь осторожна. Она может пойти на все, лишь бы сдать тебя милиции.   

Солнцев Виктор Иванович – адвокат. Я тебе уже сообщал об этом. Я так понял, что ты заинтересовалась им потому, что он занимается бракоразводными процессами,  и ты думаешь, кто-то из потерпевших попытался,  таким образом,  ему отомстить?  Это ошибочная точка зрения Танюша. Если это так, то не понятны последующие убийства Галины, Веры и Светланы. (Да, да, мне уже известно об убийстве Светланы и о том, что там,  на кухне  и в прихожей полно твоих отпечатков пальцев). Я понимаю, что тебе не до осторожности, но нельзя же так помогать убийце!  Вот из всего этого я делаю вывод, что этим убийцей не может быть случайный человек, обиженный на Солнцева.    

Теперь о твоей приятельнице – Валентине Георгиевне. Она сейчас на больничном, плохо с сердцем. Почему ты не рассказала мне об ее горе?   Ее дочь разошлась с мужем. Он ушел к другой женщине. И она не нашла ничего лучшего, как покончить с собой. Мало того, она утянула за собой и свою дочь. Они поднялись на крышу дома и держась за руки, спрыгнули оттуда. Конечно,  обе погибли сразу. Ты знала об этой трагедии?  Это случилось месяц назад. А тут еще с тобой такое горе. Все бояться за ее  здоровье. 

Вот вроде и все. Таня, я тебя еще раз прошу, дай нам сделать эту работу за тебя. Не подвергай себя бесполезному риску. Если все прошло, как надо, то ты сейчас в безопасности. Побудь на этой квартире несколько дней. Мы будем сообщать тебе новости. Я очень боюсь за тебя. Убийца, человек с больной психикой. Для него убить человека, все равно, что убить муху. Будь осторожна.   

Татьяна отложила листок в сторону и задумалась. Сообщение о горе Валентины Георгиевны потрясло ее. Она попыталась вспомнить последний месяц общения со старшей подругой и  не смогла вспомнить ничего, чтобы указало на  ее переживание, отчаяние и горе. Валентина Георгиевна вела себя, как обычно. Была доброжелательна, спокойна, улыбчива. С неделю назад, она показывала платье, которое купила внучке и интересовалась у всех, понравится ли оно ей. Говорила о дочери, которая обещала приехать  на осенние каникулы  Может, она не знала о трагедии произошедшей с ее дочерью и внучкой?  Хотя нет, матери сообщают об этом в первую очередь. Но, как же она, зная об этом, могла спокойно ходить на работу, разговаривать, смеяться? От такого горя, действительно могла  «поехать» крыша».  Но, тогда не понятно ее поведение в отношении меня в последующем. Зачем она дала возможность мне уйти из роддома?   Нет, только не она. Не могу в это поверить. Она могла убить всех, но детей? Она же обожает детей! Да, но она лишилась своей внучки и дочери, а у других, они остались. Чем не повод? А почему она выбрала меня на роль убийцы?   Идеальная кандидатура? Но ведь мне казалось, что она любит меня, как дочь?  Зависть?  У меня было будущее, а,  у ее дочери и внучки нет. Правильно говорят, что от любви до ненависти – один шаг. Она возненавидела меня, за то, что я могу стать счастливой.   

Татьяна сжала голову руками и застонала.      

- Как же так? Нет, не верю! За что же меня так?      

Голова раскалывалась от боли, ломило тело и горело лицо.   

- Так, все-таки заболела!  - Она открыла аптечку и достала градусник.      Засунув его под мышку, она нашла «Анальгин» и выпила сразу две таблетки. Бросив подушку на диван, она легла,  и вытянула ноги. Через секунду, она спала, забыв о градуснике и пустом желудке.   

Ей снова снились дети. Много детей, которые почему-то называли ее мамой и тянули к ней руки. Они плакали и просили есть. А она растерянно смотрела на них и разводила руками, показывая, что у нее ничего нет. Она говорила им, что и сама голодна, но они не слушали ее и продолжали плакать. Особенно один. Он просто гудел, как паровоз, звенел, как трамвай. Татьяна попробовала закрыть уши и проснулась.    

В квартире разрывался, звенел телефон. Она потянулась к трубке и выронила градусник. Глянув на ртутную стрелку, она увидела, что та остановилась на цифре 38,2.   

-         Весело! – Подумала она и сняла трубку. 

- Да?   

Это был Саша.   

- Таня, я уже думал, что ты ушла или с тобой что-то случилось. Почему ты так долго не снимала трубку? 

- Я спала.   

- Извини, я не подумал. Я представляю, как ты устала. Я перезвоню позже. Целую.  Пока. – Он повесил трубку.   

Татьяна снова легла на диван, но сна уже не было. Она подумала, не приснилось ли ей то, что она узнала о Валентине Георгиевне? Может, это просто больное воображение?  Не удивительно при такой температуре. 

Она протянула руку к листкам и быстро пробежала их глазами.   

- Нет, не приснилось. Ладно, надо встать и что-то поесть.   

Желудок урчал от голода, но боль в голове прошла и температура, по-видимому, тоже спала, потому, что футболка, была мокрая насквозь.   

Татьяна увидела на стуле сумку, открыла ее. Там были женские вещи: халат, спортивный костюм, две футболки, нижнее белье, с этикетками. 

-         Видимо Настя позаботилась, - подумала Татьяна улыбаясь. 

Взяв халат и белье, она пошла в ванную комнату.  Включив горячую воду, она с удовольствием простояла под ним минут двадцать, после чего распаренная и повеселевшая,  пошла на кухню.   

   Отварив пельменей, она впервые за все эти дни,  поела не торопясь   и  с удовольствием. 

Вдруг раздался дверной звонок. Татьяна замерла. 

- Кто бы это мог быть?  Настя говорила, что приходить не будут, будут только звонить.    Неужели выследили? Открывать или не открывать?   

Намотав на голову большое полотенце  и  надев очки, которые лежали на столе, она по плотнее запахнула халат,   и пошла к двери. 

Заглянув в дверной глазок, она увидела у двери переминающуюся с ног на ноги женщину,  в домашнем  халате.

Татьяна,  глубоко вздохнув, открыла дверь.   

  - Добрый день. Вы ко мне?    

Женщина с удивлением посмотрела на Татьяну. 

- Нет, я к Зое. А вы, кто?    

- Я, Зоина родственница. Она уехала с мужем отдыхать, а меня попросила пожить. Знаете, сейчас ведь опасно оставлять квартиру без присмотра, тем более новую, пока не знаешь никого.   

- Ой, а я знаю, что они уехали. А тут слышу, вода  в ванной шумит. У нас ведь сами знаете, какая слышимость в блочных домах. Я и испугалась. Толи,  думаю,  кран в ванной прорвало, толи вернулись соседи. Вот и пошла позвонить. Слава Богу, что все нормально. А то боялась, что вдруг двери ломать придется без хозяев. Меня Валей зовут, а вас как?   

