По обе стороны океана. 16. Сюрпризы Америки...

Ирина Дыгас
                ГЛАВА 16.
                СЮРПРИЗЫ АМЕРИКИ.

      …На рассвете третьего дня, в утреннем синем тумане, выехали из отеля и, проехав насквозь весь огромный, загазованный, грохочущий и беспокойный Цинциннати, двинулись на юго-восток в сторону буржуазной Атланты.


      Через два часа Лана заметила, что руки Тони дрожат на руле, и заставила сделать остановку в ближайшем же городке.

      Им оказался милый провинциальный, какой-то викторианский, Лондон штата Огайо.

      В самом простом мотеле с комнатами-клетками, поселившись, намеревались сразу рухнуть спать. Сказывалась и усталость от любви и неистовости, и смена климата – уже было тепло, и травмы, «аукающиеся» даже теперь, и немалый путь, пройденный пешком и преодолённый на машине.

      Едва зарегистрировавшись, повела парня в номер, повесив на его ручку табличку «Не тревожить!» Эндрю сопротивлялся, пытался затащить в постель, горящий и возбуждённый, но она оказалась хитрее: принеся холодного ананасового сока, заставила выпить, подмешав сильное снотворное, как-то выписанное ей Майком. Пригодилось – через три минуты спал! Насколько хватило сил, раздела, осторожно целуя любимое тело, легла рядом.

      Повертелась, не находя удобной позы, пнула одеяло: «Чёрт, есть хочется. В холодильнике только напитки и сладкое. Мясо хочу!»

      Безмолвно зарычала, посопела и, встав, подсела к зеркалу, стала приводить себя в порядок.

      Спустя десять минут закончила, осмотрелась придирчиво.

      «Тщательный макияж, гладкая причёска, сдержанный стиль в одежде – деловая женщина, едущая по делам. Порядок».

      Неслышно вышла из номера, закрыла снаружи, повесила опять табличку.

      «Спи, родной».


      Городок проснулся и умылся, сияя мокрыми витринами, дорожками и цветами – здесь всё цвело: сады и клумбы, скверы и лужайки! Всюду царила весна.

      Счастливо улыбаясь, фотографировала забавные сценки, небольшие домики, мощёные улочки, пока не набрела на милое домашнее кафе, где полноценно позавтракала. Тарелка омлета, картофель-фри с двумя шницелями и горкой изумительного салата набили желудок так, что стало клонить в сон прямо за чашкой чая с чабрецом.

      – А Вы с дороги, дорогая, – заботливо присмотрелась к юной клиентке старушка-хозяйка. – Всё дела и поездки. Как похудели!..

      Покачав седой головой и сочувственно вздохнув, обернулась к двери внутрь дома.

      – Эшли!

      Вышел высокий полный паренёк-подросток.

      – Приготовь корзинку для леди: упакуй обед и ужин. Да побольше мяса положи: там лангет, отбивные и ростбиф. По паре положи… – посмотрев глубже в глаза гостьи, понимающе улыбнулась. – Нет, по пять штук, дорогой! Сладкое не нужно? – покраснела почему-то. – Эшли, по баночке пикулей и корнишонов не забудь положить. Полакомьтесь – наша местная гордость.

      Приняв банковскую карточку, бровью не повела, спокойно пробила через кассу, выдав чек и дав расписаться. Не посмотрев на подпись, убрала в конторку и заперла на ключ, словно сказав: «Меня не касается Ваша частная жизнь».

      – Вам не помочь донести корзину? Пожалуй, – не дожидаясь ответа, встретила внука новым заданием: – Отвезёшь леди вместе с корзиной по адресу. Бери мою… – протянула ключи от машины, – и мигом назад. Будь предельно скромен, мой мальчик.

      Бурно покраснел, опустил крупную рыжеволосую голову, деликатно предложил Лане руку, согнутую в локте, осторожно повёл на выход, дав ей минутку на прощание с хозяйкой.

