Париж

                И. Рассказов.

                Париж.

                1. Пешеход.

                «Посредственность может проявляться
                по-разному и в разных формах».
                Х. Мураками.

У меня слишком мало времени, чтобы часто вспоминать своё прошлое. Тем не менее, придётся всё же перелистать некоторые страницы моей жизни за последние три года. Думаю, что небольшое путешествие в день вчерашний внесёт некоторое разнообразие в сегодняшнюю суету. И потом, надо отдать долги всем тем, кто остался у меня позади.
Теперь чуть-чуть о себе, а то как-то получается не по-человечески. Вот-вот, нарисовался и сразу же за перо, мол, я вам сейчас тут настругаю. Собственно, это у меня по жизни всегда так было, но с годами стал к себе присматриваться, и вот к какому выводу я пришёл. Если не брать во внимание некоторые подробности, можно с определённой уверенностью сказать, что я – это я. Ну, что вам моё имя? Они имена нам даются только на время и потом, когда мы уходим, в памяти остаются только слова и поступки наши.
По профессии я… Вот тут наблюдается некоторая неразбериха. Можно, конечно себя приплюсовать к музыкантам, но один мой знакомый всегда посмеивается в мой адрес и говорит так: «Ну, какой ты музыкант, если не пьёшь?» Тогда педагог. Может быть, хотя я в этой упряжке чувствую себя как-то неуютно. Там все такие умные и глаза у них грустные, а у меня ирония и сарказм всегда рассованы по карманам на всякий пожарный случай. И к писателям я  что-то не тороплюсь себя причислять. Ну, если только в самый конец строя и чтобы буковка такая махонькая была. Если честно, на большую не вытяну, а потом всё как-то некогда влезать во все эти дебри. Нет, так-то иногда на меня что-то находит и бурная деятельность со мной начинает творить чудеса. Признаюсь – надолго меня не хватает. Вот-вот, постоянно ищу уединения. Я уже и не знаю, может это такой вид лени у меня? Или неверие в свои силы?
Собственно, только сейчас стал за собой замечать какую-то рассудительность. Наверное, возраст решил себя проявить. А тут ещё жизнь, будто вспомнив про меня, предлагает на выбор то один темп, то другой, мол, пожалуйте батенька к намеченной цели. А что мне их предлагать, когда я для себя уже всё решил? Рвать жилы – это не мой стиль, следовательно, скорости сразу же отметаю в сторону. Я больше скажу, что мне уже доводилось и маршировать, и переходить с шага на бег в жизни не один раз. Представляю, как это выглядело со стороны. Обхохочешься! Ну, меня этим не смутить. Кстати, тут есть одна закавыка – никому до меня никогда не было дела. Это от того, что я часто числился в списках, пропавших без вести и вся моя жизнь, а точнее то, что от неё осталось к сегодняшнему дню принадлежит теперь только мне. Классическое приобретение для каждого из нас на самый не предвиденный случай.
И вот с таким багажом за плечами я решил вдруг сделать резкий поворот кругом, не прекращая при этом движения. Мне и раньше приходило в голову это попробовать. Жаль, что постоянно что-то путалось под ногами. А вот на этот раз всё получилось на пять баллов. Думаю, что в этом месте будет не лишним поблагодарить за это Создателя. Только есть одна загвоздка – я до сих пор сомневаюсь в его существование. Вот такая непонятная ситуация: и не отрицаю, и не бью поклоны.
Однажды меня посетило вот это: раз я ещё не удостоился погребению на глубине двух с половинной метров под землёй, значит, это всех устраивает. Между прочим, меня тоже. Я вообще всегда спешил жить. Прошу в этом месте глагол «жить» не приравнивать к глаголу «наслаждаться». А вот нет у меня такого навыка и никогда не было. На других посмотришь и одно удивление за другим: на турнике подтягиваются, машину водят, с парашютом прыгают и дальше довольно длинный список. А что, я? Ничего ровным счётом.
Замечу, что меня это никогда не напрягало. И потом, кто-то же должен быть на этой планете просто пешеходом? Конечно, такие сегодня не в теме. Они, как тени перемещаются по этой жизни из пункта в «А» в пункт «Б» и больше им ничего не надо делать. Одно только дополнение – я всё же не такой как они.
Как доказать вам, что так оно и есть? Пожалуй, попробую начать это делать вот с этого конца. Во-первых, родился в рубашке: три раза в раннем детстве был на волосок от смерти, да и потом не один раз могли меня проткнуть ножом. Как-то увернулся. Во-вторых, попав в список посредственностей, тем не менее, имею счёт в банке. Откуда деньги? Так я же писатель. Ну, и что, если не модный. Собственно, а это и не обязательно, чтобы иметь небольшой капиталец на всякий непредвиденный случай. И, в-третьих, этот самый непредвиденный случай скоро представился мне. Я ещё подумал впопыхах, мол, до каких пор я буду каждый раз напяливать на себя шкуру недобитого романтика? Вот-вот, и впервые в своей жизни посмотрел не на её кривые ноги, а в лицо. Скажу так, что чиркнуло отменно. Не знаю, что почувствовала она, но свою дозу «облучения» я получил сполна. Это было прямое попадание, как в игре «Морской бой» - сразу по всем кораблям одновременно без единого промаха.
Вот как надо было мне себя вести на тот момент? Неплохо было бы иметь под рукой коня белой масти. Нет, на принца я никогда не претендовал, а с возрастом и подавно, а тут вот, захотелось перед ней погарцевать. Положа руку на темечко, признаюсь, что из меня наездник так себе, а если сюда приплюсовать ещё моё отношение к физкультуре, и то, как я избегаю шумных компаний. И потом, не имею привычки сорить деньгами, чтобы пустить пыль в глаза, и как герои из американских фильмов при встрече не смогу произнести: «Привет, крошка! Как твои дела?»
Раньше может быть и рискнул бы, шагнуть на встречу не раздумывая, а теперь дудки. Как говорят хохлы: «Дураков нема». Ну, и чиркнуло и что? А вдруг это засада? И потом внешность ох, как бывает обманчива. Ещё и то, что «золотых гор» при любом раскладе я не мог ей пообещать. Язык не повернулся бы. Как представил себе, что по утрам она будет касаться своим ртом моих губ, мне стало сразу грустно. Эх, надо было ещё в молодости в самую-самую первую вцепиться мёртвой хваткой и прожить с ней до глубокой старости, а потом взять и ляпнуть на смертном одре, мол, не люблю и никогда не любил. Снова спасибо Создателю, что не дал испить мне из этой чаши. Почему? Не знаю. Вот если доведётся с ним встретиться, тогда расспрошу, а заодно узнаю его отчество. Зачем? А вот любопытно мне.
Конечно, всё это мелочи по сравнению с тем, что со мной произошло потом. Скажу одно, что попотеть пришлось и в прямом и переносном смысле, и к своим пятидесяти годам открыл для себя много интересного, наблюдая за тем, как из простой девчушки выросла прекрасная женщина. Это было удивительное превращение. Нет, иронизировать не будем, ибо нам смертным не всем дано постичь смысл подобного. Затурканные бытом, мы всё чаще находимся в упряжке каких-то повседневных проблем, а тут вдруг ничего этого нет, и ты стоишь, в чём мать родила и радуешься каждому новому дню, и тебе кажется, что так будет теперь всегда.
Ага, держи карман шире. Всему приходит когда-то конец. Мы расстались. Каждый из нас погрузил свои воспоминания на свою космическую телегу, и всё закончилось: я отправился к линии горизонта, а она - на свою планету, куда-то в сторону «северной столицы». Получилось то, чего я меньше всего ожидал и имя этому – Потеря.

                2. Переписывая статусы.

                «Всё, что ты знаешь обо мне, - не больше,
                чем твои же воспоминания».
                Х. Мураками.

После потерь, как правило, наступает период переоценки ценностей. Можно по-разному к этому относиться и даже сделать вид, что ничего особенного в этом нет. Так-то оно так, если не брать во внимание того, что с нами было до всего этого на этой земле.
Когда всё подобное пожаловало ко мне, не скрою, я был не готов к этому. Может быть, поэтому долго выходил из болевого шока. Тут по-другому никак нельзя было. Спасибо моим сарказму с иронией, которые, не задумываясь о том, надо мне этот или нет, сразу же встали на мою защиту. Как это выглядело? Вполне пристойно.
В социальной сети у меня есть своя страница со всеми причитающимися ей прибамбасами. Вот там я и развернулся, чтобы хоть как-то восполнить свою «потерю», а заодно посмотреть на этот мир со всеми его переживаниями через увеличительное стекло.
Для начала написал в статусе вот это: «Меняю Прошлое на Будущее не в ущерб Настоящему!» Вон сколько оптимизма и это после нескольких месяцев безудержного крика в себя. Чуть позже появилась такая запись у меня на странице: «Статусы добавляют морщин, а фотографии укорачивают жизнь. Добро пожаловать  в Будущее!» Опять никакой депрессии и что интересно, мне это нравилось. Ну, потом-то крышу сорвало конкретно, и я выдал вот такой перл: «Когда мужчина поверх галифе надевает кальсоны – это полбеды, а вот когда женщина пытается в колготки заправить вечернее платье – пора посылать за понятыми или на худой конец вызывать службу спасения».
Согласитесь, что неплохо для того, чтобы захотеть вновь обрести равновесие в этой жизни. И вот, посредственность в моём лице из всех сил заработала руками по воображаемой воде, пытаясь достичь берега замаячившего на горизонте. А тем временем из «северной столицы» в мой адрес потянуло негативом. Было ощущение, что весь мир ополчился против меня одного с одной только целью – стереть с лица земли. Ну, и зачем столько всего против меня одного? Я так и написал в своём статусе: «Ему стреляли в спину, а он взял и повернулся передом… Кто бы мог подумать, что будет совсем не больно?» Этим я хотел дать понять, что надо целиться лучше или вовсе сменить прицел, чтобы суметь, в конце концов, меня зацепить.
Собственно, на тот момент я уже точно знал, кому всё это понадобилось, и просто черканул вот это: «С кем поведёшься, с тем и в постель ляжешь». Это уже попахивало чем-то похожим на вызов и потом надо же вещи называть своими именами, а то как-то получается не по-хозяйски.
Вот такая она жизнь: там Прошлое ногами сучит, а тут Настоящее подбрасывает то один вариант, то другой, чтобы разбавить моё одиночество. И как тут было мне разорваться? А ещё и Прошлое постоянно дышало в затылок и пришлось ляпнуть в «мировой паутине»: «Интим не предлагать, а то расплачусь».
Да, колбасило меня отменно и я не хотел себя сдерживать. Было ощущение, что где-то по некоторым пунктам я вырвался даже в лидеры. В связи с этим признался: «Мне удалось это сделать! Ещё не победа, но уже и не поражение».
А на улице стояла жара, и все сходили с ума от неё, а я просто жил, упиваясь приобретённой свободой за сущие копейки. Времени было вагон и малая тележка. Все дни походили друг на друга, как капли воды: валялся дома на полу в обнимку с книгой, поглощая брикеты мороженого. На этой волне выдал вот это: «Дураку понравилось, что я его валял всё это время». А что я мог ещё себе позволить, когда ипотека то и дело напоминала мне о себе, отодвигая все мои мечты о нормальном отпуске на неопределённое время?
Пробовал кое-что переосмыслить происшедшее со мной. Конечно, не всякий способен подвести логическую черту под тем или иным событием, а я вот смог и в статусе на моей странице появилась запись: «Чтобы ещё сделать такого хорошего? Разве что вычеркнуть всё плохое… А что же тогда останется?»
Вот тебе и депрессия. Ах, как ловко она просочилась на мою территорию. Ну, и чем мне её угощать? В холодильнике шаром покати и вообще с некоторых пор «хлеб и соль» я припрятал до лучших времён. Кризис, мать его.
Пока я расправлялся с незваной гостьей, в мою дверь постучалась одна заблудшая особа. Гнать не стал – присмотрелся, и мне даже показалось, что у нас с ней могли бы народиться детишки, поле чего не так было страшно доживать свой век. Нет, я не торопил событий и рук не распускал, и не хватал её за всякие там части тела, и она вела себя вполне пристойно, перебирая клавиши на рояле. Так мы просуществовали с ней чуть больше месяца, а потом – «дзинь!» и всё вдребезги. Я ещё помню, расстроился и написал на своей странице в сети вот это: «Самое страшное у человека – это ноги. А руки? О них лучше не вспоминать – так и шарят, так и шарят по чужим карманам. А ещё они касаются клавиш и тогда всякие дуры начинают думать, что они тоже смогут так… Ну, кто им на уши лапшу повесил? Вот жизнь – одни пианисты вокруг…»
Примерно так я придумывал на ходу очередную историю с непонятной развязкой, после которой надо было обязательно остаться ещё и самим собой.
А вот потом за осенью пожаловала зима. Новые впечатления вытеснили из моей головы всё второстепенное, отжившее свой срок и я задышал полной грудью. Мне было хорошо, как никогда и чтобы эта радость была доступна всем, я написал так: «Классно! Снег, мороз и при этом не надо платить за всё это ни копейки!»
Уже первого января Нового года тиснул вот это: «Ничего лишнего и никаких «хепи бёзды», а тем более «тую». Я что, ненормальный? Нет, я другой и возвращаться к тебе – это, по крайней мере, не прилично. Я тебя проводил? Проводил. Так какого рожна тебе надо, Старый год?»
Вот так я поставил одну большую точку в длинной череде последних событий. Все январские каникулы провёл «под домашним арестом». Этому была веская причина – из «северной столицы» пожаловало моё Прошлое. Решил ни чем ей о себе не напоминать и потом, раз ушло, скатертью дорога и флаг в руки… для равновесия.
Потом в «мировой паутине» за моей подписью появилось вот это: «Здравствуйте, будни! Мне Вас так не хватало!» Это было вполне искренне и потом две недели безудержного поедания салатов – это такое испытание для человеческого организма. Меня потянуло на свежий воздух и заодно к созидательному труду.  Я радовался всему, как ребёнок и однажды поутру в статусе написал так: «Вставай, страна! Снег проспишь!» Ну, потом было и такое: «А по соплям? Рулим и всё нам по… Прочитано и понято правильно: по-барабану!»
Получалось так, что первый раунд я выстоял без повреждений. Вот-вот, а тут ещё прочитал в гороскопе это: «Вы сегодня максимально привлекательны для противоположного пола. Поэтому не удивляйтесь, если незнакомый человек попытается вас обнять, никуда не отпустит и проживёт с вами всю оставшуюся жизнь!» Я помнится, ещё подумал тогда: «Ничего себе предсказание... Хоть на улицу не выходи».
Почему так-то? А как? Всего-то времени прошло ничего, и я ещё не научился верить во всё хорошее после удара под дых.
Весна! Навалились дела, и стало ясно окончательно, что депрессии со мной больше не усидеть за одним столом. Собралась она и двинула от меня с тяжестью на сердце. Ничего, не всегда ей быть в цвете – надо знать своё место. А тем более, чего она у меня хотела подсмотреть-то? Вон за окном солнце припекает, а у меня в статусе появилось вот это: «Хочется послать человеческую беспечность в одно интересное место. Как всё надоело… Ну, когда люди начнут отличать «жопу» от «задницы»? Сплошная «задница» у этой «жопы», - сказала «попа» пытаясь просунуть себя в потёртые джинсы».
Я почему-то вспомнил свой первый подарок ей. Валил снег, а мы забрели на рынок, и она выбирала себе джинсы. Было весело их мерить на морозе, и ещё бабулька постоянно крутилась вокруг нас, расхваливая свой товар.
Чего стоят воспоминания, когда все мосты уже сожжены? И, тем не менее, у себя на странице в социальной сети помести вот это: «Поднимаю не только настроение, но и тех, кто стоит на коленях. Люди, верьте в себя, а то я уеду от вас к белым медведям!»
Некоторых эта запись развеселила, и я ощутил, как в мою сторону поспешили положительные флюиды. Конечно, спасибо за внимание, но в ответ я смог выдать только вот это: «Сплошной аут! Нет, ну жрать-то надо даже через силу, а то гремишь костями, мать твою, как Буратино в брачную ночь». Это я адресовал самой настырной из всех, кто пожелал  разбавить моё одиночество. Вот не знаю только, дошло до неё моё послание или опять мимо?
Вообще-то, я и о себе не забывал и то и дело подтрунивал над собой, мол, прежде чем глотать ключ, подумай о том, как будешь его, потом доставать». Неплохой совет! Но всё же, львиная доля всего подобного доставалась моим оппонентам. Одной так и написал: «Если в тридцать выглядишь как на пятьдесят, пора на вскрытие».
А иногда даже приходилось демонстрировать короткие выдержки из диалогов. Это поднимало настроение и мне даже стали объясняться по личной переписке в любви. В ответ тут же придумывал что-то на ходу. Порой такое выдавал, что сам удивлялся этому. К примеру, вот это:
- Почему они все такие старенькие?
- Ха! Поздно ложились.
- Значит, я тоже такая?
- Ты другая… Ты, жуть несусветная.
- Шутишь, гад?
- Увы, это правда: и что я гад, и что ты не подарок.
Лаконично и всё в тему. Ну, и к чему здесь придраться? Ведь это всё так и есть. Порой что-то накатывало и я маршировал к своему Прошлому на страницу в «мировой паутине». Как-то не удержался и оставил под одной из фотографий вот такой комментарий: «У неё были кривые ноги, потные ладони, на голове чёрти что, а он продолжал её любить, как прежде. Может он был дураком? Нет. Он был просто «всадником без головы». Вот такие пироги». Зачем я это сделал? Не знаю. Нет, честно не знаю, и потом внутри уже всё было покрыто пеплом.

