Джунгли

Сергей Кирин
               



    Алевтина неловко повернулась во сне и саданула Серегу Данилова локтем по ребрам. Серега зашипел от боли и проснулся. Или сначала проснулся, потом зашипел?.. Неважно.Он находился под впечатлением удивительного сна: джунгли, Балу, Багира, чернильная тропическая ночь, и он — Маугли.
   "Будь острожен, Лягушонок!" - звучал в ушах хрипловатый голос медведя Балу. - " В джунглях очень опасно!.. Ночью опасней вдвойне! Особенно, если ты один!"
    Сон был такой четкий, явственный, что  хошь ни хошь в прошлые жизни поверишь. В мозгах повернется какой-то рычажок, вроде, как релюшечка щелкнет — и снится кем ты раньше был. Младшая дочь нашла в дебильном интернете "Кем вы были в прошлой жизни!" Что-то посчитала на бумажке и объявила:
    - Пап!Ты жил в Индии и ловил тигров!
    "Ловил тигров" — это хорошо! Героически! Но в "Индии" не понравилось. Серега — русский, северянин, а значит и жить должен на Руси и нигде больше.
    - А я что говорю? — вмешалась Алевтина. — Индия!.. Маугли! — сама-то она была боярыней в Господине Великом Новгороде.
    В молодые годы, в порыве яростной страсти, она жарко шептала Сереге на ухо:
    - Ты мой с-сильный Маугли!!!
    Конечно, не потому что Серега фиолетовый на морду или дикий, как только отловленный в джунглях. Фигура у него была, как у мультяшного Маугли: бицепсы, трицепсы, мускулатура ножная... ручная. Первое время Серега брыкался, намекал, что, к примеру, "Тарзан" - куда мужественней и звучней. Но Алевтина заявила, что Тарзаном в ее детстве звали дворового кобеля неизвестной породы, но известной вздорности, и у нее язык не повернется назвать любимого мужчину собачьей кличкой. Много позже Серега узнал, что "Тарзан"  подходящее имечко для проститута и успокоился. Да и бицепсы с трицепсами и всей мускулатурой незаметно, как, впрочем, и свистнувшие мимоходом годы, перекочевали в живот. Разглядывая в зеркале торс, Сереге хотелось в зеркало плюнуть и немедленно заняться спортом, но за окном - Даниловы живут на первом этаже - раздавался протяжный свист африканского сурриката. Так по субботам его вызывает пить пиво Витька Орлов из десятой квартиры. Серега шлепал на кухню, где колдовала у плиты жена, прижимался к теплой спине спутницы жизни и вкрадчиво спрашивал:
    - Дорогая, а я все еще для тебя Маугли?
    - Конечно, милый!.. Только очень БО-О-ЛЬШО-ОЙ МА-АУГЛИ!
    - А можно Маугли выпить кружечку пива?
    - Опять водку жрать?.. И скажи этому суслику: я сейчас выйду и по свистелке ему настучу!
    - Ну какую водку?.. Ну о чем ты? - разыгрывал Серега справедливое возмущение.
    Водка со вчерашнего вечера потела в холодильнике пивной забегаловки "Селедка". Э-эх!..



    Окна плотно зашторены, и в комнате темнее, чем на улице, где плещется в теплой белой ночи северная Россия. Серегин дом на самой городской окраине, на краю глубокого оврага, по дну которого бежит безымянная речушка. За оврагом бесконечный лес, а в лесу соловей! Что выделывает, подлец?! Как свистит, выщелкивает?! "Соловей российский - славный птах..." Срочную службу Серега проходил в Германии. Там у них тоже, оказывается, соловьи есть. Только куда тому, фрицевскому, до нашего, русского?!... А кукушечка?.. "Ку-ку, ку-ку". Такое благолепие в душе - плакать хочется.
    Душа и тело одновременно запросили ласки. Серега сунулся к жене, но та сонно промычала:
    - М-м-м... Ну, Сие-е-ж-жь... Попо-о-зже-е.
    Серега по-коровьи грустно вздохнул и понял, что не уснет, пока не сходит к своему лучшему другу по имени Холодильник. У Даниловых обычная советская квартира о три комнаты: две маленькие  выходят в большую. "Зала" - солидно называет ее Алевтина. Серега высунул голову в, так называемую, "залу", глубоко вдохнул, и затаив выдох, прислушался, до рези в глазах всматриваясь в темноту. Разом смолкли и соловей, и кукушка. Зазвеневшую в ушах сверчком тишину, распорол резкий кошачий вопль и фырканье во дворе. Темнота, как фантастическая сущность, чуть покачивалась и дрожала. На широкий лист фикуса, стоящего в кадке посреди залы, сквозь щель между шторами, падал ночной свет, и фикус напоминал дерево-хищник, терпеливо ожидающее приближение жертвы. На кухне осторожно тикали настенные часы: тик... тик... Как вода камень точит... В джунглях ночью о-очень опасно! Ночью надо спать, а не шататься туда-сюда. Ночью охотятся те, кто спит днем! Кто охотится днем - ночью должен спать! На прошлой неделе  заночевавшему тестю приспичило, и он потащился в туалет. Едва щелкнул в прихожей выключателем, как в глаз со всего маха влетел "птеродактиль".  С перепуга тесть заорал в ночи, как слон Хатхи, попавший в ловчую яму...

