Как-то во время уборки в одном из зданий Сысертского района Свердловской области уборщица среди бумаг, валявшихся беспорядочной кучкой в дальнем углу архива, нашла тетрадь. Старая толстая общая тетрадь с портретом Чкалова на обложке. Начала читать и зачиталась, затем принесла хозяину помещения. До развала СССР в этом здании располагалось управление сельского хозяйства по Сысертскому району. Теперешний хозяин помещения, сын последнего руководителя УСХ, Виктор Нечипоренко вспомнил, что его дед – ветеран-танкист, рассказывал о начале Великой войны, и мелькал в дедовых рассказах какой-то Каримов. Но это было давно, ещё в бытность Виктора ребенком, потому порядком подзабылось.
Позвольте представить на ваш суд первую часть дневника нашего современника, любезно переданную администрации Виктором Нечипоренко. Так получилось, что автор записей каким-то образом умудрился (а может, не сам умудрился, а какая-то внешняя сила помогла ему) попасть в 1941 год из жаркого лета 2012 года. Публикуем тут тот самый дневник, где наш "попаданец" записывал свои переживания. Приносим извинения за слабую грамматику, орфографию и стиль: ни мы, ни автор не являемся стилистами (и боже упаси). Кстати, извиняемся так же за словарный запас автора записок. Говоря высоким штилем, десница дипломатичности и культурной образованности не сильно его коснулась.
Выражаем особую благодарность за помощь в правильном прочтении текста дневника (все-таки прошло много лет, и не везде удавалось прочесть, да и почерк у автора был не совсем каллиграфическим):
Литвинюку Андрею, специалисту по графологии с сайта СИ;
Виктору Гвору, специалисту по графологии с сайта СИ;
Игорю Семенову, военному консультанту с сайта СИ;
Антипенкову Сергею, специалисту по графологии с сайта СИ;
Для завлечения простодушного читателя вставляем один из отрывков, дневника, затем, все пойдет по порядку. Администрация.
Всё! Кранты и позор мне - я потерял бойцов, которые были со мной. И теперь единственный выход для меня - это попытатся умереть, забрав с собой на тот свет побольше гитлеровцев. Увы, но и на этом пути меня ждет колоссальная засада. Почему? Да потому, что я, оказывается, бессмертен, являюсь реальным представителем нереального класса "деньсурковцев". Эдакий среднеазиатский новоявленный Дункан Маклауд (он же "Горец"): я убить могу кого угодно, а меня - фигвам, меня не убить. И напрашивается вывод: я должен стать кем-то типа Манзырева-Леонова из классика (Конторовича, конечно), и направо-налево мочить гитлерюг. Да с ного-руко-башко-носо-машествами я не особо дружу, зато Манзырева легко можно было пристрелить, а меня пристрелить - это всё равно, что Волгу выпить, причем насухо, как Либрез Инвизибл .
И иду я инстинктивно - куда-то вперёд, тем более, что в лесу ориентироваться я не умею. В степи, в горах - без проблем (я там вырос), но лес для меня - тёмный лес (успокойтесь, языковые пуристы, это спецтавтология, каламбур). Натыкаюсь на немецкую цепь, фрицы старательно прочёсывают лес, ищут меня. Их в немецком фельдграу видней чем меня в хаки, тем более моя форма в пятнах, практически маскхалат (поваляйтесь в лесу, еще и не то будет). Теплится надежда, что не только меня ищут, может, ещё не всех наших убили. Что-то командует офицер (углядел меня сука глазастая), меня окружают. Живым взять хотят - ага щас! Немчиков всего около отделения. Зная, что нас в лесу осталось один-два человека, командир оставил по наши души всего десяток зольдатиков с унтером во главе. Затвор у меня передёрнут давно, палец на спуске, и, когда немцы уже в пятидесяти метрах, даю длиннющую очередь от пуза. Немцы дружно падают: льщу себя надеждой, что не все от страха, должны бы и от пуль, полтинник метров от МП не спасает.
Они, лёжа естественно, начинают переговариваться, кто-то стонет (задел все-таки суку!), а я встаю с земли, чё я лег-то, я ж Мак-Лауд, и броском подбираюсь к немцам, по пути вытащив гранату и выдернув из неё чеку. Испугавшиеся немцы палят в меня, и одна сучара все-таки влепила пулю в меня: в левую часть груди. Падаю, умираю… БА-БАХ! И я снова жив, небесный оператор отмотал пленку назад. Теперь беру на полшага правей, чтобы та пуля опять меня не убила. Немчура, как бешеная, пуляет в меня свинцом почем зря, пули свистят мимо, а я запузыриваю миниананас лимонки в гущу немчуры с криком старшины Васкова из повести Васильева :
- Лягай!
Раздаётся взрыв, и пространство прошивается осколками. Чудесным, деньсурковым, образом осколки прошивают мою гимнастерку в трёх местах, а моё тело - ни в одном. Пока немцы ошарашены, вскочив, подбегаю и короткими очередями расстреливаю всё, что движется. Немцы постреливают, но я себя чувствую Шварцнеггером в фильме "Коммандо" или "Терминатор": в меня ни хера не попадают, а я попадаю ништячно. И тут ещё один немец попадает в меня. Сцуко! - прям в живот, больно-то как, смертельная рана! Я падаю, истекая кровью, но тут снова всевышний (не знаю кто, может бог, может - наоборот) делает перемотку, и я возвращаюсь в досмертельный период. Мгновенно падаю на землю, отвечая по вспышкам выстрелов из автомата, потом добавляю в том же направлении гранатой, немецкой, с длинной ручкой. Взрыв, и, пока немцы кайфуют, почти непрерывно паля (истины ради, отмечу, что в белый свет), предельно сокращаю дистанцию.
Вдруг понимаю, что патроны на исходе, что тоскливый сухой щелчок автомата тут же подтверждает. Откидываю автомат (благо, на ремне болтается), хватаюсь за кобуру и машинально пытаюсь вытянуть парабел, чувствуя, что не успеваю. Но тут понимаю, что по немцам стреляет ещё кто-то, и им не до меня. Фрицы отвлеклись на другого стрелка, поэтому уже спокойно достаю пекаль, подбегаю ещё ближе и вгоняю в пока ещё живых немцев знаменитые парабеллумовские пули. Загадочный стрелок достреливает своих. Все немцы (их реально оказалось около отделения) теперь перешли из разряда врагов советского государства, в удобрение советской земли (ну или в невосполнимые потери Вермахта, кому как нравится).
Кто ж мне помог?
А что было до того? Как я оказался в белорусском лесу, почти наедине с отделением фрицуры? А до того сначала было прекрасное утро 24 июня 2012 года.
24 июня 2012 года Республика Таджикистан, г. Кайраккум побережье Кайраккумского водохранилища
- Ну всё, Мань, пошли на пляж… Я быстро дожёвываю сендвич (может и сэндвич, и сандвич, черт его знает, слово наглийское), беру в охапку книгу знаменитого Конюшевского и бреду на пляж.
Маняша в это время записывает какие-то супер-пупер рецепты. По одному из тарелочных каналов нашли время, сволочи, на рецепты супержрачки… Ну, Манюнька теперь долго не отлипнет от телика, пока все рецепты не засосёт, как виндоус без антивируса засасывает всякие трояны. Пойду уж, почитаю на пляже, а то устал как раб на галерах: Машендра (ну и я не совсем, как бы, против был) с утра устроила разврат, с её темпераментом это еще то нЕчто.
Ах да, кто мы и где мы? - интересно ж само собой читателю. Я – Фарход, таджикистанский узбек (это не сорт винограда, это особенности национального размежевания времен раннего СССР). Я адвокат в Худжанде , это северная (она же, как и Питер - культурная) столица Таджикистана. А она, Мария Машкова, старший налоговый инспектор одного из городов Ленинградской области РФ. Рост 176 вес 55, бюст 95см, талия -62 и 89 см бёдра (завидуем молча). Познакомились мы с ней через Интернет (данке, м-агент ), и вначале общались как друзья (или подруги). Ну, она у меня спрашивала, как у мужика, совета: как быть со своим в той или иной ситуации. Или я, в свою очередь, спрашивал у нее совета, как быть со своей. А потом понесло (понятно куда). Короче, теперь я её мужчина, а она, следовательно, моя женСЧина, и мы типа пара. Ну, или пара типов)))).
Кстати, оба любим тепло. А то, что за дискриминация по термическому признаку в русском языке, а? Холод, - холода, а тепло – теплы, что ли? Так вот, чтоб вы знали, я не русофоб но и не русофил, так русонейтр. То есть, государство это мне глубоко параллельно, перпендикулярно и местами фиолетово, и любви к нему нет (есть на то причины), но нет и ненависти. И вообще, я родом из СССР, и для меня эта аббревиатура не сочетание букв, а сочетание счастья, любви, воспоминаний и мечт. То есть я не русофил, а советофил, для пиндосов всяких это одно и тоже, а мне на них наср… ой! – фиолетово, короче, сильно на них …, даже ультрафиолетово.
И вот мы с Машей забили стрелку на берегу таджикского моря, кайраккумского водохранилища. Правда, и вода пресная в оном море, да и размером оно с большой прыщ, но хоть такое. Зато - берег, песок, солнУшко, жара и попы. Ах, я ж на пляже! И тут, конечно, разновсякие попы тудЫ-сюдЫ ходЮт, это закон породы. Ой! - природы. Раз пляж, то без поп никак… Ух ты! - монументальная попа!.. Правда, и целлюлит тоже глобальный.
И вот уже неделю мы с моей милой отдыхаем. Хотя нет, отдых тут редко у нас получается, мы любим это "дело", как стадо матросов после полуторагодовалого плавания на подлодке, где самое сексуальное воспоминание - это перловка, так сказать, микрожопка).
Вот и сёдня с утра собирались окрестности оглядеть. Пока вставал с постели, Машуня решила в одном лифчике мимо меня безнаказно пройти. А как же мимо пропустить такое внедрилище разврата, без внедрения-то! Нет, это был бы непорядок, я ведь не трагик, ой не комик. Ах да! – вспомнил! - Не гомик, и не импотенторенто. Вот и накрылась наша прогулка. А после одушевления (не оживания, а приема душа), причём пришлось дважды его принимать (НУ, САМИ ПОНИМАЕТЕ, ПОЧЕМУ!), мы собирались пойти купаться. МеШтатели, размеШтались! В промежутках между одушевлениями, чтоб заглушить Машины крики-стоны, пришлось врубать телевизор, как звуко-дымовую завесу (через стенку-то - престарелая пара, обзавидуются ещё и пожалуются, как в первую ночь). Ну да, в первую ночь, в ночь встречи, мы хулиганили (если можно это так обзовнуть) всю ночь напролёт, и, из-за Машкиных стонов, соседи пожаловались администрации, нас среди ночи призвали к толерастности. Ништяк себе толерантность – в три часа ночи, блин! - даже утра! Вот и приходится мне по ночам на Машку глушитель надевать, то есть, её ротик прикрывать или ладонью, или уж, в кризисные моменты – подушкой. Потому как ладонь она запросто может откусить! Насчёт толерантности: только наглосаксы считают, что толерантность для них. То есть, все должны быть толерантными с ними, а они с другими – хега с два! То есть, эта наглосаксонская рожа может себе позволить пукнуть во время общего обеда (или рыгнуть), и мы его должны понять и пгостить . А вот если мы хотим чего-то, не нравящегося наглику сделать… То должны толерастировать. Разве не свинство, я ж ему, когда этот ублюдок рыгнул, замечание или призыв к толерастии не делал, а чего же он нам ночью не даёт свободы? Простите, вырвалось - не вынесла душа поэта.
Ну, а когда с одушевлением всё-таки закончили и собрались на пляж, по телеку начали читать рецепт каких-то особо хрустящих свиных ушек, ну, или ушиных свинок, точно не помню. Глядя на это харчеснобство, Машка прилипла к телевизору круче, чем лист от березового веника к ягодичным мышцам в бане.
Потому я и кукую на пляже, читаю Конюшевского , и на попы поглядываю. Ух ты, смотри: Дженифер Жопес своей жоперсоной, Хы - Хы – Хы! Но, надо признать, хоть это и не Жопес, но жопес у мадам заЧОТный (каламбур господа присяжные), да и с тылу никакой разницы.
Ё-мое, я уж долго, оказывается, на эту девушку смотрю! А, если ща Машка спалит, это ж для меня персональная третья мировая настанет. И я, скромно потупив свои бесстыжие глазки, пытаюсь осилить, чего ж там намудрил Конюшевский (хорошо написано, но что-то не до него щас). Но, начавши – читать надо до конца, книга-то интересная, и написана не очень адекватно (это не ругань, это в смысле - оригинально).
Так! Уже с часик прошло, и солнУшко головку припекает… И тут вдруг – БАЦ! Чегой-то потемнело нахрен в глазах, и не только в глазах, но и в ухах, (или так не говорят?). Наступил патрилокальный матритрындец с элементами амбы и звиздеца великолепного.
Фьюююююить! Буууум! Баааац, Тарарам!.. Трындюкс…
24 июня 1941 года где то в Белоруссии в полусотне километров от границы с Польшей
Открываю глаза, думаю: покемарил чуток, и баста, скоро Машундра должна подтянутся… А вокруг какая-то гигахрень происходит. Лежу в окопе (или то - ячейка, не спец я), короче - яма в земле. Однозначно припорошен землицей… Странно, почему не песком я ж на пляже? Оглядываюсь, осматриваю себя: ба! - на мне форма военная! Но такую, я точно никогда не носил. На границе у меня сперва советское х/б было (причем, по-моему, строительное), после окончания учебки выдали трёхцветку (так у нас камуфляж обзывали). А эта одёжка, хоть и явно военная но какая-то непривычная, хоть и чем-то и откуда-то знакомая. Плюс к тому – без погон! Я-то привык, что на мне погоны были, ещё и с буквами "ПВ", в добавок - шеврон на плече "ПВ РОССИИ" с триколором. Правда, прошло много лет с тех пор, ну, как я погранцом-то на таджикско-афганской границе был. К тому же на петлицах вместо нормальных эмблем обнаружилась какая-то хрень из скрещённых на фоне кружка мишени винтовок (Блин! – ВОХРа, что ли?) какие-то параллелепипеды в количестве трёх штук, или, как их там - параллелограммы что ли. Да и красный цвет петлиц до этого ко мне никакого отношения не имел… На рукаве какие-то жёлтые уголки на красном фоне… Штаны синие с кантом, вместо берцев – сапоги… Портупея офицерская, кобура непривычной формы… Бред да и только!
Та-а-ак… А что так-то, коли всё не так?! – как говаривал Евгений Гришковец… А что у нас вокруг? Рядом человек в такой же форме лежит… Бля! - он же мертвый! Бр-р! - у меня глюки! Тут слышу: кто-то что-то непонятное говорит, причём - звук какой-то… во! -порнофильмовский. Ну да, точно - по-немецки гуторят. Оглядываюсь: два немца в классическом гитлеровском прикиде из фильмов. Смотрю на них с интересом: блин реконструкторы, что ли? Вот психи! Какого хрена немцев в Таджикистане реконструировать? Ну,я б ещё понял реконструкцию боёв с басмачами (с татаро-монголами накрайняк). И тут в мою бедную башку паровым молотом бьет мысль: "вокруг моря нет, и лес, вообще-то, и кусты вокруг!". Да ни херадзе себе, чего-то я наш пляж вообще не узнаю! А за это время типусы, прикинутые в немецкое, подходят ближе и, лопоча на своём, чего-то мне говорят:
- Грым-брым-брым-ферфлюхтер-русише-швайне-брым-грым-брым.
- Хоре, пацаны кино мочить, чё за херня происходит? Может, уже по-русски скажете?
- Грым-брым-брым-ферфлюхтер-русише-швайне-брым-грым-брым…
- Пацаны, хватит выёживаться! Я ж могу и в тыкву дать, да так, что голова в трусы провалится, и памперс не поможет. Что происходит, где я, кто вы?
- Грым-брым-брым-ферфлюхтер-русише-швайне-брым-грым-брым… – произнося эту нечленораздельную (фу, какое слово) фразу, немцеприкинутый, эдак непринуждённо берёт свою ружбайку поудобней, и, лениво так – хрясь! - мне по башке. Несильно так ударил, но чувствительно. Только это я потом понял, что несильно. Бил бы по-настоящему, проломил бы мне черепушку нахрен. А тогда мне мало не показалось.
В глазах заплясали не то, чтобы звёздочки, а целые галактики. Нахрен! - я столько звезд и ясной ночью не видал! Реконструкторы хреновы, офигели чтоли?! Упал, конечно…
- Ты чё: с дуба рухнул, верблюдофил долбанутый?! – заорал я, поднимаясь, одновременно потирая ушибленное место (шишка – с кулак, не вру!), отряхивая голову и форму от землицы (прикиньте: по-моему, это чернозём! Это в Таджикистане-то?). У тя чё: лишние яйца завелись?! - и буром пру на ударившего. А тот почему-то чуть сел на очко, и взглядом другого просит ему помочь.
Рывком выхватываю ружбайку (офигеть! - она какая-то… необычная), и наотмашь хреначу фулюгана по башне. Тут уже второй снимает с плеча своё ружье. Карамультук у него – вроде как точная копия того, что у меня в руках, он пытается передернуть затвор… Да куда там ему, хренанасеньки! – Прикладом: "получи фашист гранату". Жаль, что не "каланя", очень уж им удобно: двумя руками прямо – магазинной коробкой в зубы или в грудину – и получивший блаженствует. Но результат всё равно радует: оба дебошира лежат у моей ямки (окопа, щели, ячейки – выберите нужное) разДинув пасти. Кстати, есть ли это все-таки реальная немчура, то почему на пузе не шмайссеры, и почему рукава до плеч не завернуты, да и на поясе тушек куриных не видно, неужели киношники обманули а?
- Не, пацаны, в чем дело, я, в натуре, что ли в танке?!
"Второй", прям лежа, опять тянется ручонками очумелыми к ружбайке.. Хрясь! - получает прикладом по опрометчиво подставленной печени, минуты три высокооктанового оргазма обеспечены.
Фулюганы Вилли и Рулле (по карлсонски) валяются и зло смотрят на меня, я в руках, как дикарь дубину, держу их ружьецо, второе уже висит у меня за спиной.
Они не то, чтобы не отвечают мне, но их ответ - это какое-то бормотание, причём по-немецки. Вот утырки!..
- Товарищ старший лейтенант, а, товарищ старший лейтенант, - кто-то кого-то зовет. Осматриваюсь: ко мне идёт паренёк в такой же форме, как и моя. Только штаны зелёные…
Оглядываюсь, старлеев вокруг никаких и нигде невидать… Чё: и у этого глюки, где ж он старлея увидел?
Тот прёт на меня как паровоз, а сам через слово на второе тормозит, воздух широко открытым ртом набирает:
- Товарищ командир,.. значит, мы только… двое выжили… тут по полю,.. такие же как эти… немцы ходят,.. добивают наших.
- Это кто командир, я что ли? – чувствую, что шизею я окончательно и бесповоротно.
- Товарищ… старший лейтенант,.. что с вами?... Вас, по-моему, контузило,.. у вашей ячейки мина упала,.. я думал, что вас - в куски,.. а у вас, значит, только контузия…
- Ты кто боец?
- Рядовой Василь Тыгнырядно.
- А я кто?
- Как кто? - старший лейтенант Каримов.
- Слышь, Васёк, а число сегодня какое?
