Мне хочется рассказать о Юрочке, начиная с раннего детства. Что же все-таки привело его к такому ужасному концу?
Первенький, старшенький, желанненький, красивенький, умница, отличничек, Юрашенька-таракашенька-пруссачок, Слатик, Слатуся... Как мы только не называли своего долгожданного первенца! Он родился спустя три года после свадьбы, и мы уж начинали тревожиться, что вообще детей не будет, как у тети Маруси. Я даже к врачу ходила. Посоветовали почему-то заняться плаванием в бассейне. И я в 22 года пришла, меня взяли, я училась, тренировалась и даже участвовала в соревнованиях (плавала в эстафете кролем 4х50).
Юрочка родился 25 мая 1953 года в Калининграде, на две недели раньше срока. Ходила я легко и всю беременность (кроме 1-го месяца) жрала в 4 горла и не могла насытиться. Один раз принесла с базара клюкву и, не раздеваясь, в пальто, съела весь килограмм, прямо немытую, с мусором. Наверное, так надо было ребенку, потому что у нас с ним были разные резус-факторы.
Юрочка, родившись, запищал жалобно тихим голоском. Был он весь в черном пушку, даже личико.
И вот так, с приключениями, прошла вся его короткая жизнь. С ним всё время что-то случалось, всё время подстерегали смертельные опасности. То заболеет, то сама отравлю чем-нибудь, то из коляски упадет, то куда-то пропадет, убежит.
Но мальчик был – загляденье. Как я и загадывала – красавец, блондин, умница, отменного здоровья. К 4-м годам сам, по газетным заголовкам выучился читать и всю жизнь упивался книгами. Игры у него тоже были связаны с книгами, игрушки – герои книг. Ирочка родилась через 2,5 года после него, поэтому баловать вниманием его я больше не могла. Ведь одна с двумя. (Муж то на службе, то в командировке.)
Бывало, иду из магазина, утопая в песчаной дороге, волоку коляску с Ирочкой, сумку с продуктами, кое-как цепляю и Юрочку, а прохожие ещё издеваются: зачем, мол, создавать себе трудности.
К осени 1960 года нам казалось, что исполнились все наши желания: я работаю и ног под собой не чую от радости творчества, Ирочка пошла в детский сад, Юрочка – в 1-й класс, в группу продленного дня.
Но недолго мы радовались. Сглазили. 14 октября, в пятницу, я должна была в редакции «свежеголовить» - читать на свежую голову новый номер газеты перед печатанием тиража. С обеда меня отпустили. Я по дороге забежала в школу, чтобы забрать Юрочку пораньше. Мне так хотелось его забрать! Но учительница уговорила: пусть останется, поиграет в футбол, а папа его заберет.
Это было в 12 часов. А в 3 учительнице понадобилось зачем-то уйти домой. И она отпустила 7-летних первоклассников по домам. И наш фантазер придумал себе приключение: решил проехать одну остановку на автобусе. 15 копеек у него с собой были. Пешком он дошел бы нормально, так как наш дом находился на той же стороне Калининградского шоссе, что и школа, хотя и на порядочном расстоянии. А он пересек площадь, сел на автобус, проехал, сошел, пошел через шоссе и, когда уже подходил к бровке тротуара, его сбил грузовик – панелевоз. Юрочка отлетел, ударился головкой о бровку и потерял сознание. По портфелю установили личность...
Свежеголовить я не вышла и вообще работу бросила, хотя мне досрочно дали отпуск (я проработала всего 11 месяцев), потому что в тот самый день, 14 октября, тоже смертельно заболела Ирочка. У нее перед этим была очередная ангина, но она много бегала и плясала в детском саду. И у нее получилось осложнение на почки и сердце (коронарная и почечная недостаточность). Она лежала почти бездыханная и ловила воздух ртом (ей было 5 лет). И вот Олег сидит над Ирочкой, а я над Юрочкой. Мама уехала на следующий день после трагедии, так как уже был взят билет на поезд.
