Работ у меня было много, но моя память при этом странно избирательна.
Как ни странно, я почти не помню, что я делала на своих многочисленных работах. Помню коллег, здания, дорогу до офиса, как тогда выглядела, с кем общалась, что читала и что слушала. А вот что непосредственно на работе делала - не помню! Да и кому это интересно? По крайней мере, мне - нет.
Как-то зимой я случайно оказалась в местах, где неподалёку находилось здание моей бывшей работы, и решила написать о них - моих бывших офисах - по небольшому рассказику.
«У Горбачёва»
Я всегда любила добираться до работы одна. Если утром риск наткнуться на коллегу невелик, то вечером кто-нибудь, да обязательно изъявит желание составить компанию. И придётся вести светские разговоры, кто где учился и раньше работал, что муж любит на завтрак, чем болел ребёнок и чем всё семейство закупилось в Ашане на выходных. Мне это ну совсем ни к чему! И я теряю кучу сил, пытаясь поддерживать необходимый тон, заинтересованность, светское оживление, в то время как голова занята совсем другим. Содержательную дружбу с коллегами я никогда почему-то не заводила, за некоторым исключением.
«Горбачёв-фонд» никуда не делся, башни-близнецы до сих пор не достроены, а уютные шторки интим-салона сменила унылая вывеска какого-то банка. А жаль – не то чтобы меня привлекали такие места, и особенно ассортимент их товаров, но приятно было видеть этот укромный уголок в двух шагах от ревущей днём и ночью Ленинградки.
Я перешла на другую сторону и двинулась в сторону платформы Гражданской. Однажды, спускаясь по лестнице и ныряя в темноту дворов, я испытала состояние единения с миром, когда реальность подвластна собственным мыслям. И длилось оно тогда не несколько секунд, а добрых полчаса…
Во дворе сталинки раньше стоял очень старый дом. Он был огорожен заборчиком, а внутри как будто застыло совсем другое время. И там, в этом доме всё ещё жили люди, несмотря на аварийное состояние. Кое-где виднелись разбитые окна, в которых можно было заметить старые детские игрушки и много разросшихся растений такого же тёмного оттенка. Как будто всё там покрывала сумрачная дымка, как сеть морщин – старческую кожу. Я хотела заснять старый дом, но было как-то недосуг. А вот теперь уже поздно: на месте дома – ровная площадка, покрытая девственным слоем снега. Как будто и не было ничего.
Прямая немноголюдная улица вела вдоль мрачноватых однообразных пятиэтажек, на углу одной из них жила чёрная кошка с чёрными же котятами: иногда все четверо сидели на ступеньках, иногда кто-то один.
Дальше находилась какая-то большая обшарпанная поликлиника; её я старалась проскочить как можно быстрее – крайне неприятное место, обширная территория, за забором казённый дух больницы, неприкаянности и чужого несчастья. Через дорогу – ещё две хрущобы, но повеселее и поживее, у подвала там тоже стояли мисочки и жили кошки, очень красивые, пушистые, редкого дымчатого и пепельного окраса.
Слева находился главный офис Билайн. Одно время я почему-то часто теряла сим-карты, и мы с подружкой Аней ходили туда их восстанавливать, благо что работали недалеко. В конце улица заворачивалась улиткой направо, а чтобы пройти к электричкам, повернуть надо налево.
Совсем рядом с платформой тянулась серая промзона, где-то в тех краях находится психушка и какой-то институт. Правда, я ни разу не видела ни студентов, ни людей, похожих на психов. Зато обычного, цивильно-делового народа тут всегда много, что странно смотрится в таком почти заброшенном месте. В первый раз я обнаружила дорожку на «Гражданскую» именно благодаря хорошо одетой толпе, которая с целеустремлённым видом шагала откуда-то из-за угла.
Мне показалось, что сейчас стало как-то свободнее, но сама платформа не изменилась, и это хорошо – не люблю я эти новомодные станции с турникетами, охранниками и прочей цивилизацией. Вот и наша городская станция несколько лет назад тоже была такой – неустроенной, и поезда уносились с печальным стуком, почему-то казалось, что в другой мир, а не из пункта А в пункт Б. Когда-то давно тёмным январским вечером стояла я там, ожидая одного товарища из института, который должен был мне привезти мои лекции по туризму и подсказать способ, как справиться с одной вредной бабой. Лекции товарищ привёз, а «способом» оказался просроченный крем – типа, тётка намажется и покроется страшными прыщами! Увидел этот чел обстановку и сказал: «Смелая женщина!»
