Лето 93 года выдалось горячим. Наша команда решила не съезжать с гостиницы «Украина». Мы тихо жили, не привлекая внимания, и жили бы дальше, если бы со всей России не пригнали сотрудников милиций. Мы решили вопрос питания очень просто: все блондины по очереди ходили за продуктами, и, надеясь, что этот бардак скоро закончится, мы играли в карты и в нарды на отжимания.
Наши одряхлевшие мышцы стали потихоньку приходить в норму. Новость, что всё фойе забито ментами, нас слегка насторожила, но через день-два мы успокоились. Но стволы попрятали в надёжное место.
На третий день, вечером мы мирно играли в карты, когда тяжёлая дубовая дверь слетела с петель и ворвались маски-шоу. «Лежать, стоять, руки за голову, оружие, наркотики», — кричали они, стараясь перекричать друг друга. Ребята были привыкшие к таким спектаклям, но на этот раз мы слегка трухнули. Шмон быстро закончился, прихватив два китайских ножа с фиксаторами, они ушли. И так каждый день — хоть уезжай из Москвы.
Мы уже привыкли и в очередной раз,как услышали топот ног, легли на пол и заложили руки за голову. Не ожидая такой приём, они застыли, потом стянув с головы маски, стали хохотать над нами. Мы тоже потихоньку ожили и, присев на полу,стали им улыбаться. До первой войны они были не такие злые и мы, перезнакомившись,предложили дружить. Не поверите: такие же как мы, только работа у них собачья.
— Ребята, дружба дружбой, но ученья отрабатывать будем, — сказал капитан.
— Не, ты что, Дима? — стали мы играть на чувствах. — Присядь, успеешь уйти.
Я был шокирован тем, как они жрали водку и шабили план.
— Ну-у, — удивлялись мы после их ухода, — вот это настоящие менты.
Но больше всех шокированы были цыгане, когда на Уазике с мигалкой, мы приехали за планом.
— Слушай, ты понимаешь, что палишь меня? — кричал Ян.
— Да брось ты, это наши кореша, — махал руками Саид. — В город невозможно выйти, арестовывают всех, а с мигалкой не останавливают, — смеялся он.
— Ну вы ребята даёте, — сдался Ян, и вынес товар.
Во всей гостинице мы и менты, да сизый дым, как летом на молдаванке в городе-герое Одесса. В обед зазвонил телефон, я снял трубку и услышал голос Усмана:
— Я думал, вы на время уехали, — смеялся он.
— «Украина» — наш дом родной, мы её и в революцию не бросим, — отшучивался я.
— Слушай, меня на жижиг-галнаш пригласили. Можешь взять такси и подъехать к дому, я выйду и мы вместе поедем.
— К кому? — поинтересовался я.
— Мой друг Дакаев Ахмед, — ответил Усман. — Он с семьёй живёт, я тебя познакомлю. Это очень хороший парень.
— Ладно, — ответил я. — Жди.
Спустившись к Диме, я попросил на Уазике отвести меня к родственнику. Забрав Усмана, мы поехали к Ахмеду. Видать, Усмана хозяева уважали, потому что нас приветливо встретили и усадили за стол. Итак, за столом артист-воздушник и я с Усманом. Я стал знакомиться с хозяином и с таким же гостем, как и мы.
Хозяин мужчина лет 35, больше похож на шведа, чем на чеченца. Второй — лет 40 или чуть больше, он не привык к галстуку, и его бычья шея покраснела. Он периодически достаёт носовой платок и вытирает пот, но галстук не снимает. На руке массивный «Ролекс» и такая же печатка с брюликом и спутниковый телефон — редкая вещь для девяностых годов. Видно, что это очень сильный человек.
Уже темнеет, но банкет в разгаре. Мы выпили весь коньяк. Я, как младший, хочу пойти в ларёк, но хозяин дома протестует.
— Сейчас принесут, — говорит он и обращается к воздушнику — дай телефон, я сейчас разведу Ису.
— Ты что? — машет тот рукой. — Доллар и двадцать центов в минуту — звони с домашнего.
— Брось ты, я дам тебе сто баксов у него определитель стоит, он вмиг выкупит, — смеется Ахмед.
Тот нехотя протягивает огромную трубку с толстой антенной.
