Воскресенье - вечер. Я сижу в подвале, мне скучно и одиноко. В углу, на рабочем столе неравномерно урчит компьютер. На полках вдоль стен пылиться ненужный хлам, годами занимая место, но руки как всегда не поднимаются его выкинуть.
Жена с дочкой уехали к родителям в Белгородскую область на пару недель. Дом без них пустой и холодный, как вчерашняя еда.
Взгляд ненароком останавливается на календаре за две тысячи тринадцатый год, висящий на стене.
Как быстро летит время. Вот уже шесть лет, как я женат, а моей дочурке три года. Как они там без меня?
Пройдут годы, Милька повзрослеет и станет зваться Эмилией, или Эммой. Мы с женой станем бабушкой и дедушкой, и будем нянчиться с внуками, как и наши старики, нянчились с нами.
Какую память о себе мы сможем передать своим потомкам, ещё не ясно. Но я могу рассказать о своих предках, пока память хранит их лица и рассказы.
Моя мама чистокровная немка. Её предки, гонимые за веру, приехали в Российскую империю несколько сотен лет назад и заселили бескрайние и бесхозные земли на Украине.
Шли годы, сменялись десятилетия и века. Переселенцы отстроили деревни, пахали землю, создавали города. Они были мирной ветвью немецких переселенцев, очень набожными и отказавшимися от насилия. Царская власть пошла им на уступки и в их окрестностях запрещено было производить алкоголь, располагать воинские части и призывать их на военную службу. Воинскую повинность заменили стройбатом. Оружие им не полагалось. Язык и культуру они сохранили до начала войны.
Я хорошо помню рассказы моей бабушки о довоенных годах. Она очень гордилась своим происхождением. Немецкие деревни, не знавшие крепостного права, жили свободно. Из-за границы крестьяне, хотя правильнее будет назвать их фермерами - заказывали современную сельхозтехнику, выписывали литературу по животноводству и земледелию, использовали самые передовые технологии сельского хозяйства и получали огромные урожаи несравнимые с барскими землями. Многие приезжали к ним, наниматься на работу и учиться сельскому хозяйству. Деревни были построены чётко, как по нитке. Если на кухнях всей улицы открывались парадная и задняя дверь, то можно было видеть всё насквозь от первого, до последнего дома на улице.
Шли годы. Многое пришлось вытерпеть людям. Гражданскую войну, коллективизацию, Сталинские репрессии, голод, раскулачивание. Мой дедушка был агрономом колхоза и очень любил лошадей. Часто случалось, что заслышав ночью шум чёрного воронка, он уже одетый, как и большинство мужчин деревни, с готовой дорожной сумкой сидел у порога, успокаивая мою бабушку и молясь о том, чтобы его не забрали, как уже многих из их деревни.
Прошло всего, несколько лет и Гитлер развязал войну с Советским Союзом. Началась вторая мировая война.
Мужиков забрали в труд армию, и следы их затерялись надолго. Большинство не выжило, многие пропали без вести. А моих деда с бабушкой война раскидала на многие тысячи километров. Более девяти лет они ничего не знали друг о друге.
Фронт неумолимо приближался. Пришёл приказ — собрать всех жителей в колонну и уводить людей вглубь СССР. Урожайные поля, фруктовые сады, родные и обжитые дома пришлось бросить навсегда. Вернуться не суждено было никому.
Поблизости уже грохотал фронт, колонна покидала деревню под мычание не доеных коров. Чуть позже на колонну вышли фашистские танки, прорвавшие оборону советских войск. Один из танков переехал повозку с людьми и вещами, разделив колонну надвое. Одна часть ушла вглубь страны, а вторая осталась на оккупированной территории. Моя бабушка с двумя тётями вынуждены были остаться.
Когда фронт пошёл назад, гоня фашистов с Советской земли, бабушке с тётями вновь пришлось собираться в дорогу. Немцы признали их своими и решили всех, кто был в деревне вывести в Германию для работы, вместо ушедших на фронт мужиков. Долгое это было путешествие, ведь ехать пришлось на подводах. Зимой, в дороге умерла моя прабабушка, но возможности захоронить её не было. Мои тёти очень радовались тому, что на телеге освободилось место, и им позволили сесть на её труп. Через неделю труп сдали в красный крест.