Платформу Гражданскую тоже несколько облагородили – поставили решётки, чтобы народ не ходил по путям. Приходилось тогда, как положено, карабкаться по мосту, а потом вниз, и всё на каблуках...
Однажды на работу в "Горбачёв-фонде" взяли странноватую и ужасно болтливую бухгалтершу из Абакана (я сразу назвала её «Узник из Азкабана»), из тех навязчивых людей, которые во всё влезают и всё время несут чушь. Так вот, эта дама жила в моём городе и хотела, чтобы я с ней ездила на электричке. Как-то я с ней столкнулась, и пришлось идти вместе, а тогда только что поставили решётку, народ не знал и ломанулся через пути, да уже не судьба. Кто похудее, пролез сквозь прутья, а назойливая бухгалтерша застряла, и мне пришлось её вытаскивать! Вот уж не повезло...
«Суровые шведы»
Самое моё первое место – довольно известная шведская фирма. Час в метро, а потом – долгий скорбный путь вдоль дороги мимо унылых нежилых строений. Слева нудно тянулись какие-то склады, затем в глубине двора надменно поглядывало на редких прохожих здание военной части, облезлое, но еще сохранявшее остатки советской торжественности, как старый вояка – выправку. По-спартански пустой двор, непременный шлагбаум. А за ним – ореол секретности и страшной военной тайны. Чего они так носятся с этими тайнами и что они там, в этих частях делают – тоже тайна.
По другую сторону дороги было поживее – там стояло несколько хрущоб и пара невысоких сталинок. Да и впереди, в лёгкой синеве, парили силуэты современных многоэтажек. Но на моём пути, сразу после военной части, неожиданно открывался вид на огромный и неприятный, как полигон, пустырь, в другом конце которого, говорили, находилось женское СИЗО. Этого заведения своими глазами я не видела, но пустырь очень не любила. А мне надо было идти как раз через него, к офисному зданию, которое грозно возвышалось вдали, как Голгофа. Кто догадался построить его в таком неудобном месте, на отшибе – остаётся загадкой. Там и заканчивался мой via dolorosa, а повторялся он каждый день, к 9.00, а желательно и пораньше, чтобы успеть подготовиться и с улыбкой встречать коллег за стойкой ресепшена.
В то время мой мир был разделён на две несовместимых части – работа и дом с друзьями и привычными делами. В офисе я как будто попадала в жернов, который перемалывал всех и вся, высасывая остатки сил. Вот фильм «Дьявол носит Прада» - совсем, между прочим, не смешной! Когда я его смотрела, мне стало даже нехорошо от нахлынувших воспоминаний о куче дел, которые копятся и с которыми не справляешься, о начальнице, которую не хочешь подводить, но всё валится из рук и как будто уносится в жуткий водоворот. Были, правда, и позитивные моменты – бесплатные обеды в гламурном кафе, где всё время играла одна и та же музыка – Smooth Operator загадочной красавицы Шаде. Я, конечно, знала, что название песни можно перевести как «Ловкий мошенник», «Пройдоха», «Сердцеед», «Скользкий тип», но почему-то в этих словах мне виделось что-то навроде «Умелого работника», у которого всё спорилось, этак гладко (smooth), без сучка и задоринки, а в operator’е отчётливо читается что-то механическое, работающее чётко, без сбоев и эмоций.
И почти такой пример перед глазами у меня был – моя начальница. На самом деле её звали Анастасия, но почему-то своё имя она сократила довольно необычно и представлялась Асей. Была она аристократичной, держала себя доброжелательно, но холодновато. Очень красивая и недоступная, в общении она не выходила за рамки светско-офисных тем, но в те редкие случаи, когда шла речь о чём-то вне работы, по её некоторым фразам можно было угадать высокий интеллект… Работала Ася отлично, и как будто не прилагая усилий, не суетилась и не уставала. А больше всего меня поразило, насколько идеально была подобрана её одежда и, кажется, за всё недолгое время, пока я там проработала, в своих нарядах она ни разу не повторилась.
