Посвящение любви-2 Глава-1 Развод

               
          На этот год нам  повезло на актёрской бирже в Москве: т.к. не пришлось  унижаться, потому что сразу пригласили на роли «героя» и «героини» в театр города Белгорода! Так в театре называют тех, кто играет положительных персонажей.
А какие на самом деле, в жизни бывают артисты, играющие «героев»: бывает разное.  После отдыха в Крыму,- поехали в Белгород. И этот сезон в новом театре, оказался удачным! Мы начали с участия в спектакле: «Сильные духом», где Вадим играл разведчика Кузнецова, а я его подругу, разведчицу Валю Довгер.
Премьера прошла успешно. (В моём архиве сохранилась вырезка из газеты и фото,
с похвальной рецензией!) Это значило, что мы «прошли» в этом театре хорошо, т.к. первое выступление артиста показывает обычно, как он будет работать дальше.
Затем,  была поставлена  музыкальная  комедия: «В сиреневом саду», где понадобились мои вокальные способности. И я с удовольствием и успехом играла и пела в этом спектакле! После каждого выхода, получая большие аплодисменты.  Сыграла так же и в классике: испанку, где пела и танцевала, щёлкая кастаньетами!
И ряд других ролей. В общем, в масштабах этого города, мы стали узнаваемыми
и любимыми артистами. Начиная познавать «прелести» популярности, т.к. уже нельзя было выйти небрежно одетой и т.д. Но наша семейная жизнь, давала всё более глубокую  «трещину»! Он продолжал попивать водку, скрывая это от меня.
Это было тихое скрытное пьянство. А, главное, стал врать, что этого не делает, а я
не могу переносить вранья! Обычно, после зарплаты, готовила что-нибудь вкусное
к обеду, и разрешала ему немного выпить… Но стала замечать, что  после такого обеда: я совершенно трезвая, а он,- (пока я на кухне вымою посуду), становится -зюзей»... Решила проверить, не  прячет ли ещё где-то спиртное, добавляя себе, пока выхожу… И, действительно, заметила большую бутылку водки под кроватью, которая была уже выпита наполовину. Значит, он меня обманывал! Я спросила, глядя ему в глаза: «Скажи честное слово, что ты сегодня больше ничего не пил, кроме того, что было на столе."  И он, глядя мне в глаза-стал врать!Что не пил больше ничего  и не прятал. Тогда я достала спрятанную им, почти выпитую поллитровую бутылку и
продемонстрировала его враньё. Это был предел! Врать, глядя в глаза!
 
И я  поняла, что нужно менять жизнь! Он «тянул» меня на эти  никчемные «разборки», К тому же, были на исходе: три года нашей совместной жизни! (Японцы, или кто там ещё,- неплохо придумали, насчёт испытательного срока в браке! За три года многое становится  яснее!)
 И я пошла к директору театра, и попросила спланировать на летние гастроли нас
с мужем: в разные группы! «Нам нужно проверить свои чувства!»- сказала я.
Директор понял и назначил нас в разные гастрольные группы! На три месяца летом: мы разъехались в разные стороны..
Гастроли по области проходили хорошо. Здесь не было таких тяжёлых испытаний, как на Севере. Рядом - город Харьков.  А там и до Киева недалеко.  Да и до города моей юности: Львова,-тоже… В Белгородский театр, каким-то образом, попал и мой сокурсник Гриша Грумберг с женой. (Тот самый, что играл в институте Карандышева в «Бесприданнице» , «убивая» меня из бутафорского  «револьвера»  хладнокровно,
с  «рыбьим» взглядом… Гриша, как всегда, вёл себя: «тише воды, ниже травы»…
Его не видно и не слышно было в театре. Мы жили рядом, в общежитии  для артистов.
И он был, в основном,- занят, своей семейной жизнью с красивой женой-брюнеткой.

