Тёплый июльский вечер. Медленно сгущаются сумерки. Ночь ещё не решилась вступить в свои права, и пока вся природа застыла в ожидании томительного перехода ко сну.
Мать поцеловала дочь в лоб и погасила свет:
- Спокойной ночи, Марина.
- Спокойной ночи, мама, - ответила она и, повернувшись на бок,закрыла глаза.
Мама вышла, притворив за собой дверь. Её шаги прозвучали на террасе, потом, ещё тише, в соседней комнате. Скрип, шорох – всё стихло.
Сердце девушки сильно билось, сон не шёл. Она повернулась на другой бок – не помогло. Легла на спину, закинув руки за голову, уставилась в темноту перед собой. Вскоре глаза её привыкли ко мраку. Стали различимы очертания предметов. Взгляд Марины рассеянно блуждал по комнате, а в голове сосредоточенно работала одна мысль: «Откуда это непонятное беспокойство? Отчего так похолодели руки, в висках стучит и пылает лоб?»
Начала перебирать в памяти события сегодняшнего дня, но так и не нашла ответа на свой вопрос. Казалось, всё прошло, как обычно... и вдруг вспомнила о письме, полученном днём.
На лбу выступили капельки пота, и всю её охватило внезапно крайнее волнение. Ну, конечно, как же можно было забыть об этом?!
Марина села на кровати и закусила губу.
«Дура, дура! - шептала она. - Жалкая фантазёрка! И почему мне надо было выдумывать этого дурацкого Валеру с его ещё более дурацкой любовью? Ведь живут же другие девчонки нормально: без встреч с мальчишками, без приключений, не выдумывая, в отличие от меня, сказок... Ну ладно, сказала раз, что живёт тут один... так надо было кончать с этой историей... не терпелось похвастать – выдумать другого. А то несколько лет подряд рассказывать Ире про одного и того же человека, про свидания, ссоры, поцелуи... писать себе письма, меняя почерк, посылать телеграммы...И как будто всё это было в действительности! Боже, что же теперь?!»
Девушка соскочила с постели, подбежала к тумбочке и вынула пачку писем, аккуратно перевязанных ленточкой. С ненавистью почти рванула ленточку (додуматься же! - аккуратно укладывать письма, и ЭТО со всеми вместе!) - конверты разлетелись в разные стороны. Марина включила торшер, стала хватать с полу письма одно за другим и проглядывать надписи, раскидывая ненужное. Наконец, нашла, что искала, рывком вынула вчетверо сложенный лист бумаги, развернула, забегала глазами по строчкам: «Я живу хорошо... Рядом с нашим домом... Познакомилась тут... ВОТ: Мама разрешила приехать к тебе. Жду – не дождусь встречи. Наконец-то ты покажешь мне своего Валеру. Знаешь, я уже заочно подружилась с ним, надеюсь, на деле выйдет то же».
В ярости Марина скомкала письмо и зашвырнула в дальний угол комнаты. Бросилась на кровать. Уткнулась лицом в подушку и зарыдала.
Винить, собственно, было некого. И врала сама, и звала на дачу сама. А теперь, что оставалось делать? Сказать правду Ирине, которая всегда поступала правильно, потому что ей всё удавалось в жизни? Невозможно! Один презрительный взгляд чего стоит! Но если не правду, тогда что же?
И вдруг девушку осенило: пусть ОН якобы уедет. Неважно, куда. В Москву, например, экзамены сдавать. Но какие сейчас, в середине июля, могут быть экзамены у школьников? И потом, экзамены же не месяц длятся, а Ирина пробудет не меньше месяца... Или пусть он заболеет, тяжело, и лежит в больнице... но тогда его придётся ходить навещать?.. А если сказать, что мы в ссоре?.. Ирка изъявит желание помирить... Вот! Он умер, умер!.. Но... мне не удастся изобразить безутешное горе, и, если он умер, то должна же быть, по крайней мере, могила!.. А может быть... Ну конечно, как это сразу не пришло в голову! Голубоглазых блондинов на улицах пруд пруди, значит, можно подыскать такого или приблизительно такого и попросить...
Марина задумалась. Ирине она представляла своего парня верхом совершенства, и внешне, и внутренне, а «совершенства», как известно, на дороге не валяются. Может, потому и был одинок её пятнадцатый годок? Слишком высокие требования предъявляла к предполагаемому избраннику? Не видела, не замечала, не хотела замечать интереса в глазах неинтересных ей молодых людей?
