Армейская байка (быль) о «Колбасе» и «Доходяге»
Был в нашей ракетной бригаде «Четвёртый дивизион». Так назывался свинарник, при котором служили четыре человека. Командиром считался сержант сверхсрочник, мужик лет под сорок пять, а с виду и на все пятьдесят пять, выглядевший так из-за постоянного пьянства и полной не ухоженности, брошенный женой и фактически перебравшийся жить в одну из комнатушек в торце длинного здания свинарника.
Ещё одну комнатку занимали два солдатика, призванные из литовской глубинки и с детства знакомые с уходом за поросятами. Самое маленькое «жилое помещение» занимал Саша Чашкин – выпускник ветеринарного факультета сельхозакадемии, призванный после окончания ВУЗа на один год и имевший звание ефрейтор. Чашкин вёл всю документацию, отвечал за состояние здоровья вверенного «личного состава», осеменение, опорос и выхаживание молодняка.
Чтобы оправдать постоянное нахождение четырёх военнослужащих за пределами части, в штабе издали «Приказ», согласно которому все четверо несли круглосуточную караульную службу на вверенном им объекте. Для наглядности сверхсрочнику выдали тяжеленный «Калашников» образца 1947 года, видимо, учебно-музейный, с рожком холостых патронов.
Раньше свинарник принадлежал местному колхозу имени «Чапаева», но с годами население поубавилось. В списках колхозников числилось всего тридцать восемь душ. Треть - бабы, в основном, пенсионного возраста, треть - несовершеннолетняя молодёжь и треть - спившиеся мужики, большинство из числа выслуживших свой срок сверхсрочников, осевших здесь на постоянное проживание.
Из-за навязанных руководством сверху бюрократических выкрутасов в колхозной отчётности, выращивание свиней считалось нерентабельной деятельностью, и при первой возможности и нехватке людей колхоз «сплавил» свинарник военным, которые колхозной статистической отчётности не вели, что не мешало им выращивать поросят.
Кроме непосредственно свиней на ферме имелась и другая живность. Старая списанная у пограничников по ранению овчарка по кличке «Атлант», несколько кошек для «острастки» мышей и крыс, и старый престарый полуслепой конь, не помню даже его клички. По ветеринарным документам, настоящему коню шел двенадцатый год, но настоящего, то, коня уже давно обменяли у цыган за водку на этого, вот, старого доходягу.
Он часто бы падал на ходу, но его удерживал в вертикальном положении хомут, прикреплённый к оглоблям, которые намертво приколочены к повозке и смотрят вверх, как стрелы башенных кранов. Услугами старого коня пользовались три раза в день. Саша Чашкин совершал на нём вояжи в обе наши солдатские столовые, откуда забирал бочки с объедками и овощными очистками, а также термосы с «пайкой» для четырёх человек «постоянно несущих караул». Причём по негласной традиции термосы с «пайкой» ему выдавали в обеих столовых.
«Доходяга», так уж я буду в дальнейшем звать коня, знал свою дорогу наизусть, словно мерил её шагами, останавливаясь, всякий раз, в одном и том же месте. Маршруты менял нехотя, если Саше следовало заехать в санчасть за медикаментами для своих подопечных, слезай тогда с повозки и разворачивай «Доходягу» в нужное направление, держа его за удила.
Только не думайте, что при наличии своей свинофермы солдат ждали в столовой отбивные, аккуратные ломтики солёно-копчёного сала, шашлыки и прочие мясные деликатесы. Повара хитро нарезали куски свинины пирамидками, основанием которых служила свиная шкура с волосяным покровом. Далее сужение пирамидки толщиной шесть-семь сантиметров состояло из не проваренного слоя жилистого сала, а на вершине пирамидки красовался кусочек мяса с фалангу мизинца. Десять таких пирамидок, облитых подгорелым мучным соусом, подавались на одной тарелке на каждый солдатский стол, в качестве мясной подливы к каше.
Представьте себе жаркую середину июля и прыгающий по тарелке кусок полу отваренного сала. Естественно, что его не ели не только те, кому это предписывалось национально-религиозными обычаями, но даже исконные ценители сала – украинцы. Да тут ещё летние лагеря заменили полевыми занятиями с ежедневным возвращением в часть. Обеды привозили прямо в поле в термосах из тех же самых солдатских столовых, и с теми же самыми свиными «пирамидками». Хотя обычно во время летних лагерей еду готовили в котлах полевых кухонь из консервов и концентратов, которые вкуснее, калорийнее и разнообразнее стряпни наших столовых.
Назревал солдатский бунт. Вот тут-то и произошло событие, ставшее кульминацией моего рассказа.
В один из дней «Доходяга» как обычно медленно плёлся знакомым ему маршрутом. Чашкин сидел в телеге, скрестив под собой ноги и прислонившись спиной к бочке, стоявшей за ним. Свободные вожжи накинуты на одно колено, пилотка опущена до переносицы, сам Саша уже мысленно в санчасти на складе медикаментов, которым заведовала жена одного из молодых командиров батарей Инна Кторова, красавица из красавиц, вылитая певица Мария Пахоменко в лучшие свои годы.
