Моя мама была урожденная Грибанова. Антонина Федоровна. Родилась 28 февраля 1902 года. Ее родина – пристань Забелино Рязанской губернии.
О ее предках я знаю еще меньше. Знаю, что дед по матери, Иван Васильевич Журавлев, происходил из крестьянской семьи. Родился в деревне Телипово Гороховецкого уезда Владимирской губернии. Был человек энергичный, предприимчивый. Обликом – типичный цыган. Мама говорила, что ее пугали не столько черная, как смоль, густая борода и жуткие черные глаза, но, главным образом, цвет лица – темный , как у индуса.
Смолоду дед Иван перебрался в Нижний, завел свое дело. То ли купил, то ли построил дом в районе почтового съезда, что на Краснофлотской улице. Как раз напротив дома Каширина, деда Максима Горького. Открыл булочную с пекарней. Причем зерно выращивал сам с родственниками в Телипове. Каждое лето, рассказывала мама, они ездили в свое село на Владимирщине на уборку урожая. Дела хватало всем. Правда, маме довелось побывать там только раз.
Жена его, Евдокия Васильевна, видимо, была из типично русских, так как их единственная дочь, Мария Ивановна, не имела никаких цыганских черт. Была она русоволосая, с серо-голубыми глазами, высокая, статная с простым русским лицом. Дела у отца шли успешно, во всем был достаток, и Мария считалась завидной невестой. Она была абсолютно неграмотной: писать и читать она так и не научилась. И лишь к старости, в советские времена, с трудом научилась выводить четыре корявые буквы «Гриб», так как постоянно требовалось расписываться в разных бумажках.
Родилась бабушка в 1870 году, в 20 лет вышла замуж тоже за предпринимателя, но уже по лесопильной части. Ее муж, Грибанов Федор Александрович, был очень толковым и грамотным специалистом. Он работал приказчиком на лесопильном заводе у пристани Забелино на Оке. Работал истово, рабочие его беспрекословно слушались, а начальство уважало. Семья жила в собственном доме. При доме – солидное хозяйство: живность, огород. Бабушке приходилось крутиться от темна до темна. Благо, здоровье позволяло.
Нужды не знали. Отец хорошо зарабатывал, покупал оптом продукты. Свое хозяйство давало все блага. К тому же Федор был страстным и удачливым охотником, рыболовом и грибником. Бабушка, провожая мужа на рыбалку или охоту, в сердцах «желала»: «Чтоб ты ничего не поймал и не нашел!» «Дура! – отвечал тот, посмеиваясь, - не бойсь, готовься потрошить».
Детей у них было несметное количество: 13 человек. Бабушка рожала постоянно, но многие дети умирали. Была и пара близнецов. А в роду Федора близнецы рождались часто. Он и сам был из близнецов, и его сестра, тетя Аня, намного пережила брата. У самой тети Ани были двойняшки, и у ее дочери Шуры тоже…
Из детей выжило шестеро. Старшая Галина, затем идут Мария, Михаил, Антонина, Анна и самый младший – Шурик. Но Шурик умер в 18 лет от гнойного аппендицита, а Миша в 30 лет застрелился. По рассказам мамы, он был мрачным, меланхоличным, жестоким человеком. Дочери оказались более живучими.
Что это была за семья? Что за характеры имели ее члены?
У отца, Федора Александровича, характер был сложный, нелегкий, но очень сильный, волевой. Он ничего не делал равнодушно, спокойно, во все вкладывал горячую душу. На работе горел. Все у него ходили по струночке, на лесопилке был порядок. Он не дрался, не ругался, но одним взглядом приводил человека в чувство.
Так же беспрекословно слушались его и дети. Слушались, любили, но побаивались.
Придет отец вечером домой и говорит:
- Ну, ребята, сегодня у меня хорошее настроение. Давайте играть. Куча мала! – и кидался на пол, на половик. А ребята кучей наваливались на него и с хохотом кувыркались вокруг, как котята. Отец им все позволяет – и за усы подергать, и за шиворотом пощекотать. Дети счастливы неимоверно. Отец исходит радостью и лаской. Но вдруг папа резко встает, стряхивает ребятишек и говорит:
- Все, мелюзга, хватит. Устал. Больше меня не беспокойте. Брысь!