Впрочем, это уже не важно сейчас. Важно, что нормальный человек не согласится изображать нелепую, несуществующую любовь. А если найдётся такой чудак? С одной стороны, это приключение для парня, а с другой?.. Зачем менять свои привычки, манеры, вкусы, почерк, подражая несуществующему герою, которого всем этим наделила я? Минуточку! Почему «несуществующему»? Кто скажет, что Валера – выдумка? Так, значит, есть надежда? Есть выход? Попробовать, хоть это и маловероятно? Шанс есть!
Не прошло и пяти минут, как девушка уже ясно представляла свою будущую «политику». Видела даже восхищённые глаза подруги - «вот это парень!» - а Ира обязательно восхитится, видела довольные взгляды родных и знакомых. Она всё представила себе так ясно, потому что вообще любила помечтать и пофантазировать. Мало сказать – любила – она жила своей фантазией и на столько свято верила в осуществимость желания, что с уверенностью и без малейшего смущения говорила как о настоящем о том, что всего лишь было плодом её воображения. Так-то и родился на свет Валерий – миф, сотканный из девичьих идеалов, из представлений, каким должен быть настоящий мужчина...
... Жаркий июльский полдень. Марина жмёт на педали новенького велосипеда, вглядываясь в лица прохожих. Вообще-то людей на улице было до обидного мало – всех распугала жара, достигшая к полудню своего апогея. К тому же, девушку интересовали лишь молодые люди. Она утомилась, так как колесила по дачному посёлку с утра, а бессонная ночь уже давала о себе знать. Марина заметно нервничала: сегодня ей не попался как на зло ни один блондин. Всё это привело к тому, что робкий, вопросительный взгляд её сменился дерзким, оценивающим, которым девушка дарила всякого юношу, встретившегося на пути.
«Чёрт знает что такое!» - думала Марина. - Куда они все подевались? Раньше повсюду: на речке, у правления или клуба, в библиотеке – везде ребята. Ходят компаниями, да ещё и сами знакомиться норовят... а теперь? И ни одного блондина. Уж какого-никакого, а хоть одного, но блондина голубоглазого! Что же они, все вымерли что ли?»
Мимо прошёл молодой человек, гордо тряхнув чёрными кудрями.
«Брюнет несчастный! - прошептала она как ругательство. - Нужен ты мне со своим подмигиванием! Эх! Рыжие, шатены, брюнеты, с непонятно-пегими волосьями! Ну хоть один, пусть не голубоглазый!»
В этот момент в велосипеде что-то щёлкнуло, и она почувствовала, что педаль не поддаётся: правая брючина опустилась и попала в цепь.
Пока девушка, недовольно ворча и сетуя на судьбу, выпутывала штанину, мимо неё прошло несколько парней. Они оживлённо переговаривались, не замечая нашу путешественницу. Она тоже едва видела их, но, когда подняла глаза, её словно обожгло. Сначала ничего не замечала: ни ребят, идущих с НИМ рядом, ни даже ЕГО САМОГО, ни лица ЕГО, - только золотисто-белая копна волос, колышущаяся от ветра.
Между тем, ребята прошли-таки мимо, так и не обратив на Марину внимания.
Опомнилась, рывком высвободила штанину из цепи и помчалась вдогонку.
Догнать легко, а вот что делать дальше? Надо узнать, какие у него глаза. И началось: то слева подъедет, то справа, то помчится навстречу – безуспешно. Увы, мальчишки шли спиной к солнцу, следовательно, определить цвет глаз «объекта» было нереально.
Спутники Блондина Марину не интересовали, но она...
- Ого, однако же!
- Эй, глянь-ка!
- Во даёт!
Это ещё не полный перечень тех реплик, которые сопровождали их недоумённые взгляды.
- Что это значит, хотел бы я знать? - спрашивал один.
- Да бросьте, ей просто с нами по пути! - усмехался второй.
- Поэтому она кружит вокруг нас уже полчаса? - встревал в разговор третий.
- А почему бы и нет?
- Брось! А прикольная девка...
- Во-во! Чокнутая.
- А, по-моему, она в Игорька втюхалась! Вон, вон, как вытаращилась.
- Хотите, узнаем?
- Сдурел? Как?
