ГЛАВА 21.
ПОДГОТОВКА К ПОБЕГУ.
– …Это, сеньора, весь выбор платьев, какой имеется у нас в наличии, – голос продавца был тих и учтив, а чёрные глаза терпеливы и покорны. – Может, у Вас есть особые требования к наряду? Что-то отличительное?
– Нет. Этот вполне устраивает. Но мне нужен ещё один, такой же. Есть у вас?
– Точно такой же? Нет, Ваш размер в одном экземпляре, – покачал головой, подумал, просветлел лицом. – А Вы, сеньора, не из двойни? Потому и нужен точно такой же? – увидев кивок, облегчённо вздохнул. – Ваша сестра такая же, до сантиметра?
– На четыре-пять сантиметров выше меня, – поражённо уставилась на смеющегося мужчину.
– Это же другой рост! – обернулся в женщине в углу магазинчика: – Элиза, второй рост, пожалуйста, – нежно взяв клиентку под руку, повёл к окну, усадив на кресло возле журнального столика. – Кофе?
– Я бы выпила сангрии, – усмехнулась, стреляя глазами на черноволосого симпатичного хозяина салона, – но согласна и на кофе.
– Сангрия волшебна, – закатил глаза характерным жестом мексиканца, – но очень коварна! Никогда не знаешь, что хозяева туда влили. Я на свадьбе знакомого недавно так её напробывался, что на двое суток потерялся!
Забавно хлопнув себя по бёдрам, открыто захохотал, не заметив, что сзади стоит помощница с платьем на вешалке.
– Я обошлась одними, – рассмеялась Дэйзи, выразительно посмотрев ему за плечо.
– А… вот посмотрите, сеньора, – опомнился, разложил платье на руках, с поклоном поднёс ближе. – Почти точная копия первого. На этой модели нет ленты. Если Вас оно устраивает, ленты перешить не проблема, – вскинув чёрную бровь, спросил и ею, забавно подёргав.
– Идёт. Спорите с первого и пришейте на оба однотипное украшение, – согласилась, вздохнув с облегчением. – Сколько понадобится времени на операцию?
– Минут пятнадцать-двадцать. Безделица!
– Я подожду. Мне нужно позвонить. Можно от вас это сделать?
– Конечно, сеньора.
Передал помощнице платье, отдав молчаливый приказ, повернулся к клиентке, подал руку, помог подняться и повёл в свой кабинет.
– По городу звонок?
Кивнула.
– Прошу, располагайтесь. Я Вас оставлю.
Дождавшись его ухода, села на стул, набрала телефон магазина Мари.
– Мари? … Всё в порядке. … На прежнем месте. Постарайся прийти раньше. … Да, будем ждать. … До встречи!
Вышла из кабинета неспешно, не сомневаясь – хозяин подслушал, но деликатно ушёл и встретил на выходе из коридорчика.
– Всё в порядке? Связь не подвела?
– Нет. Спасибо! Теперь сестра не потеряет нас, – прошла к креслу, села. – Готовим для неё сюрприз.
– Это так чудесно! Нет, подарки тоже неплохи, хотя и получаются несколько ожидаемыми, как ни стараются родные разнообразить их. Но сюрпризы чаще удаются и бывают по-настоящему неожиданными и оригинальными… – поддерживая разговор, интеллигентный молодой мужчина развлекал покупательницу.
Любовался чудесными, белокурыми, волнистыми волосами и бездонными глазами синего цвета такой насыщенности, что начал невольно краснеть, тайком вздыхая: «Редкая красавица! Волшебница!»
– …Всё. Теперь займёмся последними штрихами.
Лана переодела Марию в похожее платье.
Проблему с волосами решили просто – выровняв краской тон, подстригли до одинаковой длины, накрутили тонкой плойкой. Теперь у американской девочки были восхитительные кудрявые белокурые локоны.
Рост легко нивелировали: из отеля Лана выехала в туфельках на высокой шпильке, а Мари заставила обуть сандалии на плоской подошве. Вероятность, что портье заметит разницу обуви, минимальна. Всегда можно найти оправдание: натёрли туфли.