Прибывших в комендатуру по месту назначения сразу предупредили, что библейские имена, вроде Давид или Яков, надо срочно менять потому, как они сильно напоминают еврейские. Многим детям пришлось записываться под новыми именами.
Конец войны бабушка с детьми встретила в Германии под Ганновером. Их определили на поселение к каким-то фермерам. Хозяйство осталось без мужиков, и пара лишних рук, никогда не помешает. Там они прожили полгода. Моя старшая тётя иногда рассказывает мне, как в сорок пятом, они детьми играли в полях, среди горящих танков и самолётов. Никому не пожелаю такого детства.
После победы, союзники объявили, что всех бывших граждан СССР необходимо выдать. Фермеры уговаривали бабушку остаться, обещая скрыть её от властей, но бабушка решила, что дедушка может быть живым и сдалась властям.
Вместо обещанных родных деревень их отправили под Архангельск, на северную Двину - валить лес. Многие женщины, подобные ей, не выдерживали и умирали от голода, холода и истощения. Многие были настолько истощены, что не было месячных. Мои тёти, детьми ходили побираться. И многие добрые люди им подавали, что могли. Так продолжалось по осень сорок девятого. Каким-то чудом бабушка узнала, что дед жив и смогла добиться разрешения поехать к нему в Сибирь.
У деда – маминого отца, было несколько братьев. Кто-то сгинул во время сталинских репрессий. Кто-то, озлобленный раскулачиванием и коллективизацией пошёл служить к фашистам, несмотря на строгий запрет брать в руки оружие. А кто-то, как мой дед остались до самой смерти верующими и отказались брать в руки оружие.
Говорят, что в начале войны деда отправили в труд армию на Урал под Пермь. Через два года большинство мужчин умерло от голода и непосильной работы. Оставшиеся были еле живы и ни на какие работы уже не годились. Больных, еле живых людей позволили осмотреть врачам, дабы те определили дальнейшую судьбу людей. Они были евреями, мужем и женой.
Он был высоким и очень вредным. Помогать и лечить больных немцев он наотрез отказался. Они были для него врагом — немцами, а значит фашистами. Возможно, он потерял родных и близких на войне. Бог ему судья.
Она, в отличие от мужа, была маленькой и помогала больным, как только могла, что бы вытащить людей из верной смерти.
Она несколько раз обращалась к деду с вопросами о близких родственниках, к которым его можно было бы отправить на поправку, но таковых у деда не оказалось. Тогда она сама раздобыла адрес чужих людей той же веры и говорящих на том же диалекте, и на медкомиссии было решено отправить его к ним на поправку.
Их вывели на пустой пирон и зачитали приказ. При короткой остановке поезда, каждый из них должен сесть в поезд там, где стоит. При попытке сесть в другой вагон, виновные будут расстреляны.
Подошёл поезд и напротив деда оказалась цистерна. Охрана отказалась пускать его к другому вагону. Пришлось держаться за скобы. Позднее дед говорил, что это было самое тяжёлое испытание в его жизни. Руки окоченели на морозе и сил держаться больше не было. Пару раз он срывался и только чудом смог дотянуться до спасительных скоб. Воли жить уже не оставалось и ему стало безразлично, выживет он или погибнет. Каким чудом он дотянул до следующей станции, он не знал. Там он смог взобраться на цистерну сверху, а на одой из последующих станций он перебрался в телячий вагон.
Несколько недель в чужой семье, он только ел и лежал, но постепенно силы возвращались и ему дали работу ночным сторожем у лошадей. У хозяйки было две дочери и старшую всеми правдами и неправдами сватали ему в жёны. У деда была возможность остаться и есть досыта, женившись на старшей дочери, но он отказался, сказав, что женат и не намерен идти у них на поводу. Хозяйка видя, что он непреклонен, несмотря на то, что мужские руки были на вес золота, пожаловалась на него и деда вернули в труд армию. Его отправили в Сибирь - рубить в шахте уголь, голодать и дожидаться бабушку. Подобная верность в наши годы кажется выдумкой, но оглядываясь на своего предка, я вижу идеал, на который стоит равняться.
