Море клокотало от наслаждения, подбрасывая маленькую чайку с поломанным крылом.
Пыталась обессилевшая птица вырваться из «ласковых» объятий, подняться в небо, но тщетно… Шаловливая волна захлестнула чайку и небрежно выплюнула её на влажный песок.
Приласкали еле дышащую бедняжку ветер и лучик вечернего солнышка. Но только пёрышки обсохли, коварная волна снова подхватила чаечку, унесла, подкинула другой волне; та, играя, накрыла обильной плотной пеной птицу.
Натешившись вволю, волны в неистовстве швырнули чайку на угрюмый скучающий валун. Комочек перьев лежал на камне недвижим, сердечко еле трепетало. Но чаечку душа не покидала. Последнее тепло, жалея горемыку, ей отдавал остывающий валун.
Взглянуло море грозным оком и выслало волну, и не одну. Те в ярости нахлынули на камень и чайку начали безжалостно терзать. Смирилась птица с горькой долей; то появляясь светлым пятном на тёмной воде, то исчезая, вскоре канула в холодной воде.
Надрывно хохотало море. Ему хотелось продолженья; услужливо стремились волны угодить. Заметив пёрышко на камне, рванулись к берегу, добычу чтобы поглотить. Скользнуло пёрышко беспомощно, затрепетало и закрутилось в жадной бездне. Довольные собою, волны улеглись. Море чинно отдыхало.
Печален берег был; валун окутался молчаньем. Последний лучик, блик прощальный, скользил, оберегая два крохотных красных пятнышка на неподвижном сером камне – всё, что от чаечки осталось…
Вкрадётся незаметно ночь. Унылое небо нахлобучит тучи, прольётся дождь и растворит капли крови чаечки. Заполнит безликая тьма все уголки пространства, и только будет слышно урчание ненасытного чудовища…