                3. Американка.

                «Пока мы живём, мы торопимся любить,
                чтобы потом не сожалеть ни о чём».
                Х. Мураками.

У неё всё должно было сложиться как надо. Создатель дал ей достаточно всего, чтобы быть счастливой. Наверное, она и была такой, и потом её улыбка источавшая свет без всякого пароля всем подряд – это же и есть доказательство тому, что, так или иначе подтверждает мою догадку. Когда я на неё смотрел, мне уже не так было страшно маршировать в свой завтрашний день. И сейчас, вспоминая её, стараюсь выпрямить спину, чтобы не выглядеть раньше времени стариком разбитым радикулитом. Мне вообще всё интересно, что связанно с её жизнью. Это просто какой-то магнитик, который один раз в день напоминает о себе. Нет, и никакая это не влюблённость. Обожание – это да, а вот всё, что до этого, тут вы ошиблись процентов на сто тридцать. Наверное, вам будет трудно это понять, поскольку обожание стоит на ступеньку выше всех остальных чувств. Оно не наносит никакого ущерба никому. Это как песня с хорошей мелодией и словами, где все ноты подвластны человеческому голосу, и где не надо напрягать голосовые связки, стараясь дотянуться непонятно до чего. Ещё это похоже на то, когда лист, по осени сорванный ветром, залетает тебе под рубаху, как бы ища укрытия от ненастья, а ты такой добрый и ему с тобой хорошо, как никогда.
Собственно, так у нас и было с ней – никаких почти секретов друг от друга. Порой эмоции зашкаливали, и мы могли себе позволить просто быть свободными. Нам даже не надо было друг друга касаться. Было ощущение, что всё про нас нам давно известно и так, и потом нам так хотелось друг другу всё рассказать про ту жизнь, что была до нашей с ней встречи, что больше мы ни о чём и не думали. Иногда на меня от такой доверительности наползало непонятное оцепенение, и я чисто автоматически проявлял осторожность, и между нами образовывалась дистанция. Я наблюдал за тем, как она реагирует на происходящее вокруг неё. Это был по существу ещё совсем ребёнок, воспитанный без отца.
Порой печаль складывала на её плечо грустную свою мордочку и тогда она, чтобы не быть наедине со своими воспоминаниями, рассказывала мне о своей первой любви. Я был хорошим слушателем. Ещё я был добрым и ничего не желал для себя. Это мой конёк – всем всего  и самого лучшего, а себе только самую малость и только по чётным дням.
Я часто её про себя называл «американкой». Почему? Скажу так, что это не моя история и из уважения к её первым чувствам на этой планете, ответа никакого не будет. И это правильно, поскольку у человека должна быть какая-то загадочность, а иначе всё быстро проходит и уже нет ничего такого, чтобы оставаться с ним рядом. Это, как прочитанные книги – после «утоления жажды», мы их возвращаем на книжные полки.
Глядя на неё, я постоянно задавал себе один и тот же вопрос: «Как долго она сможет уживаться со своими иллюзиями?» Постоянно оглядывалась назад, где все давно её предали. Скорее всего, об этом она и не догадывалась, а просто жила ожиданиями, что вот-вот ещё немного из-за океана прилетит ей весточка и тогда она сорвётся и полетит к нему. Увы, всё подобное не всегда сбывается и приходит время, когда ты становишься взрослее. Конечно, это всё условности и можно до глубокой старости прождать того, кто никогда не вернётся, оставаясь до самого конца преданным своей первой любви.
Сегодня во всё подобное верят только сумасшедшие или романтики потерявшие зрение. Мы слишком быстро меняемся. Нам чертовски хочется поскорее стать другими. Вот и я порой смотрю на своё отражение в зеркале, и мне кажется, что это не я, а какой-то фантом. Если это так, то всё, что имело место в моей жизни это лишь мои фантазии или на худой конец только сон. Странно, что до сих пор я над этим не задумывался. Может потому, что был счастлив поначалу, а потом пришла боль. Вот-вот, а фантомы боль не чувствуют. Значит, я уже давно здесь среди всего этого бардака и только одни разочарования от осознания того, что больше уже ничего не будет в моей жизни хорошего. Ничего себе позитив!
Ну, тут мы ещё сможем всё переиграть, а вот ей будет, ох, как трудно возвращаться к реалиям. Вон и морщинки в уголках глаз уже проложили свои первые тропки, и спина побаливает временами, и ноги устают на этих каблуках. А как без них? Вдруг он вернётся, а она вся никакая? Эти мужчины ещё те безобразники – возьмут и отвернутся, мол, не узнал, а раз так, можно обойтись и без воспоминаний. Может быть, поэтому она так часто смотрит в объектив фотокамеры с какой-то надеждой и болью?
Всё, хватит об этом! Сейчас скажу пару слов о её мечте – о самой большой на сегодняшний день, если не брать во внимание её Прошлое. Она спит и видит Париж! Этот город её манит уже давно. У меня такое чувство, что Создатель, когда она родилась, перепутал страны, сунув её в российский роддом. Шутник. Ну, ничего – ещё не всё потерянно и можно просто купить билет на самолёт и на счёт «раз, два, три» оторваться от земли и в небо без всяких там Америк. Только бы она не стала захватывать самолёт и, угрожая взорвать всех к чертям собачьим, заставит изменить курс… в своё Прошлое. Эх, какую бы я ей устроил трёпку тогда. Есть ли у меня на это право? А я без всякого права до первой слезы, а потом бы обнял и сказал: «Ну, и куда ты собралась, дурёха? Это же через океан… А вдруг не долетела бы? И кто таких настырных девчонок только рожает?»
Кстати, у меня точно такая же мечта – увидеть Париж. Там воздух не такой как у нас и под ногами гранитные плиты и где-то вдалеке звон соборного колокола. Всё строго по расписанию, а я стою двумя ногами на французской земле и ликую. Мне в такие минуты кажется, что одиночество – это роскошь, но только с одной оговоркой – до того момента, пока не начнёшь понимать, что лучше быть с теми кого любишь.
А если нет таких? Допустим, что все, кто был тебе близок и дорог в одно безоблачное утро, не сговариваясь, собрались и отправились отсюда на другую планету. Это подобно тому, как в пропасть после столкновения проваливается автобус, а ты находишься внутри салона и ничего не можешь предпринять, чтобы всё это отменить. Вот когда начинаешь ценить жизнь, а не тогда, когда она вся нараспашку, а ты ещё гримасничаешь, мол, скукота. А ты, батенька, себя видел со стороны? Это же сплошная аномалия и при всём при этом у тебя к жизни могут быт ещё какие-то претензии. Остынь, голубок, водички попей, молитву произнеси, если знаешь, а там глядишь, и не надо себя будет доводить до крайностей.
Мы вот такие в своём большинстве и это нас устраивает. А почему бы и нет, а тем более не в этот раз, не в прошлый автобус упал на дно пропасти без нас. Дай-то, Бог, чтобы этого случалось на нашей планете не так часто. Ещё хотелось бы поскорее моей «американке» пожелать вернуться на землю. Ну, разве можно так долго зависать среди облаков? Всему свой срок и потом, сколько не оборачивайся, всё едино жизнь самая-самая ещё у каждого из нас впереди. Когда-нибудь, я это загадал, мы с ней случайно встретимся на улицах Парижа и обнимемся, как старые знакомые и будем стоять у всех на виду, провожая каждый по отдельности своё Прошлое туда, откуда ему трудно будет дотянуться до нас.

                4. Пастух или?..

«Человек при любом желании из чего угодно может  извлечь урок».
                Х. Мураками.

После темы об «американке» хотелось бы что-то тиснуть оптимистическое, да только мысли мои почему-то сорвались, и меня понесло непонятно куда, а тут ещё под окнами всю ночь маршировали животные и все мимо такта.
Так вот, если людей приравнять к овцам, может, получится шикарное продолжение всей этой писанины. Ну, подумайте сами – сразу появится, взять хотя бы нашу страну, порядок и дисциплина и самое главное - не надо будет делать никаких революций и переворотов. Все такие умиротворённые и жить будем долго и всего у нас в достатке, а особенно травы. Уж чего-чего, а трава на наших просторах славная произрастает. А ещё над всеми нами не надо будет иметь столько сытых рыл в персональных кабинетах. Ага, достаточно будет одного пастуха… или пастыря. Только придётся всё же определиться, кого из двоих. Так-то разница между ними небольшая, да и та только в способах овладения народными массами. Нам собственно и никогда не было до всего этого дела, поэтому и того, и другого примем с распростёртыми объятиями.
Раз всё так, то и заморачиваться не имеет смысла. Вот когда я всё это осознал, мне стало легче воспринимать всё происходящее в стране и за её пределами. Ещё постоянно, если вспомнить моё прошлое, кто-то приходил и уходил из моей жизни, а я продолжал движение и в этом, наверное, и было моё предназначение – не останавливаться ни при каких обстоятельствах. И я следовал своим курсом, и было ощущение, что и не человек я вовсе, а что-то механическое и кто-то в меня вмонтировал «вечный двигатель» и топать мне теперь до самого конца, где двигатель опять этот кто-то остановит или просто вырвет из меня и всё закончится.
Мне даже это нравилось, и я мог у себя на странице в социальной сети написать с долей иронии вот это: «Все заняты делом – сидят в Интернете. Пойду, побездельничаю – почитаю». Когда озабоченные особы надоедали своими приставаниями, писал так: «Уехал на остров. Вернусь к понедельнику» или «Я в небе! Буду ближе к зиме». Кого-то это раздражало, и тогда морщинам на их лицах не было числа, а кого-то веселило. Ну, для самых настроенных воинственно по отношению к моим статусам приберегал самое дорогое, что у меня было – иронию и сарказм. Порой это выглядело так: «Мне что, разорваться? Этой позвони, тому напомни, третьему пожелай, четвёртому просто плюнь в морду. А если каждому второму по куполу? Человек в отпуске и ваши сопли меня уже достали, блин! Вот вчера хотел сделать хорошее дело – попросить прощение у… Так навалились дела и всё - не успел. Теперь только в следующей жизни. Нет, столько лет терпела, а тут полезла на баррикады, дурында. Видите ли, я ей тогда руку не подал, выходя из автобуса. Меня, может быть, ещё на тот момент вообще на этой планете не было, а она губы надула. Лучше Пастернака перечитала бы. Мозги надо свои тренировать перед незапланированной беременностью… Тоже мне княжна выискалась. Кстати, поздравляю с новым «увлечением». С лица воду не пить и дети у вас будут. Ага, обхохочешься! Вот так всегда: язык – мой враг. Ну, потерпи – немного осталось  мне среди вас всех пятками топотать…»
Вот в такой ненавязчивой форме и где-то даже в литературной струе я и барабанил по спинам жаждущих меня предложениями. Иногда наваливалась усталость и я просил: «Меня не беспокоить. Я на острове счастья! Целых три дня буду зависать в Прошлом и на цыпочках ходить по бархатной коже воспоминаний. Так надо моему Настоящему. Желаю всем Вам однажды пережить такие же перепады наслаждения в поисках попутного ветра в страну полного бреда о сущности человеческого бытия».
Уж после такого ко мне начинали прислушиваться и даже кивали в мою сторону, мол, он знает, куда плыть дальше. Кто-то даже распустил слух, что я с ворожбой на короткой ноге. Ага, удачно плюю. Нет, ну стадо идиотов и так хотелось крикнуть им всем: «Когда же вы станете людьми?» Так, разве услышат? Им хоть тресни, хочется видеть в моём лице нечто правильное, чтобы ровняться на меня и если что все свои шишки за неудачи, потом ссыпать мне за пазуху. Тут меня переворачивало с ног на голову, и я такое выдавал в «мировой паутине», после чего было стыдно, но уже ничего нельзя было исправить. Ненавидел ли я себя? Да. Конечно, до линчевания дело никогда не доходило. У меня с этим строго – за буйки не заплывать даже в самые нехорошие дни.
А как было мне себя вести по-другому? Вот-вот, хотел же соответствовать, и порой казалось, что ещё чуть-чуть и буду в шоколаде. Увы, время шло, а ничего не менялось. В своих статусах писал следующее: «Дорогу осилит идущий, а сидящий – геморрой! Больше двигайтесь, люди!» С одной стороны всё правильно и здравый смысл присутствует, а потом посмотришь на всё это и на душе становилось противно. От отчаянья просил: «Господи, убери с моего пути дураков, и заодно всех дур…» Их столько было, что хотелось размяться, так сказать устроить рукопашный бой. Ну, потом-то отпускало, и я возвращался в объятия иронии и сарказма.
И вот после всего этого, какой урок я должен был извлечь? Ну, Интернету объявил войну - ему предпочёл свежий воздух. Нет, не сразу. Одна заблудшая «овца» зачастила на мою страницу  и что-то там написала со своей колокольни в мой адрес. Я тут же иронию себе в подручные позвал и ответил. Обиделась и внесла меня в «чёрный список». Лучшего подарка я от неё и не ожидал! Даже возликовал и выдал: «Баба с возу – телега рысью!» А меня всегда прёт, когда всё в тему. И потом, мне с ней детей не крести.
Ну, это всё так – второстепенное. А вот о чём я задумывался всё чаще, меня притягивало всё сильнее и сильнее. Мне чертовски было любопытно, что будет с этим миром, когда меня не станет? Так-то я не тороплюсь отсюда, да и не все слова ещё сказаны и столько дел, а вот мысли всё же кружат. Опять же есть всегда кто-то, кому ты ещё нужен здесь, а не там, где непонятно что и как. Вот и гадаешь, кто из всех останется с тобой до последнего дня?
Тут вот еще, какая неразбериха в этом вопросе: я же сам просто живу, а тут два года назад одна фифа вторглась на мою территорию. Нет, я держал себя в руках отменно, и целоваться не лез. А зачем, когда мне всё это было хоть и не в диковинку, а всё же непонятно. Вот-вот, и говорила так ладно и телом вертела, как надо… по-взрослому, а потом вдруг сорвалась с места, и не стало её. Никакой последовательности, а уж об ответственности её за свои слова я вообще рта не открываю. Я грешным делом подумал, что у неё эти… глисты. А как по-другому расценить её вторжение?  Ну, пока они там у неё возились, её надирало, а как успокоились она, и подумала здраво, мол, зачем мне этот старый пень и сделала приём ноги.
Её уход пережил без осложнений и даже пожелал ей удачи во всём, а у себя в статусе процитировал братьев Стругацких: «Ни за что в мире не следует держаться слишком крепко».
Теперь, когда прошло два года, могу с уверенностью сказать, что урок я свой извлёк. Может быть, он не самый главный в моей жизни и, тем не менее, нашёл же в себе силы и поблагодарил силы небесные, хоть я в них и не верю, за то, что меня уберегли от непонятно чего. Я так думаю, что это состояние где-то близко к счастью. Кстати, я всё больше склонюсь к мысли, что происшедшее со мной было не зря, а значит, где-то в моём будущем уже что-то готовится объявить мне о своём существовании и уже на полном серьёзе.