Юрочка был в коме две недели. У него прекратились почти все процессы, остановилось и дыхание. Он умер бы в тот же день, да на его счастье в Балтийске оказался нейрохирург госпиталя. Он смог что-то сделать, и дыхание восстановилось. Было сотрясение мозга, кровоизлияние, сломана правая рука в предплечье. Его все время кололи – для питания, обезболивания, стимулирования. Он лежал и хрипел, временами начинал страшно кричать. Голова у него болела потом долго и сильно.
Через две недели он пришел в себя и сразу попросил есть. С тех пор пошел на поправку. Я так и жила в больнице, уходила домой только ночевать.
Олегу разрешили не ходить на работу. Он был очень благодарен и...согласился, наконец, вступить в партию.
Через месяц Юрочку выписали, сняли гипс с руки, но оказалось, что срослась она неправильно, дугой. Его снова госпитализировали, уже в госпиталь. Хирург Семенов сломал ему ручку (опять я ревела), сделали операцию, и рука стала нормальной. Остались только шрамы и следы от швов.
С Нового года Юрик вернулся в школу и закончил учебный год нормально, хотя по письму у него были тройки – он плохо писал и рисовал – ручки не слушались. Но это было и до трагедии.
После такой травмы ему надо было следить за собой, вести здоровый образ жизни, избегать вредных привычек. Пока он был маленьким, послушным, всё шло нормально. Но уже в Подольске, в старших классах началось неладное. Юра был круглым отличником, тихим, дисциплинированным. Мы привыкли им гордиться и любоваться. А тут вдруг он стал худеть, бледнеть, задерживаться в школе. Иной раз приходил из школы часа в три – весь синий, черный, бледный, тупой. Олег даже к врачу с ним сходил. Говорят – ничего, растет. Оказывается, он начал пить и курить. Нашлись такие щедрые друзья, угощали. А при его травме он неминуемо становился алкоголиком. И он им стал.
Правда, здоровье позволяло ему долго справляться с недугом. Он закончил школу с золотой медалью, институт (МИСиС) – на одни пятерки, начал успешно работать в ИМЕТе АН СССР, защитил кандидатскую диссертацию.
Но он всё время пил. Сначала его рвало, а потом перестало. В институте он часто ночевал с друзьями, в общежитии, и там они все время выпивали. Да еще у него любимый друг завелся, Сергей Поймёнов, который выпивку считал нормальным состоянием (кстати, большой поклонник Хэмингуэя).
Но самое страшное началось тогда, когда он познакомился с невестой Поймёнова, Галкой Романовой, пикантной, очаровательной чувашкой, влюбился в нее и женился.
Нам Галка тоже понравилась – легкая, простая, веселая, общительная. Но она оказалась любительницей выпивки. В выходные дни им обязательно надо было напиться допьяна. Уже пьяные, шатаются, но Галка снова и снова гонит его в «Лопухи» за пивом, и он снова несет 3-литровую банку...Когда родился Алешка, они в летнюю пору уезжали с коляской в лесок за «Лопухами» и пили. Я ругалась, придиралась, с горечью показывала им пробки от бутылок. Как же им это не нравилось!!!
Но в будни все было нормально. Оба прекрасно работали, процветали на работе. Оба талантливые в своем деле.
Но вот наступил 1984 год. Они получили квартиру в Троицке, переехали, забрав Алешку, и покатились под горку. С каждым годом, с каждым свиданием оба, особенно Галка, все больше походили на пьяниц, от обоих все больше несло перегаром. В выходные дни до них было не дозвониться – они «отдыхали».
Как-то зимой они уезжали к подруге во Фрязино на свадьбу, а меня попросили заночевать с Алешкой. Ночью вдруг приходит одна Галка, попросила у меня 10 рублей, чтобы расплатиться с водителем... крана, который привез ее из Москвы. «Где Юра?» - «Не знаю».