-         Людой. 

- Извините, Люда, что видимо с ванной вас вытащила. Зато теперь за квартиру их буду спокойна. А то,  Зоя,  уезжала, просила присмотреть. Мы въезжали одновременно, вот и познакомились. Я всю неделю посматривала, прислушивалась.   

- Спасибо вам Валя. Дело в том, что я сама была в отпуске и вернулась только сегодня. Извините,  я после душа, а здесь холодно.   

Валя застеснялась. 

- Да это вы меня извините. Заходите ко мне, если скучно станет, чаю попить. Я одна живу.   

Татьяна улыбнулась. 

- Спасибо. К себе не приглашаю, квартира не моя, извините.   

Валя замахала руками. 

- Что вы, что вы! Какие могут быть обиды? До свидания Люда. – Смущенно улыбаясь, она скрылась за своей дверью.   

Татьяна закрыла дверь и задумалась. 

- Вот тебе и уединение. Надо будет сказать Саше. Вдруг, эта Зоя оставила телефон или будет сама звонить этой соседке, чтобы узнать о квартире. Попаду  за решетку, только уже за взлом чужой квартиры. Да, неудачно получилось.  Мне эта подруга сейчас совсем ни к чему. Надо быть осторожней. – Хорошего настроения, как не бывало.   

- Все, передышка окончилась. Расслабляться нельзя. Время уходит, а результат, пока, нулевой.  Начну с Валентины Георгиевна.   

Она зашла в комнату, сняла трубку и набрала номер. Телефон давал  - занято. Она перезвонила через десять, двадцать, тридцать минут, час – результат был прежний.   

- Не может такого быть, чтобы она столько разговаривала по телефону. Да и с кем? Очевидно, телефон сломан. Что ж придется ехать самой.      

Татьяна оделась. На голову она надела черный парик и  шляпу. На вешалке висело осеннее пальто, оно пришлось Татьяне, как раз в пору. Очки были совсем с маленькими диоптриями, где-то – 0, 5, поэтому, Татьяна не стала их снимать. Сапоги на высоком каблуке и красивая дамская сумочка,  дополнили ансамбль.   

Посмотрев на себя в зеркало, Татьяна не узнала себя сама. Вот только бежать на таких каблуках не удобно. 

- Будем надеяться, что бежать не придется.   

Она открыла дверь и вышла на площадку.  Тут же открылась соседняя дверь,  и Татьяна услышала голос Вали: 

  - Уходите?   

-         Да, вот, надо по делам. Где-то часа через два вернусь. 

- Как вернетесь, сразу ко мне. Я пеку пирог с яблоками, «шарлотка» называется. Будем пить чай с пирогом.   

- Спасибо, обязательно. – Татьяна начала спускаться вниз по ступенькам. Валя смотрела ей вслед.   

- Да, послал Бог соседку! Что же с ней делать? Если она видела все эти вещи на Зое и узнала, то подумает, что я точно воровка. Хоть бы не додумалась милицию вызвать, на всякий случай, для проверки документов. Ладно, об этом подумаю позже, когда буду возвращаться назад. А сейчас надо подумать, о чем я буду разговаривать с Валентиной Георгиевной. И как поступить, если это окажется именно она? На одном доказательстве, что у нее погибли дочь и внучка, обвинения не построишь. Это, если только она сама признается во всех совершенных ею убийствах. Но на это надежда не большая, можно сказать никакая.   

Она подъехала к дому, где жила ее бывшая подруга и коллега и минут десять ходила вокруг дома, не решаясь войти.   

- Как поступить правильнее: сразу сказать о своих подозрениях, или сделать вид, что ничего не знаю? Пришла, просто к старшей подруге за советом. А если,  она  напоит меня чем-нибудь  и вызовет милицию?  А я не буду ничего пить. А если закроет в комнате на ключ?   

Татьяна рассердилась на себя и свою трусость.   

- Если бы да кабы, закаркала, как ворона. Если буду настороже, то ничего и не случиться. – Она решительным шагом пошла к подъезду.   

Поднявшись на пятый этаж, она нажала на дверной звонок. За дверью была тишина. Татьяна постояла еще немного и снова нажала на звонок. Никакого результата. Она уже собралась уходить, когда заметила, что входная дверь чуть-чуть приоткрыта. Потянув ее на себя, она поняла, что дверь не заперта. 

Войдя в темную прихожую, Татьяна позвала:   

- Валентина Георгиевна! Вы где?   

В квартире стояла тишина. По спине у Татьяны побежал холодок. Уже предчувствуя беду, она вошла в комнату.   

Валентина Георгиевна лежала на диване. Она была одета в красивое сиреневое платье, с белым отложным воротником. Татьяна вспомнила, как показывая свою покупку коллегам, она говорила. Что это платье купленное на смерть. И если она умрет, чтобы ее похоронили в этом платье. 

Татьяна подбежала к дивану и опустилась на колени. Сердце выскакивало из груди, руки тряслись. Она попыталась  найти пульс, но поняла, что уже поздно. Валентина Георгиевна была мертва!   

Неловко опустившись на пол, Татьяна заплакала.   

- Сколько же это будет продолжаться?  Смерть, кругом смерть! 

Вдруг, она увидела на столе конверт. Встав, на ватных ногах она подошла и взяла этот конверт. Он был не запечатан. Татьяна достала из него лист бумаги. 

- Дорогие мои друзья и коллеги, простите мне мое малодушие. Мне больше не для кого жить и не зачем. Моих девочек больше нет на этой земле. Я думала, что сумею перетерпеть эту боль, но не получилось. Я ухожу к своим девочкам добровольно,  в трезвом уме и памяти.  Я никого не виню в том, что на мою долю выпало такое горе, пережить своих кровиночек. Видно такая моя судьба.   Танечка, дорогая моя вторая дочка, прости меня, что бросаю тебя одну в такой тяжелый для тебя момент. Я верю, что ты ни в чем не виновна. Пусть Бог простит мне мое малодушие. Квартиру, дачу и имущество, завещаю одному из детских домов города. Пусть власти сами решат -  какому. Прощайте. Господи, прими мою душу и соедини ее с моими любимыми девочками.     Татьяна тупо перечитывала эти строки,   наверное,  в десятый, а может сотый раз. Потом, встала, положила письмо в конверт и повернулась к дивану, на котором лежала Валентина Георгиевна.    

Она заметила, что на ее лице замерла улыбка. 

 - Может, она встретилась со своими девочками? 

Как же могло случиться так, что она не знала о горе, постигшем ее подругу?   

-  Конечно, последние дни, я ведь летала,  не чуя под собой ног. Как же, у меня  любовь! Я строила планы на будущее и в захлеб делилась ими с Валентиной Георгиевной, не замечая ее состояния. А она, с ее тактичностью, не захотела портить мне настроение и вешать на меня свои проблемы. А я еще подозревала ее, вешала на нее все эти убийства. Это мне надо просить прощение, что я усомнилась в тебе, моя дорогая, старшая подруга. Сколько раз ты выслушивала меня, подбадривала, вселяла в меня уверенность. Десять лет, ты учила меня  всему. Именно ты,  сделала меня врачом. Именно ты, учила меня доверять людям. Прости меня, что я даже не смогу быть на твоих похоронах. Спасибо тебе за твою веру в меня. Прощай. – Она поцеловала ее в холодный лоб и тихо вышла из комнаты.   

