Уйдя в отставку, я купил небольшой дом на берегу Таврского лимана. После суровой армейской жизни, там я мог наконец-то предаться любимому занятию - рыбалке.
Что может быть лучше летней утренней рыбалки. Солнце еще не взошло, по водной глади стелется редкий туман, прохладный воздух так свеж и чист, что им невозможно надышаться.
Расположившись на берегу под развесистой ивой, не торопясь достаю снасти и вдруг замечаю очень приятное соседство. Над головой из дупла вылетает пестрый удод, я провожаю его взглядом пока он не скрывается за камышами. Другое, не менее интересное зрелище заставляет меня на минуту отложить свое занятие. Чуть ниже по течению, в небольшой заводи водяная курочка вывела свое потомство на прогулку. Пять черных, с оливковыми спинками пуховичков плывут вслед за мамой. Буровато-черная, с узкими белыми полосками по бокам курочка время от времени поворачивает головку с красным клювом и оглядывает своих малюток. Но все это не нарушает безмолвия и покоя утренней природы.
С первыми лучами солнца тишину разрывает громкое "Кар-Кар". Это на верхушке самого высокого дерева появился дозорный стаи ворон, обитающей в ближайшей рощице. Он созывает свою братию на завтрак. Через несколько минут пернатая "армада" полетит на городскую свалку.
Ближе к обеду, я сматываю удочки, и по едва заметной тропинке иду домой. Тропинка пересекает автотрассу, где у автобусной остановки меня всегда поджидает ворона Пашка. Завидев меня, она сильно прихрамывая ковыляет навстречу. Я крошу ей приготовленный кусочек хлеба. Пашка чинно склевывает все до последней крошки, и насытившись уходит в свое укрытие.
Я заприметил эту ворону месяца два назад. Нахохлившись она сидела под низко склоненной к земле веткой кустарника. Я подошел ближе, птица тревожно встрепенулась, но с места не сдвинулась, лишь зорко следила за мной.
Больная птица, - подумал я, и вероятнее всего ее изгнали из стаи, где-то я слышал о таких повадках стайных птиц. И теперь она обречена на одиночество.
Из сострадания, при каждой встрече я стал подкармливать эту бедолагу. Так мы подружились. Я назвал ворону Пашкой.
Но однажды, я не встретил свою подругу на обычном месте. Обеспокоенный, я осмотрелся вокруг. Обошел остановку, прошелся вдоль дороги. Пашку я нашел под придорожным кустом боярышника. Она лежала на левом крыле, правое же было раскрыто и прикрывало ее подогнутые лапки. С волнением и осторожностью я взял Пашку на руки. Птица была жива, но большая рана зияла на ее голове. Скорее всего кто-то из-за жестокости или хулиганства бросил камень в доверчивую Пашку.
Я вспомнил, что в конце нашей улицы живет Стефан Янович, в прошлом врач-орнитолог. Надеясь, что он поможет раненой птице, я принес Пашку к нему. С просьбой о помощи, я заодно рассказал историю этой вороны. Стефан Янович осмотрел птицу и сказал:
- Ну здравствуй, тезка.
- Почему тезка? - не понял я
- Да просто моя фамилия Крук. А по польски крук - это ворон. И не называйте эту особь вороной, потому что это настоящий ворон. ВОроны и ворОны совершенно разные виды семейства врановых. И то, что Пашка именно ворон говорит его крупный размер, вороной цвет перьев, заостренное на конце оперение хвоста. Я уверен, что эта птица не принадлежала к той стае ворон, что обитает в рощице. Ворон любит одиночество или спокойную семейную жизнь. И еще скажу, что вОроны очень осторожны и если бы не такое бедственное положение, вряд ли Пашка подпустил бы Вас к себе.
Стефан Янович залечил Пашке рану, подправил больную лапку.
Всю зиму ворон жил у нас. Он как-то сразу почувствовал себя хозяином в доме.Важно расхаживал по комнатам и делал все что хотел. Разбрасывал по дому вещи, колотил клювом по динамику, если звук был громким. Он часто рвал газеты, ему нужны были эти обрывки бумаги, чтобы прикрывать припрятанные в укромных уголках остатки пищи. И попробуй, подойди к его "захоронкам", моментально получишь клювом по ноге.
По совету Крука, я каждый день выпускал своего ворона полетать во дворе. Перед каждым полетом Пашка делал несколько прыжков по земле, а потом взмывал вверх. Полетав вдоволь, он плавно садился на будку нашего дворового пса Пилота и начинал хулиганить - гортанно "гавкать". Подражать лаю собаки он научился у того же Пилота. Пес пытался поймать пересмешника, но не тут то было.
В конце февраля, когда в наших краях воздух уже пропитан весной, Пашка в одну их таких прогулок взмыл в небо, несколько минут парил над домом, а затем улетел. Напрасно я вглядывался в пустую высь, ждал своего питомца, но так и не дождался. Не появился он и на другой день. Пусто и скучно стало без нашего любимца в доме.
Прошло более двух недель. Я уже почти смирился с пропажей своего друга. Но однажды, рано утром во дворе я услышал знакомое гортанное "кау-кау". Я поднял голову, обозрел все вокруг, и замер от удивления: вместо одного ворона я увидел сразу двух. Они суетились на развилке ствола высокой старой липы, что росла около летней кухни. Присмотревшись, я с радостью понял, что птицы строят гнездо. Вскоре высокое, более полуметра в диаметре, гнездо было готово. В свой новый дом пернатая парочка целый день таскала то лоскутки, то перья, то ниточки.
После этого самка села на гнездо, а Пашка (его мы узнали по едва заметной хромоте) совершал челночные полеты - носил еду любимой.
Я пригласил Стефана Яновича посмотреть на это чудо. Крук объяснил, что самка сделала кладку, которую будет высиживать 3 недели. В конце апреля вылупятся птенцы, а в начале лета можно будет наблюдать, как птенцы "становятся на крыло".
А еще Крук сказал, что гнездо здесь будет надолго. ВОроны почти всю жизнь живут одной парой и гнезда не меняют, а лишь ремонтируют.
В первых числах июня, когда липа была уже в своем великолепном наряде, над ее листвой барражировали четверо воронят. Пашка бросил свое хулиганство, и как почтенный отец семейства, был весь в заботах о нем.
Я часто любовался Пашкой. Его черную, как смоль окраску дополнял и украшал синевато-стальной отлив оперения крыльев и еле заметный сиреневый отблеск зоба и спинки. Его большой острый клюв и загнутые когти говорили о силе этой птицы. Да и ума Пашке было не занимать. Он реагировал на свое имя, был весь внимание, когда слышал его. Любил сидеть у меня на плече, разрешал гладить себя.
В этом доме у лимана мы прожили 5 лет. Пять раз мы видели, как из гнезда Пашки вылетали молодые воронята. Для нас с женой это было событие. Но из-за болезни моей Наташи мы вынуждены были продать дом и вернуться в город.
Очень трогательным было наше расставание с Пашкой. Наверное предчувствуя это расставание, он в этот день не покидал своей липы. Перед тем, как сесть в машину я позвал Пашку. Он спланировал на крышу моей старенькой "Лады", но в руки не дался. Так и сидел он там нахохлившись, пока я не завел мотор. Машина тронулась, Пашка сделал несколько кругов над нами и улетел восвояси.
В июне я посетил свое старое рыбацкое место и решил проведать Пашку, надеялся, что увижу новых воронят. Но обветшалое гнездо было пусто, скорее всего Пашка так и не принял новых хозяев и устроил свое гнездовище в новом месте