                5. Стратегия азарта.

                «Между нашими попытками что-то осознать
                и действительным осознанием лежит глубокая
                пропасть».
                Х. Мураками.

Как-то вдруг всё у меня пошло не так. Наверное, это от того, что я устал. Тут ещё работа как взбесилась и лезла из всех щелей, продувая всего меня неимоверными сквозняками спускаемых сверху сроков. Ни выходных, ни праздников и только работа, работа, работа. Нет, я не жалуюсь и потом у меня долги, и хочется их погасить, а потом рвануть куда-нибудь и забыться недельки на две. Если бы не появившаяся боль в ногах, можно было бы перетерпеть. И потом, что она забыла в моём теле? Поначалу куснула суставы, а потом стала медленно подниматься по позвоночнику вверх. И что она захотела там ещё во мне попробовать? Сердце? Глупая боль! Там давно всё одним общим куском мяса обсыпанным пеплом. И в голове моей пустота. Что там может ещё быть, если «все уехали на фронт»? Нет, ну если поискать, как следует можно ещё отыскать воспоминания о солёном огурчике и стопке водки. Только, когда это было? Сейчас и не припомню. А всё она – работа, чёрт её побери!
По субботам, если было у меня настроение, я делал уборку своей «норы». Это приносило некоторое облегчение и казалось, что если этим мне заниматься каждый день, квартира будет выглядеть, как яичко, да и некогда будет думать о боли. Ещё я пристрастился к рисованию. Так ничего особенного – кое-какие наброски. Одно меня настораживало – всё больше у меня получались какие-то морщинистые старухи. С детства их недолюбливал. Кто-то мне внушил тогда, что все они до одной принадлежат к касте волшебниц, но не добрых, а злых. Я их побаивался. А тут вдруг вот они все и я автор всех их морщин.
Стоит ещё рассказать о моих снах. Снился всегда один и то же сон и цифры одни и те же: 5, 4, 2, 8. именно в такой последовательности. Может быть, они и значили там что-то, только я далёк от всей этой лабуды, а тут ещё жара пожаловала в наши широты и я окончательно раскис.
Как сейчас помню, был воскресный день. С утра обошёл свою «нору». Всё на своих местах и можно, выдохнув шагать на эту проклятую работу. Ещё чуть-чуть и добью я эту долбанную ипотеку, а потом вздохну свободно: тут тебе и отпуск в Таиланде, и катание на слонах, и… Уже на выходе из подъезда, задержался у почтового ящика. Что-то выглядывало оттуда через круглые отверстия. Открыл. Конверт. Осмотрел со всех сторон. Штемпели отсутствовали. Вскрыл. Добротная бумага без подписи и текст, набранный на компьютере. Пробежал глазами. «Наверное, розыгрыш» - подумал я и сунул послание в портфель.
Собственно, ничего в нём не было такого, чтобы менять свои планы на сегодняшний день, а потом работа она же любит меня дурака. Ну, если вкратце, то мне предлагалось сделать три вещи, после чего я смогу снять с определённого счёта кругленькую сумму. Если честно, я не азартен. Можно сказать даже так, что равнодушен ко всему подобному чуть ли не с пелёнок. Вот-вот, а тут кто-то предлагает мне всё бросить и заняться ловлей бабочек голыми руками. Я, чтобы как-то привести себя в порядок от всяких там подозрений в адрес некоторых своих знакомых, определил для начала круг тех, кто мог бы всё же опуститься в отношении меня до розыгрыша.
Во-первых, один мой коллега по работе. Надо отметить – пошловатый тип. У него все разговоры постоянно только о том, каким спросом он пользуется у женщин. Ещё он большой любитель рассказывать анекдоты и потом сам же беззвучно смеётся, разевая рот, будто рыба, оказавшаяся на сковороде. И, во-вторых, ещё одни типичный кадр нашего времени, способный ради веселья даже мать родную подколоть, только бы поржать. У нас даже среди мужиков было заведено за всё это с ним даже не здороваться за руку. Противный и скользкий. Вот так что-нибудь скажет и в кусты, мол, вот вам всем от меня.
Ну, потом-то я сопоставил этих двоих с содержанием письма и пришёл к выводу, что мозгов у них на это не хватит. Решил не торопиться с окончательной резолюцией по этому вопросу. Придя на работу, ещё раз пробежал послание глазами и отметил, что ни единой грамматической ошибки в нём не было. Это меня заинтриговало, ибо грамотность в наше время – это редкость и даже среди пишущей братии.
Теперь о содержании письма. Мне предлагалось не много, не мало, а целая программа. Надлежало встретить женщину и влюбиться. Ну, как же без них - наших прекрасных фурий? Следующим пунктом значилось - посетить Париж. Ведь знали, за что подцепить, шаромыги! И ещё мне необходимо было взять себе в квартиру бездомную собаку. Вот такой набор добрых дел, за которые я смогу стать обладателем интересненькой суммы. Какой именно? Об этом ни единого намёка в письме не было.
Нет, так-то всё вполне выполнимо и, несмотря на ипотеку, всё же на «чёрный день» у меня были кое-какие сбережения, и можно было бы и рискнуть, но вот «четвероногий друг» - меня настораживал. Казалось бы, и слабость к этим жителям планеты я испытываю, но вот желания в себе не ощущал, чтобы взять на себя ответственность за щенячью жизнь, а тем более ещё и поселить всё это на своих скудных метрах.
Ну, Париж меня не напрягал. Париж – это Париж! Тут надо было только подтянуть мой французский и как только ипотека будет погашена, я первым делом окажусь на берегах Сены. И с женщинами не будет никаких проблем. Конечно, неплохо было бы встретить и влюбиться. Но подумал и решил, что вокруг меня, их так предостаточно их кружит, и надо просто ткнуть удачно пальцем в одну их них и дело в шляпе. Опять же, я их уже знаю и они обо мне, скорее всего уже навели справки. А как иначе? Их вон скольких одиноких с покорными взорами и каждой второй помимо секса нужны ещё и отношения: завтрак, обед и ужин. Так-то оно так, только вот и я уже об этом упоминал, что сидела во мне какая-то особенность и вот она всё переворачивала с ног на голову в моём подходе к семейным узам. По этой самой причине я до сих пор оставался ничейным, и каждая имела на меня право, а точнее могла занять место рядом со мной под одеялом. Поскольку я далёк был от этой конечной мысли, поэтому склонился к тому, что письмо – всего лишь розыгрыш и не более. Скорее всего, кому-то, кто меня знает, от жары кое-что там, в голове подпортило, и вот он решил слегка позабавиться. Ну, и ладушки!
Уже после работы забравшись под душ, я ещё раз прокрутил про себя все возможные варианты и решил не торопить события. Тут надо было выждать и если это не розыгрыш, а что-то по существеннее, должно быть всему этому обязательно продолжение. Ещё я подумал о том, что Париж – это было бы неплохо, и даже влюбиться в женщину я допускал, но вот собака…
Ровно через неделю в почтовом ящике я нахожу опять послание. Снова конверт, добротная бумага, текс, набранный на компьютере без единой грамматической ошибки и никакой подписи. Это уже было забавным и я как писатель с «маленькой буквы» стал разрабатывать стратегию дальнейших событий. Набралось всего и всякого. Я даже  стал подыскивать себе четвероногого квартиранта на тот случай, если всё же рискну вляпаться в эту авантюру. Можно было бы обзвонить своих знакомых женщин и дать каждой по отдельности небольшой шанс на поездку в Париж, а заодно посмотреть на их реакцию. Что-то мне подсказывало – кто-нибудь из их числа весьма вероятно может иметь отношение к этим посланиям. Какие доказательства? Во-первых, стиль письма и грамматика. Во-вторых, владение компьютером. В-третьих, опять вмешивалась эта собака. Это только женщина может придумать для мужчины испытание – взять с улицы бездомного пса. У них это в крови  - проявлять милосердие к братьям нашим меньшим. И не будем спорить.
Итак, я решил всё же сыграть в эту игру. Оставалось решить только в какой последовательности выполнять условия, поскольку здесь мне давалась полная свобода. Не скрою – был соблазн собаку оставить на потом. Ну, Париж и тут без дураков на первое место. Женщину? С ней можно было и после Парижа. Жестоко? Меня эта мысль тоже посетила, и тогда я, скрипя сердцем, решил любовь поставить под первым пунктом. Только какая же эта любовь, когда за всё это мне обещана некоторая сумма? Тут я опять задумался.
Пока я решал, что и как, ипотека наконец-то «выбросила белый флаг». Я, уплатив последний взнос, от радости залез в городской фонтан, за что и был оштрафован мордатым полицейским по фамилии Золотник.

                6. Аномалия души.

                «Всё на свете суть повторение уже    бывшего…
                Безграничное дежавю – с каждым новым
                повторением всё хуже и хуже».
                Х. Мураками.

