Случай № 1
Случай этот произошел с сорокалетним начальником военной кафедры подполковником Кандыбасовым Василием Григорьевичем не так уж и давно, но, пожалуй, месяцев шесть с тех пор уже прошло.
Кандыба, как Василия за глаза называли сотрудники кафедры органической химии, был человеком высокомерным, с презрительным прищуром черных дерзких азиатских глаз. Всякому, кто его видел, горделиво и важно расхаживающего по кафедре, невольно приходила в голову фраза: «Хорош гусь!» Была слабость у Василия – он таял, млел и терял высокомерный вид в присутствии всякой красивой женщины. На лице Кандыбы появлялась глуповатая гримаса, а действия его при этом были так же предсказуемы, как выделение желудочного сока у собаки Павлова при виде пищи. Немедленно начинал волочиться за красоткой, забывая обо всем на свете, в том числе и о жене Татьяне.
Случилось так, что однажды на кафедру устроилась работать лаборанткой эффектная блондинка Алла и, естественно, сразу попала в зону особого внимания нашего героя. Через пару недель кафедра заметила результаты этого внимания: Алла практически не выходила из кабинета начальника кафедры и превратилась в его секретаршу. «Секретутка», - стали величать Аллочку злые офицерские языки. Замечали и то, что «сладкая парочка» задерживалась допоздна и уходила всегда последней с кафедры. Немного погодя любовники стали и на ночь оставаться, предаваясь любимому и древнему, как человечество, делу. Татьяна, жена Кандыбы, в случае ночного отсутствия мужа, получала от последнего подробнейшие разъяснения, в какой именно город, Васенька, измотанный научными и учебными трудами, уехал в деловую командировку на симпозиум по фосфорорганическим соединениям.
Утром по инструкции дежурный офицер приходил вскрывать опечатанные двери кафедры к половине девятого утра.
В то утро, когда произошел описываемый первый случай, дежурный лейтенант Виктор Неробейкин, белобрысый, маленький, с быстрыми насмешливыми глазками, проснулся на полчаса раньше обычного, так как прошедшим вечером, ложась спать, небрежно завел будильник. Соответственно, и кафедру лейтенант пришел вскрывать на полчаса раньше положенного времени.
Изумился, когда обнаружил, что кафедра вскрыта и вдобавок заперта изнутри! После минутного беспокойного стука в дверь, последняя открылась, и Неробейкин удивился во второй раз: дверь ему открыл сам Кандыба, непохожий на себя, - в трусах и майке. А в коридорном пространстве цепкий взгляд Виктора ухватил мелькнувшую и исчезнувшую в кабинете начальника фигурку Аллочки в накинутом на плечи кандыбинском кителе. Начальник кафедры не давал пройти лейтенанту и старался загородить ему весь обзор. Неробейкин все прекрасно увидел и понял. Глаза его наполнились нездоровым любопытством. Виктор подумал: «Интересно! Как же выйдет теперь Кандыба из создавшегося глупейшего положения?» И стал ожидать, что скажет начальник. Кандыба, ничтоже сумняшеся, с видом, преисполненным праведным гневом, набросился на дежурного с неожиданными обвинениями:
- Лейтенант! Вы что же это? Вы почему опаздываете на службу? Вы опоздали на полчаса на кафедру! Я объявляю Вам на первый раз выговор без занесения в личное дело! Но учтите, лейтенант, в следующий раз, если опоздание повторится, пощады не ждите, я вкачу Вам строгач с занесением в личное дело! Все! Можете идти на свое рабочее место, лейтенант!
У лейтенанта Неробейкина, обычно бойкого на язык и никогда прежде не страдавшего робостью, на этот раз случился «перелом» языка. Виктор не нашелся, что ответить, сказал лишь необходимое в таких случаях: «Есть, товарищ подполковник», и прошел в свой кабинет.
Случай № 2
До Татьяниных ушей, ушей Кандыбасовской супруги, "доброжелателями", коими обычно в избытке заполнено пространство вокруг начальства, стала доводиться информация о Васенькиных кафедральных изменах. Да Татьяна и сама почувствовала наступивший «малый ледниковый период» в постельно-супружеском режиме. Самое первое и простое, что пришло ей в голову, - это решение совершать неожиданные «прокурорские» проверки на службе мужа. Тем более, что она работала младшим следователем прокуратуры в Краснопресненском районе столицы. Она периодически, подобно Суворову, всегда нежданно-негаданно, в самый можно сказать неподходящий момент сваливавшегося на голову противника, стала появляться на кафедре и проверять, как отдает стране родной свой воинский долг профессор доктор химических наук Кандыбасов.