 Оставив дверь приоткрытой, она спустилась вниз,  и с телефона автомата вызвала скорую помощь, сказав, что  у больной высокое давление.   

Дождавшись скорую помощь и убедившись, что они пошли в нужный подъезд, она медленно пошла вдоль улицы.   

- Вот и не стало еще одного хорошего человека. А у меня не стало еще одного подозреваемого. Круг сужается. Даже, если представить, чисто теоретически, что это все-таки была Валентина Георгиевна, то мне никогда этого уже не доказать. Если это была она, то все убийства на этом прекратятся. Господи, о чем я думаю? И как такие мысли могут лезть  в голову, когда она умерла? Странно, но я ничего не чувствую. Какое-то отупение и равнодушие. Это, наверное, от усталости. Надо идти домой. Нет, домой нельзя. Надо идти на Зеленый проспект. Там меня ждет Валя, она испекла для меня пирог Я люблю пирог  с яблоками.   

На автопилоте, она добрела до Зеленого проспекта и поднялась к квартире. Достав ключи, она долго не могла открыть замок. Наконец, дверь открылась. Странно, но Вали не было не видно, не слышно.  Татьяна с облегчением вздохнула и закрыла дверь. 

Сняв пальто, сапоги,  шляпу и парик, она зашла в комнату и вздрогнула. В кресле сидел какой-то мужчина. У Татьяны закружилась голова, зазвенело в ушах,  и она потеряла сознание. 

 Откуда-то издалека, словно из подземелья, ей слышался голос, который звал ее:   

- Таня, Таня, очнись. Таня, ты слышишь меня?   

Ей не хотелось открывать глаза и не хотелось слышать этот надоедливый голос. Она отмахнулась  от него рукой. Но голос не хотел сдаваться и продолжал звать ее. Она нехотя открыла глаза.    

Конечно же, это был Саша.   

- Саша, как ты меня напугал!   

- Прости, любимая, я не подумал, что ты так отреагируешь на мое появление здесь. Я ждал тебя. Тебе нельзя здесь оставаться. Нам надо быстро уходить.   

- Почему? Что произошло?   

Понимаешь, мы даже подумать не могли, когда предложили тебе пожить здесь, что все так обернется. Оказывается, что Зоя, оставила своей соседке ключи и просила поливать цветы, не сказав об этом Володе. А ему оставил ключи ее муж, Володин друг. Но, оказывается, на всякий случай, Зоя оставила  Соседке Володин телефон, зная, что он работает в милиции. Так вот, когда ты появилась здесь, Валя очень удивилась. А потом, посмотрев по телевизору криминальные новости, где опять показывали твою фотографию, она каким-то образом узнала тебя. Хорошо, что она позвонила именно Володе, а не дежурному. Он пригласил ее прийти к нам в контору и рассказать обо всем подробнее, чтобы задержать ее. А я помчался сюда, надеясь застать тебя дома. Я чуть с ума не сошел,  не обнаружив тебя здесь. Быстро собирай свои вещи, потому, что они скоро приедут.   

- У меня здесь нет своих вещей.  – Татьяна растерянно обвела комнату глазами.   

- Таня, у тебя здесь есть твои вещи. Настя покупала их именно для тебя. Где они?   

- Вот, в этой сумке. А еще в ванной сохнет белье.   

Трухин быстро прошел в ванную, собрал еще влажные вещи и засунул их в целлофановый пакет. 

- Всю посуду, я протер и дверные ручки тоже. Пошли.   

-Куда?   

- Неважно. Главное быстрее отсюда уйти. А там решим.   

- А ты уверен, что за тобой не следят, как в прошлый раз?   

Трухин тяжело вздохнул и посмотрел на Татьяну. 

- Извини, в прошлый раз я тебя подвел. Моя вина, что я не заметил слежки за собой. Хотя, если честно, то мне кажется, что следили не за мной, а за тобой. И те ребята пришли по наводке твоего недруга. Давай все вопросы обсудим на улице, у нас просто больше не осталось времени.   

Они вышли из квартиры и закрыли дверь. Татьяна с тоской посмотрела на свою несостоявшуюся жилплощадь, представив, последующие скитания и со слезами на глазах пошла вниз.   

- Я, как бездомная собака, которая не знает,  где будет ночевать. Я даже не бомж, который застолбил за собой какой-нибудь чердак или подвал и если его выгонят оттуда, он найдет другой. Потому, что он никому не нужен и его никто не ищет. Я слабая, усталая и больная женщина, 35 лет и я не знаю,  насколько меня еще хватит.   

Таня, быстро за угол, - дернул ее за рукав пальто Трухин, - вон они.   

Они увидели, как к дому подъехала милицейская машина и из нее вышли несколько человек. Валентина бежала впереди.   

- Значит Вовкой, она не ограничилась. – Трухин покачал головой, - еще бы минут десять и не успели бы. Да, где ты была?   

- У Валентины Георгиевны, - отрешенно произнесла Татьяна. – Она покончила с собой. Я читала ее письмо. Там, она извиняется передо мной. 

Трухин застонал.   

- Нет, это уже чересчур. Ты брала руками это письмо? Ты, что, специально появляешься в каждом доме, где потом обнаруживают труп?    

- Саша, ты не понял. Ее не убили! Она сама покончила с собой. Она пишет, что ей незачем жить, потеряв дочь и внучку.   

- Ну, конечно, а потом, криминалисты обнаруживают на прощальном письме отпечатки твоих пальцев. Понимаешь? Отпечатки пальцев женщины, которую подозревают в совершении десяти убийств! Это самоубийство, сразу же переведут в разряд убийств. Что она с собой сделала?   

- Что ты имеешь в виду?  - Татьяна растерянно смотрела на Александра.   

- Каким образом она свела счеты с жизнью? Повесилась? Выбросилась из окна? Отравилась? Перерезала вены?   

- Скорее всего,  отравилась.

Трухин нахмурился. 

- Что,  значит, скорее всего? Ты видела ее мертвую?   

- Да, она лежала на диване. Я даже сначала подумала, что она спит. Она улыбалась. На ней красивое платье, уложены волосы. 

- А ты уверена, что она была мертва? 

- Конечно, я же,  как ни как, врач. Я пощупала ее пульс, послушала сердце. Я думаю, что она выпила упаковку снотворного. На столе стоял пустой пузырек из под «Фенобарбитала», а рядом, я увидела конверт. В нем и было это письмо. Уходя, я вызвала скорую помощь. И только когда увидела, что они приехали, ушла.   