На гастролях по области, с нашей группой, поехал  новый артист цыганистой наружности, который играл роли «героев», как мой партнёр в некоторых спектаклях.
       В театре появилась и приезжая из Москвы, женщина-режиссёр. Я ей понравилась и она занимала меня во всех своих постановках в паре с этим новым «героем», который был молодым привлекательным мужчиной  и неплохим артистом,-(тоже из Москвы.) И он,  был ко мне не равнодушен... Это особенно стало проявляться, когда он оказался в нашей группе. И я почувствовала, что и мне он нравится.  И даже какое-то странное для меня, новое волнение он вызывал! Наподобие того «трепета», что был у меня с институтским  красавцем Николаем! 
Но этот Борис,-( так его звали),- был  более мужественной внешности. После эмоциональной «спячки» в моём  странном замужестве,- я поняла, что  новое увлечение, доказало абсурд моего брака! Я всё больше понимала, что сделала правильно, попросив директора театра назначить меня в другую группу. Если меня может волновать другой мужчина,  значит, никаких настоящих чувств в моём браке нет! И не было! Хоть я  не позволяла себе изменять мужу, считая, что это пошло!   
Да и  боялась каких-то серьёзных  отношений. Я уже поняла, что близость с мужчиной, пусть даже и узаконенно официально,-  но без настоящей любви, это -  аморально, безнравственно! И, поэтому,- твёрдо решила, что по приезду, мы  с Вадимом должны расстаться! 
       И когда, после трёх месяцев гастрольной поездки,- наш автобус подвёз  меня к  дому.  И вышел встречать Вадим,- я, глядя на него из окна  автобуса, ясно увидела, что это идёт чужой человек! И с этого момента, брачные отношении -
не возможны!
            Что я  ему и сказала! И на что он никак не хотел согласиться! Все мои объяснения, что дальнейшие брачные отношения: это аморально, на него не производили никакого впечатления! И это, в моих глазах, сделало его ещё отвратительней!  И я сказала, что нам нужно немедленно разъехаться по разным квартирам! Тогда он заявил, что жильё должна  искать я, а он останется жить в этой  комнате! Я сказала, что найду себе съёмное жильё,- «пусть не волнуется на этот счёт»! Что его и устроило… И я быстро нашла съёмную комнату и попросила рабочих из театра  помочь перевезти мои вещи! Сказав бывшему мужу, что за мной  заедет грузовик из театра и я уеду! Тогда он стал говорить, что повесится  И я попросила его приятеля: побыть с ним, когда я буду уезжать! И ребята – рабочие: стали грузить мои вещи… В это время вбежала соседка с «воплями»: "Что ты делаешь!?"
А Вадим, уже «тёпленький» от принятого спиртного, стал «лить слёзы»… Приятель его стал утешать! И я, опять почувствовала жалость к нему! И стало больно, от  всего вместе взятого! И тоже заплакала. Но он, сквозь пьяные слёзы, вдруг, спросил:
 «А верблюжье одеяло ты взяла!?»  «А! Вот, что его волнует в такой момент! Так это же, у него «крокодиловы слёзы», получаются! Если, в такой момент-про  «верблюжье одеяло» вспомнил!  Что б его не потерять...» (/Хоть это  одеяло было прислано моей мамой мне на счастье! И заработано ею в тяжелейших условиях на Дальнем Севере!)
         Но я, сказала ему: «Я знаю, что ты  любишь это верблюжье одеяло! И я его тебе оставляю! Да ещё и бельё в стирку отдала! И большую кастрюлю супа  сварила! Прощай! Будем оформлять развод!»…   И быстро выйдя из комнаты, уселась вместе с ребятами в грузовик и мы поехали к моему новому жилью! Уже в машине, я с радостью
почувствовала облегчение: «Наконец-то, свобода!»  Никакого сожаления: не было! Потому что осознала, значение слова: «брак», ( Что без любви,- действительно становится «браком», в худшем смысле этого слова!) У нас и случилсятакой «брак».
                И после прошедших лет, я жалею о том, что так нелепо поступила, согласившись на такой брак! После того, как бывший муж повёл себя дальше при разводе,- всё раскрывалось ещё яснее!  Он, вдруг, в категоричной форме заявил, что не даст мне развод! Когда же я, посоветовавшись с адвокатом, узнала, что развод  смогу получить, если укажу в заявлении одну из причин, которую  считают в суде основанием для расторжения брака,- он сказал, что все расходы, я должна  взять на себя,- и он не будет  ни за что платить. Я согласилась на все условия, только бы, как можно быстрее развестись!  Тогда он сказал, что я должна: поехать летом, в отпуск -опять с ним в  Крым. И должна пригласить и мою маму туда, (которая уже возвращалась с Дальнего Севера.) Я согласилась поехать с ним, с условием, что нужно так всё объяснить его родителям и моей маме,- чтобы смягчить их переживания по этому поводу! Я взяла обещание с него, что он не станет играть на чувствах родителей, травмировать их, -и мы оба сделаем всё, чтобы не нанести им большой удар по  поводу развода! Скажем, что всё происходит по обоюдному согласию...       Он обещал, что так себя и будет вести! И я дала маме телеграмму, чтобы приехала в Крым, где мы её встретим! Она ответила, что вылетает к нам! А Вадим потребовал от меня письменную расписку, что я все расходы возьму на себя по расторжению этого брака! Я сказала, что нас в городе все знают! И что, на суде и вообще, при нашем  разводе,- мы должны  вести себя так, чтобы не было «грязи»  и т.п., что, часто бывает в таких ситуациях, когда бывшие супруги начинают друг друга чернить и д.
Мы сами виноваты и сами должны  отвечать теперь за всё, никого не вмешивая и не травмируя!  Он сказал: «Если не даёшь письменную расписку, что берёшь все расходы на себя,- то скажешь на суде об этом! Я платить не буду!»
На суде мы сидели рядом  и после зачтения судьёй  каких- то бумаг,- бывший муж, опять стал мне говорить тихо: «Ты не забыла сказать, что берёшь все расходы на себя!?»  И я сказала суду, что беру все расходы на себя! Но, видно, в суде что-то поняли, после моего такого заявления  и объявили, что все  расходы по судебному процессу,- мы должны оплатить поровну! И, наконец, нас развели официально!
        И я сейчас, ещё раз говорю себе: «Ну, какая же я была дура!» 
От  этого брака, больше всего вспоминается только то, как бывший муж спрашивал сквозь пьяные слёзы: «А верблюжье одеяло ты взяла!?»
Да ещё: «Дай мне расписку, что возьмёшь все расходы на себя!» ..