      – Мы работаем до восьми вечера. Каждый день. Если задержитесь – милости прошу! Может, телефон Вам дать – Эшли Вас заберёт с адреса? – увидев грустную улыбку, вздохнула. – Всего доброго, дорогая! Попытайтесь отдохнуть. Бледны. Даже пудра не скрывает усталости. Позаботьтесь о себе – дела фирмы подождут.

      Тоже вышла на крыльцо, помахала рукой, провожая старенький автомобильчик-пикап добрым взглядом и тёплой сердечной улыбкой.

      На перекрёстке, не въезжая на территорию мотеля, девушка попросила остановиться и отпустила мальчика, стойко и упрямо смотрящего только на дорогу.

      Мягко улыбнулась: «Умница растёт».

      Лишь уезжая, метнул восхищённый взгляд в боковое зеркало: «Настоящая красавица!»


      Ровно сутки молодые отсыпались, грели в микроволновке огромные запасы еды, нагруженные в большую корзину из кафе «У старой Дот», как было написано на бирке, отъедались простой и сытной, почти русской или итальянской пищей.

      Энтони лежал на боку, отламывая кусочек котлеты или мяса, с забавным видом клал в рот, с видом истинного гурмана и знатока медленно задумчиво ел.

      Свету было не обмануть! Поняла: «Ему плохо! Скрывает ухудшившееся состояние за кривляньем и пижонской позой. Не скрыл ни тремор пальцев, ни нервное подёргивание левого века, ни частые передёргивание тела во время сна. Контузия не отпускает! Если так дальше пойдёт – быть беде».

      – Научи меня водить машину, – сказала тихо и настойчиво, понимая, каков будет ответ. – Это на крайний случай! Вдруг тебе станет за рулём плохо? Хочу знать, как действовать, чтобы не погубить нас и ни в чём неповинных людей, понимаешь? Проблемы с полицией ничто, по сравнению с чьей-то смертью! Пойми правильно, молю. Подумай, пожалуйста. Городок маленький и тихий, сельский. Пустынны дороги, мало машин. Лучшего места нет поблизости. Несколько уроков.

      Подумав, упрямо покачал головой.

      Спорить не стала, уже зная, кто поможет: Эшли. Телефон был на бирке корзины.


      Через три часа опять подсыпала снотворное в сок Тони и выскользнула из номера в вечернюю прохладу. Позвонила от ближайшей заправки, стоящей за мотелем.

      Через двадцать минут встречала мальчика на перекрёстке.

      Он оказался дипломатом. Молча склонив голову, смотря на руль машины, выслушал просьбу. Поднял внимательные глаза, окунув девушку в цвет моря: «Зачем?»

      Пояснила, насколько было можно, без подробностей.

      Задумался, кивнул, спросил, какая у них машина. Обдумал ответ, помедлил, кивнул в молчаливом согласии и повёз гостью в мастерскую-сервис.

      Там долго спорил с кем-то в глубине и темноте навеса, но на улицу человека не выпустил, буквально держа дверь ногой и крепкой пухлой рукой! Попререкавшись негромко, ему подали-таки ключи.

      – Как к Вам обращаться, леди? Мисс?.. – покраснел.

      Его густые веснушки по всему лицу стали ещё ярче. Виновато улыбнулся, ведя к машине в среднем гараже.

      – Дэйзи. На «ты». Расслабься. Я не намного старше тебя – скрываю возраст. Сама обеспечиваю себя куском хлеба с детства. Рада познакомиться, Эшли, – протянула тонкую ручку, тепло улыбнулась. – Тебе не грозят неприятности из-за моей просьбы?

      – Справлюсь, Дэйзи. Спасибо.

      Выгнал из гаража похожую машину, тоже «Бьюик», открыл дверцу, помог сесть в салон.

      – Я отвезу тебя на полигон. Здесь есть трек – развлекаемся в этом тихом болоте, – сдержанно улыбнулся, покраснев ещё больше. – О правах не спрашиваю – ясно и так, но просьба вполне понятна, объяснима и оправданна. Иногда приходится нарушать закон, в попытке его соблюсти.


