- Холодильником так будешь хлопать! - зло крикнул ей вдогонку Леха, вдавил педаль газа и дернул с места в карьер. Машина взвизгнула, и выплюнув существенную дозу пыльной гадости в нежный воздух, повезла Леху прочь от этой капризной и взбалмашной девчонки, убегающей прямо через высоченные заросли крапивы, в реденький лесок.
Катюха даже не пыталась избежать укусов спелой и злой крапивы по своим голым ногам. Она напролом перла через эти колючие заросли, размазывая слезы по щекам. Потом оступилась на уходящем вниз отлогом краю неглубокого овражка, и кубарем покатилась в самую их гущу. Взвыла от боли и зарыдала в полный голос.
Леха топил и топил педальку, пока не понял, что выжать больше из этой далеко не новой машинки невозможно. Сбросил скорость, а потом и вовсе тормознул. Жадно стал пить воду из большой пластиковой бутылки. Злость как-то сама собой выветрилась. осталось недоумение. "Чего это она психанула?! Чего он ей такого сказал-то?! Коза какая! Ну нету у меня денег. Нет, еще ладно бы сказала, зачем. Так нет же: молчит как рыба, а денег все равно дай. Не дам! Так не просят!" - думал Леха, допивая воду. Но поперхнулся, закашлялся, разбрызгивая множество мелких капелек воды по приборной панели и лобовому стеклу. Раздышался, еще несколько минут посидел молча, сосредоточенно глядя на свои руки, сложенные на клаксоне руля. Катюху стало жалко. Он вспомнил, как отчаянно она бежала по высокой и злющей крапиве, как беспросветно хлобыстнула дверкой его машины после того, как он ей сказал:
- Кать, нет денег. Ну правда, нету. Тебе же все равно на бирюльки-фантики. Может через месяца два и будут свободные. Я пока машину не поменяю, в загашник лезть не буду. Ок, малыш?! - и он хотел полезть к ней целоваться. Но она его просто отшвырнула от себя, сверкнула глазищами, как молниями, шваркнула дверью и понеслась хрен знает куда.
"Вот куда она понеслась?! Она ж тут в первый раз. Да тут вообще в радиусе 5 километров ничего и никого нет. Вот овца!" - думал Леха, разворачивая машину и возвращаясь к тому месту, откуда Катюха от него убежала.
Место вроде было то. Но Катюхи видно не было. Крапива беззаботно грелась на солнце, жужелы всякие летали по полуденному зною. ПАрило. Леха вылез из машины и крикнул:
- Катюха, выходи давай. Хорош мне нервы мотать. Поехали. Че тут делать?!
Ответа не последовало.
Беспокойство слегка коснулось Леху, и он решительно пошел в сторону крапивы. Уже подходя к самым зарослям, он услышал всхлипывания. Но доносилось все это из самой гущи зеленых жгучих стеблей. Пытаясь кроссовками притоптать крапиву у самого корня, чтобы освободить себе проход, Леха осторожно стал продвигаться к середине зарослей. И едва не скатился со склона овражка, так же как Катька. Но вовремя затормозил. Правда руки все равно обжег, потому что инстинктивно пытался ухватиться за опору какую-нибудь.
Катюха лежала на примятой ее хрупким телом крапиве, зажав ладошками лицо и глухо всхлипывала. Тонкие запястья и голые ноги были в волдырях от крапивных ожогов. Какая-то темная глыба в Лехиной душе повернулась, раскачалась из стороны в сторону, потом пошла змеистыми трещинами и вдруг осыпалась прахом ненужных мыслей, освобождая наружу светлое и чистое чувство острой любви к этой беззащитной девчонке. Он вдруг ясно понял, что она, с ее запухшими крапивными волдырями ногами и вздорным характером, не просто важна для него, а даже необходима, как воздух или вода. "Лишь бы ты ходила голая рядом..."
