Сирень цвела удивительно – ярко, густо, душисто. Я возвращался с дачи, пропитанный её ароматом и скрытый наполовину огромным букетом.
Поднимаясь на метрополитеновском эскалаторе, я услышал : " Граждане пассажиры! Держитесь, пожалуйста, за поеборучень!"
Поднявшись я подошёл к характерной будочке. В ней сидела пожилая служительница метро с громкоговорителем и развлекала себя произнесением время от времени этакой фразы.
Заглянув в её задорные глаза, я произнёс : " Что Вы себе позвохуляете?!"
А она отвечает : " Та я хуляла туточки, встретила потруху, так она упросила меня посидеть в будочке за неё, бо серить шибко захотела. Два часа уже сижу здесь. Может, поищете её наверху, я вижу, человек вы интиллехентный, с пониманием…"
Помогу, думаю, матершиннице, сам ведь такой. Тем более "г" – всего лишь фрикативное…
Искать мне долго не пришлось.
Не озаботившись спрятаться хотя бы за столбом, вприсяде делала своё дело искомая "подруха" ( я узнал её по форменной тужурке и фуражке с какердой). Вершина холма под ней касалась её прелестей. Серень цвела удивительно – ярко, густо, душисто.
Я вынужден был восхититься этой очередной серенью . Переводил взгляд с одной сирени на другую, и не мог понять, какая же из них производит на меня большее впечатление.
Однако же, пришлось отвлечь "подруху" : " Простите, но Вас внизу ждут."
Она тут же вскочила, ловко прибрала свою серень в непонятно откуда взявшийся совок и заполнила ею близстоящую урну. Поблагодарив меня, бросилась вниз.
Я мгновенно понял, что сирени надо объединить, и воткнул свою сирень в её серень. Урна приобрела законченно-эстетический японский вид ( не говоря уж о запахе). Этакая ссакура…
"За фрикативность расплачиваютя ощущением фрикций." – подумал я, спускаясь вниз к подрухам…
Тем временем, невнятный старикан старообрядческого вида, подобрался к урне и глядя на икэбану и прошептал : " Сирень, сиречь серень"
23.08.13