 
 
     Серега выдохнул и сделал шаг вперед. Над головой послышалась возня. "Птеродактиль" где-то наверху!.. "Птеродактиль" - это одноглазый волнистый попугайчик. При чем напрочь отмороженный: он летает в темноте и чуть что бросается в драку, независимо от того кто перед ним находится. Попугайчика Серега нашел два года назад за домом, в зарослях молодых березок, куда - прошу прощения за пикантную подробность - не дотянув до дома, заглянул по малой нужде. Держа на отлете  поврежденное крыло, "птеродактиль" отчаянно верещал и храбро бросался на кружившего вокруг него рыжего кошака с белой полосой вокруг шеи. Кошак, навострив уши, лыбился во всю клыкастую пасть, аппетитно облизывался и интеллигентно, загибая крючочком, протягивал к птичке когтистую лапу. Пожалел Серега пернатую душу. Схватил "птеродактиля" в руку. Попугай заверещал сильнее, стал щипаться и гадить в ладонь. Кошак, расстроившийся, что не удалось отведать заморского деликатеса, обиженно мявкнул: "Гад же ты, Данилов!.. Это моя добыча!"
     - Пше-е-ол отсюда! - уходя лягнул ногой Серега в сторону кошака.
     Алевтина вылечила раненное крыло. Назвать "птеродактиля" хотели обычным попугайским именем "Кеша", но Серега в последний момент передумал, и мстительно ухмыльнувшись, предложил имя "Витя". Витьке Орлову его тетя, известная в городе кошатница, подарила лысого котенка - сфинкса. Сфинкс стоит пол-магазина водки, но Витькин "некондицион-  ный" - у него на левой лапе лишняя волосня, коей не дОлжно быть. При чем сколь ее не выщипывали, она, как по щучьему велению, отрастала заново. Витька всю жизнь котам хвосты давил, а тут воспылал любовью к египетскому чуду. Как же?!.. Ни у кого нет, а у него есть! Когда он выносит сфинкса на улицу, все дворовое кошачье сообщество начинает дружно выть и креститься. Но дело не в этом, а в том, что зовут это кошачье чудище... Серж. Он так, видите ли, по паспорту значится. Орлов, кося глазом на даниловские окна, специально, гад, орет на весь двор, веселя публику:
    - Серж!.. Се-ержи-ик!.. Пойдем домой молочко кушкать!..


    ...Крыло у попугая Вити со временем зажило, но летал он плохо. Даже не летал, а громко хлопая крыльями, перепрыгивал с места на место. Харчевался  в клетке, спал, где вздумается и спокойно сидел у открытого окна, не помышляя о бегстве. Серега пытался в шутку столкнуть его. Попугай упирался и верещал. А под окном облизывался тот самый рыжий кошак и протяжно тянул: "У-а-у-у... Это моя-а добыча-а!" Витя  терял разум при виде очищенных семечек и обожал сидеть на Серегиной голове.  У Сереги густая, тронутая сединой шевелюра, и попугай, довольно покрякивая, продирается сквозь волосы, как сквозь глухие дебри девственных джунглей. Осенью пришел Серега из леса, почувствовал себя плохо и завалился на диван. Алевтина не на шутку встревожилась: здоровье у мужика, как у трех богатырей вместе взятых - а тут температура поднялась, охает, помирать собрался. Где заначку хранит сказал. Витя у него в волосах ковырялся-ковырялся, потом вылез на лоб и что-то в клюве держит. Алевтина посмотрела и ахнула:
    - Сереж!.. Да у тебя клещ!
    Клещ жирный, крови уже от души налупился. Серега повеселел, произвел водкой внутреннюю дезинфекцию, перепрятал заначку, ожил совсем и полвечера чистил Вите семечки. Попугай нажрался так, что лапки по столу в разные стороны разъезжаться стали. "Спаси-итель!" - нежно тянул Серега и гладил попугая пальцем по голове. "Спаситель" блаженно прикрывал пленочкой единственный глаз...
    Попугай мягко прыгнул из темной высоты на голову, и довольно покрякивая, стал устраиваться поудобней. "Ночью в джунглях очень опасно", - снова подумал Серега и, сделав первый шаг, снова прислушался. Через открытую балкон- ную дверь было слышно, как на улице кто-то чешется, а в прихожей сопят, чавкают и что-то грызут. 