Как Татьяна просачивалась сквозь КПП, никому неизвестно. То ли пропуск прокуратуры совала в нос обалдевшему солдатику, то ли еще что хитрое выдумывала, бог весть. Загадка сия велика осталась.
Но удивительное дело – Кандыбе каждый раз везло. Он, почуяв неладное, словно волк, обложенный красными флажочками, принимал необходимые мероприятия защиты. Василий Григорьевич, не стесняясь посвящать подчиненных сотрудников в свои грешки и внутрисемейные разборки, приказал адъюнктам посматривать «в оба» и следить через оконное наблюдение, дабы не пропустить момент появления Татьяны.
Вот и вчера днем адъюнкт капитан Пронин, научным руководителем коего являлся сам Кандыба, сопя и крапая свою «любительскую» диссертацию, вовремя заметил через окно второго этажа семенившую по плацу академии и быстро приближающуюся жену начальника. Как на грех, Кандыба в эти минуты заперся в кабинете наедине с «секретуткой» Аллочкой, которую еще называли белокурой Жаззи, как в одном известном советском фильме. В кабинете неутомимая парочка во всю ивановскую занималась развлечением, описанным еще в средние века Бокаччо, и называлось оно - «загнать дьявола в ад».
Капитан Пронин подал сигнал боевой тревоги, немедленно постучав требовательной рукой в дверь начальства, и доложил о возникшей угрозе высунувшейся из дверей шевелюре Кандыбы.
Последний тотчас прекратил все измывательства над бедным дьяволом, бросил некое краткое словцо белокурой единомышленнице, которая пулей выскочила из помещения и скрылась в учебных аудиториях кафедры. Времени было в обрез. Через 15-20 секунд здесь неминуемо появится младший следователь прокуратуры Татьяна Варфоломеевна Кандыбасова.
Капитан Пронин, человек себе на уме, хоть и был непосредственным подчиненным Кандыбасова, но был не прочь поглазеть на позор и унижение начальника, а также испытать при этом истинное удовольствие. Он даже внутренне хихикал, предвкушая зрелище.
Между тем Василий Григорьевич, находясь в своих обычных боевых доспехах – трусах и майке, накинул на себя наспех зеленую рубашку и китель с побрякивавшими медалями «За воинскую службу», уселся в кресло за свой рабочий стол, а нижнюю волосатую часть тела в трусах цвета хаки надежно упрятал под широкой поверхностью стола.
До момента «икс» оставалось несколько секунд: Татьяна уже поднималась по лестнице на второй этаж, где располагалась кафедра органической химии. Кандыбасов приказал капитану Пронину сесть напротив него за стол, взять в руки авторучку и записывать в рабочую тетрадь умные мысли начальства. Едва все это было выполнено, в кабинет с шумом ворвалась взволнованная Татьяна и стала подозрительно оглядывать помещение. Она увидела сидящего за столом с сосредоточенным выражением физиономии мужа, одетого по форме, а также какого-то капитана, строчившего в тетради под диктовку любимого Васеньки.
- Итак, Пронин, продолжим, - услышала супруга громкий самоуверенный тон. – Записывай! Это тебе пойдет прямо в диссертацию, - Кандыба прокашлялся и продолжал. – Процессы нейтрализации воздействия некоторых газо-капельных грубодисперсных систем на поверхность местности, для краткости называемые процессами дегазации, очень сложны и требуют применения больших людских и материальных ресурсов…
Далее Татьяна Варфоломеевна слушать не стала, успокоилась и направилась к выходу из кабинета. Кандыбасов оторвался от процесса обучения адъюнкта и спросил вдогонку:
- Танечка! А ты зачем приходила?
В ответ он услышал лишь хлопок закрывшейся за Татьяной двери. Василий Григорьевич вздохнул, вышел из своего укрытия, то бишь рабочего стола, затем натянул недостающую деталь туалета – брюки, и кинулся к окну. Он с радостным сердцем наблюдал удаляющуюся сутулую спину жены.
- Вот, Пронин! Учись, студент, пока я жив! Смекалка в военном деле – великая вещь! – поучал подполковник капитана.
Пронин молча слушал, из последних сил пытаясь сохранить серьезную мину и сдерживая рвущийся наружу хохот.
Начальник кафедры подумал и добавил:
- Кстати, Пронин, когда у тебя подходит срок очередного звания? Через год? Ну так вот. Думаю, ты уже созрел до майорского звания. Пошлем на тебя документы завтра же! Майора получишь досрочно! Я так решил!