Когда приехали в Мисхор, там  бывший муж, -нарушив своё обещание, данное мне: специально всё так подавал своим родителям и моей маме, чтобы они как можно больше страдали, плакали, переживали, нервничали  и т.п.  Так он  решил на меня, видно, воздействовать»! Мама спросила меня: «А что же ты сообщала, что у вас всё хорошо?» Я сказала: «Не хотела тебя травмировать! Я вышла замуж, потому что его пожалела!" вот мама и спросила: «А меня ты не пожалела!?» 
         И я, после того, как он себя повёл, чтобы побольше травмировать родителей- теперь, не только не жалела его больше,- но хотела  только как можно быстрее уехать и не видеть его больше никогда ! Ведь он всё сделал, чтобы причинить,  как можно больше боли всем! А потом, ходил за мной, как безвольный телок, на что-то надеясь! Шарил в моей сумке, искал письма, выслеживая  когда я ходила на почту…
И однажды, нашёл письмо от того самого цыганистого артиста, который сообщал, что  заскучал без меня!  «Да ну вас, всех мужиков, к чёртовой матери!»  Хотелось мне крикнуть! Счастья дать не умеете! Только наносить боль! Да ещё заливаете потом себя, водкой! Теперь я буду осторожнее! Самое главное для меня: сцена!  Я не собиралась  увольняться из театра, потому что  играла хорошие роли!  Но мама, увидев, как  бывший муж, ходит за мной и переживают его родители,- сказала: «Пусть Вадим поедет вместе с нами во Львов, если хочет! Мы погостили здесь у них в Крыму!
Пусть и он погостит у нас, во Львове! Пусть будет всё по-человечески!  Вам же ещё вместе работать!»  И он ухватился за это предложение:  «Я поеду с вами»!
«Зачем, мама!?» -спросила я…  Я уже не могла  его видеть! Жалость- «испарилась»!
        Но мама так решила и я не хотела  дальше её волновать. Сказала, что пусть едет, но только как гость. Тем более, что он остановится во Львове  у нашего родственника, а не у нас.   Мама, как всегда, не смогла остаться  равнодушной к чужим переживаниям, забывая о себе. А я уже «накушалась» жалостью...
Нет, уважаемые  мужчины!  Работайте над собой! Воспитывайте свою волю! Ведь, это так уныло: только жалостью и «украшать» семейное  «счастье»! Всё-таки, хочется женщине опереться на сильное мужское плечо!  Так естественнее.
        (Но мама, захотела поддержать его и сгладить всё, пригласив погостить. Да и  как-то, успокоить его родителей!
Так мы и поехали во Львов, втроём! Мама всё разговаривала с ним, успокаивая…

Впереди был: новый сезон в театре! Мне уже надоели эти личностные "перепетии»!
Всё-таки, заниматься творчеством лучше! Конечно, если люди помогают друг другу, - создавая атмосферу  взаимопонимания, уважения и любви: то и в творческой работе  это помогает! В строительстве отношений тоже должно присутствовать творчество!
В семейной жизни! Чтобы было интересно друг с другом!  Но, когда в семье начинается враньё и нет доверия,-светлой, атмосферы,- это не  жизнь!
А главное: должна быть- любовь! Если её нет-лучше  уйти! Потому что, наступает  так называемая, «проза жизни», со всеми «прелестями», от которых тошно становится…
   И я, довольно часто встречала подобные семьи, которые показывают своим дурным примером, как не нужно жить! Это разрушает обоих! Да и детей-тоже! И я правильно сделала, что ушла от этого!
Во Львове, наш родственник  водил его по городу, показывал достопримечательности   т.д.  И он, видимо, уже смирился с тем, что отныне, мы только так  и будем себя вести: как некие товарищи, которые не должны причинять друг другу зло.
(И это  лучший выход, я думаю,- при разводах:не культивировать обиду и злобу!)

Я была так рада, что мама, наконец, приехала! Но я опять невольно заставила её  страдать и по моему поводу,- и «уготовила» ей ещё один плохой сюрприз!  (Вот она: моя дурья башка тогда! Доверчивость чрезмерная  и незнание жизни!)
      
           У меня, в прежнее время во Львове: была одна подружка, которая вышла замуж и на время, пока мама уезжала,-она попросилась с молодым мужем пожить в нашей  квартире! Мама, по моей просьбе: согласилась! И приютила на три года, эту молодую пару,- до своего приезда. И когда мама приехала, то эти знакомые не захотели пускать её в квартиру! Ну что тут сказать!? Опять мои дурацкие «розовые очки» подвели! Желание помочь  людям! (Но, оказывается,- нужно очень хорошо  знать человека, когда хочешь решиться на какие-то доверительные, отношения!)
Маме пришлось первое время, после возвращения: жить у своей сестры, тёти Нади, пока не  «отвоевала»  собственное  жильё у таких  моих  «прекрасных» знакомых...
/Как видим, ничего хорошего я тогда  ни для мамы, ни для тёти Нади не сделала!
Кроме ненужных волнений и переживаний,- ничего им дать не смогла!/

Хорошо, хоть сама  вышла из  «пиковой» ситуации, в которую себя завела! И морально стала потихоньку восстанавливаться. Бывший муж уехал! И я тоже собралась ехать опять в Белгород, в театр!  Меня тогда устраивало,- что в этом театре, ко мне хорошо относились, давали хорошие роли. Ведь я должна была утвердиться в своей профессии! Это было только начало моей профессиональной деятельности!  И, после
развода- почувствовала себя гораздо лучше!  «Свобода»! Звучало во мне! Хорошо быть опять свободной! Теперь я снова  буду  заниматься только театром!  И дальнейшие успехи на сцене,- показали, что я всё  сделала правильно в этот раз!