      До темноты на пустынном треке ездила машина.

      На холме неподалёку появились зрители – скучно вечерами в городке! Никто не приблизился к воротам – смотрели издалека и молча.

      Посмотрев на часы, Лана ахнула: «Почти двенадцать ночи!», покраснела, виновато улыбнулась и… отпустила мальчика спать.

      Эшли ни бровью не повёл, не намекнул, что увлеклась, не покосился на часы.

      Прощаясь возле мотеля, лишь вопросительно посмотрел, когда вышли из «Бьюика».

      – Позвоню, если задержусь. Если нет – уехала. Спасибо, Эшли, – вложила в его руку купюру, пожала крупную ладонь, тепло заглянув в синь глаз. – Не сказала тебе этого сразу: у тебя красивое имя. Очень тебе идёт. Очень.
      Встав на цыпочки, поцеловала в щёку и быстро ушла в темноту.

      Вспыхнув лицом, вздрогнув телом, рухнул на сиденье, стиснул руки на руле, низко опустил голову и едва не расплакался: «Как она красива! Ну вот, Эшли, ты и потерял покой и сон. Весна, что ли? Или судьба?» Грустно улыбаясь сквозь слёзы, поехал возвращать машину знакомому.


      Через сутки поехали дальше.

      Сидя рядом с Тони, Лана загадочно улыбалась, вспоминая последний день.


      …Она позвонила пареньку утром, едва они открыли кафе. Заказала завтрак и обед и попросила привезти через два часа.

      Получая заказ, расплатилась наличными и неслышно спросила, когда он сможет повторить урок вождения.

      Покраснев, вспыхнув, как маков цвет, пряча глаза, деликатно дал понять, что больше той машины не дадут. Как и любую другую.

      – Будем тренироваться на нашей.

      – Через два часа. Отпрошусь у бабушки. Один я у неё. Одни мы, – с этими словами уехал.

      К нужному часу Энтони был в насильственной нирване: сок и быстрый секс сделали своё дело.

      Эшли сам выгнал на дорогу машину из гаража мотеля и повёз Дэйзи совсем в другую сторону. На вопросительный взгляд лишь стеснительно улыбнулся:

      – Верь мне.

      Привёз в район карьера, сейчас безлюдного. Сухая и наезженная грунтовая дорога оказалась пригодна для занятий.


      Три часа, повторяя вчерашние действия снова и снова, терпеливо исправлял, удерживал, подсказывал и направлял советами способную ученицу. Говорил тихим, сдержанным, глуховатым голосом, практически не поднимая глаз, не смотря на возбуждённое и радостное личико. Вынужденные касания руками, ногами, телами, порождали в нём пожар, заставляли гореть в довольно прохладный день огнём.

      …Возвращаясь по просёлочной дороге, на одной из маленьких развилок заметила старинный деревянный закрытый мост.

      – Эшли! Останови! Боже… Да это же старый мост! Как красиво!..

      Немного удивившись, свернул машину к мосту.

      Выйдя из автомобиля, вошли в квадратный тоннель над обмелевшей речушкой, замерли.

      Тишина извне нарушалась только тихим пением птиц и журчанием воды. От старых досок шёл тёплый, пыльный, терпковато-смолистый густой запах лиственницы.

      Он почему-то резко закружил Дэйзи голову! Покачнулась и схватилась за плечо парня.

      Обняв за плечи, быстро повёл к машине, но она остановилась, странно посмотрела на пунцовое лицо, взяла в руки и, смотря в морскую волну, легко прикоснулась к губам. Только невинный поцелуй, словно касание бабочки. Понимала: не стоит сеять в душу провинциального мальчика несбыточную мечту о яркой залётной заморской птице.

      Вздрогнув, распахнул глаза, нежно обнял тонкую талию, прижав к полноватому, совсем детскому телу.

