Почти невыдуманная история
БИЛЕТ СО СМЫСЛОМ ЖИЗНИ
Эта женщина в строгом деловом костюме привлекла мое внимание сразу же, как только на остановке в городе С. вошла в вагон поезда – столько отрешенности было в ее глазах, что, казалось, она не понимает, как и почему здесь оказалась. Она наткнулась взглядом на меня и, словно корабль, увидевший маяк, прямым ходом направилась ко мне и села напротив.
– Что с вами, вам плохо? – не удержалась от вопроса я.
В ответ она лишь кивнула головой, и слезы крупным горохом покатились из ее глаз.
– Я могу чем-то помочь?
– Нет, спасибо. Это все эмоции, просто сегодня со мной столько произошло...
Вот какую историю я услышала от Елены.
С Антоном я познакомилась, когда он проходил практику на нашем комбинате. Из-за худобы он казался не просто высоким, а несуразно длинным, чем-то похожим на циркуль. Мы его так и прозвали – Циркуль. Меня назначили руководителем его практики, и я была вынуждена терпеть его присутствие весь рабочий день. Давалось это нелегко, поскольку в то время я переживала крах своей любви. Вопреки моим ожиданиям, мой любимый не обрадовался возможному появлению на свет наследника и поставил меня перед выбором: или он, или ребенок. Врачи предупреждали, что аборт может иметь необратимые последствия, но я все-таки решилась на операцию. В результате – ни любимого, ни ребенка, а тут еще этот Циркуль вертится под ногами и задает свои бесчисленные “почему?”.
Я до сих пор не пойму, чем он меня покорил: этим чисто детским любопытством, своей несуразностью или той непосредственностью, с какой уплетал мои бутерброды (в столовую мы почему-то не ходили, а приносили бутерброды из дому и гоняли чаи за большим лабораторным столом), но вскоре мою досаду на так не вовремя навязанного практиканта вытеснила жалость к этому большому и вечно голодному ребенку.
А потом наступил май и однажды Антон с букетом ландышей пришел ко мне домой и попросил выйти за него замуж. И я, несмотря на то, что он был младше меня на восемь лет, согласилась.
Мать Антона не приняла меня с первого же дня знакомства, поэтому в гости к ней я не рвалась. Жила она в городе С. и первые два года нашей супружеской жизни Антон ездил к матери редко, на третий, в связи с ухудшением ее здоровья, – сначала раз в месяц, а затем чуть ли не каждые выходные. Потом свекрови понадобился ежедневный присмотр, и было решено, что Антон поживет с ней (благо и работа рядом с домом нашлась), и муж стал ездить в гости уже ко мне.
То, что у нас не было детей, меня поначалу не беспокоило, Антон был моим большим ребенком. А потом врачи вынесли свой вердикт: детей у меня не будет.
Этот удар я приняла как расплату за свое прошлое легкомыслие. Ну что ж, коль у меня не будет детей, есть ведь дети, у которых нет мамы. Антон от разговора об усыновлени ребенка уходил, говорил, что к этому шагу он еще не готов. А потом... январским утром почтальон принес заказное письмо с повесткой в суд города С. по поводу расторжения брака. Указанной в заявлении причиной было мое бесплодие.
То первое заседание суда я плохо помню, как прожила эти положенные законом на раздумье три месяца, – тоже, потому что Антон сказал, что у него есть другая женщина, и они ждут ребенка.
… Я приехала в С. ранним майским утром, заседание суда было назначено на 11 часов понедельника. Спустя 15 минут, свободная от брачных уз и никому в этом городе ненужная, я вышла из здания суда, и пошла, куда глаза глядят. Видеть мне никого не хотелось, а обратный поезд был в семь вечера.
Где и когда у меня украли кошелек, я не заметила. Обнаружила пропажу у кассы на вокзале. Вместе с кошельком украли и телекарту, а поскольку единственными знакомыми мне в этом городе людьми были бывшие свекровь и муж, то мне ничего не оставалось делать, как обратиться к ним.
Дверь мне открыла пышущая здоровьем женщина, в которой я с трудом узнала мать Антона. Ее вид меня настолько поразил, что на ее надменное “что вам нужно?” я ничего не нашла лучшего как ответить: “Два лата. У меня украли кошелек и мне не за что купить билет”. Повторять, что я услышала в ответ, не стоит.
Как вновь очутилась на вокзале – я не помню. Я сидела в привокзальном ресторане и нервно курила последнюю сигарету, пытаясь придумать, как же мне добраться домой. “Господи, за что? Помоги, подскажи, что делать!”, – кричала душа, и других мыслей не было.
За соседним столиком сидели двое: мужчина пенсионного возраста и молодой парень. На столе стоял штофчик со спиртным, тарелочка с салатом. И тут я вспомнила, что еще ничего не ела сегодня, может потому и услышала их разговор.
– В чем, по-твоему, смысл жизни? – спросил пожилой мужчина.
– В работе, детях, семье, – ответил молодой.
– Все это правильно, конечно, – согласился пожилой. – Но послушай меня, старика. Я прожил бурную и долгую жизнь. И поработал, и покуролесил. Пенсия у меня хорошая, могу позволить себе три-четыре раза в месяц поужинать в ресторане с женщиной. И вот что я недавно понял: в жизни есть смысл лишь тогда, когда ты кому-нибудь нужен...
Что ответил его собеседник, я не услышала, потому что прямо над ухом вдруг раздалось:
– Выпить хочешь? – за спиной стоял какой-то весь помятый мужик, похожий на бомжа.
– Нет.
– А кофе хочешь?
– Нет, не хочу.
– А чего же ты хочешь?
– Два лата, – вдруг брякнула я. – Мне не на что купить билет до Резекне.
– Так бы сразу и сказала, я тебе дам два лата.
– Вы?! – удивилась я.
– Ты не думай, деньги у меня есть, а мой вид... Прости, с пятницы отмечаем юбилей начальника, я еще дома не был, – говорил мужчина, хлопая себя по карманам. Из одного извлек мобильник, из другого – кошелек, в котором действительно были деньги.
– Хочешь есть – закажи себе что-нибудь, я пойду куплю тебе билет.
Он вернулся через десять минут с билетом и букетиком ландышей в руках.
– Вот. Это тебе.
– Почему?
– От тебя исходит такая волна боли... А может, не все так плохо, подруга? И все, что ни делается, все к лучшему?
– Оставьте мне свой адрес, я верну вам деньги.
– Не стоит, это все мелочи. Ты просто постарайся жить дальше, хорошо?
– И как же вы будете жить дальше? – спросила я свою попутчицу.
– Постараюсь стать кому-то нужной. Знаете, я не говорила мужу, но я ездила в детский дом. Там есть один мальчик, его зовут Павлик...
Ольга Мейране
Резекне, 2001