О, Боже, как болит голова! Перепил или подрался? Так, шишек и ссадин вроде нет. Значит перепил. Каток по мне, что ли проехал? Почему всё тело болит, если перепил? Ой, руку поднять не могу. Мешки что ли таскал?
Мама мия! Где я? Обои в цветочек, занавески с рюшечками. Не в полиции - точно! Там пол цементный и окна в решетках. И не у Любки. У неё на стене плакат с Майклом Дугласом, а тут картина с голой бабой.
Ё, п, р, с, т! Рядом кто-то шевелится. Во что же это я влип? Так, главное не паниковать. Надо осторожненько, одним глазом посмотреть, кто рядом шевелится. Боже! Я её первый раз в жизни вижу! Так, на вид лет тридцать - тридцать пять. Крашеная блондинка. Допился! На крашеных теток потянуло. У меня ж ни одной старше двадцати пяти не было. Самому тридцать только стукнуло. Крепко я видно на грудь принял, если с такой рядом лежу. Нет, пора завязывать, а то это до добра не доведет. Говорила мне бабушка: «Пей внучек с умом, а то дураком станешь». Не слушаем старших, вот в дурацких ситуациях и оказываемся. Хоть бы не проснулась подольше. Может, удастся потихоньку слинять. Самое главное с кровати сползти, чтоб не проснулась. А уж до двери по-пластунски и так она меня и видела. Ну, рискнём!
- Тише, тише, дорогая, спи, я рядом.
Вот, зараза, башку на грудь положила. Все, ногой в капкан взяла - не вырвешься! Пропал я. Даже как зовут, не помню. Но это не важно, тут-то я выкручусь: киса, лапа, зайчик - все подойдет. Хотя, какой к черту зайчик - крокодил целый. Сколько времени хоть. Семь часов утра. Ну, конечно, я же привык в это время просыпаться на работу. А что это у меня на пальце? Кольцо обручальное?! Кошмар наяву! Конец света!
Я же вчера женился! Точно, вспомнил! А рядом моя законная жена лежит. И зовут ее, как и мою бывшую, тоже Любкой. Вот с этого имени все и началось.
Я со своей кикиморой вчера поцапался - ну, достала уже! Сколько, - говорит, - можно «дружить»? Три года уже дружим в постели. Пора определяться. Годы идут, хочу быть женой, а не подругой. Начала что-то там про детей чирикать. Инстинкт, видите ли, у нее проснулся - материнский. А я из-за ее инстинкта с чужой бабой проснулся - окольцованный. Убить ее за это мало! Ну, а я же не люблю, когда на меня давят. Я и так уже почти дозрел. Еще б пару месяцев подождала, я б, может, сам предложил, а раз так - я в позу встал.
Не желаю, - говорю, - что б мне всякая шмокондявка указывала, что мне делать.
Ах, я шмокондявка, - кричит, - ну и вали отсюда, и что б твоей ноги не было в моем доме, а тапочки оставь - другому пригодятся.
Я из принципа тапочки с собой забрал. Она мне их на 23 февраля дарила. И что б в моем подарке другой мужик шлепал - не бывать такому! Забрал я свою кружку, ложку, бритву, тапочки и пошел. А она в дверях мне кричит: -Вали, вали, кот мартовский! Где еще такую дуру, как я, найдешь? Да и кому ты еще, кроме меня, нужен - алкаш несчастный!
Ох, и взбесился я! Это она, кошка ободранная, пусть попробует, найдет такого мужика, как я. А я то, только свистну - штабелями к ногам лягут. На том и расстались. Я пошел это дело отметить. Вначале - праздновал свободу, потом - заливал обиду, в общем - набрался основательно. Домой, в пустую комнату, идти не хотелось, и я решил немного погулять. Догулялся козел! Лучше б меня в полицию забрали. Там бы бока намяли, обобрали и с утра - гуляй на все четыре стороны.
Короче, гуляю я себе: никого не трогаю, выветриваю винные пары. И какой черт меня привел к Загсу? Посмотрю, - думаю, - на дураков, которые сами, добровольно, в петлю лезут. Подошел, смотрю на щенков этих, которые только что не повизгивают от восторга, глядя на своих красавиц. Самоубийцы! Вдруг, вижу сидит женщина и, горько рыдая, сморкается в платочек. Жалко мне ее стало, ну, просто сил нет.
- Че ж ты так убиваешься? - спрашиваю.
