Вспоминать меня будешь?
Часть 12. "Мы,китайские евреи,.."
В евпаторийскую бытность вокруг него постоянно вращались нацмены единой советской национальности,название которой понятно только нам--бывшим советскоподданым.Национальность "чурка-хачик-жид-чукча" могла позволить себе собраться в одном котле только в таких одиозных местах,как крайний юг,или крайний север.
Его оказывались,по "странному" стечению житейских обстоятельств,восновном,-- крымские евреи,армяне,либо граждане,затрудняющиеся в четкой собственной идентификации,то есть,--НАШИ люди.На их радужном фоне T. привык не выделяться,густо пересыпая свою жизнь еврейскими интонациями и шуточками,ароматами dолмы и форшмака,гефилтэ фиш и хаша,и,безусловно,лаваша с привкусом украинско-одесского диалекта окраинной южной вольницы.Наиболее смачно в его устах звучала,например,фраза:"Ты ж понимаешь!Чистокровный жмеринский еврей,и такой поц,шо я тебе не могу передать."При "акте коммуникации" T. характерно оттопыривал нижнюю губу-галушку,поднимал брови и включал жесты руками,не позволяющие сомневаться в том,что он --ТАКИ ДА китайский аид.Хлебосолен и теплообилен был прием в их семьях,посему и в нашу он влился на чистом коровьем масле.
С общением в любой стране Мира ему было на порядок легче моего.
Английский в евпаторийской мореходке ему преподавала Инна Ароновна Кац,влепившая на выпускном экзамене "трояк" только за то,что,как она сказала "с такой головой,как Ваша,впору уже самому преподавать английский,но за маску придурка и мою выпитую кровь пора получить по заслугам".T. на Ароновну зла не держал,наоборот,восхитился ее справедливым решением поставить "пятерку" парню-буряту,который и в русском-то затруднялся,а для экзамена вызубрил море английских текстов по каждой теме.
Мы прилетели в Тель-Авив,как раз,за две недели до праздника Песах.
А через день уже переехали в Холон на свою первую съемную квартиру на Родине,боясь сунуться от нее более,чем на пятьсот метров,чтоб не заблудиться.На третий день на T. уже напялили кипу и пригласили принять участие в молитве.Хотя русскоговорящей соседке мы объявили -- по секрету--о непонятной национальности T.,она отреагировала просто убойно:"Не еврей?Азохэн вэй!Так пройдет гиюр,и будет еврей,тоже мне горе."
От соседей T. спустился с гордо задранным курносым носом:
--Ну?
--А шо ну? Солидно.Десять мужиков.И все.
--Шо ты там делал?
--Держал раскрытым СидУр и говорил "амЭн" вместе со всеми.
--Чяво?
--Темнота! СидУр--это молитвенник.Раз-два,и разбежались.Мне еще и "спасибо"
сказали.
--Ну дела-а-а.
По вечерам T. делал вылазки.
Первым делом он обнаружил ближайшую синагогу и намекнул,что пора нам всем "приобщаться".И мы поперлись всем составом.
Это было в пятницу вечером.Оказывается,у синагоги он уже познакомился с супругой раввина,врачом по специальности и литовской еврейкой по "титулу".Она репатриировалась на тридцать лет раньше нас и очень прилично изъяснялась по-русски и еще на семи языках,естественно,--на английском.
Ей так понравился "китайский еврей",благородно-настырный Козел,что она возила нас на своей машине по "инстанциям" оформлять дочь в ультраортодоксальный детский сад с символичным названием БЭйт Давид (Дом Давида),где в группе было не тридцать гавриков,а всего семнадцать девочек из "хорошей еврейской семьи".Утром,напялив кипу,он повел дочь в садик,где,умеренно грассируя и непреднамеренно жестикулируя,закатил краткую речь,обращаясь к пятилетним девчушкам:"Милые леди,мы,китайские евреи,рады воссоединиться с вами на нашей родной Земле во имя благополучия и процветания Государства Израиль."Воспитательница,покраснев до корней своей шляпки,прикрывающей волосы,синхронно перевела:"Дети,этот маленький человек--китайский еврей.Он счастлив и страшно рад,что его единственная дочь Nika будет вашей подругой в нашем религиозном детсаду.Он надеется,что вы все станете ей добрыми сестрами и научите ее любить Израиль и от души молиться нашему Б-гу,исполняя Его заповеди."