Леха проглотил новое о себе знание, и переваривая непривычные ощущения, оторопело продолжал смотреть на плачущую девчонку. Потом словно очнулся, и, не замечая жалящей ласки зеленых листьев, сграбастал Катюху руками, легко взвалил себе на плечо, словно от мошкары отмахиваясь от сыпавших по его спине ударов кулачков. Катюха пыталась сделать ему больно, но выплакала все силы и поэтому ее тычки были скользящими. Да и затихли почти сразу, так тепло и уютно ей стало на этом сильном мужском плече. Он донес ее до машины, осторожно поставил возле дверки. И застыл столбом, потому что абсолютно не знал как вести себя с человеком, которого ты любишь. По-настоящему. Всем сердцем. Это было новое для него, абсолютно незнакомое чувство. И жить с ним он еще не умел.
Катюха еще на плече у Лехи поняла, что что-то произошло. Что-то неуловимо изменилось. И в этом "что-то" была ее какая-то заслуга, или власть... Как будто ей вручили права на что-то, но на что - не сказали. И эта ее новая сила была ей еще не осознана. Она стояла и переживала и опустошение от слез, и жар, который поднимался в ней от самых кончиков пальцев на ногах до голых плеч, и ставшую уже привычной за последние недели тошноту.
Леха первым пришел в себя. Почувствовал, как жжет руки, как палит в самую макушку ошалелое солнце, услышал стрекот тысяч кузнечиков...Мир вернулся к нему. Обласкал и ошарашил одновременно. В сердце было тепло и беспокойно. Но все вокруг вдруг стало осмысленным и нужным. Все, даже оса, которая кружила вокруг его головы. Он отогнал жужелу, клацнул дверкой, открывая...
- Садись давай, партизанка! Чё делать с тобой теперь?! Вон, вся в волдырях...Ошалела, ты Катька!!!
Катюха вздернулась было ответить ему, но сил не было. Пухнущие следы ее бегства по крапиве на теле зудели, просились в холодную воду. Она еще раз всхлипнула, больше для подтверждения того, что раньше на самом деле плакала, и села в машину, откинувшись на спинку сиденья.
Леха завел машину и медленно поехал по дороге, почти не поднимая пыли на грунтовке. Потянулись поля подсолнухов и пшеницы. Красота...Жаль дорога не радовала прямотой. Ухабины и загогулины он старался проезжать мягко, чтобы не растрясти ставшую вдруг драгоценной пассажирку. Но она все равно выглядела неважнецки. Белесые вздувшиеся пятна покрывали ее обожженные руки и ноги. Заплаканная моська тоже опухла. Губы расплылись и сохли. Она их часто облизывала, а они снова сохли. И она их снова облизывала... Ее жалкость вызывала в нем перламутровую нежность, желание обнять и целовать в эти пухлые обветренные губы. Он тормознул и потянулся к ней. Но едва он коснулся ее лица губами, как Катюха задышала часто-часто, пытаясь втягивать воздух через заложенный от слез нос, потом оттолкнула его и опрометью снова выскочила из машины.
Это было уже слишком. Это требовало объяснения. Немедленного. И Леха вышел за ним из машины, грохнув дверкой не менее яростно, чем Катюха полчаса назад.
Он обошел машину и снова застыл, как вкопанный.
Катюха, согнувшись в три погибели, в двух шагах от машины, блевала в пыльную поросль васильково-подсолнуховой обочины. Именно блевала. Ее выворачивало наизнанку, она едва успевала судорожно хватать ртом воздух в кратких промежутках между спазмами. Волосы прилипли к покрасневшему лицу, Теоретически, ему должно бы было быть противно. Но, почему-то, не было. Просто стоял и смотрел. Потом спохватился. Бегом вытащил пластиковую бутылку с остатками воды и встав рядом с ней на коленки стал совать ей и говорить:
- На, попей, должно стать легче.
Спазмы почти сошли на нет. Катюха неловко попыталась взять бутылку, та выскочила из ее руки и упала, разливая остатки воды в сухую землю. Она вытерла рот грязной от пыли ладонью, измазавшись по самые уши. Леха не выдержал и засмеялся, глядя на ее чумазое лицо.