Я думал, что это будет просто. Как что? Влюбиться. Встретить и всё такое для меня – это, как два пальца об асфальт, а тем более, если вы помните, что я отправился по хоженым тропам. Вот-вот, не стал изобретать колесо, да и возраст мой надо принимать во внимание. Ещё приплюсуйте сюда всех моих пассий, которые время от времени начинали вокруг меня кружить. Опять же, ипотека больше не натирала мой карман, и я мог себе позволить немного расслабиться. У меня даже интонации в голосе поменялись, и местами я стал разговаривать как Леонардо ДиКаприо. Мне об этом сказала одна из этих, которых уже на следующий день я стал обзванивать по своему довольно внушительному списку. Вы меня спросите: «Почему я не стал ни с одной из них встречаться лично, так сказать глаза в глаза?..» Тут всё просто, поскольку их формы, несмотря на мой возраст, могли легко меня сбить с нужной темы. Вот поэтому всех их я погрузил в равные условия.
С первой мы проболтали всего ничего. Она разозлилась и бросила трубку. Признаюсь, что здесь я сам виноват. Нет, всё было как всегда: несколько ничего не значащих фраз о том, как давно мы с ней не виделись и тут я вдруг ляпнул, стараясь по памяти припомнить некоторые подробности её лица:
- Когда у тебя закрыты глаза, ты похожа на покойника.
- А так? – На том конце провода, она пыталась попасть в предлагаемую мной тему и, по-видимому, широко распахнула свои глазища.
Я отреагировал следующим образом и выдал так:
- Ой… Лучше закрой.
Понятно, что после такого уважающая себя женщина «отвалит от причала», как пить дать, а эту почему-то потянуло на баррикады, и она сказала мне:
- А мне по сарафану.
 Тут же от меня последовала фраза:
- А раньше было по барабану.
Надо знать женщин и вот такой ответ я заслужил в свой адрес:
- Это потому, что сегодня у меня нет барабана.
Мне ничего не оставалось, как брякнуть вот это:
- Теперь я понимаю, почему раньше ты почти всегда являлась передо мной без сарафана.
Конечно, ничего подобного она в моём присутствии не проделывала, и мои слова явно заслуживали осуждения, ибо, я врал и делал это легко, как бы играясь. Только-то я про это подумал и даже где-то в глубине души отругал себя нехорошим словом, она вдруг произносит:
- Не стесняйся своих чувств и желаний.
- Ты серьёзно? – У меня от её слов что-то даже шевельнулось в правом кармане брюк.
- Давай жить по-взрослому, милый!
 Так, это уже никуда не годится. Почему? Объясняю: она стояла в самом начале моего списка и если я сейчас дрогну, то тема про Париж достанется только ей. Где справедливость по отношению ко всем остальным? Мне пришлось себя взять в руки и сказать следующее:
- Тогда так: признаюсь тебе, что все мои чувства на нуле, а вот желание есть только одно… Пописать.
- Уф! А я-то межевалась. Теперь смогу спокойно изменить тебе с твоим другом. Представляешь, ты писаешь, а мы с ним… вытворяем всякие непристойности.
- Например? – Я весь напрягся.
- Подглядываем за тем, как ты справляешь нужду.
- Да вы, извращенцы!
- Точно, мы с ним такие, да ещё… в засаде! – крикнула она и бросила трубку. Обиделась.
«Ну, и ладно, - подумал я. – Вернусь из Парижа, тогда и попрошу прощение, а то в один день столько всего интересного. Как бы ни зашкалило её…»
Сделав пятиминутный перерыв, продолжил обзванивать. Следующей в моём списке стояла, ну слишком молоденькая, но уже с опытом. Ещё у неё мамаша какая-то ненормальная. Тут надо было начать издалека. Я и начал:
- День-то, день-то какой сегодня замечательный!
- Ведь врёшь же?
- А ты голову высунь на улицу, дурында. – Меня это зацепило, ибо врать у меня не было никакого желания в данный момент.
- Я не дурында – я девочка, - заявила она мне.
«Ничего себе - такая опытная и при этом ещё и девочка» - улыбнулся я про себя, а вслух сказал так:
- Нашла, что вспомнить. Это было вчера… День-то, какой!
- Не говори со мной загадками, а то я маме расскажу про нас с тобой.
- Конечно, расскажи. Пусть порадуется с бабушкой за своё чадо. День-то, какой!
- Я беременна.
- Так, начинается. И кто он?
- Ты.
- Нет, точно, дурында. А день-то, день-то какой! – Я продолжал гнуть свою линию, а потом выдал: - Лечить надо.
- Что?
- Голову, дорогуша.
- Почему?
- Она твоей заднице не даёт покоя. Не перебивай, я ещё не всё сказал… И руки отрезать напрочь, чтобы не блудила по вечерам в душе.
- Ах, вот ты как? А может мне одиноко?
- В цирк сходи, - посоветовал я первое, что пришло мне в голову.
- Я уже не ребёнок.
- Тогда читай классиков. У них книжки толстые. Займёшь и голову, и руки, а так пропадёшь. И вот, что ещё – будь терпимее к тем, кто тебя ещё помнит, - произнёс я и положил трубку.
Ну, что делать? И тут я не успел подобраться к теме о Париже. Что-то со мной происходит не то сегодня.
Позвонил третьей. Собственно, и повод был. Только она за трубку телефона своими лапищами, я ей прямо в ухо:
- С годовщиной тебя! Это такая была хрень между нами тогда, что до сих пор, как вспомню, покрываюсь двойным слоем мурашек.
- А я злюсь, - призналась она мне.
- У каждого свои недостатки. Ты вот сутками просиживаешь в Интернете и материшь всех подряд. Вот-вот, и меня гадом считаешь, а я слушаю Лару Фабиан и желаю тебе человеческого счастья.
- Прости, но Муза не подвластна.
- Не загребай. На чём мы остановились? Ах, да… дружи с головой. – И тут я решил сменить тему, чтобы не нагнетать напряжённость. – А что у тебя с голосом? Причёску сменила?
- Нет… сходила на панель.
- Уф! Молодчина! Наконец-то, хоть какое-то разнообразие в твоей жизни, а то горбишься в своих социальных сетях – насиживаешь геморрой. Мне что ли последовать твоему примеру и заняться подработкой? Нам мужикам вообще-то тяжело менять свои привычки. Кстати, я тебя недавно видел из окна автобуса… Такая ряшка образовалась. Это там выдали тебе? А как оплата?
- Ну, чего пристал? Дай с мыслями собраться.
- О! Ты и думать теперь умеешь?
- А как ты хотел, если я на первый курс поступила в институт?
- Врёшь!?
- Вот тебе крест!
- И в Бога веришь? Что-то я совсем запутался. Раньше-то ты всё больше свою жизнь сверяла по гороскопам, а теперь…
- А теперь так: институт – панель, институт – панель.
Я вздохнул и признался:
- Нет, такой график мне не подойдёт, - и добавил: - Работы много. Да и скучно, наверное, стоять на панели в ожидании клиента.
Помолчали. Все темы были исчерпаны. Оставалось только ей сказать мне что-нибудь о Париже, но я передумал это делать и потом она такая загруженная: «институт – панель, институт – панель». И эта кандидатура отпала. Пробежал по списку глазами. Ещё было кого заарканить.
Стоило дозвониться до следующей фурии, как в мой адрес полезли упрёки в таких бабьих цветастых платках. Пришлось отбиваться.
- Да нет у меня никого. – Я держал оборону.
- А кто с тобой на фотографии?
- На какой?
- На той, где ты на шашлыках?
- Откуда она у тебя?
- От нашей общей знакомой. Кстати, тебе привет от толстухи. Что не ожидал? Мир тесен, не правда ли? Так, кто с тобой там рядом?
- Родственница,- соврал я
- По линии твоей мамаши? А другая, которую ты мнёшь своими музыкальными пальцами?
И тут я вспомнил. Так ничего остренького – просто позировали. Спасибо толстухе – спалила с потрохами, зараза такая. Ну, вот как заводить друзей среди женщин? Никак. Вот и остаётся только тащить их всех в кровать и обещать вертолёт в самый кульминационный момент интима. Пришлось сказать, что сдаюсь, а потом произнёс так:
- Не заводись. Это просто баба…
- И после этого ты ещё надеешься, что у нас с тобой будут дети? И что я им скажу про тебя?
- Правду.
- Какую?
- Ну, к примеру, что я жизнь постигал в сравнении.
- Может быть, и мне стоит её начать постигать, как это делаешь ты?
- Нет, тебе нельзя.
- Это почему же?
- У тебя более ответственное задание в этой жизни.
- И какое же?
- Быть матерью, дорогая! Я хочу ребёнка…
Она:
- И я!
- Отлично! Осталось только решить, кто будет рожать, - сказал я, не думая.
- Чур, я! – воскликнула она.
- Ну, что вы за женщины таки? Всё норовите быть в первых рядах. Безобразие…
 Получилось даже где-то смешно. Мы похихикали с ней. Отсмеявшись, я сказал:
- Нельзя терять время на сумасшедших.
- А как их распознать? – спросила она.
- А я знаю?
- Заинтриговал.
- Я сам в шоке от этой своей мысли.
- И что будем делать?
- Что, что? Анализы сдавать. Вдруг найдём ответы на все вопросы?
- А если?..
- Ну, тогда всё рухнет. Опять кто-то из двоих сделает глупость, а расхлёбывать придётся дуэтом.
- Классика.
- Ага, сплошной Тургенев.
 Опять помолчали. Она меня спросила:
- А чего ты вдруг решил позвонить?
- Да, тут подумал, что для мужчины женщина – второе зло на Земле, - ответил я.
- А какое первое?
- Алкоголь.
- Ах, вот почему вы из двух зол выбираете второе?
- Увы, это делают только романтики.
- А остальные? Ну, которые другие?
- Спиваются.
- И что, больше нет никаких вариантов?
- Есть. Некоторые из этого списка напиваются и идут к женщинам.
- А дальше?
- Наутро ничего не помнят и хотят опохмелиться.
- Так это же?..
- Да, всё по кругу. Кстати, мне кажется, ты мне что-то не договариваешь. Как у тебя со здоровьем?
Она помолчала и призналась, что ждёт ребёнка. Я поинтересовался:
- Кто отец?
Усмехнулась и сказала:
- Не обольщайся – он не из числа романтиков, как ты.
- Круто! - Я попытался не выдать голосом своего разочарования.
- Ага, так круто, что сегодня утром исцарапала ему всю морду.
- Нет, я про твою беременность.
- Это не круто… Это совсем не круто… Это тяжело, балбес…
- Ладно, когда состаришься, и болезни скрутят тебя по рукам и ногам, я приду к тебе с цветами.
- Зачем?
- Чтобы проститься.
- Ты неисправимый романтик!
Вот и с этой поговорили. Если честно, устал узнавать о чужих судьбах всякие подробности. Получается, что благодаря Парижу, я заглянул, может быть в последний раз за кулисы своего прошлого, где на сегодняшний день не у всех всё складывается как надо. И как быть теперь? Список-то вон ещё, какой длиннющий, а просвета никакого и не видно. И потом, где гарантия, что у всех остальных всё сложилось нормально? Нет этой гарантии. И тут я вспомнил слова Мураками о том, что ни в чьей жизни на этом свете смысла, в принципе, нет... И только мы всё ещё пытаемся придумать своим словам и поступкам окончания. Романтики с перезрелыми мозгами.
После такого мне оставалось только подкинуть монету наудачу.

                7. Перемирие с совестью.

                «Однажды захлопнувшиеся двери уже никогда
                не откроются, но это вовсе не значит, что               
                нужно мешать дверям закрываться».
               
                Х. Мураками.
               
      Умный мужик этот Мураками. Вон как всё вывернул. Если его мысли перевести на наш язык, то всё им сказанное где-то сродни этому – «чему быть, того не миновать». И вот когда я подкинул вверх монету, а потом не смог её поймать и эта заблуда укатилась в люк сточной канавы, я решил ничего не усложнять и сам для себя решил, что это и никакое и не знамение, и монета легла так, как надо было это мне.
Поскольку я человек не суеверный, а точнее до сих пор не совсем со всем этим разобрался, то всё происшедшее отнёс к чистой случайности и не более того. Когда всё так, зачем себя сдерживать в дальнейших действиях?  И я шагнул внутрь сберкассы, прижимая к груди сберкнижку.
Первое что я увидел, это длинную стойку чем-то схожую с барной, только за ней суетился не кудрявый бармен с пухлыми губами, а восседали симпатичные создания в белых блузках. Ну, прямо как стюардессы, только какие-то совсем домашние. Дождался своей очереди и к одной из этого списка подошёл, ощупывая взглядом аккуратный вырез у неё на груди. И тут меня осенило: «А почему бы вот эту мордашку не позвать с собой в Париж?» Во-первых, смотрит уважительно. Во-вторых, сразу видно умненькая и уши у неё нормальные. В-третьих, говорит тихо, выговаривает каждую буковку. В-четвёртых, пахнет не вызывающе и вообще, я готов хоть сейчас ей предложить эскимо на палочке.
Я спросил её:
- А хотите увидеть Париж?
- Хочу, - отвечает мне она.
Ноги мои подкосились. Я вцепился в стойку и от радости слюни пускаю, мол, вот он я - твой билет в ту сторону. Она смотрит на меня и улыбается. Ну, полное понимание момента и надо бы мне эту тему дальше месить, а у меня челюсть отвисла и перед глазами круги плывут на фоне Эйфелевой башни.
- Ну, что вы замолчали? Продолжайте…
Я очнулся от её голоса и стал шевелить губами, а они будто не мои и что-то всё не то выдают:
- О! Париж! Это же такая красота… Так вы хотели бы его увидеть?..
- С превеликим удовольствием.
Тут я перешёл в наступление и спросил её:
- А что вы делаете сегодня после работы?
- У меня сегодня по расписанию занятия «йогой».
- А потом?
- А потом… отбой.
- А завтра?
- Курсы английского.
- А послезавтра?
- Вождение. Сдаю на права.
- А после, послезавтра?
- Выходной.
- Замечательно. Давайте встретимся?
- Вы это серьёзно?
- Да.
- А сколько вам лет?
Соврать этой мордашке я не имел права и сказал так:
- Много.
- Вот видите, как всё складывается?..
- Как?
- Не в вашу пользу. Вы не моя партия.
- А как же Париж?
- А куда он от меня денется? Языки подучу, на вождение сдам и махну туда.
- Одна?
- Зачем же? У меня есть друг.
- Пардон, девушка,- я впустил в голос деловые интонации, убрав при этом с лица глупую улыбку. – Мне надо снять все деньги со счёта.
- С этого и надо было начинать, а то развели здесь непонятно что, - буркнула она.
И всё вдруг изменилось: и лицо её мне показалось самым заурядным, и голос так себе и уши страшенные, как два раздавленных беляша, и вырез на блузке какой-то вызывающий и пахло от неё старыми денежными знаками, и вся кожа была пористой с такими язвочками в области носа и нижней губы. Фу…
В этот же день наведался в туристическое агентство «Пегас». Здесь меня встретили с распростёртыми объятиями. Молодая женщина на высоких каблуках стала так тараторить, что у меня заломило в висках. Почему-то она мне втюхивала путёвку в Турцию. Пришлось пояснить ей, что мне нужна Европа, а точнее Париж.
- Зачем вам эта европейская дыра? Наши люди ездят почти все в Турцию или в Египет.
- Так я не ваш,- брякнул я и посмотрел на женщину с чувством внутреннего превосходства.
- Засланный, что ли? – спросила она меня.
- Точнее будет сказать так – внедрённый.
- Ой, как интересно! А может всё-таки в Турцию, а оттуда куда хотите…
Ну, что я мог ответить ей – кукле с напомаженными губами, с цветом кожи, будто она проживает в солярии, с ногами тонюсенькими и стройными, с вырезом до самого пупа? Пришлось ещё раз, молча выслушать её сказку об эмиратах, любуясь грудью и всем, что принадлежало ей, а потом тихо напомнить о своём скромном желании посетить столицу Франции и не более. Минуту она молчала. Видно соображала, где это находится на карте мира, чтобы уже потом начать рассказывать мне о каких-то там достоинствах уже этой страны.
Наконец, она всё сделала по заведённому этикету, и я стал заполнять анкеты. Когда пакет документов и мои деньги в качестве предоплаты исчезли в маленьком сейфе в стене, я смог вздохнуть полной грудью. Мне вручили какую-то справку и визитку с телефонами, по которым я должен был связаться с туристическим агентством через десять дней.
Наступил период ожидания. Конечно, мне хотелось бы несколько ускорить этот процесс, и я решил все дни наполнить до отказа делами. Тут ещё пришло опять послание и мне дали понять, что маховик запущен и не имеет смысла отказываться от своей судьбы. Чтобы у меня не появился соблазн махнуть на всё это рукой, продолжал себе подыскивать пару, хотя отчётливо понимал, что никогда не смогу полюбить никого за вознаграждение.
За всем этим я как-то выбросил из головы, что я посредственность. Кстати, это сказалось на мне положительно, ибо всё подобное губит любое начинание на самом корню, а тут вдруг я развернул плечи и сам себе сказал: «Это же совсем другое дело, дружище!»
Одновременно с этим решил понаблюдать за людьми и уже через час пришёл к неутешительному выводу, что человечество в лице обитателей нашего городка вымирает. Столько брюхатых особей прошествовало мимо меня, что меня замутило в буквальном смысле этого слова. Они маршировали мимо меня, покачивая своим курдюками. Сюда бы Спилберга и не надо тратиться на массовку, чтобы снять очередной ужастик. А что за походки? Жуть несусветная. Я уже не берусь описывать одежды. Было такое ощущение: в чём спали, в том и вылезли на улицы родного города.
А город салютовал всему этому безобразию рекламными щитами и растяжками. На одном я даже прочитал вот это: «За ваши деньги сосу на славу!» А вот не надо прыскать в кулачки. Это безвинная реклама местного производителя пылесосов. Или вот такой слоган: «Подними свою задницу, возьми у нас кредит и весёлую жизнь мы тебе обещаем по полной программе!» Хороший банк – знал, что говорил! Вот побольше бы нам всего такого, а там глядишь, и задумались бы над всем этим.
Насмотревшись на всё это, решил немного себя подправить, чтобы не походить на своих соотечественников и записался в атлетически клуб.
И вот я переступил порог провинциальной качалки, где инструктор с рельефными мышцами, осмотрев меня, отправил прямиком на беговую дорожку. Через час он обо мне вспомнил. Но я уже был никакой, и незнакомая старушка спортивного телосложения учтиво совала мне в лицо вату с нашатырным спиртом.
На другой день этот же инструктор загнал меня на перекладину, где я чуть было, не лишился сразу обеих рук. Ну, на этот раз всё обошлось, и меня уже никто не потчевал нашатырным спиртом. Вместо этого какой-то типчик довольно долго нащупывал мой пульс, а потом предложил что-то приятное на вкус из своей бутылки с заграничной наклейкой. Что-то мне подсказывало, что он будет из докторов. Была ещё одна версия, но её сразу я отмёл в сторону, как только он после тренировки познакомил меня на выходе из атлетического клуба со своей женой. Я даже ему позавидовал: и лысый, а вон, какая рядом с ним фифа.
На третий день всё тот же инструктор внимательно меня всего осмотрел с ног до головы и предложил на выбор: или отжимание от пола, или прыжки через скакалку. Я выбрал последнее. Конечно, первые пятнадцать минут хорошо доставалось окружающим от моей скакалки. Они смотрели на меня как на врага, а некоторые даже шипели как кобры в мой адрес. Чтобы не нагнетать напряжение, пришлось перейти мне к отжиманию от пола. Со стороны это, по-видимому, выглядело не совсем так, как надо было и многих это веселило. Тут виной всему была моя «пятая точка». Эта зараз никак не хотела меня слушаться. Ещё инструктор не понятно, по какой причине постоянно меня подбадривал, мол, до олимпиады в Сочи ещё можно успеть кое-что подправить в моём теле. Ну, мне-то так далеко не хотелось заглядывать, а потом вот-вот должны были прийти мои документы и тогда…
Тем не менее, уже через неделю меня все узнавали в атлетическом клубе и называли по отчеству. А однажды после тренировки старушка, что потчевала меня нашатырным спиртом в мой первый день, предложила с ней посидеть в кафе. Пока я накачивал себя кофеем. Она рассказала мне о том, как в молодости подрабатывал на панели. Мне было очень интересно её слушать.
И вот тогда я поймал себя на мысли, что всё это не зря: и таинственное послание, и этот атлетический клуб, и поездка в Париж. Было ощущение, что кто-то вступил в сговор с моей судьбой, пытаясь меня сдвинуть в этой жизни с «мёртвой точки». Собственно, я и не сопротивлялся и потом мне это нравилось. Ещё я подумал о том, что давно моё Прошлое не напоминало о себе. Иногда я представлял себе, как мы с ним встретимся, и я не буду знать, о чём с ним разговаривать. Наверное, есть какие-то дежурные фразы и надо только знать, где их произнести и самое главное - исключить любые касания.
Конечно, можно было бы на худой конец, и переступить через себя и предложить ему на пару смотаться в Париж и там напившись встать  на площади Бастилии и проорать в два горла «Марсельезу», а потом что-нибудь революционное на русском языке. Наверное, зевак набежало бы о-го-го! И вот тогда я признался бы ему, что всё это время каждый день вспоминал всё-всё-всё, что когда-то произошло со мной в этой жизни. А потом, вернувшись, домой в Россию, привели бы в мою квартиру слепую суку с улицы и устроили ей райскую жизнь.
Фу, чёрт! Кажется, меня опять занесло! Прямо предсмертное слово декабриста перед казнью. Нет, ничего этого не будет: её путь лежит на Восток, а мой – на Запад. И это правильно – ни к чему мешать в одном бокале разные сорта вин. За чистоту вкусов, господа!