Я так выматывалась, что садилась в поезд и, бывало, что просыпалась на конечной станции. А в это время меня ждали друзья и не могли дождаться. Более того, я на этой работе немного тронулась умом: голоса попутчиков в вагоне мне казались голосами коллег; я когда-то читала, что такое бывает у трудоголиков, но я-то трудоголиком отнюдь не была, скорее, наоборот. Не буду рассказывать подробностей, но долго я там не проработала…
После увольнения я какое-то время восстанавливала психику, и то время было довольно позитивным. Зима сменилась весной, повеяли ветры перемен, я с надеждой смотрела в будущее и радовалась настоящему.
Но вопрос с трудоустройством решился только летом…
"Люди с дверями" (фирма по продаже материалов для евроремонта)
Дорога на вторую работу была гораздо короче и приятнее «скорбного пути» – офис находился в старинном здании на Зубовском бульваре, и идти туда от метро было совсем недалеко. На первом этаже здания располагалась офтальмологическая клиника, а наш офис находился, кажется, на пятом. Помещение было светлым и уютным, коллеги адекватные, да и работой особо не нагружали. Несмотря на более мягкие условия и общую доброжелательную обстановку, то время я вспоминать не люблю. Здоровье не радовало, а потом ещё и личных проблем прибавилось. Летом было ещё ничего – по крайней мере, тогда существовала только одна беда, а всё остальное было в порядке. Каждую пятницу я ходила гулять на Арбат, с друзьями встречалась, только в клубы особо не ходила, разве что в «Релакс», так как старую «Точку» ликвидировали, а новой пока не существовало.
А вот осенью накрыло, да так, что мало не покажется. Неутихающий ритм Садового кольца за окнами и бешено работающие обогреватели как будто накаляли нервы. Когда совсем стало невмоготу, я завела дневник на ЗБГ (Записки Бедного Готика) и стала зачитываться записями некоторых пользователей. Позже появились и полезные знакомства.
Ноябрь был совсем кризисным. Единственное, что тогда радовало – это дружба с Аней и Наташей, появился, правда, ещё один интересный человек, девушка, но ненадолго – промелькнула и пропала. Хотя и оставила яркий след... Может, кстати, при других обстоятельствах эта девушка меня бы так не зацепила, но моё нервное состояние болезненным образом усиливало все чувства и эмоции – хотя бы в этом можно было найти плюс. К зиме кризис назрел не только в личном, но и на работе – но на этот раз я тут была ни при чём. За хорошенькое помещение в центре владельцы недвижимости подняли аренду, и начальству пришлось искать новое место. Переехали мы, как в старой песне, только наоборот – от «Парка» в «Сокольники». Перед Новым Годом мы упаковали вещи, разобрали мебель, и начальство отвезло всё это на в новый офис…
Около месяца там шёл ремонт, мне и Лене-менеджеру устроили отпуск – собственно, работать-то было негде. Я отдыхала, приходила в себя и гадала, что за новое место место меня ждёт впереди… Немножко пугала перспектива ездить в глухую промзону, но что поделаешь...
А всё оказалось совсем не так плохо! Несмотря на то, что добираться до работы пришлось дольше, новое место было более приятным, хотя и действительно глуховатым. У меня там был почти что собственный кабинет с большим окном, которое выходило в небольшой садик во дворе бывшего здания школы - белого сталинского кубика, каких много разбросано по всей Москве (один такой даже есть в нашем родном городе). Работы было мало, как и раньше, и молчаливыми свидетелями моего уединения были только деревья за окном – я смотрела на тоненькие заснеженные веточки, и чувствовала себя при этом причастной к миру и одновременно отделенной от него.
За окном шла своя тихая жизнь – понемногу опять повеяло весной, солнце выглядывало из-за туч и освещало дворик. По вечерам я гуляла в Сокольническом парке, и мне очень нравилось ездить до метро на автобусе, который туда и обратно ходил разными путями. Он шёл от «Рижской» прямо до здания-кубика. Ехать было недолго, но пешком добраться нереально – через Рижскую эстакаду какими-то запутанными способами. Я как-то попыталась… но лучше этого не делать и всё же воспользоваться привычным автобусом. Но можно было сесть и на другой маршрут и доехать до метро Сокольники, долго петляя, зато в окно было видно здание макаронной фабрики в очень красивом особняке в стиле модерн.
