8. Жизнь в доме лесника
Несколько дней спустя Настя с Наташей подходили к дому лесника, рекомендованного ей благодетельницей. Подойдя поближе, они увидели приличный дом, обложенный кирпичом, с верандой и хозяйственными пристройками. Поленницы дров были сложены так, что в осеннее и зимнее время, не прикрытые ничем, они стояли, ласкаемые солнцем, продуваемые ветром и покато омываемые дождём, что позволяло им быстро высыхать. Настя заинтересовалась такой кладкой и несколько минут смотрела на неё.
Пока они любовались на поленницу, сад и всю ухоженную усадьбу, вышел сам хозяин – к Настиному удивлению, ему было лет под шестьдесят. Он был высок, ещё довольно подвижен, а, главное, добрый, о чём говорили его глаза, просто лучившиеся добротой.
- Ну, здравствуйте, гости дорогие. Писала, писала мне Агафья про вас. Вы, стало быть, Настя.
Настя протянула руку, и он крепко пожал её.
- А это, надо полагать, Наташа наша? Ну, хороши, хороши обе! Прошу в дом. Чай, устали с дороги?
- А не стесним мы вас, Поликарп Петрович?
- Да какое стеснение! Я рад принять в своём доме людей, про которых мне Агафья столько писала последние годы. Когда-то она сделала для меня очень много. Я остался перед ней в долгу неоплатном, поэтому сделаю всё, чтобы вам у меня было надёжно и уютно. Я пока ещё работаю, на охоту хожу, а рыбы, грибов и ягод здесь вдоволь, сами увидите.
- А кто ещё здесь живёт? – спросила Настя.
- Посёлок здесь небольшой. Я живу к лесу ближе всех. Километрах в пяти отсюда есть школа-девятилетка, откуда к нам за детьми приезжает автобус, так что, детка, во второй класс пойдёшь туда.
- А откуда вы знаете, что я во второй пойду?
- Да по глазам. Они у тебя бегают. Вот когда бегать перестанут, тогда большой станешь. А если серьёзно – умею я определять возраст, легко улавливаю. Ладно, пойдём пообедаем, и буду вас устраивать.
Поликарп Петрович пнринёс с кухни миску горячей картошки и жареных грибов, сделал салат из помидоров и огурцов, порезал варёной говядины, а потом поставил на стол самовар и баранки к чаю. Настя и Наташа наелись до отвала.
После обеда он отвёл их в мезонин, где показал их комнату. Она была просторная и чистая. Из мебели здесь были кровать, диванчик и небольшой столик, на котором можно было делать уроки. На полу – домотканый ковёр. Насте комната очень понравилась, и она не знала, как благодарить Поликарпа.
- Столоваться будем на кухне, все вместе, телевизор смотреть - в гостиной, там есть диван и кресло. Согласны?
- Ну, как же мы можем быть не согласны? Мы рады и благодарны вам от всей души, - ответила Настя, а Наташа подошла и поцеловала доброго дедушку Поликарпа.
Затем хозяин откланялся, сказав, чтобы они располагались, и вышел.
- Пойду, баньку растоплю. Помоетесь к вечеру. Отдыхайте.
Мысль о баньке привела маму и дочку в восторг, и как только за Поликарпом закрылась дверь, они бросились в объятья друг к другу и стали делиться впечатлениями, после чего начали раскладывать вещи по полкам шифоньера.
И потекла совсем другая жизнь – жизнь спокойная, деревенская, по какой Настя соскучилась на своей фабрике. Но и без любви, той, какую Насте удалось испытать девять лет назад. Приходилось мириться с этим – значит, такова её доля.
Отношения с Поликарпом Петровичем были хорошими. Он уважал Настю, любил её как родную дочь, а Наташу – как внучку, ибо своих детей у него не было. Через три года после их прибытия он ушёл на пенсию и полностью переключился на хозяйство и промыслы. Настя попросила его научить её охотиться, и теперь они вдвоём ходили в лес, предварительно отведя Наташу к соседям. С пустыми руками ни разу не возвращались, приносили дичинки и соседям в благодарность за то, что присматривали за девочкой.
Однажды пришлось пристрелить косолапого, который лакомился малиной, а Настя нечаянно его спугнула. Медведь вздыбился, пошёл на Настю, она закричала, но Поликарп подоспел вовремя, и череп медведя украсился дыркой как раз промежду глаз. Окорока лесного бродяги пошли на разнообразие стола, а шкуру Поликарп отдал знакомым умельцам на выделку. Вскоре она заменила в гостиной потёртый ковёр.
Наташа росла на природе, с которой она общалась больше и чаще, чем с подругами-соседками, предпочитая делать это в одиночку: деревьям поверяла она свои школьные проблемы, с ними же шепталась, рассказывала о своих тайнах. Она любила собирать цветы, грибы и ягоды, слушать пение птиц и распознавать их голоса, бегать босиком по лужам и пытаться достать рукой до радуги, долго стоять у муравейника, постигая великую тайну жизни маленьких трудоголиков.
Это был девственный край на севере Кировской области. Богатейшая вятская земля подпитывала мать и дочь своими вибрациями, и они с наслаждением упивались тем, что она им так щедро дарила. Настя расцвела здесь, а дочь росла изумительной красавицей.
А ещё она любила что-то шить, вязать, делать аппликации и мастерить мягкие игрушки. Вскоре всего этого накопилось так много, что они решили съездить на базар в райцентр. Продали товара на приличную сумму, после чего Настя с радостью взялась за этот надомный труд, успевая и Поликарпу по хозяйству помогать.