                8. Поезд в никуда.

                «Беспричинного зла в мире – целые горы».
                Х. Мураками.

Всё произошло так быстро, что в себя я пришёл уже вытянувшись на верхней полке в плацкартном вагоне поезда следовавшего прямиком в столицу. Путёвка грела мой внутренний карман, и пачка денег ласково прижималась к моему телу, напоминая мне о том, что наконец-то сбылась мечта идиота – путешествие в Париж началось.
Людей в поезде было много. Одни ехали в отпуск, другие уже возвращались из него. Были и третьи. Эти просто ехали, ибо, если этого не делать, свою жизнь можно не задумываясь выбросить в форточку. Мне в этом плане опять повезло – я был на пути в Москву, чтобы потом оттуда на лайнере взмыть в небо и прощай Родина на целых двенадцать дней. Мысли толкались в моей голове, а ещё желания разрывали меня на части и мне это нравилось.
Заняв своё место, я наблюдал и прислушивался, то и дело, проверяя содержимое своих карманов. Мне рассказывали всякие страсти про наши поезда, а тем более, когда в карманах у меня было полно валюты и всякие документы, за которые я вывалил кругленькую сумму агентству «Пегас». Надо было не терять бдительность. Вот поэтому первым делом внимательно осмотрел своих попутчиков по купе.
Бородатый священнослужитель, сидевший у самого окна, почему-то показался мне подозрительным. Он постоянно молчал и безотрывно пялился в окно, время от времени беззвучно шевеля губами. Я сначала подумал, что это у него такой «обет молчания», мол, узнал что-то такое про Создателя, о чём нам смертным знать не полагается и теперь вот держит в себе, не выпускает. И правильно, а то совсем разболтаемся.
Напротив его восседала особа довольно крупных размеров. Отгородившись от всех тонюсенькой книжкой Дарьи Донцовой в мягком переплёте, уплетала за обе щеки печени. Я ещё подивился: «Как много у неё слюны, раз так лихо расправляется всухомятку со своими запасами». Собственно, это не моё дело и если организм справляется, то и на здоровье. И потом, если что-то начнёт сбоить, вон туалет в двух шагах. Кстати, пованивало отменно. Я хотел было отрыть окно, чтобы стало посвежее, но у меня из этой затеи ничего не вышло. Вагон был старый и всё, что у него на данный момент функционировало, сейчас пересчитывало стыки рельсов, приближая меня к своей мечте.
А где-то в середине вагона голосили десантники, ехавшие домой. Я определил это по тому, как они громко выкрикивали временами: «За ВДВ!» Ну, эти уж нацокаются и ближе к ночи устроят показательные выступления. Вон в соседнем купе за стенкой уже попискивают, судя по возрасту, студентки училища. В их возрасте – это сейчас самое главное. Ну, держись, народ!
Толстозадая проводница, предчувствуя недоброе, обошла своё «хозяйство», смерив каждого настороженным взглядом. «И чего она вляпалась в эту профессию?» - подумал я, разглядывая ещё одного своего попутчика, листавшего увесистый томик Ницше. Сухопарый, обутый в берцы ничего собой не представлял примечательного: угреватое лицо, длинные пальцы, как у пианиста, короткая стрижка и совсем не развитая мускулатура. Этот вообще никого не замечал из людей и ни на кого не реагировал, погрузившись в своё чтиво, растянувшись, как и я на верхней полке.
Мне почему-то вспомнились мои соседи по дому. За стеной живёт довольно скандальная особа с родителями: выжившими из ума стриками. Когда ей удавалось их спровадить на дачу или к родственникам в деревню, она приводила в дом подвыпивших своих ухажёров, и за стеной можно было отчётливо различить её всхлипывания. Кстати, всегда почему-то на одной громкости. Вот такое «счастье» у женщины. Ещё у неё есть дочь, рождённая по молодости от заезжего парикмахера-кавказца, пытавшегося в соседнем магазине у нас застолбить себе точку. Не повезло – евреи вытеснили. Тем не менее, девчушка получилась симпатичной и в меру развращённой, благодаря ухажёрам своей матери. Когда повзрослела, ей было легко поддаться на уговоры дворовых пацанов и те уводили её по вечерам на школьный двор для интимных развлечений под ритмы расплодившегося доморощенного «рэпа». Возвращалась усталая и злая и тогда или материла и мать, и стариков, или начинала бросать в прохожих с балкона всякую всячину. Так она искала встречи с нашим участковым, который всегда говорил ей одно и то же: «Когда ты Лариска, начнёшь дружить с головой? А если забеременеешь?» Ну, очень показательная семейка.
Соседи, жившие подо мной этажом ниже, тоже были не подарками. Мать, располневшая от переедания или от нервов, меняла сожителей, как перчатки, а единственный сын её рос, как мог. Вымахал незаметно, как собственно, и пить стал как-то совсем чуть-чуть поначалу, а потом скатился вниз и стал надираться в стельку. Приходил домой, избивал очередного сожителя матери и засыпал сном праведника с чувством выполненного сыновнего долга. Когда был трезв, врубал на всю громкость записи «Ласкового мая» и курил сидя на балконе, выставив на улицу скуластое лицо своего родителя, умершего от «белой горячки», когда сунуле было всего четыре года.
Напротив моей квартиры живёт мать-разведёнка с сыном и невесткой, которые к рождественским праздниками подарили ей внука. Семья, как семья и таких в нашей стране большинство, но вот почему-то они часто скандалили. Наверное, из-за нехватки денег. А где их взять, если нет? Ну, молодые понятно ещё те приколисты и без бутылки пива за стол не сядут, а мать-разведёнка и вообще подалась в сектанты. Часто я её видел с одной старушкой благовидного вида. Ходят по нашему скверу и одиноким прохожим раздают брошюрки об Иегове. И что только они в нём нашли? А ещё вопросы задают, чтобы втянуть в дискуссию, мол, что есть Бог и как к этому относиться. О чём речь, люди? Нет его, и никогда не было.
Собственно, так ей и сказала ещё одна моя соседка по лестничной клетке, когда та полезла со своими брошюрками на второй день после поминок. Перед этим она только-только мужа схоронила, а эта тут как тут нарисовалась и давай накачивать бедную женщину информацией. Вот-вот, слово за слово и сцепились: одна от горя, а другая за непонятную веру. Насилу растащили. Теперь у нас не лестничная площадка, а демаркационная территория.
А поезд тем временем покинул наши степные ландшафты и за окном замелькали в предвечерних красках опушки лесов. Я попытался ещё раз открыть окно. Увы, опять не получилось.
Как я и предполагал, «десантники» изрядно поднабрались. Правильно, это сколько надо орать перед каждой стопкой: «За ВДВ!?» Пришло время немного спустить пар и пошли знакомиться по всему вагону. Студентки в соседнем купе заверещали. Физиология уже была готова выбросить «белый флаг». Мой сосед по верхней полке нервно задёргал плечом, отбросив в сторону своего Ницше. Молодой…
А за стенкой пульсировала молодая плоть, и девичьи оголённые коленки сводила с ума подвыпивших «десантников» и уже хотелось всего и сразу. Несколько раз татуированные тела заглядывали и в наше купе. Видно, на всех студенток не хватило. Убедившись, что мы не в их вкусе, занимали очередь к самым податливым из всей компании будущих специалистов. Вот-вот, и мяли их с такой силой, что стон стоял на весь вагон. Проводница, отчаявшись, навести порядок, заперлась и до самого утра не выходила из своего купе.
В эту ночь мне не пришлось сомкнуть глаз. Ещё соседка по купе то и дело шипела, из своего угла, мол, перевелись мужики. Что она имела в виду? Может из-за того, что её не зацепили эти дембеля? Так у нас инициатива не наказуема. Ага, могла бы, и рискнуть своим «шикарным» телом. Для чего-то она набивала же свой желудок печенками? И потом, кто же поднимет руку на наших доблестных «десантников»? А вдруг они приёмчики начнут показывать? Мне это противопоказано. Священнослужитель вообще здесь ни при делах, а парня в берцах просто возьмут и смоют в туалете. Тут, так – уцелеет тот, кто сумеет уснуть или сделает вид, что спит и видит сны.
Натешившись со студентками, «десантники» отключись, а тут и рассвет забрезжил за окном. Проводница осторожно показала нос из своего купе. Скоро Москва и надо заняться делом.
Я слез с полки, сходил, умылся, побрился и стал ждать. Вагон пробуждался лениво потягиваясь. В купе, где были студентки, кто-то тихо плакал.
Столица встретила нас проливным дождём. Я поспешил на свежий воздух, чтобы поскорее отделаться от запаха этой ночи. Ещё подумал, что обратно домой возьму билет только в купейный  вагон.


                9. «Вавилон».

                «Тишина камня падающего в бездомный  колодец
                была мне ответом».
                Х. Мураками.

