Одна девочка часто приезжала на велосипеде, который, гуляя, вела рядом. Однажды, когда я пришел на прогулку в новых только что купленных мамой брюках и улыбнулся ей, поскольку у меня было очень хорошее настроение, она, уловив его, спросила меня:
– Хочешь покататься?
Конечно, я хотел. Я сел на ее велосипед, скатался вперед по темной, плохо освещенной улице до Таврического сада, потом назад до ул. Восстания, потом вернулся к гуляющим ребятам и девочкам и начал описывать круги по улице рядом с ними.
Вдруг меня что-то ударило в заднее колесо, я вылетел из седла, меня пронесло по воздуху, и я приземлился на колени и локти. Так этими четырьмя точками я и проехался по асфальту, протерев брюки на коленях, рукава куртки на локтях, а заодно и кожу: и на коленях, и на локтях.
Я еще не успел подняться, как ко мне подбежал какой-то человек, оказавшийся водителем сбившего меня автомобиля «Волга», и с испугом спросив, жив ли я, начал меня поднимать.
Я увидел Волгу, стоявшую неподалеку с потушенными фарами. Ребята потом говорили, что ни фары, ни подфарники у автомобиля вообще не горели. Потом я перевел взгляд на велосипед – он лежал в стороне, а вместо ровненьких круглых колес были «восьмерки».
Первая мысль была не обо мне и не о новых брюках, а о чужом велосипеде, который был так искалечен. Водитель меня что-то настойчиво спрашивал, а я не понимал, что именно.
Прислушавшись, я понял, что он говорит, что я не должен был описывать круги по улице, что по улице ездят по одной стороне в одном направлении, а по другой – в другом и что я нарушил Правила движения и еще легко отделался. Он говорил, что меня надо бы сдать в милицию, как нарушителя Правил.
Я не знал, что ему отвечать. Мне казалось, что он во всем прав, и я вот-вот окажусь в отделении милиции.
Наконец, он сказал, что так и быть, он меня прощает, и уехал. Никто из нас и не подумал о том, что он ехал без света, и это тоже грубое нарушение Правил дорожного движения. Так или иначе, мы не записали его номер.
Владелица велосипеда, осмотрев машину, к моему удивлению, сказала спокойно, что у велосипеда только колеса повреждены, и ее брат все исправит. Она сказала, что я не должен волноваться по этому поводу, а вот мне нужно срочно остановить кровь и промыть ранки. На ранки мне было наплевать, но я внезапно я понял весь ужас моего положения, у меня теперь нет ни новых брюк, ни куртки.
Мама только покачала головой, выслушав мой сбивчивый рассказ, промыла мои раны, смазала их йодом. Я всю эту процедуру выдержал терпеливо. Она не упрекнула меня по поводу брюк и куртки, хотя я понимал, что в нашем бюджете появилась новая дыра.
– Легко отделался, – сказала она. – могло быть хуже. Слава богу, жив. Голова, руки и ноги целы. А одежду купим.
Девочка приехала на велосипеде через три дня. Он был целехонек, но больше она мне не предлагала покататься на нем. И я из гордости не просил.
Продолжение следует: http://proza.ru/2013/08/10/398