Много интересных, даже драматичных историй связано с родом Татаринцевых. Одна из этого рода, Анастасия Андреевна, является вашей прабабушкой.
История рода прослеживается с XVIII века. Тогдашний владелец Вороновской усадьбы граф Шереметев выменял одного мужика из крепостных по имени Трофим на породистую собаку. Неизвестно, кому принадлежал этот мужик, известно только, что привезли его из Орловской губернии. Он звался просто Трофим Трофимов, но с отменой крепостного права его потомки получили фамилию Татаринцевы. Вашего прапрадеда звали Трофим Ефимович Татаринцев. Именно он служил главным садовником в имении Бахрушиных Ивановском.
Садовник он был знатный. С бригадой подчиненных рабочих он разбил и поддерживал в идеальном состоянии парк, окружающий усадьбу. Особенно хозяева гордились частью парка, террасами спускающейся к Пахре.
Трудился садовник от темна до темна, работу свою очень любил и сил не жалел. С любовью обихаживал каждый цветок, каждый куст. Были в имении и оранжереи с экзотическими растениями.
У Трофима Ефремовича было четверо детей. Имя одного из них, владельца фабрики по производству пианино в Днепропетровске, забыто; второго звали Василий ( он владел пивной и парикмахерской в Подольске); третий – Иван (главный кассир в банке в Подольске) ; четвертый – Андрей (столяр-краснодеревщик, мастер музыкальных инструментов).
Прабабушка ваша, Анастасия Андреевна, была дочерью Андрея. У нее было три брата: Иван (танцор, художник), Александр (музыкант, пианист), Осип (художник, актер). Еще была сестра Евдокия, Дунька, чей скверный характер и поступки послужили поводом к тому, что ее имя было решено предать забвению, а всем родственникам было рекомендовано прекратить с ней всякое общение, что и было сделано.
Пора дать характеристику всем указанным персонажам. Безымянный пока фабрикант из Днепропетровска до самой революции спокойно выпускал пианино, которые пользовались хорошим спросом. Заказывал инструмент для своей семьи и Андрей. Родные поддерживали связь с ним, переписывались, ездили в гости.
Совсем другого склада были Василий и Иван. Оба брата построили рядом два больших бревенчатых дома в районе нынешнего памятника Пушкину в Подольске. В доме, выходящем на улицу Кирова, жил Василий с семейством. Жилые комнаты находились на втором этаже, а на первом помещались два популярнейших в Подольске заведения – пивная и парикмахерская. Народ туда так и валил. Весь город знал гостеприимного хозяина, и он всех знал, вплоть до высокого начальства. Бывали здесь и приезжие знаменитости, например, Горький с Шаляпиным. Дело процветало. Хозяин вел его расчетливо и заботливо складывал в сундук копейку к копейке. Родственники по секрету рассказывали, что в спальне у хозяина стоял кованый сундук, доверху заполненный золотом.
Иван, сосед Василия, был человеком совсем другого склада. Это был солидный чиновник, финансист, служащий главным кассиром в банке Подольска, известный и уважаемый в городе человек, принимавший активное участие в общественной жизни Подольска. Лет десять назад в «Подольском рабочем» была напечатана статья о Татаринцевых, приведены их портреты, рассказана история. Но я тогда слыхом не слыхала об этой фамилии и не удосужилась прочитать.
Интересно, что оба брата-соседа недолюбливали друг друга, имели разные взгляды во всех отношениях и никогда не общались, но оба преуспевали, каждый в своем деле, и слыли одними из самых богатых людей в городе.
А их родной брат Андрей, мастеровой, столяр-краснодеревщик, жил со своим семейством неподалеку сам по себе, и богатым родственникам не докучал просьбами. Жили бедно, скромно, изворачивались, как могли, чтобы прокормить и вырастить детей.
Богатые дяди их знать не знали и знать не хотели. Сытый голодного не разумеет и вообще, гусь свинье не товарищ. Ни о каких взаимных визитах и душевных общениях речи быть не могло.