- Двадцать четвертое июня, второй день немец прёт… Вчера вечером вы с группой пограничников вышли к нашему батальону,.. а у нас комроты-три убило,.. ну, и комбат, как старший по званию вам приказал принять роту,.. а теперь… роты нет,.. да и батальона… тоже…
По грязным щекам Василия, оставляя отчётливые светлые дорожки, прокатились слёзы – ровно две штуки. Это я так подумал почему-то: "ровно две штуки – и всё".
Я тупо сел… Дочитался, блин, Конторовичей, Конюшевских да Логиновых ! Мне снится, или я реально попал в 24 июня 1941 года?
- Васёк, ущипни меня.
Васёк подошел и сделал какое-то ласкательное движение.
- Рядовой Тыгнырядно, вам, что приказ непонятен?! Приказано ущипнуть командира, япона мать!
И тогда этот исполнительный сукин сын мне чуть бок не оторвал! Нет, блин, не снится - от такой боли мёртвый проснулся бы нафиг! Значит, все-таки я в сорок первом! Очень хреново… А Машуня осталась там, на берегу моря,.. а я тут…
Блин! Знал бы, что сюда попаду, я бы себе в голову схемы ППС , ИС-2 , Б-29 (или как там амерский бомбоносец обзывался?), ядрён-батона и так далее напихал бы. А так я только нарисовать могу ППС (А я ни разу не Рубенс и даже не чертёжник!). И мой ППС ничем от МП-38 отличаться не будет. Короче: Иосифу Виссарионычу я как бензонасос от мерседеса W-210 нужен, ну или, как вариант, как кресло от Боинга 777. То есть: нафиг не нужен.
- Товарищ старший лейтенант, давай…те уж немцев прибьём, да и пойдем от греха подальше в лес. А то маячим тут как три тополя на Плющихе (Блин, это мне точно показалось, фильма ещё не было!.. Или тогда так тоже говорили?).
Пытаюсь взять себя в руки, раз уж я командир и цельный старлей:
- Хорошо, добьём. А как?
Боец долго не размышлял:
- Ну… сперва прикладом по кумполу, как без чувств будет, тогда или штыком или душите.
Синхронно опускаются приклады, глухой треск. Потом Василий достал нож и, неспешно, как на бойне, одним ударом, предварительно нащупав нужное межребрие, сделал из "своего" немца труп. А мне очковано, на границе-то убивать не пришлось, и потом по жизни бог миловал: никого (даже животных) не убивал, максимум как-то машиной лягуху слепёшил. Так что на себя у меня надежды маловато.
- Рядовой Тыгнырядно, - я сглотнул, подавляя рвоту, - ты это… давай, тем же макаром оприходуй и этого.
И Васек так же по-крестянски неторопливо прирезал и второго. Потом очистили от барахла мертвых немцев, им-то теперь шмотьё нафиг не нужно. А меня порадовало: я шмонал трупаки уже почти без эмоций и даже на блевашки почему-то не тянуло. Вот так маньяками, наверное, и становятся. Это я себя успокаиваю таким чёрным юмором. А что? –Помогает ведь. С другой стороны, к трупам я всегда спокойнее относился. Юрист всё-таки, на курсе судебной медицины поход в морг на вскрытие обязательным был. А там для студентов-юристов патологоанатомы чаще или бомжей подбирали или что-нибудь ещё, не совсем свежее. Издевались, гады, на прочность проверяли. Ещё и коржики при этом грызли, той же рукой держа коржик…
Всё-таки, добрый мне какой-то немец попался. Мог бы и убить… А я, получается, злой – за его доброту… Нет, буду считать, что он не добрый был, а просто ленивый, перенапрягаться не хотел…
- Всё, товарищ лейтенант, идём по-за кустами к лесу, только метров через пятьдесят придется немного проползти.
Мы короткими перебежками преодолели кусты. И тут я опомнился, Васёк держал карабин немецкий как положено, да ещё и патрон в ствол дослал, а я, как придурок, схватил свой как дубину - за ствол (и со стороны напоминал троглодита с в охоте на мамонта). Образумившись, перехватил фашистское оружие нормально, да и патрон тоже дослал в ствол… Наконец, кусты кончились, а до леса ещё метров пятьдесят почти открытого пространства. Но, как говорится, дома и стены помогают, а раз пока тысяча девятьсот сорок первый, то я здесь совсем не гастарбайтер, а самый настоящий представитель хозяев страны. Короче: нам не стены, нам трава помогла. И, скрываясь в траве, как два агрессивных червяка, мы доползли до леса. Затем ещё чуток проползли, а там и, вздохнув облегчённо, рванули бегом.
Набегавшись до икоты (это не художественный, блин, образ, а злая проза жизни!), остановились у лесного родничка, тот журчал аполитично и пацифично. И журчаньем своим напевал какие-то свои антисоветские песни о любви, лете, тепле и т.д. А он нам, кстати, в качестве источника политинформации и не нужен был, а воду поставлял вкусную и холодную. Хлебали лёжа, как ужи, жадно, периодически кашляя. Пока икота не прошла. Напившись, мы до такой степени пришли в себя, что даже начали прихорашиваться. У меня, оказывается, в нагрудные карманы набилось горсти с две землицы, пришлось вернуть их матери-земле. Больше в одном кармане ничего не было, зато в другом нашлись документы старшего лейтенанта погранвойск НКВД Фархода Каримова. Офигеть, и не вставать плюс бесконечность, это же мои инициалы! Но у меня предков с такими анкетными данными не было, значит это не мой предок. Дед мой на войне оказался лишь в сорок втором (возраст не позволял, он три раза бегал на войну, но, пока не стукнуло восемнадцать, не брали его). Зато потом дед аж до пятидесятого года в Европах шатался - оккупационные войска. Рассказывал, что у меня там возможно дядьки-тётьки незаконные есть. Немок понять можно, мужиков война выбила, а дед тогда молодой, красивый, ордена-медали… - красавЕц короче.
Ну, а мы, передохнув, снова рванули на восток, к нашим. Я, как непьющий, из немецкой фляжки слил нафиг шнапс и набрал водички – в пути нужнее. А Васёк не слил, алкаш анонимный.
Вот иду, а сам постепенно пытаюсь понять, что же происходит, и что теперь делать. К Сталину, как у Лисовых, путь заказан, к Гитлеру ваще нафиг не надо (да горит этот ублюдок в аду во веки вечные!). Значит, начитался ты, брат, Конюшевского, Полищука, Корчевского, Савина и других альтернативщиков (хотя это уже не альтернативная история), вот тебе и шанс: попробуй-ка теперь себя в роли Лисова или Леонова.
Я как долбанутый (контуженный) иду в арьегарде, Васёк движется чуть впереди, пересекая местность бесшумно как привидение. Иду за ним, хрустя валежником. Вдруг Тыгнырядно приостанавливается, поднимает ладонь, типа – внимание. Ладно, тоже не пальцем деланые, понял я.
Пытаясь не шуметь как лось, подхожу к Ваське, вглядываюсь параллельно взгляду Тыгнырядна (да, склонил несклоняемую фамилию, книжка-то фентези, тут все можно). Вижу лесную дорогу, а на ней - два немца, чего-то шебуршатся, рядом стоит мотоцикл. Жестом показываю Ваське – мочим гнид. Я ж все-таки офицер, то есть - командир, и пора уже вернуть свой авторитет. Так же жестом показываю Ваське на левого, и что правый мой. Затаив дыхание, идём вперед, наши карабины Kar-98k (Васёк сказал, как этот карамультук обзывается) давно готовы плюнуть свинцом. Осматриваемся, я - вправо, Васек - влево, ни хера больше в округе нет, то есть ни херра нет (немцев нет). Я показываю интернациональным жестом (ладонью по шее) амбец немцам, пора мочить.
Чтобы карамультук не дрожал (впервые в живого человека стреляю), ставлю его для упора в развилку куста. Тыгнырядно стоит, как биатлонист (у них же там стоячий огневой рубеж есть). Пальцами правой веду отсчёт до выстрела: три, два, раз – Бац-Бац - и не мимо! На полсекунды раньше меня в затылок своего немца попал Тыгнырядно, через полсекунды в грудь моего вошла моя пуля. И мы, как лоси в сезон течки (ну или когда там они агрессивны?) бросились к немчуре. Фрицы, оказывается, рылись в чужих вещах: на противоположной нам стороне дороги стоит грузовик. Я не знаю, что это за тачка, а Васёк обозвал полуторкой.
Рядом валяются убитые: водитель полуторки, женщина и милиционер. Водила и женщина в штатском, милиционер, как положено, в форме, в мёртвой руке сжимает наган. Видимо, они тут ремонтировались: крышки капота открыты. А немцы, внезапно появившись, убили всех троих.
После осмотра документов выясняется, женщина - заведующая РайПО , мужчина в штатском – водитель того же РайПО, а мильтон, видимо, при них для охраны был. И везли они золото и деньги, потому немчура, охерев от добытого, и не просекла нашего появления. Вот и представляет собой теперь дохлая немчура, так сказать, наглядное пособие о вреде мародёрства.
Тут экстрима добавляет "мой" немец, он приходит в себя и начинает нести какую-то хрень:
- Майне либе кляйне, майне Лизхен (примерно так он говорил)…
А мне нужно чуть потерянный авторитет перед бойцом поднимать, и, как мне не ссыкотно, подношу к левой стороне груди немца карабин и жму на спуск (признаю, в момент выстрела глаза закрыл). Внутри: и страх, и переживания, и волнение, но внешне-то держусь как Чингачгук . Ловлю уважающий взгляд Тыгнырядна. Внутренне я уже почти раздулся от гордости: орёл, в натуре! Ну что ж, продолжу "орлять" (или орёльствовать?) дальше, пока прёт:
- Рядовой Тыгнырядно, сейчас мы с тобой перенесём все деньги и ювелирку в лес и прикопаем. Нести с собой нет резона, нам воевать надо.
- Так точно, - отвечает бравый Тыгнырядно, и вдвоем кладем всё в один мешок, заворачиваем его, и снова - в другой мешок, затем Васек снимает с полуторки лопату, и мы идем в лес. Заховав златоценности, беру у Тыгнырядна нож и вырезаю на дереве (под которым прирыто добро) слово "Клад" (довольно неоригинально), потом делаю стрелку, показывающую вниз.
- Все, Тыгнырядно, теперь можно идти… Или ехать, - я притормозил, - Слушай, ты мотоцикл водить случайно не умеешь?
- Да, товарищ командир, в Осоавиахиме учился, только там у нас ПМЗ были и ТИЗы… - Василь почесал "у потылице", - А! Справлюсь как-нибудь. Тут ОРУДу нема.
- Тогда: каску немецкую на голову и заводи эту шайтан-арбу!
- Чего заводить?
- Мотоцикл, говорю, заводи! – Да, Ильфа с Петровым рядовой Тягнырядно явно не читал.
Пока Василь разбирался с произведением баварского автопрома (или мотоциклопрома?), я собрал трофеи, в том числе и документы погибших, кому-нибудь передадим. Минут через пять-семь на весь лес (как нам показалось) затарахтел наш цундап (или БМВ – совсем другое?), я прыгнул в коляску, и удобно сел, ухватившись за пулемет. Да, повозившись с минуты две, дослал патрон в ствол, мало ли вдруг впереди враг, и мы покатили вперед. Интересно, а перезарядить этот барабан я сумею? Надо бы разобраться получше во время следующей остановки. А пока, надеюсь, и этого хватит…
Ехали долго, когда стало вечереть, мы не рискнули ехать в сумерках, и, оттолкав байк метров на двадцать в лес, решили поесть, ну арийцы нам тушенки подкинули в кузове (вообще-то вроде багажник) мотоцикла. И только сели повечерять, как пилит по лесу одиночный мотор, а у нас пулемет, как же пропустить одиночных полуночников с рейховыми паспортами? Натянув каски, отцепляем пулемет МГ обозва его Васек (почти как Дженерал Моторз, но наоборот), таимся в кустах у дороги. наконец мотор приближается, и я даю щедрую очередь по тонкому лучу мотоциклетной фары (светомаскировка), мотик виляет, и с другой стороны дороги Васек влупливает из своего Kar-98, по сидящему в коляске немчурину. Нам обормотам повезло, на мотоцикле пулемета не было, и мотоциклиста я убил первой очередью (правда выпустил патронов пятнадцать, а попал двумя, зато один в глаз), Всек своего ранил, потом прибил прикладом, ну нечего им было нам подлянить с ужином. Ну и само собой эфория, за день шестерых немцев убили, пожрав, потому легли спать, без предосторожностей. даже не додумались замаскировать след съезда мы не идиоты. Так что нас, дрыхнувших, как в мирном походе, немцы и взяли ночью, суки тевтонские. Васька попытался отбиваться, его убили очередью из автомата, а мне какой-то умник дал по тыкве - и абзац (они, что думают, у меня тыква казенная?).
Немцы оказывается по дороге колону военнопленных наших гнали и заночевали вместе с колонной в километре от нас. Услышав звуки нашего блиц-крига, начали искать окаянцев, нашли мотоцикл, который мы раздолбали да еще с тепленькими трупами, и по нашим следам и по следам нашего мотоцикла нас и взяли ночером тепленьких. И меня они куда-то повели в темноте, сперва само собой, побив гениально-генерально, нанеся мне – "множественные ушибы тупыми предметами". Да нет, эти суки, не предметами били, а всем что попадалось под руки, ну и руками-ногами добавляли. Помню, что очень удивился, почему они мотоцикл не забрали, пока из лесу на нашем мотоцикле не притарахтел немчик, ну и по приказу командира фашист потарахтел в штаб, отвозить «выморочное имущество»… Затем меня привели куда-то, а там большая толпа наших пленных ночует на поляне, точнее – на опушке леса. Вокруг немчура с кострами сидит, жрут. Нам, пленным, само собой, хрен что дали, то есть - ничего не дали. Ну мне то не так обидно, мы с Васьком успели пожрать, и часок поспать.
25 июня 1941 года где то в Белоруссии в в полусотне километров от границы с Польшей
Что было утром, не знаю, в себя пришел гораздо позднее, когда меня кто-то стал тормошить:
- Товарищ старший лейтенант, товарищ Каримов, вставайте, они ж пристрелят, давайте.
- Что, где, какой старлей?
Спросонья открываю глаза… Ни хера себе-е-е-е-е-е-е!!!!! Я валяюсь в пыли (как свинья, или кто там ещё в пыли любит валяться) на обочине дороги среди леса (ну как среди леса, дорога идет мимо леса). Поблизости вижу уныло передвигающую ногами от меня (тогда уж отодвигающуюся) колонну безоружных солдат с охраной вокруг, аха! - значит – пленные: вон все без ремней, по форме видно, что РККА , тем более - по бокам немцыплята с Кар 98, идут. А ещё по противной форме цвета "фельдграу", знакомой нам с детства (из фильмов о войне) узнаю главных врагов СССР до 1945 года. Смотрю на себя, и охереть нафиг и не встать, я тоже в форме РККА, я тоже, что ли, пленный? Меня пытается поднять белобрысый офицерик, похожий на накачавшегося Галыгина , правда без кудрей. Такой же, как мой верный покойный Тыгнырядно, жаль пацана. Погодите, какой такой Тыгнырядно? Откуда я знаю эту фамилию?
Бросило меня в дрожь, как цыпленка, которого лиса поймала и пытается употребить по назначению, а ещё и с кетчупом, да с табаком (ваще-то сопленок табака, это детеныш домашнего кузена фазана (или фазен кузана?) на блюде, табак – блюдо перс. или тюрк.). Сорри за отступление, надо ж бляснуть интиллехтом интеллиХХентному инфантилу. Так что получается, что цыпленок табака – цыпленок на блюде, вариант - под блюдом. Особо придирчивых могу также просветить, что люля-кебаб (или кабоб) – это мясо (или шашлык) в стиле люля, то есть – по-цыгански, а по смыслу – шашлык для бедных. Похоже, что этот самый кебаб из меня уже недавно кто-то сделать пытался, а так как фашисты – национал-социалисты (ну нацисты для бедных) вот и из меня делать пытались кебаб – люля.
Ловлю себя на мысли, что этих самых мыслей у меня слишком много – беспорядочных и лишних. Похоже, это моя бедная башка таким образом себя успокоить пытается. А, что она бедная, легко догадаться по двум большим шишкам на ней, причём, одна, которая побольше, покрыта кровяной коркой. Впрочем, не только шишка. В засохшей крови полголовы и треть морды. Кто ж меня так и за что?
Обращаюсь к единственному доступному источнику информации, "гуглю" ему:
- Слышь братка, а сёдня день какой?
- Как какой, товарищ старший лейтенант? Двадцать пятое июня сегодня.
И тут меня словно снова по голове шарахнули! Всё вспомнил. Ё-моё! - я ж теперь в сорок первом году, бли-и-ин!
Может, пресс-конференция с белобрысым и продолжалась бы до скончания веков, но тут длинный очкастый фриц (ну, в очках таких круглых а ля братья Гриммлер ), блин, человек с ружьём в фельдграу (немец! По одёже, во всяком случае, точно не мордвин) подбегает и что-то лопочет на своём совсем-не-мордвинском:
- Штейт ауфф русише швайне! Форвард, шнеллер, лос лос.
- Да пошел ты, чмо очкастое! Я мутер твою шпили-вили! И ваще: я ни разу ни русише швайн, а исключительно узбекише швайн, ну максимум таджикистанише швайн, - отвечаю я быдлу очкасто-третьерейхному.
Очкодыр-очкозавр (прямо Сноуден какой-то) лопочет куда-то в сторону кому-то и чего-то (стукач гребано-долбаный!). Я разбираю лишь "хер обер фейнрих" , и думаю: "Вот-вот: "хер", и все вы немцы - херы!" На крик очкодурка подбегает к мне немчурбанфюрер поширше, да с машиненпистоле-38 (или как там эта трясогузка называется) на грязной шее, и передергивает затвор своей музейной коммунистоубивалки и льёт в мой адрес оскорбления. Где ваша европейская воспитанность и толерантность уИОбок шикльгруберский (эт девичья фамилия гИТЛЕРА)?
- Штейт ауфф, русише швайне!
- Их нихт русише швайне, их вообще-то по паспорту узбекише швайне.
Ну, и конечно, надеюсь, что всё-таки сплю я, а эти ископаемые скинхеды мне снятся, потому и продолжаю,
- Ты это, Херр Унтерофицир, шайсен нахрен!
Посмотрел на меня этот швайнштайгер, и раздалась короткая очередь… Убил сцуко, всё: я умер, реалистичный, бля сон, с меня ошметки кожи и мяса полетели! Умираю. Трындюлец нафиг…
И тут: бац! Перемотка…
- Товарищ старший лейтенант, товарищ Каримов, вставайте, они ж пристрелят, давайте.
Блин, опять (или осемь) я валяюсь на пыльной обочине, рядом солдатик (блин, их тогда, красноармейцами называли) в форме РККА (хотя нет, он офицер, то есть - командир), пытается меня поднять, а я развалился как хрютизанка на кровати Людовика хернадцатого.
- Слышь, родной ты кто? - спрашиваю я.
- Лейтенант Онищук, товарищ старший лейтенант. Вы, что, меня не узнаёте? Мы ж с одного погранотряда.