   - Ба-а-лу! - шепотом произнес Серега.
   В темноте раздалось дружелюбное постукивание. У Балу - пучеглазого пекинеса с роскошной солнечной шерстью - в
прихожей за обувью "продуктовые" нычки и дурацкая манера жрать по ночам, оставшаяся от прежнего хозяина Сани Овчинина. Саня любил выпивать по ночам и единственным его "собутыльником" был Балу. Пить песик, разумеется, не пил, но лопал от пуза, так как Саня работал на птицефабрике со всеми  отсюда вытекающими. Балу же и единственный свидетель Саниной смерти. Соседи не сразу поняли отчего вдруг среди ночи пронзительно, тонко завыл-заплакал песик. Овчинин  первый из старинных, еще армейских, товарищей Сереги, оставил наш мир. Балу понурившись сидел под гробом, в глазах его стыла такая человеческая, не передаваемая словами, печаль и немой вопрос: "Как же я-то теперь?..Что со мной-то будет?" Суетятся вокруг чужие люди, нет никому дела до собачьей  души. У всех
свои дела и заботы. Серега, простившись с покойным, хотел уйти, но поймал взгляд больших, полных боли, ужаса и надежды глаз собачки, увидел текущие по морде капельки слез, и так ему свернуло душу, так закрутило, что понял: пройдет мимо - как жить будет?
    - Возьмем? - спросил он Алевтину.
    - Куда ж деваться? - вздохнула жена и поманила Балу к себе.
    - Надо же?! - подивилась какая-то женщина, увидев, как пекинес доверчиво потрусил за Даниловыми. - А со мной
      ведь не пошел!
    Вечером Балу подбрел к сидящему у телевизора Сереге и долго-долго лизал ему руку. Освоился на новом месте он быстро и оказался очень веселым и жизнерадостным пареньком...



    На голове вдруг очнулся Витя и ни с того, ни с сего пронзительно заверещал. От неожиданности Серега вздрогнул, сделал шажок в сторону и почувствовал как под голой ступней скользнула волосатая веревка. Послышался тяжелый прыжок - во мраке мелькнуло гибкое тело. В углу под подоконником вспыхнули два желтоватых глаза и повисли в темноте. По другую сторону оврага, в ельнике, издевательски захохотал филин - и впрямь, как в джунглях."Какие на хрен джунгли?!" - разозлился Серега. - "В родном доме, если не сожрут, так дураком точно сделают!"
     - Кузя!.. Сволочь!
     Глаза пропали.
     - Мяу, - нежно и ласково пропела темнота.
     Именно тихое, робкое "мяу" и подкупило Серегу в один из новогодних праздников.Поздно вечером, огрузнев от съеденного и выпитого, он решил пройтись по морозцу. Покачивая непослушной головой, открыл входную дверь и ...
      - Мяу, - на лестничной площадке сидел трясущийся от холода комочек пепельной шерсти. - Мяу...
      Из квартиры выбежал радостный Балу, нарезал, виляя хвостом, кружок вокруг котенка и лизнул его в мордочку. Котенок опрокинулся на спину. Балу, в порыве наидобрейших чувств, продолжал его нализывать, с каждым лизком отталкивая дальше и дальше от двери. Котенок сучил лапками в белых "носочках" и жалобно пищал. Серега наклонился и взял его на руки. Котенок перестал трястись и принялся насасывать рубашку.
      - Аля, я котейко нашел, - вернувшись в залу, где за столом сидели гости, сказал Серега, поглаживая крохот-
        ное тельце.
      - Ура-а-а! - закричала дочь. - Мы назовем его - "Кузя"!
      - Следует выпить! - в один голос заявили  отец и тесть.
      - Лучше бы работу с большой зарплатой нашел! - фыркнула мерзкая Нина Ивановна - теща. - Развел джунгли! То
        воробья припер... Теперь кошку...  Завтра гадюку притащишь?.. На нем паразитов, поди, пруд пруди!
      - Блохастый, - осматривая "котейко", подтвердила Алевтина.
      - Возьмем?
      - Куда ж деваться? - вздохнула супруга и понесла котенка в ванную..