«У меня слишком мало времени, чтобы часто вспоминать своё прошлое». Именно с этих слов я засел за всё это. Не думал, что ливни, обрушившиеся на столицу, заставят меня ещё раз (не помню только в который) обернуться назад.
Да, Москва встретила меня как чужака, обдав запахами мазута и подгоревшего масла лоточников выходцев из Азии, которые ломая русские слова, предлагали «перекусы» собственного приготовления. При виде их засаленных рукавов у меня напрочь пропал аппетит, а тут ещё вся эта суета на перроне: чемоданы, сумки, тюки и люди. «Вавилон» истинный, только не где-то там, а у нас – под боком. Я постарался поскорее спрятаться от дождя под навесом. Мимо меня нескончаемым потоком шли люди. Это было ещё то зрелище. Стало не по себе.
На стоянке такси выходцы с гор держались так, будто это я у них в гостях, а не они у меня. Заломили такую цену до аэропорта, что захотелось тут же ввести танки на привокзальную площадь. Поигрывая брелками ключей от своих авто, окружили меня плотным кольцом, цокая вонючими языками. Я отказался, пообещав на обратном пути подумать об их предложении.
Где-то в стороне, на самом краю привокзальной площади приметил ржавый «жигулёнок». Таксист-старичок сразу же повеселел, когда я предложил ему себя в пассажиры. Он, подмигнув мне, сказал, что повезёт с ветерком. Не обманул, соотечественник  - в салоне его колымаги сквозняки действительно владели ситуацией на все сто процентов. Одно было хорошо, что я ехал, а не шёл пешком. Ещё старичок попался разговорчивый. Он, как обозреватель телевизионной передачи начинённой криминальными новостями сыпал на меня информацией, как из ведра. По сравнению с тем, что я услышал от него, наши провинциальные дела – это просто банальная пыль на сапогах буден страны.
Оказывается, столицу давно оккупировали приезжие и теперь непонятно, кого больше: их или коренных москвичей. Ещё Кремль в масть инородцам ведёт себя как-то странно – не по-хозяйски. Народ-то всё чувствует, а сил нет, чтобы рот открыть. Да, и кому открывать-то? Молодёжь вся какая-то озабоченная – всё что-то ищет и ищет в своих карманах у дверей ночных клубов, а там одни «кукиши». Старики вымирают, так и «не откусив пирога от обещанной властью лучшей жизни». Когда остаётся не так много времени, уже не хочется никаких баррикад. Вот и получается, что не кому, а тут понаехали вдобавок ко всему отовсюду со своими ртами. Так-то и ладно бы, только держат себя так, будто мы со всеми своими потрохами их трофеи. Нет, так-то иногда пробуждаемся от спячки, и в день ВДВ ребятки шуруют по столичным рынкам, а в основном живём и терпим.
Я сразу вспомнил «дембелей» в тельняшках, ехавших со мной в одном вагоне, и подумал: «Эти, скорее всего и на это будут не способны». А старик всё сокрушался по поводу сегодняшней жизни, и я был полностью на его стороне.
В аэропорту я без осложнений отыскал представителя туристической фирмы, собиравшего под своим крылом тех, кто оплатил свои путёвки. Сверив всех по спискам, попросил через час нас собраться у расписания рейсов для дальнейшего уточнения плана действий и удалился по своим делам.
А дождь лил себе и лил. В такую погоду можно на некоторое время забыть о небе. Мы разбрелись кто куда. Желающих посетить Париж с его достопримечательностями набралось человек двадцать. Из разных уголков страны съехались, посмотрели друг на друга и в стороны. А как иначе, если все как две капли воды слеплены по единому образцу – ничего примечательного.
Я отыскал место в зале ожидания среди каких-то коробок. Мне хотелось посидеть, подумать. Перекусив купленными булочками, стал оглядываться. Ничего особенного - всё тот же «Вавилон», только не пахло мазутом и подгорелым маслом. Уже хоть какое-то разнообразие, а в основном та же суета и люди.
Прикрыл глаза. Было темно, а потом стали проступать образы. Едва узнаваемые они жили своей жизнью в моей памяти, покинув реалии и всё, что с ними происходило сейчас, зависело только от меня. Это было забавно и чем-то, похоже, было на то, как человек играет в шахматы. Всё было в моей власти и вместе с тем, они соблюдали со мной дистанцию, поскольку между нами было время, разделившее пространство на Прошлое и Настоящее.
Удивительно – во всём этом не наблюдалось никакой суеты. Видеоряд наполнен был событиями тех лет, когда мне ещё казалось, что все невзгоды закончились. Я так в это верил, что отпустил всех «часовых» по домам. Собственно, и ничего не предвещало такого, чтобы переживать за своё благополучие и вот тут как раз всё и случилось.
А что может произойти с человеком, когда он теряет бдительность? Правильно – приходят времена, вносящие в его жизнь некоторую неразбериху. Так случилось и со мной.
Она появилась не то, чтобы как по расписанию, а как бы по мановению «волшебной палочки». Я поначалу и ничего не понял, а потом мне уже было достаточно лет, чтобы не верить в любовь с первого взгляда. Пусть даже и с некоторой оговоркой во всё это. И тему ведь как повернула-то? Мне оставалось лишь задержать дыхание. Я стоял, слушал, как она, заикаясь от волнения, объяснялась мне в своих чувствах. Странное состояние, когда всё до тебя доходит, а ты весь в нерешительности и какая-то неведомая сила не то подталкивает тебя, не то придерживает за полу пиджака. Сколько я так стоял – не помню. Да разве это важно? Помню только, как хотел ей сказать, что это «бред сивой кобылы» и что я этого не хочу, и поэтому ничего у нас с ней не получится. Это я сейчас понимаю, что тогда я был в одном шаге от правильного решения, который, увы, не стал делать. Убедила-таки меня в обратном, и я сдался и стал счастливым. Наверное, так оно и было, но мои мысли постоянно мешали мне, свободно, дышать.
Постепенно я к этому привык и даже находил во всём этом какую-то новизну своим ощущениям. Мне постоянно казалось, что я стою на самом краю занимательной дискуссии на тему: «Что такое любовь и что делать, когда она проходит?» Я никак не мог поверить, что это случилось именно со мной и просто может быть впервые за всю свою жизнь, стал плыть по течению.
Всё происходило стремительно. Если восстановить хронологию, время распоряжалось нами  вопреки здравому смыслу, и мы с ней полностью были в его власти, где всё расписано по дням, по неделям, по месяцам. Этот график был нерушим: будни, будни, праздники и потом опять всё по кругу. Иногда это напоминало дискотеку, где медленный танец разбавлял несколько быстрых.
Постепенно я так привык к этой последовательности, что потерял интерес к нашим с ней отношениям. Может это произошло от того, что мы всё ещё оставались с ней на одном месте? Просто забыли про движение и всё, что у нас было – это только стены и этот город с его улицами с потрескавшимся асфальтом, зданиями с протянутой рукой ждущими капитального ремонта, с рекой, мелевшей к лету и покрывавшейся льдом зимой.
Мы однажды прошли по ней, и нам было чуть-чуть не по себе, поскольку под нашими ногами под толщей льда скрывалась глубина, способная нас поглотить в считанные секунды. Это произошло как раз после её выписки из больницы. Она дышала и не могла надышаться. Щёки раскраснелись и глаза смотрели на жизнь так, будто всё это она видела впервые. Я любовался ею, а потом, выбравшись на берег, мы кружили и ели шоколад. Перепачканные губы, какие-то слова и ещё поцелуи совсем разных людей на этой одинокой планете.
А вскоре она уехала. Дальше уже ничего интересного не было. Кино закончилось. Это как  в самом конце сеанса обрывки плёнки и надпись вся в царапинах: «Конец фильма».
Что было потом? А я не помню. Точнее, не хочу вспоминать. Так будет лучше для всех.
Оказывается предательство и подлость ещё живы на этом свете, и рано сворачивать «боевые знамёна». Человечество ещё заражено всем этим и понятие «счастье» может быть обманчивым. Это потом начинаешь задавать себе вопросы. Повезёт, если хотя бы один будет ответ. Чаще что-то невразумительное, а в основном ничего – одна тишина. Это разрушает все твои представления о чувствах и на какое-то время выбивает тебя из колеи. Нет, ты не умираешь. Просто начинаешь делать поступки тебе не свойственные. Глупые? Может быть. Так-то ничего серьёзного – с запахом безнадёжности и этим ты настраиваешь людей против себя. Им трудно понять, что ты сейчас – это не ты, а кто-то другой – с болью, с душой вывернутой так на изнанку, что детям до шестнадцати лет и тем, у кого с психикой не всё обстоит благополучно, лучше этого не видеть и ничего не знать об этом.
И вот всё это изо дня в день капает тебе на мозги, а жить надо и вокруг тебя всё куда-то торопится и кажется, что ты катастрофически от всех отстал. В какой-то момент наступает отчаянье, а потом ты хватаешься за первую, более или менее понятную тебе идею и навёрстываешь упущенное, но уже без всякой оглядки на своё Прошлое. И уже нет ни перепачканных в шоколаде губ, ни слов, ни поцелуев – ты в это уже не можешь себя заставить поверить.

                10. Телепортация.

                «Пока учишься чему-то новому,
                стареть не так мучительно».
                Х. Мураками.

Как объявили посадку на самолёт, не помню. И всё, что было потом, как в тумане. Что-то иногда возникает в памяти, но в достоверность этого при наших реалиях, я не стал бы верить. Почему? Потому, что странно всё это, а тут ещё вдруг, будто кто взял и ржавыми ножницами прошёлся по моей биографии. Вот-вот, ничего не осталось в моей памяти от перелёта.
Наверное, это от того, что в последнее время я почти не отдыхал. И, тем не менее, что-то же должно было происходить там в небе. Ну, не может быть, чтобы я просто сидел в своём кресле и тупо пялился в одну точку. У меня такое ощущение, что я вовсе и не летел, а просто телепартировался. Смешно – купил билет, потратил кучу денег на путёвку на всякие там справки и вот так взять и оказаться в Париже в толпе галдящих соотечественников с подтёртой памятью. Повезло.
А может это всё из-за моих переживаний? Вон сколько самолётов разбивается. Понятно, что это мои заморочки и касаются они только меня. И всё-таки, раз всё закончилось благополучно, надо бы кому-нибудь отправить «благодарственное письмо» за моей подписью, мол, спасибо, что живой. Я так думаю, что опять отломится Создателю. Чудеса!
Собственно, я не об этом хотел сказать, поскольку, если бы, не французская речь и наш гид с выпученными глазами, можно было подумать, что я оказался в любой другой стране Европы. Всё было каким-то отработанным – ни единой зацепочки. Вот-вот, всё отлажено и мы, как цветы в проруби со своими чемоданами посреди этого. Уже садясь в автобус, моя память сделала кувырок через голову, и мне вспомнилось, как там, в небе со мной по соседству, по-моему, справа, сидела молодая пара. Тихие какие-то, и постоянно держались за руки. Со стороны это было похоже на сцену объяснения в любви. Так они и просидели до самого конца полёта. Я думаю, что у них между собой была какая-то договорённость на тот случай, если лайнер начнёт падать на землю. Вот-вот, все вниз, а они вместе и столько ещё не сказано. А вот так не надо бы, люди. Самое главное надо говорить на земле, а в небе только ждать, да и времени всё равно не хватит на слова.
Всё так, только нас не переделать и нам катастрофически всегда не хватает времени, чтобы все дела оставить на земле, и тащим их за собой. Небо не для всего этого. Там надо просто ждать.
Интересно, а о чём бы я думал, если бы не дай Бог конечно, самолёт решил вот так взять и уйти в пике? О родителях? Да. О Родине? Да. О Прошлом? Да. По-моему, достаточно, чтобы расшифровать меня всего с ног до головы. А вот такой я и мне есть что терять. Но даже при всём этом не стал, устраивать бы сцен с заламыванием рук. Ну, и пусть всё летит в тартарары! Всё уже пройдено и передумано обо всех и обо всём не один раз. Что изменится, если кричать об этом во всё горло? Ничего. Ровным счётом ничего. Знаю одно, что многое, что до этой роковой минуты было для меня явным, вдруг станет ненужным, а вот какая-нибудь  второстепенная мелочёвка вдруг врежется в голову и будет гвоздём сидеть, а я буду стараться оттуда всё это вытащить голыми руками, не понимая ничего в происходящем и как правило, пропущу самое интересное… Ба-бах!
А вот эти молодые просто сидели и смотрели друг на друга и всё. Чудные они какие-то.
Эх, дали бы мне порулить всем этим хозяйством! Я бы уж устроил показательную «мёртвую петлю». Пусть те, кто остался на земле посмотрят и удивятся. А может взять, да и направить всю эту летающую махину на их дурные головы? Вот «радости» будет. Жаль, только молодых…
И всё же, как проходил полёт? Можно, конечно расспросить мою соседку, что сидела от меня слева. Судя по её заспанному лицу, продрыхла всё самое интересное. Значит, и с этой стороны пустота. Не повезло. Ладно, хоть все целы, и теперь можно помахать небу рукой, мол, до следующего раза. А может обратно пешком рвануть? Я был бы не прочь, а заодно старушку Европу рассмотрел вблизи без всяких там гидов. С детства не люблю в одной связке ходить по музеям и памятным местам. Вот-вот, как бублики на одной верёвке и ещё какой-нибудь говорун чешет заученными предложениями, а мы все, как один, внимаем с умным видом. Однажды мне довелось в подобной компании погулять по Ташкенту. Впечатлений ноль и все мои воспоминания одного цвета, и на снимках дежурные лица, и отсутствующие глаза. Ну, прямо, как ишаки, внезапно обнаружившие перед собой на узкой тропе куст репейника. Ага, даже сил нет обрадоваться.
Я предпочитаю созерцать в одиночестве. Массовки не для меня. Это всё равно, если бы попробовать читать книгу хором – громкость хорошая, а мыслей никаких нет. Вот, взять, к примеру, Эйфелеву башню. Оригинальное сооружение и о нём обязательно скажут всё то, что до нас говаривалось уже миллионы раз. И что мы расскажем своим по приезду домой? Вот и я о том же – получается некая цепочка, и не дай Бог что-то в ней нарушить. А вот мне так скучно. Не знаю, почему я таким уродился? Мне бы знать не то, что для всех, а то, что только для меня, чтобы и через год, и через десять лет меня это волновало, заставляло думать и размышлять. Ведь это так просто запомнить и понять – всё это останется на этой планете и после меня.
Ой, только не надо меня записывать в любители повсюду оставлять свои инициалы. Как сказал один мудрец, что так посредственность мстит Вечности за свою несостоятельность. Точно подмечено! Учитывая то, что я хоть и не считаю себя выдающейся личностью, тем не менее, даже будучи «посредственностью» в определённом смысле этого слова, никогда до этого не опущусь.
А мне вообще непонятна, тяга людей заслонять собой пространство. Ну, зачем множить фотографии со своим изображением на фоне достопримечательностей этой планеты? Мы-то здесь, с какого бока? Я так думаю, что это просто такая мода или инерционное мышление, мол, я часть всех вас. Ну, если только так, то можно с этим и смириться, но только в разумных пределах, поскольку нам не дано понять до конца всё то, что с нами происходит здесь. Почему так-то? Не знаю.
И вот я стою двумя ногами на парижской брусчатке и дышу, и ничего не понимаю из того, что так меня манило к этому городу. Хочу дотянуться, и нет ощущения, что это так важно для меня на сегодняшний день. Полный финдец… Всё куда-то ускользнуло и мне уже не хочется крикнуть во всё горло: «Я это сделал!» Выходит, что-то я в своей жизни пропустил. Когда именно? А, поди, теперь разберись, когда там, в Прошлом столько всего наломано с дуру.
И что дальше? Ну, вот он Собор Парижской Богоматери и сразу же улавливается запах костров инквизиции и ещё что-то схожее с выхлопными газами. Цивилизация, мать её… Стою, а перед глазами танцующая цыганка и Кваземода и вот-вот ударит колокол и начнётся действие и меня никто не тронет и падут совсем другие, а я останусь просто зрителем во всём этом. Удивительно то, что они, а не я будут принадлежать этой планете ещё долго после меня. А что я? Пыль… И вот эта самая «пыль» сейчас размышляет и ей совсем не страшно, что когда-то надо будет покинуть этот мир.
И тут совершенно случайно я повёл глазами в сторону. Кажется, сейчас я стою на пороге самого великого открытия в своей жизни! Я увидел свою «американку»! Как похожа. А может это она и есть? А кто рядом с ней? Смотрятся на «пять баллов». У него седая проседь и спина прямая. Она в приталенном жакете. Длинная юбка скрывает икры ног. Широкополая шляпа, перчатки и он во всём строгом. Ну, прямо сошедшие герои со страниц романа Понсона дю Террайль «Похождение Рокамболя». Нет, кажется, обознался. Просто показалось… Удивительные времена и неожиданное открытие себя во всём этом.
Эх, как было здорово тогда и как непонятно сейчас. Я проводил эту пару взглядом. Нет, точно я обознался – это была не моя «американка». Сейчас она в России. Вся в работе и начальник опять городит всякую чушь и ей надо из всего им сказанного сделать что-то правильное.
Потом нас повели в Лувр. Сюда бы забрести под вечер и без всякой компании. Вот это я понимаю – все тайны перед тобой в распахнутых одеждах, а ты ходишь и листаешь их не спеша. Мне захотелось найти причину и задержаться здесь, но гид с выпученными глазами уже достаточно надоевший сказал, что нас всех ждёт автобус и сытный ужин. Как всё просто – поел и на боковую. Ну, и зачем мне такой Париж? Вот так взять и по мечте строгим распорядком.
И тут я поймал себя на мысли, что и мы русские, и эти французы, да и все остальные народы на этой планете «навсегда прикованы цепями к своим галерам». И ещё подумал о том, что это приговор всем нам за то, что неправильно живём. Вы не представляете, как мне захотелось сделать шаг в сторону и остаться здесь, чтобы куча проблем навалилась на меня, чтобы Родина вычеркнула меня из списков своих сыновей, чтобы… Вот именно: захотел, но даже пальцем не пошевелил. Почему? Наверное, от того, что каждый сантиметр моего пути по этой  земле уже давно кем-то рассчитан и мне надо только переставлять ноги. И потом, я же всё о себе знаю, а тут, невзирая на время суток, слоняются по площади Бастилии духи замученных людей, и нет никакой весёлости, как в романах Александра Дюма и в воздухе витает запах тлена.
Вот-вот, у них Бастилия, у нас Красная площадь.
После Лувра мы ещё побывали в пригородах Парижа. Ничего особенного и местами те же окраины, как и у нас в России. Одно разве что отличие – это дороги. Тут можно сказать так: «У нас - это чуть ли не национальная гордость, а у них - комфорт и добротность». А по-другому пока и не получается, да и Создатель так распорядился – дураков и дороги объединил в один список и сунул его нам на долгое хранение. Выходит, что удружил. Ага, одним деликатесы из лягушатины, а нам столько выпивки, что можно по субботам асфальт мыть во всех городах страны.
А Париж продолжал жить своей жизнью. Он даже чем-то напомнил мне нашу Москву – тот же «Вавилон». Видно, этого уже не изменить: суета, улицы и площади, окутанные запахами выхлопных газов, люди со своими открытиями и заморочками и среди всего этого я. Ну, и как вам этот пейзаж под названием: «Мечта идиота?»
И вот тогда я рассмеялся до слёз. На меня смотрели по-разному: одни с любопытством, другие с настороженностью, а были и такие, кто остался равнодушным к моему состоянию. Эти видно уже всё это прочувствовали на своей шкуре и теперь просто ждали, когда я вернусь в реалии.
Насмеявшись, я уже спокойно воспринимал происходящее вокруг себя. Признаюсь, что была мысли сделать что-то такое, от чего обо мне заговорили бы по всем телевизионным каналам  мира. Нет, взбираться на Эйфелеву башню и оттуда плевать на головы ротозеев – это всё не то и потом воспитание своё я тоже взял с собой во Францию, и теперь вот мучился.
Кстати, один из нашей группы во время посещения винного завода так переусердствовал, что сорвал себе голосовые связки, распевая: «Ой, мороз, мороз…» Французы с пониманием отнеслись к его вокальным способностям. Если честно, голос у него был противный до мурашек, но душу вкладывал всю без остатка.
Вот, собственно, и все мои впечатления от поездки. За всем этим я напрочь забыл о «послании». Когда столько всего, а тем более ещё и сравниваешь со своим «корытом», возникает вопрос: «Чем себя занять по возвращении?» Ну, с Парижем разобрался. Тут лучше нашему брату ничего не менять. Во-первых, живут они лучше нас. Во-вторых, будут жить ещё так долго-долго. Мы? А что, мы? У нас свой путь. Вот взять, к примеру, меня: есть ещё два пункта из «послания», которые предстоит выполнить в ближайшее время. Ну, «встретить и влюбиться» видно не получится так быстро, а вот завести дружбу с бездомным псом – это мне под силу. Будем с ним на пару вокруг дома по вечерам нарезать круги. Глядишь и наткнёмся на какую-нибудь подслеповатую «даму с собачкой». Вот-вот, и мне общение и у моего четвероного друга интерес появится.
А дальше-то что? А дальше у меня по расписанию старость. Да, скучать некогда. Может в следующий раз рвануть в Скандинавию? А может на родину Сервантеса? Или лучше в Гасконью и там залечь на месячишко? Говорят, что вдали от Родины острее чувствуешь некоторые темы. Книжку напишу, издам, куплю «даме с собачкой» роскошный автомобиль и поедем мы с ней по стране: я со своим кобелём и она со своей сучкой. Ага, рванём на природу или займёмся сбором грибов, да насолим их к зиме банок шесть. Вот это я понимаю жизнь!
Кажется, опять я чересчур размечтался. Нет, видно мне уже никогда не исправиться – так и помру романтиком. А может это и хорошо?