Всё-таки не сон! Значит, всё-таки круто я попал на войну , пора смириться с этим, то есть: с "я попал". Значит, и тут я - погранец, наяву (то есть - в жизни) я служил в своё время в Московском погранотряде, в/ч 2033. Кстати, про отряд наш фильм есть: "Тихая застава", который похож на действительность, как старая шлюшка, переспавшая со всеми у кого встаёт, на огненную комсомолку, погибшую девственницей. То есть: фильм лжив. Там типа вокруг все трусы и враги, а в части – сплошные небожители да белокурые бестии. Хрена вам, господа авторы! Нихера там так не было, там и люди вокруг, и внутри в/ч были чище, добрее и дружнее. Да и солдаты на той заставе в основном, наверное, процентов на восемьдесят были наши: таджики - до хера, узбеки - до хера), русские (граждане Таджикистана которые) - одна штука, татары - пять штук (один Равиль чего стоил!), ну и даже туркмены - две штуки, в довесок - казах Нурлан. Чёт отвлекся я…
О! А здесь снова очкастый унтерменьш клон Сноудена ко мне лезет:
- Штейт ауфф русише швайне! Форвард, шнеллер, лос лос!
- Да пошел ты, чмо очкастое! Я муттер твою шпили-вили, я гросмуттер твою шпили-вили, да и не раз, да и не один, да и ваще твой род ****уче подзаборный!
Говорю я, говорю всё это, а потом меня осеняет: а чё это я повторяюсь? Надо по новой его обласкать, оригинальней надо быть (да что за тавтология-то, хрен-нахрен, где креатив-то?).
Ну, и креативно посылаю фрица к едрене-фене, а этот хмырь опять стучит на меня унтеру. Ну и, конечно, опять подбегает унтер-официр великогерманского рейху, и тоже выИОбывается своим МП-38, типа крутой аФФтамат у мИнЕ ващпе.
- Да вы заипали, аналисты-ананитики: русише швайне, русише швайне! Хошь, докажу, что хоть и швайне, но ни разу не русише? – лезу руками к ширинке.
А немец упёртый как траХтор, и: тара-рах - в меня вновь входят пули…
…Опять убивают!.. Ну что за штампы: как пленный боец РККА послал куда подальше, сразу убивают, ублюдки! Нет, чтоб выслушать, а вдруг чо умное скажу, вдруг пошлю в какое симпатиШное место, вам же "лебенсраум" нужен…
Перемотка…
- Товарищ старший лейтенант, товарищ Каримов, вставайте, они ж пристрелят, давайте.
Опять я валяюсь в пыли на обочине, в метрах пяти от меня вновь так же понуро стоит колонна пленных красноармейцев, а Онищук пытается меня поднять. Пилядовый дуварес, как говорил Равшан или Джумшуд, это что за "День сурка" ! Чувствую: надо вставать и идти, куда гонят, а то опять убьют. Не: ну разве немцы не долборазы, за последние полчаса щас в третий раз убьют?!
И снова ко мне подбегает очкастый пидорообразный (или образнопидорный) вермахтчанин (да чего, это я Сноудена-то обидел, Эвард реальный пацан, и ни разу не пидор), и сразу опять грубость и унижение… Сцуко: в руках ружбайка вот и геморойствует! Я б те очки-то в глотку бы вогнал, гадюк семибатюшный!
- Штейт ауфф русише швайне.
Ну и ничего оригинального, а где ж немецкий креатив, типа да ис фантастишь и так далее?
Встаю, отряхиваюсь и громко отвечаю:
- Яволь, херр официр.
У немца глаза стали ширше (или правильно говорить: ширее?) очков.
"Ну да! Хрен те офицером стать, легче одной жопой на эверест залезть," - подумал я, вливаясь в колонну наших пленных.
Бредём… Минут через десять Онищук у меня спрашивает:
- Товарищ старший лейтенант, а вы откуда немецкий язык знаете?
А что я ему скажу? - Что люблю фильмы про Великую Отечественную, и по ним наблатыкался чуть-чуть по-оккупантски шпрехать.
Кстати! В далёком уже (Блин! Со всех сторон далёком!) 2003-м я был гастарбайтером в России, в УФО (ну, надеюсь, всем понятно, что это вовсе не НЛО по английски?). И там, в июне того самого года, мы вкалывали на каменоломне, гранит серый добывали, щоб новые русские всякие архитектурные прибамбасы из дикого камня делали.
Ну, работаем с пацанами, прикалываемся, и я, как рулила, типа прикрикиваю на них, стебусь на великорейхском:
- Арбайтен, узбекише швайне!
- Шнеллер, алзо, цурюк, форвард!
- Хенде хох, гитлер капут, дойчен зольдатен унд официрен…
- Ди штрассе дер браунен батальонен...
А в это время к горке, на которой мы камень ломаем, подходил один из сторожей каменоломни, старый дядя Петя, пожилой такой щирый хохол, но левобережный, то есть адекватный чел, Пiтро короче (прощу прощения, правобережные тоже не все желто-голубые).
А родился дядя Петя где то в первой половине тридцатых прошлого века (плюс-минус пять лет, я паспорт у него не проверял) и все прелести оккупации на себе испытал. А дядька – ещё тот осушитель, кстати! Ну, он осушает ёмкости с спиртом, это видимо его личный национальный дядьпетьский вид спорта. И нормативы есть. Утром - поллитра спирта, в обед - та же доза, и вечером ещё литрушка. А все напитки, что ниже 90 градусов (не цельсия и даже не кельвина, а чего-то другого - ядрёного), для него что-то вроде капусты для каннибала, или соляры комару. Так вот дед Петро, заслышав мои фрицеподобные вопли на горке (а в лесу слышно далече, с горки-то), чуть штанишки свои не испортил (снутри причём). НО в бега не ударился, а пошёл домой за ружьём. Дедово восприятие действительности было усугублено тем, что я был в спецовке, которая раньше была вообще-то военной формой. Данную форму в виде гумпомощи нашей (таджикской) армии подарили то ли пакистанцы то ли ещё какие прототалибы. Ну, она, зараза, ещё и цветом была похожа на фельдграу! Фасон, правда, не тот, но дядь Пете ведь от роду уже семьдесят-восемьдесят, да и в молодости его никто Зорким Глазом не звал, исключительно видимо бронебойной глоткой звали.
Вот и вернулся к горке дядь-Петя с ружьём и очень недобрыми кровожадными (но очень патриотичными) намерениями. Хорошо, что решил почти в упор оккупантов бить, а, когда же подошёл, то узнал меня. К тому же и кричать я шпрехословья уже перестал. Так что дедок только поматерился, сперва перебрав меня, мою родову, каждого немца (вовеки веков!), ну и НАТО (туды ж её в качель!) добавил. А потом рассказал о том, что с ним было, и что он планировал. С утиной дробью на немцев попёр, мазохист старый, были б тут вермахты, они б из него быстро половичок сделали бы (ну или фотообой "Старый охотник" как вариант «Большевик-камикадзе»).
Всего этого я не сказал, конечно, Онищуку, а промолчал. Потом говорю:
- Онищук, звать-то тя как?
- Пётр, - отвечает он.
Еще один Пётр, да и по фамилии тоже хохол, но это точно не тот.
- А ты не можешь, Петруха, меня в тему втянуть: что происходит? А то я ни разу не понимаю, что происходит, только фамилию свою помню.
- Наверное, из-за того, что вас по голове прикладом немец ударил, вы временно память потеряли.
- Это вон то очкастое гребло меня вдарило?
- Нет, таарщ старш лейнтан, тот ушёл в голову колонны.
- Ну всё, летёхи, конец вам и вашей красножопой власти, - заявил нам, некультурно прервав беседу двоих приличных людей, поравнявшийся с нами крепыш, очень похожий на телевидеокиллера Доренку . До того он, вроде, шёл в следующей за нами шеренге.
- А чем я и власть тебя обидели, хренобобр забубённый? - спрашиваю я так интеллигентненько у мордоворота.
- Пой, пой, пока есть время! Вот, как придём в лагерь, я начальству сразу тя покажу, вы****ок коммунячий.
Не, ребята, как интеллигент и юрист, я такого проявления нетолерантности снести не могу. Потому незамедлительно приступаю к защите своих общечеловеческих прав. А именно: сходу двигаю "доренку" сапогом в междуножие, синхронно Онищук (тоже оказывается – правозащитник!) бьёт в поддых и добавляет правой в челюсть (А не трожь погранцов, вер****ок!). Мордоворот реагирует предсказуемо, то есть - падает. Колонна идёт по нему и идущий в двух рядах за нами казах (а может киргиз, ну, или бурят) добавляет тяжелым сапогом, в висок предателю приговаривая:
- Шишангды кутыга (мать твою в зад)!
"Нет, всё-таки киргиз, - думаю я, - Молодец, сознательный киргиз!.. Правда, немного извращенец, но о вкусах не спорят".
"Ишь ты, какие у нас сознательные солдатики (Блин! – бойцы же)!" - продолжаю думать я… Тут как раз мимо нас проходит колонна тупорылых немецких шкафов на гусеницах… Танки… Танкисты торчат из открытых люков, и, чувствую, высокомерно матерят нас (типа у них попы белые и ухоженные, а у нас так - погулять вышли), один кидает в нас огрызком яблока. Ты б себе, белобрысый говнораз, лучше тот огрызок в жопу засунул, нехер тут мусорить! И чему тя в Еврожопе учили-то, выгрызок аскаридозный?
Зато немецкий унтер нас порадовал, целых три патрона всадил в предателя, валявшегося в пыли, как говно в проруби, за то, что тот не встал по команде. А и как ему вставать-то было, он, наверное, без сознания был, а поднимать его никто как-то не стремился. Собаке - собачья смерть, одним потенциальным власовцем меньше.
- Онищук, а ещё командиры среди нас есть? Собери-ка командиров ко мне, нам срочно поговорить надо. Надо отсюда когти рвать, а то эти ивуАрийцы геноцидить станут, отвечаю за базар.
Онищук активно изображает Швондера, впервые увидевшего Шарикова, да еще Шарикова, который танцевал бы модный танец тектоник под аккомпанемент балалайки, блин надо базар фильтровать понимаю я, прикусывая свой безкостный инструмент.
- Ну это, надо нам из плена бежать, а не то фашисты, нас голодом заморят, или расстреляют.
Постепенно ко мне стекаются шестеро офицеров (Да блин же! Тогда ещё командиры были!). Вообще-то удивительно, что фрицы рядовых от командиров н не отделили. Или это у нас ещё впереди, когда до какого-нибудь сортировочного хрен-лага доползём?
По петлицам определяю (вроде не ошибаюсь с этими кубиками-шпалами): два лейтенанта-танкиста, два лётчика в том же звании (один оказался бомбером, другой - истребком, впрочем, это я уже потом узнал) и военфельдшер в компании с воентехником второго ранга. Чуть не прокололся: я ж собирался уже медика с техником лейтенантами обозвать. Хорошо, что они первыми представились. Блин! Я с этими спецзваниями ещё накосячу! Кстати, охереть офигенно, но воентехник, до жутиков похож на изрядно помолодевшего Сердюкова (который оборонсервис)!
Да… а старше меня никого-то и нету! Это хорошо или плохо? Ладно, там разберёмся, а пока: ща Чебурашка скажет речь! – про то, зачем нас немцы строили-строили и построили:
- Товарищи командиры! Как вы думаете, куда нас ведут эти белобрысые говнохрены? Пардон, у меня два удара прикладом по голове, куда нас ведут фащисты?
- Да, немцы говорили, в лагерь, будут там хорошо кормить и заботится, а мы для них работать, - фантазирует военфельдшер, чем-то похожий на современное издание Чехова, даже почти пенсне (очки, конечно, но очень круглые и железные) в наличии.
- Увы, товарищи, вынужден вас огорчить, - говорю я, - нас заставят много и непосильно работать, при этом будут стрелять, убивать по малейшему поводу и без оного, и кормить гнилой брюквой. Ну, или как вариант – суп из картофельных очистков, причём, налитый в ладони или в пилотку.
- Не может быть, товарищ старший лейтенант, ведь немцы это европейская страна, это Гете, Гейне, Шиллер … (это из медикуса опять интеллигентность попёрла).
- Да, товарищ военфельдшер, конечно. Только скажите мне: а Шиллер евреев расстреливал только за национальную принадлежность? Или комиссаров за должность? Колонны гражданских беженцев – стариков, женщин, детей – бомбил, или расстреливал из авиапулеметов? Или, может, у детей кровь качал для нужд армии - до полного истощения? Вы забыли бомбардировки утра двадцать второго, разве Шиллер и Гёте такое сотворили бы?
- Нет, товарищ старший лейтенант, наверное, не мог так делать Шиллер, - отвечает военврач, тряся чеховской бородкой, - Неужели эти могут так?..
- Ещё не то могут, - отвечаю, - скоро сами убедитесь.
Блин, что и как им сказать, чтобы они поверили, чтобы поняли?! Хорошо, что хоть слушают пока. На крайняк буду давить тем, что у меня на "кубик" больше, да авторитетом "многознающего" НКВД. Все-таки они в основном МО (Министерство Обороны), а я пограничник, а погранвойска в ведении НКВД.
Тут к нам проталкивается солдатик-славянин (Да помню я уже, что боец он, но про себя-то могу по привычке выражаться!) и говорит:
- Товарищ старший лейтенант, тут в колонне есть капитан танкист, только он не хочет к вам.
- Ну, капитан так капитан, он званием постарше, пойду сам к нему, ведите, товарищ боец.
Проталкиваюсь вслед за солдатиком в голову колонны. Совершенно кстати, что немцы совсем забили на передвижения внутри колонны. Видимо для них, уже отягощённых комплексом великого победителя, главное, чтобы из колонны не выходили и не останавливались.
- Разрешите обратиться, товарищ капитан, старший лейтенант Каримов, Брестский погранотряд.
- К чему эти уставные игры, старлей, всё – отвоевались! Крышка большевикам, а мы теперь - просто граждане, - отвечает мне высокий, чуток узкоплечий аристократичный брюнет.
- Не понял, товарищ капитан, вы что? Вы что: серьёзно - что конец Советской власти?.. – я даже растерялся немного, - Из-за неудач первых дней войны?..
- Да, Каримов! Сам ведь видишь, что случилось с нашим "могучим ударом" и "малой кровью." Всё! - Приехали, тушите свет!
- Ты что, капитан, думаешь всё, что проиграли мы войну, и что пора лизать задний привод Германии?!
- Конечно, разве не видишь, все крышка сесесеру. Так что готовся, старлей, в свободной демократической России жить.
- Капитан, ты что решил: что немцы пришли просто для того, чтобы скинуть большевиков, а потом взять, да и отдать власть нам, то есть вам - русским? Особенно тебе, за что? Ты что, родной дядя гитлера или личный массажист главной задницы рейха, Геринга? Да на чёрта им это нужно! Им нужны ресурсы, территория, а люди лишь как рабы. Разве не слышал, как они нас унтерменшами называли? А это значит – недочеловек, короче капитан, мы собираемся бежать и воевать за свободу Родины, и за товарища Сталина, а ты?
- Нет, я больше большевикам не прислужник, пошли они на… короче - далеко.
- Капитан, а присяга? Или ты из этих, ну из бывших или из троцкистов каких-нибудь?
- Нет, я из рабочей семьи, и ни троцкистом, ни каким то другим -истом не был!
- Значит ты капитаном стал благодаря большевикам и, несмотря на это, курнамакствуешь, ублюдок? (курнамак – неблагодарный, дословно "слепая соль" с фарси)
- А пошел ты, большевистская подстилка! Щас унтера кликну, и пристрелят тебя за милую душу.
Хреново однако. Капитан-то говнист до передоза. И как в нём столько удобрений-то помещается? Сука, на собраниях лизал, наверное, да всяко и бурно поддерживал политику партии и правительства. Выдаст! - как два пальца обо… как два пальца, скажем, облизать. Надо срочно что-то делать, а то на привале точно закозлит. Позорит он и РККА и бронетанковые силы наши, мочить его надо в сортире. Только где ж я тут в лесу сортир-то найду товарищ Путин ? (ВВ который, ессно)
Вернулся к нашим офицерам, которые вообще-то командиры, и говорю:
- Товарищи командиры, а капитан-то сукой оказался, отказывается от присяги, говорит, что большевикам конец. Грозился немцам накляузничать, надо его мочить.
- Не понял, как это мочить и зачем?
- Ой, извините товарищ военврач! Я говорю убить, его надо. Этот… падар сухта,.. какой он пример красноармейцам даёт? Если каждый так будет думать и поступать, то нашей социалистической Родине точно конец придёт.
Тут замолчали товарищи командиры, призадумались, повесили буйные головы - из-за подлюки капитана. И я тоже задумался: попадём в лагерь, это всё - кранты египетские, накроемся большой посудиной из цветных металлов, а умирать бесполезно не хочется, пусть умрём, но с собой хотя бы десяток фрицев захватим. Всё ж РККА и партизанам потом легче хоть на капельку будет.
Надо-надо срочно что-то делать! Нас человек двести, ну, может, какой-то процент плюс-минус. А немчурни всего около двух десятков, меньше ихнего полувзвода, да и по внешнему виду - лохи тыловые. Пожалуй, один лишь унтер опасен, как носорог в период случки (или течки?). А если одновременно ломануться во все стороны, напасть на охранников? Нас-то много, а автомат (простите, спЯцы, конечно же - пистолет-пулемеНт) у них один, как раз у унтера. У остальных карабины Kar 98k, и не уверен я, что они готовы стрелять в любую минуту, ну, кроме унтера, конечно.
- Товарищи командиры, впереди видно сужение дороги и затем вроде - поворот, там конвоиры вынуждены будут идти ближе к нам. Другого шанса может не быть. Так что: по моему сигналу бросаемся на конвоиров.И вообще, это приказ, а приказы НЕ ОБСУЖДАЮТСЯ. Надо только распределиться. Во-первых, вы, товарищ танкист (среднего роста, внешне смесь Мартиросяна Гарика с Сакакашвилей , вроде кавказоид), как ваша фамилия?
- Лейтенант Гогнидзе, бывший командир взвода БТ-7 тридцатой танковой дивизии четырнадцатого мехкорпуса.
- Ты, лейтенант, командуешь левой частью переда колонны, по сигналу бросаетесь на конвоиров и делаете из них сациви, ну или чахохбили (это если немцы петухи, чахохбили-то из птицы делают). Пока дойдём до сужения дороги, подготовь бойцов, распределите "своих" конвоиров, чтоб не бросились на одного всем скопом, а то остальные вас перестреляют. Понятно, Гогнидзе?
- Понятно, товарищ старший лейтенант, разрешите исполнять?
- Давай, лейтенант, и чтоб ни одного конвоира до середины колонны с твоей стороны; твои с первого по шестой конвоиры - слева от колонны. Ну всё, иди.
Вдохновлённый началом, я продолжил раздавать указявки:
- Так… второй танкист (очень похож на "гламурного поддонка", Пашу "Дождинку" Долю, но в форме РККА), как фамилия?
- Лейтенант Ивашин, командир… - Ивашин чуть замялся, - бывший командир танка КВ-1 , двадцать второй танковой дивизии четырнадцатого мехкорпуса.
- Хорошо Ивашин, твоя задача такая же, как и у Гогнидзе, но твоя часть правая. И,.. Ивашин, у нас командиров и так мало, ты особо не лезь на рожон, твоя роль - командовать, понял?
- Всё понял, товарищ старший лейтенант, разрешите исполнять?
- Давай, лейтенант. Надеюсь, мы вместе ещё Берлин брать будем! И Гогнидзе, ну этому джигиту с БТ-7 передай, чтоб на рожон не пёр.
Так, кто у нас следующий? Ага! – летуны.
- А ваша фамилия как? – спрашиваю у первого летуна-блондина (лётчики оба невысокие, но широковатые, чем-то похожие, только масти разной: один блондин с карими глазами, другой - шатен с зелёными)
- Лейтенант Кравцов, бывший командир СБ-2 , в плен взят прямо на аэродроме диверсантами врага!.. Спал я... Мы перед этим весь день пожары тушили, всё равно ни одной машины целой не осталось, всё разбомбили… Ну, и сморило…
- У тебя задача, Кравцов та же, но, как ты уже понял, на тебе шесть конвоиров слева сзади - с седьмого по двенадцатого. Как понял?