В августе 2004 года около Рижской прогремел взрыв. Мне повезло – я тогда уехала отдыхать в Хорватию. А ведь как раз в это время я обычно и шла от остановки к метро!
Впрочем, осенью мы с Романом, моим молодым человеком временно поселились в квартире его бабушки в угрюмом районе около станции. Путь до платформы занимал считанные минуты – так и пришлось привыкнуть к электричкам.
То время, осень, было, кстати, довольно романтичным, хоть и подёрнутым какой-то тревожной дымкой. Вновь открылась «Точка», и мы старались не пропустить ни одной готической вечеринки. Я наконец-то стала потихоньку вливаться в тусовку, заводить знакомства. Денег было мало, под ногами - слякоть и лужи, в которых отражались одинокие уличные фонари, батареи ещё не топили, и я никак не могла согреться в пустой квартире, за окном с печальным стуком проносились поезда, темноту иногда прорезали гудки и тихо, по-осеннему грустно шелестели листья.
Та осень омрачилась смертью моей бабушки… Когда родители уехали на похороны, я опять умудрилась накосячить – поехала кормить кошек в родительской квартире, оставила ключи в двери, которую тут же и захлопнула. Мы с Романом безуспешно попытались открыть дверь, потом я спросила у соседки, не отдавала ли ей мама запасные ключи. Вызволить кошек мы не смогли и отправились обратно на квартиру около станции. Проходя мимо ненавистного военкомата, я подумала, что таких растяп даже в армию не берут. Хорошо, что родители вернулись через день, и с кошками ничего не случилось… Но тем не менее, подтвердилась моя репутация неумехи, которой нельзя доверить даже самое простое дело.
Правда, такой рай в шалаше, то есть на квартире, длился недолго – неожиданно вернулась бабушка Романа, и мне пришлось быстренько свалить. А в декабре беда случилась и на работе – в общем, лишилась я её (потом выяснилось, что вскоре и фирма загнулась). Бабушка уехала в свою деревню, я опять вернулась к любимому и стала предаваться горьким думам насчёт работы и моей невезучести в этой сфере…
Unemployed & Happy
Новый год мы с Романом встретили в "Релаксе" – с чего-то нас туда понесло, денег не было вообще, вечеринка была какая-то неудачная, публика пьяная и непотребная, музыкантов хотелось задушить. Но это не самое страшное! Пати ознаменовалась знакомством, которые имело самые печальные последствия...
Одно время я думала, что, не пойди мы в ужасный «Релакс», Наташа бы не встретила своего будущего мужа-гопника и была бы по-прежнему со мной. Убогую обстановку старушечьего обиталища можно было творчески обыграть, например, устроить встречу Нового года in Soviet style, с пыльным сервизом в серванте, салатом «Оливье» и трескучим телевизором в углу. А сейчас я просто уверена, что, так как внешние события складываются по картине мира человека, то гопник бы от Наташи никуда не делся. Или Наташа от гопника. Не в «Релаксе» так на тёмной улице.
Но это потом! А после Нового года я впала в депрессию: хотя сейчас мне кажется, что особых причин для неё не было.
Я опять проводила тёмные зимние вечера и короткие бледные дни на "бабкиной квартире", в "дремучем" районе. Днём всё вокруг было засыпано снегом, отчего казалось даже праздничным и сказочным, а ночи утопали в глубокой бархатной тьме. Одна подруга вышла замуж, другую повысили по работе, а я на этом фоне чувствовала себя лузером и меганеудачником. Ну без работы, и что? Свадьба? «Незабываемое» торжество дома у невесты с какой-то печёной бараниной в качестве угощения и гостями - пьяными гопничками и петушками. Вместо платья невеста была одета в бежевую тунику, отчего больше напоминала официантку… Вот было бы чему завидовать!
Красивых платьев у меня и так полно, а золото я не люблю и ношу только серебро, и то нечасто.
