/"Пряничный домик"/
/Кто-то из девушек, взбудораженный симптомами лихорадки, начавшейся от столь близкого расположения таких эффективных распространителей вируса <...> среди юных дев, как рок-группа, не глядя, подскочила к Лео и, схватив его обеими руками за плечо, быстро заговорила:
- Ой, если бы ты только знала, с кем ты сейчас разговаривала! Ты не представляешь как тебе повезло!!! Счастливая! Это же сам ... - девушка не договорила, уставившись во все глаза на непроницаемое лицо Лео.
- Мне, вероятно, и крупно повезло не скончаться от разрыва сердца, не выдержавшего восторга от сознания того, с КЕМ я говорила... - Лео намеренно понизил голос, лениво скривив губы в надменной улыбке. Поняв, что ошиблась и что ей, возможно, сейчас тоже крупно везло держать за плечо кого-то не менее значимого, но, к сожалению, ей незнакомого, девушка медленно отпустила его и нерешительно проговорила:
- Ой, извините, пожалуйста... - И упорхнула как птица туда, где заболевания перешло в новую стадию, выраженную появлением все новых интересных симптомов.
Лео вновь спрятал лицо под маской, с демонической улыбкой наблюдая за молниеносным распространением вируса, распространяемого этими юношами и, чувствуя, что инфекция поразила и его крепкий и закаленный иммунитет. /
/- Дорогая Вильгельмина, ты не поверишь, что я сегодня встретил... или кого? Прекрасную мысль! Но ты с ней вероятно не знакома, неподражаемая!
- Так познакомь меня со своей музой, словоохотник Леопольд!
- "Что же ждет нас дальше?", Вильгельмина, познакомьтесь!
- И вот это вот регрессивное до известной степени произведение недисциплинированных и не столь гибких умов - твоя муза? Ооо, помилуй!
- Ну почему муза? Просто новая знакомая... И, да, не могу согласиться на длительное знакомство...
- Прошу, проводи свою подругу как можно скорее! Твоим пациентам знакомство с ней едва ли показано. Можешь, кому-нибудь одолжить или подарить. А лучше отдать безвозмездно!
- Да, вот только вчера, возвращаясь домой с рок-концерта, я видел чудесную картину - крупное создание, которое где-то в статье исторической хроники подошло под описания "жены", которая состоит в браке уже не первый десяток лет и является доминирующим звеном архаичного социального института, тянула за собой на поводке то, что, видимо, принято считать мужем... Он отбивался и скулил как маленький щенок, который не желает возвращаться домой! Но она его упорно тащила за собой, украшая действо весьма эмоционально окрашенной лексикой, смысл которой я не смог разобрать... Но эмоции достаточно красочны и понятны всегда, несмотря на протест Лаффа... Вот там бы моя Муза вполне могла найти многих-многих друзей!
<Эмоция - состояние, связанное с оценкой значимости для индивида действующих на него факторов и выражаемые прежде всего в форме непосредственных переживаний удовлетворения или неудовлетворения его актуальных потребностей. Психическое отражение в форме непосредственного пристрастного переживания смысла жизненного явлений и ситуаций, обусловленного отношением их объективных свойств к потребностям субъекта. Непременные компоненты жизнедеятельности, могучее средство активизации сенсорно-перцептивной деятельности личности. В теории деятельности определяются как отражение отношения результата деятельности к ее мотиву, являются одним из главных регуляторов деятельности. Если с позиции мотива деятельность успешна, возникают положительные эмоции; если неуспешна — отрицательные>
- Может, там ты эту заразу и подхватил, дорогой коллега?
- Ах, как знать...
- И Лео, ты был на рок-концерте! Поздравляю! Надеюсь, поделишься наблюдениями за проявлениями первых признаков столь любимых тобой девиаций социального поведения? Или ты оказался там ярчайшим примером и образцом для подражания твоих незаменимых друзей здесь???
- Я был в маске серьезности и критики, играя роль случайно забредшего интеллигента...
- Роль? - Вильгельмина слегка приподняла брови.
- Именно роль... Она далась мне с трудом! С большим трудом! И потребовала от меня блистательного актерского таланта, который никто не смог оценить... Это печально, Вильгельмина... Весьма. - Лео поднял голову так, что глаза его за очками стали невидимыми, и скорбно опустил уголки губ. - Но несмотря ни на что будущих пациентов я там не заметил, кроме, возможно одного из участников самой группы, которая выступала вчера... В основном можно было наблюдать только проявления того, как коллективное подсознание подчиняет себе индивидуалистские зачатки сознания, да цирковые номера, вызываемые неоправданной тягой к тем, кто на сцене, вызываемой все тем же коллективным бессознательным...
