Однокашники

 
  Согрешили мы, поступали беззаконно,
действовали нечестиво, упорствовали и отступили
от заповедей Твоих и от постановлений Твоих…
  У Тебя, Господи, правда, а у нас на лицах стыд...
Книга пророка Даниила, глава 9.
 
 
  …Было темно, тихо и душно, точно под одеялом. В комнате был кто-то ещё. И когда Сергей потянулся к лампе на прикроватном столике, чтобы включить свет – его схватили, стащили на пол и скрутили так, что не пошевелиться.
   - Здравствуй, Серёжа, - раздалось из темноты. Приглядевшись, Сергей с трудом различил  долговязый силуэт.
   - Лёвка… э-э-э…  Лев?
   - Угадал. Теперь угадай - «зачем».
   - Я всё понял. Подожди, давай поговорим…
   - Не… с тобой говорить начинаешь  –  и подлетаешь на кидалово. Талант у тебя, однако. Давай уж лучше без разговоров прямо к делу…
   - Нет… не надо! Я отработаю! Я всё отдам – дом, бизнес…
   - Знаю. Отдашь. Я уже и документы приготовил. (прямо перед лицом зашуршали бумаги) Ручку ему дайте, и посветите, чтобы подписал.
   В свете фонарика Сергей, обливаясь холодным потом, не читая, подписывал трясущимися руками лист за листом. Наконец, подписан был последний.
   - Ну, вот. Со мной ты рассчитался. Теперь – с Якубом… - высокий и худой человек отошёл в ещё более густую тень, пропуская вперёд коренастую фигуру, чье присутствие казалось совершенно невозможным. А уж откупиться подписанием бумаг  - тут было невозможно тем более.
   - Яшка… Ты же… тебя же… - Сергей попытался закричать, но получилось какое-то сдавленное мычание. Он дернулся назад, ударился затылком и проснулся… весь в поту. И подушка с простыней – влажные, точно сразу после стирки. Как вчера. И позавчера. Что за напасть такая началась. Возраст, что ли? Ну, какой там возраст. Совесть? Умоляю вас – не надо. «Совесть» выдумали плохие люди, чтобы она мучила хороших. Проклятые кошмары начали терзать его дней пять назад. И сколько люда всякого приходило к нему за эти дни, точнее –  ночи. Сергей поднялся с кровати. Жена преспокойно дрыхла, закинув голову и похрапывая. Хоть канонаду с фейерверком учиняй под окнами. Сергей завистливо хмыкнул – шуровали вместе, а мучиться ему одному? Он накинул халат и вышел на огромный балкон, прихватив сигареты. Здесь было светлее, чем в доме. Он закурил. Блажь какая стала сниться. Ну, кто к нему сюда придти может? Даже если и найдут? Иных уж нет, а те – далече. И что предъявят? И дальше? Ну, нашли, к примеру, Кирюху Шпильберга, что, не особо то и скрывался в Израиле своём. Дальше то что? Приезжали к нему какие-то коллекторы – как жил, так и живет. Не те времена и страны, чтоб утюги на пузо ставить…
   Сергей затянулся. Спокойней на душе не становилось. Плевать. Последний рывок остался - их здесь уже через неделю не будет. Всё, шабаш. Начнётся новая жизнь у новых людей. И ловите дальше конский топот, если кто уловить захочет. У кого ещё не отболело. Он швырнул недокуренную сигарету вниз…
 
***
   …Переданный посыльным файл с документами зацепился за внутренний карман сумки и упорно не желал двигаться дальше. Алексей устало выругался и остановился возле приткнувшегося к тротуару новенького «ниссан - патрола», чтобы усмирить взбунтовавшуюся канцелярщину. А когда мятеж был подавлен, взгляд Алексея вдруг зацепился за валявшуюся в мусорной урне пустую бутылку из-под «Белого орла». Эдакий привет из девяностых, от водяры, во славу которой гремели на всю страну эпатажные рекламные ролики. «- Ты кто?! - Я? Белый орёл!» Кто только эту бутылку столько времени хранил, и зачем выбросил здесь и сейчас? Такая же бутылка стояла тогда на столике гостиничного номера. Было тепло и уютно, а за окном выл ветер и швырял в окна снег, точно лопатой. Надо ж было приехать в командировку в городок, заваленный снегом по вторые этажи, и встретить в гостинице девчонку, с которой учился, и которая, оказывается, работает, чуть ли не в соседнем цеху. Со Светкой в номере была ещё какая-то Марья Петровна с производства, и с ней-то Лёха «орла» и придушили почти на двоих – Светлана только освежала то, что было на дне стакана, и сидела с загадочным видом. А потом, когда Марья Петровна вышла, не удержалась и поведала Алексею, что в её жизни скоро всё будет по-другому. Алексей поздравил её, думая, что Светка выходит замуж (ребенок у неё появился ещё в институте, и тянула она его одна-одинёшенька, так как родители у неё если и были, то о них никто никогда не слышал). И не угадал. Светлане выпал шанс заработать кучу денег и навсегда позабыть про жизнь от зарплаты до зарплаты, с трясучкой над каждой заработанной копейкой. Шанс, по рассмотрению, оказался обычным приглашением передать свои деньги в пользу устроителей финансовой пирамиды, и Алексей, ужаснувшись, принялся убеждать Светку не лезть в это дело. Не убедил…
   Алексей одёрнул рубашку, и направился было в сторону переулка, когда сзади его окрикнули.
