Запорожский след Рауля Валленберга

Борис Артемов
В то, что всё обязательно завершится хорошо, какие бы порой не готовил человеку испытания непредсказуемый фатум, верят многие: ведь иначе и жить не стоит.

Не зря в конце сказки шелудивый увалень-утёнок обязательно превращался в грациозного белоснежного лебедя; обездоленный сиротка из трущоб городского дна, оказывался заколдованным прекрасным принцем, а безвестно пропавшая некогда по воле злых чар из дворца очаровательная царская дочь, найдя приют, кров, пропитание и настоящую любовь в убогой хижине добросердечного простолюдина, со временем возвращалась в отчий дом, и король со слезами счастья раскрывал ей навстречу объятия…

…Всё нижеизложенное можно воспринимать и как повод к серьёзному исследованию, и как призрачную мечту о любви, которой так не хватает в нашем прагматичном торопящемся невесть куда мире…

ИСТОРИЯ С ОТКРЫТЫМ ФИНАЛОМ. ЗАПОРОЖСКИЙ СЛЕД РАУЛЯ ВАЛЛЕНБЕРГА

…Людмила Викторовна Тихоненко сказки разве что внуку читает, но каждый раз счастливого конца ждёт не меньше малыша.

Уж больно непростой была её собственная судьба: пропахшие карболкой и безысходностью интернаты, безотцовщина; заботы о тяжело больной матери Нине Семёновне и младшей сестре-инвалиде; собственные дети, рождение которых каждый раз ставило её на грань жизни и смерти; судебные тяжбы после безвременной смерти супруга, усыновлённые сироты, нуждающиеся в её ласке и защите, а ещё музыка, которой она верно и бескорыстно служила долгие годы.

И та тайна, которую ей лишь отчасти открыла перед самой кончиной неразговорчивая женщина, которую она долгие годы называла мамой…

МАКЕЕВСКАЯ РОЗА

Нина Тихоненко осиротела в самый разгар коллективизации. Жила из милости при тетке Кристине, что сама едва перебивалась ржаным хлебушком пополам с мякиной и копанной украдкой на краю артельных огородов бульбой.

Так что, когда в их вёску в самом глухом углу Витебской губернии случаем добрались вербовщики с неведомого донецкого угольного бассейна, обе не сомневалась ни минуты. Всё едино, где пропадать.

Подписали нужные бумаги, да на полученные подъемные купили фибровый чемодан с окованными углами, по теплому платку на плечи и карамельных конфет-подушечек в лавке кооперации.

Макеевка – город большой, шумный, особливо, когда с их деревней сравнивать.

Там и жила Нина до самой войны. Оттуда и угнали её немцы в свой фатерлянд на работы во славу непобедимого Рейха.

К богатым людям попала. По хозяйству работала. Тычки да обиды особо не считала. И в прошлой жизни родная пролетарская власть не больно сироту баловала.

Но как довелось встретить доброго человека, вмиг сердцем прикипела и на ласку ла ской ответила. Рауль – так его звали – Нину розой своей называл, цветком нежным. Так на фотографической карточке, что Нине на память подарил и написал.

О доме рассказывал, о сестре, которую тоже Ниной звали и о том, как сложится их жизнь, когда война завершится.

И не важно, что сам он из чужих скандинавских краёв происходил, и не особо часто свидеться удавалось. Много ли надо времени, чтобы в глаза друг другу взглянуть да разглядеть то, о чём уста стыдливо молчат?

Через положенный срок родилась у Нины дочь Тамара. Счастье, казалось, долгожданное, да вот только Раулю не ко времени пришлось уехать надолго.

Дипломатическим посланником своего скандинавского королевства при венгерской столице Будапеште. Чего, казалось, проще – представлять нейтральную державу да, ожидая скорого конца войны, не вмешиваться ни во что.

Только в ту пору из Берлина указ местным властям категорический пришёл: окончательно решить вопрос со всеми мадьярскими унтерменшами.

Ждала неарийцев скорая и принудительная депортация на новое место жительства в город Аушвиц, что в генерал-губернаторстве располагался. Так на дипломатическом языке процедура называлась.

А на деле – грузили наци женщин с детками скопом в грузовые вагоны, закрывали наглухо и, как скот, незамедлительно отправляли на польскую станцию Биркенау.