        Но меня, через полгода, всё же- подстерегал  роман…  О  чём я, не думала, не гадала тогда, пытаясь забыть все неприятности и огорчения, которые были прежде.
Но, играя испанскую красотку, (которая пела и танцевала, пощёлкивая кастаньетами)
- я не знала, что в городе Белгороде нашёлся настоящий  испанец, приехавший из Испании, т.к. он был в детстве привезён в СССР,- когда спасали испанских детей
там во время гражданской,- и вывозили их в Советский Союз пароходами...
Так вот, этот испанец,- как мне сказали: был моим поклонником. И как-то, я обратила внимание, на стоявших у входа в театр, мужчин. И увидела его сразу, потому что он отличался от всех своей  красотой!  Увидела, стоящим возле входа в театр, среди  других...  И даже удивилась, как он красив! И похож на настоящего
«Дон-Хуана», из  той пьесы, в которой играла испанку. Но этот испанец, в жизни: превосходил своей  испанской красотой того артиста, что изображал испанца...   Сценического  «героя»  сравнить было нельзя с настоящим испанцем!
Он стоял  в белоснежном костюме летним вечером, перед началом спектакля, и видно: ждал, когда я пройду в театр.  И  когда я прошла мимо него, то почувствовала такой обжигающий взгляд его чёрных прекрасных, натуральных испанских очей, что поняла: Дело пахнет керосином»! Кажется,настигает меня «влюблённость»...
   Я смущённо опустила глаза, потому что такой взгляд было не возможно выдержать!  (Потом я  зашла в ложу для осветителей, откуда хорошо был виден зрительный зал  и сверху посмотрела на него… Он отличался от всех сидящих в зале, своей благородной красотой! Напоминал актёра Роберта Тейлора из фильма: «Мост Ватерлоо»... )  И я уже знала, что он подойдёт ко мне в этот вечер после спектакля! Так и случилось!  Он подошёл после окончания спектакля, когда я шла домой и спросил: «Можно ли проводить»?  И мы стали встречаться по вечерам, гуляя в скверах… Он вёл себя очень галантно, рассказывая о себе, как их детьми вывезли из Испании и т.д  И я тоже рассказала о себе. И как-то, во время таких проводов, мы присели на скамейку,..
и вдруг, замолчали оба! Я почувствовала такое притяжение к нему, что почти потеряла сознание! И он меня поцеловал! И это было новое что-то! Я просто теряла голову! Так же, как и он! И уже вскоре, он сказал, что мы должны пожениться! 
         И я сказала, что  хочу по окончанию сезона, поехать в Москву и Ленинград,- поискать для себя там  работу  в  театре. А он ответил, что у него, как у испанца: есть возможность прописки в любом городе.  И что, после того, как я найду работу, он тоже поедет туда и устроится, чтобы  вместе жить... А после того, как определимся, в каком городе будем жить,- мы решили,  поехать во Львов к моей маме и тёте Наде,- и там расписаться официально!  И я ему доверяла! Он был хорошо воспитан,- в его манерах был аристократизм и достоинство! Умел обходиться с женщиной так, что я впервые себя ею почувствовала!  Его звали Октавио Де-Николас! И в Испании у него был брат, известный поэт! Их дом был в Бильбао!
               В театре узнали о нашей помолвке, т.к. я пригласила для знакомства с Октавио: несколько человек, в том числе, и Главного Режиссёра театра. Который сказал, что это: «партия»! Это не просто замужество, а именно: «партия»! Пояснил он! «Не теряйте его»! И все считали, что мне очень повезло! 
Помимо интеллигентности, внешней красоты и обаяния,- Октавио был умён, мягок и обходителен со всеми, - имел вид иностранца и по своему «менталитету»: был таковым. Он работал начальником областного управления дорог! Разъезжал на прикреплённой машине. Имел профессию инженера- дорожника! Многие женщины в городе
завидовали мне!
             И вот, после окончания  этого сезона в театре, я окончательно пришла к выводу, что пора попробовать свои силы в Москве или Ленинграде, пока  молодая!

              Нужно было поехать туда и показаться, как актрисе в разных театрах! Я объяснила свой план и Октавио и он согласился со мной.  Сказал, что, как только я найду работу, он тоже туда поедет! И я, как и задумала: поехала сначала в Москву, а потом и в Ленинград! Вот какие силы почувствовала в себе тогда! Что мне не страшно было ехать в столицу, и устраивать, заново жизнь!
          А Октавио оставался ждать от меня вестей: где я найду для себя работу.  Но тоже уже готовился оставить работу в Белгороде,- и собирался  поехать за мной, как только я ему сообщу, где устроюсь.

Я оставила ему  все свои  вещи, (взяв с собой только  небольшой  чемоданчик),
-и он должен был  упаковать всё остальное и отправить во Львов багажом. Ведь, мы обязательно должны  были потом поехать к маме и тёте Наде! И там встретиться!
Я, собственно, уже была его женой и осталось только расписаться официально, как мы наметили: во Львове! Я уже жила в его большой комнате и до своего отъезда старалась побаловать его чем-нибудь вкусным. Но он, увидев однажды, как я жарю грибы на соседской керосинке, испуганно сказал: « Не нужно керосинки! И такой большой сковороды! Я хочу видеть тебя всегда красивой! Когда прихожу с работы!"
Но я же должна тебя кормить.»- смеясь ответила я… «Нет! Так не надо! Возле керосинки и сковороды! Утром мне нужно: только одно яЙКО и Зтакан Зметаны»…
Он говорил с акцентом… «Чтоб ты была всегда красивая, как сейчас сидишь:
в красивом халатике! Вот так меня и встречай всегда красивая!»
Я согласилась с ним, что нужно быть всегда красивой…  И уехала в Москву.
Искать, где нам  лучше жить и работать!