   - Куда пошёл?! Стоямба! Никто ещё не отпускал…
   Он неторопливо повернулся, примериваясь влепить с ноги кричавшему, хоть уже и догадывался, кого именно сейчас увидит – голос Игорька за минувшие годы не изменился. Алексей не ошибся, и с ленцой ответил:
   - Хорош трубить, слоняра африканский.
   - Охренеть, не встать… кому «слоняра», а кому и Игорь Станиславович, -  подходивший к машине дородный человек протянул руку для приветствия: - Вот как ты был, Алехан, хамлом и босотой, так им и остался!
   Они не только пожали друг другу руки, но и обнялись. Вполне искренне. Что и не удивительно для людей, когда то живших в соседних комнатах институтского общежития. Хоть время и развело их по разным ступенькам и статусам. А времени прошло немало – почти два десятка лет. Вальяжный ныне Игорь за прошедшие годы, что называется – расплылся, и облачен был в дорогой костюм. Но его могучую шею, по старой памяти, украшала золотая цепочка, способная сыграть роль якорной цепи  для какого-нибудь маломерного судна. Алексей же, несмотря на свой «босяцкий прикид» и сугубо травоядное содержание потёртой сумки-планшета  - напоминал битого волчару, которого вечно «ноги кормят».
   - Ну! Какими судьбами? – Игорь демонстративно облокотился на «патрол», так чтобы ни у кого не осталось сомнений, чей именно этот аппарат.
   - Документы перехватить надо было, - Алексей дернул плечом, сумка подпрыгнула.
   - Понятно. Хорошо выглядишь, парниша, - Игорь окинул его взглядом. - Всё в качалку ходишь, грушу колотишь, по лестницам бегаешь? Как в молодости?
   - Так мы же с тобой, вроде ещё и не старые?
   - Ну да, ну да…мужчины в самом расцвете сил! Хотя кросс я уже отбегал, - Игорь грустно глянул на свой внушительный живот, потом вдруг задорно расправил плечи, от чего затрещали рубашка с пиджаком, и продемонстрировал здоровый кулачище:  -  Но в репу ещё о-го-го как зарядить могу!
   - Мне не надо, дорогой мой. Я в твоих способностях не сомневаюсь.
   - О чём ты, Лёшка! Да и помню я тебя, стервеца, - Игорь погрозил пальцем:  - Как ты угрём вертелся.  Правша, правша, а потом только - раз! Левой!.. Как же я тебя давно не видел. Слушай, ты торопишься? Пойдём, посидим, а?
   - Ну… а отчего же нет? Чапок тут есть поблизости?
   - Харчевня есть. Типа для элиты. Завтраки-обеды-ужины для тех, кто охренел уже настолько, что ни яичницы пожарить, ни каши сварить. Отобедаем?– Игорь глянул на кроссовки Алексея, и добавил: - Я плачу.
   - Заплатить я и сам могу. Где заведение?
   - Вот оно… - Игорь указал на противоположную сторону улицы, где было роскошное крыльцо, украшенное вывеской «ЛожкинЪ» и рассмеялся: - Я угощаю.
   Огромный, но почти пустой, прохладный зал навевал негостеприимность и ассоциации с «дифлопе из палабы с семечками кациуса». Игорь испытал минуту неуверенности за своего спутника, но Алексей фривольно зашвырнул потёртый планшет на спинку стула «из эпохи» Людовика нанадцатого, взмахом руки шугнул преждевременно сунувшегося к нему «человека» и углубился в изучение меню. Сделав заказ, оба в молчании уставились друг на друга, и одновременно рассмеялись – непонятно было: кому начинать разговор, и о чём, собственно говорить. «Как сам?» - тоже вырвалось у обоих одновременно. И ответить ничего дельного, кроме дежурных общих фраз – тоже оба не могли. Слишком уж разными людьми стали. Потому, наверное, разговор и соскользнул к делам давно минувших дней, да только всё равно коряво получалось. В попытке подмазать беседу Игорь предложил по соточке, отмахнувшись при напоминании о «руле».
  - Слышал про Большого? – спросил он, по чуть-чуть плеснув в рюмки из маленького графинчика.
  - Володька Гнеушев? - Алексей непроизвольно подался вперед: - Что с ним?
  - Ничего. Назад на родину к себе уехал.
  - Фу ты! Я уж думал, случилось с ним чего…
  - Случилось! Думали, что с ума сошёл - в мухосрань свою, ни с того, ни с сего взял и свалил. У него здесь дела в горку шли, а он всё бросил. Хотя… как знать – может он и умнее нас всех. Отстроил там домище, пасеку завел, а сейчас, говорят, у него ферма целая.
  - Пожалуй, что – умнее. Меньше высовываешься – дольше живёшь.
  - Хм… может и так. Тогда ты нас всех переживёшь. А Зацепу помнишь? Лёвку Зацепина? Он теперь «решала», - Игорь рассмеялся. - Так, что если будут проблемы – обращайся.
   - Какие у меня проблемы, Игорь? Я наёмник. У меня хозяин есть. Это у него проблемы, ему их и разруливать.
   - Хм… устроился. Ты ведь, вроде, давненько уж с завода ушел. А своё дело что так и не открыл?
   - Не знаю, друже. То ли так и не дорос ещё, то ли, наоборот – перерос, и на что мне эта головная боль.
   - Хитрый… Лёша, скажи честно – что с нами тогда не пошёл?
   - Не знаю, Игорёк. Не знаю. Уверенности не было, а без неё даже на такую чепуху не ходят.