<в сторону> В гримерке, среди обрывков ядовитого тумана, где так неэлегантно пытались лишить себя столь прекрасных материальных воплощений эти чудесные бездарности, я смотрелся, конечно, как нельзя кстати, добавляя действу неповторимый акцент, который кто-то из них, возможно, не скоро забудет или скоро вспомнит с удивлением... Я лишил эту прекрасную и порочную отвратительность её привилегий на стереотипность и уничтожил... Пусть останется блеск - он так согревающе старомоден, как заезженная пластинка. Ах! Моя случайная знакомая всё ещё не покинула меня? Что же готовит следующий акт нашей пьесы, великолепная Вильгельмина? - обратился он наконец к коллеге, все это время внимательно слушавшей его рассуждения.
- Спроси об этом своих пациентов, Леопольд...
- Вильгельмина!
- Да, Леопольд? Они обязательно подарят тебе идеи и вдохновение! И не забудь взять под руку своего верного эпистолярного любовника! Как ты его назвал - Кронос? Не обижай его! Давно я что-то не видела там твоих словесных упражнений в неформальном стиле. Вперед, герой! Твое царство сюрреализма распахивает свои врата тебе на встречу. И обязательно продолжай налаживать контакт с господином Мартом! В его эмоциональном состоянии заметны улучшения, чего нельзя сказать, конечно, о диагнозе в целом - здесь он, кажется, только прогрессирует...
Леопольд, придав своему выражению комично-грозный вид, крепко прижал к себе Кроноса и задумчиво как бы добавил:
- Ну пусть и Леопольд... Я горжусь этим. Возможно, Леопольд и своих друзей бы удивил, и даже посвятил новый акт игры чему-то ему очень до сей поры несвойственному в свойственной манере... Или наоборот? Но осмелюсь ли я сыграть хотя бы часть её пред тобой, столь строгим зрителем? Или хотя бы описать тебе декорации и сюжет истории? Ах, жаль, господин Март не может оценить прелести "живых кукол"...
- Зная от твоих несвойственных никому более особенностях, Лео, могу представить! Не могу только представить, кто же ещё там будет играть вместе с тобой, если не твои пациенты?
- Пусть это останется нашей с актерами тайной... Ты же не хочешь ближе знакомится с той прекрасной мыслью, что я представил тебе недавно?
- Ох, нет-нет, господин Араши. Я вас больше не задерживаю. Иди, Лео, иди! Отправляю тебя на антигеройские подвиги во славу твоего театра. И Лафф уж соскучился и снова нарисовал для тебя какой-нибудь сюрприз. Для меня он рисует почему-то всегда какие-то ужасы, которые подошли бы тебе или Алисе гораздо больше. Не вводи его в заблуждение относительно своей персоны, Лео. Дракону тоже давно требуется опытный ассистент в его борьбе с демонами ошибки, приведшей его в нашу плоскость... Счастливо! - Вильгельмина на прощание взмахнула салфеткой как платочком, придерживая свободной рукой неизменную паучью шаль, которая вот-вот упала бы с её фантастических форм, так притягательно противоречащих её усталым глазам, один из которых всегда показывал точное время любого необходимого собеседнику измерения и любую меру, какую только можно вообразить.
Доктор Араши обернулся к зеркалу, заметив его следящий за ним прицел - весело улыбнувшись и поправив свой галстук-бабочку, он поприветствовал его:
- Дорогой друг! Смею тебя уверить, что нет никому более близкого и дорогого друга, чем ты! Ты ведь знаешь, что я люблю тебя!
- Да-да, нет у всех зеркал более преданного поклонника, чем ты, Леопольд!
Леопольд лишь кивнул Вильгельмине с неестественно-печальной улыбкой и вышел, подмигнув индикатору зеркала, которое сменило столь милостиво скоро и любяще свою прицельную рамку гнева на кокетливую портретную - съемки...
- Я создам любовный триллер... - прошептал Лео Араши пустому коридору, уверенный том, что если вдруг он забудет жанр своей истории, то стены обязательно ему напомнят о том прохладным эхом./