Юра пришел утром, весь избитый, истерзанный, с пустым бумажником, без сумки с водкой и закусками, которые у него были. Юра ничего не помнил, что с ним было (помнил только, что его катали на машине), а приехал на первом автобусе. «Надо меньше пить!» - сделал он вывод. А я прокаркала: «Это тебе, Юрочка, такой звонок!»
И звонок прозвенел 26 ноября 1993 года.
У них в институте (ИМЕТ им. Байкова РАН) в этот день был банкет по случаю защиты кандидатских диссертаций двумя девушками их лаборатории, одна из которых была дочерью заведующей лабораторией К.Б. Поваровой. Время было голодное, и Юрочка, как и все, с удовольствием набросился на бутерброды. Все пили шампанское, а двоим парням поставили еще водку «Распутин». Угостились, разомлели и часов в 5 вечера стали расходиться. Юра выглядел бодро, поиграл немного на компьютере. Потом они с другом Сергеем Поймёновым пошли на автобусную остановку. Этот Сережка стал злым гением для Юрочки, считавшем его своим лучшим другом, и сыграл роковую роль в его жизни. Это он сделал Юру алкоголиком, щедро угощая его водкой при каждой встрече. Это он познакомил его с обаятельной алкоголичкой Галкой Романовой; это он бросил Юру в критическом состоянии, когда тому стало плохо на остановке; это он отказался ему помочь хоть советом, когда в последнюю минуту Юра обратился к нему единственному за помощью. Может, я не права, может, слишком наговариваю, так как сама точно не знаю ничего, но выстраивается такой ряд.
Итак, оказавшись на свежем воздухе, Юра почувствовал себя плохо, стал терять сознание. Сережка рассказывал, что когда он садился на свой автобус, Юра сидел на скамейке остановки, раскачивался и мычал (стонал).
Но, как оказалось, Юра всё-таки сел потом на свой автобус, чтобы доехать до метро, идущего в Теплый Стан, откуда уходили рейсовые автобусы на Троицк. Но сел то ли не на ту линию, то ли не в ту сторону, в результате чего к полуночи оказался спящим в метро, и милиция забрала его из метро в депо в Медведково. Там его продержали ночь в милиции, а утром отпустили. Домой он пришел в субботу 27-го в 12-м часу дня весь перепуганный, взбудораженный, сам не свой. Якобы ничего не рассказал Гале, что случилось. Сказал только, что провел ночь в отделении милиции метро «Медведково», куда попал из депо, т.к. в метро уснул.
Галя сказала (несколько раз), что дала ему опохмелку, чтобы успокоился. Он уснул и проспал чуть ли не сутки. В воскресенье 28-го был на удивление тихий. Звонил по телефону несколько раз. В том числе и нам. Я с ним очень тепло, как всегда, поговорила, но не почуяла никакой тревоги.
Наутро, в понедельник 29-го, он встал, как обычно. Галя уехала на работу раньше. Он пожарил Алеше блины, покормил, отправил в школу.
И больше мы о нем ничего не знаем. Часов в 10 утра Гале звонят с Юриной работы: почему Юра не пришел на работу? Не знаю. Когда вечером приехала домой, и в 15 минут 8-го Юра еще не пришел, она затревожилась и позвонила нам. У самой зуб на зуб не попадает. Видно, чуяла беду. Всю ночь ни мы, ни они с Алешей не спали. Периодически я звонила им, Алешка мгновенно хватал трубку (не папа ли звонит?) Утром, часов в 9 или раньше я позвонила знакомой милиционерше Наташе Сосновской, жене подчиненного Олега Николая Ефимовича Сосновского. Сказала ей, что случилось, сообщила приметы. К 10 утра 30-го она всё узнала и позвонила нам. Труп Юры находится в морге Видновской больницы, «без малейших следов насилия». А найден он был повешенным в подвале строящегося коттеджа. Вывод – самоубийство.
На опознание ездили Галя с Сережкой Пойменовым. Он был еще одет, но видно было, что на правом виске у него синяк и кровоподтек, а руки – черные от запекшейся крови.