Через месяц ребенок заговорит так,как уроженцы Страны,запоет молитвы,кружась в танце и станет учить нас жить,как подобает настоящим евреям.
Закончилась первая неделя нашего израилизма.
Еще через неделю T. возвратился с предполночного променада с решимостью капитана Немо окончательно все "обустроить":
--Быстро ноги в руки и бежим!
--Ес,сэр!А шо случилось?
--Я нашел нам работу!
--Без языка?
--Руками и ногами придем к победе коммунизьмы.
До трех ночи мы с ним собирали в кучу пластиковые столы и стулья,рассредоточенные по спортивному сооружению размером со стадион Нижних Серогоз,учились драить полы по-израильски и даже начали сходу пополнять свой лексикон азами современного ивритского сленга,сочетающего элементы идиш и арабского.
В ресторане Тель-Авива,пожизненно арендуемом Сохнутом,как база для проведения козырных еврейских торжеств,мы пропахали за гроши три месяца с девяти утра до двух ночи,без выходных.
Ездить больше никуда не пришлось.Мой ульпан находился в семи минутах ходьбы от дома,а его новая работа -- в пятнадцати.
Наши соседи,"бывалые" новые репатрианты,уже ишачившие на этом приличном предприятии год,снизойдя,устроили T. на завод,надеясь на нашу по гроб жизни благодарность.Но T. --это ж T.
Как только он явился пред черны очи кадровика,все местечковые фимы,вадики и гриши с первых секунд стали его зверски ненавидеть.Какая наглость! Гой,шибздик метр пятьдесят, выпавший на Землю Обетованную вчера с самолета,разговаривал с самим директором завода на равных.На чистом английском,шоб ему отсох,языке.Этот сволочь затмил их всех,идиш-бОтающих,не только в общении.
До T. на складе готовых металлических болванок и запчастей,куда его сразу определили грузчиком-кладовщиком,как только он поднял рукав футболки,обнажив мощный бицепс-трицепс,царил типично израильский "порядок",правда,найти сразу ничего никому не удавалось.
В коллективе,по традиции,каждый имел свою дружески-фамильярную кликуху,соответствующую стране исхода. Еврейский народ подобрался разномастный,имена запомнить трудно,поэтому "румын" стал Чаушеску,"украинец"--Бандерой,"эфиоп" --Пушкинзоном,"индиец" --Индирой Ганди,"поляк"--Бжезинским,а T. единогласно прилепили --сталин.
Я никогда не забуду,как он приполз после своего первого рабочего дня,продолжительностью 16-ть часов и упал на кровать:
--Азохэн вэй,и танки наши бистГы...
--Где ты набрался такого знойного аристократизма?
--Или я сдохну,или наведу там железный порядок.
Его никто не принуждал работать такое количество часов,но если он взялся,то в тот же день, хотя бы выгрести весь хлам, надо было до такой степени,чтоб всем стало ясно,кто теперь здесь -- хозяин.
Со временем весьма ценные спецы по станкам с ЧПУ стали его побаиваться нешутейно,ведь теперь администрация здоровалась с господином за руку первой,отправляя навязчивых работяг к нему,как к единственным незамутненным мозгам всего завода.А он,вопреки чаяниям трудящихся,не заносился,не пользовался особым положением,но требовал стального производственного процесса от всех в равной степени,начиная с себя и заканчивая директором.
В обеденный перерыв T. не поедал,сидя на ящиках,бутерброд со свинячей котлетой,запивая его молоком из пакета,а "питался раздельно" в кабинете начальников,обучая незадачливых израильских гурманов оздоровительной системе Поля Брега,сдабривая свои инструкции британскими поговорками.На него молилась "богема"."Челядь" же тайно презирала за неместечковую спортивную стать и искреннее желание научить всех работать,как положено.
Утром Первого мая T. пришел на завод первым.Порывшись в своих "закромах",выпростал красное знамя с золотыми серпом и молотом и,четким калиграфическим почерком изобразив белой краской по-русски СЛАВА КПСС и по-английски ЛОНГ ЛИВ СИ ПИ ЭС Ю,стал поджидать коллег на проходной.
(продолжение следует)