Величавый вид безбрежного моря, воды которого сливались с горизонтом, внушал старшему лейтенанту Андрею Рублеву одновременно и восхищение, и почтительную робость. Уже пятый день они с женой отдыхали в одном из крымских санаториев. Это стало настоящим событием в жизни их еще молодой семьи. Известное дело – не балуют в армии молодых офицеров путевками к южным морям. Им все чаще и отпуск зимой, и командировки дальние. Как говорит его однокурсник: птички мерзнут на лету – отпустили в отпуск техноту, солнце светит и палит, в отпуск едет замполит. В замполитах Рублев не ходил, а ежедневно протирал казенные валенки о промерзший бетон заполярного военного аэродрома, где служил техником самолета. Пейзаж там, куда не посмотри, унылый. Вернее, если говорить по правде, никакого пейзажа нет и вовсе. Вокруг гарнизона, насколько хватает глаз, видны только невысокие сопки, огромные валуны, выдавленные природой из намертво прихваченной вечной мерзлотой земли, чахлая растительность - карликовые березы, безжалостно покрученные суровым северным ветром, и мох, росший пятнами, словно лишай на теле чесоточного. Хотя и говорили его однокурсники по военному училищу, что ему повезло – год службы за полтора идет, рабочий день короткий из-за долгой поляной ночи, а рубль длинный - благодаря «северным» надбавкам к офицерскому жалованию, все это как-то не грело. Отогрелись они за эти дни с его Людмилой только на побережье самого «черного» моря, где пропадали с раннего утра и до позднего вечера. Их впечатления от этой райской жизни может понять только тот, кто хотя бы пару лет безвыездно провел за Полярным кругом.
Сегодня он встал пораньше, чтобы успеть к открытию городского базарчика. Ехал купить свежих фруктов и всякой зелени, чем в заполярном гарнизоне его обитателей никогда не баловал военторг. Андрей смотрел в окно автобуса, рассматривая улочки приморского городка, освещенного ранним южным солнцем. Бег его беззаботных мыслей остановил чей-то голос:
-Ваш талончик, гражданин!
Андрей непонимающим взглядом, словно очнувшись, посмотрел на пожилого мужчину, почти вплотную прижавшегося к нему в тесноте салона.
-Талончик предъявите для проверки, пожалуйста, - повторил тот.
Какая ерунда! Равнодушный требовательный голос незнакомца вдруг вызвал у Рублева волну раздражения. Это надо же! В тесном и душном салоне протискиваться между людьми, чтобы проверить у веселых, беззаботных отдыхающих какой-то копеечный талон, бесцеремонно отвлекая их от приятных мыслей…
Невысокого роста пожилой мужчина с одутловатым, красным от духоты лицом, выжидательно смотрел на Андрея. Легкая рубашка с короткими рукавами плотно обтягивала грузное тело, под руками проступили пятна пота, жиденькие седые волосы на голове слиплись и едва прикрывали большую лысину.
-Побыстрей, молодой человек, - поторапливал незнакомец. Беззаботные мысли окончательно улетучились из головы Андрея. Вообще-то талон он закомпостировал, да и проверка обычное дело в городском автобусе. Но этот вспотевший мужчина, бесцеремонно разрушивший его внутренний мир, вдруг стал ему неприятен.
-А вы, собственно, кто будете? – в свою очередь спросил он пожилого мужчину.
Когда он бывал в отпуске у родителей жены – в крупном областном городе - там контролеры в автобусах и троллейбусах всегда ходили с повязкой на руке, или жетоном на груди, а в руках наготове держали пачку квитанций для «зайцев». Ему, привыкшему к строгой дисциплине и военной форме, эти атрибуты сразу бросались в глаза и вызывали невольное уважение. А устоявшего перед ним мужчины в руках ничего не было. Как не было и повязки, и жетона.
-Как кто? – удивленно вскинул голову тот. - Контролер!
-Не вижу, строго, почти как в казарме перед солдатами, произнес Андрей. – Предъявите документы!