Дети Андрея тем временем росли и вырастали примерными тружениками. О том, какой прекрасной мастерицей и хозяйкой выросла Анастасия, мы уже знаем. Но вот другие дети Андрея, судя по составленной родословной, не вызывают такой однозначной оценки. Об Иване, например, сказано, что он был «футболистом и танцором». Надо полагать, он был любителем того и другого вида увлечений. А загадочная строка «незаконченное высшее образование», конечно, ничего не проясняет.
О брате Осипе сказано, что он был «актер и художник».
Об Александре известно немного больше. Это был, по-видимому, одаренный музыкант, фанатически преданный искусству. Он был пианистом-самоучкой, виртуозно играл на фортепиано и других музыкальных инструментах. Многие из них сам себе делал, даже скрипки. Всё время стремился расширить свой музыкальный кругозор, ездил в Москву на концерты, брал уроки теории музыки и композиции у нескольких профессоров, отдавал за уроки все заработанные деньги (был рабочим на каком-то производстве). Но с музыкальной карьерой не ладилось. Был он человек, что называется, «упёртый», упрямый, кроме музыки ничего знать не хотел и не видел. А поскольку играл он бойко и знал много разных произведений, то Бахрушины пригласили его играть на уроках танцев своих дочерей. Играл он и на танцевальных вечерах в имении «Ивановское». После революции и до конца своих дней Александр проработал тапером в кинотеатре «Художественный», сопровождая музыкой немые фильмы. Звучали мелодии Моцарта, Бетховена, Верди, Чайковского и других великих композиторов.
Характер у дяди Саши был жесткий, раздражительный. Лариса Александровна называет его даже жестоким.
Жестокой она называет и Евдокию, сестру их матери. Это была тоже очень жесткая и упрямая женщина, поглощенная своими делами и заботами и плюющая на все остальное. Это она, увлекшись каким-то «проезжим молодцом», бросила дом, мужа и дочку Шурочку, которая затем выросла в семье Коновых. «Никогда не имейте с Дунькой никакого дела, - наставляла Анастасия Андреевна своих детей. – Она плохой человек». Похоже, «Дунька» так и осталась проклятой и забытой для родных.
А что представляли собой дети других Татаринцевых, братьев Андрея Трофимовича? Известно, к сожалению, только об одном дяде Коле, сыне Ивана Трофимовича. История его жизни, пожалуй, самая примечательная из всей подольской родни.
Родился в семье солидного, преуспевающего чиновника, одного из тузов уезда – Ивана Трофимовича Татаринцева, главного кассира уездного банка, к тому же видного общественного деятеля. Это была крупная фигура на фоне губернского бомонда.
Итак, в обеспеченной, солидной семье родился мальчик. Был он, видимо, ребенком впечатлительным. Его взросление совпало с началом революционных событий в России, и он всей душой, горячо воспринял идеи марксизма-ленинизма. Ленин стал для юноши кумиром, богом. Он рвался к нему, хотел служить верой и правдой.
В 1918 году Николай приехал в Петербург, явился в Смольный, прорвался к Ленину, и тот вскоре издал указ (мандат?) о назначении Н.И.Татаринцева уполномоченным губкома в Гатчину. Вскоре пришел второй мандат за личной подписью Ленина о назначении Николая председателем Ревтрибунала Петроградской губернии.
И пошел новый Робеспьер в крестовый поход против всей и всякой контры. Служил ревностно. Это был убежденный, бескорыстный революционер, и врагам революции, социализма от него не было никакой пощады. Нередко и сам приводил в исполнение приказ о расстреле.
Раз в год, во время отпуска, приезжал в Подольск, к родным. Приходил в гости и к Коновым. Он очень любил свою маленькую племянницу Ларису. Она тоже любила доброго дядю Колю и охотно играла с ним. «Как-то раз он приехал, зашел к нам в гости, - вспоминает Лариса Александровна. – Дома были мы с мамой. Пришел он, как водится, не один, с охраной. Та осталась у калитки и входной двери, чтобы никто не вошел. Я бросилась к дяде, он подхватил меня, 5-летнюю (значит, это был 1929 год), и, пока он разговаривал с мамой, я сидела у него на коленях и играла ремнями на его гимнастерке».