      ... Два года превратили Кузю в роскошного котяру: десять килограмм мускул, упрятанных в шкуру с шерстью цвета платины, ослепительно белыми "носочками" на лапах и таким же белым "колпачком" на кончике хвоста. Алевтина, опасаясь засилья блох, долгое время не выпускала его на улицу, и Кузя коротал дни с Балу на подоконнике, пока случайно не свалился с него, прочертив когтями жесть карниза. Дочь ударилась в слезы:
      - Кузенька заблудится и не вернется!
      Кузенька вернулся через два дня с хвостом полным репейников, порванным ухом, прокушенной в двух местах головой, весь в блохах, но довольный, как сто китайцев. С этого дня путь на улицу был для него открыт. Первым делом, появляясь во дворе, Кузя тщательно метил близлежащую округу: ножки лавочки у подъезда и урну; фонарный стоб; стволы деревьев и колеса машин. На день пограничника в кустах барбариса обнаружил не попавшего на родной диван защитника рубежей Державы, осторожно обнюхал, задумчиво почесался и ... и тоже пометил. Рыжий кошак, "влюбленный" в Витю, получил хорошую трепку и держался подальше от даниловских окон. В короткий срок близлежащую округу наводнили котята, похожие на Кузю, ибо задор и энтузиазм, с коими он бросался вприпрыжку за каждой, попавшей в поле его зрения кошечкой, не оставляли сомнений в успехе. Вернувшись с улицы, Кузя любил основательно подкрепиться и разваливался на полу, где придется. Упаси Бог его потревожить, а паче ненароком наступить! Кот оказался очень злопамятным и мстительным типом. Сереге казалось, он только и дожидается пока ему отдавят лапу или хвост, что бы с чувством полного удовлетворения нагадить в обувь обидчика. В день рождения Алевтины теща Нина Ивановна, войдя в кухню, легонько шлепнула сидящего на стуле Кузю по затылку - "Брысь отсюда!" - освобождая место себе,  и не озаботившись, что это любимое место кота. Никто, кроме Алевтины и Сереги, не заметил взгляд - долгий, изучающий - коим Кузя окинул Нину Ивановну, прежде чем с достоинством удалился.
      - Спрячь мамины сапоги, - шепнула Алевтина Сереге.


      Сапоги-то Серега спрятал... В прихожке на диванчике лежало штук пять женских сумок. Кузя безошибочно вычислил тещину. Вдобавок она оказалась не закрытой. Кот разгреб всякие женские причиндалы, забрался внутрь и от души, с удовольствием, как мужик с похмелья, навалил кучу, постаравшись жиже.
      Семейный праздник прошел весело, сытно и хмельно. Нина Ивановна, похохатывая взяла сумку и запустила в нее руку, нашаривая губную помаду. Улыбка на ее лице превратилась в уродливую гримасу: " Что такое?.. Не пойму!" Она вытащила из сумки руку, испачканную отработками кошачьего желудка, и огласила квартиру воплем пустынного слона во время весеннего гона. Серега, отец и тесть катались по дивану, давясь от хохота. Рядом сидел, поджав по себя лапы, навострив уши, Кузя, с любопытством наблюдая происходящее в прихожей и поглядывая на Серегу, мол, как я ее, а?, готовый в любой момент втиснуться в безопасность поддиванного пространства. С люстры раздавались восторженные вопли попугая, тоже не питавшего  любви к даниловской теще.
       - Развели джунгли! - уже из ванной визжала Нина Ивановна. - Ноги моей в вашем зоопарке не будет!!!
       Серега тотчас проникся к коту необычайной нежностью и почесал ему за ухом, что тому особенно нравиться... Именно поэтому сейчас, он счел нужным сделать предупреждение и погрозил в темноту пальцем:
       - Ку-узя-я... Даже не мечтай!
       - Мяу, - ответил кот.
       "Хорошо ежа не завели!" - мелькнуло в голове у Сереги, и тут же в ногу впилось что-то острое... Ё-ё-ё-о-о!!!...  Дикобраз Сахи!!!...


       Вытянув губы дудочкой, Серега зашипел от боли. В темноте снова застучал хвостом по полу невидимый Балу. На одной ноге Серега доскакал до двери на кухню и включил свет. Прихожая напоминала поляну, где свободный народ волки только что сожрали буйвола: кругом валялись обгрызенные кости. Еще одна торчала в Серегиной ступне. В углу лежал Балу и кротко смотрел на хозяина: "Вот... Подкрепиться решил..." Наморщив нос, Серега оторвал кость от
ступни. На коже выступила капелька крови. Подбежал Балу и слизнул ее шершавым языком. Балу очень уважал Серегу, справедливо считая его вожаком стаи. Алевтину - боготворил. Дочь принимал, как равную себе, только другой породы, и помыкал Кузей, отнимая у него еду, до которой оказался чрезвычайно жаден. Вот только с "девушками" у Балу  не ладилось.  Куда только, из мужской солидарности, Серега его не таскал. Даже со школьными друзьями Ларисой и Андреем Луневыми поругался. У тех - пекинесиха Лада, ровесница Великой китайской стены. По сравнению с красавчиком Балу - рваная калоша рядом с кроссовочкой "Адидас". Пока "сладкая парочка" эротично повизгивала в прихожей, пытаясь создать полноценную семью, Серега с Андрюхой "съели" на кухне бутылку водки, а Лариса приговорила пузырек "шампусика".
    - Бестолковый он у тебя, - сказала она, когда стало понятно, что семьи не получится.
    - Это твоя шавка бестолковая! - возмутился Серега. -  Сто лет в обед, а туда же - девочку корчит!.. Балу -
      - производитель! Нас чуть не каждый день в собачий клуб зовут: "За ради Христа придите!"
    - Аха! - кивнула  Лариса. - Женька Арбузова рассказывала, как твой производитель там сучку с кобелем перепу-
      тал...
    Серега покраснел. Было! Опаскудился Балу! Видимо ошалел, увидев столько пекинесов сразу, и вместо предназначенной ему Несси Жени Арбузовой, принялся окарячивать юного Фоксика, чья хозяйка, интеллигентная и образованная дама, владелица мясного павильона, параллельно приторговывающая самогонкой, едва не грохнулась в обморок. Тут выяснилось отсутствие у Балу документа, удостоверяющего, что он настоящий пекинес, и любители китайских собачек, блюдя чистоту породы, выгнали Данилова из клуба. Уроды!
    - Все ясно! - подъитожила Лариса. - Педик он у тебя! - и звонко расхохоталась. - Эх, ты!.. Данилов - слегка
      дебилов!
    - Чо-о-о-о?! - рассвирепел Серега, приняв оскорбление Балу, как  личное. - Сама ты педик!.. Лариса - доисто-
      рическая крыса!
    Начавший засыпать прямо за столом Андрей, приоткрыл слипающиеся глазки и поинтересовался:
    - А на каком основании ты обзываешь мою жену?
    - Андрейка - ниже спины батарейка! - проорал Серега, суетливо подхватил на руки изнемогшего от бесполезной
      страсти Балу, и, торопливо уходя, так звезданул дверью, что  хрустнуло в косяке, и от стены отпал кусок
      штукатурки.
    Жаба Лариса все перевернула с ног на голову.
    - Представляешь, Витюн? - жаловалась она Орлову. - Он меня "педиком" обозвал! - чуть подумала и усугубила. -
      - А Андрюшику моему грозился батарею  кое-куда засунуть!
    Орлов присел, открыл рот, и мелкими шажками засеменил к трубе мусоропровода, где простоял минут пять, утирая слезы, подвывая и сотрясаясь всем телом от безудержного хохота...