Мужчина явно растерялся, но ненадолго.
-Какие еще документы? У тебя талон есть или нет? – перешел он на «ты».
-Вы мне не тыкайте, - повысил голос и Андрей. – На каком основании проверяете у пассажиров талоны?
Гомон в автобусе начал стихать. Пассажиры, заинтересованные инцидентом, плотнее сжали кольцо вокруг Андрея и пожилого мужчины.
-Да я уже лет десять работаю на этом маршруте общественным контролером, сынок, и никто не усомнился до тебя…
-Никакой я вам не сынок, - разражено перебил его Рублев. То, что этот вспотевший и неприятный ему человек назвал его «сынком», окончательно вывело из себя офицера. Отец Андрея, хлебнувший военного лихолетья, умер совсем недавно. И боль от потери родного человека незаживающей раной все еще обжигала его сердце.
-Если вы на работе, извольте иметь при себе документы, - ледяным голосом отчеканил он.
-Что же ты… - мужчина запнулся и поправился, - вы думаете, что я просто так здесь давлюсь среди пассажиров…
-А может, и просто так, - неожиданно вступил в разговор, стоявший рядом мужчина средних лет. - Может, дома делать нечего. Вот и толкаешься тут, знаем мы вас… Его лицо растянулось в самодовольной улыбке. – А может, похмелиться хочешь, да не на что, вот и ищешь простачков, - добавил он ехидно, повернувшись в сторону пассажиров.
-Да бросьте вы придираться к человеку, - пробасил стоящий за контролером молодой парень. - Контролер он, я его давно знаю.
Пожилой мужчина окончательно растерялся. Лицо его еще сильнее покраснело, мелкие капельки пота покрыли высокий лоб. Видно было, что документов у него при себе нет.
-Ну что из того, что вы знаете, - отрезал Андрей. – А я не знаю.
-А может, он сам без билета, визгливо выкрикнула худая тетка, подавшись вперед. – Сидит на пенсии, делать нечего. Вот и толкается по автобусам…
-Товарищи, как же вы можете так? – упавшим голосом произнес мужчина. – Я всю войну прошел… Глаза его влажно блеснули, по лицу пробежала тень.
-Да знаем мы вас, фронтовиков, - произнес кто-то позади Андрея. – Фронт он прошел. Те, кто прошел, уже давно лежат в земле, а он, видите – ли, как молодой по автобусам бегает. Тоже мне, фронтовик…
Шум в автобусе усиливался. Пассажиры, разделившись на группки, спорили между собой. Автобус тряхнуло на ухабе, люди дружно качнулись сначала вперед, затем назад. Андрей оказался вплотную придавленным к контролеру, который уже и не пытался оправдываться, а стоял, виновато опустив голову, стараясь не смотреть вокруг. Рублев вдруг разглядел его морщинистую шею, седые жиденькие волосы, протертый ворот полинявшей от частых стирок рубашки. Они встретились взглядами.
«Что же ты, парень, меня так…» - прочитал Андрей в глазах пожилого человека. Ему вдруг стало неловко. Хотя, впрочем, почему ему должно быть неловко…
Автобус еще раз тряхнуло, скрипнули тормоза. С металлическим лязгом открылись двери, и мужчина вместе с несколькими пассажирами торопливо вышел из автобуса.
-Ездят тут всякие… - пробурчал вслед ему один из пассажиров. Но Андрею уже не хотелось поддерживать разговор. От происшедшей в автобусе сцены он не получил удовлетворения. На душе стало неуютно.
«Нужно было мне доводить человека, - раздосадовано подумал он. – Действительно, наверное, ветеран…».