    Нарисовался официант со следующей переменой блюд, а Алексей вдруг в мелочах вспомнил тот самый промозглый ноябрьский вечер девяностого года, когда он «не пошёл». В одно мгновение и в мельчайших подробностях…
   Зал «качалки», где одуряюще пахло железом, резиной и потом. Бухали брошенные гантели, гири  и штанги, звякали старые необрезиненые штанговые блины, визжали пружины и блоки. В углах и коридоре дюжие кулаки смачно лупили в боксёрские груши и «лапы». Магнитофон надрывался из-под лавки. А в душевой неистребимо воняло дешёвым мылом, висел пар, и хлестала вода из душа с сорванным краном. На улице было холодно и темно – хоть глаз выколи.  До остановки приходилось идти чуть ли не на ощупь – разбитый асфальт, чуть подсвеченный окнами домов, растущие чуть ли не сквозь него кусты, и редкие прохожие, настороженно приглядывающиеся друг к другу, точно в постоянном ожидании подвоха. Трамвай, со скрипом и скрежетом проходящий повороты, и непроглядная темень за окнами немилосердно раскачивающегося полупустого вагона. Подземный переход, называемый «раздевалкой» и гостеприимно светящиеся окна институтского общежития. Алексей открыл дверь комнаты, и с порога, сквозь шторы, отделявшие «прихожую» от всего остального - швырнул сумку в направлении своей кровати, расстегнул молнию на куртке.
   - У вас тут все дома? – крикнул он, вешая куртку и разуваясь. Дома был как минимум Серёга, бренчавший на гитаре. Не дожидаясь ответа, Алексей шагнул в жилую половину сам. Сергей сидел на кровати с гитарой в руках, и закинув ноги на пододвинутый стул.
   - Как делищи? Степашка где? - Алексей взялся разбирать сумку.
   - К Жанке убежал, или Лерке... Сегодня мы его уже, наверное, не увидим. Лесбиян такой…
   - Все мы грешные, - Алексей рухнул на свою койку. Мышцы приятно ныли, по телу раскатывалась истома. Серёга пожал плечами, точно его с кем-то попутали, и продолжил напевать:
   - А колокольчики-бубенчики, ду-ду, я целый месяц на работу не пойду. Пускай работают тротил и аммонал, я это дело в телевизоре видал… - Сергей хитро прищурился, глядя на соседа: - Не все «мы грешные», мой друг. У меня всё «в рамках». Закончил один рОман, начал другой. Кстати, Алексис, что у вас с Иринкой? Вы меня пугаете.
   - Ничего. Разлаялись мы с ней. Чума болотная. Сама не знает, что хочет. То «поцелуй меня», то «не смей прикасаться». Как вообще так можно? Должна же быть хоть какая-то логика?
   - А колокольчики-бубенчики, ду-ду. А я и вовсе на работу не пойду. Пускай работает сам Мишка Горбачёв, и переводит всю страну на хозрасчёт... – продолжил Сергей, потом на секунду замер с занесёнными над струнами пальцами, и ответил, продолжив наигрывать мотив: - Нет. Женщинам логика совершенно ничего не должна. А они – ей. Женщина и логика – это две параллельные прямые. Редкие случаи их пересечения могут быть объяснены только с позиций геометрии Лобачевского. Ты Лобачевский? Что с того, что сдал? Ну, вот и расслабься. И помирись, пока не поздно… – Серёга ударил по струнам, о чем-то задумался, и вдруг совершенно сменил и мотив и настрой: - Перед казармой, у больших ворот, столб стоит фонарный уже который год…
  А потом и вовсе отложил гитару, и сладко потянулся:
   - Не пора ли ужинать?
   - Пора. Только буфет закрыт уже. Да и не нашли бы там ничего съедобного. Так что наш выбор – на автостанцию и до аэропорта, чтобы перекусить в тамошнем кафе. Или сварганить супец «из топора» своими силами, и похлебать из одного котелка, как в таких случаях и положено. У меня оставалась тушенка…
   - Поддержу луковицей и пакетом супчика со звездочками.
   - Одобряемо, - Алексей глянул на часы. – Ищи кастрюлю, а я отлучусь на минуту.
   Алексею нужно было зайти в комнату напротив, чтобы сказать Гошке Рубцову о своём решении. Гоша, а точнее – маячивший за ним Сашка Щелоков, известный более как Комод (за свои габариты и сообразительность) предложил Алексею принять участие в одном дельце (по сути – войти в состав начинающей свою деятельность Организованной Преступной Группы), состоящем в том, чтобы выкинуть из добротной мастерской окопавшихся там опоек-сантехников. Шагнув в коридор, Алексей наткнулся на уже одетого Игорька, и увидел на лестнице спину Комода, который в институте уже не учился, и в общаге прописан не был, но обитался тут постоянно.
   - Я за тобой, - расплылся в улыбке Игорь. -  Решили чуть раньше выйти.
   - Я «пас», - Алексей покачал головой. - Без меня, ребята.
   - Как так, Лёха? – Игорь оторопел: - Такой шанс отработать твой коронный удар левой! И вообще «шанс». Ты, что, облиповался, что ли? Четверых опоек испугался?..
   - Рубец! – раздалось с лестницы. – Хорош уламывать! Сами управимся.
   Игорь ещё раз непонимающе посмотрел на Алексея, и скользнул на лестницу. Было слышно, как они спускаются, переговариваясь между собой.
   - Что трезвонить взялся? Не хочет быть сверху – пусть будет снизу.
   - Нет, Санёк, не всё так просто. Сдаётся мне, что Алехан решил на Большого поработать.