- Всё понятно, товарищ старший лейтенант, разрешите выполнять?
- Давай, готовь красноармейцев, и распределите конвоиров.
- Ну, а тебя как звают? – спрашиваю у шатена зеленоглазого (именно "звают", а не "зовут", те кому лавры Потебни и Виноградова покоя не дают, успокойтесь, а меня в данный момент больше лавры Проппа или Кона привлекают).
- Летчик-истребитель, лейтенант Евгений Никифоров, сбит в воздушном бою (прикрывали бомбардировщиков) на И-16 вчера, 24 июня. Но три Юнкерса за два дня сбить успел,.. правда, второго - в паре с комэском Бадигиным.
- Молодец, ещё полетаешь. А пока твои, значит, Никифоров, шесть гансов справа сзади. Всё, иди, и не надо переть сильно на рожон (повторяюсь я). Понятно?
- Ясно, товарищ, старший лейтенант!
- Давай, летёха, дуй.
- Ну, товарищи военфельдшер и воентехник второго ранга, нам достается унтер (унтер в одиночестве шел за колонной). Он опасней, видно волчара (не лучше сучара) тот еще, да и у него не карабин, а автомат, вмиг может человек двадцать переметить пулями. Военинженер, ты имитируешь поплошание здоровья, падаешь, военврач типа тебе помогает, потом подбегаю я, поравняемся с унтером, втроем нападаем на него, твоя обязанность военврач вцепиться в автомат и не дать ему выстрелить, а отнимешь его, то вообще дважды молодец. Кстати как вас зовут товарищи командиры?
- Военфельдшер Калиткин. (а я думал - Чехов)
- Воентехник второго ранга Прибылов. (совсем, блин, не СердюкоФФ)
- Все ясно товарищи? Теперь пробегитесь по командирам (танкистам и летчикам), передайте, что сигнал для нападения: мой крик - "Бей гадов!" (Блин, сразу забыл сказать людям!)
- А можно я с вами? – спрашивает у меня раскосый широкоплечий человек (киргиз? казах? якут? бурят?, с уверенностью сказать могу, что не японец)
- А ты кто, боец?
- Сержант ГБ, Выкван Эттувьевич Кузнецов. Диверсантов мы вчера в лесу ловили, а я их за своих принял… Они в форме НКВД были, и документы вроде в порядке. Ну, диверсы меня и скрутили… Вот…
- Якут?
- Нет, товарищ командир, я чукча.
- Ну, раз сержант ГБ, то давай со мной.
Минут через пять моя сводная команда из двух погранцов, чукчи-ГеБиста, воентехника и фельдшера, доложила о том, что командиры и бойцы готовы, и все в курсе про сигнал.
Тем временем, неспешно перебирая ногами и успешно пыля, мы уже подошли к многократно упоминаемому сужению, и я сказал военинженеру:
- Ну, держись и извини, щас те будет плохо, - бумс - ударил его под дых, (подляво по полной конечно, а вдруг он сыграл бы плохо, наши-то станиславские не скажут "не верю", а тупо постреляют), тут унтер хрен даст второй дубль сделать), – А теперь давай валяйся на здоровье, а ты, товарищ доктор - на исходную.
Инженер упал, воздуха ему, конечно, не хватало; я его на выдохе поймал. Колонна пошла дальше, а к пострадавшему подбежал наш медик. Калиткин стал старательно изображать видимость оказания медпомощи, ну, и я пошёл к ним, типа –"вставайте, товарищи", чукча активно изображает туповатого любопытного ВарвАра .
- Херр Официр, тут человеку плохо, очень нихтгутно.
Унтер подошёл, и, передергивая затвор, вглядывается в лицо воентехника… Вот он уже на расстоянии вытянутой ноги от меня, кричу:
- Бе-е-е-е-е-ей ГАДОВ!
И, с первым слогом, двигаю сапогом унтеру по яйкам. Военврач (молодец!) обеими руками схватился за автомат, а тут и военинженер пытается, размахнувшись сапогом снизу шандарахнуть белокурую бестию по телу (тоже мне - рязанский брус ли!). Выдираю у обоих (и у немца, и у врача) автомат, Калиткин пасть открыл и тупо смотрит, инженер грамотно держит руки немца, а чукча резким движением ломает немцу шею (умелец, однако). Остальные бойцы убивают голыми руками конвоиров. Блеа-а-ать! - раздаётся все-таки несколько выстрелов. Пора и когти рвать. Надсаживаясь, ору:
- Товарищи бойцы, поднимаем раненых, убитых всех: и своих, и немцев, да бегом с дороги, в лес отбегаем метров на пятьсот-шестьсот и отдыхаем!
Вся толпа дружно ломанулась в лес, словно мигранты (земляки мои) от инспекторов ФМС России во время шаловливых наездов на несговорчивого работодателя (ну да: земляки-то мои, а не инспекторов, и их судьба ФМСникам пофиг)…
Ну вот: сидим и лежим все, дышим как паровозы, немцы капитально добиты, часть погибла от асфиксии, часть от перелома шейных позвонков, большинство же от удара по черепу тупым твердым предметом (кто чо нашел, тем и херакнул), все двадцать четыре плюс унтер. У нас теперь двадцать четыре карабина, двенадцать гранат-толкушек немецких (почти как бейсбольные биты, блин!), один МП-40 (или 38 - хер его знает, я не спец). А у нас: четверо убитых, трое легкораненых, и два тяжёлых: один в грудь, другой в живот.
Фельдшер тяжёлых в первую очередь осмотрел, подошёл ко мне и шепчет на ухо:
- Обоих или срочно в госпиталь, или не жильцы.
- Товарищ Калиткин, увы, но тут у нас поблизости госпиталя точно нет.
- Тогда - не жильцы.
- Ну,.. облегчи им боль хоть как-то, а, военврач?
- Чем? Из лекарств у меня только руки да матюги.
- Ну да, ты прав. Прости, Калиткин. Что же нам с ними делать?
- Пусть лежат, добить у нас руки не поднимуться, сами умрут. Один - через минут пять, а другой - через полчаса, – при этом у Калиткина, даже дыхание не изменилось, врачи такие сукистые люди, ни хера им не жаль нас, людей.
- Немцы, - выдыхает мне кто-то в спину, - Моторы шумят, наверное, машины, на танки непохоже.
К собственному удивлению, реагирую мгновенно, тыча пальцем в ближайших бойцов (вибирать-то некогда, да и не знаю я никого пока):
- Ты, ты… Вы, пятеро: быстро надеть форму противника, и ко мне!
Итак: я уже переоделся. Рядом становится пятерка шустряков, ну, закономерно, что среди них как Онищук, так и наш друг - сознательный киргиз. А сержант-гебня сам догадался, даже не рванулся переодеваться, как говорится, рожей в немца не вышел.
- Как тя звать? - спрашиваю у киргиза.
- Боец Болотбек Мамбеткулов.
- Спасибо, брат Болотбек, но поменяйся с кем-нибудь одеждой, а то ты какой-то ваще оригинальный немец получаешься , вот если б это был Халхин-Гол . У меня-то морда вполне арийская! несмотря на поколения тюркских предков, а у деда даже какая-то англосаксонская челюсть была, наверно англоамерикосы на Эльбе потом фуели. И даже гитлеры с геббельсами больше чернявы, чем я. Болотбек понял и проникся, споренько разделся и отдал фрицевскую серую шкурку какому-то более немцеподобному товарищу, напялив обратно нашу родную РККА-шную хабэшку. А мы впятером потопали к дороге.
Придумывать что-то интересное было некогда, да и не спец я в таких делах. Тут, даже то, что в книжках читал, из головы напрочь вылетело. Так что импровизация наша была довольно-таки дурацкой. Забегая вперёд, могу сказать, что нам просто дико повезло: на ещё больших лохов нарвались. Почти в традициях "Кавказской пленницы" перегораживаем дорогу: тока нас не трое, а пятеро, и посредине не Вицин, а целый Онищук. На дороге в метрах ста от нас гремит Опель-блитц, машина подъезжает к нам, а мы стоим так красиво, что эсэсовцы в "Семнадцати мгновениях" обосцались бы от зависти. Машина тормозит, дверца со стороны пассажира открывается, и на дорогу вываливается немецкий офицер, который лопочет что-то нам (мат конечно, на фатерландском, чего ж ещё-то?). Я шагаю к нему, мигаю глазом Онищуку, скороговоркой приговариваю:
- Петро, гранату в кузов! - и, выдохнув, бью офицера прикладом под дых, тот уходит в астрал, или в интервал, а может и в полный интеграл.
Шофёру плохо видно, что происходит, мы же справа снизу, и он, открывая дверь, выходит из машины. За ним откуда-то появляется один из наших, здоровенный блондин, "белокурая бестия " (правда - нос горбатый), поднимает руки к голове немца, резкое движение и всё - на одного водилу в вермахте меньше.
- Ложись! - кричу я всем, - Граната!
Все дружно валимся в гостеприимную пыль белорусской дороги.
Лежим в пыли в ожидании грохота онищуковской гранаты, но – тишина. Ничего не понимаю… И тут раздаётся голос Петрухи:
- Вставайте, тут пусто (про кузов), гранаты не будет. И вообще: хватит портить внешний вид, фи, какие вы грязнули! - хохочет Онищук.
- Трофей - в лес, - говорю я о машине, и горбоносый блондин (тот, что шофёру-немцу бошку открутил, как алкаш бутылке крышку), заводит машину, грузовик трогается, поворачивает и медленно и бережно меж деревьями едет в лес.
Кстати: охренеть и трижды не встать, блондин-то оказывается – чеченец! Ага! - Лечи Вахаев; у него мать немка из Прибалтики, а Алхаст Вахаев - отец Лечи - воевал на Первой Мировой войне, вольноопределяющимся ушёл на фронт из Питерского универститета, воевал сначала в составе Чеченского конного полка "Дикой Дивизии" , а после ранения попал на Северо-Западный фронт, вот тогда, то ли в Курляндии, то ли в Лифляндии он и встретил сестру милосердия Эльзу Пфайлер. Потом, в семнадцатом, Вахаев-старший стал большевиком, а сейчас занимает партийную должность где-то в Сибири, мать там же работает учительницей немецкого. В результате наш Лечи знает и русский, и чеченский, и немецкий. И все три языка для него родные. Фигею…
Кстати, в машине мы нашли: ящик с ППШ (кто не в курсе – это цельных четыре штуки и восемь дисков к ним), четыре ящика с патронами, два ящика тротила, да три наших миномета, которые ротные 50-миллиметровые, с небольшим запасом мин. Видимо, это трофейщики, то есть, были трофейщики. Данке шён, господа суперпуперменши! То есть, эти вонючки, в мечтах своих - наши хозяева, пришедшие тут нами владеть, дали нам оружие, чтобы мы в ответку могли их иметь. Каламбур, мля. Немцы мазохисты)))) (Для спецуры по поводу ППШ, они в Белоруссии быть на тот момент могли, и вообще - это фентези, не напрягайте мОзги, гугль и википедИю, расслабьтесь)
Потом мы все, значица, сидим, отдыхаем, а рядом с тем местом, где я сижу, стоит капитан иЮда (совсем не с голливуда) и презрительно смотрит на меня, строя из себя прЫнцеску девственноплевроимеющую. Смотрю на него неприязненно, надо ж его сагитировать за Советскую власть и родные осины-берёзы постоять, без него старший по званию получаюсь я, а я в жизни ничем больше отделения не командовал.
- Ну что капитан, какие планы?
- Пойду к немцам, мне с вами не по пути, старлей-большевичок.
Онищук размахивается, и морально гнилая черепушка капитана знакомится с прикладом немецкого карабина. Всё - одним иЮдой меньше, видимо у предателей свод основания черепа особенно несовместим, с ударом винтовки, или у капитана аллергия на приклады? Ну в результате анафилактический шок связанный с личной непереносимостью ударов прикладом, то ли десенсибилизация аллергена (медики, не ругаться, лучше поправьте)
- Суке - сучья смерть, - резюмирую спокойно, глядя на то, как из плохого и говнистого капитана РККА Петруха одним ударом сотворил несколько десятков килограммов будущего добротного удобрения.
- Товарищ старший лейтенант, прошу простить меня, ну не выдержал я! А ещё тут танкист один рассказывал, капитан-то всю роту КВ-1 немцам сдал, остальные пытались бороться, хоть и без горючки были, а этот и новенькую КВ-шку с полным БК отдал, и руки поднял. А еще, когда мы конвоиров мочили, он стоял рядом, презрительно смотрел на нас, ещё и материл всех сталинскими подстилками. А ещё к немцам собрался, зачем нам такой командир? Какой он командир? – Предатель Родины и враг народа!
- По законам военного времени ты прав, Онищук, но этого выродка надо было перед строем расстрелять, чтоб от смерти его поиметь дивиденды в виде воспитательных целей. Ну, что случилось, то случилось. Зови командиров и пусть красноармейцы строятся. (Хотя, может за самоуправство, Петьке надо было бы всыпать?)
Возбуждённые победой, ещё накачанные адреналином, командиры стали собираться вкруг меня. Блин! С чего начать-то? А, придумал:
- Объявляю благодарность, за слаженные действия, товарищи красные командиры.
- Служу Советскому Союзу! – дружно так ответили, хоть и вполголоса.
Тут подбегает сержант ГБ (ну - бравый чукча!), и тараторит, -
- Разрешите доложить, товарищ старший лейтенант?
- Докладывай.
- Сводное подразделение из бывших пленных построено!
- Хорошо, но не из бывших пленных, брат Выкван, а из бойцов РККА! Всё, беги сержант, к ребятам, то есть - к красноармейцам. Ну что, товарищи красные командиры, пошли говорить с народом?
И мы всемером пошли к строю. При нашем приближении кто-то догадался подать команду:
- Смирно!
- Вольно! – отмахнул я рукой, не дожидаясь положенного доклада. Вместо этого, подойдя к бойцам, я скомандовал:
- Младшие командиры, выйти из строя.
Из строя вышли одиннадцать разнообразных (ессно, по количеству треугольников в петлицах, а вы что подумали?) сержантов и один старшина (по сытой харе видно, на таких даже плен не так быстро действует).
- Остальные: по порядку рассчитайсь!
- Первый, второй, - и так до конца, всего оказалось у нас семь командиров (я - восьмой), одиннадцать человек сержантского состава, чуть больше двух сотен бойцов – гансо-мочил и соответственно отдельно - один старшина (мясистый фейс, вариант фейсистый мяс). А ничё, у Леонида Соболева батальон из четверых был, а у нас тут дивизия, ёшкин кот, получается! Ох, и надерём фрицам обратную часть фасада!
- Пограничники, выйти из строя и построится возле вот этого дерева.
И я указал на кривую осину. Из строя вышло два десятка погранцов, моих боевых братьев (пограничник пограничнику - всегда друг брат и товарищ). А кто не верит - попробуйте докопаться до погранцов 28 мая, но сперва закажите койку в травматологии, да неограниченный кредит в аптеке возьмите. Причём, не рекомендуется нас трогать от Находки до Кушки (город в Туркмении) и от Мурманска до Московского района (это тот, что на Таджикско-Афганской границе), кстати, он щас район имени Саида Али Хамадони называется (он вроде средневековый погранец,.. а может и поэт вообще-то).
Так… Продолжим нашу сортировку:
- Артиллеристы, миномётчики и зенитчики - выйти из строя и построиться справа от пограничников.
Послушно ещё полтора-два десятка адептов бога войны вышли из строя и выстроились за пограничниками. Ого-го, а этих пацанов я уважаю: как засандалят сюрприз килограмм на десять-двадцать, и всё: сразу десятку-другому гансов срочно нотариусы с душеприказчиками понадобятся… Или нет, уже не понадобятся: для них гейм овер наступит, или тайм аут, короче - оффсайдушко полный.
А я совсем разошёлся:
- Танкисты и прочие бронемеханики и просто водители, как экипажи, так и ремонтники и прочие подобные, выйти из строя и построиться по росту слева от пограничников.
Из строя так же вышли два десятка человек и послушно встали, где им было велено. Вот и ништяк, эта братва на войне тоже не лишняя, тоже могут одарить немчуру неизлечимым геморроем с трещинами ануса на всю Германию. А с автомобилистами тоже класс, не такси же здесь в белорусском лесу ждать.
- Саперы и связисты выйти из строя и построится напротив артиллерии.
И еще десяток человек покинули строй, чтобы тут же занять своё место. Связисты, наверное, пока нам ни к чему, а вот сапёры - это очень гуд, это прямо вери вел. Скажем, они и мост построить могут (и наоборот сломать отшинь профессионально), и какую-нибудь просеку (или засеку, или начеку, нет начеку из другой оперы) просечь, нет скорей прорубить правильней. Опять же, эти пацаны могут какого-нибудь весового гансовского авторитета оставить не только без яиц, но и яйца оставить без гансовского авторитета.
- Царица полей, пехота, братья пехотинцы, выйти из строя и построится напротив.
И больше, чем полсотни пехотных терминаторов вышли из строя и построились напротив пограничников, да и напротив танкистов тоже, так как пехтуры у нас оказалось, можно сказать, целая рота. Ну всё, будет кому прикрыть наши будущие танки и артиллерию, от грязных инСВИНуаций гитлеровской военщины. И будет немЫцам полный пизнес.
- А кто ещё там остался, подойти ко мне и представится, - подошли три кавалериста, два санитара, повар и два НКВД -шника из железнодорожной охраны.
- Сержанты разберитесь по своим войскам.
Оказалось у нас два сержанта - танкисты, один – артиллерист-гаубичник (командир орудия, однако), один миномётчик, два погранца и все остальные – пехтура. Ну и класс! - как говорится, всякой твари по паре.
Вот теперь можно и речь. А чё? – аблакат я или где?
- Так, товарищи красноармейцы, прошу всех сесть; товарищи командиры и младшие командиры, так же прошу сесть, и требую тишины. Итак… подлый враг убивает наших братьев, отцов, детей, матерей, насилует наших сестёр, жен и подруг. И войска этих людоедов "высшей расы" стремятся в глубину нашей родины, причиняя горе и страдания всему нашему советскому народу. То, что мы попали в плен, не освобождает нас от присяги, от ответственности за наш народ и наших близких. МЫ ОБЯЗАННЫ ЗАЩИЩАТЬ ИХ. Мы, мужчины - издревле воины. Да и в плену мы все сдохли бы: от голода, издевательств и непосильного труда. Немцы такие суки, что мало того, что мучить будут трудом, ещё и типа медицинские эксперименты ставить будут над пленными. Умереть никогда не поздно, так давайте, если и умрем, то с пользой для страны и народа. Хотя нет, не будем умирать, пусть германские ублюдки, пришедшие на нашу землю, тут и передохнут! И нам плевать, ради чего они будут тут умирать. Вон лежит труп бывшего капитана Рабоче-крестьянской Красной Армии, его по моему приказу казнил лейтенант Онищук. Мы должны были расстрелять его перед строем, но лучше патроны на немцев потратим, да и шум из-за какого-то дерьма поднимать не хотелось, вокруг немцы. Потому он и умер от приклада, произведённого своими немецкими хозяевами…- я перевёл дух, - Короче, приказ такой: теперь мы войсковая часть, и я командир этой части. Кстати, Вахаев, Онищук, и все остальные: объявляю благодарность, за отличную службу.