В Москве, я сразу же пошла на кино-студию им.Горького, т.к. узнала, что там идут кино-пробы на роль Аксиньи в «Тихом Доне».  ( Что должен снимать знаменитый режиссёр Сергей Герасимов. )  А я, по типажу, да и по темпераменту- смогла бы попробовать себя в этой роли. Но не успела я подняться по лестнице на второй этаж, чтобы найти съёмочную  группу,- как встретила свою институтскую приятельницу: Элину Быстрицкую! (В яркой цветастой ситцевой юбке , с большими  клипсами в ушах, уверенную в себе, как всегда…)
Поздоровавшись, мы стали вкратце рассказывать друг другу, что с нами происходило за эти годы, после института. Она уже снялась в  фильме: «Неоконченная повесть», получив признание и известность.  Сказала, окинув меня зорким взглядом: «Ты похудела! Хорошо выглядишь! Тебе идёт красное платье! А куда идёшь?»
         Я ответила: «Хочу попробоваться на роль Аксиньи в «Тихом доне»…
Опоздала!»-сказала Элина. «Меня уже утвердили на эту роль! Я понравилась Шолохову!»   «Да»!? Поздравляю!»... «Спасибо за поздравление! Извини, что я тебе подоср--ла!»  Я спросила растерянно: «Но, может быть, там ещё интересные роли или эпизоды остались!?» Она ответила: «Не ходи! Бесполезно! Ничего интересного не осталось! Есть только один эпизод, где двадцать солдат насилуют девушку! Тебе это надо!?»   « Нет, конечно…»,-сникнув сказала я…  И, попрощавшись, ушла,  покинув кино-студию, так и не дойдя до Сергея Герасимова!  И уже после прошедших лет, думаю: «Вот и опять сглупила! Что ж я не дошла тогда до Герасимова!? Познакомиться! Может быть, что-то и для меня нашлось тогда...! Да и память была бы о знакомстве с таким человеком!»   И ещё думаю: такого эпизода, где «двадцать солдат насилуют девушку»,- я потом  в фильме не увидела...
Да что теперь вспоминать»!?   Значит, не судьба была мне в кино сниматься!
Хоть и имела для этого все данные!

Зашла  в ряд театров в Москве: там всё «забито»  актрисами...И даже а Малый театр пошла: хотела  встретиться с М. Царёвым, (который всё ещё был там руководителем) Всё-таки, я ученица Хохлова, «выходца» из Малого театра!
Стою у центрального подъезда Малого театра, ожидая его!  А дежурная подошла и говорит: «Не вздумайте подходить к Царёву! Когда он будет проходить! Вот когда он пройдёт-тогда с улицы, ему по телефону позвоните, чтобы  принял вас!»
И вот, вскоре, подъехала чёрная машина и Царёв прошёл мимо меня, с надменным лицом. Хоть я стояла одна у парадных дверей служебного входа,- он даже взглядом не «скользнул»: так величественно прошёл! Я позвонила. ему!  Он взял трубку!
Я только сказала: «Я ученица Хохлова! Хочу показаться в Малый театр!  Поговорить об этом с вами!» Он сухо сказал: «Нет!» И бросил трубку… И я ушла!

Москва,  для меня в этот раз, показалась  чужой и холодной!  И я уехала в Ленинград! (Даже и не помню, где я останавливалась ночевать… Кажется, старалась, как можно быстрее всё выяснить: удастся ли показаться в каком-либо театре… )
 
В Ленинграде, как и в Москве, все театры были, конечно, заполнены  актёрами и актрисами. Кое-где, даже и разговаривать не хотели с молодой артисткой! Наконец, зашла в Малый Драматический театр,- и там, вдруг, оказался очень приветливый главный режиссёр театра!  (Я не помню  теперь  его фамилию…)  Рассказала всё о себе и его я заинтересовала, как ученица К.П Хохлова, и тем, что муж: испанец.
И он сказал, что возьмёт меня в свой театр, если  муж устроится  в  Ленинграде
и у меня будет прописка. ( В те годы-прописка была большой проблемой!)

Окрылённая этим обещанием, я поехала во Львов, сообщив Октавио, всё! И что и ему тоже нужно  найти работу в Ленинграде! Октавио с работы уволился и сообщил, что  выезжает во Львов, где у  моей мамы мы и должны были встретиться!
И оформить официально наш брак! И он приехал! Всё было хорошо! Я, как всегда, отдыхала душой: возле мамы и тёти Нади!  Октавио жил в нашей квартире, где мы жили с мамой. Ходил на футбол с моим братиком.  Вёл себя спокойно и с достоинством.
Всё шло к тому, что вот-вот мы должны были пойти и зарегистрироваться!
 
