Да, речь, конечно, пойдёт о повести Валентина Распутина «Деньги для Марии». Что меня более всего поражает в творчестве Валентина Распутина и, в частности в выше обозначенной повести, так это невольный антисоветизм писателя, писателя, который до сих пор состоит в коммунистической партии. Но, тем не менее, произведения Распутина всё же являются по своей сути антисоветскими. Ведь это повесть невольно показывает не только ужасающую бедность советской деревни, но и абсурдность советской власти.
В самом деле, вспомним сюжет произведения. Добропорядочная женщина, работающая продавцом в сельмаге, имеет недостачу в тысячу рублей. Сумма для советского человека в начале шестидесятых годов довольно значительная. Но, дело то в том, что значительна то она лишь для отдельного человека, но никак не для колхоза. Тут всего-то выходит по четыре рубля с небольшим на семью в этой деревне, если разделить данную сумму на всех.
Казалось бы, в чём проблема с этой недостачей. Как говорят, пусти шапку по кругу и всех делов. Ведь эту женщину уважают и любят, по словам автора, в деревне буквально все. Но, не всё так просто для колхозника. Оказывается, что, добропорядочные земляки, которые с детства знают Марию, просто не в состоянии собрать всем миром даже по пятёрке для того, чтобы спасти свою землячку, многодетную мать от тюрьмы. Хотя все, конечно, понимают, что срок землячке светит совсем не малый. Да это и читатель понимает легко. Ведь в книге приводится пример живого человека, председателя данного колхоза, который в своё время получил срок в пятнадцать лет за то, что купил для колхозной техники две бочки ворованного бензина. Бензин человек израсходовал не на свои нужды, топливо полностью пошло на колхозные машины, колхозную технику. Председатель просто не хотел, чтобы хлеб на корню осыпался. Человек, другими словами, спас урожай от гибели, но его, тем не менее, всё равно посадили на пятнадцать лет. Все жители деревни знали эту историю, знали они и о предшественниках Марии, которые получили сроки за недостачу. Была переселенка с Украины Маруся, которой дали пять лет за недостачу, а её детей отправили в детские дома. Была молоденькая девчонка Роза, которой дали только три года.
Интересны выводы, которые делает автор по поводу профессии продавца. Распутин на полном серьёзе, не осознавая видать всей абсурдности логики, утверждает, что данная профессия, хотя и не трудная, но опасная.
Да скажите, пожалуйста, когда, в какое время, в какую эпоху профессия продавца была опасной настолько, что власти могли торговца упрятать за решётку? Ведь даже во время военный действий маркитанты сопровождали войска, снабжая солдат в походе товарами повседневного спроса. И ничего, никто не считал себя минёром. А тут вдруг при советской гуманной власти эта профессия продавца приравнивается к профессии минёра или каскадёра. Другими словами, автор настолько считает свои выводы о данной профессии при советской власти естественными, что просто не замечает всю абсурдность такой логики. А ведь у читателя другой социальной системы невольно, я в этом даже нисколько не сомневаюсь, возникнет восклицание: «Господи, да что же это за абсурдная система, что за идиотизм?».
Но у меня, при чтении этой повести, поскольку всё же родился в СССР, возникли не вопросы, а замелькали перед глазами пропагандистские кадры из советской кинохронике, где колхозники дарят армии купленные на свои деньги самолёты или танки. Это в войну то? Значит в шестидесятые годы, в эпоху развитого социализма, эти же колхозники не могут найти у себя по четыре рубля, чтобы спасти от тюрьмы хорошего человека, а вот на самолёт они могут, оказывается, собрать деньги в лёгкую. Я думаю, что любой советский читатель вспомнит невольно эти кадры дарения армии дорогой военной техники. А как, интересно, потом этот читатель, после прочтения повести, будет смотреть такую кинохронику? Неужели у него не возникнет чувства презрения к советской показухе и, в целом к советской власти? Думаю, возникнет.
И, хотя Валентин Распутин и сделал семью Марии обладательницей нового дома, которая потому и не имеет денег, потому что расплачивается за кредит, но нужда и бедность советского крестьянства, тем не менее, просто рельефно проступают со страниц повести. Это проявляется в образах семидесятилетних крестьян, которые и гроша ломанного не имеют, потому что не получают пенсию. Напомню, что пенсии стали выдавать колхозникам лишь в середине шестидесятых годов, да и то чисто символические суммы.
Бедность советской деревни сквозит даже сквозь лицемерные рассуждения советского чиновника о привилегированном положении советской деревни. Дескать, деревня всегда получает от государства ссуды и получает работников из города во время уборки или сева. А ведь рядом в купе сидит муж Марии, который одет в телогрейку, другими словами, в рабочую одежду, которую выдаю в колхозе. Этот колхозник, прожив жизнь, даже пальто никогда не надевал. Да я сам видел, как живёт советская деревня, ибо приблизительно в этот же период мотался по командировкам по сёлам. Там весь народ ходил в телогрейках да кирзачах.
Кстати, Валентин Распутин называет и конкретную величину трудодня. В этом колхозе она составляет пятьдесят копеек. Максимальное количество трудодней, которое мог выработать колхозник, равнялось шестистам. То есть в год, колхозник мог деньгами получить не более трёх сот рублей. Меньше рубля в день на год. Вот такой денежный доход. И если деревня отстояла от города достаточно далеко и колхозники не имели возможности торговать своей свининой на городских рынках, то понятно, почему рубль был колхознику в диковинку. Недаром люди бежали из колхозов как из концлагеря. Кстати, об этом массовом бегстве тоже говорится в этой повести Валентина Распутина. Правдивый он всё же человек.
Да, конечно, в данном колхозе председатель сам прошёл через лагерь за купленное у вора топливо. Именно поэтому он и помог женщине собрать деньги. Но несколько сот всё равно не хватило. Так что пришлось Кузьме, супругу Марии, ехать в город, чтобы просить недостающую сумму у брата. Хотя, читатель так и остаётся в неведении, выручил ли Кузьму брат.
Но я хочу обратить внимание читателя на другую сторону ситуации. Дело в том, что арест матери автоматически влиял и на судьбы детей. У Маруси, предшественницы нашей героини, детей сдали в детский дом. А что будет с пятерыми детишками Марии, если мамку отправят в колонию? Ведь это означает запрет для ребят этой женщины на учёбу в высших учебных заведениях, запрет на весьма многие профессии. Её сыновья не смогут даже рядовыми в милиции работать, если бы вдруг кто из них изъявил желание. Я уж промолчу об офицерских училищах.
И в связи с этим, невольно задаёшься вопросом, а сколько таких клеймённых, таких неполноценных в социальном отношении было в нашем гуманном, да славном СССР? Да кто же у нас считал поломанные судьбы? Нет, счёт, несомненно, имеется, но кто, когда видел в открытой печати подобного роды статистику? Для народа СССР такая открытость в печати всё равно, что трюфели на обед в рабочей столовой.