   Алексей хмыкнул и вернулся в комнату – не кричать же было вслед, что не собирается он и на Большого работать…   
   Сидевший напротив Алексея Игорь разломил ломтик хлеба, и мысленно выругался  – надо ему было помянуть эту тему. «Что с нами не пошёл тогда?» А за какими такими пряниками, Лёхе было с ними идти? За какой выгодой? Какой славой? Что-то подсказывало ему, что и по сию пору не все ещё «камни» собраны, и не все достойные камнями этими побиты, но… именно тогда всё как-то мерзко получилось. Несоразмерно. Дело то было пустяковое. Комод разъяснил, что нужно вышибить раз и навсегда из пропадающей зазря мастерской мужиков, промышлявших установкой в соседних домах труб и батарей, и здесь же пропивающих вечерами всё добытое за день. В здании этом недавно освободившийся Петька Ганичкин (он же Ганс) устроит автосервис, и потекут рекой денежки. Большая часть – конечно же, Гансу, но и им хватит. На вопрос Игоря  – а если на мастерскую эту ещё кто-то губу раскатал, Комод сцедил, дескать, тогда уж выйдут ребята Ганса с автоматами, и губу назад закатают. А их дело – опоек выкинуть. Помимо Игоря в «восьмерке» Комода были Славка-Лось и Валерка, знакомые Игорьку по спорту. Ушуист Колян ждал на месте. Всего - то дел. Всего – то. А получилось сикось-накось, вкривь и вкось. Сначала Колян дорвался, и одному из мужиков тех по печени настучал и лицо разбил. Самый старший из них, такое дело видя - взбрыкнул, дескать, «что ж вы гады делаете», рукой махнул и Валере по морде угодил. А Валерка, неврастеник сраный, принялся его дубасить смертным боем. Игорь вздрогнул – точно снова увидел, как Валера пинает дядьку, скорчившегося у забрызганной кровью стены, и визжит: «На кого?! На кого замахнулся, пидор?! Забью, забью сука!!!» Как не убил только. Лось его оттаскивал. Гадостно тогда всё получилось. Дальше – больше. Сервис действительно открыли, да только Ганс недолго с него прибыль получал – на него самого хоть и не с автоматом вышли, но и обреза от охотничьей двустволки с картечью хватило, чтоб живот разворотить. И начались в осиротевшей бригаде разброд и шатания. И конкуренты – тоже не дремали. Полугода не прошло - Комоду проломили голову. Коляна тогда же искалечили так, что если и было о чем мечтать – так не о карьере мастера восточных единоборств, а об участии в параолимпийских играх. Спился Колька моментально, но жил ещё долго и мучительно, клянча милостыню по переходам. Лося средь бела дня на улице пырнули отверткой в сердце. Так и осталось непонятным – кто и за что конкретно. Валера сделал ход конём и стал участковым инспектором, но какое-то время спустя его из органов выперли. От случившейся депрессии извечное русское лекарство и «лёгкие» наркотические шалости  – уже не помогали и Валерка сел на «герыч», и схлопотал передоз с путевкой в мир иной. Вот и получалось, что из тех, что с Комодом тогда поехали –  один Гошка и остался…
   Игорь удержался от желания смачно плюнуть на пол и помянул про себя недобрым словом времена, что понаставили им родимых пятен, отмыться от которых они уже вряд ли смогут.  Времена и непонятно откуда взявшихся человеков, что методично освобождали их в первую очередь «от древней химеры, именуемой совестью». Во славу сиюминутной призрачной выгоды. И приучали считать, что на самом-то деле «все совсем не так, как вы думали». Клятвопреступление, например  – важнейший атрибут бизнеса, а предательство – дружбы. Деловая жилка – когда ты первым присваиваешь то, что остальные придурки полагают общим. Порядочность – это если сначала предупреждают, а потом грабят. Доброта  –  отнимают половину, а не всё, что есть. Милосердны  - те, что убивают сразу, не глумясь над жертвой. В обмен за согласие с этим они получили краткий миг вседозволенности, громко поименованной Свободой. Она, правда, уже вскоре для большинства свелась лишь к тому, что всякий раз, когда тебя посылают в жопу  - ты можешь выбрать её на своё усмотрение. И кто знает, чем для Игоря всё кончилось, не подвернись он Большому  –  Володьке Гнеушеву, что по старой памяти (жили недавно на одном этаже общаги) привел его в бригаду, крышевавшую рынок. Он-то Игорька потом и продвинул вперед по жизни. А сам взял и отошёл в сторону. Весь его задел, по сути, Игорю и достался.
    Да уж… наломали дров по молодости. Игорь взял в руку графинчик и посмотрел на Алексея, сидящего с совершенно беззаботным видом, и ухмыльнулся. Нет, не так прост Лёшенька, как казаться хочет. Тот ещё кадр. Свой шкаф, скелетами набитый – и у него найдётся. А то…  оно же ведь - «потряси любого россиянина, так обязательно пять-шесть лет тюрьмы из него вытрясешь».
   В реальность их вернул эмоциональный вскрик со стороны столика, за которым сидели две женщины, и одна другой что-то принялась доказывать, при этом объявив на весь зал, что её сын «видит себя только в Гарварде». Алексей посмотрел в их сторону, передернулся.