    А этой весной во двор закатилась собачья свадьба: грязно-белая сучка чуть больше кошки водила за собой штук пять разномастных кобелей во главе с рослым, лохматым меланхоликом Джеком, живущим под бетонной плитой у автосервиса. Балу, спокойно лежавший на подоконнике, занервничал и жалобно посмотрел на Серегу. Серега тяжело вздохнул. Не мог он оставить без внимания немую собачью просьбу. Взял швабру, выскочил на улицу, под
смешки старушек и улюлюканье малышни, разогнал "женихов", схватил "невесту" за шкуру и приволок домой. Дремавший в кухне на стуле Кузя, на всякий случай, сел и навострил уши. Надо было видеть в этот момент Балу! Его выпуклые глаза выпучились еще больше, шерсть встала дыбом, уши поднялись торчком, язык похотливо вывалился до пола. Он гоголем закружил вокруг сучки и даже позволил ей слопать свой корм. Тут надо попытаться понять ужас и негодование  Кузи, потому что сучка заодно подчистила и его мисочку. После обильной трапезы "невеста" цапнула Балу за бок и выскочила в дверь, которую открыла не кстати вернувшаяся домой Алевтина. Балу визгливо затявкал и опрометью бросился на подоконник, по пути сбив с ног Кузю, решившего убедиться поближе, что еды у него больше нет. Сучка выбежала во двор и с ходу "вышла замуж" за меланхолика Джека на глазах сгорающего от обиды и ревности Балу.
    - Забей! - сказал Серега погрустневшему песику. - Она шалава и проститутка!
    "Шалава и проститутка" успела наградить Балу ядреными блохами-мутантами, быстренько перекочевавшими и на ни в чем не повинного кота. После этого случая, интерес пекинеса к противоположному полу резко пошел на убыль. Правда, пару раз он пытался взгромоздиться на Кузю. Кот истошно выл и шипел - перспектива стать "голубым" его не привлекала...
     - Бедолага, - Серега погладил Балу по голове.
     Песик благодарно скульнул.