                11. Метаморфозы.

                «В совершенстве владею искусством доставлять
                неудобства окружающим людям».
                Х. Мураками.

Дорога домой показалась мне такой нудной, а тут ещё Париж продолжал по ночам показывать мне свой язык, сманивая меня к себе на постоянное место жительства. Москву просто пролистнул без всякого сожаления. Тут всё просто – не соскучился ещё. Садясь в поезд, дал себе слово, если на этот раз опять будут в вагоне бузить «дембеля», возьму что-нибудь острое и пойду с ними «поздороваться».
И вот какая меня собака укусила и за какое место? Неужели французская? Тогда, почему ничего не помню? А как мне было дурно? Крутило так, что ни одного лица попутчика по купе не запомнил. Мне вообще временами казалось, что еду я не с людьми, а с какими-то свиными рылами. Ещё мне хотелось их всех ненавидеть наравне с Гитлером.
Ну, кое-как доползли до родных степей. Дышать стало легче, а перед самой высадкой даже чуть-чуть повеселел. Правду говорят, что дома и родные стены помогают. Сутки отлёживался в своей норе и всё прислушивался. Мне показалось, что за мной из Парижа увязался французский домовой. Нет, всё чисто.
На следующий день решил сделать «разведку боем», а заодно узнать, какая власть в городе. Вышел, огляделся. На первый взгляд, все, как и всегда: бомжи завтракают у мусорных баков, пенсионеры стоят в очереди за привозным молоком к цистерне, пацаны у гаражей смолят по чём зря. Выдохнул и зашаг со двора в центр города. Немного потоптался на остановке. Подошёл автобус. И тут из меня полезло всё наружу. Только-только я оказался в салоне, как взял и поздоровался:
- Привет крокодилы!
Плохого у меня на уме не было, а эти пасти разинули и давай в меня пальцами тыкать. Что они с ума посходили? Им всего-то и надо было мне сказать в ответ, мол, и тебе привет Чебурашка. А как иначе? У меня вон и уши оттопыренные, и я бы не обиделся нисколько за это. Одним словом, прошлись по моей кандидатуре так эффектно, что пришлось мне сойти, не доехав пару остановок. Напоследок-то я им ответил по матушке - зацепил всех так, что долго будут помнить, как на меня рот разевать.
Отряхнулся, огляделся по сторонам. Что за чертовщина? Прямо передо мной через дорогу новая закусочная открылась, пока я отсутствовал в городе. Ну, надо же отдать должное этой инициативе. И отдал, когда оказался внутри неё. Ничего особенного и уже пахнет чем-то кислым. Когда только успели помещение провонять? А за барной стойкой стоит молодуха и вырезом платья стреляет в посетителей. Содом и Гоморра чистой воды и это с самого утра. Куда только смотрит комсомол?
Вот чёрт, забыл, что низложена эта организация. Ладно, попробуем собственными силами навести порядок. А как, когда под рукой нет колющих предметов? Что остаётся? Правильно – слово. Шагнул к молодухе со словами:
- Завидую вашему горю, гражданка.
Молодуха сделала недоумённые глаза и спросила меня:
- Чего надо?
- Вот жизнь – постоянно приходится быть для кого-то трамплином.
- Вы, кто такой? – Молодуха скривила губы, нервно дёрнув плечом.
Я продолжил с видом полного знания человеческой жизни:
- Поначалу: секс – пиво, секс – пиво, а под конец жизни только пиво. Формула вырождения мужиков. Как распознать таких? Легко: по сиськам и животам. Кстати, с женщинами не путать. Эти ещё красят губы через раз и у них вечные проблемы с карманными деньгами и колготками.
- Я сейчас охрану позову. – Молодуха отступила на шаг от барной стойки.
- Вы, кто по гороскопу? – спросил я её.
- Козерог.
- Ха, звёзды вычеркнули вас из своего списка. Не отчаивайтесь – так с ними случатся, когда к ним в гости наведывается скука. – Я понизил голос, перейдя на шёпот: - Потерпите – скоро всё изменится… в худшую сторону. Почему в худшую? Так, заслужили, блин.
- Я сейчас буду кричать, - предупредила меня молодуха, побледнев лицом.
Мне бы сделать паузу, но как можно, а тем более, из посетителей только я один и эта с вырезом как мертвец. Тут уж не до всяких там «рекламных пауз» и я продолжил:
- Можно позавидовать вашей выдержке. – Перегнулся через барную стойку. – Дайте мне вашу руку. О! А вот тут только один совет: не носите тельняшек на голое тело. И вот, что ещё – посетите гинеколога. Что-то мне подсказывает – ваша последняя поездка за рубеж нанесла вам кое-какой вред.
Лицо молодухи пошло пятнами. Она спросила меня:
- Вы, экстрасенс?
- Нет, - признался я. – Просто меня сегодня прёт и всё тут. А вам надо научиться говорить правду и вас начнут уважать.
- А вы умеете предсказывать будущее? – Молодуха умоляюще посмотрела на меня. – Я вам заплачу.
- Легко! И вот, что я вам доложу: вас любят, но вы никогда не будете с ним вместе. Поправьте здоровье, смените партнёра по сексу, и может быть, вам удастся этот Новый год встретить дома, а не на больничной койке. – Я выпустил её ладонь из своих рук.
- И всё?
- Нет. Ещё одни совет: незапланированную беременность всё же лучше перенести на следующую осень.
- Как? – На лбу молодухи выступил пот.
- Звёзды об этом умалчивают. – Я развёл руками и попятился к выходу.
Когда оказался на улице, ущипнул себя за локоть и произнёс вслух: «Кажется выкрутился… И что со мной сегодня такое?..»
Проболтавшись на воздухе около часа, решил отдохнуть от топтания асфальта и забрёл в сквер с фонтаном. Выбрал скамейку под пожелтевшим тополем и сел. Мысли хороводят, а я сижу и созерцаю и так мне противно. Почему? Правильно – какая-то там Франция вся в шоколаде, а моя страна непонятно в чём. Кстати, французы два раза капитулировали за последнее время, а мы ни разу. Да, Москву Кутузов сдал, но это была такая хитрость и потом мы их Париж не жгли, как они нашу столицу. И за что нам такая судьба? Может нам пересмотреть содержание всех наших чиновников? Разожрались кровопийцы, а народ весь в ожидании «светлого будущего». Ещё эти два кадра у руля всё обещают и обещают и даже не краснеют. Нет, ну бывают всякие слабости. К примеру, взять меня – это книги, а вот у моего соседа с низу женщины. У него года  три назад от этой слабости нос провалился. Вот-вот, не то откусили, не то болезнь, какая приключилась.
Ну, и сижу я это с мыслями своими держу совет, и тут подсаживается ко мне дама. Нет, без собачки. Точённая на все сто процентов. Эх, а мне уже столько лет и чтобы я не предпринял сейчас, возьмет, встанет и уйдёт. Полный аут… всем моим желаниям. Сижу, делаю вид, что до неё у меня нет никакого интереса. О, надо знать женщин! Она же себе этого не простит никогда, что какой-то там даже не посмотрел в её сторону. Тут я стратег ещё тот, а потом за моими плечами Париж и я уже видел французских женщин. Так-то бабы классные, но среди наших встречаются и покруче, чем тамошние красотки. Кстати, эта как раз была из этого списка. И сидим мы с ней друг от друга в каком-то метре с сантиметрами, а я только ноздрями шевелю – по запаху пытаюсь определить масть. Ведь понимаю, что не по мне карта, а ничего с собой поделать не могу. Ну, как у меня с моей «американкой» когда-то было. Выходит, влип парень  и позвать на помощь нет решимости. Почему? Так, засмеют. Приплюсуйте мою «посредственность» сюда и вот вам полная картина под названием: «Приплыли».
Тут она берёт и ногу на ногу кладёт. Это что-то вроде увертюры, мол, дрогни кобелёк, а я тебе подыграю в этом. Пришлось скосить на секунду глаза. Этого оказалось достаточным, чтобы разглядеть и запомнить родинку около колена. Ещё чулки в мелку сеточку. Меня это завело. Чувствую, что ещё немного и начну придумывать повод, чтобы познакомиться. С одной стороны в этом нет ничего неприличного, а с другой стороны, что-то меня сдерживало и это что-то, я догадываюсь, имело отношение к моему Прошлому. «Господи, но хоть сейчас сделай так, чтобы оно мне не мешало? Не можешь? Эх, теряешь квалификацию, товарищ… Что ж придётся просто так посидеть и подумать о той, которая никак не успокоится в своей «северной паутине».
Прошло несколько минут. Чувствую, что сейчас что-то должно произойти и тут она произносит:
- И долго вы собираетесь вот так сидеть, изображая из себя неприступную крепость Азов?
Я вздрогнул. Мне показалось, что на меня вот только что вылили целое ведро холодной волы. Голова моя ушла в плечи.
- Это я вам, сударь… Расслабьтесь… Меня зовут…
 Так был ошарашен, что имени её не разобрал. Уши пылали как два маяка и лицо всё у меня горело. Незнакомка улыбнулась и сказала:
- А вы мне нравитесь. Вы какой-то смешной…
- Наверное, - я прокашлялся, стараясь выпрямиться.
- Может, пройдёмся? – предложила она.
- Можно. -  Я выглядел не тем кавалером,  которого она заслуживала. Встал, потоптался, предложил руку. Всё как-то суетливо. Вот что значит не моя масть – подавляла меня своим великолепием.
- Вы, кстати не представились.
Я назвался, не к месту шмыгнув носом.
А потом мы пошли по скверу. Она молчала, и я весь подрагивал от непонятного озноба. Сквер так себе и растительность в нём чахлая, а ещё он упирается в ограду заброшенного кладбища. Когда-то здесь хоронили умерших во время второй мировой войны в госпиталях солдат. Мы остановились перед покосившимися могильными крестами. Незнакомка посмотрела на меня и сказала:
- Спасибо, что проводили… Дальше я сама.
 Стою, ничего не соображаю, а она шагнула сквозь ограду и пошла мимо могил вглубь. Меня пот прошиб, а потом зубы стали морзянку выстукивать. У меня даже пломба вывалилась.
Когда домой вернулся, да мозгами пораскинул, стало не по себе. Получается так, что не иначе, как с призраком поручкался. Тут-то меня и бабахнуло. Слёг. Два дня валялся в бреду. Хорошо, что дверь оставил нараспашку. Ну, не до того мне тогда было. Вот соседи ко мне и шастали из-за любопытства. Когда оклемался, они мне и поведали о том, как все эти два дня ждали, что вот-вот я загнусь. Скорая приезжала, и врач только махнул рукой, мол, готовьтесь, а я взял и вернулся. Выходит, опять Создатель подсуетился.
А после, меня как подменили. Ага, резвость оттуда-то взялась неимоверная. Видно, всё же перепугался или понял, что ещё не вечер и решил жить согласно своим желаниям, и потом праздника на моей улице ещё толкового не было до сих пор. И что вы думаете? Собаку привёл к себе в дом. Нет, на дворнягу у меня рука не поднялась, и сердце не дрогнуло, а вот, хромую овчарку подобрал. Уж и не помню, как это у меня получилось уговорить её пожаловать ко мне на хлеба. И откуда, только смелость взялась? У неё же зубы по размерам, как у меня пальцы на ногах. Ничего, поладили. Теперь на пару с ней учим людей уму разуму. Соседи шёлковые ходят и дорогу уступают, и здороваются.
Вот так я выполнил второй пункт из таинственного «послания».