- Служим Советскому Союзу!
- Кто не хочет воевать, кто считает, что немцы - это хорошо, встаньте и отойдите влево от всех нас, - продолжаю я.
К моему облегчению, ни один человек не решился отойти от товарищей, не решился предать свою страну, народ и идеалы коммунизма.
И я продолжил:
- Товарищи красноармейцы, с этого момента мы - отдельная партизанская рота. Товарищи танкисты, пока вы пехота, но тут много наших танков, которые или без боекомплекта, или без горючего, или повреждённых, и мы можем их ввести в бой и дать прикурить немцам, да так, чтобы опалить их поганые рожи, от бровей и до задниц. Товарищи артиллеристы, ну и минометчики, зенитчики, тут так же много брошенных из-за отсутствия тяги, боекомплекта, или просто поврежденных орудий, мы их тоже соберем и введём в работу, так же используя фашистов в унизительно половых целях. Но до нахождения и введения техники в строй мы все пока что побудем пехотой. Всеми танкистами, артиллерией и водителями пока что будет командовать лейтенант Гогнидзе. Его заместитель – лейтенант Ивашин.
Все стрелки и кавалеристы делятся на два взвода, которые поступают под команду лейтенантов Никифорова и Кравцова. Товарищи сержанты, поможете командирам.
Повара поступают в распоряжение старшины Чумака, который назначается моим заместителем по тылу и по учёту личного состава. Товарищ старшина, подберите себе ещё двоих бойцов, одного – в качестве писаря. Затем обойти личный состав, совместно с командирами взводов составить списки личного состава, обязательно учесть и собрать всё имеющееся продовольствие. Разрешаю проводить досмотр личных вещей. Кроме того, через час жду вас с предложениями по решению продовольственной проблемы. Иначе мы без еды не больше двух дней продержимся. Большинство уже и так больше суток не ело.
Старшина хмуро откозырял и исчез из моего поля зрения. Не представляю, что бы я делал на его месте. У меня-то точно никаких ценных идей в запасе не оказалось, потому и свалил на чужую голову.
А я продолжил:
- Товарищи сапёры, вы уже приступаете к работе. Ваш командир – воентехник второго ранга Прибылов. Он же пока командует связистами. Задача саперам: находить и снимать мины, фугасы, неразорвавшиеся мины, снаряды и авиабомбы. Выделять из состава боеприпасов взрывчатку, детонаторы и взрыватели. Будем готовить диверсии, пусть не только под пятками немцев горит земля, пусть даже подмышки и лобки немцев горят неугасимым огнем на нашей земле.
Я наконец-то добрался до представителей родного ведомства:
- Товарищи пограничники и прочие сотрудники и бойцы НКВД, теперь вы - разведвзвод, ваш командир до особых распоряжений - лейтенант Онищук, а заместитель его - сержант ГБ Кузнецов. И запомните, я (скромно-то как!) должен впредь знать всё, что творится вокруг. И никаких оправданий типа погоды, немцев и свиного гриппа не приму… Онищук, что хотел?
- Товарищ старший лейтенант, какой такой свиной гриб, ну вы и придумаете. Гриб да еще и свиной…
- Отставить, Онищук! Шутка это была. Так… Теперь: собрать всё оружие сюда. Ревизию проводить будем.
Кроме захваченного в Опель-блитце, у нас оказалось двадцать четыре карабина, автомат МП и какой-то неопознанный мной пистолет, который я без смущения обозвал парабеллумом (оба последних гаджета от покойного унтера, пир его мраху, или мир его праху, хотя нет хрен его праху, хрен его наху, так лучше). Маловато будет, хорошо, хоть ещё в кузове блица ожидают меня миномёты с ППШ, тоже хотят поквитаться с гитлеровской ОПГ. С патронами было негусто, даже скудно. Конвоиры наши, сволочи, налегке шли, всего по четыре обоймы на карабин вышло.
- Разведвзвод, все ко мне! Вооружиться, потом переодеться в немецкое, разделиться на три группы и разведать всё в радиусе трёх-пяти километров. Выполнять! Онищук! - подбери старших в группы, ну, как в дозоре на границе, и вперёд ушли. Через час, максимум полтора, жду доклад. Без особых причин не стрелять. Кстати, пароль – Эгалите, отзыв Фратерните.
- Все остальные, кроме танкистов, отдыхаем, Гогнидзе, ты сегодня дежурный по части, расставишь посты, назначь смены и разводящих. Кроме того, не забывай, что ты с сего дня командир артиллерийско-танковой роты. Часовых берёшь только из своих подчинённых, на чужих рот не раззевай. Часовых вооружить карабинами, разводящим - ППШ, а ты возьми себе МП-шку, это теперь оружие дежурного командира. Посты ставить в радиусе около двухсот метров от лагеря. Товарищ военврач, возьмите санинструкторов, а их теперь у нас целых две штуки, вам поручение: снять с немецкой падали белье, располосовать их в бинты, и перевязать раненых. Лекарств нет, потому советую использовать мочу как антисептическое средство, потому как другого пока у нас нет, отказников расстреляем, нам тут гангренозники ни к чему. Всё - выполняем.
После ревизии имеющегося оружия я зажилил себе пистолет с двумя запасными обоймами и кобурой, помялся немного, да и прихватизировал ещё и ППШ. И вот я, такой красивый, нацепил кобуру на себя, сверху ППШ навесил (он мне всегда нравился – "оружие победы"), и решил поспать. Моя бы воля, я бы еще пулеметными лентами обвязался, да кубанку с красной ленточкой раздобыл…
Не тут-то было. Явился по мою душу ещё более мрачный Чумак и доложил, что продуктов у нас нет. Вообще НЕТ! НИ-ЧЕ-ГО! Ни крошки. Да, ё…перный театр! И чего я, кретин, думал?! Откуда у недавних пленных могут быть сидоры с харчами? Если и было что у фрицев, так с голодухи тут же схарчили, не дожидаясь моих мероприятий. И что делать будем? Сам, как вспомнил, что не знаю, когда последний раз жрал, чуть слюнями не подавился. И желудок, гад, тут же спазамами отозвался! Во всяком случае, после момента моего попадалова я ещё ничего не жевал., Ан нет, с Васьком Тыгнырядно фашистских консервов рубанули, так то прошлой ночью было.
И так херово, а тут ещё старшина канючит, зар-р-раза:
- Та-ащ старший лейтенант! Я ж по хозяйству в жизни не занимался! Я ж оружейник, а не чмошник. Да отпустите вы меня к этому,.. к Гогнидзе! Или к технику… Повара вместо меня поставьте, этого,.. Юткина. Он хоть что-то в этом соображает! Ну, товарищ старший лейтенант. И всё равно жрать нечего, учитывать нечего. Ну, нахрена я вам сдался…
И дальше в том же духе. Пока не рявкнул. Чумак сдулся и почти испарился. Почти, потому что остановил, чуть не за шкирку поймав, и послал его собирать командиров на совещание по продовольственному вопросу. Всех, включая сержантов.
Ну что тут сказать? Думали мы, думали… И ничего толком не надумали. Только душу растравили и ещё больше жрать захотелось. В итоге порешили пошукать среди бойцов местных жителей, да с утра отправлять "продотряды" по окрестностям побираться. Нам ведь даже платить за продукты нечем было. А местное население (это я из книг хорошо помнил) к Союзу совсем недавно присоединилось и, вроде как в немалой части своей симпатий к советской власти в целом и к РККА в частности, не питало.
Блин! Отчего в книжках всем попаданцам (и лицам, к ним присоединившимся) с харчами всегда везёт? Неправильный я какой-то попаданец, нелегал, наверное, безвизовый, одно слово гастарбайтер. Поэтому на учёт высшими силами не взят и помощи не дождусь. А нефиг было из суверенного Таджикистана переноситься! И тут дискриминация. И скинхедов в сером, как мух в общественном туалете летом.
Тут ещё Прибылов вернулся, тоже на жизнь жаловаться начал. Мол, он в подрывном деле почти нихрена не понимает, а что и знал, то забыл, и что он вообще из УР-овского осаба , строитель, и что среди его гавриков всего два настоящих специалиста в подрывном деле отыскалось, а остальные – строители, понтонёры и прочие неминёры. И, что, разумеется, поручать таким "специалистам" боеприпасы потрошить равно самоубийству… Короче – полная задница у нас в этом вопросе. Еле отбился, пообещав разобраться позже по ходу дела.
Да… а Чумака точно надо из хозяйственников убирать. Обманула меня его широкая морда лица. Как оружейник он и нужнее, и полезнее. А кого ставить?
Потом припёрся мрачный Калиткин и доложил, что оба тяжёлых умерли. И смотрел так, словно я в этом виноват. Или мне это показалось? Сказал ему, что утром похороним.
Решил использовать по полной программе народную мудрость: "Ляжь, поспи, и всё пройдёт". Может, и чувство голода тоже? Хотя светло ещё…
И снится нам не рокот космодрома…
Ну, не знаю, что мне снилось, не видел я снов.
- Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться?
Спросонья вытаращился на Онищука (я что: спал во сне? Тогда: "масло масляное" венец поэзии, перл литературы, даже целый перл-харбор литературы):
- Да, Петро, говори?
- Разведка докладывает: в полутора километрах от нас к юго-западу – немцы-трофейщики , до взвода, барахлятся в разбитой колонне наших войск.
- Тревога! Поднимай всех, но помни: мы партизаны, поэтому шёпотом.
Ну вот, вроде как всё же начинается типический перенос, здрасти я теперь попаданец, но лучше попаданцем быть чем впопудавцем. (или убрать это слово, а то гомофобом обвинят?)
- Товарищи бойцы, сейчас все выходят и строятся! Раненые, медики, сапёры и танкисты тут остаются. Просто не хочу рисковать вашими жизнями, каждый из вас чей-то брат, сын и отец, и должны жить служить и даже погибать лучше по своей специальности. Вот и отдыхайте пока. Всё равно оружия на всех нету. Нужна будет помощь – позовём… А! – танкисты, кто в карауле был: винтовки и автоматы передать пехоте! Хотя нет! Отставить! То есть: пять штук оставьте здесь, на всякий случай.
Поразмыслив ещё немного (ну не командир я, даже не сержант уже давно, а мирный адвокат! Потому и тяжко мне), решил "в набег на неразумных хазар" взять не больше двух десятков, включая разведчиков. И оружия больше нет, и патронов маловато. Не посылать же народ в атаку по заветам будущих либерастов – с одним стволом на троих.
В результате взял с собой почти одних погранцов. Уже на ходу вспомнил, что надо бы и распланировать наше нападения. Что-то я совсем невоенным стал за минувшие со службы годы. Аж стыдно. Надеюсь, не покраснел, а если и покраснел, мне пофиг, чай не поп-звезда.
- Онищук, показывай куда идти, а пока давай распланируем, как нападём. Сперва расскажи, что они конкретно там делают и какое у них местоположение. Причём, давай в деталях.
- Два мотоцикла с пулемётами их стерегут, остальные человек двадцать собирают всё необходимое и ценное с разбитой колонны. Укладывают в три грузовика, которые там стоят.
Так… Организовывать нападения меня и во время службы не учили… Буду импровизировать и надеяться, что немец пока в прибалдении от побед и оттого не особо осторожный. Ну, и тыловики там, скорее всего…
- Значит, ведёшь к мотоциклам, окружаем под прикрытием леса, первыми выстрелами надо снять пулеметчиков, потом ураганный огонь по всем. Товарищи, среди нас есть снайперы, или просто меткие стрелки?
- Товарищ старший лейтенант, снайперов нет, но есть три охотника. Бойцы Севастьянов, Никодимов и Янушевский.
- Так, Янушевский, ты поляк, откуда? – задаю вопрос здоровенному погранцу с вислыми усами и кисловатым длинным лицом.
- Товарищ старший лейтенант, да, я поляк, Збигнев Янушевский, правда, и родился, и вырос в окрестностях станции Даурия , с дедом охотились на пушного зверя.
- Тогда ты, Янушевский берёшь на себя одного пулеметчика на мотоцикле, ты, Севастьянов – второго. Твоя задача, Никодимов, сперва унтера, унтерьё у немцев с автоматами шляются, а после автоматчика - офицер.
- Товарищ старший лейтенант, - говорит шепотом мне Онищук,- мы уже подходим.
И впрямь послышались далекие голоса и смех. Ну да немцы ещё недефлорированные, наглые, потому и самоуверенные как Митт Ромни на первых теледебатах. Ничё, будет и на них Бардак Хуссейнович Обама . И я шёпотом раздаю последние указявки:
- Подползаем медленно-медленно, не шуметь. Они нас услышать не должны, услышат - погибнем. На лучшие позиции наши охотники – сами места выбирайте. Остальные распределить каждый своего немца, но огонь открывать только после охотников. Ну что, охотнички, вот и сезон открылся: на новых хреновопушных зверей породы "высшая раса". Приготовиться… Снайперы, начинаем по моему сигналу! Сигнал,… как и прежде: "бей гадов!". Пятиминутная готовность, приготовиться, прицелиться и дослать в стволы патроны.
Доползли без приключений… Расположились, то есть разлеглись…
Сам лежу, рассматривая беспечных фрицев, и думаю не совсем по теме: "А меня когда-то на форуме "В вихре времён" какой-то подлявый мордератор забанил, причём – навечно. Ну, и хрен с ним! Хотя… вот если бы этот верблюдок щас рядом с суперменшами оказался, я бы его, парабеллумом бы, забанил бы навечно… Хотя, он бы не там, он бы здесь скорей всего, рядом со мной, сейчас лежал. И похеру нам бы были все наши форумные дрязги."
А мне начинает нравиться воевать! Командовать-то я привык, часто приходилось руководить. Я часто замечал, что люди в экстрим-ситуации, не то что бы другими - собой командовать не могут. А у меня в "экстриме" всё ещё и обостряется. Вроде щас совсем не час самовосхвалений, а я расщедрился, как американцы на права человека (особливо в неугодных им странах). Нафиг!
На просёлке стоит разбитая и расстрелянная люфтвафлями колонна многострадальной РККА. Видимо, первым бомба повредила трёхбашенного великана, что стоит впереди (Т-28 - и какой кретин пустил его в голове колонны!), и колонна остановилась - впритык друг к дружке. Проселок-то узкий, и по краям деревья! Некуда нашим было деться, вот и бомбили-расстреливали потом спокойно, как на полигоне. Вокруг машин немчура - суетятся, барахольничают нашим казённым барахлом наркомата обороны, и, как злокачественные муравьи, таскают всё к своему ахвицеру. А тот стоя и молча руководит унтером, который сортирует-командует: что куда нести. Рядом с унтером какой-то фельдграуурод записывает, что куда положено… Орднунг, епсти вашу за ногу!
Практически все немчурины как на ладони и, даже карабины у кого - за спиной на ремне, а у кого - и в сторонке стоят. Значит, секунды две-три безнаказного немцеубивания у нас есть. Ну:
- Бей гадов!
Практически одновременно поляк-таёжник открывает дополнительное отверстие во лбу пулемётчика на левом мотоцикле, а Севастьянов делает точечный массаж сердца второму пулемётчику. Попаданием в какую часть тела унтера, стоящего у грузовика, того отправляет в осадок Никодимов, я не вижу, но тот падает как курс доллара в 2008-м.
Ахвицер поворачивается к нам лицом. Бум! – это Никодимов. Никодимов – немцы, счёт 2:0. "Какая боль! Какая боль!" – это я вам, фрицы пою, хоть и мысленно. Цените, гады. Не, не оценят ведь, да и слух музыкальный у меня ниже уровня мирового океана. Ну и хрен с ними!
И тут же следом, мгновенно десятки маленьких злых и горячих пуль, метят шельм, то есть, убивают и ранят высокородные арийские тела, делая из белокурых бестий протоудобрение и добычу медсанбатов (впрочем, в даном случае медсанбатов не будет!). Да, может они и не виноваты, и не убили пока никого! - Но это вам не тур по Золотому Кольцу! Кто к нам с арбузом придет, тот от арбуза и погибнет. Так что приходите в следующий раз с кишмишем, например, или курагой, всё же безопасней, чем арбузом по башке. Немцы отстреливаются, но, благодаря второму выстрелу Никодимова, немецкий лейтенант уже давно "пораскинул мозгами" по лесу, и без командира им неуютно и тоскливо. Всё реже и реже стреляют немцы. И, в ответ на каждую вспышку выстрела со стороны немчушек, летит по десятку свинцовых снадобий от арийского зазнайства. Ещё минуты три: и две пока ещё легкораненых (ничё, это исправимо, добьём) крыски (а разве нет, не крысы эти трофейщики-барахольщики?) поднимают свои загребущие лапки.
- Нихт шиссен, камераден, их бин коммунист.
Да, в таких случаях они и евреями назвать себя готовы, и даже бушменами, готтентотами и даже гамадрилами (причём - в одном лице), и даже обрезание с радостью примут, житуха-то даже арийская сладка. И вот двух супер-гипер-мега-гига-меньшей ведут (и девочек ваших веду-у-ут в кабинет… - дурацкая строчка в мозгах у меня, не подумайте чего иного) Онищук, со-товарищи, ко мне. Остальные занимаются реституционным растрофеиванием с элементами эвтаназии (раненных немчурбалайфов добивают, туды их в качель).
Дело спорится, а грязные души арийских перечеловеков воспаряют к воротам ада, где их небесный фюрер – Сатана - с нетерпением ждёт. Наконец, бойцы собираются, Онищук докладывает;
- Товарищ старший лейтенант, бой окончен, двадцать девять немцев убито и добито, двое пленных! У нас потерь личного состава нет, - Онищук просто цветёт и пахнет, даже благоухает, - Ни единого, товарищ старший лейтенант, даже не ранен никто! Разрешите экспроприировать экспроприированное.
- Онищук, дай команду бойцам переносить всё, что может нам пригодиться, и вообще, всё, что можно унести, в немецкие машины. Кроме того, пошли двух бойцов к отряду, нам нужны три водителя и два мотоциклиста. Сейчас: четверых бойцов на охранение: к мотоциклам за пулемёты.
Я пошёл к машинам с реэкспроприированным имуществом, потирая загребущие ручонки: то ни гроша, а тут бац! - и алтын…
Ё-моё! Да тут и не алтын, тут иоахимсталлером пахнет (ефимок - крупнейшая металлическая банкнота, времен грошей и алтынов, ежели кто не в курсе, короче доллар-евро тех времен).
Три пушки (сорокопятки, пушчонки вообще-то, да и бомбами безвозвратно побиты) с полуторками ГАЗ-АА , в качестве тягла. У артиллеристов будет байрам огромных размеров! Присматриваюсь поближе, ан нет, пушки раздолбаны авиацией. А что тут в машинах? Так: пять ДП с дисками, и один старый добрый Максимка, патроны в ящиках (держите, меня я кончаю!).
Ну всё, немчирилы, ох и дадим мы вам прикурить-то! Поскольку у нас теперь целая машины жратвы: консервы, мука, крупы, масло, сахар, сухари и даже мясо (тушёнка).
- Онищенко, отправь двоих к отряду, пускай все сюда бегут (едрит мадрид, лопухнулся! Онищук он ваще-то, а до знаменитого на весь подлунный мир Онищенки еще лет семьдесят!).
Кстати, а где ж трупы наших бойцов с колонны? Скорее всего, немцы их в лес снесли, чтобы культурно потом забарахлится.
Тут пришли шофера, а куда им ехать - не знаю. Не придумал. Ладно, пусть пока помогают барахло сортировать.