С бабушкой он встретился только в сорок девятом году. Моя мама родилась в пятьдесят третьем году и ужасов войны на себе уже не испытала.
Мой прадед по отцу - Сарайкин Николай, воевал на фронте с сорок первого, был ранен и носил осколок под сердцем. Был награждён медалью - за отвагу. В наградных документах, выставленных на странице «подвиг народа», значится:
«6-го Августа 1944го года, на опушку леса, что западнее дер. Вагланы, где располагался транспорт и резервы средства связи второго взвода 984 ОКШР, просочилась группа фашистских автоматчиков. Красноармеец Сарайкин Николай Семёнович, проявляя отвагу и смелость, в течение двух часов держал оборону. При подходе наших войск завязался бой, резерву взвода создалась опасность.
Товарищ Сарайкин под сильным миномётным и пулемётным огнём противника вывез все средства связи без потерь.
На пути следования оказалось разрушенной шестовая линия связи. Товарищ Сарайкин, невзирая на сильный мин. Огонь, устранил повреждения в течение 7 минут.»
Его сын Иван, был пулемётчиком с сорок первого. Также был награждён за отвагу и тоже был ранен.
Мой дед – по отцу, был самоучкой. В школе окончил всего три класса. Рано оставшись сиротой, сбежал от мачехи и беспризорничал. Затем уехал на поезде в Сибирь на заработки. Работал в шахте, женился. Одно время работал машинистом подземного электровоза и возил вагонетки, пока ему не отрезало ногу. Помню, что он работал в цеху по ремонту шахтового электрооборудования. Дома он часто паял приёмники, транзисторы с телевизорами и магнитофонами. Сам собирал циркулярки, электропилы и даже машину для получения крахмала их картофеля.
Мой отец тоже был шахтёром во втором поколении, а я уже в третьем, по обоим родителям. Служил отец неподалёку от Байкала, в подземном пусковом центре с межконтинентальными ракетами, начинёнными ядрёными боеголовками. По его рассказам, иногда в нос ракеты заливали спирт, который тёк по каналам вниз, промывая электронику. Так - находились энтузиасты, которые подставляли под ракету тазы и собирали этот спирт, для питья.
Сейчас жена в Белгородской области, в местах жесточайших и эпохальных сражений за Курскую дугу. Сколько же бед принесла та война и сколько людских судеб сгубила, перемолов народы и страны?
Отец жены потомственный сибирский казак. Хотите верьте, хотите нет, но это передаётся по генам. Едва наша дочурка научилась ходить, как мы посадили её на лошадь качалку и дали ей в руки деревянные прутья от детской кровати. Дралась она со мной на палках довольно искусно, причём стояла на спине игрушечной лошадки и раскачивалась вперёд и назад не опасаясь упасть.
Недавно у нас гостила бабушка жены. Когда началась война, они жили в Крыму, ей было десять лет.
Сады, поля и огороды обещали к осени отличный урожай. Многих мужиков забрали в труд армию и увезли в неизвестном направлении. Чуть погодя, собрали всех жителей деревни с ручной кладью и отправили на станцию, дожидаться поезда. На ЖД станции был слышан рёв не доеной и некормленой скотины. Вечером мужики, по-свойски договорились с охраной, набранной в соседней русской деревне и, сходив домой, накормили и подоили скот.
Всю деревню отправили на Кавказ. Сначала поездом, а потом на пароходе. На пароходе не оказалось питьевой воды. Умерших за сутки от жажды, выносили на открытую площадку позади парохода, а ночью сталкивали трупы в воду. Учуяв добычу, за пароходом плыла стая морских собачек. Так называет их бабушка жены. Её отец обнаружил на пароходе резервуар с пресной водой и несколько раз ходил к нему с мелкой посудой, снабжая семью питьём. Узнав об этом, за водой пошли и другие переселенцы. Команда узнала про это и выставила караул, запретив пить. Эта вода предназначалась для котлов. Люди вновь стали умирать от жажды.
