Лоренс Стерн родился в 1713 г. в Клонмеле (деревушке в Южной Ирландии) в семье бедного прапорщика. Его детство было заполнено бесконечными переездами из одной казармы в другую и непроглядной нищетой. Ни его учеба в Джезус Колледж при Кембридже, ни жизнь пастора, которую он вел в течение двадцати лет в захолустном церковном приходе в Йоркшире, ни ранние литературные опыты (свое первое произведение «Дело Илии» Стерн публикует в возрасте 34 лет) не свидетельствовали об ожидающей его славе. Но она неожиданно пришла к нему в сорок шесть лет после опубликования в 1759 г. двух первых томов романа «Жизнь и мнение Тристрама Шенди, джентльмена». Эта странная, чудаковатая книга произвела впечатление настоящей «литературной бомбы». Весь тираж романа был распродан в течение нескольких недель. О «Тристраме» судили и рядили и в журналах, и в литературных кружках, и в великосветских гостиных. Со смешанным чувством самодовольства и иронии Стерн писал из Лондона: «Мои меблированные комнаты все время переполнены знатнейшими вельможами, которые наперебой стараются оказать мне внимание – даже все епископы прислали мне поздравления, и в понедельник утром я отправляются к ним с визитами». И это было только начало! Вскоре слава никому прежде неизвестного сельского священника перекинулась на континент. Виднейшие французские писатели, «властители дум» своего времени спешили выразить ему свое восхищение. Вольтер приветствовал в лице Стерна «второго английского Рабле» (первым был Свифт). Вскоре покровитель Стерна лорд Фоконберг помог ему получить хороший приход в Коксволде, где он и обосновался, решив писать по два тома своего романа в год. К 1762 г. вышли еще четыре книги. После чего автор для поправления здоровья был вынужден отправиться в длительное путешествие во Францию и Италию. Впечатления от этой поездки дали ему материал для другого его знаменитого романа «Сентиментальное путешествие», два первых тома которого вышли в феврале 1768 г. В марте того же года Стерн скончался, не успев закончить ни один из своих романов.
«СЕНТИМЕНТАЛЬНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ». Если «Тристрам Шенди» был пародией на классический роман XVIII века, то «Сентиментальное путешествие» стало не менее откровенной пародией на традиционный жанр путешествия. Из этого можно заключить, что реальная география менее всего занимала Стерна при сочинении этой необычной книги. Хотя он и присваивает главам названия французских городов и почтовых станций, в соответствии с обычным маршрутом тогдашних путешественников-англичан, он гораздо более озабочен пейзажами человеческой души – анализом духовного климата личности, так легко меняющегося в зависимости от обстоятельств. Главные происшествия, описываемые Стерном, разыгрываются в сознании героя. Мелочи жизни: случайные дорожные встречи, мимолетные впечатления, вызывающие неожиданные ассоциации идей, - то омрачают душевный небосклон рассказчика, то, наоборот, рассеивают тучи. Для Стерна важен именно диапазон этих мимолетных переживаний. Созданному моралистами прописному образу благомыслящего человека, без труда умеряющего свои страсти разумом, он противопоставляет другой образ человека, в сознании которого сталкиваются самые противоположные побуждения и порывы, связанные сложнейшими взаимными переходами. Выяснение взаимосвязей эгоизма и великодушия, «высокого» и «низкого» сознания и составляет главную цель психологического самоанализа, которым постоянно занят главный герой романа священник Йорик. Беспощадно анатомируя свое собственное «я», он показывает, какую себялюбивую подкладку имеет иногда самое пылкое прекраснодушие. Так рождается у Стерна юмор относительности, которым пронизано все «Сентиментальное путешествие».
«…- Во Франции, - сказал я, - это устроено лучше.