- Таня, ты не исправима. А если это все было подстроено? Если ее действительно убили? И тебя застали бы там с этим письмом в руках, которое в последствии бы выяснилось, оказалось,  написано не ее рукой? Откуда ты знаешь, как все было?  Может, убийца пришел к ней в гости и они пили чай, такой же, какой ты пила в ночь своего последнего дежурства?   

- Но на ней было надето платье, в котором она просила ее похоронить, это всем известно.   

- Вот именно, что всем. Надеть платье не так уж сложно, даже на мертвую женщину. И аккуратно причесать волосы и уложить на диван. Ох, Таня, Таня. Если бы она не работала вместе с тобой, на одном отделении, то, конечно, никто бы не стал разбираться. Пожилая женщина, есть предсмертная записка, есть факты. Но все дело в том, что сотрудники твоего родильного дома покидают этот мир один за другим и везде находят отпечатки твоих пальцев. И естественно, это самоубийство или убийство будут рассматривать со всех сторон. Самое паршивое заключается в том, что если это она была виновницей всех этих убийств и напоследок сделала тебе еще и этот подарок, то дела наши плохи. Доказать твою непричастность, в этом случае, будет практически невозможно.   

Татьяна побледнела. Трухин чертыхнулся про себя, понося себя последними словами.   

- Таня, пойми, я не пугаю тебя, я лишь рассуждаю в слух. Честно говоря, когда я узнал о ее несчастье, я решил, что это она. Горе и отчаяние делают с людьми и не такие вещи. Она осталась одна, потеряла самых близких ей людей. Никому, ничего не рассказывала, все носила в себе, а это не приводит к добру. Она могла возненавидеть всех, за то, что им хорошо, а ей плохо. За то, что у других есть дети, а у нее уже никогда не будет.    

Трухин, вдруг остановился и начал растерянно озираться по сторонам. Татьяна исчезла. Пока он рассуждал, говорил, она скрылась.   

-  Все, я потерял ее, - обречено подумал он, - сам виноват, нашел с кем обсуждать свои неудачи и сомнения. Вместо того, чтобы поддержать ее, начал упрекать и канючить. Больше она не позвонит мне никогда. Даже, если я найду этого ублюдка и преподнесу ей его на блюдечке. Мент, я и есть мент – правильно нас дуболомов, так называют.         

Он сел на первую попавшуюся скамейку. Опустошенный и расстроенный, он еще долго  клял и ругал себя последними словами.

                Глава 11
 

  Татьяна быстрым шагом шла к вокзалу. Она понимала, что времени у нее не та уж много. Скоро станет известно,  о ее новом облике: одежде, парике, шляпе. Пальто было эффектное, шляпа тоже. У нее был только один выход,  и она спешила им воспользоваться, 

Этим выходом была поездка  в Зудино, на дачу Валентины Георгиевны. Татьяна надеялась, что до нее милиция доберется не скоро. По крайней мере, за это время она успеет там снова переодеться, взять кое-какие продукты и решить. Что делать дальше. 

От Саши она ушла, потому, что поняла, он сам в панике, расстроен и,  конечно же,  ни в коем случае больше не позволит ей заниматься самостоятельным расследованием. Увезет куда-нибудь за город, а она сойдет там с ума от неведения и страха.   

Она поняла, что только ее самостоятельное расследование, анализ произошедшего, размышления  и постоянное напряжение   не давали ей до сих пор  полностью осмыслить всю ситуацию в целом и не сойти с ума.      

Вдруг, наперерез ей двинулся мужчина в милицейской форме. Он козырнул и представился: 

- Старший лейтенант Крючков. Извините за беспокойство. Проверка документов. Ваш паспорт,  пожалуйста.   

Татьяна,  выдавила из себя,  лучезарную улыбку  Сердце ее готово было выскочить из груди. Руки стали холодными и влажными. 

- Неужели так быстро сработали? – Подумала она.   

Она достала пропуск, который ей отдала Люда и протянула  Крючкову со словами: 

- Извините, я паспорт с собой не ношу, но у меня есть пропуск с фотографией. Пойдет? Я работаю на ЛОМО. Сейчас вот спешу на работу.  Сегодня я во вторую смену.   

Повертев пропуск в руках, Крючков недовольно сказал:

- Ну, что это за фотография? Ни чего толком не разглядишь. Значит,  Татьяна Никифоровна?               

Татьяна улыбнулась   

- Она самая. А фотография десятилетней давности. Я работаю там давно, у меня уже и пропуск на проходной не спрашивают, так для порядка беру. А что? Что-то случилось? Или я похожа на террористку? – Она говорила громко и весело, но внутри у нее все дрожало.   

Крючков хмыкнул:   

- Ну, да, вылитая мадам «Вонг». Помните фильм такой был7 Мирошниченко там еще главаря банды играла. Всегда восхищаюсь ее элегантностью. Вы, такая же. А кем вы на ЛОМО работаете?   

- В лаборатории. Старшей лаборанткой. Еще могу сообщить, что я замужем и у меня двое детей. Мужа люблю, на свидания с незнакомыми мужчинами не хожу.   

Крючков рассмеялся, возвращая ей пропуск. 

- А, жаль. Что ж, можете идти. Мой совет, носите с собой все- таки паспорт, во избежание всяких недоразумений. Пропуск, это не удостоверение личности и по инструкции, я имею право задержать вас, до выяснения личности на 72 часа.   

Татьяна взяла пропуск, не торопясь положила его в карман пальто и театрально приставила правую руку к виску. 

- Слушаюсь, товарищ старший лейтенант Крючков. Приказ ясен. Я могу быть свободна?   

- Можете.   

Татьяна  села  в подоспевший троллейбус и помахала  ему рукой. Троллейбус тронулся.  Во рту у Татьяны пересохло, ноги стали ватными.   

- Нет, я больше так не могу. Сейчас я просто заору на весь троллейбус, завизжу и затопаю ногами. Я вся, как сжатая пружина и эта пружина может в любой момент распрямиться. Я каждый раз оказываюсь на волосок от гибели. Я,  уже который день хожу по лезвию ножа, босыми ногами. Вокруг меня, море крови и слез. Какое, нормальное сердце может это выдержать?  - Она всхлипнула.   

-Вам плохо? – К ней склонилась какая-то женщина.   

Татьяна, не поднимая головы, прошептала: 

- Нет, ничего, спасибо, все нормально. – И встав с сидения, быстро вышла на  первой остановке.    

- Разнюнилась. Внимания захотелось?  Будет тебе внимание. – Начала ругать она себя.   

До вокзала оставалось две остановки и Татьяна решила пройти их пешком. 

Взяв билет до Зудино, она прошла к электричке и села в вагон. Закрыв глаза, она,  стараясь ни о чем не думать, немного подремала. Выйдя на платформу, она тут же увидела  тетю Машу, которая сидела на скамеечке и щелкала семечки.

Увидев Татьяну, она обрадовалась. 

- Танечка, здравствуйте! Куда же вы исчезли? Я стучала, стучала, а вас нет   

- Здравствуйте, тетя Маша. Да, вот, надо было по делам в город съездить. А вы, что тут делаете?   