12. Эсмеральда.

                «Того что мне неизвестно, на свете гораздо
                больше».
                Х. Мураками.

Собственно, а почему бы и нет? Собака без имени – это ненормально. И вот, когда я пригласил на дом ветеринара и он, осмотрев её заднюю лапу, сказал, что потребуется операция, мне подумалось о том, что если исход нас с ней ждёт печальный, без имени никак будет не обойтись. Что-то же я должен буду нацарапать на её могиле?
Я вообще, по жизни, если не брать во внимание несколько эпизодов моей биографии, метеор. Как только до меня дошло, что пора ей быть не только безымянной собакой, а гораздо больше, чтобы соответствовать моим правилам жизни, тут же на языке завертелось имя цыганки из романа Виктора Гюго «Собор парижской богоматери». Не стал себе отказывать в этом удовольствии, ибо Франция до сих пор мне была мила и непонятна, а поэтому подозвал к себе своего нового жильца и сказал так:
- Если что, уйдёшь из жизни Эсмеральдой.
  Конечно, как всякая особь женского пола поворчала чисто для порядка, а потом, когда похлебала мясных щей, успокоилась. Нет, на новое имя так и не откликалась, но мой голос её чем-то притягивал. Мне ещё раньше говорили, что я умею находить общий язык с четвероногими. И потом, я же терпеливый до самых корней волос.
Как-то у меня, ещё в другой жизни был кот. Так я его просто звал: «Кот». Откликался без всяких претензий. Бывало, позову и он тут как тут – подойдёт, сядет и смотрит на меня, молча.
Вот, а тут собака, да ещё с такими огромными зубами. Зачем же мне накалять обстановку в собственной квартире, а потом ей предстояла операция. Ветеринар сказал, что у неё в лапе, возможно, находится металлический предмет и, показав мне давнишнюю рану, высказал предположение, что это огнестрельное ранение.
Ну, на операцию пришлось раскошелиться. Эсмеральда вела себя, как подобает нормальной суке со стажем. Мне, кажется, что я больше её переживал. Операция тем не менее прошла успешно и когда наркоз стал отходить, я понял, как ей было больно. Нет, она не кусалась и не лаяла, а просто скулила и в глазах её стояли слёзы. Ну, прямо как человек, но только с хвостом.
Мне только одно было непонятно – откуда в её лапе оказалась пуля. Ветеринар ещё сказал, что стреляли по-видимому из пистолета. Может, кто решил позабавиться,  устроив стрельбу по движущей мишени?  Я за такие дела вырывал бы у таких стрелков прямую кишку. Казалось бы, рождаемся все до единого человека нормальными, а потом будто кто нас начинает возить мордой по земле. Кто-то сопротивляется, а есть и такие, кому это даже нравится, а потом и сами начинают всё это проделывать над теми, кто слабее их. Цари природы… Уроды они, а не цари.
Скоро Эсмеральда поправилась и настроение у неё улучшилось. Во-первых, жили мы с ней в полном согласии. Во-вторых, я часто ей читал вслух. Книг-то вон, сколько у меня. Нет, с телевизором как-то у меня не заладилось. А вот не люблю, когда реклама кромсает любимый фильм на куски. С газетами тоже не сложилось. Уж, больно много в них вранья. Зачем же мне взрослому человеку собаке жизнь усложнять всем этим? А книги – это то самое. Если бы ещё вернуть в наш алфавит букву «ё» вообще цены не было бы нашей культуре. Тогда бы и отпала бы надобность во всякого рода агитации.
Кстати, как-то сидим мы с Эсмеральдой дома:  читаю ей про Карлсона и тут звонок в дверь. Открыл и вижу пред собой женщину, и смотрит она на меня, как Ленин  на буржуазию. Эсмеральда вся ощетинилась за моей спиной. Я на неё:
- Тю на тебя… нашла к кому ревновать. Видишь, какие у неё слабые цацки? – И  глазами на грудь незнакомки показываю.
Женщина как рявкнет на меня:
- Я не за этим… пришла.
- Так я сразу и понял, что не по этому вопросу! А потом, это же какой риск, я вам доложу. Нет, если вы всё же сейчас передумаете, я вам осмелюсь порекомендовать дверь напротив моей квартиры, где вам…
- Погодите, товарищ! - перебила меня женщина.
- Да, я весь во внимании.
- А почему бы вам не вступить в нашу партию? Вы, я вижу, и животных любите  и вообще… - женщина мне подмигнула.
Наверное, она это сделала без всякого на то умысла, и скорее всего у неё это получилось из-за нервов. Я ей в ответ тоже подмигнул и выдал:
- Вот когда цацки свои приведёте в порядок, заходите, обсудим ваше предложение.
- Да сдалась вам моя грудь? Это сегодня не актуально.
- Не скажите. Эти детальки сегодня на вес золота, ибо только пони мА модно с первого взгляда распознать мужчина вы, или женщина.
- Я как-то и не подумала об этом.
- Вот идите и приходите в следующий раз уже по полной форме, а то непонятно, кто вы есть на самом деле.
- Член партии!
- Вот видите, как получается: женщина и в тот же момент и член. Хотите меня заморочить? Дудки! А будете на меня глосс повышать, я на вас собаку спущу. Да, Эсмеральда?
Всё это я говорил ласковым голосом. Можно сказать, что шептал. Эсмеральда у меня не любит громкости. Я как-то читал ей вслух и увлёкся - перешёл на крик. Я думал она меня порвёт. Теперь я учённый.
А иногда меня посещают мысли  о том, что у собак жизнь не сахар по сравнению с нашей, человеческой. Взять, к примеру, Эсмеральду – состарилась, потомство непонятно где и если бы не я, наверное, сейчас бы уже её косточки гнили бы где-нибудь в посадке, а так вон ещё права качает в моей квартире. Освоилась, сука!
Ещё я думаю о том, что возможно пулю она получила, находясь на службе. Если всё так, медаль ей положена. Нет, собака умная и команды выполняет. А как она меня встречает, когда я прихожу с работы домой. Вот-вот, лапы на грудь и в глаза заглядывает, как вышколенная жена. Жаль только не разговаривает. Мы бы с ней поспорили о жизни. Факт!

                13. Ров с водой.

                «Приходит время, когда каждый возвращается
                на своё место».
                Х. Мураками.

Итак, пора подвести кое-какой итог. Распрощался с иллюзиями по поводу личной жизни – это раз. Досрочно погасил ипотеку – это два. Посетил Париж и разочаровался в России – это три. Завёл собаку – это четыре. Кажется всё. Теперь надо двигать дальше и как следует заняться собой. Тут хотелось бы конкретности, а вот её и нет. Кстати и подсказать мне некому. Вот ситуация, так ситуация. Искать сочувствие не собираюсь. У кого? У этих, что просиживают свою жизнь в Интернете? Я вас умоляю. У них одно на уме. Что именно? Ой, даже не хочу цитировать их статусы. Скажу одно – бредятиной от их «глубоких» мыслей несёт за версту. Иногда хочется взять дрын и этим дрыном по их физиономиям. Нет, поумнеть они уже не поумнеют, а вот мне, станет спокойнее, ибо издалека можно будет видеть их  исцарапанные лица и отпадёт надобность к ним приближаться.
А как по-другому? С одной из этого списка как-то разговорился, мол, продолжаешь полнеть, чучундра. Она мне: «Ага!» Радостная такая, а у самой ножищи, как у слона. Ну, правильно – одни вкладывают свои сбережения в недвижимость, а эта цаца в движимость. И вот такая движимость ещё мечтает удачно выйти замуж. Уморила.
Порой наглядишься на таких, и хочется задать всем им всего один вопрос на засыпку: «Ну, почему вы такие страшные?» Нет, не смогут ответить да и любим мы себя таких. Может быть, отсюда и все наши беды, что разучились себя видеть со стороны? Ещё тут одна знакомая психолог с испорченной биографией вбила себе в голову, что дурь у неё выветрилась. Держи карман шире! Если что-то подобное пришло в гости и осталось с ночёвкой, можно забыть начинать себе рыть могилу. Жестоко? Ну, тут сама виновата. Нет, надеяться надо на лучшее, только умничать не надо, мол, ещё не вечер и всё в этом духе.
Нет, так-то у каждого из нас наблюдаются какие-то отклонения от нормы. И потом, в башке червяки сидят всякие. Ага, шебаршат: одним уснуть не дают, а другим и вовсе посидеть не позволяют – щекочут, паразиты. Лечится ли это? Лечится, но выздоравливают не все. Почему? Мы же по своей природе беспечные и всё думаем, что само пройдёт.
Одной сделал комплимент: «Ты очаровательна, когда тужишься!» Она и давай при мне своё очарование оттачивать. Я ей: «Ой, хватит! Пошутил я! Перестаралась, блин… Теперь срочно надо делать что-то с твоей репутацией, а то тебе не убежать от одиночества». Думал, что рассердится и пошлёт меня на три буквы. Ошибся. Решил добить и выдал: «Займись собой… Умри красиво!» Нет, сияет как юбилейная монета. Слушайте, да в такую и не грех влюбиться! Но что делать с её ароматами? Ведь продолжает тужиться, зараза.
Многим советую вот это: «Можете помечтать. Один чёрт ничего из этого не сбудется» Реагируют по-разному. Одна, например, проявила инициативу и полезла ко мне с поцелуями. Пришлось плюнуть ей в рот в целях самозащиты. Её это так завело, что целых два дня после этого драила мою квартиру совершено за бесплатно. Эсмеральда недоумённо поглядывала за её длинными ногами из-под стола и поскуливала. Потом-то выяснилось, что вбила в свою голову, что я её судьба. Пришлось настоять на том, чтобы я больше не видел её на своей территории. Когда уходила, сказал так вдогонку:
- Разница в возрасте обостряет чувства и только.
Оглянулась и выдала:
- Точно… можно задницу порезать.
Мне даже стало её жалко, а потом вспомнил слова Станислава Лемма: «Проявляя жалость, мы опустошаем себя» и мне стало уже не так грустно. Ну, потом-то я подумал о том, что я нужен многим и без неё, хотя вспомнят не все, когда настанет мой час, а в памяти останусь у единиц… Это и есть правда жизни. А ещё надо помнить о том, что абсолютная свобода, бесконечная ответственность и полное отсутствие депрессии – это и есть счастье для тех, кто обручён с одиночеством. Беда только в том, что «абсолютной свободы» в природе не существует. Если что-то и есть – это плод всего на всего больной нашей фантазии. Что интересно, никто под этим не желает до сих пор подписываться. По поводу «бесконечной ответственности» тоже ходит всякого противоречивого. Тут надо знать о том, что у нас людей любая ответственность не в моде. Конечно, можно ещё встретить и исключение из этого, но как правило таких общество называет сумасшедшими. А вот я попадаю под это определение? Хотелось бы верить, что да. Зачем мне это? Надо, если хочу.
Тут недавно пришло письмо мне от одного издателя. Вот-вот, рукопись моя пролежала больше года у него, а теперь желает видеть меня как автора в своём послужном списке. Послал в ж… Тут такое объяснение – это меня приблизило на один шаг к «абсолютной свободе». И потом, за этим просматривается моя «бесконечная ответственность» за то, что я накропал, будучи непонятно в каком состоянии в момент написания того «опуса». Ещё надо заметить, что при этом я не ощущал никакой депрессии.
Мне как-то сосед-сифилитик предложил на пару с ним заняться оздоровительным бегом. Ему какая-то знахарка посоветовала, мол, профиль у него восстановится после этого. Пришлось отказаться. И потом, вдруг заразит, гад? Нет, не было бы Эсмеральды, я может и согласился бы рискнуть, а теперь, когда она у меня на иждивении, надо себя беречь. Кто же за ней будет ухаживать, если что со мной случится?
Да, как-то за всем этим напрочь выбросил из головы выполнение третьего пункта из таинственного послания. Когда вспомнил, у меня уже пропало всякое желание делить свою кровать с кем-то ещё. Тут учённые поделились информацией с народом, мол, на теле одной мухи находится в среднем до двадцати тысяч всяких бактерий. Я как представил себе, сколько этих самых бактерий находится на одном отдельно взятом человеке и мне стало не по себе. И что же это получается: я со своими бактериями и ещё кто-то со своими?.. И где здесь любовь? Нет, мне такого счастья не надо.
Вот, собственно, так мы и остались с Эсмеральдой одни на всём белом свете. Это мне напомнило средневековый замок, а вокруг него ров с водой и никто не может его пересечь без моего согласия.
                14. Констатация факта.

                «Останется лишь наблюдать, как умирают мои
                желания».
                Х. Мураками.

Я умер.

                Эпилог от автора.

                «Тексты пишутся не для самоисцеления, а только
                ради слабой попытки на этом пути».
                Х. Мураками.

Мне, собственно, к этому добавить нечего. Всё сказано, как есть. Эсмеральду я забрал к себе. Думаю, что к будущей осени её не станет. Тут я бессилен, что-то изменить. С возрастом,  играть вперегонки не имеет смысла.
В квартиру моего приятеля въехала многодетная семья. Одна кареглазая девчушка из этих жильцов постоянно со мной здоровается и всё хочет погладить Эсмеральду, когда я вывожу её на прогулку. Та не даётся, а я не умею приказывать. Ещё у этой маленькой соседки есть брат младший и старшая сестра. Живут дружно, только вот главу семьи я часто вижу с другой женщиной. Может быть, родственница или коллега по работе? В любом случае это не моё дело. Знаю одно, что в жизни им будет трудно договариваться с обстоятельствами на счёт «абсолютной свободы», «бесконечной ответственности» и «полным отсутствием депрессии».
Ещё, спустя месяц после смерти хозяина Эсмеральды на его адрес пришло письмо из «северной столицы». Это я определил по названию города на конверте.  Ни фамилии, ни имени... Пришлось вскрыть. Всего несколько слов: «Я возвращаюсь… Твоя «пулемётчица…»
Как я и предполагал – Эсмеральда к осени умерла. Схоронил её за городом в берёзовой роще. Вот и всё.

                Август 2913 г.