И ребята мгновенно утихают, скрываются в уголках. А отец садится за стол, берет газету, журнал, книгу. Был он человек любознательный, начитанный. Постоянно выписывал из столиц несколько журналов, в том числе, «Ниву» и «Живописное обозрение», газеты, книги по специальности, художественные произведения, в том числе собрания сочинений. И все обязательно прочитывал.
Когда у отца было плохое настроение, все кругом обмирали от страха. Боялись пошевельнуться, побеспокоить. Уходила от греха подальше и жена. Она его тоже побаивалась в такие минуты.
У бабушки характер был тоже не из легких. Да и на язык несдержанна. Так обругает, так плюнет, так нахлещет шалуна – ой-ой-ой! Любила оскорбить, унизить. В общем, умела злиться.
Зато и доставалось ей. Отец частенько бивал ее, а если очень уж разойдется – в погреб загонит и не выпускает, пока не услышит жалобный плач: «Замерзла я, Феденька, прости!»
Ребятишки росли на вольной природе. Лес, река, грибы, ягоды, зимой – санки , снежные бабы. Лазили по деревьям, как обезьяны, прыгали с обрыва в реку, барахтались в снегу, боролись.
Школу заканчивали все двухклассную, церковно-приходскую. Кто как. Маруся научилась читать и писать с ошибками – и ладно. Способнее всех оказалась Тоня, моя мама. Кроме пятерок, других отметок не знала. Закончила с похвальным листом, и этого образования ей вполне хватало, чтобы быть и слыть начитанным, эрудированным человеком, абсолютно грамотным, с прекрасным почерком, математическими способностями – вполне интеллигентной дамой. Она до самой смерти на 91 году много и взахлеб читала, интересовалась политикой, даже спортом. Ну, опять забегаю вперед.
Мама была любимицей отца. Он звал ее: «Моя черненькая». Она больше всех была на него похожа и способности унаследовала от него.
Впрочем, и тетя Галя была исключительно талантлива. Остроумная, темпераментная, яркая, она пленяла и своей красотой, и оригинальной манерой держаться, голосом (пела, как оперная певица), стихами (исключительно сатирическими). У нее была толпа кавалеров. Замуж вышла за дворянина, но непутевого. Родила троих детей. Дворянский титул с правом наследования получила в XVIII веке из рук самой государыни императрицы Елизаветы Петровны пра-пра-прабабушка Соколовых, ее любимая портниха, Мария Николаевна Королькова. Из поколения в поколение передается в семье портрет почтенной дамы в глухом коричневом платье с белым воротничком. Сейчас портрет находится у вдовы моего двоюродного брата Вячеслава Сергеевича, Надежды Ефимовны Соколовой.
Тетя Маруся, похожая на мать, была очень хорошая, душевная, но простоватая. Грамотностью и образованностью не хвалилась, но практичный ум помогал ей тоже неплохо. Вначале вышла замуж за Василия Брежнева, от которого родила дочь Волю (потом она переоформилась в Валентину Васильевну) и сына Бориса. Борька родился уже после смерти отца-алкоголика, который повесился. У Борьки была какая-то опухоль в мозгу, и он остался туповатым. Невеста вышла за него замуж из-за фамилии. Тетя Маруся пика своей карьеры достигла на посту председателя колхоза в деревне Телипово. Потом снова вышла замуж за старого вдовца, на 80-летие которого созвала всю свою родню. Что там было! До того перепились, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Пожалуй, тетя Маруся была самым здоровым и уравновешенным членом их семьи. В остальных гнездилась какая-то стервозность.
Вот тетя Нюра, младшая из дочерей, любимица матери. Та так и не смогла жить отдельно от нее. Тоже умная, способная. Не знаю, на каком основании, она считала себя дочерью другого отца – приказчика Васьки. И держала себя всегда особняком от братьев и сестер. Она одна из всех сумела получить высшее образование, закончив в Горьком Медицинский институт по специальности психиатр. И проработала до пенсии врачом. Пик карьеры – врач больницы им. Кащенко, главный врач психоколонии в деревне «Лисьи Ямки» Богородицкого района Горьковской области.
