1
«Ты сияешь прекрасно на небосклоне неба, живой солнечный диск, положивший начало жизни!
Ты восходишь на восточном небосклоне и ты наполняешь всю землю своей красотой!
Гимн Атону.
- Ищите! Пусть рабы пройдут по всем следам моей колесницы! Пусть обыщут пустыню и весь мой двор! - Перекрикивая стоны бичуемых рабов, требовал Тутанх. Морщась от боли в сломанной ноге, он знаком приказал продолжить наказание тех, кто не смог предусмотреть его, фараона, падение.
В тот день, после пробуждения, удалив постельничих, он достал амулет, хранимый в спальне, в потаенном месте и, по обыкновению, подержал в руке, чтобы получить Откровение. Перед глазами молодого фараона возникло видение шуршащего высокого тростника, а в зарослях — спрятавшегося молодого льва. Немедленно послали рабов устроить засаду-приманку в тростниках для для удачной охоты фараона. Когда все было готово, Тутанх вскочил в колесницу, запряженную парой его любимых, вышколенных для охоты, коней и, в сопровождении нескольких десятков слуг, своры злобных собак и повозок с тентами и провизией для послеполуденного отдыха, умчался от дворца, оставив за собой клубящуюся пыль.
Все было обычным — и безоблачное небо, нежно-голубой шелковой тканью распростертое над пустыней, и солнце, несмотря на ранний час, палившее нещадно, отчего царский шлем нагрелся. Фараон снял его, накинув на голову затканную золотом повязку — платок. И место охоты было знакомым — здесь, в высоком тростнике, неоднократно удавалось ловить на приманку хищников, выслеживающих в это время года антилоп, приходящих на водопой. Все было, как и неделю тому назад, кроме одного. Кто-то из рабов-нубийцев, недавно приставленных к устройству засад, не сумел рассчитать силу молодого бычка и непрочно привязал его, отчего тот, несколько раз дернувшись от страха перед явной гибелью, сорвался и понесся прямо на Тутанха. Пара тонконогих гнедых, украшенных вавилонскими узорчататыми попонами, взбрыкнули от неожиданности, сбились с обычного шага, колесница опасно накренилась, и Тутанх выпал из нее, сломав голень.
Без амулета жизни фараона наступит конец. Тутанх твердо знал это, поскольку с детства наблюдал действие его вошебных чар. Анхесенпаатон, его сестра-жена, разведав от матери, великой царицы Наф-Нафра-Йати, причину воцарения ее брата Аменхотепа;, а он был вторым сыном Великого Аменхотепа;, рассказала эту историю тогда еще совсем маленькому Тутанху. Анхесен старше него на пять лет, раньше начала участвовать в жизни дворца, и ей удалось узнать, что однажды их общий отец, Аменхотеп;, назвавшийся впоследствии Эхнатоном, в Великом храме во время праздничной церемонии нашел небольшой золотой диск, похожий на финикийские монеты.
Египтяне презрительно относились к инородному. В Египте все имело свою стоимость согласно царской мере «утен», а вес определялся по мере «дебен». Внутри страны торговля осуществлялась на основе натурального обмена по царским мерам. Выдумки финикийцев не принимались в качестве платы за прекрасное египетское вино, за египетские тончайшие ткани, за тюки с пшеницей— за все, что приносило доход в царскую казну в виде налогов. Но среди иноземных купцов имели ход золотые и серебряные слитки, а еще и недавно появившиеся монеты из этих металлов.
Во время шествия по церемониальному залу Храма Эхнатон заметил в щели между плитами пола сверкающую грань какого-то предмета. Когда фараону в ладонь лег подобранный храмовым рабом блестящий диск, на поверхности которого были видны спиралевидные тисненые круги, странная дрожь ощутимо сотрясла руку монарха. Тепло монеты вошло в руку фараона, и он исполнился Знания. Откровения, полученные таким образом, помогли Аменхотепу стать наследником трона вперед старшего брата. А спустя несколько лет амулет направил мысли Эхнатона к принятию единобожия Великого Атона, что привело весь Египет, как Верхний, так и Нижний, в трепет и смуту.
Когда же старший сын Эхнатона, высокородный Сменхкара, тайными интригами завладеший амулетом, воцарился после погибшего в страшных мучениях от отравы отца, стало очевидно могущество финикийского диска. В первый же год правления Сменхкара начались гонения жречества против культа Атона, высшие жрецы льстивыми речами добились прежнего влияния на царствующего фараона, и Тутанхатону пришлось, чтобы выжить, назвать себя в угоду брата и жрецов Тутанхамоном. И, тем не менее, опасность убийства еще висела над ним и его женой.
- Ищите! Ищите! - исступленно кричал Тутанх. Испуганные рабы метались по двору, несколько колесниц с ловчими умчались на место охоты, забитые до полусмерти нубийцы замолчали, впав в беспамятство. Но все было напрасно. Амулет исчез. «Я не хочу умирать» - думал Тутанх, свирепо вращая глазами вокруг себя. Шел второй день после падения, искусные в лечении жрецы со страхом осматривали его рану, меняя повязки с мазями и притирками. Однако, рана все равно болела нестерпимо, и боль приводила Тутанха в бешенство. Ему только восемнадцать, его дочки-близнецы недавно погибли, заболев горячкой, и после него не останется никого, кто сказал бы о нем «Тутанхатон - мой отец».