В это время «Доходяга» вышел из боковой дорожки на «главный проспект» части, идущий от КПП до штаба. Но из-за зелёной стенки подстриженных высоких кустов, лошадку с повозкой с «главного проспекта» не видно, и, следовательно, выкатились они неожиданно. И, надо же, в этот момент по «проспекту» прямо на них ехала какая-то хозвзводовская машина, вероятно, в одну из столовых, водитель которой тоже мысленно представлял свидание с неотразимой блондинкой Инной Кторовой.
Последнее, что, видимо, увидел в своей жизни «Доходяга», опрокинутый вместе с телегой намертво приколоченными к ней оглоблями, то, как кубарем летел на асфальт с широко раскрытыми от неожиданности глазами Саша Чашкин, чудом увернувшийся от догонявших его двух железных бочек.
ЧП произошло в метрах пятидесяти от КПП, в здании которого размещались также караульное помещение и гауптвахта, поэтому на шум прибежали ожидавший кого-то у КПП дежурный по части и начальник караула, прихвативший с собой двух солдат с автоматами.
Пока шло разбирательство, к месту аварии подошел зав. столовой. Следом за ним человек восемь из наряда по кухне толкали большую продуктовую тележку на четырёх крестообразно размещённых колёсах. Тушу распряженного «Доходяги» волоком втащили на тележку, и процессия, молча, удалилась в сторону столовой.
Вскоре появился начальник штаба подполковник Кузьменков, Сморщил, и без того похожее на бульдога, своё полное с отвисшими щеками лицо, и, якобы от имени командира части, объявил ефрейтору Чашкину десять суток ареста, так, чтобы наказание по «полной программе» вышло. Сильно хромающего с разорванной на локте гимнастёркой, Сашу Чашкина увели на гауптвахту начальник караула с автоматчиками.
На вечерней прогулке мы узнали, что зав.столовой бросил клич по всем батареям, искал татар или казахов, знающих толк в разделывании конских туш.
Наутро и всю следующую неделю нас ждал приятный сюрприз. Вместо опостылевшей всем свинины нас ждало азу из конины. Правда, повара всю неделю ходили заспанные, так как варить и тушить старую конину приходилось всю ночь. Выйдя после обеда из столовой на построение, последний, все-таки, довольно жесткий кусочек конины дожевывали уже в строю, отчего пение строевой песни не ладилось. Недовольный старшина кричал:
- Чего мычите как бараны? Пирогов, за-пе-вай!
Прошло дней пять и, как-то, после ужина встретил Сашу Чашкина, пробирающегося «задворками» от здания гауптвахты в сторону дороги, ведущей к «Четвёртому дивизиону». Мы поздоровались.
- Так тебя выпустили, что ли? Говорили же, тебе десять суток объявили.
- Да, зам. по тылу договорился с начштаба на пару часов отпустить. Сказали, что одна свиноматка заболела, вдруг эпидемия какая. Вот, иду смотреть.
- Так, может, отпустят лечить?
- Когда «сейчас» через «и» писать будут, тогда и отпустят. Они лучше свинью на скотобойню, и нет проблем, сиди дальше. Правда, я «на губе», как в отпуске. «Деды» из всех посылок, сам знаешь, их при выдаче получателю вскрывают для проверки содержимого, «оброк берут», где хороших сигарет пачку, где горсть конфет. Всё это «до кучи» складывают, и несут мне, в знак благодарности за конину. Будто я специально коня под машину сунул. А я до сих пор не пойму, как одними ушибами отделался.
- Да, повезло тебе, - успел сказать я, но Саша остановил меня рукой и продолжил:
- А на «губе» цирк настоящий, я сам не курю, сигареты отдаю караульным. Так они мою камеру не закрывают. Ночью, когда начальство не «шастает», в «караулке» с ребятами сижу, «гоняем» чаи с конфетами, анекдоты травим. Столько новых узнал, живот от постоянного смеха болит. У нас, то, на ферме кроме хрюканья и мата других звуков не услышишь. Ладно, побегу. Хочу успеть, ещё, помыться и побриться.
Взамен «Доходяги» председатель колхоза за три бочки солярки отдал на свиноферму самого старого колхозного коня такой же масти. Комбрига в известность о ЧП с конской повозкой не поставили, и, встретив, как-то, запряженную конём телегу, он подмену не заметил и бросил сопровождавшим его офицерам:
- Сколько ж ещё лет этот «коняга» будет плестись по части, весь вид портит. Пока на ходу не околел, сдайте «на колбасу».
Нового «Доходягу» так и прозвали – «Колбасой». Сколько лет он «прослужил» сказать не могу. Мы с Чашкиным осенью «дембельнули».
2013 год. Владмир Пантелеев