Когда живут под одной крышей столько девушек, среди них обязательно оказывается хоть одна покинутая, обманутая, несчастная. Сегодня – одна, завтра – другая, иногда и сразу несколько…И ничего не утаишь, всё на глазах… Это дома можно поплакать тихонько, а здесь, в общаге, все эмоции проявляются бурно. И, если уж становится совсем тяжко, коллектив приходит на помощь. Утешения тут не приняты, вопросы решаются кардинально: либо напиться всем вместе, либо устроить сожжение того, что напоминает о «бывшем». На большой металлический поднос кладётся всё, подлежащее уничтожению, выключается свет, включается музыка, зажжённая спичка подносится к обречённым письмам и фотографиям, и … Гори всё ярким пламенем! При свете этого костра начинаются танцы, похожие на ритуальные пляски дикарей. Мы входим в экстаз, для усиления которого на всякий случай приготовлена бутылка водки, но, как правило, нужный эффект достигается и без допинга. Чем больше потерян самоконтроль, тем лучше. Рыдания сменяются истерическим хохотом, под горячую руку летят в костёр ещё какие-то бумажки, - то ли записки, то ли стихи. Может быть, наутро наступит запоздалое раскаяние в содеянном, но что сделано, то сделано, а жизнь продолжается.
Так вышло, что одновременно со мной, потребность покончить с прошлым возникла ещё у двоих девчонок. Но, в моём представлении, их несчастья не могли сравниться с моим. Может, для кого-то это и был конец одного периода и начало другого, а для меня – полный крах, конец всего. Письма я привезла из дома, фотографию и привозить не понадобилась, она всегда была при мне.
Первой выложила конверты с армейскими штемпелями Вера, с них мы и начали. Так ему и надо, её Руслану! Ну, заходили к Вере разные ребята, ну, был неудачный роман с одним женатым (а у кого не было?), но ведь ждала, три года письма писала, а он… Приехал, развернулся, уехал – только его и видели. Шабаш был в самом разгаре, когда в костёр полетели письма от Валькиного Геночки. И этот заслужил, устроил тут сцену ревности! Я входила в транс и чувствовала, что пришло время поддержать огонь и моими реликвиями. Я выбежала за ними в соседнюю комнату, открыла ящик, и… пришла в себя. Сжечь его письма? Да легче самой в костёр броситься! Кто-то из девочек вспомнил обо мне, но все были в таком состоянии, что сразу же и забыли. Вернувшись к пепелищу, я пробормотала, что поучаствую в другой раз, а в выходной увезла письма и фотографию домой.
Прошло много лет. Очень много. Письма так и лежат у меня, завязанные тонкой ленточкой. Лежат далеко, чтобы не попадались на глаза. Я никогда не перечитывала их, но и уничтожить не могу. Может быть, когда-нибудь…