С депрессией я справлялась по-разному. Излюбленный многими способ - это членовредительство: я периодически вгоняла в коленку маникюрные ножницы и иголки, проколола дырку в ухе. Иголки можно, впрочем, использовать и более конструктивно. Чтобы доказать самой себе, что я на что-то ещё способна, я стала шить кукольные платья - кстати, получились неплохие. Недалеко, затерянный в старых двориках, находился магазин для любителей рукоделия, я часто туда наведывалась и покупала ленты, стразы, тесьму. Радовало ещё и общение с Наташей, которое вышло на какой-то другой, более сложный уровень. И именно через это - дружба и рукоделие - я постепенно возвращалась к жизни. Казалось, что судьба опять начинает мне улыбаться, как редкое зимнее солнышко.
К весне солнышко стало показываться всё чаще, и его слабые, но тёплые лучики согрели не только материальный мир, но и мой собственный. Мы с Романом покинули всеми богами забытый район и вернулись в свои квартиры. И это обстоятельство прибавило романтичности в наши отношения, в которых как будто тоже наступила весна. Мне, наконец, стало казаться, что у меня есть всё, что я хочу – интересная жизнь, любимый человек, который разделяет все мои увлечения, а главное - я заключила перемирие со своим комплексом неудачника и стала просто радоваться жизни. Все вечера мы проводили, гуляя по любимым районам, обсуждая музыку, страсть к которой опять накрыла меня - как всегда, внезапно. Кристальный холод, который бывает только в конце февраля - начале марта, застывал на кончиках пальцев, алел в закатных красках и как будто звучал в строгой и меланхоличной музыке Paradise Lost. Я думала о том, что мне так до конца и не понять мужскую суть, неуловимую, холодную, устремлённую в бесконечность без остатка. Прикоснуться можно, но поймать - никогда. Можно было только тянуться к замкнутой шизоидной душе Романа, а что на самом деле происходило в её неизведанных глубинах, не знал никто, даже он сам.
Как бы ни было на самом деле, вся весна прошла под этим лирическим настроением, а в мае я наконец нашла работу!
Особнячок, переделанный из детского сада
Третье место было самым позитивным и совпало с хорошим временем в моей жизни, творческим и эмоционально наполненным. Как-то и успевала я больше, и находились силы для себя и для Романа. Я и работала, и в гости ходила. Купила свой первый цифровой фотик, и – одна или вдвоём с кем-нибудь из друзей – гуляла по красивым местам, снимала, пусть и плохо, но очень радовалась своим кривоватым нечётким «произведениям». Вместе с Романом мы продолжали ходить в «Точку» на пати, посещали лекции праворадикальной организации «Новый Акрополь».
Шмитовский проезд, Вторая Звенигородская, Мантулинская улицы – до сих пор эти названия звучат, как музыка. Дорога в офис тоже тянулась вдоль проезжей части, но совсем рядом радовал глаз сквер 1905 года, довольно интересный – например, там находится памятник с гопническим названием «Булыжник — оружие пролетариата». А если пройти вниз, то в конце сквера, окружённый цветами, сидит задумчивый Ленин. Есть ещё удивительно красивый парк «Красная Пресня» (усадьба Студенец) с изящными мостиками, прудами, узкими дорожками и таинственными уголками. Оттуда на другой стороне Москвы-реки хорошо просматриваются мрачные башни Бадаевского пивзавода. Есть другие скверы, пруды и здания, но туда я добиралась редко.
Зато сам район рабочего посёлка Нижняя Пресня я облазила везде, заглянула в каждый уголок, заходила в подъезды, засматривалась на огромные окна вечером, с растениями, которых всегда так много на этих широких старых подоконниках.
Но осень принесла мне очередное горе – отношения Наташи с гопником из «Релакса» закончилось предательством подруги. И я, покинутая и разочарованная, как горюющая Деметра в поисках дочери Персефоны, тихо бродила по этим закоулистым дворикам, искала то, сама не знаю что.
Эти места принадлежали той же эпохе, что и дом Наташи, в котором я любила бывать, в её комнате, с чаем, на полу по-восточному, смотреть на болезненное ночное небо большого города в таком же огромном окне…