     В кухне, между холодильником и окном, хрюкало и шебаршало, будто там устраивался на отдых, вечно чем-то недовольный, дикобраз Сахи. Между холодильником и окном стоит аквариум. В аквариуме живет самое злобное существо на свете - морской свин Тихон. Впрочем, Серега его прекрасно понимал. Будь у него  такие же маленькие красные глазки, коротенькие лапы, два торчащих изо рта зуба, большое травяное брюхо - он тоже бы имел основание ненави-
деть не только наш мир, но и все остальные: как параллельные, так и вертикальные.
     Года полтора назад?... Да... Где-то так... Мужики коротали дождливый воскресный вечерок в гараже Орлова: азартно резались в карты на деньги и лениво потягивали "ерш" -  - водку, в целях экономии, разбавленную пивом. Первым продулся Айвазовский - Павел Иваныч Беликов - художник-живописец из шестого подъезда, лет десять находящийся в "творческом поиске", а потому добывающий хлеб насущный в ненавистной ему наружной рекламе. Играть  художнику хотелось еще, но в долг не позволили. Айвазовский психанул, хлопнул дверью и убежал в моросящие дождем сумерки. Минут через тридцать вернулся - промокший, но довольный. Покопался в кармане куртки и положил на столик между бутылкой и стаканом волосатого толстобрюхого зверька - морскую свинку. Свинка пищала от страха и с ужасом таращилась на покрасневшие от "ерша" и гаражной духоты физиономии мужиков.
    - Вот! - сказал Айвазовский. - В зоомагазине пятьсот рублей стоит... Ставлю за триста!
    Несколько голосов дружески подсказали направление, куда следует двигаться художнику вместе с его "крысой". Но Орлов согласился. Он своему сфинксу покупает живых мышей, а в минуты финансовых затруднений отбирает оных - Серега сам видел - у дворовых кошек. Через пять минут морская свинка стала собственностью Орлова.
    Из гаража Данилов и Орлов возвращались вместе. Дождик прекратился, но на улице было сыро, холодно и неуютно. Серега вдруг представил, как Витька придет сейчас домой и положит свинку перед лысой мордой Сержа. Серж навострит уши и станет лапой катать по полу и подкидывать вверх беспомощное тельце зверька. Свинка будет пронзительно визжать от страха, боли, и собственной беспомощности. Потом Серж придушит ее и приступит к трапезе. Как трещат под ногами сучки в лесу, будут трещать под острыми клыками слабые косточки беззащитного толстяка. Когда от свинки останутся кончики лап и клочок черной шерсти, Серж довольно заурчит и начнет сладко облизываться. Серега передернул плечами и предложил:
      - Продай мне Тихона! - имя "Тихон" родилось как-то само по себе.
      - Еще чего?! - закочевряжился Орлов. - Серж у меня второй день без дичи!
      Физически Серега сильнее Орлова. Притиснутый в угол лестничной клетки, Витька посопротивлялся пару минут,  и отдал Тихона бесплатно.
      - Ну ты... Данила! - тяжело дыша, покачал он головой,  и не подумав брякнул. - Ей-богу... зоофил какой-то!
      Утром ему пришлось идти на работу в черных очках. Целую неделю приятели не разговаривали и помирились только в субботу, в "обители свободы и демократии" - пивбаре "Селедка".
      - Вить, - задумчиво сказал Серега, посасывая рыбий плавник. - А может я и верно в прошлой жизни индусом
        был?
      - Бананов захотелось, брахмапутра хренова?! - спросил Орлов. - Конечно, был!.. Только индус может назвать
        моим именем задрипсаного попугая! - потом хихикнул и похлопал Серегу по плечу. - Ну какой ты индус, Се-
        рый?!.. На грызло-то свое в зеркало глянь!



       Балу и Кузя отнеслись к новому жильцу без особого интереса, мол, и своих хлопот - полон рот. Правда, при первом знакомстве, Кузя, с явно повышенным интересом, обнюхал Тихона и вопросительно посмотрел на Серегу: "Сожрать его можно?"
       - Нельзя-а! - строго сказал Серега.
       Кот потянулся, зевнул и отошел в сторону. Витя обнюхивать Тихона не стал: нырнул в аквариум и принялся  тырить корм. Тут выяснилось, что грызун не так уж и беспомощен. С яростью бойца-профи он кинулся на попугая и выдрал из хвоста перо. "Птеродактиль" долго негодующе и возмущенно орал, прыгал по краю аквариума и активно гадил внутрь. Тихон в ответ гневно хрюкал и для большего устрашения грыз мисочку с кормом. А в общем жизнишка у него не особо - пожрать да поспать. И пользы в хозяйстве меньше, чем от нуля. Балу хоть гавкает, услышав посторонние шумы на лестничной клетке. При чем голос у него меняется на грозный бас. У находящегося по ту сторону двери создается впечатление, что в квартире зверюга ростом с годовалого теленка. Витя поймал клеща, заработав себе вечную благодарность и пожизненный пенсион. Кузя из кожи вон лезет, пытаясь доказать свою полезность. Однажды, плотно поужинав, Серега уединился в туалете. Только расположился на унитазе, только блаженно закурил, раскрыл томик Дарьи Донцовой, как в зале раздался душераздирающий визг Алевтины, перешедший в нечеловеческое подвывание. Издавать такие звуки можно, если на тебя напали Чикатило и старик Фрэдди Крюгер одновременно. И, наверное, так же в брачный период орали доисторическе динозавры.
      - Ну что там случилось? - приоткрыв дверь, недовольно крикнул Серега.
      А случилось следующее. Убрав со стола, Алевтина села смотреть свой любимый сериал "Мертвые не потеют". Кузя приперся домой через открытое окно с мышью в зубах. Утробно уркая, прошел в залу и положил  добычу к ногам Алевтины. Мышь лежала на спине, слабо педалировала лапками и крутила хвостом. Алевтина издала ранее описанный звук и вскочила на диван. Кузя отпрянул в сторону, удивленно вылупившись на хозяйку. Откуда он знал, что Алевтина больше всего на свете боится змей, мышей и судебного пристава Худякова, зимой перепутавшего адреса и едва не описавшего даниловскую мебель? Между тем, мышь очухалась, проворно перевернулась, и тоненько запищав, бросилась под шифонер. Кузя чуть запоздал: с пробуксовкой кинулся в погоню, но не рассчитал скорость. Мышь проскочила у него между лап, а он на полном ходу врезался мордой в чугунную батарею отопления. Бум!
      - Мяу!