– Проверим, всё ли учли: платье – копия, волосы – одинаковые, рост уравняли. Кольцо… – сняв обручальное колечко, надела на пальчик подруги, – твоё. Наслаждайся! – поцеловала в пунцовую щёку, смеясь. – Ещё капельку парфюма. Флакончик в сумочке. Держи и её – дарю. Свою косметику переложи и порядок, – повертела. – Готова? Вздохни, успокойся и почувствуй себя женой большого мужчины, канадца Энтони Мэннигена. Ты маленькая капризная девочка Дэйзи – живи этим.
Неспешно выводя Мари на задний двор, шёпотом инструктировала:
– Идёшь мягко, неспешно, плавно, слегка опустив голову. В машине можешь молчать, спросит, просто покажи пальчиком направление к фонтану – не видели. Покрутитесь там, сфотографируйтесь. «На память», – скажешь мужу. Встань к фонтану спиной – лица будет не разобрать в облаке брызг. Что ещё? Теперь понаблюдай за мной.
Стала показывать основные жесты, повороты головы, наклоны, манеру поворачиваться, откидывать волосы, прищур глаз, особенности ношения сумочки.
– Время. Пора. Муж тебя ждёт. С богом! – поцеловав в щёку, глубоко заглянула в глаза. – Счастья вам с Элиасом. Не потеряй его, потом всю жизнь будешь об этом сожалеть! Прощай, Дэйзи! – из глубины коридора выкрикнула и скрылась в парикмахерской.
Энтони сидел в машине и с нетерпением поглядывал на часы: «Вечереет. Что задумала озорница? Ага, вот и она».
Вышел из салона, обошёл и открыл дверцу с её стороны.
Подошла неслышно, склонив белую головку в локонах и что-то поправляя на шее, быстро нырнула на переднее сиденье, ловко увернувшись от поцелуя, пахнув своими духами.
«Баловница! Ладно, попадёшься ещё мне», – хмыкнул.
Сел на место, покосился на прихорашивающуюся жену, отвернувшуюся и смотрящую в боковое стекло.
– Когда явишь мне хорошенькое личико?
Смеясь, завёл мотор и хохотнул, когда знакомым жестом, мизинчиком, ткнула в темноту, указывая направление.
– Ладно, слушаюсь пока! – посмеиваясь, поехал по направлению к центру. – Куда надумала ехать? А, к фонтану! Точно, мы так и не навестили самую главную достопримечательность старой доброй Саванны! Умница моя!
Погладил плечико, на что забавно им дернула. Не удержался и поцеловал головку. Рыкнула.
– Ладно-ладно, держу себя в руках.
Как только подъехали к парку, молчком выскользнула из салона и быстро пошла к фонтану.
– Подожди, стрекоза! Куда полетела?
Хохоча, догнал, схватил за плечики, закружил. Замер. Задохнулся.
– Что за?..
– Тссс! Держи дальше и кружи. И смейся, – тихий голос принадлежал… Марии!
Едва справившись с потрясением, задрожал: «Подмена произошла! Даже не поставили в известность! Ромашка канадская верно рассчитала – естественность возле парикмахерской была обеспечена полная. Наблюдатели убедились стопроцентно – она. Сам обманулся».
– Какие желания у моей жены? – осип, обнял за плечи и повёл к фонтану.
– Хочу сфотографироваться в облаке цветных струй.
Встала спиной к ним и подняла руки в таком знакомом жесте, как Дэйзи!
Поразился до дрожи: «Научила, что ли?»
– Давай! Потом картину такую нарисую…
– Напишу, – тихо исправил оговорку девочки.
…Вернулись в отель ночью и, быстро пройдя мимо портье, пожелали спокойной ночи.
Он так и не разглядел жены постояльца за мощной фигурой и рукой, положенной на плечи. «Счастливчик этот гигант – такая красотка! Завтра рассмотрю – как хороши фигура и волосы!»