      Услышав безмолвную просьбу пробуждающейся мужской сути, поцеловала по-настоящему, с прикусом, мягко отпустила полное, в густых ярких конопушках лицо рыжего мальчишки, отступила на шаг, разрывая опасный чувственный кокон. Неотрывно глядя в глаза, наполненные радостными восторженными слезами, протянула руку, взяла большую мужскую ладонь и в молчании повела к машине, больше не смотря, не косясь, не поворачивая лица.

      Выдохнула: «Нет, я не испорчу жизнь мальчику! Пусть побыстрее забудет поцелуй и касания».

      Сев за руль, взял её за руку, нежно поцеловал пальчики и не выпускал из ладони, пока ехали к мотелю.

      Перед тем, как покинуть машину, ласково привлёк Дэйзи и вернул поцелуй, прошептав признательное «спасибо» дрогнувшим голосом. Уезжал на своём старом пикапчике медленно, смотря на уменьшающуюся худенькую фигурку девушки в зеркалах бокового и заднего обзора: стояла с прижатыми к губам руками на обочине дороги неподвижно, пока совсем не скрылась вдали. Горестно всхлипнул: «Пропал! Влюблён. Безнадёжно. Навсегда. Погиб, Эшли…»


      Обладая очень благодарной натурой, Светлана останется такой до конца жизни и не сможет пройти мимо судьбы Эшли Лесистер и его старенькой бабушки Дороти.

      Через год Дот получит оплаченный заказ на строительство крытой веранды и благоустроенного подъезда к дому и кафе. Едва расписавшись под договором, в полном недоумении она выйдет встречать трейлер с бригадой и двумя жилыми блоками, что бойко выгружали в её саду.

      Спустя месяц с небольшим, Доротея-Энн, облачённая в старинное раритетное платье в пол, с жемчугами в ушах и на шее, устроила торжественное открытие обновлённого кафе.

      Теперь оно было иным: с крытой верандой в староанглийском стиле, чудесным мощеным двориком с несколькими столиками под полосатыми зонтиками, восхитительным фонтанчиком в углу, новой вымощенной тёсаными булыжниками дорогой – облегчила туристам доступ к её заведению.

      В настоящем смокинге, резко похудевший и сильно выросший за год, Эшли грустными глазами встречал поток посетителей, склонял рыжую голову в сдержанном приветствии. Всё искал и искал глазами в толпе ту, которая так и не покинула юного страстного сердца.

      Только парень догадался, от кого мог поступить столь щедрый дар. Бабушке не сказал. Слишком многое с ней пережили за прошедший период. Нелёгкое время.

      Теперь, когда кафе стало не только домашним, пришлось нанять помощника повара и двух официанток из местных девушек. Правда, в приёме их была одна особенность – обе были длинноволосыми кудрявыми блондинками с синими глазами.

      Пройдут годы, Эшли похоронит свою Дот и останется один.

      Официантка Мэрион родит от него девочку, которую, едва взяв на руки и увидев синие глаза, назовёт Дэйзи. Отныне у парня будет своя Ромашка.


      …Открыв тогда дверь номера, Лана тихо разделась и легла рядом с Тони. Прижалась к мощной спине, виновато вздыхая, казнясь и переживая.

      «Да, любимый… Чуть не соблазнила ребёнка! Что это было: прихоть, помутнение рассудка, или услышала его молчаливую страстную мольбу и не смогла не ответить? Вот тебе и курсы вождения. Едва не развратила единственного мужчину старенькой женщины, её надежду и опору! Эх ты, Рыжуха, Стасика на тебя нет! Он бы нашёл нужные слова. Поддал бы хорошенько перед тем, как любить до потери сознания, – задохнулась от слёз. – Родной, как ты там? Что происходит в жизни? Отстали “хвосты”? Как только вернусь, надо созвониться с Совиным. Пусть пришлёт отчёт или, ещё лучше, своего человека. Так будет проще – прямая связь. Пора заканчивать игры и закруглять концы. Я хочу Стасика видеть здесь, в Канаде, моим мужем! Или окончательно понять, что этому не бывать, и тогда строить жизнь без него, как это ни больно и страшно. Скоро осень, к зиме всё должно решиться. Если Стас не поедет – расстаёмся, как ни люблю его. Как это переживу? Неизвестно. Если не свихнусь – выйду замуж за Тони. Прости муж, мы так долго боролись! Ещё одна неудача просто сломает меня. Я оказалась такой слабой! Прости, Стасик мой».