- А вы бывали во Франции? – спросил мой собеседник, быстро повернувшись ко мне с самым учтивым победосным видом. – «Странно, - сказал я себе, размышляя на эту тему, - что двадцать одна миля на корабле, - ведь от Дувра до Кале никак не дальше, - способна дать человеку такие права. – Надо будет самому удостовериться…»
Так, прямо с вырванной из разговора фразы начинается роман Стерна. Простившись с неведомым собеседником, Йорик отправляется домой, кладет в чемодан полдюжины рубашек, пару черных шелковых штанов, садиться на пакетбот и… вот результат – на другой день он уже завтракает в Кале. Перемещение во Францию произошло с такой стремительностью, что он даже не успел озаботиться о паспорте.
Умилительная чувствительность неразлучна здесь с лукавой усмешкой. «Тристрам Шенди» тоже остроумен, но все же отягчен длиннотами, которые на современный вкус могут показаться немного тяжеловесными. Второй роман Стерна в этом отношении построен безукоризненно. Основной структурной единицей здесь является маленькая главка, иногда всего в половину страницы. Каждая из них – это законченный анализ какого-то переживания. В своей совокупности главки складываются в подробную хронику внутренней жизни человека. Внешнее время имеет на эту хронику только условное влияние. Порой оно словно замедляется и тогда совсем небольшой отрезок времени описывается в нескольких главах, затем необычайно убыстряется, и тогда события нескольких недель умещаются в одной небольшой главке.
В Кале, где Йорик проводит всего несколько часов, события описываются особенно подробно. И это неудивительно – первый французский город как визитная карточка всей страны. Все здесь ново для путешественника, и потому смена переживаний происходит особенно интенсивно. В тот момент когда Йорик сидит за столом, появляется францисканский монах, собирающий милостыню. Йорик отказывается подать ему и испытывает от этого чувства стыда. Раздраженный, он отправляется покупать дорожную карету. Хозяин гостиницы отправляется с ним в каретный сарай и долго возиться с замком. Сообразив, наконец, что взял не тот ключ. Он уходит, а Йорик оказывается с глазу на глаз с очень миловидной молодой фламандкой. Несколькими минутами раньше он видел ее в обществе с францисканским монахом и был смущен тем, что она уже, возможно, осведомлена о его скупости. Стараясь реабилитировать себя в ее глазах, Йорик завязывает разговор. Ряд случайных обстоятельств (они одни перед дверью, а чуть позже, во время осмотра кареты, их случайно запирают в ней) сближают их друг с другом. Внешне незначительный разговор дополняется весьма выразительным внутренним. За учтивыми банальными фразами скрывается острый интерес, с которым они присматриваются друг к другу. Все эти обстоятельства (на описание которых уходят аж пятнадцать глав!) по сути своей сообщаю о достаточно незначительных пустяках: автор начинает с того, что отказывается подать монаху милостыню, а кончает тем, что меняется с ним табакерками, он заводит знакомство с красивой дамой, которое ровно ничем не заканчивается, он выбирает сначала одну карету, но потом покупает совсем другую. Между тем все эти внешние разрозненные обстоятельства (монах, женщина и карета) увязываются друг с другом в сложную психологическую связь, и автор дает удивительно тонкий анализ переживаемых им душевных движений. «Какой толстый том приключений, - восклицает он в заключении, - может выйти из этого ничтожного клочка жизни у того, в чьем сердце на все находится отклик».
В следующих главах много других мелких психологических наблюдений, пересказать которые в кратком изложении было бы весьма затруднительно. Наконец, Йорик добирается до Парижа. Тут любознательный иностранец то и дело попадает в забавные, а порой и пикантные ситуации. Вот, например, прогуливаясь по Парижу, он останавливается возле открытой лавки и спрашивает у очаровательной гризетки дорогу до Оперы. Завязывается внешне банальный разговор, полный скрытых авансов. Йорик восхищен привлекательной француженкой, которая чрезвычайно предупредительна и мила. Он начинает считать ей пульс, и как раз в это время появляется муж. Йорик сознает, что его положение может показаться весьма двусмысленным, однако муж едва обращает на него внимание. Встреча завершается тем, что Йорик покупает перчатки, которые ему совершенно не нужны. (Перипетии всей этой внешне незамысловатой, но по своему весьма изощренной истории изложены в четырех главках, которые так и называются: «Париж», «Пульс», «Муж» и «Перчатки»).
