Странное чувство испытываешь, попадая в старинное здание, не подвергшееся варварской перестройке в советские и прочие времена и находящееся ныне на реставрации. Слой за слоем сбита налепленная за века штукатурка и шпаклевка, содрана краска, удалены многочисленные железные костыли и крючья. Вынесен строительный мусор, в помещениях нет практически ничего. Рабочие ушли на обеденный перерыв, и здание, освобожденное от всего до первородной кладки, стоит, задумавшись, о чем-то своем и будто бы отдыхает. В помещениях тихо, но это обманчивое впечатление. Конечно, с улицы, как ни старайся, доносится шум, но, если прислушаться, можно услышать некие звуки, отличные от привычных для нашего времени. Вот где-то как будто что-то стукнуло, а сейчас в конце коридора, а может на верхнем этаже еле слышно заскрипело, и легким эхом отразился чей-то голос. Из подвалов тянет влажной прохладой, все вокруг будто остановилось.
Когда был дом построен? Кажется, по документам, где-то около 1840 года. Да, почти двести лет пролетело. Но все так же крепки стены и сводчатые кирпичные потолки. Ни трещинки, ни просадочки. Умели строить наши предки, не думали, как мы, «после нас, хоть потоп». Может, тот послышавшийся голос – голос бородатого крепостного каменщика, весело крикнувшего на своего помощника, а скрип – звук блока, подающего на стены кладочный раствор. Стены, оголенные до кирпича, мудро молчат. Метровой толщины, сработанные не за страх, а на совесть, они простояли почти двести лет и еще простоят два раза по столько же.
Хорошо думается здесь. Спокойно. Кажется, где-то там, за толстыми стенами остались суета и беготня, здесь же окружает нечто настоящее, прочное и вечное.
Солнце поднялось и проглянуло в окно сквозь кроны старых деревьев и квадратным светлым пятном отпечаталось на красных кирпичах стены. Шершавая поверхность забархатилась, проступили ровные швы кладки, раствор из которых не выковырять, не разбив кирпич. И кажется, на боковых поверхностях кирпичей на свету стали проявляться толи знаки какие-то, а может быть буквы. Интересно, что это? Рассмотрим поближе. На этом кирпиче различима буква «Ч», на том целый слог «ков». Ага! Вот здесь, кажется, можно прочесть все слово. Протрем тряпочкой… На поверхности обозначилась четкая, выдавленная в форме перед отправкой в печь для обжига, надпись «В. Челноковъ».
Так вот оно, в чем дело! Дом-то, оказывается, построен из кирпича некоего, ныне уже неизвестного заводчика Челнокова… Кто он был, этот человек?.. На ум приходит образ бородатого купца в картузе, долгополом сюртуке и смазных сапогах-бутылках. Может, таким он был или другим, неважно. А важно лишь то, что он не стеснялся ставить свое имя на производимых его заводом кирпичах. Хоть и знал, что переживут эти кирпичи не только его, но и внуков с правнуками, не боялся, что будут клясть простую его фамилию по всякому, потому что был уверен – сделанное им в контроле качества не нуждается.
И незатейливое это клеймо не тщеславная попытка хоть как-то запечатлеть себя во времени, а проявление величайшей гордости за свой труд и уважения к себе и тем, кто результатами этого труда будет пользоваться...
Да, молодец В.Челноков, ничего не скажешь! Стены из его кирпича получились что надо!..
Вот тебе и стены! Смотри, как говорится, и учись! Внимай, человек, голосу предков, коль уже и своего почти не имеешь... Ну, внял? А теперь, брат, подумай как следует и скажи, сделал ли ты своими руками за свою уже немало прожитую жизнь хоть что-нибудь такое, на чем, не сомневаясь, не краснея и не задыхаясь от нестерпимого стыда, ты мог бы четко, ясно, крупно и с настоящей гордостью поставить свои фамилию и инициалы?