В двух машинах бензин был, оказывается. В бочках металлических. Это хорошо, горючка лишней не бывает. Из немецких машин - одна трёхтонка опель-блитц, а вторая на 4,5 тонны MAN (под семь тонн горючки). Живём!!!
Скоро подошли остальные, дело пошло быстрее и уже через час мы подвели итог:
1. Штук пять советских грузовиков ГАЗ-АА, ГАЗ-ААА , ЗИС-5. ЗИС-6 (но все расколошмаченные);
2. Полуторка, укомплектованная счетверенной зенитной установкой (на ходу).
3. Одна немецкая (ну, нерусский я, мне можно, скидка 50% по русскому языку! – хи-хи!) Мерседес LG3000 с нашими сухпаями РККА, ДП, маскимкой и патронами (всё любезно перегружно немчурой из наших разбитых грузовиков)
4. Два мотоцикла с люльками и двумя пулеметами МГ;
5. Немецкая тентованная машина опель-блитц, с ППШ, патронами и с нашими ротными минометами и минами к ним (Не, это не здесь, это та, что мы отбили раньше, она в лесу нас ждёт)
6. И ещё грузовик со всяким милитари имуществом РККА (тоже Жопель).
7. Бензоцистерна на базе ЗИС-6 (с бензином, пусть не аи-95, но - на халяву…)
Сорокопятки не берём, зачем нам пушки с погнутыми и посеченными стволами, чисто для красоты? Да и грузовики, что их тянули, очень попорчены люфтвафлями. Зато теперь у нас три Жопель-блитца, Мерин с прикольным названием ЭлДжи (а почему не Samsung?), MAN, родной ГАЗ-АА, не менее родной ЗИС-6 и два гансобайка.
Подоспевший к разбору трофеев Чумак моему нежеланию взять пушки категорически воспротивился, пообещав, что две он точно в порядок приведёт. Мол, даже прицелы целые, а ствол только у одной испорчен. Но её, мол, тоже брать надо, на запчасти. Сквалыгу поддержали четверо артиллеристов. Согласился: не умею я со специалистами спорить.
В итоге наш плюс: две противотанковых почти годных пушки, к которым имеется 12 ящиков снарядов, одна пушка на запчасти, три миномёта, пять пулемётов ДП, один "Максимка" простой, один Максимка "четыре в одном" (ага! – квадроустановка для антигитлеровских дискотек!), ППШ ну, и фрицевские карабины Kar-98. Наш блитц-криг начат, и потому он называется - блитц криг, потому что у нас целых три машины обзываются блитцами (хоть и Жопели при этом). Хотя тогда уж, для полного порядка, блитц-триг. Короче ответим БЛИТЦ ТРИГОМ на немецкий БЛИЦ КРИГ!
- Бойцы, срочно опустошаем все, что можем и уходим на восток, из баков разбитых машин слить бензин, слитый бензин - в баки исправных, заполнить до отвала баки, и остальной бензин набрать в имеющиеся ёмкости, чё не поместилось - разлить нафиг!
- Пулемётчики, ко мне! - собралось шесть человек. Ё-моё! - у нас-то восемь пулеметов!.. Ну, ничё: ДП попроще "максима", научим кого-нибудь.
- Кто умеет стрелять из немецкого МГ-34 ?
Я! Я! Я! – кричат бойцы умеющие шмалять из этого дойчландюббераллеса. Сразу видно, что не простая пехота, у нас в НКВД оружие вероятного противника изучали.
- Вот ты и ты, поедете в люльках мотоциклов, чуть-что - стреляете нафиг, крошите в салат, в капусту, в зелень. Собрать униформу фрицев, она нам ещё пригодится.
Вспомнил наше вечернее совещание по продовольственной проблеме:
- Кстати, есть кто местные? Желательно, хорошо знающие округу.
- Разрешите обратится, товарищ старший лейтенант, ефрейтор Явтушевич. Я здесь неподалёку вырос, в колхозе экспедитором был.
- Как ты думаешь, где бы мы могли укрыться, устроить базу?
Явтушевич ненадолго завис, потом выдал:
- На дальнем хуторе колхоза, между луговиной и болотом, там пасека была, есть там и хата, и хлев с омшаником.
- А пасечник как – не выдаст?
- Не, дядька Стась – правильный мужик. Наш!
- Хорошо. Сядешь на передний мотоцикл, за водителем, и будешь ему показывать дорогу. Стой! - сначала иди, оденься в немецкое.
- Внимание! Все, кому не хватит формы немецкой, и места в закрытых машинах, пойдут за нами как колонна военнопленных.
Через полчаса все уже были готовы, и я скомандовал отправку. Немцев мы не похоронили, занесли их в лес, там они остались вместо погибших красноармейцев из колонны, ну, которых немцы перетаскали с разбитых машин. А некоторых еще и добили, собаки-леди. Наших-то мы прикопали чуток подальше, чтобы немцы могил не нашли.
Пришли к нам в страну владеть нами, в результате все голыми лежат в лесу и не владеют уже ничем.
Ну, и поехали, тронулись то-есть, едем, проехали где-то минут час полтора, вдруг мотоциклисты останавливаются и останавливают колонну. Чо, ГАИ тормознуло?
Нет, на обочине машина стоит, наша полуторка, наши и тормознули, крысы, поживится типа. Слезаю, подхожу, а это какой то райком перевозился, потом, видимо машина сломалась и её оставили. А в машине - барахло всякое райкомовское, и портрет Сталина плюс знамя - вот это надо прихватить. Перенёс я эти вещи (фу, язык не поворачивается сказать "вещи", но и насчет святынь мне, человеку двадцать первого века, тоже как то некомфортно). Ну и ладно, поехали.
В результате мы доехали (не все конечно, большинство топали, играя понурых военнопленных) до места назначения.
Чтобы не напугать пасечника и из опасения, что на хуторе могут быть немцы, в гости к дядьке Стася сначала отправился я, ну и Явтушевич, само собой.
Дядька действительно окзался неплохим мужиком. Для меня показателем стал его первый вопрос: "Раненых сколько? В хате поместятся? Им у сарях нельзя, застынут."
Вернулись к колонне и уже всей дружно толпой заехали на хутор. Хорошо, что места для техники хватило. Ну, не во дворе, конечно, на лугу. Не откладывая, приказал замаскировать машины. Хрен его знает! – вдруг какая люфтвафля мимо пролетит. И ребята дружно проявили креатив, подогнали технику почти под деревья, ну и сверху ветвей накидали, свежепорубленных.
По окончанию работ по маскировке я скомандовал общее построение.
Повеселевшие бойцы построились, и мы, командиры, вышли поговорить с людьми.
- Товарищи бойцы, идет война. Война серьёзная, и, как вы видите, кровопролитная. Поэтому мы должны воевать успешно, и за себя, и за того парня, который уже погиб из-за вероломства немцев, и неумения, или даже нежелания некоторых наших граждан воевать. Я имею в виду таких как либераст капитан, которого мы все запомнили как иуду, предателя своей Родины, своих друзей и родных. Вспомните комдива 44-ой стрелковой дивизии Виноградова, из-за его неумения воевать, паршивые финны разгромили дивизию, и сейчас такие командиры, мы убеждаемся есть.
Теперь у нас оружия хватит на всех, артиллеристы получили пушки и миномёты, но так как пушки сломаные и почти без снарядов, потому артиллеристы наши временно, но поголовно теперь миномётчики. Кроме тех, кто будет заниматься орудиями. Жаль немчурилы нам миномётов 82-миллиметровых не подкинули, а то б у нас ещё и дальняя артиллерия была бы.
- Миномётчики, выйти из строя!
Среди вышедших обнаружился один старший сержант. Уже лучше, уже веселее, как говорил Иосиф Виссарионович.
- Товарищ старший сержант, представьтесь!
Из строя выдвинулся Барак Обама. Правда, белый. А так точь-в-точь, и лопоух так же качественно. Короче: негатив Обамы (или позитив - кому как короче)
- Старший сержант Артюхов! Правда, у меня трубы были чуток побольше, 120-мм полковыми орудовал. Но и на эти я согласен с радостью.
- Артюхов, так мы в лесу воевать будем, сечёшь фишку, нам трубы большие пофигу, по Берлину шмалять нам не треба, - Артюхов сделал большие глаза, от моих тупых сленгизмов, но вроде "фишку усёк".
- И ваще, товарищ старший сержант, теперь ты помощник командира зенитно-миномётной батареи, командиром батареи назначается… - я чуток задумался, - лейтенант Гогнидзе. А танкисты остаются в подчинении лейтенанта Ивашина. Теперь: один Опель-блитц и ЗИС-5 с водителями теперь переходят в подчинение батареи. Катайтесь, пацаны, только трубами своими немчуру гасить по-чёрному. Зенитчики! Принять, осмотреть и приготовить к бою счетверённую зенитно-пулемётную установку. Вам, хлопцы, предстоит больше огонь по наземным целям, и ваще теперь этот девайс, аппарат то есть, обзовём "косилкой". Ну, и если раскрутимся до суперрейтинга, немчурбасы на нас крылатик пришлют. Тогда покажете летучкам гансовским, откуда сраки зимуют. Все артиллеристы свободны, идите, изучайте матчасть. Гогнидзе разработать совместно с Артюховым примерные варианты взаимодействия "косилки" и миномётов. Для случаев нападения на немцев или наоборот, разработай четыре варианта. Первый – наше нападение на немецкую колонну, второй - нападение на населённый пункт, занятый немцами, третий - оборона нашей колонны при нападении немцев, и оборона при нападении на наш пункт дислокации. Всё, вали выполнять. Товарищи! Всем остальным срочно организовать замаскированные шалаши для личного состава. Повара! Организовать питание личного состава. Котлы-кастрюли попросить у хозяина. Ответственный – военфельдшер Калиткин. (Чумака я уже от этого хозяйственного геморроя избавил). Товарищ военврач! Определите нормы питания на сегодня-завтра с учётом того, что все долго голодали. А то позагибаемся с пережора.
Сапёры и связисты, напоминаю, вы теперь отдельный сапёрный взвод партизанского отряда, вами командует военнтехник второго ранга Прибылов. Товарищ Прибылов твоя первая задача: показать всем, как грамотно оборудовать и замаскировать шалаши. А потом, после обеда, начинайте готовится к диверсиям, к подкладки фугасов, взрыв мостов, железнодорожного полотна, минирование и т.д. Этих недо****ков надо так взрывать, чтоб их оторванные взрывом жопы товарищ Сталин из Кремля мог видеть. Посовещайтесь с опытными саперами, что и как, разберитесь с трофеями, там была и взрывчатка с детонаторами, пусть опытные обучают всех остальных, включая и связистов. Увы, пока нам связисты, как императору многоразовая зубочистка, а сапёры нужны. И именно как подрывники. Командирами отделений назначить опытных специалистов по минно-взрывному делу. У вас ведь их двое?! Вот и хорошо. Значит, будет два больших отделения. А, по мере обучения, перетасуем. Итак: отдельный взвод саперов, напра-во! Прибылов, принимай командование, и на постройку шалашей шагом марш!
- Ах да! Стой, Прибылов, ещё надо тебе одно отделение спецразведки подготовить. И, стыкуясь с онищуковцами, находить места для твоих бум-ба-бахов, ну - диверсий. Скажем: мост, путепровод, эстакада (блин, а они тогда были?), или скажем на дороге зарыли фугас и ждёте рыбку. Подплывает, то есть подъезжает толстая жирная рыбка, вы им бум-ба-бах колоссале, и драла-ла оттуда, пока у немчуры отходняк. Понял?
- Так точно товарищ командир, разрешите выполнять?
- Давно пора.
Господи! Ещё мазута бронетанковая осталась без ценных указаний!
- Братва железобетонная, пока у нас танков нет, но мы их найдём! Тот танк, что был в колонне, увы, из него танк теперь, как из муравья телескоп, поэтому пока ваша тема - это автомобили и мотоциклы. Всем изучить вождение мотоциклов, стрельбу из пулемётов, стоящих на мотоцикле. Ивашин, можешь своих отправить дороги и лес прошкобать, вдруг где ролики-коробочки валяются, тьфу! - стоят где. Но желательно на поиск идти в форме вермахта. Поставить задачу свободным от поиска построить шалаши для проживания, и само собой маскировать их. Прибылов вам покажет как надо. Да, командирами отделений назначь сержантов или старослужащих. Всё, свободны, выполнять!
Займёмся основной нашей ударной силой, пехотой-матушкой.
- Товарищи бойцы! На первый-второй рассчитайсь!
- Первый, второй. Первый, второй… расчёт окончен!
- В две шеренги становись! Теперь запомнили: первая шеренга – первый взвод, вторая шеренга - второй взвод. Первый взвод командир взвода лейтенант Кравцов, принять взвод, назначить отделенных. Второй взвод - командир лейтенант Никифоров, принять взвод, назначить отделенных. Первая задача: обеспечить личный состав шалашами! Вопросы есть? Вопросов нет. Выполнять!
Часа три спустя, после обеда (скорей ужина), не очень сытного и очень жиденького (но Калиткин сказал, что больше никак нельзя), я собрал во дворе младший командный состав пехоты с двумя летунами во главе:
Товарищи младшие командиры, дело в том, что старших пехотных командиров у нас нет, есть только два лётчика, поэтому помогите им с тактикой пехотных подразделений. Товарищи лейтенанты, вы теперь командиры пехоты РККА, и вам надо изучить у старослужащих и младших командиров методику действия пехотных взвода и роты. И не переживайте вы, не боги горшки обжигают, и не тока батьки мамок пихают.
Всё, товарищи пехотинцы, свободны, исполнять.
Чуть позже вернулся к своим любимчикам – разведке:
- Товарищи бойцы и командиры разведвзвода! Слушай боевую задачу! Треть идёт на разведку, остальные - в боевое охранение, подготовить секреты вокруг лагеря. Любые новости: срочно нарочный сюда в штаб, разведкой командует лейтенант Онищук, в боевое охранение командиром назначить надёжного товарища.
- Предлагаю, товарищ старший лейтенант, в командиры охранения рядового Мамбеткулова, это тот, что в колонне предателя в висок пнул. Второй год служит уже, отличный пограничник, два задержания нарушителей на счету.
- А чо, парень нормальный, советский пацан, почему бы и нет? Принимается. Онищук, свободен! Мамбеткулов, ко мне! Мамбеткулов, проверь наличие у часовых патронов, исправность оружия, возьмите четыре ДП и соорудите замаскированные секреты. Пусть часовые, если заметят походящих к расположению немцев, сделают двойной выстрел, это значит боевая тревога. И ни одна сука с фатерланда не должна проползти, проскочить, просочиться? Ферштейн зи?
- Так точно, товарищ старший лейтенант, разрешите исполнять, - Мамбеткулов, среднего роста парень с раскосыми глазами и чуть кривоватыми ногами (наверное, с детства на лошади), браво отдает честь, поднеся руку к пилотке.
- Иди, Мамбеткулов, выполняй. Остальные – отбой!
Всё: первый осознанный, но сумбурный день моего пребывания в 1941 году наконец-то закончился.
26 июня 1941 года где то в Белоруссии
Проснулся, сижу, задумался и тихо охерел, блин, я ж курильщик, а у меня ни сигарет, ни тяги к ним, едрить мадрить, вылечился или как там, разохотилось. Зато видимо теперь я еще и бессмертный, как начинают меня убивать, я сразу начинаю день сурка, это круче чем, каунтер страйк. Я бессмертный, охренеть упасть и не вставать во веки веков.
Ну да ладно, я попаданец, я в 41 году, но я не Лисов, у меня нет АПЛ «Воронеж» и не Манзырев, я и не Леонов. Я нифига не смогу внятно объяснить, ни про АКМ, ни про танки современные и авиацию тоже. Абсолютно бесперспективный попадала, меня если к Сталину, Берии ну или на крайняк к Судоплатову фиг кто пустит, а и пустят если обратно или в дурдом или из жалости расстреляют. Ни ноутбуков у меня с набитыми жесткими дисками, ни порталов как у Оргулова, и даже завалявшегося КВ-2, как у Логиновцев.
Тут как чертик из табакерки, ну или ГАИшник из под кустов (в РФ ГИБДДшник, в Таджикистане БДАшник, в Узбекистана ДАНщик и т.д.) появляется Онищук, вот черт настырный опять чего-то надыбал. Пацан-то беспокойный, еще тот альфа-самец, Берлускони обзавидуется.
- Товарищ старший лейтенант, там, окруженцы, человек десять, говорит Онищук.
- Петро веди их сюда, щас разберемся, что к чему.
Пацаны наши ведут окруженцев. Главный из них розовощекий, чуть выше среднего роста, крепенький, и на голове полубокс цвета соломы, а еще с виду в крайней степени хитропопый (глазки бегают, у сцуки), докладывает:
- Товарищ старший лейтенант, сводный отряд окруженцев построен, докладывал младший сержант Ковалев.
- Ну, давай Ковалев, свисти, кто ты и так далее и тому подобное.
- Мы товарищ старший лейтенант, остатки н-ской дивизии западного фронта, 24 июня дивизия во время контрнаступления дивизия разбита, вот мы и пробираемся к своим.
- Ну, понятно, давайте документы, и пока всех в шалаш и поставить охрану Онищук, надо разобраться. Что за окруженцы такие?
Сижу и опять тыква в думки влетела, что ж делать, я в истории, конечно, маракую немного. Ну знаю что немчура шандарахнула по Красной Армии, и бедные предки потеряв до хрени танков, боеприпасов, авиации, да и личного состава, откатывались от вермахта как пропивший зряплату дядька от жены созданной в стиле «жесть». Но я не то, что некоторые ввихревременцы, ни фига не волоку в конкретике тех времен. Говорю ж меня там навечно забанили, сцуки махровские, видите ли, если я пишу на русском, да сам нерусский, да еще и не с России, то я, как там было «провокатор и тролль» (а что еще предположить, я не знаю, причин-то, эти вонючки не написали, просто тупо в бан). Мумийтролль им в зад, вот и не судьба мне беседовать со Сталином, Берией, и Судоплатовыми. Потому что проку ни хера от моей беседы с ними, инфы от меня как от козла баксов. Да и ноутбука ни хера со мной нет, даж трусов скажем из 21 века, фигвам, у меня тело и то не свое.
Подходит Онищук, и с ходу начинает умничать:
- Товарищ старший лейтенант…
- Слышь хватит, сам не устаешь каждый раз так долго меня обзывать? Давай просто без политесов, чай не на плацу, да и ситуация далека от устава РККА. Давай Онищук просто Фарход.
Разинутый рот, Онищука был похож на Атлантический окиян.
- Политесы?
- Короче называй меня или Фарход или там Фар, а то пока ты меня по моему званию длинному как китайская стена обзываешь, я успеваю забыть кто ты. Понял?
- Хорошо товарищ старш… ой Фарход, ты зачем так с ребятами обошелся? Они и так помучились, повоевали, опять мучились в окружении шли, а ты?
- Послушай, вот ты знаешь такой слово как бдительность?
- Да расслабься Фарход, свои они пацаны.
- Вообще-то можешь меня, если тебе легче Быковым обзывать, это персонаж один, из сериала, ну несколько книг о нем написано, врач он, практикантов учит, которые после мединститута. У него шашни еще с главлепилой по фамилии то ли Сисесрач, то ли Кисегач. Говорят мне у меня с ним, характера схожи, и хрен с ними, так вот насчет бдительности, ты знаешь, у немцев есть такое подразделение «Бранденбург» причем целый полк.
- Ну и что? У них этих полков как у собаки блох.