- Свои ребята, чего вы! С неё не убудет!
...Марина ехала позади юношей метров на 50, ломая голову, с чего начать, как вдруг вся компания пустилась наутёк. Повинуясь какому-то смутному чувству, она рванула за ними. Но тут все неожиданно бросились врассыпную. Марина инстинктивно свернула вслед за Блондином и тут только поняла, что именно произошло. Со всех сторон раздался оглушительный смех. Она смутилась, но было поздно. Блондин, пробежав несколько шагов, резко остановился, и, чтобы не налететь на него, Марина вынуждена была так затормозить, что пришлось соскочить вбок, иначе бы упала вместе с велосипедом.
... Говорят, сделав первый шаг, легко сделать и второй. Но на деле это далеко не всегда так. Юноша выглядел более чем раздражённым,
а как человеку в таком состоянии говорить лаконично и по-деловому о столь необычном деле?
- Вы хотели со мной поговорить,- скорее констатировал, чем спросил он.
- Да. Да... Думаю, следует сначала представиться. Я – Марина, - начала она, от неловкости церемонно, по-книжному, с наивно-детским восторгом замечая, однако, что у парня голубые глаза.
- Игорь,- сказал юноша, пряча под безразличным взглядом и холодным выражением лица крайнее любопытство. С ним заговаривали иногда первыми, но чтоб так... Это интересно и забавно. Что же касается этой девчонки, то с ней не стыдно пройтись по улице, она ничего, понравилась. Понравились не то карие, не то чёрные, большие, задумчиво и несколько испуганно глядящие глаза, понравилась коса, змеящаяся по спине, и ещё что-то такое неуловимое, чего он не мог выразить словами.
- Вы меня извините... Так глупо всё получилось... ну... со слежкой. Я просто не решалась подойти. Но Вы действительно можете со мной поговорить, это Вас не затруднит?
- Нет, что вы, - ответил он без всякого энтузиазма и покосился на стоящих в стороне приятелей. Добавил: - Слушай, давай на «ты». А? Иначе как-то непривычно.
- Хорошо. Ну, слушай. У меня вот уже четыре года есть один друг, близкий... Понимаешь?
В ответ юноша улыбнулся.
- Он очень на тебя похож...
«Обычная уловка»,- решил он про себя.
- Но...сейчас он уехал...Уехал...Моя подруга, лучшая... она приезжает, а его нет. Понимаешь?
- Ну а я-то здесь при чём?
- Секундочку! Эта подруга хотела его видеть... а... а... - Марина так и не нашла, что ещё сказать и потому выпалила сразу: - Не мог бы ты заменить того человека, выдать себя за него?
Игорь опешил. Посмотрел на неё в упор. И спросил, запинаясь:
- Ты это... вообще... как... нормальная?
- Не знаю, - вконец смутилась она. - Но очень надо!
- Зачем?!
- Ну я же объяснила! Приезжает лучшая подруга, а парня этого нет. Я говорила о нём целых четыре года! И вот теперь...Ну неужели неясно, что меня могут во лжи заподозрить!
- А разве нельзя сказать правду твоей лучшей подруге?
- Нет. Ну конечно же – нет!
- Почему?
- Твоё-то какое дело – почему? Не могу – и всё тут!
- Действительно, какое моё дело, - сказал он, поворачиваясь в сторону друзей. - Тьфу, чепуха какая-то!
- Так ты отказываешься? - в спину ему почти выкрикнула незадачливая фантазёрка.
- Не знаю, - пробурчал Игорь через плечо. - Бред!
Она хотела уже уйти сама, но вдруг поняла, что второго такого случая ей не представится, и после отказа данного «кандидата» надеяться будет не на что.
- Прошу...- прошептала она с мольбой в тоне.
- Если заподозрят во лжи, станут смеяться – это плохо, - рассуждал Игорь вслух. - Но лгать подруге... Странно... Что-то тут не вяжется...
Тут он обернулся к Марине, в глазах которой блестели слёзы.
- Хорошо, - заявил решительно. - Если очень надо, я готов помочь. Что нужно делать?