– Спасибо, что прикрыл от него. Уставился, – Мари нервно вздохнула, говоря шёпотом, прижимаясь к груди Тони. – Неравнодушен ко мне – сразу видно, – обняла ручками за шею, заметив в конце коридора горничную. – Открывай быстрее, муж, я вся в нетерпении, – шепча в грудь, в расстёгнутый воротник рубашки, породила волну трепетных «мурашек», пока открывал дверь. – Будем ночевать на пороге? – обнимала руками спину так, чтобы обслуге было видно обручальное кольцо. – Быстрее…
– Ты в курсе, что в номере одна кровать? – шептал на ухо, обнимая и с трудом справляясь со строптивым замком. – Даже дивана нет – на кресле спать придётся. Я не помещусь.
Открыв, наконец, подхватил на руки «супругу» и внёс внутрь, торопливо захлопнув дверь.
Горничная, проехав мимо, усмехнулась: «Опять будут кричать всю ночь, молодожёны. Хорошо, что сосед их выехал только что. Всё жаловался…»
– Ещё чего, мой номер, моя и кровать, – говоря вполголоса, Мари прижималась к парню. – Имею полное право спать со своим мужем, – трепеща, вжалась ещё сильнее. – Ты разве против, мой Тони?..
Замер, задохнувшись от жаркой волны: «Тебя предупреждала Лана: Мари влюблена по уши. Что будешь делать? – грозно рявкнул на себя и обругал бранными словами. – Спать!»
Опустил молча девушку с рук на пол.
Сделав шаг, она вдруг стала оползать по стене коридора, бессильно цепляясь тонкими пальчиками за покрытие.
– Что-то ноги не держат… – резко побледнев, странно вздохнула-икнула.
Едва успел подхватить, отнёс на кровать. «Нелёгкий день выдался у девочки – сдали нервы. Такой спектакль выдержала!» – посочувствовав, повернулся и направился из спальни…
– Не уходи, – едва расслышал тихие слова. – Раздень меня, пожалуйста, и отнеси в душ, прошу…
Бессильно лежала на покрывале и была так похожа на Дэйзи, что он закрыл глаза. Нервно вздохнув, быстро разделся до плавок и подошёл к Мари, осторожно и нежно снимая знакомое платье с похожего тельца! Раздев до белья, замешкался.
– В белье буду мыться?
Медленно привстав, взяла его руки, завела за спинку и прижала к застёжке.
Смотря в медовую глубину глаз, щёлкнул, отвёл руки от горячего тела, отступил.
Откинула деталь в сторону, смотря неотрывно.
– Дальше.
Глубоко вздохнув, постоял в нерешительности: «Что делать?»
В голове зазвучал голос жены: «Порадуй девочку, но без подробностей – только поверхностная любовь… Ей отчитываться брачной простынёй перед мужем и сотней родичей!»
Решившись, подхватил её тонкое тело в задрожавшие руки и понёс в душ.
«И кто ты после этого, ragazzo*? Изменник. Предатель. Нет! Я муж, несущий жену в душ и собирающийся любить её, только и всего. Сама об этом попросила».
– Тони, ты не переживай. Я уже была помолвлена. Просто люби меня.
Приникла к губам с таким нежным, чистым, невинным поцелуем, что последние угрызения его совести отступили на задний план.
Зарычав, стащил с неё кружево трусиков и шагнул под горячие струи душа.
– Тони…
…Проводив мужа и «Дэйзи-2», Лана вернулась в зал, села в кресло, посмотрела в зеркало на чернокожую мастерицу, что ради двух богатых клиенток продлила свой рабочий день на три часа – деньги всё решили.
– Мне нужен насыщенный оттенок осеннего листа красного канадского клёна.
Через час, на перекрёстке улиц в квартале от парикмахерской, рыжеволосая девушка села в припаркованный автомобиль. Едва захлопнула дверцу, он ожил, зажёг фары и неслышно выскользнул из сонного старинного района, взяв курс на север Саванны в сторону аэропорта.
– Блондинкой ты была ещё красивее, – покосившись, водитель окинул взглядом красно-рыжую головку пассажирки.
– Всего лишь вернула природный цвет, если не забыл, Гошка, – заговорила на русском.
Скупо улыбнулась, смотря в темноту за окном. Голосок был грустным.