-А, - махнула рукой тетя Маша, - скучно дома одной, вот прихожу и сижу, смотрю, как электрички едут туда и обратно. Люди мельтешат. Вроде и я в гуще событий. Посижу так часик-другой и домой топаю. Вот, теперь вместе пойдем, все веселее будет. Что там в городе нового? Я краем уха слышала, что там какой-то маньяк появился, даже вроде говорят, что это женщина, убивает всех и малых и старых. Расскажите мне,  темной, что знаете.   

Татьяна насторожилась. 

- А кто это вам сказал?   

- Да никто. Люди проходят мимо, разговаривают, а я слушаю. Вот, мне и интересно, что там твориться? Сама бы съездила в город, да ноги вон, распухли, до сюда-то доковыляла, а назад уже кое-как. И как на грех, соседка моя, через дом от меня живет, мы иногда сплетничаем на разные темы,  в  город уехала,  и пока не вернулась. Внучка у нее заболела, так она с ней сидит.  Вот я без новостей и осталась. У нее хоть радио есть, а меня – ничего.   

- Тетя Маша, мне еще в магазин зайти надо, а то на даче, шаром покати. – Татьяна остановилась на пороге магазина. 

- Ты заходи, заходи, я тебя здесь подожду. – Тетя Маша тяжело присела на ступеньки.   

Уже в магазине, до Татьяны вдруг дошло: 

- А как же она меня узнала, в этом одеянии и в черном парике? – Ее вдруг пробил холодный пот, - Неужели знает? То-то,  она намекала. Так и как теперь мне себя вести и что делать?   

Расплатившись за купленные продукты, она положила их в пакет,  и выглянула в окно. Тетя Маша по-прежнему сидела на ступеньках одна. Татьяна распахнула дверь. 

- Вот и я. Можем идти дальше.   

-  Вот и славно, - тетя Маша тяжело поднялась со ступенек, - и я передохнула.  А я сегодня, тебя сперва  и не признала. Ты волосы покрасила, что ли?  Мне раньше больше глянулось. Так ты старше выглядишь, с черными-то волосами. Только по глазам и признала тебя. Глаза у тебя больно красивые, запоминающиеся. У мужиков, от таких глаз, наверное,  голова кругом идет, а? – Она засмеялась   

Мысли Татьяны метались. 

- Что она хотела этим сказать? Может предостеречь? Или наоборот, показать, как легко меня можно вычислить?   

- Ты чего молчишь, о чем задумалась?   

Они уже почти подошли к дому Валентины Георгиевны. 

- Да, вот, вспомнила, что забыла купить масло, а без него ничего не сделаешь, придется вернуться. - Таким образом,  Татьяна хотела проверить. Если тетя Маша начнет отговаривать ее или,  если на даче засада – закричит, значит ей все известно и расследованиям пришел конец. Если не скажет ничего, значит, Татьяна  уже «дует на воду».   

- Чего ж ты так? Ну, беги. Хочешь, эти продукты, что купила, у меня оставь. Чего ж их назад тащить? Я ничего не возьму. Вечно у молодых голова другим занята, все о любви думаете. А где она, эта любовь? Я вот жизнь прожила, а так ее и не дождалась, любви этой. Мужики, правда,  были, скрывать не буду. А любви не было. Не послал мне Бог любви-то. – Она тяжело вздохнула.   

Татьяна улыбнулась ей. 

- И в юности не было? Забыли вы,  наверное. Первая любовь бывает у всех. Ладно, я быстро. А сумка у меня не тяжелая. – Она развернулась и быстрым шагом пошла назад, спиной ожидая окрика или погони. Через минуту она обернулась и увидела, как тетя Маша закрывает за собой калитку.   

- Показалось, - облегченно вздохнула Татьяна. – Я становлюсь шизофреником. Каждый брошенный на меня взгляд или сказанное слово, кажутся мне подозрительными и имеющими определенный смысл. 

Завернув за угол, она немного постояла, выжидая, когда тетя Маша зайдет в дом, потом  решила, обойти улицу, и,  зайти с другой стороны, чтобы не проходить мимо окон тети Маши.      

Открыв  ключом  дверь, она помедлила, прежде чем переступить порог.   

В доме было тихо и холодно. Осторожно ступая ногами, Татьяна прошла в комнату и огляделась. Все было так же, как и прежде. Она заглянула в спальню, чулан и на крышу – никого не было. 

Включив плитку, она поставила на нее чайник и сделала себе бутерброды. 

Перекусив на быструю руку, она подошла к вешалке,  и осмотрела вещи, которые висели на ней. 

- Валентине Георгиевне они уже не понадобятся, а для меня могут сыграть важную, можно сказать главную роль. Валентина Георгиевна меня простит.   

Она сняла немного вышедшее из моды, но еще очень даже приличное пальто и примерила. Оно оказалось ей широковато и коротковато, но,  подойдя к зеркалу, Татьяна убедилась, что это не очень бросается в глаза.  Берет, хорошо скрывал волосы. А сапоги, без каблука, на сплошной платформе, делали ее старше и тяжелее. 

Вещи,  которые она сняла с себя, она увязала в узел и унесла на чердак. Если все будет хорошо, она потом, отдаст их хозяйке.   

Выпив кружку горячего чая и теперь уже основательно подкрепившись, Татьяна еще раз окинула дом прощальным взглядом,  и вышла. Оставаться здесь долго, было рискованно.

Во внутреннем кармане пальто, она обнаружила письмо  и,  не задумываясь, прихватила его с собой. 

Она подумала о тете Маше, которая будет очень удивлена, снова не обнаружив ее в доме. Ничего, она все поймет, когда к ней придет милиция. А, что она придет, Татьяна не сомневалась. Рано или поздно, они приедут на дачу, обязательно и пройдут по соседям, чтобы узнать, не появлялась ли я здесь. Бедная тетя Маша, как она будет напугана и шокирована.   

Приехав в город, она первым делом зашла в «Оптику» и купила себе очки с простыми стеклами, в простой роговой оправе. Она запомнила слова тети  Маши об  ее, Татьяны,  запоминающихся глазах и решила не рисковать.   

В одежде Валентины Георгиевны и в очках, она чувствовала себя спокойно и,  не торопясь,  шла по улице, обдумывая свои дальнейшие действия.   

Первым делом надо найти Анну и поговорить с ней. Вот только как сделать так, чтобы она была одна? Дома, скорее всего,  будут ее близкие, значит самой звонить в дверь нельзя. А если ее вообще не будет дома?  Время уже семь часов вечера. Она может уйти на свидание, в кино, в ресторан, да мало ли куда. 

Она подошла к дому  на Загородном проспекте, в котором жила Анна  и,  увидела мальчишек,  лет 9 - 10, играющих во дворе. Подозвав одного из мальчишек, она попросила его вызвать Аню из 3 квартиры, пообещав заплатить за это пятьдесят рублей. Глаза у мальчишки загорелись. 

