Ванюшкина балалайка

Татьяна Гончарова 2
ВАНЮШКИНА   БАЛАЛАЙКА 
Я очень люблю петь, вернее, любила бы, если бы Бог дал мне хоть какие-то вокальные способности. Но у меня, как говорится, ни слуху ни духу, то есть, мало того, что тяну не туда, да еще «раскрывает щука рот, но не слышно, что поет». А ведь мой отец и пел хорошо, и на балалайке играл замечательно. Помню, как он говорил: «А давайте-ка Таню отдадим учиться на скрипке». Как раз тот случай!
  Мне бы его способности, а ему бы родиться в другое время, хотя бы в мои относительно благополучные послевоенные годы. Но мой будущий папа появился на свет в дореволюционном 1913 году, в глухой деревне Воронежской губернии. Своего отца он не помнил: погиб в империалистическую.  Мать умерла от тифа, а растил его дядя, которого мы потом звали своим дедушкой. Папа говорил,  что дядя его не обижал, не бил, кормил. Но вся самая тяжелая работа доставалась ему. Что поделаешь, тогда даже родные дети должны были родительский хлеб отрабатывать, а уж племянник…
   Тем не менее Ваня ходил в школу – почти три класса удалось окончить. Первая и единственная учительница,  Марфа Абрамовна, была старушка строгая, но справедливая. Учеба Ванюше давалась нелегко, хотя литературу и историю он любил. Но больше всего любил он песни и музыку . Пределом мечтаний была, конечно, балалайка, потому что гармонь – это уже совсем несбыточное, а о существовании еще каких-то инструментов Ваня и не догадывался.
   И вот однажды довелось Ванюше где-то увидеть, как делают балалайки. Какая удача! Главное – запомнить,  ведь второй раз такое счастье не выпадет!  Всю последовательность операций твердил мальчишка, стараясь запомнить наизусть, как стихотворение.  Только бы не забыть, а уж он сделает! И тогда…Сердечко его замирало от предвкушения счастья.
   А тут в школе диктант. Ваня пишет, а Марфа Абрамовна стала рядом и смотрит. А потом заставила и Ваню перечитать его писанину. Начал он - и с ужасом понял, что написал два слова из диктанта, а дальше все про балалайку – и что сперва делать, и что к чему приклеивать. Понятно, что Марфа Абрамовна не могла разделить восторга от обретения Ваней ценной технологии. Педагогика в те времена была примитивной, поэтому методом воспитания был удар линейкой по носу. Кровь струей полилась по Ваниному лицу, он заплакал. А Марфа Абрамовна сказала: «Москва слезам не верит». Это поговорка такая была, а не название фильма, как нам теперь кажется.
   И что же вы думаете? Сделал мой отец – таки балалайку! И не одну, только не сразу, а когда на пенсию ушел, лет в 75. Между этими событиями были тяжелая работа, голод, война. Потом нас четверых на ноги ставил. Нигде не учился он балалаечному делу, а ничего не забыл за такую долгую и трудную жизнь.  И балалайки получались хорошие, от фабричных не отличишь, только колки деревянные. Играл  на дедушка Ваня «Ой вы сени мои сени», «Коробейники», а внуки подпевали.  Как вы думаете, кто при этом выглядел счастливее, - внуки или дед?