Другой занятный случай, рассказанный Йориком, связан с паспортом. Как уже упоминалось, он так и не удосужился его получить. И вот, вернувшись однажды в гостиницу, он узнает, что о нем справлялся лейтенант полиции. Нежданно-негаданно перед Йориком возникает перспектива оказаться в Бастилии. Сначала он относится к этой неприятности философски. «С девятью ливрами в день, - говорит он себе, - с пером, чернилами, бумагой и терпением человек, даже если он обречен сидеть в заключении, может чувствовать себя очень сносно». «Прочь мрачную кисть! – сказал я хвастливо, - я не завидую ее искусству изображать бедствия жизни в суровых и мертвых тонах». Однако, всего несколько минут спустя, проходя по лестнице, он видит маленького скворца, запертого в клетке, который твердит по-английски одну и ту же фразу: «Не могу выйти. Не могу выйти». Под влиянием этого зрелища мысли Йорика обретают вдруг совершенно иное направление и перед его воображаемым взором возникает мрачная картина: несчастный узник в одиночной камере подсчитывает зарубки, нанесенные ржавым гвоздем и старается вспомнить сколько месяцев он не видел уже дневного света. Не медля ни минуты, незадачливый путешественник бросается в карету и мчится в Версаль. Тут он отправляется в дом графа Б*** (о котором случайно узнал, что тот увлекается Шекспиром) и умоляет его о помощи. Граф Б*** заводит с незнакомцем любезный разговор о французских нравах и французских женщинах, потом спрашивает об имени гостя. Вместо ответа наш герой раскрывает томик Шекспира и указывает на известную сцену в «Гамлете», где датский принц коротает время на кладбище. «Неужели, мосье, вы – Йорик?» восклицает изумленный граф. И, получив утвердительный ответ, немедленно отправляется к герцогу Шуазелю (в то время всесильному временщику). Вскоре он возвращается с паспортом на имя господина Йорика, королевского шута. Эта удивительно тонкая, полная иронии и искрящегося остроумия история описана Стерном в одиннадцати маленьких главках.
В заключении рассказывается о том, как Йорик, оставив Париж, направляется к границам Италии. Неподалеку от Лиона в сырую и бурную ночь он останавливается на небольшом постоялом дворе в единственной комнате, которая еще оставалась свободной. Двумя часами позже появляется некая довольно привлекательная дама, и ее за неимением свободных мест размещают в той же комнате. Случай этот описан в главке «Щекотливое положение». Стерн с неподражаемым юмором (предвосхищающим лучшие страницы молодого Диккенса) повествует о многочисленных затруднениях этой пикантной ситуации, которые, тем не менее, благополучно преодолеваются героем. Гость и гостья укладываются спать рядом на узких кроватях, между которыми едва можно втиснуть маленький стульчик. Ночью их спор неожиданно возобновляется. Встревоженная горничная спешит в темноте на помощь госпоже. «Когда я протянул руку, - сообщает Йорик, - я схватил горничную за…» На этом пикантном месте роман обрывается (как уже говорилось, он не был закончен). Читатели так никогда и не узнали, за какое место ухватил Йорик несчастную девушку. Если вспомнить, что Стерн писал эти строки уже смертельно больным, прекрасно сознавая, что ему осталось жить всего несколько дней, можно сказать, что это была его последняя шутка. Нельзя не подивиться веселому мироощущению писателя, не покидавшему его буквально до самой последней минуты.
«Сентиментальному путешествию» обязано своим названием одно из самых значительных течений в европейской литературе второй половины XVIII века – сентиментализм. После Стерна ему отдали щедрую дань Руссо, Шиллер и молодой Гёте.
Классицизм http://proza.ru/2010/07/18/213