Катька, будто от пощечины, отшатнулась от его смеха в сторону. Встала с колен, и пошла вдоль дороги,сгорбив плечи. Лехе надоели эти ее походы туда-сюда. Он нетерпеливо шагнул за ней. Схватил за руку. Дернул к себе:
- Блин! Чего опять не так?! Видел бы ты себя сейчас - сама бы ржала. Ты ж вся грязная! - говорил он добродушно, улыбаясь ей в полный рот. Катька вдруг взбеленилась, выпучила глаза и заорала в полный голос:
- Грязная?! Как ты сказал - грязная?! Да кто меня такой сделал, грязной?! Сука ты, ТЫ!!!ТЫ!!!ТЫ!!!Все из-за тебя! ВСЕ!!! Грязная?!Раньше нравилась, а теперь нет?! Теперь еще и издеваешься?! Гад ты!!! Сволочь!!! Сууука...- и она рванула с места в сторону поля, снова зарыдав так громко, что Лехе показалось, будто у него сейчас перепонки в ушах лопнут. А Катька, в очередной раз, свалилась с какой-то невидной кочки, и только ее макушка стала видна среди шелестящих на ветру колосков пшеницы. Нет, все это было уже совсем слишком. Прям оторви и выбрось! Леха пошел к ней, облипая потом. Духота и непонимание давили на него со всех сторон. Так же как и Леха, смурнело небо, наливаясь обидой и долгожданным дождем. Он уже почти дошел до нее, но Катюха снова вскочила и снова понеслась от него в середину поля, то и дело спотыкаясь на неровной почве. А он снова пошел за ней. Потому что очень захотел узнать, в чем же он так виноват, что она бежит от него, как от маньяка - насильника.
И тут ливануло. Мощно и всепроникающе. С полыханием бело-синих молний и яростным стоном грома. Небо и земля сплелись нитями воды в единое целое, мучительно наслаждаясь друг другом.
С каждым ударом грома или молнии Катька подпрыгивала и отчаянно визжала, закрывая уши ладонями. Она до ужаса боялась грозы, и Леха рванул к ней, чтобы помочь, хотя бы собой прикрыть ее от льющейся воды и раскатов в небе. Подскользнулся на ставшей вмиг жижей земле, вымазался как черт, но быстро выкарабкался и, почти на ощупь, нашел Катьку.
Мокрая насквозь, она затравленным зверьком смотрела на него. Но попыталась рвануть от него снова, едва он схватил ее руками за плечи. Попытка ей не удалась. От резкого движения треснула ткань ее майки, поползла неровным краями с мокрого тела, обнажая припухшие розовые соски. По голой груди, уже не стесняясь, потекли ручейки дождя. Леха обалдел от увиденной красоты. И не смог ничего другого сделать, кроме как припасть губами к этому совершенству. Припасть губами, руками обнимая ее тело и пытаясь избавить от того, что называлось шортами. А на самом деле было скорее трусами с гордым лейблом и парой кнопок.
Катюха яростно лягалась ногами и била его по плечам, попадая по голове. Один из ударов пришелся ему почти в самую переносицу, и он смог, наконец, оторваться от ее тела и услышать, что она выплевывала из себя в пелену дождя, накрывающего их с ног до головы.
- Тварь, скотина! Ну, давай, трахни меня прямо здесь, в этой грязи... Я же грязная... Я же не достойна быть чистой... Со мной же только так можно... Да?!Ты же таких, как я - трахашь, а детей от других рожать будешь. Зачем тебе такие?!... А таким, как я, ты даже денег на аборт не дашь. Пусть сами, шалавы подзаборные, свои проблемы решают...Со своими вы****ками...Пусти, сука, пусти, сказала!!!- и она снова вырвалась из рук Лехи, и почти пропала в дожде, едва мелькая голой спиной с обрывками лямок от майки.
Пазл стал складываться в голове Лехи в полноценную картинку, на которой так отчетливо было прорисовано все то, что до "сейчас" отсутствовало, как факт.