   - Что на тётенек уставился? И рожу скривил? – наполнив рюмки, Игорь, взял в руки нож и вилку, и принялся нарезать ароматный кусок мяса. – Их, вообще то, уважать положено, потому как это и есть «элита» наша. Надежда и опора. Кошёлки, бисером обшитые? Хм… та, что слева – жена главы администрации этого района. Понял, да? А вторая, что «про сына» - самый наш, что ни есть «средний класс», так сказать. Кстати, наша с тобой ровесница. И тоже - ещё на рынке у Большого начинала, прокисшей капустой торгуя. Это сейчас она меня в упор замечать не хочет, а тогда... сам понимаешь. Потом открыла туристический бизнес. Слышал, год назад скандальчик был, когда одна турфирмочка приказала долго жить, всем свои долги простив? Это была её контора. Ну, какой же бизнес без кидалова. Сейчас она занялась недвижимостью. И не случайность, с кем тут она зачёсывает. Автоген, а не баба. Так, что её долбозвон таки будет учиться в Гарварде. А там, глядишь, и нами грешными управлять. Под мясцо пропустим? Твоё здоровье! Такая вот, брат, получается «смычка города и деревни» - в смысле экономическое, политическое и культурное сближение бизнеса и власти.
   - О какие ты обороты помнишь! Хорошо вдолбили.
   - А то! «У тебя «пять» по физике, а у меня «пять» по русскому. Ну и как нам это пригодилось?» Тебе-то может ещё и пригодилось, пока на заводе работал. Кстати, ушел-то чего?
   - «Служить бы рад – прислуживаться тошно». А «смычку, ты, стало быть, не одобряешь?
   - Нет, Лёш, не одобряю. Потому как «вор воруй, мент ищи». В смысле каждый своим делом заниматься должен. А когда всё так вот взаимовыгодно решаться начинает, то и заканчивается такой, вот стыдобищей, что сейчас у нас присутствует.
   - Не в восторге от окружающей действительности? Но и революции, наверняка не хочешь…
   - Не хочу, Лёша. Потому, как за «февралём» неизбежно следует «октябрь». Так уж календарь устроен. И эти (он махнул вилкой в сторону тёток), если их сразу не пристукнут -  сдриснут по своим Гарвардам, ты вернёшься на завод, а мне объясняться с каким-нибудь ревкомом. С предсказуемым печальным результатом.
   - Мда… тогда твой единственный шанс избежать суда – самому усесться в президиум.
   - Разве, что! – расхохотался Игорь, - Я подумаю над твоим предложением. В отпуск я собрался, так что время будет.
   - Куда поедешь?
   - Извини, но уж никак не в Турцию с Египтом.
   - Извиняю, я вообще не был там и не собираюсь. Сначала как-то в Новороссийск тропку натоптали. В прошлом и позапрошлом году в Испании отметились. А месяц назад махнули в Грецию. Спонтанно как-то получилось. Гостиница, правда, досталась  – ну, вот чистые «Бельдяжки». Но красиво там.
   - Вот как… - Игорь внимательно посмотрел на Лёху. - Я ведь там тоже был два года назад…
   Сотрапезники пустились в воспоминания, и выяснилось, что действительно – по одним местам ходили. Ну, не совсем, конечно – Алексей упомянул про глянувшееся ему место, отличавшееся пейзажем необыкновенной красоты, и как нельзя лучше способствующее размышлениям, в том числе и о судьбах возможной революции. Игорь, который как оказалось, не дошел до этой самой кафешки пары сотен метров, усмехнулся и сказал, что нынче планы у него другие. Алексей пожал плечами:
   - Ну, и славно, - замялся на мгновение и продолжил: - Кстати, раз уж Грецию вспомнили, наливай по последней, и прикол тебе расскажу…
    Выпили, закусили, и Алексей поведал, что чуть было, не полез там обниматься с каким-то перцем, приняв его за Серёжку Ильина – ну, настолько был похож. Но, удержался от спонтанных обниманцев, и позора избежал. Потому как выяснилось, что это абориген, живущий в особняке, под лямку евриков на вид. Напротив того самого облюбованного Лёхой местечка. В глазах Игоря мелькнули льдинки, и он заметил, что Ильин, вроде как, отбыл во Владивосток, новый бизнес делать. Уже сколько лет прошло. Алексей снова пожал плечами, и заметил, что, данного факта не оспаривает, тем более, что обладатель особняка был при усах и бакенбардах. Игорь усмехнулся:
   - Ладно, Лёш… давай ещё по стопарику?
   - А чего же нет? Заказывай. Раз уж пошла потеха, - он всё так же беззаботно махнул рукой, а вот Игорь наоборот, выглядел уже скорее озадаченно.