— Смотрите, сидите тихо, — говорит Ахмед, и откашлявшись он, набирает номер и нажимает кнопку вызова.
— Алло, — голос Ахмеда изменился. Я поражен его мастерством перевоплощения.
— Ассаламу Iалейкум, — говорит он, и начинается спектакль, — Мне нужен Дудаев Иса.
На том конце отвечают, что это он.
— Иса, валлахIи-биллахIи, ма нах яц шу, — говорит Ахмед.(Вы не мужчины)
На том конце возмущения и протест. Выждав время, Ахмед продолжает:
— Вай силахь кIенти мIир тоьхна-тоьхна и мюжги ара кхоьссан Нохчийн Республик кхуллаш бу, а шу хIокх Маскох хиъан Iаш ду, эхь ду хьун и, Iиса. Хьо жима ма вац, цу кегичарна пример яла езаш ма ву хьо.(Наши Орлы,выгнали русскую армию и создают республику,а вы здесь в Москве торчите)
— Слушай,ты кто такой? — спрашивает Иса.
— Я представитель Джохара Дудаева, от Республики Ичкерия , — отвечает Ахмед. — Короче, мне Джохар сказал Эсамбаева домой вызвать и предложить ему пост министра культуры. Но Махьмуд отказывается, говорит, что здоровье не важное,да и года, вот я и подумал о вас. Кто у вас там молодой и перспективный?.. Дай Бог памяти, мне же Махьмуд говорил.
Перечислив пару фамилий, Дудаев произносит «Дакаев».
— Вот-вот, — подтверждает Ахмед, — точно, Дакаев. В общем, я рекомендую его на пост министра, но, а ты будешь его замом. Я остановился в Президент-Отеле, найди его и убеди принять моё предложения. Завтра я жду тебя у себя. Сан цIе Адам ю хьун, я надеюсь ты меня не подведёшь.
— Дер не подведу-кх, — отвечает Иса, — тоххарехь цIа веъан хира вара со-м, цIахь дан хьум хилча, кхузахь цхьа роль лур яцар те, бохаш ца Iаш.(Не подведу,давно приехал бы домой и не ждал бы что предложат роль в кино,если дома есть что делать)
— Короче, я тебе завтра вечером позвоню, жди, — говорит Ахмед и отключает трубку. Мы все прыскаем от смеха:
— Ну ты и артист. Вот, что значит талант, — говорим мы наперебой.
— Я даю ему десять минут, — говорит Ахмед.
Иса звонит через семь:
— Ахьмад, ты дома? — спрашивает он. — Я сейчас зайду к тебе.
— Приходи, мясо сварилось, галушки скоро поспеют. И захвати там пару литров, — говорит он промежду прочим.
Через полчаса звонок в дверь. Ахмед открывает дверь и на пороге появляется Иса. После приветствия, он садится за стол. Ахмед достаёт из его пакета спиртное, и банкет продолжается. После тоста, Иса закусывает и начинается второй акт:
— КIенти, валлахI-биллахIи, нах ма яц вай, — говорит он, важно откинувшись на стуле.(Кенты,грош нам цена)
— Чего-о? — рычит воздушник, поднимаясь во весь свой огромный рост.
Поняв, что ляпнул лишнего, Иса прогибается и уходит под стол. Из-за стола видна лишь его голова:
— Ас буьйцуш берш артисташ бу, — кричит он скороговоркой.(Я говорю про артистов)
Поправляя на шее узел галстука, воздушник садится на место. Посмотрев, на меня с Усманом, Иса успокаивается и продолжает:
— Короче, в Москве находится полномочный представитель Чеченской республики Ичкерия, и он просит нас, чеченскую интеллигенцию, вернуться домой. Между прочим, — машет он пальцем у носа Ахмеда, — я порекомендовал ему тебя на пост министра культуры. — Он многозначительно улыбается при этом.
— Что?-подпрыгивая с места кричит Ахмед. — Я к этому сиамскому коту министром? Да ты слышал, как он на весь мир назвал свиноматкой президента мировой державы? Никогда в жизни, слышишь, никогда! — повторяет Ахмед, и с недовольной миной садится на место.
— Да пусть зовёт, тебе-то что? — говорит Иса. — Кстати, тот похож. Короче, завтра я встречаюсь с Адамом, и дам согласие. Ты не должен меня подводить. Ты не подведешь меня, нет? — заглядывает он в глаза Ахмеда.