... Потом они шли по посёлку, причём, Игорь вёз велосипед девушки, а она, жестикулируя, что-то горячо объясняла ему. А потом она привела его домой, представив родителям как Валерия. А потом... потом он стал приходить каждый день, и они с Мариной углублялись в сад или уединялись в её комнате, чтобы им не мешали – в столь короткий срок Лжевалерию нужно было ознакомиться с «ролью»: девушке предстояло рассказать ему всю историю знакомства со «своим парнем», показать «его» письма, научить «его» почерку и привычкам. Юноша отнёсся к делу добросовестно – слушал, запоминал, впитывал – лишь за тем, чтобы помочь девушке, попавшей в беду, но постепенно, совершенно бессознательно начал проникаться духом того, кого предстояло изображать. Ему даже стало казаться, что Валера – это то, к чему стремился он сам. Целеустремлённый, умный, спортивный, в чём-то романтичный. Восхищаясь этим человеком, Игорь стал задумываться над собственной, заурядной, в общем, жизнью. И над тем, что же в действительности удерживает его около этой странноватой девушки. Он понятия не имел, что Валерий – вымысел, и потому не смел даже предположить, что, вживаясь в образ, становится всё ближе и ближе для неё.
...Первый свой экзамен Игорь выдержал блестяще, а Ирина даже шепнула на ухо подруге: «Я его себе таким и представляла». От этих слов Марина чуть покраснела. Игорь взял её под руку, и все трое пошли гулять по посёлку.
... Теперь они собирались ежедневно и вместе отправлялись на танцы, в кино, на речку или просто шатались по округе. Однажды Игорь сводил всех на теннисный корт, где сыграл блестящую партию с Ириной (Марина не умела играть в теннис), но Марина после этого весь вечер была раздражена. Так что в другой раз молодой человек выбрал другую «зону отдыха» - настоящий аквапарк, находящийся прямо на «даче» одного высокопоставленного дядьки, с сыном которого он приятельствовал. Уж там-то на высоте оказалась Марина: в воде она действительно была «как рыба в воде».
Летели дни. Всё чаще ночью Марина не могла заснуть, одолеваемая бессвязными, назойливыми, точно мухи, мыслями. И вот однажды этот бессвязный рой упорядочился, сложился в нечто более или менее определённое: « Зачем мне это нужно? Ведь правда всё равно всплывёт. И для неё и для него. Тогда он и она уйдут. Навсегда. Но это невозможно: чтобы ушёл – ОН! И, тем не менее, это будет непременно так. Уйдёт, великолепно исполнив свою роль. Но сколько бы я отдала за то, чтобы это было не ролью! Даже простое дружеское «Марина» наполняло бы сердце большей радостью, будь это правдой. Но это... Покупать ЕГО внимание такой ценой!.. Ах, как посмотрел он сегодня на Иру, с каким вниманием слушал её болтовню!.. Правда, он приносит мне каждый день цветы... Иногда я замечаю – или мне кажется? - как он смотрит на меня подолгу, не отрываясь, а потом уходит в свои какие-то мысли, но ведь... ведь это только игра, обман!.. И самое ужасное, его нельзя ни в чём упрекнуть!.. Во всём виновата я сама... Раньше фантазия была лишь фантазией, а теперь она – ложь, умышленная, осязаемая ложь. И лгу я лучшей подруге... и лучшей ли? В самом деле, можно ли называть лучшим другом того, кому не можешь доверить самого сокровенного?!.. Он и она никогда не простят вранья, если обман вскроется, значит, всё надо оставить по-старому. И надо жить, как живётся: без этих двоих станет невыносимо трудно».
... Утром пришёл Игорь, и они, пользуясь отсутствием Ирины (та ушла на почту), решили обсудить свои дела. Сегодня молодой человек был тих и бледен, под глазами темнели ободки, казалось, и он не спал этой ночью.
- Мне нужно поговорить с тобой, - сказал юноша.
Он сказал это так серьёзно, что Марина искренне удивилась: «Поговорить? О чём?»
- О многом... Но главное, о том, что я не хочу больше участвовать в твоём спектакле с переодеваниями.
- Что?!!
- Да. Прости. Больше не могу.
- Но почему? Раньше же ты мог!
- Есть много причин. Первая – я устал от вранья и от притворства. Ответь, сколько будет продолжаться этот балаган? Когда приедет твой Валерий?
- Не знаю...
- А я хочу знать! Я не требовал ответа прежде. Но теперь это необходимо, потому что я хочу видеть этого человека.
- Что-о-о? - опешила Марина. - Зачем?