А там открытый плац вдоль путей, рощица, а за ней приземистые здания с дымящимися трубами. Там, говорили, для приезжих бани и помещения для санобработки перед поселением на новом месте.

Уводили туда чуть ли не всех, кто в запечатанных вагонах под конвоем прибыл, а вот назад никто не возвращался. Словно и не было никогда этих людей. Напоминали о них недолго разве что груды чемоданов на опустевшем плацу да жирный сладковатый дым, обильно вырывавшийся из труб в дни прибытия эшелонов.

Вот за этих-то людей скандинавский дипломат и вступился. Кому паспорт особый делал, от переселения оберегавший, кого просто выкупал да в особых убежищах прятал.

До самых боёв немцев с наступающей Красной Армией город Будапешт не покидал. Даже когда дочка заболела, вырваться на помощь не сумел. Так Нина её сама и схоронила. А про скандинава своего узнала, что арестовали его. За якобы сотрудничество с наци. И за активную деятельность против Страны Советов и её доблестной Красной Армии.

Нину, как немцев разгромили, на родину отправили. Благо страна большая – для сироты любой угол – родной. В Карелию попала. При железной дороге стала работать. Телогрейку дали почти новую, второго срока носки, валенки подшитые. Койку в бараке. Место за общим столом. А ещё кайло в руки и лопату. Что работа тяжёлая, неженская – не задумывалась: не одна она такая оказалась.

Мужики-то почти все на войне в братских могилах остались, а коли выжили да не увечные – не без рук, без ног – в начальники вышли при больших погонах. Где такому из теплого кабинета или персональной «эмки» на мороз выйти. Коли и попадались мужики рядом – то исключительно из тех, кого под конвоем водили: урки и политические, из «врагов народа».

Вот среди них Нина и встретила своего скандинава. Даже не поверила сперва – так изменился. Лишь как «розой макеевской» назвал, признала.

ДОКУМЕНТАМИ НЕ ПОДТВЕРЖДЕНО

Людмила Викторовна в своё время о маме запросы слала в Карелию.

Нет, отвечали, не числилась никогда в кадрах запрашиваемая гражданка…

Но ведь Нина столько раз рассказывала и в записках памятных всё подробно описала. И как врач лагпункта запись фальшивую в ведомости нужной справил, и как влиятельный человек по имени Николай документ Раулю на новое имя добыл, и как в Запорожье вместе с Ниной отправил.

В рабочем общежитии при заводе всё лучше, чем в лагерном бараке.

Слова не пустые – ту пору в Макеевке к тетке Кристине несколько раз наведывались подозрительные люди, не иначе как из органов. Интересовались судьбой племянницы. Тетка, мудрая женщина, на всякий случай отвечала одно и то же: "Умерла Ниночка ”.

…В Запорожье Рауль и умер весной 54-го. А может, и не умер вовсе. Ушел, чтобы на родину к дому пробиваться.

Теперь и не узнать того, что мама знала. Людмила ведь только через несколько месяцев родилась. А мама её лишь однажды, спустя годы, на старое кичкасское кладбище водила – могилку заветную показывать. Только и не плакала вовсе, не тужила: словно чужая могилка или пустая даже.

А дома втайне от всех письмо, что скандинав сестре написал, хранила. Даже уже когда с отчимом без любви сошлась и ещё дочь родила.

Лишь в середине 90-х, перед смертью, Людмиле передала вместе со своими памятными записями.

Людмила в них мало чего поняла, но чуть ли не наизусть выучила. А вот сохранить – не сохранила: сынок посчитал за ненужный мусор – выбросил.

Да что там записи – даже фотография мамы у Людмилы лишь одна-единственная осталась, махонькая, ретушью испорченная. А больше ничего.

В метрике в графе отец – прочерк. Фамилия мамина. А отчество Викторовна – символическое: потому как отец и взаправду победителем из безвыходной баталии вышел. Только, видать, до дому так и не добрался…

НЕРАЗГАДАННАЯ ТАЙНА

Когда Людмила мамины записки прочитала, стала о скандинавском дипломате этом справки наводить. И новое для себя узнала, и то, что из маминых рассказов уже известно было.