  На улице они расстались, ещё раз обнявшись, и, сворачивая в переулок, Алексей на мгновение обернулся и отметил, что за руль «патрола» Игорь садиться не спешит, а, стоит, задумчиво глядя на телефон в руке. Алексей поправил сумку на плече, и не спеша прошел до следующей улицы, где стояла его машина, подтверждающая, что растоптанные кроссовки и полинявшая рубашка – ещё не признак нищебродства. Впрочем, как и 735-ый BMW с аэрографией на морде - вовсе не обязательно атрибут достатка и шальных денег. Алексей достал ключи, смахнул с широкого капота бэхи желтый листик – предвестник грядущей осени. Внимание его привлекла «живая» музыка – неподалёку, под стеной нового многоэтажного дома, вкрученного между печально выглядевших  купеческих домов времен Царя-Гороха, происходила презентация чего-то, открываемого в цокольном этаже новостройки. Прямо на тротуаре были расставлены столики, организован легкий навес от солнца, сновали официанты и «настоящие», строго одетые музыканты чинно сидели на стульчиках перед пюпитрами, радуя чем-то классическим. Почтеннейшая публика из тех, по выражению Чехова «праздных и бесполезных», что матушка Русь «ещё» носила на себе в изобилии – жеманно беседовали и попивали из высоких фужеров. Алексей прищурился, глядя на них – дело было в том, что и те, что пиликали на скрипках, и те, что дули шампанское, не видели иссиня багровой грозовой тучи, что уже необратимо нависала над их головами. Увидеть её им мешали навес и стена дома, возле которой все они пока и благоденствовали. А отойти и посмотреть вверх – чутья видимо не хватало. Алексей сел в машину, и прикрыл дверь, намереваясь досмотреть спектакль. Объявления войны в виде далёких раскатов грома не последовало – оглушительно бабахнуло прямо над головой, сильнейший порыв ветра поднял тучи песка и пыли, сорвал навес, расшвырял подносы с бокалами и разметал по улице какие-то бумажки. И тут же шумно хлынул проливной дождь, что называется - «как из ведра». Тусовка, музыканты и прислуга, моментально растеряв всю свою значительность, вальяжность и угодливость, спотыкаясь и панически расталкивая друг друга, бросились спасаться в презентуемое заведение. Сквозь пелену дождя видно было, как одна из кукол бросилась было назад, к припаркованной на газоне через дорогу «ауди - ТТ» с откинутым верхом (причем заехать туда можно было только с тротуара, где не было бордюра)  - куда там: её буквально смыло назад. Так-то. Сидеть и не высовываться, пока не закончат. Смотреть было больше не на что, да и не особо было что-то видно. Тугие струи воды хлестали по лобовому стеклу и барабанили по крыше. Алексей включил музыку.
…Vor der Kaserne
   Vor dem grossen Tor
   Stand eine Laterne
   Und steht sie noch davor…* 
   Он достал заветную фляжечку, взболтнул, и, махнув рукой, приложился. Закрутил пробку и задумался. А нужно ли было затевать этот разговор про Грецию? Точнее – упоминать про встреченного там похожего на Сергея Ильина человека? Не нужно? А зачем тогда было на все лады толкаться здесь чуть ли не неделю, на встречу с Игорьком нарываясь? Серёга-Серёга...
   После завершившей институтские годы финальной попойки они с Ильиным не виделись пару месяцев, хотя уже знали, что будут работать на одном заводе, хоть и жить – в разных частях города. Потом неожиданно пересеклись на вещевом рынке, и обрадованный встрече Алексей оставил ему номер своего рабочего телефона (хоть и справочники внутризаводских абонентов валялись на каждом столе), и попросил перезвонить. Серёга позвонил ему и попросил о встрече… ещё полтора года спустя. Они встретились в парке пятничным вечером, и расположились на одной из лавочек. Ильин такое решение объяснил тем, что на съёмной комнате у него сейчас такой кавардак, что гостей приводить стыдно. Серёга показался Алексею каким-то перевозбуждённым, и просто брызжущим положительными эмоциями. Объяснение этому нашлось тут же – работа. Новая работа. Интереснейшая работа с фантастической перспективой. Серёга там уже, можно сказать, укрепился, и ему сейчас нужны помощники для развития порученного направления. Не какие-нибудь полудурки с улицы, а умные, талантливые люди. Желательно – проверенные временем. Как Алексей, например. Алексей помялся – слишком уж знакомым душком повеяло, но… чтобы Серёга, с которым они пять лет на соседних кроватях спали, ели из одного котелка, и столько всего вместе пережили – потянул его в такое дерьмо? Естественно, Лёха спросил его, что за работа такая, и снова поморщился, услыхав, что рассказывать об этом долго и бесполезно, потому, как лучше один раз увидеть и пообщаться сразу с боссами. Сделать это можно прямо завтра, а встретиться лучше снова здесь – подхватить ещё одного кандидата в будущие сотрудники компании. Они встретились, как и договаривались, погрузились в машину и через двадцать минут были на месте – во дворе гостиницы «Октябрь», что сдавала свой конференц-зал для разнообразных мероприятий. Туда они могли бы и пешком дойти за то же время. Серёга, начавший ездить по ушам своим попутчикам ещё в машине, распахнул дверь, и пафосно объявил, что Алексей и Вадим удостоены высокой чести посетить семинар и пройти последующее собеседование в Торговой Компании «Юпитер». Лёха знал, что под звучной вывеской скрывается самая обычная пирамида. Пирамидка, пирамидочка, что качала себе денежки без ангажемента на всю страну на всех углах, и без особых затей. Нет, приехать сюда стоило, хотя бы ради того, чтобы увидеть среди чинно беседовавшей на крыльце и в фойе строго одетой публики несколько знакомых лиц. Заводское начальство. Жены заводского начальства. Эти были разряжены, точно собирались на торжественный вечер в честь годовщины какого-нибудь юбилея какого-нибудь производства. Но выступали сейчас в несколько непривычном для них амплуа: с дружелюбным настроем «окучивали» окружавших их (человека по три) более скромно одетых людей. Алексей с интересом смотрел на пожимающего руки многочисленным знакомым Сергея, пытаясь понять, чем тот руководствуется - жаждой наживы, или искренне верит в то, о чем ему сейчас напел. Самое паскудство заключалось в том, что  дело строилось на доверии, и прокрутить его можно было - только подтянув в него максимально возможное количество людей. А, посему – неофитам прямо рекомендовали сесть и составить список всех своих знакомых, начиная с детского садика. Естественно, что в списке этом оказывались и попадали под раздачу первыми – люди наиболее знакомые, не сказать сильнее - близкие. «Обувались» первыми из них – самые доверившиеся. Обмани ближнего своего, ибо дальний не поверит тебе…
