Таланты и судьбы
Были когда-то и вы рысаками
И кучеров вы имели лихих.
Ваша хозяйка состарилась с вами,
Пара гнедых!
Сумеречным унылым днём 15 ноября 1840 года, когда природа, прощаясь с последними красотами золотой осени, готовилась одеть изумительно-пушистый, но холодный наряд зимы, в небольшом городке Болхове Орловской губернии в родовитой, но обедневшей дворянской семье родился мальчик Лёля, (Алексей) Апухтин.
Чуть раньше, когда в звенящем капелями апреле этого же года, устав от белого безмолвия природа готовилась вновь удивить всеми красками радуги, за тысячи вёрст от Болхова, в Воткинске, на Урале в дворянской семье горного инженера Ильи Петровича Чайковского на свет также появился мальчик Петя, судьба которому определила стать Музыкальной Звездой первой величины.
Но судеб своих они пока не знают.
Петя рано лишился нежно любимой матери. Мягкую, добрую Александру Андреевну Ассиер, полуфранцуженку по происхождению любили все дети, особенно Петя. Он был уверен, что и страсть к музыке, и талант – её ПОДАРКИ.
Лёлю Апухтина пестовала, баловала и воспитывала также мать – женщина утончённая, с развитым высоким вкусом.
Первую негаданную встречу мальчикам подарил 1852 год.
Оба оторвались ото всего, что сердцу мило, вынужденные уехать в Петербург, в Училище правоведения, где Алексей проведёт 7 лет, а Пётр-9.
Вечереет…В большой пустынной зале у чуть брезжущего окна одинокая хрупкая мальчишеская фигурка; длинные тонкие пальчики нервно, по привычке, как на рояле, что-то выстукивают на стекле.
Петя сейчас так далёк ото всего окружающего, что не замечает подошедшего к нему ровесника, увальня с приятным открытым лицом.
Так они познакомились, подружились, спасаясь от тоски и одиночества, и сумели сохранить эту дружбу до самой смерти, настигшей их в один и тот же год.
В Училище им не нравится: духовные их интересы расположены совсем в иной плоскости: Апухтин любит поэзию, много читает, сочиняет и в возрасте 14-ти лет начинает печататься.
Уже тогда в его поэзии сплелись две, казалось бы, несовместимые струи: «Доля печальная, жизнь одинокая» с брызгами юмора, блистательного остроумия, изобретательной импровизационности. Его каламбуры и эпиграммы вовсе не безобидны.
Например: на министра внутренних дел А.Е. Томашева – скульптора-дилетанта: «Он, правда, лепит хорошо,// но министерствует нелепо!»
А Петра неотступно влечёт музыка. Ей - всю любовь, время и силы.
Он по-прежнему берёт частные уроки по фортепиано и все 9 лет поёт в училищном хоре, которым руководит самый популярный хормейстер Петербурга Гавриил Якимович Ломакин.
Иногда, когда Маэстро из-за загруженности задерживается или вовсе не успевает на репетицию, за пульт встаёт старшекурсник Пётр Чайковский и справляется блестяще. Очевидно, поэтому до сих пор любимы не только отдельные хоровые опусы Чайковского, но и хоровые сцены всех его десяти опер.
После окончания Училища судьба обоих друзей развивается идентично – оба служат по специальности, тяготясь ею, и душой живут в искусстве.
Чайковский выдерживает около 4-ех лет, Апухтин – 7-ми.
Дальше пути их внешне расходятся.
В 22 года Чайковский становится студентом первой русской консерватории, открытой в Петербурге А.Г.Рубинштейном. Апухтин же неудовлетворённый, как и большинство виднейших личностей –современников, очень страдает от депрессии, утрачивает смысл жизни, по собственному признанию «…перестаёт седлать Пегаса», редко печатается, хотя литература остаётся любимым его занятием. Его живая, отзывчивая душа, никогда не мирившаяся с миром лжи и обмана, быстро устала. Потому молчание – своеобразный протест против бездуховности общества.
После окончания Консерватории в 1866 году Пётр Ильич был приглашён в Московскую консерваторию, открытую братом Антона - Николаем Рубинштейном.
Друзья должны расстаться: одному предстоит стать москвичом, второму – остаться петербуржцем. Но перед разлукой Пётр, пытаясь вытащить друга из болота депрессии, организует незабываемую поездку на Валаам.
Обоих потрясла величественная и суровая красота Ладожского озера и островов, кристальная чистота безбрежных зеркальных вод, в которых отражаются бегущие в небе облака и…колокольный звон.
Эта поездка ещё больше сблизила друзей, и они духовно уже не расстаются.
Апухтин вновь на коне: пишет и печатается, становясь одним из любимейших поэтов 70-80-х годов XIX столетия. Его стихи декламируют в салонах, они ходят в рукописях, их перекладывают на музыку.
Внимательно следит за творчеством друга Пётр Ильич и пишет пять романсов на его стихи, ставших популярными тогда и незабытыми сегодня:
Забыть так скоро!
Ни отзыва, ни слова, ни привета.
Ночи безумные.
Он так меня любил.
День ли царит.
Первые четыре романса очень близко соприкоснулись с цыганской песней, имеющей прочную традицию в русской литературе от Пушкина до Толстого, Достоевского, Блока…
Естественно, что поэт и композитор облагородили этот жанр, придав ему культурно-салонную окраску. Да и со сцены они звучали (звучат и сегодня) прекрасно, неизменно собирая полные залы благодарных слушателей. Но… ото всего этого они не утеряли ни своей искренности, ни исповедальной страстности.
«День ли царит» - это вообще фейерверк радости, счастья, красоты человеческого чувства. Музыка романса несётся вверх и парит подобно птице, опьянённой сверкающими просторами безбрежного неба.
Весной 1893 года Чайковский узнаёт о смертельной болезни друга и очень страдает.
Возможно в горестном звучании последней – «Шестой» симфонии есть скорбные нотки о друге.
Не знает сам композитор, что и его час пробьёт совсем, совсем скоро…
Не знает, но чувствует и передаёт в последней, трагической симфонии.
20 августа 1893 года Чайковский пишет из подмосковного Клина племяннику Владимиру Давыдову в Каменку ( ту самую, где когда-то находил приют и вдохновение среди друзей Раевских-Давыдовых опальный Пушкин): «…в ту минуту, как я пишу это, Лёлю Апухтина отпевают… Хоть и не неожиданна его смерть, а всё же жутко и больно.
В некрологе Модест Ильич Чайковский напишет об Апухтине лаконично и ёмко: «Всё, что он хотел сказать, он сказал прекрасно».
Минет ещё два месяца…
В октябре 1893 года композитор повезёт свой последний симфонический шедевр в Петербург, продирижирует в эмоциональном плане выше всяких человеческих возможностей; в трагически-пугающей тишине положит дирижёрскую палочку, постоит согбенно несколько секунд и уйдет в НЕБЫТИЕ…
25 октября в некрологе о нём прочтут: «Он унёс с собой в могилу целый мир пленительных видений…»
1840-1893 – в эти пределы уместились жизни двух замечательных представителей русской культуры.
ИМ БЫЛО ВСЕГО ПО 53 ГОДА!
С тех пор минуло 120 лет!
Вспомним с благодарностью!