- Сейчас, тетенька, только вы никуда не уходите. А не обманите?   

Татьяна достала деньги и показала ему. 

- Только скажи, что ее вызывает Андрей, хорошо?   

- Хорошо. Этого козла мы знаем. Он с Анькой любовь крутит. А вы его жена что ли? Вот умора будет! – и мальчишка побежал в подъезд.

 Анна выскочила спустя две-три минуты, натягивая на себя куртку. Озираясь по сторонам, она позвала:   

- Андрюша, ты где?      

Мальчишка подбежал к Татьяне, она отдала ему деньги.  Задыхаясь от смеха,  он выдавил из себя:   

- Наподдавайте ей, а мы поможем. А то задается больно, красавица описанная.   

Анна подскочила к ним. 

- Ах, ты гаденыш, обманул? Сейчас получишь у меня!    

Мальчишка кинулся бежать, на ходу корча Анне рожи и смеясь. Та, было,  бросилась вслед за ним, но Татьяна поймала ее за руку. 

- Это я тебя вызвала.   

Анна, с удивлением,  уставилась  на нее. 

- А вы, кто такая? Что вам от меня надо?   

Татьяна сама не поняла, как у нее вырвалось: 

- Я, мать Лены.   

Анна издевательски расхохоталась. 

- Ой, держите меня! Мамочка пришла качать права, за свою доченьку. Да не любит ее Андрей, не любит! Он меня любит, ясно? А теперь, после смерти этого маленького урода, которого она родила, она вообще Андрею не нужна. Он последнее время из жалости с ней жил. А теперь она бесплодная, больная, да к тому же страхолюдина.    

Татьяна до боли сжала ее руку. 

- Я знаю, это ты убила моего внука! Мне сказали, что тебя видели в тот день в родильном доме. И я знаю, что у тебя там подружка работает.   

Анна дернулась. 

- Ты что, идиотка? Зачем мне было убивать твоего щенка? Я его видела: страшный, противный, он и сам был на этом свете не жилец. Мне об этом Наташка сказала. А что в этом такого, если мне захотелось посмотреть на сына моего любовника? Мы с Наташкой в одной школе учились. Только я на год старше ее. А тут узнала, что она работает там, где рожала твоя ненаглядная доченька, вот и пришла посмотреть. А, что? Имею право. Пока Андрей с врачихой говорил, я и сбегала посмотреть на твоего внучка. Отвратительное зрелище, хочу тебе сказать. Пищащий, слюнявый комок, красный весь. Тьфу!   

- Так, значит,  она была там, - подумала Татьяна, - и она знает Наташу. Но ведет себя нагло и вызывающе. Не похоже, чтобы она боялась.   

-  Вот ты и убила моего внука, а за одним свою подружку и всех остальных младенцев!   

- Нет, ты точно чокнутая! Зачем мне это делать? Я замуж собираюсь, а не за решетку. Я Андрюшеньке дюжину детей нарожаю. У меня организм крепкий, не то, что у твоей дочурки.  А убила всех, к твоему сведенью, докторша, которая там дежурила, об этом все газеты и телевиденье вещают.   

- Потому, что они о тебе не знают. А теперь вот узнают. Я сама пойду в милицию и все расскажу. Попробуй, докажи, что это не ты сделала? В любовницах у моего зятя состоишь? Состоишь. Замуж за него собираешься? Собираешься. В роддоме в тот день была? Была. В детское отделение заходила? Заходила. А после этого там гора трупов. Даже подружку свою не пожалела.   

Анна побледнела.   

- Да ты что, с катушек съехала, а? Я зашла, посмотрела и ушла. Все! Да, у меня это – алиби есть! Тетка, с которой я столкнулась на выходе, может подтвердить, что когда я уходила, все были живы и здоровы.   

- Какая такая тетка? Чего ты придумываешь?   

- Ничего я не придумываю. Я выходила и в двери столкнулась с теткой в белом халате. Только это не та, которую ищут. Этой лет пятьдесят будет. Худая,  высокая и злая.   

- Почему,  злая?

- Так глянула на меня, у меня аж мурашки по коже побежали. Я ее на всю жизнь запомнила. Так, что у тебя ничего не получиться с твоим обвинением. Эта тетка, а узнать мне ее раз плюнуть, в миг подтвердит, что когда я выходила, на отделении все было о - кей. Ясно?  Так, что не получиться у тебя упрятать меня за решетку. А вот в свадебном платье, ты меня увидеть можешь. Я даже на свадьбу могу тебя пригласить и твою инвалидку тоже.   

Татьяна смотрела на это ухмыляющееся лицо и ей так хотелось вмазать по нему со всей силы. У этой Анны действительно абсолютно отсутствовали сострадание и  совесть, зато наглости было с избытком. 

- Какая же это должна быть семья, в которой воспитывалось это чудовище? – подумала она. 

Сделав над собой усилие, она продолжила игру. Надо было выяснить, что за женщина заходила к ним на отделение, без нее, Татьяны.    

- Может, это и была убийца.  И Анна стала случайным и единственным свидетелем. Тогда, она должна была умереть в первую очередь. Да, если убийца знает, кто она такая, а если нет? Нет, она обязательно должна была спросить у Наташи, почему посторонние на отделении. Но это в том случае, если она видела Наташу. А если, она просто зашла в ординаторскую, насыпала снотворное в чай и ушла? Наташа могла ее не видеть. А этому столкновению с незнакомкой, вошедшая,  просто не придала значение. Врач, работающий в родильном доме,  имеет право войти в любое отделение. На это и был сделан расчет. Значит это действительно кто-то из наших?  А может,  и нет. Надеть белый халат не сложно. Никто и не обратит внимание. Мало ли? Может, консультанта из поликлиники вызвали или новенькая? Главное, это выяснить у Анны приметы этой женщины.   

Прошипев прямо в лицо ухмыляющейся Анне ругательство, Татьяна,  покачала перед ее носом указательным пальцем. 

- Меня не проведешь. Можешь придумывать, что угодно, но я уверена, что это ты убила моего внука и всех остальных. Я докажу это в милиции.   

- Испугала! Доказывай. Только ничего у тебя не получиться. Я же тебе говорю: – у меня есть алиби. Знаешь такое слово? И потом, Андрей подтвердит, что мы с ним ушли из роддома  в одиннадцатом часу вечера. А убийства совершили ночью! А ночью, я спала дома, как агнец божий. Это подтвердят и моя мама,  и ее друг. Андрюша ночью улетел в командировку, а так бы я была с ним. Ясно тебе, чучело огородное? Так, что топай отсюда и вытирай слезы своей неудачнице дочурке.   

- Я-то потопаю, только ты мне сначала опишешь эту женщину. Я хочу с ней поговорить. Если окажется, что ты врешь, я пойду в милицию. И тогда уж тебе ни мама, ни ее сожитель не помогут.   

Анна пожала плечами.

- А чего ее описывать? Хочешь, пойдем завтра вместе туда, я тебе ее покажу,  и разговаривай с ней,  сколько влезет.   