Я увидела его уже в гробу во время похорон. Лежал нарядный, в новом костюме, весь напудренный и накрашенный. Я активно участвовала в организации похорон и поминок, но плохо помню детали. Спросила Галку: «А ты знала, что Юра должен был с кем-то встречаться в 9 утра 29-го?» - «Нет, ничего не знала». И неожиданно с раздражением: «Раз вляпался, пусть и расхлебывает!»
Спустя года три я вдруг вспомнила реплику Сережки Пойменова. В ответ на мое привычное проклятие в адрес милиции, он быстро, скороговоркой вдруг сказал: «Это не милиционеры, это какие-то парни пристали к нему, когда он ехал в автобусе домой из Теплого Стана».
Значит, это были бандиты, которые, вымогая какую-то сумму, пригрозили Юре жутким наказанием, если не даст деньги или донесет властям. С перепугу Юрочка мог и обещать отдать требуемое.
Значит, он звонил Сережке, всё ему сказал, может, просил помощи, совета. Наверное, звонил и тете Иде, чтобы попросить денег, но они с Игорем как раз тогда были в командировке в Польше.
Короче, мы потеряли нашу гордость и славу. Кира Борисовна говорила, что очень ценила Юру за светлый ум, трудолюбие, редкую дисциплинированность и безупречную порядочность. Именно ему доверили ключик от сейфа, где хранились бесценные образцы сплавов, изобретенных в ИМЕТе; он был казначеем в ЖСК, возил в дипломате десятки тысяч рублей – зарплату рабочим, строящим дом.
Он изобрел какой-то ценный сплав на основе вольфрама для танковой брони и защитил на эту тему кандидатскую диссертацию. Он работал над еще более ценным сплавом на основе рения для космических аппаратов. У него были на этот счет очень интересные мысли – говорила Кира Борисовна. И эта работа остановилась с его смертью.
Игорь пытался обжаловать вывод милиции о самоубийстве Юры. Ездил в Видновскую и областную прокуратуры. Везде ему однозначно отвечали: оснований для пересмотра нет.
Я сама сразу после похорон съездила в Видное, нашла того патологоанатома, который поставил «диагноз». Мне он показался громадным детиной со страшными глазами. Может быть, я тоже на него страшно смотрела, потому что он почему-то не то что смутился, а как-то насторожился. Я спросила его, почему он не дал квитанции, когда ему уплатили 60 тысяч «за обслуживание». Он сказал – а мы никому не даем и никто не в претензии. Я сходила к другому врачу, из государственного отделения морга в том же здании (Юра был в коммерческом), тот уклонился от ответа, сказав только, что мой сын к нему не поступал.
Одежду Юрочки честно отдали. Майка была почему-то вся в колосьях и соломе, как будто его тащили за ноги по стерне. Перчатки изрезаны между пальцев и все в крови. Кусок ремня, на котором он висел, отрезан... Сумка с его вещами долго лежала на балконе у Иды. Может, и теперь лежит?
Я несколько раз писала в газеты («Труд», «Известия»), на «Радио России», но никакого ответа не получила. Сегодня по ТВС в программе «Вне закона» пройдет передача об операции МВД против банды преступников, терроризирующей жителей Москвы и Московской области в 90-е годы. Не исключено, что мой Юрочка стал одной из жертв этой банды. Таких случаев в те годы было много. Чаще всего страдали интеллигенты... Посмотрю обязательно.
Еще несколько штрихов. В ту ночь, когда мы ждали звонка Юрочки, мне было видение: Юра, взлохмаченный, сидит у стога соломы. Волосы припорошены снегом, глаза закрыты, лицо измучено. Но еще живой, как будто. А после похорон, когда Галка слегла в тяжелом запое, и я начала свое непередаваемое страдание, однажды утром, едва проснувшись, услышала пронзительно-натужный голос Юры: «Нет! Нет!!» Это он как будто осуждал меня за упрёк Гале, что она пьет. А голос звучал из-под люстры, висящей над кроватью, и с нее свисал лопнувший серебристый ободок.