На Кавказе прожили пару месяцев. Местные приняли их очень радушно и снабжали переселенцев едой и одеждой. Но война шла дальше, и переселенцев отправили в Казахстан.
Была лютая зима сорок первого. Переселенцев высадили из вагонов в чистом поле при морозах за минус тридцать. Через пару дней им выделили пустое, не отапливаемое железнодорожное депо, продуваемое всеми ветрами. Мужиков почти не было, а вот женщин с малыми детьми и стариками было много.
Люди были одеты в то, что привезли с собой с тёплого юга. Многие умирали от холода и голода. Оставшихся мужиков почти сразу забрали в труд армию. Чуть позже стали забирать и женщин, детям которых уже исполнилось три года, оставляя детей без родителей и пропитания. Одна девочка, которой едва исполнилось три года, бежала за мамой в одной летней кофточке. Женщину увозили на санях в труд армию. Дочка ревела горькими слезами не желая оставаться одной. В какой-то момент она споткнулась, упала и так и осталась лежать в сугробе до весны, когда её тельце открылось среди тающего снега. У бабушки жены родился братик, которого чудом удалось сохранить в живых. Благодаря этому братику, мать не забрали в труд армию, и бабушка жены была избавлена от верной, голодной смерти.
Много пришлось пережить переселенцам на чужбине, но были и приятные моменты. У бабушки появилась подружка — казашка, которая её многому научила, подарила тёплую одежду и подкармливала. Мать бабушки устроилась на ферму, где выращивали овчарок для фронта, и могла иногда приносить домой мясо, которым кормили собак, тем и жили. По словам матери, собак кормили гораздо лучше, чем беженцев.
Много десятилетий прошло с тех пор. Людей переживших годы войны, фашизма и сталинских лагерей остаётся всё меньше и меньше. Память народа забывается и уходит в прошлое. Моё поколение мало что знает о тех годах. А если и знает, то из книг и фильмов диктуемых цензурой.
Навестите стариков, возьмите с собой детей. Поговорите с ними, а если удастся, то и запишите их рассказы, чтобы память о ваших предках не ушла в прошлое. Ведь народ, без прошлого, не имеет будущего. Пройдут десятилетия, и к вам придут ваши потомки, и попросят рассказать об истории их рода. А после вас, к вашим потомкам, придут их потомки. Так было всегда, и теперь на нас лежит бремя, чтобы так оно было и в будущем.
Прошло более шести лет. Жизнь не стоит на месте и раскидала нас по разные стороны баррикад. На этот отрезок времени, пришлось много невзгод и испытаний. Дважды мы теряли не рождённых детей. Сына и дочь. Похороны. Постоянные депрессии жены, чередующиеся небывалыми душевными подъёмами. Интриги тёщи, мечтающей любыми путями переехать в Германию. Развод, беспочвенные обвинения в изнасиловании и домашнем насилии. Суды, оправдавшие меня и едва не лишившие мать родительских прав за связь с педофилом и избиение ребёнка.
Мы с дочерью так и живём в родных стенах. Её мать живёт далеко. Она оказалась совсем не тем человеком, с которым можно растить детей, воспитывать внуков и достойно встретить старость. В ответ на любовь и поддержку, я получил ответ предательством. И как это всегда бывает, больше всего страдают дети.
Её жажда мести и наживы оказалась сильнее материнского инстинкта. Она готова лишить дочь наследства, и выкинуть из родного дома. Не способную справиться со своими эмоциями, её бросает из одной крайности в другую. Быстро сменяющаяся череда мужиков, едва не случившийся переход в ислам, последующие оборвавшиеся беременности, дальнейшие суды и разборки с отделом опеки, скорый брак… .
Бог нам всем судья и придёт время, когда нас будут судить не за слова, а за поступки.