Но тут мама сказала, что она хочет серьёзно  поговорить с ним! И как-то, за столом-спросила у него: «Вы собираетесь уехать в Испанию?»   «Да!»-ответил Октавио. 
« И увезёте туда мою дочь!?»  «Да»,-сказал он. После паузы, которая воцарилась,- он ещё раз сказал уверенно: «Я обязательно когда-нибудь уеду в Испанию! И увезу туда вашу дочь!»
Всё!  Для мамы это было: «всё»!  Она не  собиралась это допустить!  Она поставила перед ним тарелку с манной кашей и сказала: « Я этого не допущу!»  «Ешьте манную кашу!» Пауза становилась всё больше!  Октавио отодвинул тарелку с кашей, не прикоснувшись к ней и сказал: «Спасибо за манную кашу! Но я не хочу её есть, извините!» Мама настойчиво пододвинула ему опять эту тарелку с кашей  и так же спокойно, но с металлическими нотками в голосе, сказала ему: « Нет, вы скушайте эту манную кашу!» Октавио поднялся из-за стола и стоял, задумавшись…
Мама сказала твёрдо: «Моя дочь ни в какую Испанию не поедет!»
Октавио сказал: «Спасибо за манную кашу!»  И вышел.               

И мама стала  вести себя так и делать всё так, чтобы показать ему, что она не очень-то ему рада в нашем доме…Нет, она не устраивала скандалов и т.п., но ходила, хмуро посматривая  в его сторону и едва сдерживая себя, чтобы не устроить мне  большой «разнос»!  Когда Октавио ушёл куда-то в город с моим братом ,- наверное, на очередной футбольный матч,- мама сказала мне наедине, темнея лицом:  «Опять начинается!?»
 «Что начинается, мама!?   Чем ты не довольна»!?
«Ты слышала, что он сказал!?»   Он хочет тебя увезти  в Испанию!»
«Ну и что!?».-спросила я « А обо мне!? О нас ты подумала!?»
Мама, сдерживая гнев, продолжала: «Тебе, что, мало твоего  замужества и развода!?» «Ты что, и детей от испанца будешь рожать!?»  «Да, мама! Я уже беременна!»                (Мама  так и села!)  «Что!?  Ах ты…(хотела видно, сказать она  своё коронное ругательство: «Сто чортiв  вашей матерi!») Да  не сказала. Только  теперь уже побелела, -бледнея всё больше… И в глазах была такая боль! Она не знала, что сказать... Но потом  решимость появилась в её лице! (Как тогда перед войной, когда она сказала о себе: «Мне нельзя сейчас рожать!» А я бегала за ней и говорила: «Не носи тяжёлых дров! Что ты делаешь!? Я хочу братика!» И мама родила тогда моего брата!)    Но теперь она сказала мне: «Нет! Этого не будет! Ты никуда не поедешь! Ни в какую Испанию! И ты не должна сейчас рожать!» Мама уже чуть ли не рыдала молча, от отчаяния и боли за меня!  «Ты слышишь!? Ты никуда не поедешь! Так и скажи ему! Пусть уезжает! И тебе нельзя сейчас рожать! Ты хочешь, как я, без мужа: мучиться одна, с детьми!? А как же твой театр!?  Тебе же нужно устраиваться!
Ты без работы сейчас!»
          С ней творилось что-то страшное! Хоть она это всё говорила тихо, сосредоточенно,- полная какой-то  решимости… Такой, что мне нельзя было ей возражать! Я испугалась,- и так стало жаль маму и то, что я приношу ей только страдания! Которых, у неё итак всю жизнь было, хоть отбавляй! Я вспомнила, как она  говорила с надеждой, когда  я была ещё в институте: «Это наше счастье!»
( С надеждой: что и её жизнь, благодаря мне,- переменится к лучшему! А что я дала ей!? Чем  помогла своей матери!? Чем утешила её изболевшееся  материнское сердце!?)
Я чуть не плакала уже: «Мама»! Не расстраивайся!  Успокойся! Я ещё подумаю!»
«Что тут думать!? Садись в горячую ванну! Быстро! Я уже разогрела воду!»
 «Мама! Всё будет хорошо! Я рожать буду! А потом устроюсь в театр! Там меня уже ждут!»  И всё-таки, вырывалось у неё сквозь сдерживаемые слёзы, тихо и с большой силой: «Сто чортiв вашей матерi!  Где тебя ждут!?  Ты же ещё не устроилась!
Кому ты нужна такая!? В каком театре!?»  ( Она не замечала, что когда так ругается, то сама же себе и желает, этих: «сто чортiв»)...
А я всё ещё не понимала, почему она так сильно волнуется и переживает. Ведь я спокойно отнеслась к тому, что беременна,- как и положено всем женщинам, когда они выходят замуж. Да ещё за такого  замечательного мужчину, как Октавио-Де-Николас!  Даже и с аристократической фамилией… С приставкой: «Де»!   Я ни о чём плохом  не думала! Всё шло у нас согласованно и с лучшими намерениями! Он даже портрет мой нарисовал очень хорошо карандашом: у него был к этому талант!  И этот портрет до сих пор у меня хранится.  С его подписью: «Октавио_Де-Николас»…
(Что-то мне напомнило это теперь: от приключений  «Дартаньяна»!)   Какая-то, такая романтика тогда была в наших отношениях и большие надежды на счастье...
Хоть не всё было просчитано и взвешено, как  говорится.
Но разве, когда влюбляешься: можешь считать и  выверять всё до конца!?
Вот мама  всё и видела по-другому! И изо всех своих сил старалась, чтобы как-то всему этому помешать! Особенно тому, чтобы я рожала испанское дитя...            Да и вообще: дитя! Ведь, она считала, что я останусь без мужа с ребёнком!
Ведь, он пообещал уехать в Испанию! А представить себе, что и  я уехала бы с ним заграницу,- это просто для неё было тогда невообразимым! Да ещё в те годы, когда  все жили за «железным занавесом»! Да и работу мне, ведь, только пообещали! Я же ещё, действительно, была не устроена!  (Она, бедная,- уже настрадалась, намучилась без мужа- с двумя детьми!) И хорошо знала, сколько мытарств выпадает женщине, в таких ситуациях! Она не хотела повторения мною своей судьбы! Ни Испании, ни мужа испанца, ни испанских детей- для меня она не желала! И сделала всё, чтобы Октавио  побыстрее  уехал!  А я, сказала ему, что не могу сейчас рожать, потому что впереди устройство в театр,- и я должна  думать об этом в первую очередь!
                «Уезжай  и быстрее устраивайся в Ленинграде! А я потом приеду!» И он уехал,
 и стал сообщать письмами, что уже скоро устроится! И в письмах писал, что соскучился... Звонил! Говорил: «Ты будешь королевой!»