Начался долгий, 10-летний кошмар. Галка запила. Пила 6 месяцев без передышки. Подруги еще кое-как опекали ее, вытаскивали иногда на работу. Через полгода, в мае, вдруг протрезвела, вышла на работу. Мы все было обрадовались, но через три месяца ушла в запой снова. И так длится до сих пор.
Представьте, на работе ее загулы терпели до последней возможности: такого классного программиста свет еще не видел. За три минуты сделает то, что другому и за месяц не сделать. Руки трясутся, на лицо смотреть страшно, перегаром так и разит. Но считает без ошибок. Как-то кто-то случайно стёр просчитанное ей. Так она по памяти, по чутью восстановила всю эту длинную цифирь. А считала она не что иное, как траектории полета будущих высокоточных ракет.
Бывало, поедет, на работу, вдруг велит остановить автобус: «Мне плохо», а сама рысью бежит домой и скорее за бутылку. Как выпьет – плюхается в постель и спит беспробудно сутками.
Зарплату тогда почти не платили. То, что иногда получала, она, если довозила до дома, все до копейки пропивала. Пять лет, вплоть до сентября 1998 г. они с Алешей жили и кормились исключительно на мою пенсию. Каждую субботу я ехала к ним с сумками. Везла масло, сыр, сахар, макароны, крупу, колбасу, сосиски, хлеб, окорочка и т.п. Ходила с ней на рынок, покупала овощи. Давала и деньги, но она их полностью пропивала.
Однажды, получив на работе аванс, купив (якобы) продукты, поехала домой. Но сумку (якобы) у нее вырвали из рук, в автобус без денег не пустили, и она из Теплого Стана пешком пошла домой. Не дошла, переночевала в лесу. Утром Алеша звонит в панике: «Мама пропала!» Мчусь в Троицк. Звоню в милицию, обегаю соседей. И вдруг часа в 2 является. Туфли грязные, сама измятая, страшная. А я до того была рада, что она жива, бросилась и начала ее целовать.
Я два раза ходила к наркологу, поставила ее на учет. Ее вызывали, но она никуда не пошла. У меня уже направление было в хорошую Московскую клинику на лечение, мы с Ирочкой (на последние деньги!) приехали, чтобы отвезти ее, ничего не соображавшую, в Москву, а она вдруг оказалась трезвой и никуда не поехала. Да еще умудрилась украсть у меня из сумки 5 тысяч.
Или еще приключение. После того, как ее наконец уволили и дали в два приема расчет (700 + 800 тыс. руб.), она устроилась продавцом в винной палатке. Проработала два дня, каждый раз приходя домой в жутком состоянии, на третий она то ли не заперла палатку, когда уходила в 11 часов, то ли у нее ключ вытащили. А у нее был попутчик «до угла». Факт тот, что на пустынной улице, что у остановки «Фабричная», на нее напали хулиганы, избили до потери сознания и ограбили. Когда она очнулась от холода в 5 часов утра, рядом лежала распотрошенная сумка, в которой до того лежал ее расчет (700 + 800 тысяч рублей) и который она прятала от Алешки и где должен был лежать ключ от палатки.
А с торговым начальством фирмы «Вавилон» она заключила контракт, согласно которому в случае недостачи товара она обязывалась возместить его стоимость своим имуществом. Оказалось, что под имуществом подразумевалась их квартира. Составляется акт, по которому она обязывалась или внести деньги за похищенный товар (1 млн. 400 руб., а товар действительно был похищен), или отдать квартиру. Звонит к нам: «Караул, выручайте!» Что делать? Сняла со сберкнижки свои «похоронные», сама осталась с ребятами, а Ирочка поехала в Троицк. На 41 километре, согласно уговору, встретила Галю с Алешкой, передала им деньги. Те пришли в офис «Вавилона» и к великому удивлению бухгалтерши заплатили деньги. А в прихожей уже сидели три амбала – милиционера, готовые опечатать квартиру. До назначенного срока оставалось ровно 40 минут!