       Когда Серега, подтягивая цветастые трусы, появился в комнате Алевтина уже не орала, а просто стояла на диване, прижав сжатые кулаки к груди с выражением лица, как на картине Мунка "Крик". По зале, вокруг фикуса, со звонким лаем носился радостный Балу. Витя, отчаянно треща, прыгал с телевизора на подоконник и обратно. Под шифонером свистулькой пищала мышь. На кухне в аквариуме, услышав голос сородича-грызуна, бесновался жиртрест Тихон. Возле батареи, безучастно, сгорбившись, широко расставив передние лапы и развесив уши, сидел Кузя. Время от времени он покачивал головой, как танцор брейка, облизывался и обводил пространство мутным взором. Серега в сердцах плюнул и разразился длиннейшей тирадой, в которой приличными словами были только "и", "в" и "на", но в самом конце пропали и они. Балу благоразумно замолчал, поджал хвост, опустил голову и, метя пол ушами, смылся в прихожую. Витя прыгнул Сереге на голову и тоже притих. Визжать продолжали мышь под шифонером, и Тихон в аквариуме. Серега с разбега навалился на шифонер. Мышь выскочила, запрыгала, как теннисный мячик, на выход из комнаты. В прихожей столкнулась с Балу, перепугав последнего до потери пульса - пес совершил попытку по углу залезть на стену. Саму же ее отбросило в кухню. Мышь прыгнула на стул, потом на стол, перелетела через аквариум на подоконник, кинулась вниз, растопырив лапки, как парашютист в затяжном прыжке, плюхнулась в газон и скрылась в каком-то земном отверстии.
    Следом, посредством же окна, удалился пришедший в себя Кузя, сообразив, что дом сейчас не самое лучшее для него место. И только Тихон продолжал метаться и хрюкать.
    - Заткни-и-ись!!! - багровея лицом, проорал в аквариум Серега.
    Тихон заткнулся и три часа просидел без движения. Серега вернулся в туалет, но настроение было уже не то.
   Больше всех переживала дочь.
   - Кузенька обиделся и не вернется!
   Кузя, как ни в чем не бывало, приперся утром, залез на свой стул и ласково замурлыкал, чутко сторожа момент, когда Серега, пивший чай с бутербродом, соблаговолит поделиться с ним колбаской. Еще не остывший после вчерашнего Серега мрачно показал ему кукиш.

     Дверца холодильника, мягко чмокнув уплотнительной резинкой, открылась. Серегу обдало приятной прохладой.
В аквариуме заволновался и запищал Тихон. У него рефлекс на дверь холодильника. Тихон знает: там растут обожаемые им свежие огурцы. Полочки холодильника заставлены пластиковыми стаканчиками сметаны, сливок, сыра; завалены вакуумными упаковками вырезок каких-то рыб и чьего-то мяса. Со второй полки на Серегу тревожно-укоризненно смотрели, плавающие в масле инопланетные "глаза" устриц. Жестяные банки со всякими "Бондюэлями" и прочая хрень. В общем, жранья полон холодильник, а жрать нечего. Запустив руку по локоть в холодильник, Серега достал кусок порезанного домашнего сала с толстой розоватой прожилкой мяса, брусок желтого сливочного масла, пол-батона колбасы, купленные в магазине фермера Синякова; пупырчатый огурчик, укроп, репчатый лук с отцовского огорода. Все это разложил на столе и зажег бра. Порезал хлеб, располовинил огурчик, посолил половинки и потер их друг о друга. От поплывшего по кухне огуречного духа, пуще застонал Тихон. Витя спрыгнул с Серегиной головы на край аквариума, что-то издевательски чирикнул Тихону, развернулся и облегчился внутрь, явно сожалея, что не попал на волосатого злыдня. Серега толстым слоем намазал на хлеб масло, уложил сверху кусочки сала, кружки репчатого лука, сверху веточку укропа. Тихон с топотом носился по аквариуму и сколь можно задирал двузубую морду к небесам, в ожиднии божественного дара в виде огурца. Из настенного шкафчика Серега взял граненную стограммовую стопку. Теперь самое главное! В морозилке -  - чекушка водочки. Он достал ее, воровато посматривая на кухонную дверь: проснется жена и все испортит. Как Шер-Хан охоту старику Акеле. Чекушка густо запотела. Серега с хрустом отвернул крышку. Водочка ледяная. Она не льется в стопку "буль-буль-буль", а тянется, и ртутно поблескивая, тяжело падает - "ульк...ульк...ульк". Холодное стекло жжет кончики пальцев. Стопку Серега налил всклень. Даже чуть больше.  Непроизвольно улыбаясь,  потер ладони;  осторожно, большим и указательным пальцами, взял стопку, поднес к губам и стал пить. Мелкими глоточками. Водка ломила зубы, ледяным потоком текла по пищеводу в желудок, по пути вспыхивая огнем,  разогревая застоявшуюся ночью кровь. Выпив закусил бутербродом, хрустнул огурцом.  В аквариуме мученичес-
ки застонал Тихон. Легкий хмель приятно закружил голову. Как пледом, накрыла, невесть где до этого прятавшаяся, доброта. Хотелось обнять и расцеловать весь мир, все эти земные джунгли, затаившиеся в ночной дремоте. Чуть скрипнула входная  дверь. Брякнувшись черепом в косяк, просунулась Кузина башка.
    - Мяу!