- Нет, дорогая, на завтра мы это оставлять не будем. Откуда я знаю, а вдруг ты завтра скроешься? Ты сегодня мне все расскажешь. 

Татьяна молила Бога, чтоб Анна не сообразила, что «теща» Андрея несет несуразицу. Ведь Анна,  могла придумать и описать какую угодно внешность и скрыться. Но Анна тоже завелась и поэтому, пытаясь доказать свою невиновность, ничего не замечала.

- Да, пожалуйста, подавись ты этим описанием. Значит так, тетка, как я тебе уже говорила, лет пятидесяти, худая, высокая. 

-         Волосы у нее,  какого цвета?   

- Откуда я знаю? Она же в шапочке была.   

- А глаза, глаза ты запомнила?   

Анна посмотрела на Татьяну, как на слабоумную. 

- Я же тебе говорила: - злые глаза у нее. А цвет, я не разглядела. Глаза прищуренные были, вот я и решила, что она злая.   

Так, цвет волос ты не знаешь, цвет глаз тоже. Как же ты собралась ее узнавать? Лицо-то,  у нее хоть какое, запомнила? Круглое,  или вытянутое, а может, плоское?   

- Лицо, как лицо, - буркнула Анна, - вроде,  вытянутое. Не может же у худой женщины быть круглое лицо?   

- Значит, лица ее ты тоже не помнишь. Да, подруга, алиби-то у тебя больно хлипкое. Вот снимет эта женщина шапочку и халат, распустит волосы, наденет очки и что? Ты, думаешь, что узнаешь ее? Черта с два!  Дура ты Анна.   

    Аня запаниковала. 

- Да не убивала я никого! Богом клянусь!   

- И ты говоришь мне о Боге? Отбиваешь у больной, отчаявшейся женщины мужа, радуешься смерти младенца  и,  говоришь о Боге?    

Анна поежилась.   

- Ну и что? Мало ли кто у кого мужа отбивает? Твоя доченька ведь тоже не ангел. Она ведь тоже увела Андрея у жены, ты об этом забыла? Как  аукнется, так и откликнется. Так, что нечего меня совестить.      

Татьяна поняла, что здесь ей больше ничего не узнать. Не брать же в самом деле Анну и не идти с ней в родильный дом? Там ее в любом обличии узнают. Пора заканчивать игру и уходить. Эта девчонка, конечно, стерва, но к убийствам она не имеет ни какого отношения, это ясно. По описанию, женщина похожа на Ксению Николаевну, но это не факт. Значит, надо выходить на Ксению Николаевну и пытаться поговорить с ней.   

Татьяна посмотрела на притихшую Анну. 

- Иди, шалава и помни, я все равно докопаюсь до истины. Если это все же ты – сама убью, своими руками. А Андрей твой – дерьмо собачье. Он и тебя бросит, если ты в чем-то не будешь его устраивать. Запомни это.  – Она повернулась и пошла от Анны, со злостью смотревшей ей вслед.   

Зайдя в попавшуюся на пути «пельменную», она взяла порцию пельменей с маслом и стакан чая. Поев, она потянулась в карман за платком и наткнулась на конверт, который захватила, уходя с дачи Валентины Георгиевны. 

Она достала конверт и вытащила оттуда письмо.   

- Здравствуй мама. Получила твое письмо и очень расстроилась. Что с тобой происходит? Откуда такие всплески агрессивности? Может тебе стоит показаться врачу? Знаешь, в твоем возрасте, это может происходить от недостатка гормонов. Тебе надо проверить щитовидную железу. Ты же всегда была у нас такой доброй и ласковой. Я понимаю, что тебе тяжело жить одной. Может, тебе стоит найти мужчину и выйти замуж? А, что ты у меня еще очень даже ничего. Не все же такие, каким был мой отец и мой муж. Есть и порядочные мужчины. Со Славой, мы,  скорее всего,  разведемся. Я устала от его измен и вранья.   Вот приедем к тебе жить, еще надоедим. Еще в твоем письме меня удивило, как ты пишешь о своей любимице Башевой. Ты же всегда восхищалась ей. Говорила, какая она умница и красавица и вдруг называешь ее предательницей. В чем она тебя предала, я не поняла. Ладно, скоро приеду,  и мы обо всем поговорим. Мамочка, береги себя и сходи к врачу, меня очень волнует твое душевное состояние. Целуем тебя твои: Галя и Маша.   

Татьяна еще и еще раз перечитала письмо. У нее вспотел лоб,  и сердце гулко стучало в груди.   

- Значит, она считала меня предательницей. Почему? И что это за вспышки агрессивности, о которых пишет дочь? И потом, из письма следует, что дочь не собиралась уходить из этой жизни. О разводе, она пишет, как о решенном вопросе, без лишних  грубых,  и истеричных высказываний в адрес мужа. Все это очень странно.   

Татьяна, вдруг вспомнила, как  с месяц назад Валентина Георгиевна брала неделю за свой счет. Говорила, что устала и хочет отдохнуть на даче. Она посмотрела на штемпель. Да, это было,  спустя несколько дней, после этого письма. Может, она ездила к дочери?  А может ходила к врачу?  Вдруг ей в голову пришла страшная мысль. Татьяна похолодела 

- А если она ездила к дочери и толкнула ее на самоубийство? А может, убила  сама? Тогда понятно, почему она никому не рассказала о смерти дочери и внучки. Но тогда и все последующие убийства, это ее рук дело. А,  потом, не совладав с собой,  или опомнившись,   и поняв, что она совершила! Она решила покончить жизнь самоубийством, навсегда сделав из меня изгоя?   Вот тебе и старшая подруга! Ай, да Валентина Георгиевна! Что же теперь делать?   

Татьяна  сидела, словно оглушенная, не смея поверить в свою догадку. 

Вдруг, она сообразила, что сидит здесь уже давно,  и на нее начали косо посматривать на раздаче.   

Она встала и быстро вышла на улицу.  Мимо нее с воем пронеслась скорая помощь. Следом проехала милицейская машина. Татьяна затаилась в темном месте и увидела, что обе они подъехали к дому, где жила Щукина Анна. 

Татьяна стояла, не решаясь пойти и узнать, что там случилось. Потом, поняла, что не успокоиться и будет постоянно думать об этом, если не выяснит, что с Анной ничего не произошло и стараясь держаться тени, пошла к дому. 

Возле него,  уже столпилось большое количество людей.  Татьяна подошла к группе старушек и прислушалась. 

- Добегалась шалава, догулялась, - говорила одна из них, - будет знать, как с женатым мужиком связываться. Витька, из 9 квартиры говорит, что к Аньке приходила какая-то тетка, вроде теща Анькиного полюбовника,  и они долго ругались. Она Витьке деньги большие заплатила, чтоб он Аньку вызвал. Обманула, просила сказать, что любовник кличет. Мальчишки слышали, милицией грозилась, запугивала Аньку, чтоб бросила она ее зятя. А Анька ни в какую. Стерва! А какая мать за свою дочь не заступиться? И на преступление любое пойдет. Коснись мен, я тоже бы ее гадину ползучую пристрелила. 