   Наверное, попытка разобраться, с чем имеем дело, и по возможности, досмотреть, чем всё кое для кого закончится - привела его к решению посетить хотя бы часть семинара, на который они имели высокую честь быть приглашенными («входной билет» стоил не так уж и много). Ничего дельного он, однако, не услышал – почти час ему пытались тупо размягчить мозг и убедить в беспроигрошности данного мероприятия. После первой части коллективной мозголомки полагался перерыв на ланч, в ходе которого ненавязчиво, за чашечкой чая - мозги прокапывались уже в индивидуальном порядке. Алексей, не дав Серёге рта открыть, поблагодарил его за чай с печеньками, и, не удержавшись, добавил, что не ожидал от него такой подлянки. Серёга опешил и закусился. Но собрался духом и вежливо откланялся, дескать – была бы честь предложена. И составил компанию девушке в коротком ярко синем платье, что лихо зачёсывала Вадиму, попеременно отвечая на входящие звонки сразу по двум крошечным телефонам. Парняга был, похоже, «готов» и прикидывал, где раздобыть деньги на вступительный взнос. И как он потом разбогатеет и купит себе хотя бы один телефон. Хотя бы размером с кирпич. Когда Алексей спокойно допивал чай, намереваясь покинуть данное мероприятие – девушка подкатила к нему, и вежливо завела разговор за «правильную» жизнь. Алексей поначалу с трудом удержался, чтобы не поморщиться – голос у неё был какой-то скрежещущий, точно гвоздем по стеклу водили. Между словами она делала паузы, а сами слова точно не говорила, а вылаивала. Монолог её не представил ничего нового, и Алексей пропустил мимо ушей большую его часть:
   - …как  всякий  нормальный человек - вы  должны быть ориентированы  на успех. Так - правильно. Цивилизованное общество может строиться только на стремлении к финансовой выгоде и материальным благам. Только так. Хотите достичь успеха?  Присоединяйтесь к нам. Уже успешным людям. Вы сможете. Мы не приглашаем сюда слабачков. Таким здесь не место. Только сильные, уверенные в себе люди. Им дается возможность. Всё в ваших руках. Полагаю, вы сделаете правильный выбор и посетите вторую часть нашего семинара.
   - Нет, благодарю за приглашение, но нет, - Алексей, улыбнувшись, вынул номерок гардероба, и вдруг поймал себя на мысли, что находит эту стерву привлекательной, несмотря на её повадки, невыразительную внешность, манеру говорить и голос. Отогнав наваждение, он ушел. А вот «досмотреть, чем всё кое для кого закончиться» – ему пришлось, хоть и чуть позже. Примерно месяц спустя состоялся тот самый разговор со Светкой, а потом… Светка погорела. И затащил её в это дело… сюрприз-сюрприз. Серёженька Ильин, пять лет проучившийся с ней в институте, можно сказать, за одной партой, и одно время – неровно к ней дышавший. Самым страшным было то, что она рискнула своей квартирой – по сути, единственным своим активом. Ещё, наверное, и взятки совала в инстанциях, контролирующих соблюдение права ребенка на жилплощадь, чтобы на сделку с продажей глаза закрыли. Понятно было, что дело – швах. Из такого оборота редко кого выпутать удается. Но что-то заставило позвонить Серёге. Тот разговор Алексей тоже хорошо помнил…
   - Серёга, зачем ты в это дело Светку втянул?
   - Я никого никуда не тяну. Что значит «тяну»? Я даю людям шанс. Пробовать, или нет – личное дело каждого. Вот ты – не захотел. Светлана решила попробовать. Пока получается плохо. Но она решительная девушка,  двери для неё открыты, и она может продолжать дело, за которое взялась, и достичь запланированной выгоды…
   - Что ты несёшь, Серёжа? Тебе совсем там мозги вынесли? Ты же по миру её пустил. Вместе с дочерью.
   - Я никого не «пустил»! (голос у Серёги сорвался на фальцет) Светлане дали возможность заработать деньги, она ею не смогла воспользоваться. Ко мне какие сейчас претензии?!
   Было слышно, как трубку у него выхватили, и раздался омерзительный визг:
   - Так!!! Сюда больше не звонить!!! Понятно?!! Забыл, вообще, про этот номер!!! Не мотай людям нервы!!! Кончен разговор!!!
   Трубку бросили. Алексей тоже положил трубу и в раздумьях сел у телефона. Через несколько минут ему позвонил сам Сергей.
   - Леша, пойми меня правильно. Это жизнь. Ну, такая вот она… (говорил Сергей тихо, точно боялся быть услышанным ещё кем-то) Не повезло сегодня Светке – завтра отыграется. Ну, думать надо было, прежде чем лезть. Понимаю, что ребенок у неё, так и у меня, извини, тоже скоро дети будут, и стариков-родителей поддерживать надо… Ну, не тянул я её… Не тянул…  сама хотела… А я сейчас уже ничего не могу сделать. Всё у неё ещё будет хорошо, Леша, всё получится, я верю… 
   - Ты кого сейчас успокаиваешь? Себя? Меня не надо…
   Снова раздались гудки, и Алексей в наступившей тишине попытался понять – всегда ли Серёга был таким человеком, или настолько изменился за сравнительно короткий срок. Естественно, что «хорошо» у Светланы не получилось. Получилось так, что хуже - и представить трудно. К моменту их с Серёгой разговора - Света очнулась от наваждения, поняла, что натворила, и несколько раз пыталась отыграть назад. Звонила Сергею, встречалась с ним, но – ожидаемо без толку. А буквально на следующий день – снова навестила Серёгу, зачем-то взяв с собою дочь. Когда возвращалась, окончательно осознав, что ничего не изменишь – угодила вместе с ребёнком под колёса грузовика. Погибли на месте. И водитель, молодой здоровый парень  – вот он-то действительно «ничего не мог сделать», но поседел ещё до приезда патруля и скорой.
