Он уезжал на месяц - как будто на Луну.
- Подари мне что-нибудь на память! - она шмыгнула носом. Он пробежал пальцами в воздухе - а она выхватила с книжной полки его фотографию:
- Всё, уже!
И улыбка радугой сквозь слёзы. и он опять повалил её на влажные истерзанные простыни, и был вечер - и было утро.
Она бродит по своей квартире, вспоминая:
в толчее и криках автовокзала - навстречу друг другу мужчина и женщина в едином порыве, глаза в глаза через всё и всех - и толпа расступалась.
- Как тебя зовут?
В его ладони было уютно, как в лодке, так и шли - молча, ладонь в ладонь.
Обнялись в полутьме его прихожей. И долго, не раздеваясь, оглаживая, отрагивая, вбирая дыханьем, раскачиваясь, постанывая, уже знали, что - навсегда.
Она прижимает к губам фотографию, на обороте его размашистое, щедро:
"Береги себя!"
Здесь. И здесь. И даже вот здесь. А в кухне мы нарезали салат, и жарили мясо, и пили вино, моя смуглая скрипка, я губами поил тебя, твои глаза - зелёные? карие? жёлтые? - а у тебя тигриные - я вся пропитана тобой: колени, запястья, ногти...запах твоего пота...
Его фотография на её столе.
Однажды вечером увидела за его спиной тёмное пятно. Вздрогнула.
Потёрла пятно пальцем. Понюхала.
Ночью вскочила - взгляд.
Ты стояла за его спиной: чёткий чёрный силуэт, глаза хищным блеском.
Она включила свет.
Смела со стола фотографию.
На обороте -
змеиный след:
"БЕРЕГИСЬ!"