…Они успели немного познакомиться, и Света расслабилась: «Свой!»
Представился:
– Георгий Тихоновский, тридцать лет, агент частного бюро спецназначения, Москва. Здесь по «легенде»: Джордж Коуллз, менеджер среднего звена крупной американской фирмы, в отпуске.
Сейчас спокойно говорил на русском, соскучившись по родному языку, радостно вздохнув: «Хорошо, что разрешила – гора с плеч! Устал даже думать на просторечном американском».
– Не забыл, Светик. Разве такой пожар забудешь? Сразу и навсегда запоминается – редкий оттенок дома. Но не здесь, – повернулся и нежно коснулся её плечика. – Всё прошло по плану?
– Да, как задумано было.
– Что намерена делать дальше? Почему не сейчас же в Торонто? Объясни.
Взял за руку, слегка пожав тоненькие пальчики. Не обернулась. «Ясно: расстроена разлукой с Энтони».
– Переживаешь больше за него или за неё?
– Что за них переживать – супруги воссоединились. Теперь, это их личное дело. Я Светлана Белова, бывшая советская гражданка, а теперь Лана Вайт – знаменитая канадская художница. Час назад была Дэйзи Хант – мифической невестой Энтони Мэннигена, бодигарда мисс Вайт. Игра окончена. Скоро вернусь домой, к привычной жизни и обязанностям. Мне нет дела до переживаний моей обслуги. Каждому своё.
Держалась отстранённо и спокойно, ни мускулом не выдавая неуверенности и страха.
«Дело сделано. Впереди сложное испытание – возвращение в Торонто. Об этом и надо думать. Чёрт… голова совсем не варит от усталости».
– В чём заминка?
– Мне нужно время.
– Спокойно и тихо не хочешь вернуться? Ближайшим рейсом? Обязательна шумиха в прессе? Скандал и сплетни – это по тебе?
– Да. Отвлечёт от него их внимание. Мне не привыкать быть в гуще. Не всё продумано. Дай мне пару-тройку дней.
– Почему не со мной в отеле поселилась? Отпала бы необходимость тебя искать каждый раз, – улыбнулся, засияв тёмно-серыми глазами.
Явно наслаждался поисками и приключениями, связанными с ними.
– Остынь. Мы с тобой не знакомы. Следи за эмоциями и лицом, – зыркнула строго, одёрнула, как пацана.
– Разве был прецедент? – напрягся, заглянул в синь невероятных притягательных глаз.
– Да. «Спалился» на простом выражении. Я, непрофессионал, раскусила тебя!
Неуловимо вскинула каштановую бровь, породив в Георге неловкость и неуверенность.
– Как?.. – поразился, едва сдержав дрожь рук.
– Выдали смеющиеся глаза. Не справился, – отчеканила невозмутимым голоском.
– Понятно, – смутился, покраснев. – Понимаешь, по натуре смешлив – вылезло не вовремя…
– Не о том говоришь, сам понимаешь. Мог поплатиться жизнью.
Дождалась, когда поднимет пунцовое смущённое лицо, посмотрела в упор: вязко, цепко, тяжеловато, словно усиленно сканируя сознание.
– Что-то ещё? Чего-то о тебе не знаю?
Передёрнулся от неприятного чувства пустоты, обнажения и полной незащищённости биополя, но постарался не отводить глаз.
– От меня скрыли твои способности? Нечто специфическое?
Ни мускулом не дрогнула, лишь глубже утопила в сапфире!
Безмолвно в бессилии вскрикнул: «Ведьма!» Тревожила невероятно и пугала по-настоящему, до озноба! Поразился этому непривычному чувству до глубины души. С трудом взял эмоции под контроль, продолжил разговор:
– Или учишься бесконечно?
– Профессия и призвание способствуют.
Медленно выпустила его сознание из невидимых пут, стало легче дышать.
Держа лицо бесстрастным, выдохнул: «Чертовка! – похолодел душой, когда в ответ тонко мстительно… улыбнулась! – “Слышит” мысли! Дьявол! В её “Деле” об этом ни слова!» Едва опомнился, взял себя в руки и постарался не думать вообще, заслонив мысли невинной картинкой детства – он на качелях в саду у дедушки: взлетал высоко, а дед смеялся, разевая щербатый рот.