 Но я уже легла в больницу, чтобы избавиться от беременности!  (Я не могла больше видеть, как страдает мать!)  Да и сама засомневалась: ведь, чтобы начать работу в  новом театре, в Ленинграде,- я должна быть в полной форме! Никого не волнуют мои личные проблемы, когда речь идёт о переходе в другой, престижный  театр,- и там себя нужно показать, как положено «молодой героине»! И уж, конечно же, не беременной… сразу же по приезду в новый театр!

А когда я легла  в больницу, да ещё в женское отделении! Где избавляются от беременности! Тут уже было не до театра! Это был шок! Такого я и не представляла!
Чем кончаются все эти  «романы» и «романсы»,- все эти «песни под балконом", 
«букетики-цветочки» и т. Вот она: жизнь! Какая  есть! В этой больнице, в женском отделении! Всё было так «тошно», страшно! Среди униженных и больных женщин!        И так всё оказалось болезненно для меня! (Да и не только для меня, конечно!)
Но мне  всё делали без наркоза! И, хоть, передо мной, какая-то женщина так кричала, что было слышно на всё отделение, - а я не кричала совсем: запретила себе это,- всё равно, я почувствовала близость смерти! Почувствовала её дыхание!  Ощущая, какая тягучая, невозвратная боль «потянула» всё моё тело, распластанное перед чужими людьми, которые спокойно переговариваясь, равнодушно терзали меня, похваливая, как я хорошо себя веду, не кричу….А я, схватившись за какие-то поручни,- только стонала, тяжело дыша… Ощущая, что это моё дыхание может сейчас прекратиться,- так это было непереносимо!  И казалось: никогда не кончится!  Подходило к горлу, застревало в груди, под самым сердцем!  Бедные, бедные мы, все женщины! Нас никто никогда не сможет понять, потому что мы оказываемся  такими хрупкими!  А мужчин это не интересует!  Они не могут испытать той боли, что приходится переживать женщинам в женских отделениях больниц! Им нужно только,
что б мы были всегда,  «всегда красивые"!  « В своих красивых халатиках! И ждали их, такие красивые! И только красивые»!   
Будьте осторожнее, девушки! Вы слишком легко в нынешнее время смотрите на любовь, не зная, как потом будете расплачиваться за своё легкомыслие! Ведь, только нам, женщинам приходится так много страдать за свою любовь!  (Так  думала  я тогда, сдерживая стоны. И так думаю теперь, наученная горьким опытом!)

Мне рассказывали женщины в этом отделении, что главный хирург: здоровенный мужик, был очень хорошим специалистом в хирургическом деле,- но был, к тому же: страшный циник и грубиян! Во время  операций он говорил женщинам, которые кричали от боли, например, такое: «Что кричишь теперь!? А когда тебе засовывали: не кричала?!" 
В палате, когда я лежала, меня удивило, что были молодые женщины, которые, чуть ли не по сто таких  операций уже сделали… Особенно жаль было худую, с синяками под глазами, молодую,- видно,- когда-то: красивую, женщину. У которой уже было четверо детей и чуть ли не каждый год, ей приходилось ложиться в это отделение, к этому  хирургу! Она была, замужняя,- и говорила об этом привычно, -свыклась уже с такой своей участью…. Рассказывали, что в отделение на днях, привезли совсем молоденькую девушку, очень красивую, почти подростка,- которой кто-то посоветовал избавиться
от беременности, при помощи марганцовки…  И она обожгла себе все внутренности!
 И умерла!  Невозможно было уже спасти! Женщины говорили о ней с сожалением…
И  что была она совсем юная, такая красивая! А пальчики, ноготочки: уже посинели! Лежит там, мёртвая!..
Господи! Прости нас, грешных!  Если только можно простить этот грех!
Если только может помочь: покаяние!

После больницы, похудевшая и бледная, как после тяжёлой болезни,- я отлёживалась дома…  И, наконец, на десятый день, потихоньку вышла  прогуляться в город, в центр…
(Всё происшедшее в женской больнице, далось мне очень тяжело! Есть женщины, которые рассказывают о таких своих случаях, легко…А некоторые даже утверждают, что  это их: омолаживает!)  Чего я не понимаю! Потому что, для меня всё это было кошмаром! Страшное унижение, предсмертная боль и преддверие ада!...