- Так этот полк, полк диверсантов, это раз, и они говорят все по-русски, причем очень хорошо. Они из прибалтийских немцев, из прибалтов, из белогвардейцев ну и всяких других жертв абортов, что знают русский язык. Так вот, одним из очень решающих факторов, почему немцы гонят нас как участковый торговок, это тот самый полк.
- И что если немчура болтает по нашему, хотя подожди, они что, в нашей форме диверсанты эти сраные по тылам шухер наводят?
- Ну ты не совсем дуб! Правильно они мочат гонцов и посыльных, перерезают связь, начальство наше отстреливают и так далее. То есть нарушают целостность процесса руководства. Усек Васек, хотя нет, ты Петр.
- И ты думаешь, что это они? А как их поймать, сук-то этих?
- Самый простой путь, дай свой документ, и давай сравним с документом Ковалева.
Открываем, и что? У Онищука скрепки чуть тронуты ржавчиной, а у Ковалева ни хера, как никелевые.
- Ну чуешь разницу?
- Охренеть у них в документах скрепки из нержавейки?
- Да, стой это точно Хренденбурги, тащи этого пидора Ковалева Петруха и побыстрей.
Тут стали, раздеваться выстрелы, вытаскиваю ствол, досылаю пульку в ствол и мы с Петрухой бежим, на звуки выстрелов. Подбегаем к шалашу, а брандерхрены завалили обоих раззяв часовых и бежали. Один часовой еще жив, командую Онищуку чтобы достали каждого засланца абвера, сам склоняюсь, к раненному:
- Они суки немцы, когда сидели в шалаше, один наступил другому на ногу, и тот матюкнулся по немецки. Сабуров хотел его вытащить и проверить лучше, но тот Сабурова ножом, и я стал стрелять, а у них пистоли, и в меня они стрельнули, - тут у солдатика ртом пошла кровь и он умер.
И я побежал туда, где раздевались крики и выстрелы, вот я лох, нет что бы сразу эти ксивы проверить, ХВилософ гребанный, уже двое погибли.
- Петро ложись, эта сука, там, где-то засела, стреляет справа, вон Васильева убил.
- Хорошо, вы отсюда будете постреливать, я обойду его сзади, а где остальные немчары?
- Далеко Фарход, то есть нигде, все, крышка им.
Я сперва отошел, где то метров 200 вправо, потом прошел метров 100 и начал заходить за диверСРАнта, но пригнувшись сперва, а то на пулю от своих можно нарваться. Потом пополз, все таки диверсы брандергамбургеры, подготовочка у них, учует меня, и одним движением руки я превращусь в недоразумение (хотя наврядли я ж ходячий «день сурка»). Ползу, слышу как немчик пуляет в наших, ну и наши в него тоже, вот все ближе я, он сука под деревом лежит, убить его уже могу, но надо его живым брать. Подползаю метров на 15, практически не дышу, да и голову не поднимаю, наши ваще не хило пуляют. Вот он голубчик за деревом лежит, у него ППШ, сучара её видимо у нашего бойца прихватил, пистолька у меня уже с пулей в стволе и предохранялка давно отодвинута, прицеливаюсь в правое плечо (почти лопатка). Бум, йес, попал. Подбегаю, он оборачивается и получает сапогом в челюсть кайфуй падла семибатюшная (его мамаша любила, значит группен секс).
- Петруха, не стреляйте я его взял.
Подбегают наши, сучара лезет левой к голеницу, аха ни разу несамец собаки, ножичком поиграть решил, а я тебя горячий допрос покажу, как проводят.
Бум, пуля в левом предплечье.
- Ну чо сука, колись, кто ты?
- Я сержант Ковалев.
Стреляю в правое бедро, боли полная жопа у «типа Ковалева». Тот делает зверски кисло-молочную харю и скрипит сквозь зубки звероарийские:
- Я лейтенант Ульрих Хашке, перевяжите мне, я вам обещаю достойный плен.
- А я старший лейтенант Каримов, и обещаю тебе достойный хрен.
Колись, и миссию свою слей, а нет то я тебя солью, считаю до трех, потом стреляю.
- Воин Великой Германии не отступит перед унтерменшами.
Бум выстрел, и пуля входит в опасной близости от яиц гондураса по имени Ульрих.
- А у вас офицеры без яиц бывают, - спрашиваю я, доставая из голенища его же сапога его же нож, и разрезаю брюки. И втыкаю (а чего мне жалеть) в ногу суперменша. Тот хрюкает как недорезанный кабан (каковым он и является) что-то звиздит по немецки.
- Шпрехен зи русиш, дойче швайне, блещу полиглотией я? - И с чувством морального удовлетворения вонзаю нож в левое бедро ***льриха, да поближе к яйцам.
- Мы должны были внедрится, и убить генерала.
- Какого генерала?
- По сведениям от пленного тут среди окруженцев есть русский генерал, его очень сильно бережет ваше НКВД, наше задание его найти.
- Спасибо ***льрих, прощай земля тебе прахом, - бум, это называется контрольный.
Смотри-ка, фамилию выбрал европеец – Ковалев, а че не Новодворский? Или Нахренвальный, или Мудальцов. Наверно еще МПГПП считает своей библией, после «майн кампфа» и плана «Ост» (МПГПП – Международный Пакт о Гражданских и Политических Правах).
- Онищук, позови бойцов, убитых соберите, и ранетых к военврачу потом батька речугу толкать будет, ну я то есть.
- Бойцы Красной Армии, подлые ублюдогерманцы замаскировавшись нашими окруженцами проникли к нам, все они увидали в последний раз в своей полной дерьма жизни кузькину мать, и им настал полный звиздец, но эти верблюдоослы убили шестерых наших ребят. А знаете почему? Потому что мы потеряли бдительность, у гитлера главного недоноска германской нации есть такой полк: бранденбург называется. В него собраны русскоязычные у****ки всей европы, и у них одна цель, сделать нас своими рабами. Они считают, что все народы СССР, это люди второго сорта, и предназначение у нас, это быть их рабами. И это мы, которые с букваря начинаем «Рабы не мы, мы не рабы». Короче впредь, абсолютная бдительность, каждый, кого мы принимаем, должен пройти проверку, никому доверия, пусть даже у него документы и внешность Жукова, Тимощенко или даже самого Берии.
- Бойцов похоронить, немцев просто прирыть как бешеных сук, а то вонять начнут.
Потом Онищук, со своими ушли порыться в лесу и окрестностях, ведь до чертовой хрени всякого военного имущества, щас валяется на территории захваченной фрицоблюдками.
Сижу, учусь разбирать ППШ, мало ли в бою пригодиться, а я то, с АКМ служил. Правда пришлось долго помучаЦЦа, но если долго мучиться, то что-нибудь получится. В результате я сделал тупо непрофессиональную разборку, сборку плюс смазку ППШ.
Потом откуда то выявился наш стРАшина, нет не настоящий старшина, а тот кого мы взамен старшины-оруженйника назначили, боец Юхневич (кстати он один в один с этим как его там, ну который «Бабахов плюс», ну нетрадиционный дохтур с ОРТ, но морда у нашего поширше) и пригласил кушать, типа жрать подано. Жрать было подано то, что экспроприировали у немчурбанов, конечно не шикарный дастархан, но жить можно.
Потом появился как всегда сумбурно, и как известие о трипаке, не очень радостно, Онищук, то есть наш разведхохол.
- Товарищ старш… ой, товарищ Фарход, на опушке леса обнаружены 5 БА-10 и три БТ-7, вместе с экипажами, окруженцы. У них бензин на исходе, и они там пытались разоружить свою технику и уходить налегке, мы им не позволили, у нас-то бензина как у рыб воды.
- Молодцы, Петруччо, ты уверен, что это не засланцы?
- Да нет, ребята наши, я проверил документы, у всех чуть-чуть тронуты ржавчиной скрепки, да и все помяты, есть раненные, вот я главного привел, старший лейтенант Абдиев.
- Нука зови, - и Онищук выскочил, и мгновенно залетает с казахом в форме бронетанкового старлея РККА, казах я бы сказал точь в точь Сангаджи из РУДН, но поширше, и пониже ростом и помедленнее в движениях, но с таким же дерзким взглядом.
- Здравия желаю товарищ старший лейтенант, я старший лейтенант Абдиев Ержан, командир роты бронеавтомобилей н-ского бронедивизиона. Командую остатками дивизиона, остальные командиры пропали вместе с машинами, во время боя. После боя вынуждены были отходить, артиллерия и авиация противника расстреляли наши танки и броневики, как в тире. И вот мы шли с танкистами, из нашего же механизированного корпуса, старшим у них в группе лейтенант Нечипоренко, тоже считай, командует полком, ну огрызками полка. У нас кончался бензин и мы вынуждены были, разоружив бросить технику и дальше пробиваться к своим пешком, тем более и патронов осталось по ленте на пулемет, и снярядов по три четыре на орудие.
- Абдиев, мы можем помочь бензином, но есть одно но. Ты к своим не пробьешся, немцы верблюдочные наши войска, очень далеко оттолкали, предлагаю тут бить врага.
Сам подумай, тут мы принесем больше прибыли, с вашей техникой порвем железку, разлохматим мосты, немчуре неоткуда будет ждать припасов. Попробуем стать бронированной занозой в заднице немцев, у нас есть оружие, транспорт, бензин, даже танкисты и броневики. Чуешь, тут немцам филиал ада устроим, у нас боеприпасы есть!
- Есть командир, но маловато, - поднывает жмотистый Петриньо
- Ниче тут поиск устроим, у немчурок отобьем, тут есть разбитые наши колонны, или даже брошенные склады. Короче, если ты решил уходить, я никого не держу, у нас найдется экипажи для ваших железок, но если хотите, то милости просим.
- Хорошо командир, дай потолковать с бойцами.
- Ну, толкуй, только толковище толковать, долго не толково. У тя полчаса на все про все. (Господа читатели расслабьтесь, преднамеренная тавтология) Идет?
- Все мы ушли.
Онищук вошел, и спрашивает:
- Ну что командир, как те братва железнобокая?
- Да, что-то говорить пока рано, пусть всех сюда пригонят, там видно будет. И ващпе слухай сюды Петруха, как придут железняки, надо типа их фильтрануть, разоружить и по одному проверить, что-как и так далее, усек?
- Да без проблем, командир.
Так думаю, чем бы в анусе немцев глобально поворошить, чтоб у гилтерят свербило в прямой кишке как от наждака. Действительно рельсовая война, дорожная война, из мостов им понаделать трамплины для прыжков в ад, и все хорошая помощь РККА обеспеченна. Значит нам, нужны карты, дорог и мостов, «Атлас Автомобильных Дорог СССР» тут скорей всего ни разу ни выпускали пока, но у танкёров и бронеящиков на колесах должны быть карты, а там я думаю все обозначено.
Ну и прошло самтайм, как опять казах старлей входил ко мне:
- Разрешите обратиться?
- Рискни, - буркнул я, за старлеем вошел незнакомый лейтенант танкёр, ну и за ним Петруха с ППШ-ой наперевес.
- Разрешаю товарищи командиры.
- Это лейтенант Нечипоренко, - представляет мне Абдиев летёху в замасленном танковом комбезе, ростом чуть выше среднего, носом картошкой и белесыми ресницами.
Вынимаю из кобуры пистолю, и сняв с презер.., ой предохранителя (а не один ли черт, и тот и этот предохраняет), -
- Граждане, сдать оружие, - Петруха тоже грозно поводит пэпэшой.
Граждане временно задержанные кладут на стол: казах тэтэху украинец ППД, лица горение как кислые, думают наверно, что попались засланцам рейховым наверно.
- Документы мне, и давайте рассказывайте, по очереди, типа по старшинству агенты, когда завербованы абвером, и с каким заданием шли на восток?
У обоих глазки как у психоНЛОпата летающие тарЭЛЬки, ниче попроверяем, вон недобдяние привело к потерям.
ГуППки у казашенка надулись как груди Семенович, и говорит сквозь зубы, расстреливая меня глазами как из ДШК, -
- Я не понимаю вас, я вывел с поля боя пять броневиков, мы пробились, нами уничтожены 7 немецких танков 5 штук Pz Kpfw II и 2 штуки Pz Kpfw I, кроме того три «ганомага», пять 37мм ПТО , с расчетами и четыре мотоцикла с мотоциклистами, мы потеряли 7 броневиков. И теперь вы смеете обвинить меня и танкистов в том, что мы агенты? Тем более у немцев есть русскоязычные агенты, но они-то все европейской внешности, ну а я казах, в Германии казахов нет же.
- Абдиев, во-первых чем докажешь, что ты на самом деле сделал столько сколько говоришь? Насчет казахов на той стороне, там есть Мустафа Чокаев например, казах который хочет «Великий Туркестан» создать, и он-то там не один.
- Тогда расстреляйте меня и дело с концом, а что касается доказательств, у меня в броневике есть немецкие документы, удостоверения личности убитых нами, правда не всех, только тех, у кого была возможность взять их.
- Хорошо, своди его Петруха к броневику, возьми с собой четверых на всякий случай, пусть за слова ответит.
Просматриваю документы Абдиева, по моему нормально, на тщательный немецкий новодел - самопал не похоже. Пистольку с летёхи не спускаю, Нечипоренко сопит и молчит, интересно, о чем кумекает его моСК.
- Товарищ старший лейтенант, объясните, в чем недоверие к нам? Мы действительно воевали, вышли с оружием в руках, а тут нас ждет жопа.
Эх, летёха, если дойдешь до наших, там тебя тоже проверки особого отдела ждут, считай что тут репетиция – думаю я.
- К нам уже выходили окруженцы гражданин Нечипоренко, и это нам стоило жизни шестерых бойцов, понимаешь, я лучше перестреляю сто подозрительных окруженцев, чем позволю от их рук погибнуть хоть одному своему бойцу, понятно?
- Простите, но мы не несем ответственности за всяких гнид.
Грохот, Ержан бедняга споткнувшись о порог, вошел, в руках охапка зольбдбухов, и он протягивает их мне, за ним спокойно вошел Онищук и держит, обоих окруженцев под прицелом.
Беру гумажки затрофеенные геройским казахом, это 13 зольдбухов немчуранцев, причем четыре из них офицеры, два экслейтенанта (один экстанкист), один эксобер-лейтенант и один даже целый эксгауптман, командир танковой роты вермахта. Да не верить Ержану нет оснований, молча, подхожу к нему, обнимаю его дружески и говорю.
- Теперь верю, теперь салам брат, ты тоже меня пойми, приняли мы десяток окруженцев, а они суки оказывается засланцы подлявые, абвером засланы, что б найти какого-то нашего генерала, ну и по пути сдавать немцам, таких как мы, и я и ты. Шесть бойцов наших остались тут навсегда, понимаешь, НАВСЕГДА!
- Теперь говори, что знаешь о Нечипоренко.
- Д а знаю его с довоенного времени, в округе на собраниях встречались, тоже геройски воевал, остальные командиры погибли или пропали вот он и выводил полк, то есть я выводил своих, он своих, мы ж рядом в контрнаступление пошли, и разбиты были вместе, и выходим из окружения вместе.
- Хорошо, а остальные бойцы? Все с того, довоенного времени? Никого в окружении не подобрали?
- Да подобрали двоих, но тоже парни геройские, пограничники, с границы топают.
- Проверим, иди Ержан и ты Нечипоренко, отдыхайте ну и остальных своих людей возьмите, сперва шалаши для себя поставьте. Орудия труда подберет вам старшина, там семерки и челюсти, ну топоры и пилы. И получше замаскируйте свои апартаменты, щоб немецкие верхогляды со своих саломётов (именно не самолёт, а спецом саЛоМёт) не углядели. Петруха веди погранцов, этим оружие можете раздать.
Петро отправил командиров и привел, разоружив погранцов. Один почти ксерокопия Медведева (не тот, что знаменитый партизан, а так один политик ВРИО Путина который) правда этот росточком сантиметров на 20 выше того политика. Второй классический армянин, черные, почему-то грустные очи, рост 180 почти сантиметров, и вес под 80. Ну и я спрашиваю, конечно же грозно аки Ванятка Грозный который номер четыре.
- Кто вы такие, какое задание получили в абвере?
- Товарищ старший лейтенант, я старший сержант Окунев, это рядовой Геворкян, мы пограничники нн-ская застава нн-ского погранотряда, и вас мы знаем и товарища Онищука, мы же соседи.
Оглядываюсь на Петруху, я-то ни разу не помню ничего вообще до удара по мозгам прикладом покойного немца секьюрити (яж «попадала»), тот кивает, знает, значит коллег.
- Да товарищ старший лейтенант, прошлым летом на соревнованиях по боксу, пришлось помахаться с этим Окуневым, еле по очкам одолел его, а рядового точно не помню, но личико знакомое.
- Ладно раз пограничники, поступаете в подчинение Онищука, но не дай бог подведете в чем, я лично вам яйца на лоб притяну и гвоздями сотками прибью, и будете вы яйцелобыми или лобояйцевыми, понятно?
- Так точно товарищ командир.
- Все тогда кругом и бегом к разведчикам.
Ну, эти чуваки, вроде братва своя пограничная, реальные пацаны, то есть не немецкие засланцеподделки. Теперь воевать нам будет полегче, правда для крутой движухи маслят у братвы мало, хотя ващето, если маслята это пульки к пекалю, а для пушек БА-10 и БТ-7, снаряды тогда уж маслища наверно, ну или как минимум белые грибы. Но круто же, скажем, сидят немчурины какой нибудь свой ***лоуин справляют под патретом (именно патрет, а не портрет) преподобного Адольфа, тут мы как им дадим курнуть в глобально-летальной дозе. Пять БА-шек, три БТ-шки, нацибайки с хреномётами, плюс три наших РККА-шных миномёта, а если «Косилкой» огонька добавить, то штейт аувф полный, немчурилы и свет потушить-то не смогут. Тока б узнать, где они сидят и штейт аувф от нас ждут, хотя щас надо пацанов отправить пробить ситуашку, узнать, где и чем дышат супостаты.
- Онищук, эй боец найди мне Онищука и этого чечена, как его там Вахаева, найди так же Кравцова, и передай, что я ухожу на разведку с парнями. А он остается за главного все ясно? Тогда бегом товарищ красноармеец.
Не успел я досчитать до ста, как вваливаются чечен наш с нашим же хохлом.
- Командир, вызывал?
- Да братва собираемся завтра с утра и на двух мотацах и двух БА-шках, желательно разведку скатать, надо найти деревеньку с взводом – ротой немцев. И показательно наказать вражин, жаль политруков у нас ни грамму нема. Зафигачили б они какие-нибудь плакаты-листовки, типа «Немцы, валите нахрен на фатерлянд, а не то из ваших яиц подшипники для Т-34 сделаем». Ну и наказав немчурбасов мы б им оставили наши визитки, а если б деревенька без жителей бы оказалась, то ваще кайф, ни одного свидетеля не осталось бы. Вот те и бермудский треугольный трындец, и прискачут потом в Хренитлеру его жополизы, типа Адольфик все пропало.
Так закончился еще один день моего пребывания там, что ж принесет нового следующий день? Поживем, как болтается (трындится, звиздится, говорится, нужное выбрать) увидим.
27 июня 1941 года где то в Белоруссии
Через полчаса после завтрака два БА-10 и оба наших нацибайка были готовы, я и сам решил сходить в разведку, пойдем двумя группами, один мотик и бронник на север под командой Онищука, второй комплеХт под моим рукомандованием на юг. Все вырядились в вермахтский прикид, последний крик аЦЦкой моды, на брониках замалевали звезды, накалякали свастики, скопировали тактические знаки с мотоциклов на бронники (бездумно скопировали), и вперед. На развилке дорог Онищук со своими повернули, мы ж поехали прямо, едем дорога очень ху… короче не автобан, мотику похрен, а броник поскрипывает, ругает своими рессорами (или амортизаторами, я не спец) дорожно-эксплуатационные службы. Едем-едем, опять развилка, поворачиваем снова налево (судьба у нас такая, все воюют, а мы налево).