Сработало: отвела взгляд, словно потеряла интерес, спокойно продолжила беседу:
– Постоянное, неустанное, тотальное впитывание огромного объёма информации, острая память на отдельные детали и мельчайшие акценты. Способность запоминать и хорошо разбираться в тончайших нюансах выражений эмоций человеческого лица: мимики, выражения глаз, жестов, улыбок, неосознанных мышечных сокращений, физиологических проявлений в виде капель пота, «мурашек» или приподнятых волосков на коже. Острая восприимчивость присуща всем художникам, артистам и вообще талантливым людям – богеме. Раньше таких уникумов называли ведьмаками и сжигали на кострах.
– Ясно. Надеюсь, больше не попадётся в подопечные гениальная художница или артистка, – виновато улыбнулся, сбрасывая странное оцепенение-наваждение, больно сжавшее сердце.
Подъехав к её отелю, остановился поодаль и погасил свет в салоне машины.
– Всё. Мне пора, Гоша. Устала, как собака. Вымоталась до предела. Выжата, словно лимон.
– Сочувствую. Такой план разработала и осуществила! Умница!
Склонившись, поцеловал её руку, едва касаясь нежной бархатистой кожи в золотых брызгах веснушек. Заглянув снизу, так и не увидел глаз – старательно отводила почему-то. Выпрямился, откинулся на спинку сиденья.
– На чашку кофе не пригласишь, незнакомка?
В ответ рыкнула!
Стало легко, радостно на душе! Поразившись, затрепетал, задохнулся, не в состоянии объяснить перепады своего настроения.
– Или на две?..
– Уймись! Денег не дашь? – рассмеялась трепетно. – Я осталась без средств к существованию, – вспыхнула чудным личиком, но так и не повернулась к нему.
– Поэтому долго не мог вас вычислить, – поддержал смех.
Любовался ею, радуясь хрипловатому чувственному смеху: «Даже “мурашки” бегут по телу!» Опять заставил себя смолкнуть в мыслях.
– Как сообразила перевести средства со своей карты на счёт Тони? Он подсказал? Сомневаюсь. Мы, мужчины, примитивны. Твоя идея, Светка! – смеясь, вытащил толстый портмоне и протянул ей. – Ещё одна странность поразила – документы. Твои-то лежат дома. Не просветишь дурака?..
– Всё тебе расскажи, Гошка! Перебьёшься! Походи-ка в Петрушках, – криво улыбнувшись, устало откинулась на подголовник, обессилев. – Пойду. Сил нет…
– Где встретимся завтра?
Тревожно окинул взглядом: «Бледная до синевы! Краше в гроб кладут!» Ругнул себя, помедлил, нерешительно предложил:
– Помочь до номера дойти?
– С ума сошёл?! Мы незнакомы!
Вскинулась кошкой, полыхнула негодующей синью, отрезвив мгновенно, словно льдом-крошевом окатив по коже.
– Крутись завтра возле пляжа. Осторожнее! Головой верти, не забывайся, – держалась строго и прохладно, соблюдая дистанцию. – Назавтра может что-то прояснится – расскажу. Пока.
Быстро и неслышно выскользнула из машины.
– Пока, Светочка. Спокойной ночи, Рыжик, – грустно шепнул и завёл мотор, протяжно вздыхая. – Спи сладко, милая…
Проследив за ней глазами в зеркале заднего обзора, ещё раз потерянно и печально прошептал слова прощания и поехал в свой отель, тоскливо вздыхая и невесело размышляя.
«Да, Гоша… а ты влюблён не на шутку – чувственная дрожь треплет крепко. Как пацан-недоросток! Петрович, изверг, почему выбрал меня?»
Растерянно улыбался, проезжая по ночным улицам американского курортного южного городка, вспоминал недалёкое московское прошлое.