Татьяна ахнула, про себя. А бабка продолжала: 

- Жаль, что не до смерти убила. Стреляла-то,  поди,   в первый раз, вот и попала в ногу.  Ничего, может,  охромеет и поумнеет. Перестанет с женатыми мужиками путаться. На всю жизнь урок будет.         

Тут одна из бабок сказала: 

- Не знаю, не знаю, Никитична. Я у окна сидела, все видела. Слышать правда не слышала,  об чем они говорили, врать не стану. Но только та женщина ушла, а Анька покурить на скамеечку села. Вот тут-то в нее и выстрелили. Я сначала даже и не поняла. Анька сидела, а потом падать начала  и орать. Так орала, весь дом на ноги подняла.   

Никитична поджала губы. 

- Ну и что? Отошла эта женщина, а потом видно поняла, что Аньку по-другому не унять, вот и вернулась, да и пульнула в нее. Может специально в ногу-то. За убийство посадят, а так проучила и калекой сделала. А полюбовнику зачем калека? Вот на то и расчет у нее был.   

- А где ж она пистолет взяла? Чай не в Америке живем, - вмешалась третья старушка.   

Никитична хмыкнула: 

- Ой, и темная же ты Варвара. Сейчас черта лысого можно купить, не то, что пистолет.

Тут из подъезда на носилках вынесли Анну. Следом за ней бежала женщина и причитала.   

Татьяна быстро пошла  в темноту дворов. 

- Боже мой! Подвела ни в чем не виновную женщину под монастырь. Натворила дел.   

И тут до нее дошло! Анна была свидетелем, она сама ей об этом сказала.   

- Я еще удивилась, что убийца до сих пор ее не тронул. Значит убийца, как шел, так и идет по моим следам. Значит,  Валентина Георгиевна здесь ни при чем!   - Ей, почему-то стало легче от этого известия.   

- А письмо, просто совпадение. Мало ли на что могла обидеться Валентина Георгиевна. Может, я сама,  того не замечая, чем-то обидела ее, вот она и написала дочери. Высказала,  свою обиду. И потом, у женщины, которой за пятьдесят, конечно же может быть расшатана нервная система и она может быть зла и обижена на весь мир. Таких людей много. Но из этого не следует, что все они становятся убийцами. А у меня снова появился шанс, что я найду эту сволочь и смогу жить открыто и достойно, как жила прежде.   

Татьяна остановилась, оглядываясь, куда она вышла. Было темно, дул резкий, холодный ветер. Метрах в пятидесяти от себя она увидела слабоосвещенную остановку и пошла к ней.   

- У меня осталась одна подозреваемая – Гарина Ксения Николаевна.   

Татьяна старалась не думать о том, что будет, если Ксения Николаевна не имеет ни какого отношения к совершенным убийствам.   

- Все сходится, и рост и возраст и худоба. Это должна быть она. Это должна быть она! – Как заклинание твердила себе Татьяна.   

Она не знала, что она скажет, когда придет к ней. Она просто посмотрит ей в глаза и все поймет. Пусть она убьет ее, но так дальше жить нельзя. 

- Или я, или она.      

Она долго звонила в дверной звонок, но  за дверью стояла тишина. Татьяна подергала ручку. Дверь была заперта. 

Она вышла на улицу и нашла окна Ксении Николаевны. Они были темными.   

- Ну, конечно же! Как же она может быть дома, если она стреляла в Анну? Она, как и я, наверное, наблюдала, как увозили Анну и,  злилась, что на этот раз ее план провалился. Почему в жизни выходит так, что хорошие люди погибают? Света, Галя, Вера, Наташа? А  такие, как Анна, остаются жить? Почему такая несправедливость, Господи?      

Она зашла в подъезд. Под лестницу и стала ждать. Здесь по крайней мере было тихо и сухо.   

Ей почему-то вспомнилась мама. Она до сих пор чувствовала свою вину перед ней. Бедная мама, милая моя мама. Как она гордилась своей дочкой. Как же: отличница, умница, активистка. Как ей было тяжело растить ее одной, без отца. Но, она никогда этого не показывала. Днем, работала в обычной школе, а вечером – в вечерней. Она была учителем словесности (так она любила называть свою профессию).   

Вечерами, пред сном, она читала Татьяне: Пушкина, Лермонтова, Есенина, Блока. 

Татьяна представляла себя:  то - таинственной незнакомкой; то - Татьяной Лариной; то  - Беллой.  Она мечтала о большой и светлой любви. О прекрасном принце, который примчится за ней на белом коне и увезет ее далеко-далеко, в прекрасный замок. Она ждала его, мечтала о нем. И дождалась…  .

Парень с внешностью ангела, на поверку оказался дьяволом. Он исковеркал не только ее тело, но и ее душу. Наивная, романтичная, глупая девочка, воспитанная на романах и жившая в любви и материнской нежности, была брошена на самое дно жизни, в грязь и мерзость. Все темные и мерзкие стороны «сильного пола»  предстали перед ней во всей «красе». Она захлебнулась в этой грязи.   

А мама, узнав об этом, умерла от стыда. Это врачи сказали, что от инфаркта. Но, она-то, Татьяна знает, что от стыда, за свою дочь.   

- Мама, прости меня. Мама, почему это все происходит со мной? В чем я провинилась? За что мне эти испытания? Неужели,  я мало натерпелась в юности?   Ведь вся моя вина заключалась в том, что я полюбила слепо и безоглядно, как умеют любить только в девятнадцать лет. Он растоптал мою любовь, невинность, молодость. Он погубил тебя. Сейчас, я встретила достойного, доброго, любящего человека, но жизнь снова испытывает меня на прочность и не дает стать счастливой. Почему, мама?   

Вдруг, ей  почудилось, будто мамин голос прошептал ей на ухо:   

- Все будет хорошо, доченька. Все будет хорошо. Верь мне. 

Татьяна вздрогнула и очнулась. Громко хлопнула входная дверь,  и кто-то вошел в подъезд. Это был мужчина. Он шел тяжело, спотыкаясь и матерясь.  Где-то,  этаже на третьем,  открылась дверь,  и женский голос  слился с мужским бормотанием в крике и ругани.   

Через некоторое время, снова стало тихо. Татьяна посмотрела на часы. Было десять минут первого ночи. 

- Нет, она сегодня не придет домой. А, может,  она  дежурит? Как же я об этом не подумала?  Что же делать? Дождаться утра или идти в роддом? Нет, в роддом нельзя. Мне не удастся там с ней поговорить один на один. Там слишком много народу. Если я появлюсь там, это будет ей только на руку. Я сама себя сдам в руки милиции. А убийца останется на свободе. Придется ждать здесь. А, что, здесь не так уж и плохо. Вон, в углу даже стоит деревянный ящик. Сяду на него и подремлю.   

Она села на ящик, постелив на него свою сумку,  и закрыла глаза.