Поломавшись ещё, Ахмед сдаётся. В полночь мы разъезжаемся. У подъезда я говорю Усману, что должен увидеть продолжение. «Нет проблем, — говорит он, — оставайся ночевать у меня». Я, сославшись на дела, уезжаю в гостиницу. Но на второй день обстоятельства так сложились, что я не смог поехать с ним. Дальше со слов Усмана.
Вечером та же троица собирается у Ахмеда. В семь вечера, потеребив горло и откашлявшись, Ахмед звонит Исе:
— Ассаламу Iалейкум,Иса хьо вуй иза? Ну что?
— Он согласился, — спрашивает Ахмед.
-Ели уговорил,важно отвечает Иса.
— Ну тогда подъезжай к отелю в восемь часов. Жду. Тут министр культуры России и другие важные люди, я тебя с ними познакомлю. Да нет, тут всё есть, только министр культуры пьёт лишь ликёр. Ты попробуй достать, «Санта Мария» называется. Ну всё, жду, — говорит Ахмед и отключает трубку.
Иса, одев свой лучший костюм и папаху, идёт по винным магазинам, но никто не знает про такой ликёр. Один из продавцов говорит, что он с 87 года в винном бизнесе, и не разу не слыхал о таком ликёре.
— Что ты? — говорит Иса. — Этот ликёр пьёт высший свет, — но обойдя десятки магазинов, сдаётся. Купив бутылку «Хеннеси» и коробку конфет, он едет в «Президент- Отель».
Времена, я вам скажу, лихие, революция и борьба с терроризмом, а наш герой в папахе расхаживает у входа в гостиницу.Сорвал с клумбы цветок и понюхав произнес,нет это не Кавказ и бросил под окном.
Охрана видит эту наглость и докладывает, что лицо кавказской национальности уже полчаса расхаживает у входа, и подозрительно озираясь, заглядывает в фойе. «В руках что-то есть?» — спрашивает начальник с/б и получив утвердительный ответ, даёт команду задержать.
Не оценив ситуацию, Иса начинает артачиться,папаха летит в кусты и его, скрутив в бараний рог, заводят в помещение охраны.
— Фамилия, имя, отчество? — спрашивает начальник охраны.
Ну наш герой и выдаёт:
— Дудаев!
— Ах, ты ещё и Дудаев?! — кричит начальник С/Б.
— Нет-нет, — отвечает Иса, — я к этому человеку не имею никакого отношения, фамилия не удалась.
Но тех уже не унять начинается издевательство, распечатывается «Хеннеси» и коробка конфет.
— Да как вы смеете? Я заслуженный артист Чечено-Ингушетий и Российской федерации! — кричит он в гневе. — «Белое солнце пустыни», «Волчья яма», «Тегеран 43» — не узнаете что ли? — кричит он и поворачивается в профиль.
— А я Наполеон, — отвечает начальник с/б,закусывая коньячок конфетой.
Один всё же звонит в Мосфильм и спрашивает: «Такого знаете?»
Там отвечают, что это действительно заслуженный артист России, просят быть с ним повежливее. Поняв свою оплошность, охранники извиняются, и предлагают заплатить за сто грамм коньяка и пару конфет.
Гордо отказавшись, Иса просит найти Адама, представителя с Чечни. Администрация отеля заверила, что с 91 года в отеле не проживал ни один выходец с Чечни, и последнего вместе с мешками денег увезла милиция. Поняв, что это розыгрыш, Иса вместе початой бутылкой коньяка и коробкой конфет пришел к Ахмеду.
— Негодяи, сволочи! Кричит он с порога в гневе.
Ахмед, дав ему остыть, наливает сто грамм «Хеннеси».
— Иса, дов мах мел бу?
Иса лихорадочно подсчитывает ущерб и отвечает:
— Клянусь, я меньше, чем за двести баксов не подпишусь.
Ахмед тут же достаёт из кармана портмоне, и, положив перед ним двести долларов, произносит:
— Прости, брат, это я пошутил.
Иса сгребает со стола банкноты и делается добрее:
— Нет, что ты? Тебя я узнал бы, — говорит он. — Не ты.
Коньяк расслабляет,клянусь, ты выгораживаешь Усмана, — повторяет Иса, делая глоток коньяка, — это не ты.