«О чём думал, старый лис, когда собрал всю группу на шашлыки на Пахре? Что за извращённый план созрел в твоей седовласой голове, а, заслуженный кагэбэшник в вынужденной досрочной отставке? Гениален, однако…
Так всё подготовил! Дождался, когда мы наедимся до отвала и начнём клевать носом от сытости и неги, разомлев на февральском солнышке, на ранних проталинках, на природе подмосковной. Вот тогда ты, змей-искуситель, рассовал в наши руки фото рыжей девочки и стал зорко издали наблюдать за реакцией. Что ж, план сработал, бывший “конторский” работник, спецотдельщик дотошный и безжалостный.
Пацаны, тупо посмотрев сонными осоловевшими глазами фотографии, отложили их, ожидая дальнейших подробностей и инструкций, а, не дождавшись таковых, просто повалились спать, кто куда, на стульях и лавках.
Только мы с Игорем Ваниным, увидев Рыжика, встрепенулись, переборов сонную одурь, приняли вертикальное положение: я – на пне под деревом, друг – на раскладном стульчике возле очага, и стали рассматривать бесподобную красоту осеннюю в таких ярких веснушках, что сразу закипела наша дурная козлиная кровь. Глаза девчонки просто ударили в поддых, убили наповал: тёмно-синие, с золотой короной вокруг зрачка, да ещё веки в шёлковых, густых, длинных, тёмно-каштановых, с золотым отливом, ресницах!
Действие ты, Светочка, оказала на нас, что надо – взорвала мозги и тела, разметала в клочья внутренний мир!
Игорь рухнул со стула и не заметил как, а я залился краской стыда так, что, наверное, вспыхнули лицо и уши открытым огнём. Тело скрутило в невидимых руках желания, словно попал в гигантскую мясорубку! Кожа загорелась настолько сильно, что показалось, будто меня опустили в кипяток! Эмоции захлестнули разум напрочь, организм взбунтовался… Постарался ближайшие полчаса не вставать, чтобы не опозориться мужественным бугром. Даже тугие джинсы не спасали, курткой прикрывался! Так было стыдно и неудобно, что хотелось провалиться сквозь землю!
А Николай, гад, зорко следил за нами обоими, мерцал тёмными агатовыми глазами и посмеивался в седые “американские” усики. Вот тогда-то и взял нас на заметку, наверное.
Почему дальнейший отбор не прошёл Ванин – неизвестно.
Только со мной работал, наставлял, инструктировал и натаскивал, как глупого полуслепого щенка. Потом пришлось пройти маленький ад на закрытой базе спецназначения Конторы. Как отставнику нашему это удалось, осталось загадкой, но знания там в меня вложили… специфические. Предупредил тихо сразу: “Если раскопают о тебе „головные“, не выжить – „уберут“ без пыли”».
Как только въехал под портик фешенебельного отеля, Гоша Тихоновский вновь стал Джорджем Коуллзом.
Выйдя из дорогого «Мерседеса», нужного атрибута для поддержания «легенды» – менеджер среднего звена отдыхает, окинул окрестности быстрым внимательным взглядом. Бросил ключи подскочившему чернокожему парнишке-служке, вложил в его руку несколько свёрнутых купюр, заговорщически подмигнул, вызвав у сообразительного мальчишки понятливый озорной смех.
«К завтрашнему утру черная красавица – гордость немецкого автопрома, будет вымыта-вылизана и заправлена под завязку, чтобы весь день возить рыжеволосую волшебницу с такими красивыми губами, что стараюсь не смотреть – кровь сразу вскипает!»
Проходя просторным фойе, вспоминал прошлое, разбирался в событиях и их последствиях.
«Что же ты задумал, седой лис? Почему выбрал не спокойного и равнодушного члена команды, например, Серёгу-Магадан, который отстранённо наблюдал бы за “объектом” и тупо делал работу, а меня, практически сразу “поплывшего” от чувственной красоты Рыжика? Вывод: чтобы я, не задумываясь ни на мгновенье, ринулся закрывать собой девочку, как только ей станет угрожать смертельная опасность. Но это был бы обязан сделать рядовой агент группы, наделённый такими полномочиями! Следовательно, есть иной, более глубокий, потаённый, всеобъемлющий смысл в моей миссии: беззаветно любя, отдавать всего себя, даже душу; стать рабом, второй кожей – охраняя, жить ею, дышать, раствориться без остатка.