Тетя Нюра смолоду увлеклась сложными философскими вопросами, много читала и размышляла, собирала книги. У нее были и Ницше, и Шопенгауэр, и Соловьев, и Булгаков, и Розанов и многие другие. Она накупила их на развалах, на базарах и накопила огромную библиотеку. Кое-что я посмотрела, но брать книги у нее не любила. Тетя Нюра очень уж дрожала над ними. Один раз она сама предложила нам с мужем прочесть какой-то том и оговорила срок – на 1 месяц. Мы прочли, я выслала книгу из Подольска обратно с благодарностью и двумя шоколадками. Вдруг получаю от нее суровое письмо, похожее на вызов в суд, и приписку – «Ответь срочно». Я послала срочную телеграмму – «Выслала такого-то, номер квитанции такой-то. Тысяча, мол, извинений». Тут же получила ласковое письмо («Алечка, извини… спасибо за шоколадки».)
И вообще она, как, впрочем, и все сестры Грибановы, была соткана из противоречий. С одной стороны, щедра до самозабвения, с другой – скупа до безобразия. В годы нашего детства, то есть постоянного дефицита, она то туфли нам подарит, то что-то из одежды, белья. Один раз заказала у сапожника нам с сестрой модельные туфли. Когда началась война, предложила маме поехать с ней в психоколонию «Лисьи ямки», пережить тяготы. Мы поехали втроем. Папа и брат Слава остались в Горьком, так как работали на военном заводе (им. Фрунзе). Устроила на квартиру, мама стала работать медсестрой. Нам было по 13 лет, летом работали в совхозе, зимой учились в 6-м классе деревенской школы. Так вот, заработали мы на зиму картошки, сложили в подвал, и вдруг тетя Нюра объявила, что запрещает нам брать в подвале картошку, так как мы воруем ее запасы. Мама в слезы – что мы будем есть? – «А мне какое дело?» Так и забрала все. Всю зиму покупали картошку у других. И лишь весной выяснилось, что воровали картошку соседи, разобрав стенку в подполе. Фу, противно вспоминать!
Будучи высокого мнения о своем уме, она держала себя высокомерно, одевалась смолоду с претензией на высшую интеллигенцию, носила без нужды очки. Мужчин презирала, говоря, что выйдет замуж лишь за того, кто будет умнее ее. Была полной, цветущей, интересной. Русоволосая, с голубыми глазами – она единственная из сестер не походила на цыганку. И лишь на 41-м году вдруг страстно влюбилась и вышла замуж за одного из своих пациентов, на 10 лет моложе себя. Школьный учитель физкультуры, гимнаст, он действительно был хорош собой. В войну, на фронте он стал алкоголиком и наркоманом, начались ссоры, тетя Нюра выгнала его, и он кончил дни свои бродягой. Вскоре умер от туберкулеза.
Ох, и неподходящей парой оказался А.П.Киреенко для своей философствующей жены. А как ненавидела его бабушка! Она же жила с ними и всячески отравляла жизнь зятя вечным зудением и попреками.
Тетя Нюра, как и все ее сестры (кроме тети Маруси), отличалась крайней неуживчивостью, любила скандалы и склоки. И, что самое печальное, не только не ладила с сослуживцами, но и без конца строчила жалобы на них в разные инстанции, вплоть до КГБ. Была выдающаяся правдорубка. И когда ей исполнилось 55 лет, в тот же день ее уволили с маленькой пенсией.
О своей маме я буду еще много писать в этой книге. Тоже очень и очень незаурядная личность, яркая и противоречивая.
Дядю Мишу я не знала. Мама рассказывала, что у него был трудный характер, он был склонен к меланхолии, любил жестокие шутки, издевался над животными. Как и отец, любил охоту. Если собака провинится, он ее душил. Бр-р-р!
Он и умер так же: в 30 лет застрелился из охотничьего ружья. Жену его звали Уля (Ульяна), осталось двое детишек.