- Я хочу видеть этого человека, - повторил Игорь, - я издыхаю, как хочу видеть человека, которого ты так любишь! Хочу, знаешь ли, кое о чём пораспросить...
В глазах Марины было уже не удивление, не оторопь – ужас.
- Вторая причина, - продолжал он, - гуляя по посёлку, мы уже давно могли встретиться с моими знакомыми... Удивляюсь, как до сих пор такого не случилось? Но если?! .. Что тогда?.. Третье обстоятельство, тоже для меня интересное, в твой дом я никогда не смогу прийти в дальнейшем, ведь для всех я – Валерий. Что, поигрались – разбежались? Здорово! И, наконец, хорошо, я уйду со сцены, но он, тот парень, он ведь тоже не сможет показаться под своим именем... Видишь, как ты всё запутала... А думаешь ли ты, что будет потом?
- Потом – это потом...
- А сейчас – это сейчас? Нет, милая моя, надо думать и о будущем тоже. Я говорю всё тебе, потому что мне не безразлично...
- Я не понимаю тебя, Валера, - прервала она растерянно.
- Меня. Зовут. Игорь, - отчеканил он твёрдо, - и я хочу приходить в твой дом как Игорь или вообще предпочитаю не приходить! И это как раз самая главная из причин. Может, пойдём – прямо сейчас! - и всем всё расскажем?
- Поздно!
- Никогда не поздно говорить правду. Не лучше ли рассказать всё?!
- Всё! - вскрикнула она, закрывая лицо руками, - знаешь ли ты, что значит рассказать ВСЁ?!
- Может, я чего и не знаю, но позволь вернуться к первому моему вопросу – сколько это может продолжаться?
- Пока не уедет Ирка...
- А когда она уедет?
- Не знаю...
- Вот видишь, ты опять – не знаешь. Не знаешь, когда уедет подруга, когда вернётся твой парень – тоже. Не знаешь, или не хочешь говорить, а почему я должен слепо следовать за тобой? Во имя чего и ДЛЯ ЧЕГО?
- Прошу, - тихо и уже без надежды сказала девушка, - доведём дело до конца. Я всё объясню тебе, но не сейчас, потом... Пожалуйста...
И тут же поняла, что он думал этой ночью о том же, о чём она...
...Зарядили дожди. После первой жаркой половины лета погода казалась отвратительной. Грустно было сидеть перед окном, глядя на сплошную дождевую завесу. Кокетливо заалела за окном рябина, и пожелтели листья клёна. Стало ясно, что не за горами осень.
Игорь приходил редко и проводил с подругами не более часа. Время коротали сидя дома, в разговорах, изредка Игорь приносил с собой гитару, ещё реже Марина пела. Но отношения явно испортились между всеми троими: Марина мучилась от двойной игры, Игорь еле-еле тянул роль, а Ирина чувствовала себя лишней, как все красивые и уверенные в себе девушки относя происходящее к ревности подружки. Она стала подумывать об отъезде.
... Вдали показалась электричка. Она стремительно приближалась к платформе.
- Ну, ребята, - натянуто улыбнулась Ира, - до свидания. Не ссорьтесь и не скучайте. До встречи, Маришка! Всего хорошего, Валерий.
Она приняла из рук Игоря чемодан и шагнула к поезду.
Двери распахнулись на мгновение, и тотчас опять закрылись, отделяя их от девушки, ради которой, собственно, и был затеян этот «спектакль». Поезд тронулся и пошёл, поехал, побежал туда, в Москву.
А они стояли на перроне, следя молча за удаляющейся точкой поезда. Уже совсем стемнело, и опустела платформа, пошёл мелкий дождь, а они всё не уходили, не смотрели друг на друга, не пытались заговорить. Неожиданно он сказал, понизив голос до полушёпота:
- И всё-таки жаль, что всё кончилось. Жаль, что есть такой Валерий, а я был не я. Признаться, я очень вжился в образ, слишком привык...
Марина вздрогнула, слегка кивнула головой, как бы соглашаясь с его словами и промолвила тихо: «Его нет». И добавила твёрже: «Нет Валерия и не было никогда, потому что я его просто придумала!»
Тут она подняла на юношу глаза: Игорь смотрел на неё не то удивлённо, не то испуганно, и трудно было понять, что сейчас переполняет его душу. Тогда она помедлила ещё минуту, чего-то, видимо, ожидая ещё, а потом пошла прочь.
Валентиновка.