Я шла, задумавшись…И уже не хотела никакого замужества! Не хотела даже видеть  мужчин! И, вдруг,- меня кто-то остановил, перегородив  дорогу!
Передо мной стоял знакомый парень по театральному институту,- с режиссёрского курса: Толя Горчинский!  « Привет! Где ж ты пропадала?!» - радостно закричал он…
«Просто чудо, что я тебя встретил!»... И расцеловав меня в обе щёки,- продолжил  монолог в восторженных тонах…  «Я о тебе только вчера вспоминал! Сказал, что есть одна молодая артистка, которая может сыграть трагическую роль, как нужно! И это: ты! Ты нужна на роль англичанки Дженни в спектакле, по пьесе Галана: "Вантаж"!Груз», «по-русски»…  Поняла!?»  Я ничего не понимала, глядя на него.
А он, всё больше распаляясь от творческого «ража», продолжал  свой монолог.
                «Там твой любовник, хочет отправить груз с оружием для революции куда-то, но ты его не пускаешь! И он в тебя стреляет! Всадил тебе пулю: прямо в живот!  Стой! Дай-ка я на тебя ещё раз взгляну: Ну, точно! То, что нужно! Это твоя роль! Похудевшая, бледная! Настоящая англичанка! Слушай! Я же помню, что ты хорошо пела! И я напишу для тебя сам несколько песен и ты будешь их петь по ходу спектакля, представляешь!? Я же теперь и песни сочиняю! В ритме джаза!»… (И он стал, пританцовывая, и стуча ногой, выбивая ритм, - напевать какую-то джазовую мелодию! Так, что прохожие стали оглядываться)… «А!? Хорошая  песенка!? А я напишу для тебя, не одну, а несколько песен! И потом, как рекламу, к этому спектаклю,- пустим их в твоём исполнении,- на радио!  Представляешь!? Ты не только сыграешь в спектакле, но и споёшь по радио: джаз! Споёшь своим низким  голосом! Класс! Будет, что надо! Выдадим: по первому разряду! Я всё помню! Как ты пела в институте!  Офигенно!»  И он радостно  захохотал так громко, что уже чуть ли не толпа стала вокруг нас собираться, посреди  улицы!… Он крикнул им весело: « Рекламирую новый спектакль! Приходите! На премьеру! Читайте рекламу! Слушайте радио! А сейчас:
у нас - художественный процесс!»
И так же увлечённо, схватил меня за руки…«Почему ты не радуешься!? Это же чудо, что я тебя встретил!  «На ловца и зверь бежит»! Слушай дальше!  Сначала ты споёшь джаз, а в финале спектакля, этот твой любовник, революционер хренов,-  всаживает тебе из пистолета пулю в живот!  И ты будешь двадцать минут ходить, покачиваясь,- умирая и ползая по сцене: с пулей в животе! Этот финал я уже придумал! Это я уже вижу, как тебя сейчас! Что молчишь!?  Да, это же мечта  любой актрисы! Такая роль!  Но не  каждая может сыграть настоящую трагедию, поняла!? А ты: трагическая актриса! И ты сыграешь, как надо! Я же помню, как ты сыграла в выпускном спектакле Ларису в «Бесприданнице»!  Я, мужик, и то ревел! Так за душу берёшь! И я тебя не забыл! Вспомнил! Но не знал, где искать!  А ты: вот она! Здесь! Передо мной!  Настоящая англичанка: худая и бледная!  Дженни! Кстати, твоё французское имя, Жанна,- в английском переводе; будет: Дженни!...Так что всё совпадает! Жизнь и сцена! Жизнь и театр! То, что мне и нужно! И ты сыграешь эту роль так, что весь зритель будет реветь! Я им покажу  всем этим жёнам-артисткам  в нашем театре, что такое театр! Они же все роли хорошие играют, потому что замужем за  «народными -перенародными»...! А ты и без «народных»,- сыграешь, как надо! Нет, ты только представь: сначала споёшь джаз, низким  «бархатом»! А потом будешь в финальной сцене: двадцать минут умирать, пошатываясь и ползая, с пулей в животе!
И, при этом,-  будешь произносить: трагический монолог!  Вот уж где ты: наплачешься, настрадаешься, нарыдаешься! И публика, будет вместе с тобой: рыдать! 
   «Да где это будет!? В каком театре!?» - спросила  я… 
Он аж подпрыгнул:  «А я тебе не сказал!? Я же теперь режиссёр: Львовского Государственного Ордена Трудового Красного Знамени, драматического театра имени  Марии Заньковецкой! Это же чуть ли не лучший театр на Украине! Да у нас, в театре одних Народных СССР- «штук двадцать»! И все их жёны тоже со званиями!
Но я им устрою сюрприз! И они тоже будут рыдать, если ты зарыдаешь»!   
Я сказала: «Мне уже обещал один знакомый, что я буду «реветь как белуга»!
 "Только это произошло в жизни, а не на сцене".
Он закричал: «Вот! То, что надо! Ты сначала ревела и рыдала в жизни, как «белуга»,-  а теперь будешь реветь и рыдать, как «белуга»: на сцене!
Ты перенесёшь свой жизненный опыт, свои  «слёзы-мимозы»: на сцену!
И публика, тоже с превеликим удовольствием,- будет рыдать вместе с тобой!

         Дай я тебя расцелую! Сейчас, настоящую трагическую актрису днём с огнём не найдёшь! А мне повезло!  Я тебя  нашёл! Встретил! «Белуга» ты наша! Плачь, рыдай: сколько хочешь! Только на сцене!"

А теперь, пойдём! Я  представлю  тебя нашему директору и художественному   руководителю! Идём в театр!

   И схватив за руку, буквально потащил меня в театр... К служебному входу!