Дела… Словно, я не живой молодой, здоровый мужчина тридцати лет, а бездушный, железный робот. Боже… – прислонился к стенке зеркального лифта, едва не завопив вслух, – Ты же видишь сверху нас всех! Удержи меня в рамках, или хотя бы оставь равнодушной Светочку! Если ответит на чувства – пропадём, Ты же понимаешь! А я уж постараюсь сдержать глупое сердце и тело в узде. Не пацан ведь давно. Не пацан».
…Едва успела добежать до ванны!
Когда через полчаса, обессиленная, синяя, шатающаяся, вышла, её ожидала старая Розалия, горничная, с подносиком, на котором стоял стеклянный стакан с мутным напитком.
– Выпейте это, госпожа! Прошу Вас, – шагнув ближе, почтительно поклонилась и протянула поднос. – Не бойтесь, это от тошноты по утрам.
Дождавшись, пока гостья выпьет и поставит стакан обратно, разогнулась и уважительно отступила на шаг назад.
– Умница, – акцент выдавал уроженку островов Карибского бассейна. – Я ещё вчера вечером об этом догадалась, едва увидела Вас. Это народное средство на моей Родине. Только не спрашивайте, из чего оно – лучше не знать, – тихо засмеялась, исподлобья посмотрела на тоненькую девушку. – А Вы ходите мальчиком. Если бы это была девочка – Вас стошнило бы тут же. Поздравляю, госпожа! Дети – благословение божье, когда бы и от кого бы они ни рождались. Всем место на земле найдётся. Господь милостив – не оставит малыша заботой.
Низко поклонившись, неслышно вышла из номера.
Светик поражённо рухнула на кресло.
«Господи… Конечно же! Я беременна! Как сразу не догадалась? Уже давно мутит по утрам. Хотя, чего удивляешься, выпучив глаза, Белка? Прошлый раз вообще проворонила её! Всё недомогание списала на лекарства и стресс после покушения. Когда же ты, мой малыш, зародился во мне? Боже, я такая рассеянная! Даже и не вспомню, когда последние “праздничные дни” были, – потерев лоб, сдалась. – Что гадать и думать? Время покажет. Только бы удержался, мой любимый комочек. Мы с Тони сходили с ума этот месяц! Как же ты удержался? Если выживешь и родишься, впору тебя назвать STS – Steadfast Tin Soldier! Мой стойкий оловянный солдатик. Мой воин. Выживи, держись ручками и ножками, а мамка больше не будет сходить с ума и кричать, как безумная, – покачала головой. – Какие же мы были дураки! О тебе вообще не думали, словно не хотели вовсе. Нет, сыночек мой малюсенький, я тебя хотела, очень! Постараюсь выносить, чего бы мне это ни стоило. Значит, нужно звонить Майклу. И срочно. Пора домой, спасать дитя и нашу любовь с Тони, – замерла, побледнела, напряглась. – Если родится, я не смогу поехать осенью к Стасику! Малыш или Стас. “Вилка”! Да ещё Невидимка. Люблю двух мужчин, от одного из них жду ребёнка – сумасшествие! Пссс, не привыкать. Как только станет возможно, поеду на разговор со Стасом. Мне нужны оба: и Энтони Мэнниген, и Станислав Минаев, – зарычала, стиснув кулачки. – Хоть шведскую семью заводи! Если поймёт меня мой русский мальчик – так тому и быть. Вот так, Светка. Кажется, ты станешь женой сразу двух мужчин. Понимаешь – не разорваться. Они любят так, что просто сгинут в одиночестве! А ты без них. Обоих. Бред… – виновато потрясла головой, закрыла глаза. – Ладно, что мучиться заранее? Нужно возвращаться в Торонто. Малыш сейчас важнее всего и всех. Домой!»
* …ragazzo (итал.) – …парень.
Сентябрь 2013 г. Продолжение следует.
http://www.proza.ru/2013/09/10/39