   Ильина сразу после этой истории руководство Торговой Компании быстренько перевело в другой город – то ли на повышение, то ли от греха подальше. А там и сама Компания ушла в тень. Через несколько лет Ильин снова заглянул к ним в город. Уже как успешный бизнесмен. И неожиданно быстро сошелся с Яшкой Селимхановым, что тоже когда-то вместе с ними учился и жил в общаге. Яков, неглупый парень, тоже остался промышлять в их городе, подтянул к делу своих братьев, и вроде, поддерживал дружески-партнёрские отношения с Гошкой. Что уж именно они там с Ильиным затевали – Алексей в подробностях не знал (вроде что-то с дальневосточной рыбкой и икрой), но Яшку Серёга «швырнул». Капитально швырнул, если слухам верить. И исчез в восточном направлении. Разбираться с ним Яков поехал вместе с двумя братьями. Вернулся один, провалявшись сначала несколько месяцев по больницам. Что уж там у них приключилось, но, похоже, что заступники у Ильина нашлись, и не хилые. А потом Алексей краем уха слышал, что Серёга Ильин тогда же каким-то образом еще и Зацепу зацепил. Решалу нашего нынешнего…
    Когда Алексей месяц назад встретил Серёгу в Греции, то действительно – не бросился к нему с распростёртыми объятиями, а… виду не подал, но два следующих дня просидел в той кафешке, присматривая за жизнью в особнячке, и думая, стоило ли это благоденствие всего того, что было Серёгой наворочено за эти годы. Похоже, что это был действительно – Серёга. Ни детей, ни стариков родителей при нём, кстати, не было. Зато была та самая стерва-пирамидчица, с голосом, что твоя пилорама. Наверное, на Крите слышно было, когда она на прислугу орать принялась, да ещё на ломаном английском. Тогда-то Алексей и решил сам изобразить гостя с туманного Альбиона, и закинул хозяину кафе вопрос – не имеет ли честь жить в этом доме его соотечественник, с которым он когда-то учился в университете Глазго. Хозяин, почтенный Карпос Костакидис знать не знал никакого Глазго, но по аглицки объясниться мог (вот ведь звёзды как сошлись), и поведал, что в особняке живут хорошие свиньи непонятного русско-сербско-украинского происхождения, которым место в козьей заднице - уже полгода не отдают деньги за вино. Что, впрочем, ещё ерунда, если учесть, что вонючая парочка по сию пору динамит старика Папандреу за купленный у него старый дом, хотя есть у них и деньги, и магазин в Афинах, и особняк отстроили. Сомнений больше не осталось, и Алексей откланялся, подумав, что неизвестный ему Папандреу – может, смело поменять фамилию на Пападакис…
   Дождь кончился так же внезапно, как и начался. Алексей снова опустил стекла на передних дверях  – в салон хлынул поток прохладного, свежего и невероятно вкусного, какой бывает только после хорошего дождя, воздуха. Потоки воды неслись по асфальту и закручивались в водовороты вокруг решеток ливневых стоков. Тяжелые капли шлёпали по мокрым листьям деревьев, и звонко цокали по жестяным карнизам. Хозяйка ТТ-шки первой высунулась из укрытия и бросилась к своей машине, и для начала увязла своими шпильками в моментально раскисшем грунте, а потом, когда открыла дверь, натурально получила ведро воды на ноги. Она отшатнулась и села на задницу, а попытавшись встать – плюхнулась на локоть и колени. Правильно – сами месим, сами и трамбуем. На помощь ей никто не спешил. Алексей улыбнулся – переживет. От грязи ещё никто не умирал. И тот, в Греции, если не Серёга – тоже переживет. Поменяет подштанники, и, глядишь, отдаст долги Папандреу  с Костакидисом. Лёха ещё глотнул из фляжки, и достал телефон.
   - Алло! Услуги трезвого водителя? – услышав ответ, Алексей рассмеялся – он звонил своему другу:  - Здравствуй, злодей. Я так и знал, что ты неподалёку околачиваешься. А я торчу на Тургенева, и надеюсь, что ты меня отсюда заберёшь, вместе с машиной. Как «что потом будем делать»? Жён гневить! Водку будем пить, Саша. Вдумчиво и не спеша. Заодно историю тебе поведаю. Подходи, жду…
   Он вышел из машины и открыл багажник. Извалявшаяся в грязи чучундра отчаянно трясла телефон, по-видимому, тоже отсыревший. А на улице моментально похолодало. Алексей достал канистру с водой, тряпку и длиннополую тёплую куртку. Хохотнул, прихватив резиновые сапоги, и пошёл в сторону «ауди» и разревевшейся девчонки…

***
   ..Брошенная сигарета прочертила темноту огненной дугой и брызнула искрами, ударившись внизу о камни. Сергей улыбнулся – всё будет хорошо. И хлопнул ладонями по перилам балкона – жалко расставаться, ведь как для себя строил. Но если учесть цену, за которую эта красота продается… и то, что двое уже заплатили полностью, а ещё двое «отделались» задатком… Сергей тихо рассмеялся, и отошёл от перил, намереваясь принять грамм сто коньяка и снова лечь спать. Его умело схватили, зажимая рот и заламывая руки, и потащили в темноту комнаты…


*  - «Лили Марлен», песня  популярная в годы Второй мировой войны.