Кийя, мать Тутанха, сумела найти раба, согласившегося выкрасть волшебную монету у Сменхкара. После того, как умер ее старший сын-фараон от лихорадки, она воцарилась вместе с сановником Эйе. Три года они блаженствовали во дворце в Фивах. А затем Анхесенпаатон вступилась за своего горячо любимого мужа и, прокравшись однажды в покои царицы, сорвала с ее шеи амулет, в то время, как та спала. Рабынь и служанок перед тем Анхесен запугала до смерти обещаниями страшной казни, если те не согласятся помочь ей.
Анхесен, любимая, прекрасная Анхесенпаатон, сидела около его ложа, проливая нескончаемые слезы. Тутанх не был добрым мужем, но за время его правления в стране утановилось спокойствие. Не случилось ни одной засухи. Не пришлось выступать в военный поход со своими поддаными, люди благоденствовали и радовались о правлении такого фараона, как Тутанхамон. Он подчинился требованию жрецов, и богослужения Амону возобновились, как в стародавние времена. Этому радовались не только жрецы, но и простой люд.
Тутанхатон сквозь пелену жара, охватившего его тело, не мог видеть жрецов, столпившихся около царского ложа, подобно стае пустынных птиц-падальщиков, и уже не слышал, как их заунывное пение наполнило дворцовые покои...
2
Савва в изнеможении откинул голову на спинку кресла. Слова самой непотребной ругани всплывали у него в памяти одно за другим. «Надо расслабиться, успокоиться, а потом наверняка само вспомнится, когда и где...» - уговаривал Савва сам себя. Но ровно через минуту после последнего успокаивающего заклинания в свой адрес, он вскакивал и трясущимися от волнения руками обследовал все малейшие складки и впадинки комнаты, стола, кресла, бумаг, раскиданных по комнате, шкафчика с вещами, вещей в шкафчике и прочего, наполнявшего его нынешнее жилье.
Мелодично пропел звонок. Савва метнулся в прихожую, нажал на «вход». Вскоре из открывшихся дверей лифта вышел его приятель Сима, гипнолог - самоучка
- Ну что, Савка, что у тебя стряслось? Я так ничего и не понял. - Энергично забасил Сима, хлопая Савву в ладонь.
- Симыч, у меня полный пипец... Потерял свой прототип АС. И где, хоть убей, не могу вспомнить. Слушай, давай ты меня загонишь в свой гипноз, а? Не могу ничего поделать, а без этой заразы АС мне разрушение и увольнение и вообще окончательный... (опять крепкое словцо). - Савва нервно тер двумя руками лоб. Розоватое лицо его выражало отчаяние.
Симу упрашивать долго не надо. Он всегда готов практиковать. Даже если и не очень надо. А тут надо. И даже очень. Отлично.
Минут через десять Савва уже был полностью готов к допросу. Сима не знал, что такое АС, для чего он предназначен, и с чем его едят, так сказать. Он знал, что Савка занят каким-то смурным проектом в области сквозьвременных тоннелей. Эта тема была модной, над ней работали умники не только в Саввином исследовательском центре. Нет, конечно, они иногда обсуждали новинки из этой области исследований. Савка что-то рассказывал. Но... то, что сейчас вещал загипнотизированный приятель, было точно засекреченными сведениями. Иначе Сима знал бы об этом.
Голосом робота Савва рассказывал о своих трех проходах в тоннеле времени. О том, что для успешного выполнения этих заданий требовался Анализатор Событий, над разработкой коего и работал Савва. Потому, собственно, и вызвался сам участвовать в эксперименте. Во время последнего прохода Савва и обронил свой гаджет. Вернуться он смог благополучно только потому, что окно тоннеля было открыто довольно долго по неизвестным причинам. Иначе без АС Савва там и застрял бы. Теперь без Анализатора никто его туда не пустит. Хотя Савва точно указал место и время потери: он смог понаблюдать за возведением знаменитого Карнакского храма, и, когда понял, что его присутствие вызвало раздражение у бритоголовых жрецов, присутствовавших на стройке, поспешил убраться ко входу во временной портал. Ретировался Савва довольно быстро, практически на спринтерской скорости, и, споткнувшись на бегу, упал. Вот тогда АС и выпал у него из потайного кармашка на набедренной повязке, стилизованной под древнеегипетскую.
Сеанс гипноза подходил к концу. Однако, после отсчета выхода из транса Савва не среагировал. Привести его в чувство Симе так и не удалось. После десятой, наверное, попытки пришлось вызывать неотложку. Уже в машине скорой, несмотря на все предпринятые меры, Савва испустил дух.
3
Мягчайшие ковровые дорожки, массивная дорогая мебель, торжественный ряд кресел, поставленных в строгую линейку вдоль длинного стола, поблескивание позолоты мебельных аксессуаров... В кабинете никого нет. Тихо открывается дверь. Входит Главное Лицо страны. Привычным движением он выглядывает за дверь, удостоверяясь, что за ним никто не смотрит. Приблизившись к столу, нажимает на скрытую в столешнице кнопку. Затем подойдя к одному из висящих на стене роскошных бра, открывает потайную дверцу, выполненную под светильник. Набрав код, он достает из тайника маленький диск, похожий на древнюю финикийскую монету, покрытую непонятными спиралевидными кругами. Лицо Главного расплывается в довольной улыбке. Подержав амулет минуту в ладони, он возвращает его на место со всеми предосторожностями.
День должен быть обычным. Как всегда.