Через пару минут автобус остановился возле базара. В людской сутолоке Андрей уже и забыл об инциденте. Не торгуясь, купил у дородных веселых торговок черешни, огурцов, головку молодого чеснока, несколько персиков. С потяжелевшим пакетом в руке начал пробираться через людской муравейник, поспешая к автобусной остановке. Ждать долго не пришлось. Минут через пять он втиснулся в подошедший автобус. Свободной рукой ухватился за поручень и поудобней устроился возле средней двери. Поехали. За окном снова замелькал тот же пейзаж небольшого южного городка. Чувство досады не оставляло Рублева. Словно вылезший из подошвы гвоздь, оно давило, порождая душевный дискомфорт. Андрея уже не радовали мелькавшие за окном старые акации и даже виднеющееся вдали море.
Резко тормознув, автобус остановился у очередной остановки. С металлическим лязгом распахнулись створки дверей, и шумная толпа стоящих у дороги людей с веселым гомоном ввалилась внутрь, едва не оттеснив его от поручня, за который Андрей держался свободной рукой. Рублев осмотрелся. Его взгляд равнодушно скользнул по лицам стоявших рядом пассажиров и… Он невольно отвернулся. Вполоборота к нему, сдавленный со всех сторон, стоял тот самый пожилой мужчина. Тот самый… Андрей его узнал сразу. Автобус снова тряхнуло на выбоине, и офицера почти вплотную притиснули к контролеру. Тот неловко попятился, наступив ему на ногу.
-Извините, теснота, - виновато сказал мужчина. Их взгляды встретились. На Андрея смотрели глаза уставшего пожилого человека. Показалась, что какая-то искорка промелькнула во взгляде попутчика.
«Узнал, - подумал Рублев. – Конечно, узнал, - утвердительно сказал он сам себе. - Надо же…».
Ему показалось, что краска стыда залила лицо. Молодому человеку стало неловко, хотя Андрей и понимал, что кроме него и мужчины, вряд ли кто из пассажиров был свидетелем недавнего инцидента: и автобус с другим номером, и люди – свидетели перепалки - уже разошлись по своим делам. Но вот совесть, ее-то не пересадишь в другой автобус…
Андрей искоса посматривал на мужчину. «Зачем я тогда я с ним так?» - стучало у него в голове. Он вдруг вспомнил, как у них в эскадрильи перед самым его отпуском для солдат проводили тематический утренник, на котором выступал фронтовик, ветеран их части. И как он – секретарь комсомольской организации, вручая в конце встречи гостю незатейливый подарок, пожимал тому руку и заверял в том, что воины-авиаторы будут всегда гордиться подвигами героев войны.
«Лицемер! – чуть не вслух произнес Рублев. – Быстро же я снял маску. В части одно, а тут – другое…»
Автобус вновь сильно тряхнуло на ухабе. Его еще сильнее прижали к мужчине. Тот, чуть подавшись назад, поднял голову. Их взгляды опять встретились. Рядом с Андреем стоял уже не тот, имеющий власть над пассажирами контролер, а обычный уставший пожилой человек. Проверять билеты он даже и не пытался. Рублеву вдруг стало его жаль. Он вспомнил отца и представил, как бы он поступил, если бы с родным человеком сыграли такую злую шутку…
«Эх, стыдно! Хорошо, что еще жены рядом не было…».
Из-за поворота показались корпуса санатория. Сейчас его остановка. Он сойдет, а щемящее чувство вины будет еще долго грызть внутри. Андрей робко тронул свободой рукой за плечо мужчину.
-Отец, вы простите меня… И, словно проглотив комок, дрогнувшим голосом добавил: - Вышло все как-то нехорошо…
Пожилой человек, повернувшись вполоборота к Андрею, взглянул ему в лицо:
-Ничего, сынок, всякое бывает… И твердо глядя ему в глаза, потеплевшим голосом произнес: - Главное, оставайся всегда человеком!
Трудяга – автобус визгнул тормозами и замер у остановки. С трудом пробившись к двери, Андрей ступил на пыльный асфальт, с облегчением выдохнул. Он постоял еще немного, глядя вслед автобусу. На душе стало легче. Словно тяжкий грех отпустил ему на исповеди уезжающий в этом запыленном автобусе пожилой человек…