А потом осмелилась знающим людям о маме своей и её невероятной истории рассказать.

Надежды, что выслушают всерьёз, особой не было – ведь документов никаких и уж больно подозрительно относятся к тем, кто в родственники к небедным иностранцам напрашивается.

Только ведь она корысти особой не искала. Лишь мамину волю предсмертную выполняла. И, коли б смеяться стали, – всё едино рассказывала бы, груз неведомый с души снимала.

Может и не поверили Людмиле до конца, но всё же программу о ней местные телевизионщики сделали. И с заграничными специалистами познакомили.

Приезжали в город шведские документалисты и американский профессор из Мичиганского университета, где Рауль когда-то учился, опрашивали дотошно, в архивах работали, съемки для будущего фильма проводили. Уважительно к Людмиле отнеслись. Визитки свои оставили. И редкую книгу о скандинавском дипломате, который возможно и был её отцом.

Всё дивились поразительному сходству с Раулем старшего сына Людмилы. А ещё тому, что дочь Настенька на дипломата учится. Уже бакалаврат закончила. Она в их фильме чуть ли не главная героиня.

Как уезжали, Людмила через них сестре Рауля весточку передала, а в ней для доказательства о том, что лишь она с братом знали. И, конечно, ещё о том, что мама передать просила.

Сестра Рауля совсем старенькая. Может, перепугается, узнав о нежданных родственниках, а может и вовсе ей недосуг, но не могла Людмила не рассказать о том, что узнала – тайна ведь не ёё, вот пусть знают и решают те, кому она предназначается.

Как знать, может еще и приоткроются секретные архивы для дотошных и влиятельных исследователей и то, во что сегодня просто невозможно поверить, окажется общепризнанной академической истиной. А в нашем городе появится памятник человеку, ставшему не по своей воле нашим земляком, но которым по делам его мы вправе гордиться. Ведь известно, что спасший одну жизнь – спас целый мир. А на его счету – десятки тысяч спасённых. И ещё большая запорожская семья, для которой он навсегда самый главный герой. Не смотря ни на что…

ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА: Рауль Густав Валленберг – предприниматель и дипломат. Родился 4 августа 1912г. в Стокгольме. Представитель одной из известнейших и богатейших фамилий Швеции. С июля 1944г. первый секретарь шведского дипломатического представительства в Будапеште. Пользуясь своим статусом спас жизни десятков тысяч венгерских евреев в период Холокоста. В январе 1945г. после занятия Будапешта Красной Армией был арестован сотрудниками военной контрразведки «Смерш».
Валленберга переправили в Москву, где он содержался в тюрьме на Лубянке.
По показаниям немецких заключённых Г. Рихтера и Х. Кичмана, находившихся в то время в тюрьме, они общались с Валленбергом посредством «тюремного телеграфа» до 1947г. После, по их словам, Рауля куда-то отправили.
После исчезновения Валленберга Швеция сделала несколько запросов о его местонахождении, но советская сторона утверждала, что такой информацией не располагает.
В августе 1947г. А.Я.Вышинский официально заявил, что Валленберга в СССР нет и советским властям о нём ничего не известно.
В феврале 1957г. советская сторона признала, что Валленберг был арестован и вывезен в Москву, где умер от инфаркта 17 июля 1947г.
В декабре 2000г. Генеральная прокуратура России приняла решение о реабилитации Рауля Валленберга на основании закона Российской Федерации «О реабилитации жертв политических репрессий» от 18 октября 1991г.
В то же время в ходе прокурорской проверки установить подлинные причины ареста и содержания в заключении Валленберга, фактические обстоятельства его смерти, наличие материалов уголовного дела, личного дела арестованного или дела военнопленного не удалось.
Высказывалось мнение, что в машине Валленберга при его задержании было обнаружено много золота и драгоценностей, которые были доверены ему евреями. Возможно, именно это могло стать причиной ареста. Считается, что все эти ценности были похищены советской контрразведкой, поскольку они не были зарегистрированы как имущество Валленберга при его аресте. Косвенно на это указывает и последовавшее непосредственно за арестом разграбление советскими войсками посольства Швеции в Будапеште, где сберегались драгоценности многих венгерских евреев…