Спокойная и добросовестная служба Николая Ивановича продолжалась до 1937 года. В один непрекрасный день он получил распоряжение о новом назначении: ему предстояло занять должность заместителя председателя колхоза в Тульской области. Ничего не подозревающий Николай Иванеович прибыл к новому месту службы, где его ждал сюрприз – арест.
Дядя Коля исчез. Куда – неизвестно. Родные, знакомые хлопотали, посылали запросы – молчание. Когда Анастасия Андреевна явилась в управление (то ли ГПУ, то ли НКВД) в Москве, ей сказали: «Не пытайтесь ничего узнать. Если будете продолжать любопытствовать, сами там окажетесь». Только тут до всех дошло, что случилось с Николаем.
Слух о судьбе дяди Коли дошел до Подольска лишь через 15 лет после ареста, вскоре после смерти Сталина. Приехал из Саратова один знакомый и рассказал, что Николай умер недавно в Саратове, где он остановился у знакомых по пути из Сибири в родные места. Был он так плох, так обессилен, что продолжать путешествие не смог и скончался.
Вот такая типично советская судьба советского чекиста первого призыва.
Я уже писала, что братья Татаринцевы, Иван и Василий, не дружили друг с другом, смотрели каждый в свою сторону. Не дружили они и с остальными братьями и сестрами и знать не хотели о разных там племянниках. Один Николай Иванович составлял исключение и общался с родней. Кстати, Николай по образованию был юристом. А вот о детях Василия ничего не было слышно. Однако с дочерью его, Федосьей, Ларисе Александровне довелось встретиться много лет спустя.
Анастасия Андреевна и ее муж довольно тесно дружили с семьей тогдашнего главного врача Земской больницы Маштакова. Запросто приходили друг к другу домой, так как жили по соседству. Как-то раз Лариса Александровна с трехлетней дочкой Ирой (значит, это было в 1950 году) зашли к Маштаковым. Проходя одну из комнат, заметили немолодую женщину, занятую стиркой в корыте. «Ты что не здороваешься? – сказала жена Маштакова Ларисе. – Ведь это твоя родня» - «Какая родня?» - «Феня Татаринцева, дочь дяди Васи».
Так Лариса Александровна впервые узнала о дочери старого подольского предпринимателя. Любопытно, почему дочь богача дошла до состояния приходящей прислуги, прачки? Где сундук с золотом, нажитый ее отцом? Что стало с самим отцом в далекие революционные годы?
И что помогло сыну другого богача так легко пройти к Ленину и сходу завоевать его безграничное доверие?
Историки, вероятно, знают ответы на эти вопросы.
Наверняка в главе «Подольские гнёзда» много разного рода неточностей. Факты, даты, имена трудно было уточнить. Лариса Александровна много мне рассказала, у нас с ней было два больших интервью, но прочитать записи в блокноте я не могу – не вижу! Другие тоже ничем не могли помочь: свои каракули могла разобрать только я сама. Все писала по памяти, что запомнилось. Так что извините за «некачественный продукт».
Но если бы не Лариса Александровна, и этого «продукта» не было бы. Умерла она в 200 году. Светлая ей память!
На протяжении дальнейшего повествования я не раз буду возвращаться к старшим представителям семейств. Появятся новые фамилии родственников. Дальше я буду писать подробнее, живее, особенно о собственном времени и окружении. Позади — большая, длинная, разноцветная жизнь. Наверняка кому-то моя история окажется ни к чему. Тогда пропустите следующую главу и все. А написать ее должна. И не потому, что мне этого хочется ( а мне хочется описать свою жизнь), а потому, что наверняка с моей историей тем или иным образом связана и ваша жизнь, ваши характеры и вкусы, мои дорогие внуки и правнуки.
Итак, вот эта история.