      Боясь за нестабильное здоровье Энтони, заставила остановиться через два часа в Ноксвилле, большом городе штата Теннесси.

      Маленький отель на Уинстон Роуд в две звезды их вполне устроил, как и бассейн: новый, большой и тёплый. Часами не вылезали, ныряя и плавая, тренируя ослабшие больные тела.

      Лана пошепталась с пожилой чернокожей горничной, и она привела знакомого врача, Джонни Коллинза – обслуживал окраинный райончик. Так и сказала:

      – Для нас, бедных, он – Бог!

      Оказалась права: два часа осматривал, тестировал, массировал, напевая под нос приятным басом, слегка рыча.

      Света безмолвно фыркнула: «Армстронг в чистом виде!»

      Заметив, что пение нравится девочке, хитро прищурил глаз и запел вполголоса хиты мэтра, очень удачно копируя оригинал.

      Понимала – встревожен состоянием Тони! Вскинула глаза: «Сколько?»

      Быстро показал три пальца – три сеанса надо пройти обязательно.

      Кивнула, соглашаясь. На том и договорились.

      Парню сказала, что хочет немного поработать над серией «Глубинки Америки», набросать эскизы, пока свежа память об увиденных сценках.

      Подумав, согласился. Видимо, и сам понимал: что-то неладное происходит с головой.

      Так и сидела неподалёку, рисовала, вспоминая и расспрашивая подробности, интересуясь его взглядом на ту или иную вещь или событие, свидетелями которым стали. Работа отвлекала от паники и страха за здоровье любимого.

      Врач исправно приходил в отель, продолжал проводить какие-то тесты, следя за моторикой пациента, тихо напевая, видимо, так скрывая нервозность и от себя, и от больного, и от его подруги. Потом вёл парня в бассейн и заставлял двигаться в воде строго по его приказу:

      – Прямо! Резко влево! Прямо! Резко назад!

      Команды звучали жёстко и отрывисто.

      Редкие отдыхающие шептались:

      – Вот тренер гоняет парня! Спортсмен, должно быть.

      Света переживала: «Пытается выяснить, насколько пострадал мозг Тони от сотрясения! Сказала, что год назад попадали в тяжёлую автомобильную аварию, и у него была черепно-мозговая травма. Поверил: симптомы-то схожи. Вот и применяет личную методику оздоровления для бедных, используя доступные средства в стеснённых обстоятельствах. Документов и фамилий не спросил, как и не озвучил гонорар. Сказал, мол, сколько сможете, заплатите».

      На исходе третьего занятия пациент потерял сознание прямо в воде. Вытащив парня всей гурьбой с мужчинами-постояльцами, положили с подветренной стороны раздевалок в тень.

      Через несколько минут, придя в себя, Энтони ничего не помнил. Три дня стёрлись из памяти, но чувствовать себя стал намного лучше.

      Уходя, Джонни предположил:

      – Организм экономит силы для дальнейшей жизни, сбрасывая часть информации с баланса памяти, – успокоил. – Это временное проявление. Главное, удалось переломить болезнь. Теперь станет легче, медленно здоровье выправится. Не напрягаться сильно, не увлекаться, не нервничать и постараться вести размеренную жизнь – без избыточных эмоций и скандалов, – приняв приемлемые наличные, поцеловал девушке руку. – Силы и терпения тебе, крошка!