Спасать квартиру пришлось еще дважды – в 1997-м и 2002-м годах, когда у них скапливалась слишком большая задолженность по квартплате. В 97-м году удалось погасить задолженность (2 млн.) за счет продажи сада (+ дали Алешке деньги на компьютер), а в 2002 – за счет продажи Идиного украшения (серебряный лазуритово-бирюзовый гарнитур, состоящий из браслета, броши и кольца). За гарнитур нам дали 6000 рублей, а 1.700 пришлось изыскивать самим.
Не передать, не пересказать всех перенесенных страданий и мучений, вызванных не столько смертью Юрочки, сколько пьянством его Галки. То-то я и не выдержала и в 1994 году заболела раком. Слава Богу, вылечили. Помогли замечательные врачи и Ирочка. Низкий поклон им.
Об Алешеньке уж не говорю. Он один знает, что ему довелось перетерпеть. И голодным сидел (звонит иной раз вечером – спать не могу, есть хочу. Я звоню соседке – покормите, ради Бога, Алешку), и домой не мог попасть, соседи дверь ломали. И на пьяную нагляделся, и бутылки ее выливал, и от стыда сгорал, когда она валялась на улице, на лестнице и т.д.. Хорошо, что нормально школу закончил и благополучно, сходу поступил в институт – МИФИ, успешно учился, хотя и много прогуливал, так как отсыпался после ночных бдений у компьютера. В конце концов перед летней сессией на 4-м курсе его не допустили к первому зачету именно за прогулы. На том его образование и закончилось. И хотя оформили академический отпуск, и он мог бы учиться дальше, он учиться не стал. Спасибо, мать одного его товарища устроила его на работу в частную строительную фирму, где он проработал три года за гроши (1000-2000 руб.), пока не нашлось места получше. Но об этом позже.
Глава называется «Роковые 90-е», а они, слава Тебе, Господи, закончились. В конце 2002-го года Алешенька устроился на хорошо оплачиваемую работу вдобавок к прежней, и на небе для меня (и для него, конечно) снова появилось солнце.
Девяностые годы называются роковыми не только из-за личных переживаний. Это были годы коренной перестройки в политической жизни страны, России, СССР, связанные с переходом от социализма к капитализму. Если бы не это смутное время, может, и Юрочка был бы жив, так как не развелось бы столько уголовников. Кто знает?
Мучительно тянулись последние годы XX века. Ждешь улучшения жизни хоть на шажок, а вместо этого сыплются новые несчастья — и в личной жизни, и на всеобщем уровне.
1997 год. Ира развелась с Володей. Ничего путного, кроме двоих детей, у них не получилось. Разные люди, с разными, точнее сказать, противоположными, взглядами на жизнь... Тихо разошлись, и обоим стало легче.
1998 год. Дефолт. Для кого-то в тот год рухнуло всё, а нам терять было нечего, так как никогда денег не копили. Чтобы не упасть еще глубже, а самых жутких слухов носилось множество, - расприватизировали квартиру. В народе говорили, что налог на квартиру повысится в 150 раз, что потом заставят выкупать приватизированные квартиры по рыночной стоимости, что все постепенно превратятся в бомжей. И мы рассудили, что надежнее жить в муниципальной квартире. Никто чужой не войдет и не выгонит нас, три поколения живут, того и гляди, четвертое появится. Так и сделали и живем спокойно.
1999 год. Меня поразила глаукома, и я стала быстро терять зрение.
Грянул 2000 год. Ещё тяжелая утрата: неожиданно умерла сестра Ида от рака печени.