Катюха, с которой он познакомился на облаве в борделе местном. Подрабатывала ли она там, или полноценно работала - какая теперь разница. И зачем он отмазал ее - сам не понимал тогда. Просто вышвырнул из машины. Одну. Остальных в ментовку повезли. Ну и поимели, конечно...Че ж, и такое бывает. А она потом на улице его подкараулила. В машину - плюх. Глазки, ротик...Минетик. Денег не взяла. Телефон оставила. Позвонил. Встретились. В кино водил. Не трогал даже за коленки. А потом трахнул прямо в подъезде, задирая ее юбку выше груди. И понеслось. И так месяца три. Потом свалился с воспалением легких. Дома. Один. Приперлась. Таблетки-градусники-бульоны. Теплые ладони и озеро глаз. Искры сыпались, когда прикасалась. Купил ей зубную щетку и велел шмотки перевезти. Пару раз проверил, продолжает ли панелить. Вроде нет. Учиться куда-то ходила. Борщ варила. Блины по воскресеньям. Вот. На турбазу поехали, типа в отпуск. А она с деньгами тут пристала. Неужели ей деньги на аборт были нужны?! АБОРТ?! От кого?! Если она у него уже безвылазно полгода живет, и каждую ночь с ним спит?!Она хочет сделать аборт от него?!У нее ребенок будет?!Его ребенок?! РЕБЕНОК?! А на хрена ему ребенок?! НА ХРЕНА?!!!
Снова полыхнуло гневом Господним, одновременно бабахнуло. Небо раскололось яростью и гневом и обрушилось на них обоих, захлестывая каждого в свой кокон по отдельности.
Катьку от страха вжало в землю, она упала на склизкую землю, зарылась лицом в мокрые колосья, которые кололи и резали острыми, как бритва, листьями ее ладони и щеки. Леха, оглушенный, обтекал водой и ворочал в голове ставшую такой реальной мысль о своем отцовстве. Или об его отмене. Потом отряхнул все: и воду, и мысли, и ватную глухоту, и попер сквозь стену дождя туда, где видел Катюху. Споткнувшись об нее, рухнул рядом на колени, въезжая пальцами рук в густую жижу земли. Телом почувствовал: ее било крупной дрожью. Он попытался ее обнять. Она стала его отталкивать, размазывая грязь по его мокрой футболке. Не удержавшись, они упали навзничь. Катька что-то беззвучно говорила, глядя на него безумными глазами, а ему хотелось только одного: чтобы кончился этот дождь, и чтобы в ее глазах снова заискрило солнце. Он схватил ее рукой за шею, оставляя грязные полосы, которые тут же смывались льющейся с неба водой, притянул к себе и впился в ее губы, чтобы заставить замолчать. Она вдруг перестала сопротивляться и ответила ему, обвила руками его шею, припала голой грудью. Леха почувствовал соленый привкус дождя на губах и ему вдруг стало очень легко. Не надо было ничего решать. Все уже было решено за них, не здесь и не сейчас... Было двое, нет - трое, под проливным дождем, на мокнущем истомой поле. Вода, которой поливало все вокруг, смывала и белесый налет пыли с жаждущих влаги колосьев, и душную тревогу в пространстве, и разводы грязи на телах и душах затерявшихся в этом поле жизни людей. Смывала все, даруя право на счастье...
Мокрые, грязные, обессиленные взрывом желания и страстным его утолением, говорящие друг с другом без слов, они лежали под дождем, который иссякал, капля за каплей. Леха перетянул Катюху на себя, провел пальцем по ее губам и увидел, как покатилась еще одна то-ли капля дождя, то-ли слеза по ее щеке. Вытер ее и сказал:
- Катюха, бросай ты это мокрое дело. Вон тут сколько воды налилось и без твоих слез! Родишь мне Водолея какого-нибудь! А мне по гороскопу тока Девы подходят, ну и может быть Раки! - и он звонко хлопнул ее по мокрой попе.