    Помедлив кот просочился в кухню, грациозно покачивая поднятым хвостом, продефелировал к столу, легко вскочил на свой стул и с надеждой посмотрел на хозяина. Серега отрезал кусок колбасы и положил перед кошачьим "лицом". Кузя заметно оживился. Снова скрипнула дверь. Образовалась щель побольше и в ней - веселая морда Балу: "А чего  меня не позвали?.. О!.. Да тут едят!!!" Пекинес сунулся к Кузе. Тот вцепился в  кусок зубами и угрожающе заворчал. Балу фыркнул, сел напротив Сереги, вывалил на бок язык и уставился на хозяина просящим взглядом, пос-
тукивая по полу хвостом.
    - Ведь не будешь жрать! - сказал Серега, отрезая колбасу и собаке.
    Жрать Балу не стал. Унес в прихожую, спрятал и вернулся обратно. Тихон прижимался к стеклу аквариума мордой, пытаясь рассмотреть, что творится по другую сторону его мира. Подобревший Серега сунул в аквариум огурец. Тихон счастливо пискнул и аппетитно захрустел - заточил. Постукивая коготочками по столешнице, к Серегиному бутерброду подковылял попугай, отщипнул крошку и презрительно посмотрел на остальных единственным глазом: "Плебеи!" Сам-то он кушал за одним столом с хозяином.
     Серега закурил, раздвинул шторы и приоткрыл окно, пустив в кухню свежий предутренний воздух. Таяла ночь. Черные тени нехотя забирались в укромные места. В овраге, заклубился туман и, как сказочное существо, медленно пополз на город. Меркли звезды. Небо становилось светлей и выше. Розовел восток. На Камчатке уже день! А ведь тоже - Россия! Туман, по второй этаж, затопил половину двора и остановился у детской горки. Из подъезда вышли чокнутые рыболовы - братья Зайцевы, тихо переговариваясь, скрипя броднями, шурша плащами, вошли в туман и пропали. Будто не было! Наверное, вот так же сто лет назад пропал Норфолкский полк. Под окном, задрав крючком хвост, деловито пробежал дворовый пес Тузик: он же в Шарик, он же Полкан, Санек, Говнюк и почему-то Троцкий. Ночь плавно перетекала в утро. Мир стал на день старше, но не стал мудрее. Сегодня, как и вчера, сытый не накормит голодного, а сильный не перестанет обижать слабого. Закон джунглей! Когда-нибудь, конечно же, это случится, но не сегодня, и не завтра... Когда-нибудь... А пока нужно  не остаться голодным и приложить все усилия, что б за счет тебя не насытились другие. В джунглях всегда опасно! Одному - опаснее вдвойне.
      - Мы с вами одной крови, - оглядывая зверье прошептал Серега. - Вы - и я!
    Кузя ласково мурлыкнул, и наклонив голову, нежно потерся ухом о Серегино плечо. Балу скульнул, привстал на передние лапы и лизнул хозяина в щеку. Витя крякнул и пощелкал клювом. Даже злыдень Тихон хрюкнул более-менее дружелюбно. Они смотрели в окно, в огромный до сих пор никем не понятый мир, смотрели каждый со своей  тревогой, мечтой и надеждой.
   

Господи, дай мне с душевным спокойствием встретить все, что принесет мне наступающий день. Дай мне всецело предаться воле Твоей святой. На всякий час сего дня во всем наставь и поддержи меня. Какие бы я ни получал известия в течение дня, научи меня принять их со спокойной душою и твердым убеждением, что на все святая воля Твоя. Во всех словах и делах моих руководи моими мыслями и чувствами. Во всех непредвиденных случаях не дай мне забыть, что все ниспослано Тобою. Научи меня прямо и разумно действовать с каждым членом семьи моей, никого не смущая и не огорчая. Господи, дай мне силу перенести утомление наступающего дня и все события в течение дня. Руководи моею волею и научи меня молиться, верить, надеяться, терпеть, прощать и любить. Аминь.
                Молитва Оптинских старцев.