Мы с ней жили очень дружно, с годами всё больше и больше тянулись друг к другу. Мечтали провести старость вдвоем в своем садике. Особенно сильно влекло ее ко мне. Она так радовалась, когда я приезжала на дачу, так грустила, когда я через час-другой уезжала. А уезжала я потому, что, сделав какое-нибудь дело на даче, спешила оставить их вдвоем с мужем, чтобы не мешать им.
Пробыв все лето 1999 года на даче (первое и последнее в ее жизни), она к осени стала чувствовать себя все хуже и хуже. Всю зиму проболела, лечилась, обследовалась в разных центрах, лечила то одно, то другое, но никто никакой патологии нигде не находил! И только за три дня до смерти ей сделали томограмму и увидели, наконец, рак печени.
После ее кончины съехались родственники, через день очень пышно ее похоронили в Ракитках. На похороны собралось огромное количество научной общественности РАН. Все славили ее мудрость и таланты, называли светилом и корифеем, мировым авторитетом в своей области (Ида была доктором физико-математических наук, профессором, автором множества монографий по кристаллографии, которые были переведены на многие языки мира), женщиной редкой красоты. Она открыла целое направление в кристаллографии, связанное с изучением пластических свойств кристаллов, помещенных в магнитное поле разной напряженности. Под ее руководством в ИКАНе (Институт кристаллографии РАН) научились выращивать искусственные рубин и изумруд и некоторые другие кристаллы. Очень много она трудилась над искусственным сапфиром, но он не получался. Совсем недавно было сообщение о том, что два ученых — американец и англичанин — получили Нобелевскую премию за то, что вырастили, наконец, искусственный сапфир. Наверняка при этом были использованы результаты Идиных исследований!
Доведет ли кто-нибудь до конца ее дело? После ее ухода чуть ли не весь Институт (ИКАН) встал, так как именно она питала идеями все отделы.
Вот так и закончилась жизнь моей дорогой Идочки, Аиды Александровны Урусовской. Всю жизнь она была умницей и красавицей, яркой личностью. Я была в тени, превосходила ее только в одном — даре певицы. Жизни наши текли параллельно, не пересекаясь. У меня своя, у нее — своя. Я корпела в семейных хлопотах, ведя скромное существование, в вечных переживаниях из-за детей. Она свободно плыла по волнам успехов, славы и материального благополучия.
Впрочем, у нее жизнь отнюдь не была такой уж безоблачной. Время от времени набегали тучки, случались неприятности, из-за которых приходилось сильно переживать. Чтобы поправить настроение, она призывала на помощь художественное творчество. Она ведь тоже хорошо рисовала и пела. Писала акварелью жизнерадостные натюрморты и пейзажи, пела концерты из романсов и оперных арий. Сколько дуэтов мы с ней перепели под псевдонимом «Сестры Александровы»!
Её муж, Игорь Алексеевич Урусовский, тоже ученый, физик-теоретик, доктор наук и профессор, до сих пор, вот уже 60 лет работает в Институте акустики РАН, но больше занимается космологией. Он тоже целиком погружен в науку, тоже сделал важное открытие: разработал теорию шестимерного пространства, благодаря которой смог объяснить многие до сих пор непонятные явления. Но именитым ученым никак не хочется признавать его расчеты: уж очень сложно бывает понять самое простое и очевидное, хоть оно и объясняет много накопившихся загадок мироздания. Как хочется дождаться признания его заслуг! Вот Ида была бы рада!
Как-то я проанализировала наши имена с точки зрения науки нумерологии и обнаружила, что такие разные судьбы определили именно данные нам имена — Альбина и Аида.
Как было приятно сознавать, что рядом живет роднейшее существо, двойник, мое второе «я»! И вот теперь я одна, без сестры. Но она где-то рядом, я чувствую. Всё время чувствую...
Но от политики тоже не уйдешь. И я ей (под влиянием Олега) всегда горячо интересовалась и переживала, чем постоянно навлекаю на себя недовольство родных, так как люблю смотреть по ТВ Новости и политические передачи. Каковы же мои взгляды, что мне нравится, а что не приемлю? Расскажу об этом в следующей главе.