О Шурике мама ничего не рассказывала. Был как будто тихим мальчиком. Умер после революции 18-ти лет от гнойного аппендицита. Это наша роковая наследственная болезнь.
Через судьбы Федора и Марии Грибановых красной нитью прошла история России, связанная с революцией.
Вы читали «Бесов» Достоевского? Помните агентов будущей революции, служащих ей верой и правдой, но без чести и совести?
Вот такие агенты были подосланы к приказчику Федору. Умный, волевой, образованный, честный, пользующийся авторитетом у сослуживцев и огромным влиянием на рабочих, он показался революционерам идеальной кандидатурой для ведения большевистской агитации и вербовки людей в армию революции. От него стали требовать распространять литературу, вести беседы, вербовать, устраивать митинги, саботировать производство, чтобы нанести ущерб престижу буржуев – хозяев лесопилки. Дедушка отказывался:
- Не могу. У меня десять детей, о них подумать надо. И против хозяев ничего не имею, и рабочим только добра желаю…
От него не отставали. Настаивали, угрожали. Мама вспоминала: «Папа стал задумчивым, растерянным, постоянно в плохом настроении. Говорил, надо уехать куда-нибудь. Маме на всякий случай советовал, если что случится, ехать в Вязники Владимирской губернии к его сестре».
И вот, ранней весной 1914 года, во время ледохода отец утонул. Поехал на лодке ловить рыбу, якобы упал с лодки и пропал среди льдин. Потом его тело вынесло на берег ниже по реке.
Визиты агитаторов прекратились, они вообще куда-то исчезли. Так что ясно, чьих рук это злодейство. «Чтоб папа да не справился с лодкой – быть того не могло!» - говорила мама. Неграмотная бабушка осталась с кучей ребятишек одна, без кормильца. Сначала помогал хозяин лесопилки, потом хозяев прогнали, так как произошла революция. И бабушке ничего не оставалось, как последовать совету покойного мужа. Приехали в Вязники к тете Ане Шамановой, у которой был свой дом с садом над Клязьмой. Я бывала там. Прекраснейшие места! И тетю Аню застала.
Вместе с дочерьми (мамой 15лет, тетей Марусей 13 лет и Нюрой 11 лет; Галя к тому времени была уже замужем и жила в Серпухове) бабушка устроилась работать на прядильную фабрику. Фабрика была государственная, рабочие руки требовались. Бабушка была в восторге от приема. Директор не только принял их на работу, но и дал комнату в бараке. Бабушка до конца дней с восторгом вспоминала этого директора, олицетворявшего в ее глазах новую, Советскую власть. И она влюбилась в эту власть и всю жизнь прославляла Ленина и Сталина. За все дальнейшие успехи детей и внуков благодарила именно власть и строй. Сказкой считала то, что ее старшая внучка Женя, дочь тети Гали, стала инженером. Кстати, Женя училась в текстильном институте в Москве вместе с Косыгиным и впоследствии работала в Министерстве легкой промышленности под его началом. Умница была, но характер – дьявольский. Никому спуска не давала. О ней можно бесконечно рассказывать много интересного. Сильная, бескомпромиссная была женщина. И какая красавица!
Потом Грибановы разъехались кто куда. Тетя Маруся с мужем оказались в Орле, мама в Нижнем Новгороде. Вскоре туда же, в Нижний, перебрались и бабушка с тетей Нюрой. Их временно приютила тетя Маруся Рогунова, отдав одну из комнат в своем подвале, но, как оказалось, - почти навсегда. Лишь в начале 70-х тетя Нюра получила квартиру в аварийном доме на улице Воробьева. Но бабушка умерла еще до переезда, 86 лет, совсем ослепшая от нашей наследственной глаукомы.
Где-то в конце 70-х все четыре сестры совершили путешествие на теплоходе в родное Забелино. Лесопильный завод работал до сих пор, разросся, но порядка стало меньше. Нашли место, где стоял их родной дом, взяли на память по камушку.
В дальнейшем я еще не раз вернусь к рассказу о бабушке и тетях, а пока на этом остановлюсь.