А у нее икота началась - понять ничего невозможно. Кое-как разобрал, что сегодня свадьба у нее должна быть, а жених не пришел.
Конечно, - говорит, - кому я нужна. Вон сколько молоденьких, длинноногих, длинношеих. А мне уже под сорок, и фигура не та, и подбородок второй висит, и морщины на морде. И какой черт меня в этот момент за язык потянул - не знаю? Давай я ее уговаривать.
Ты что, - говорю, - да эти свистушки тебе в подметки не годятся. Длинные, как шланги, костлявые. А мужики, они ж не собаки - на кости не бросаются. А у тебя все на месте, все при себе - ты еще в полном соку баба. Ну, в общем, нес по полной программе всякую дребедень, какой пользуюсь, когда закадрить какую-нибудь подругу на ночь надо. А она еще пуще, в рев пустилась: дурнинушкой надрывается, уже и мой платок насквозь промочила.
- Это ты так говоришь, что б успокоить, мол, а самому сказали бы жениться на мне, так только б пятки засверкали. Все вы такие: только лапшу на уши вешать умеете, а как дела коснется, так в кусты.
Ну, тут меня так эти слова задели.
Я говорю: - Сроду по кустам ни от кого не бегал, потому как не заяц.
Она мне: - А на мне можешь жениться?
Я говорю: - Прямо сейчас?
А она мне: - А что, время на нас заказано, чего ж ему пропадать.
Я оторопел!
А она мне: - Слабо, мол, коленки задрожали.
- У меня коленки задрожали?! - Пошли, - говорю, - увидишь, что ничего у меня не дрожит.
- Паспорт с собой? - спрашивает.
А как же! Я без документа не хожу - не бомж, слава Богу. Зашли мы, невеста моя говорит: - Все нормально, расписывайте. Я здесь записана на бракосочетание, только жених поменялся, сделайте соответствующие исправления.
Та, которая расписывает, спрашивает: - Как нового жениха фамилия?
Невеста озадачилась.
- А как тебя зовут? - спрашивает.
Я ответил. А она в хохот.
- Моего бывшего, - говорит, - тоже так звали.
Тут у нее снова икота открылась, теперь уже от смеха - кое-как успокоили.
Я спрашиваю: - А тебя как зовут?
Она: - Люба.
Тут уже я в хохот пустился. Начальница
Загса изумляется: - Как это невеста имени жениха не знает, а жених невесты. Вы, что, мол, шутки шутить сюда пришли. Здесь серьезное учреждение, мы здесь до гроба людей соединяем - нам в смешилки играть некогда.
- Ну, до гроба или нет, - говорю, - там видно будет, а пока не передумал, быстро нас соединяйте.
Вот так я и стал женатым. Вышли с моей новоиспеченной супругой и теперь уже вдвоем пошли отмечать это событие. Жена моя икать перестала, зато стала хихикать по любому поводу, песни петь. А в конце даже в пляс пустилась, вприсядку. Присесть-то присела, а встать не может - радикулит прострелил. На себе ее до дому пер. Устал, взмокрел, кое-как до койки дополз и вырубился.
Че ж теперь делать-то? Уж лучше б я на своей Любке женился. И чего кочевряжился, спрашивается? Не вовремя, видишь ли, заговорила. Хотел показать, кто в доме хозяин. Показал, по гроб жизни помнить буду, не забуду.
Е,п,р,с,т, - я ж вчера еще что-то подписывал. Точно! Какой-то брачный контракт. Там написано, что если я надумаю разводиться, то обязан жене оставить жилплощадь и выплачивать ежемесячное содержание в размере 500$. Да, я в жизни столько и на себя не зарабатывал. Вот это влип! Козел, вот козел – как она меня купила!
– Если не хочешь, говорит, не надо никакого контракта, я тебя обирать не хочу, вдруг, не поживется.
А я распетушился, в грудь себя кулаком стучу, типа: - Я все подпишу, потому, что разводиться не собираюсь. Я не из таких, поэтому ничего делить и платить не придется.
Че ж теперь делать-то? Точно, по гроб жизни привязали. Вот, видно, почему ее жених-то сбежал – умным оказался. По-моему просыпается. Ну, Господи, помоги!
- Доброе утро, дорогая! Что тебе подать в постель – чай или кофе?
P.S. Пить с этого дня я завязал, а то боюсь, что следующего утреннего сюрприза я не переживу.