      Вечером поехали дальше и двинулись по направлению к Атланте штата Джорджия.


      Свернув карту так, что виден был лишь отрезок в пять сотен километров, не говорил, куда везёт. Лана и так, и эдак спрашивала – только целовал, счастливо улыбаясь, и старательно прятал карту, едва показав дневной маршрут.

      – Энтони! Ты становишься параноиком, любимый! Что за тайны?..

      – Не тайна – сюрприз.

      Притормозив на развилке в тихом месте, окружённом лесочком с лиственными деревьями, завёл машину на закрытую полянку, густо заросшую  кустарником. Вышел, понаблюдал за окружающим пейзажем, радостно поднял лицо к закатному солнцу.

      Подошёл к дверце, вывел девочку с загадочным лицом, стал целовать.

      – Давно это хотел сделать.

      Затрепетав от низкого голоса, старалась сдержать темперамент, понимая, что любимый соскучился. Очень. Не успела опомниться, уложил на заднее сиденье машины и придавил собою.

      Потом поражалась, вспоминая: «Как не раздавил? Помогали держать вес спинки сидений, иначе не только синяками бы отделалась – горел! И не позволил перевернуться. Ту ночь он был наездником. Хозяином. Мужчиной».

      Держалась и следила за его лицом, боясь срыва – обошлось.

      Любя вновь и вновь, вертел и так, и сяк, играя маленькой возлюбленной с лёгкостью фокусника. Крича и стеная в пустынном лесочке, не опасались постороннего вмешательства – были одни на многие мили, вот и отрывались.


      …Очнулись в рассветных лучах мокрые, исходящие паром, дрожа и нервно смеясь – оказались на капоте обнажёнными, и холод влажного металла не привёл в чувство! Обнявшись, долго лежали сверху, укрывшись пледом.

      Тони завёл мотор, чтобы крышка согрелась и отогрела продрогшие тела. Держа в мощных руках, шептал слова признательности и безграничной любви, целуя лицо и глаза, вдыхая утренний запах: росы, мокрой кожи, волос и… листвы, запутавшейся в  локонах. Как туда попала, так и не вспомнили.

      – Ты сумасшедший, любимый… До отеля не мог продержаться? – тихо смеялась, понимая, что просто не может встать – растерзал. – В пригороде Атланты и оторвался б.

      – Там опять будут люди и тонкие стены. Надоело затыкать рты подушками, – ласкался и обнимал. – И снова будут любопытные взгляды. А здесь, только кролики и птицы. И белки. Смотри.

      Приподнял, укутав в плед тонкую фигурку, сел, посадил к себе на колени. Показал взглядом на сосну, затесавшуюся среди лиственных деревьев.

      На сухом сучке невысоко над землёй сидели две белочки, заботливо вычищающие друг у дружки шёрстку; казалось, что обнимаются и целуются.

      – Даже они, глядя на нас, не удержались…

      Повернув, ласково поцеловал обожаемое лицо, погладил под пледом дурманящее тело, трепеща и постанывая от накатившего желания. Опомнившись, понёс в салон, полностью разложил сиденья в ложе и вновь стал любить: нежно, осторожно, трепетно, почти целомудренно, лёжа на боку, сводя с ума возлюбленную умелыми пальцами и губами. Понимал, что ей и так досталось.

      Пока солнце всходило, посылая вперёд золотых посланцев, гладило травы и листву деревьев, заглядывало в запотевшие стёкла машины на лесной полянке, будило природу и людей, небо становилось всё светлее и выше, синее и прозрачнее – день обещал быть ясным и жарким.

      Настоящая поздняя весна царила в Джорджии! Вокруг полыхали цветущие сады и парки, накрывая штат одуряющим ароматом миндаля, камелии и вишни, сводя с ума призраком любви людей.

      Скоро май. Кипение крови. Любовь…

                Сентябрь 2013 г.                Продолжение следует.

                http://www.proza.ru/2013/09/06/68