Едем, та первая дорога, ну которая не автобан была, по сравнению с этой, по которой едем теперь, автобаном оказалась. Броник уже не ругает, он прямо материт рессорами ДЭУ-шников, причем в особо извращенной поголовной садистской форме.
Проехали километра три-четыре, на дороге стоит колонна наших войск, блеать, то есть стояла. Налетели, значит дейчланские бетмены и бедняги наши пытались укрыться в лесу, да не получилось, КВ и Т-28, в лесу хрена спрячешь. Грузовики наши стоят побитые и разбитые, причем все передом к линии фронта, видимо шли на фронт, но не дошли, а еще и пулеметами потом мотоциклеры посекли.
- Тормози Гаджиев (это я водителю броника), давайте ребята осмотрим, что и как? Нам то снаряды к БА-шкам и БТ-шкам нужны, вдруг танки исправные, а может и боекомплект есть, а в грузовиках тоже что-нибудь должно быть.
Хамзат (это дагестанец наш, высокий худой, но с орлиным взглядом) тормозит, сперва просигналив байкерам нашим, те развернулись, и к нам. Начинаем осмотр, странно динозавр двадцать восьмой вроде цел, у одной КВ-шки гусеница сбита, у второй хорошенько посечен близким взрывом бомбы бок. Эрисханув нырнул в Т-28, я в КВ который без гусеницы (интересно конечно посмотреть на супертанк), на таком Зиновий Колобанов поимел 22 панцера, и ему за это ничего от гансов не было.
Опа, а снаряды-то есть, тока к нашим БТ да БА они ни разу не подойдут, и чо с ними робить? Оставлять жалко до ж.. то есть очень сильно жалко. Вылазю из КВ-хи, зову мотоциклиста нашего;
- Боец, ау, как там тя звать-то?
- Красноармеец Путин (Ни хера себе, мгновенно офуев)
- А имя у тебя Путин есть? (если зовут Владимиром, то у меня как минимум инсульт)
- Петрован Никанорович (уффф, не венценосцев родак, хотя мне по барабану, я то гражданин Таджикистана, по мне хоть Ислам Каримов)
- Короче заводишь свою шарманку и бегом в расположение, там передаешь приказ Кравцову, пусть отправит к нам Ивашина (он же у нас КВ-шник) с двумя блитцами и человек 15 бойцов, все товарищ Путин, аллюр три креста, и все на могилы фрицев.
Фыркнул мотором, обиженный преждевременной смертью, своих прежних хозяев цундап понес Петрована Путина в лагерь.
Осматриваем грузовики, а ящиков всяких тут как говорят братья украинцы дуже бахато,
Отвлекусь, но Евген Коновалец, снайперша Павлюченко, Онищук наш, юЩЧенко и Устин Кармелюк это все украинцы. Но одни мне родны близки и за них в бой я пойду, а насчет Коновальца и юЩЧа я не то что на гектар, я и на одну планету хрена бы сел, но увы, других планет под рукой нет. Пардон-с чего-то отвлекся.
Мы вскрываем ящики и оргазмируем от содержимого, у нас теперь снаряды, жрачка даже ящик с индпакетами, вдруг…
- Хенде хох фашистские ублюдки!
Ишь ты, а где это фашисты, и кто это их раком ставить собирается? Аха! Нас окружили человек 15 в советской форме, охренеть это ж НКВД-шники, простите за ошибку, пока это эНКаГеБешники.
- Товарищи спокойно, мы свои, на нас форма немецкая, мы из РК…
Хорошим ударом прикладом мосинки мне затыкают рот, (хорошо хоть не в рыло, так же и без зубов можно остаться).
Нас обезоруживают, тут слышны рокот моторов, едут наши, которых ведет сам Путин, нас бегом понукают забежать в лес, и там лечь на землю, рты забиты нашими же пилотками (хотя они скажем не наши, мы их честно унаследовали у немцев).
Бойцы, ведомые Путиным, подъезжают и фигея начинают нас искать, нам повезло, так как кроме Путина все в форме своей, и кричат во всю петровскую (или все-таки ивановскую);
- Товарищ старший лейтенант, товарищи Каримов, Вахаев, Гаджиев, Семакин, Онуфриев, - а ни хера мы ответить-то не могём, но эти окрики действуют правильно на наших захватчиков. Один из них, в со знаками различия капитана ГБ (епрст подполковник, но нормальному) высокий статный и движениями и внешностью напоминая Василия Ланового лет тридцати, выходит на дорогу.
- Кто такие?
- Лейтенант Ивашин с группой бойцов РККА, а вы кто такой?
- Лейтенант НКГБ Каллистрат Елисеев. Что вы тут делаете?
- Мы ищем боеприпасы к БА-10 и к БТ-7, выходим из окружения, сюда подъехала наша разведка, и они послали Путина за нами, вот мы, взяв два трофейных грузовика, приехали и где наши?
Лейтенант ГБ (капитан если по общеармейски) поворачивается к нам и командует своим нас отпустить, выходим, как же ты сладка свобода!
- Ивашин, какого ананаса без оружия? А если б это были не свои, а немцы?
- Так товарищ старший лейтенант, оружие-то в машине.
- Какая разница? Ты чего немчувырлам сказал бы, подождите камрады, я щас оружие возьму да? НИКОГДА впредь, что бы такого, не было, даже посрать ходить с оружием, мы в тылу вермахта. Едрит мадрид твою барселону, в голубую дивизию.
- Старлей, вы, что за часть? И что тут в тылу делаете? – спрашивает у меня летёха гебист (мы-то потомки думали, это НКВД, а оказывается с 26 февраля 1941, НКГБ отделено от НКВД, и только в июле этого года НКГБ и НКВД объединят заново).
- Воюем, лейтенант, нами за день уничтожено до роты немцев и отделение диверсантов из «бранденбурга», а ты пся крев вместо того что бы выслушать меня, прикладом в тушку.
- Ну не признали, не нюнься старлей. Нам тут колонну разгромили уроды, только пытались двинуться дальше налетели на мотоциклах и бронетраспортерах, мы в лес, они постреляли и ушли. Мы убитых похоронили, выходим, а тут вы, мы и хотели за наших отомстить.
- Ну брат-ГеБист присоединяйся, нас тут больше роты пехоты, остатки полка танкистов и полка броневиков, мы пока планируем поворошить в тылу немцев нашим подразделением как кочергой в заднице гитлера, а там видно будет, или партизаны, или пробиваться будем к нашим.
Наши ребята начали грузить в машины все, что может пригодиться, а Ивашин с пятеркой танкистов стали осматривать КВ-хи и двадцать шестого, Гебешник же отозвал меня в сторону, типа побалакать тетатетно.
- Слушай старлей, тут с нами генерал, мы должны его доставить к нашим, не дай бог в плен попадет, знаешь, сколько визгу немецкого будет?
- Да, тогда больше никому не говори что он генерал, переодень его в рядового или в командира, и молчок. Я ж сказал о кодле засранцев-засланцев, эти упырки как раз твоего генерала тут и искали, какая-то сука им слила инфу понимаешь? Они нам стоили шестерых бойцов.
- Товарищ старший лейтенант, один КВ исправен, надо только гусеницу приладить на место, второй тоже годен, но слабоват, повредили его немного, двадцать восьмой тоже, но у него проблемы с коробкой, далеко не сможем уйти.
- Ну сколько сможем, столько сможем, пока в лес его отведите и замаскируйте, а второй КВ никак?
- Ну он сможет ехать и стрелять, но башня заклинена, и есть проблемы с коробкой передач, - Ну тогда, этот гардероб тоже пока в лес и замаскировать, пусть стоит запас карман не мацает. Лейтенант, где генерал наш, может, познакомишь? (это я по незнанию, так с аж капитаном разговаривал, и что он меня не расстрелял, за нарушение субординации ума не приложу)
И лейтенант, сделав рукой знак «пошли мол» пошел в сторону леса, я конечно за ним, я ж впервые с живым генералом балакать буду, интересно ж. Идем мы, идем, наконец, гозбезопасник садится на пенек и закуривает папиросу.
- Слышь старлей, короче диспозиция такая, это вообще-то не генерал, это редкое дерьмо, ты наверно не поверишь, но это гость из будущего…
- Что? Из какого будущего? Капитан ты, что Герберта Уэллса начитался, ну или Беляева или Ник. Шпанова ?
- Да, я тоже, когда узнал охерел до копчика, короче это русский пацан из какого-то 2012 года.
- Что? (год блин мой)
- Так вот он говорит, что из Питера, говорит что в 1991 СССР накрылся алюминиевым дуршлагом, и Ленинград стал – Санкт-Петербургом.
- Чекист, хорош заливать он, что с психушки себе досрочный дембель устроил?
- А ты думаешь, он сумасшедший и нам рассказывает, свои долбанутые хвантазии?
- Ну а чем докажешь что это правда?
- Вот посмотри, - говорит мне лейтенант ГБ и протягивает эппловскую жертву аборта айфон номер четыре.
- Это что, портсигар такой?
- Нет старлей, это мобильный телефон.
- Аха, ты еще скажи что это карманный кинотеатр, ну дзержинец, что у тя от окружения мозги нахрен расплавились и сплавились в пудинг?
- Ну смотри, - и он включает противный гаджет фирмы «яблочный огрызок».
Я делаю вид, что охерел в крайней степени, потому что он мне демонстрирует аудио и видеоплееры, вдруг он из какого-нибудь «ХроноСМЕРШа», и хочет вывести меня на чистую воду. А он мне демонстрирует ролик выступления Адика Шикльгитлера на какой-то стрелке долбонацев. Как шлюшка уличенная своим трахалем в трахе с соседними трахалями (о как закручено), горячно и страстно пытается доказать свою невиновность, так и Гитлеришка что-то в том же ключе втулял, за кадром переводили, смысл типа германия для германских. Я старательно делая рожу пипла внезапно обнаружившего в своем огороде дохлого мамонта, спрашиваю у капитана. –
- Елисеев, ущипни меня, что это такое?
- Вот вот, старлей, вот мы его и ведем к своим, а самое главное знаешь что?
- Так это еще и не все? - а актер-то я оказывается классный, вон энкаведешный Станиславский верит мне.
- Да, самое главное, вообще-то ты в форме немцев, пошли сам увидишь.
И ведет меня еще дальше вглубь леса, по пути говорит, -
- Щас придем на место, я бойцов своих, что этого уродонала охраняют отзову, ты подходишь, делаешь, два три выстрела, и подойдя к нему вытащишь у него изо рта кляп, ну и скажи че нить по-немецки.
- Лейтенант госбеза, все-таки надо тя к невропатологу, чего-то ты вообще «галиматНю» понес. И вообще откуда тема насчет генерала появилась, абвер себе ягодицы рвет, ищет генерала.
- Так я, своим сказал, что у нас раненный генерал, которого мы вывозим. Это чисто для сохранения тайны было. Но видимо, какая-то сука и в НКГБ городском нашем есть, раз до абвера дошло, кстати, ну и пусть, пусть ищут генерала, припечет, пристрелю нахрен. А насчет того, что этот выродок из будущего, ты выполни, что я говорю, сам все увидишь.
- Яволь херр гауптштурмфюрер (КГБ-то «дерьмократы» причислили к СС, значит лейтенант НКГБ на немецко-фашистский лад, это штурмфюрер, или оберштурмфюрер, тьфу язык сломаешь).
Каллистрат поднимает руку, «внимание стой» значит, и идет вперед, затем что то там говорит, и спокойно идет обратно с двумя сержантами той же службы (унтершарфюреры или штурмфюреры, не помню, как сержант на эсесовской мове будет).
Иду туда, откуда они вышли, там под деревом сидит аки перст, не ни хрена персты то стоят, а это аки червь наверно, сидит натуральный секонхенд, скинхед то есть. Черная майка с ликом преподобного адольфия нацистского, джинсы моднявые с помочами висящие на жопе (или как эта хрень называется; подтяжки, бретельки там или вытяжки) и берцы с шнуровкой до колен. Он смотрит на меня как на полубога (я в ретроскинхедовском прикиде, в фельдграу), а я на него как и ожидалось, смотрю как на говно, и высокомерно глядя вытаскиваю у него изо рта чьи-то портянки (вот гебьё извращенцы а? гебня кровавая, Новодворской на вас нет)
- Господин офицер, ведите меня к Гитлеру, я знаю много чего, благодаря этому вы сможете победить Сталина и их жидо-коммунячье иго.
- Ти есть кито? Что ти знаишь рюсски сабака?
- Господин офицер, я русский националист, белая раса должна защищать себя, наши цели едины, наши враги все черные начиная с жидов, хачиков, узкоглазых и кончая неграми.
- Ти не есть белая раса, ти не есть щеловьек, ти славянски недощеловек, не арий, унтерменш, ферштеен зи?
- Нет я не недочеловек, я представитель как и вы белой расы, я читал «Майн кампф» господина Гитлера, и полностью разделяю его взгляды.
- Мине плефат на твои вскляды, ты ест унтерменш, и только германская раса ест белая раса, ви славяне дастойни бит нашими рабами. А если ти читаль великий бух нашього фюрера, то ето говорит, что его учение истинно для всего мира, даже для рабоф как ти. –
Ой, чую, не нравится правда нацику доморощенному, но нацики, это реально, вы для гитлера и его оболваненной кодлы унтерменши, всего лишь рабы. И они срали на ваши шульцы 88, «Россия для русских» у НСДАП не канает для них «Россия для немецких», а русские даже почитатели Гитлера, лишь рабы.
Ладно, хватит роль играть,-
- Ну что сука, думал немец я?
- А вы значит власовец, тоже защитник белой расы, или РОНА?
- Нет нацик, я не власовец, да и не знаю, кто это (как я признаюсь, что тоже попаданец, низя), - Я советский командир, старший лейтенант Каримов, и нерусь я вообще. - И вытащив парабел, передергиваю затвор.
- Ну что, придется кончать тебя, нацик ты самопальный, готов сдохнуть во славу гитлера?
- Нет товарищ старший лейтенант, я ж тоже советский, я тоже служил в Армии.
- Хотя, вообще-то живи, тем более ты добыча, энкагебешника, он Елисеев, чисто русский, так сказать полномочный представитель белой расы, пусть он и решает твою судьбу. Елисеев, госбезопасность ходячая, ты где?
Из лесу материализовался как гаишник из засады с радаром наш бравый энкадешник с пепедешкой.
- Ну что старлей, как тебе фрукт?
- Каллистрат, фрукт интересный, но он твоя добыча, и пацан упертый, делай с ним что хошь. Мне с вами тут не фига болтологией страдать, родина в опасности, надо выручать.
- Старлей, а много у тя людей?
- Да поболе роты будет, а что?
- Берешь нас к себе? Будем пробиваться вместе к нашим?
- Елисеев, вынужден тебя огорчить, пока к нашим я не собираюсь, так как, пытаемся немчуре подляны здесь строить, а то они маршируют по нашей земле, поют свои «дойчен зольдатен унд официрен». Тем более у нас щас паника и неразбериха, кидают под танки с винтовками и даже без, мы тут больше пользы принесем. Сам подумай главная сила немцеболванов это танки и взаимодействие родов войск. Мы попытаемся по возможности обескровить их танки, перережем снабжение бензином и боекомплектом. Стоящий без горючего и снаряги танк, как тупая изба, мало того от него пользы как от верстака сгущенки, так его еще и охранять надо, казенный ведь.
- Согласен старлей, возьмешь нас к себе?
- Да конечно, нам как раз начальник особого отдела нужен как колорадскому жуку картошка, пойдешь главным чистильщиком, в подчинение старлею? Засланцев брандербургоидных как собак непиленных. Ну что пошли к нашим?
- Пойду, хоть я на ваши РККАшные звания и капитан цельный, но войсковыми соединениями (даже взвдом) не командовал, а у тя хорошо получается.
И мы пошли опять к дороге, архангелы Елисеевские подобрали секинхенда (написано как я думаю, это не ошибка, не скинхед и именно секинхенд) и снова на беззвучку и вибрацию перевели портянкой. А тут наши уже готовы, КВ-шки и Т-28 оттащили в лес и замаскировали ветвями и всяким лесным мусором, все что можно (и нужно) погрузили в опеля и Ивашин докладывает.
- Товариш старший лейтенант, нами обнаружены, следующие материальные ценности:
Снаряды к 45-мм пушке 20к (на БТ и БА) бронебойные 38 штук;
Снаряды к 45-мм пушке 20к (на БТ и БА) осколочные 43 штук;
Снаряды к 45-мм пушке 20к (на БТ и БА) шрапнель 56 штук;
Снаряды к 76,2-мм пушке КТ-28 или Л-11 бронебойные 100 штук;
Снаряды к 76,2-мм пушке КТ-28 или Л-11 осколочные 120 штук;
Снаряды к 76,2-мм пушке КТ-28 или Л-11 шрапнель 100 штук;
Выстрелы к ротному миномету 211 штук;
Выстрелы к батальонному миномету 78 штук;
Патронов калибра 7,62 (винтовочных, а значит и на Максим, и на ДП, и на ДТ) 150 000 штук.
Все военное имущество пересчитано и погружено, кроме того две двухтонки Газ ААА, один ЗИС-5 пригодны к использованию и тоже не пустые, одна из ГАЗ три А это автоцистерна с бензином.
Ну и четыре мотоцикла родных РККА-шных ПМЗ-А-750, и на двух ДП установлены. Правда один пришлось бросить, осколком бомбы полмотора выворотило, толкать теперь его можно, а ездить ни фига, ну и пулемет на другой установили.
- Ого Ивашин, так это ж хватит на одну-две войнушки типа войны Чако, все немчура дрожи, слышь Елисеев, а куда вы все это везли, и где экипажи танков?
- Так в танках, экипажей и не было, только мехводы, мы их с ремонта вели, вообще колонна сводная, всякой твари по паре и они тоже где то в лесу, щас покричу выйдут. Танкисты ау, вы где?
И действительно из лесу вышли три мехвода в классических комбинезонах и шлемах от Гуччи, то есть от РККА. Всего с энкаведешниками и водителями оказалось 28 человек (из них 8 водители, остальные 18 погибли, 3 раненых, всего в колонне было 49 человек), кстати, боекомплекты в танках полные. И мы попрыгав в грузовики рванули как пули (ну почти как пули) в лагерь.
Проехав километра два, услышали за нами грохот, ну и как же не посмотреть, что там да как? Сгоняв на мотоцикле ребята выяснили, что по шоссе двигается немецкая колонна. Потому водители с танкистами уехали на машинах и мотоциклах, а я с отделением наших бойцов, и Каллистрат со своими гебешниками, придя на шоссе скрылись в придорожных кустах. Мало ли кто, и куда едет, вдруг какой профит поимеем? Вскоре показалась колонна танков, немчура ехала на броне (жара - июнь), один из развиздяев пиликал на аккордеоне, остальные подпевали, какой-то бравурный марш на своем верхнесаксонском, или нижнесилезском, или правобаварском ну или левовюртембергском.
До нас еще метров 500-800, и я говорю парням:
- Автоматчики, стреляем по членам экипажей сидящим на броне, те, кто с винтовками и с карабинами, стреляйте по бочкам, что за танками. Огонь строго по команде – «Бей гадов», отход тоже, отходим по-пластунски по команде – «Отбой».
В группе у нас четыре автомата, у меня ППШ, У Аржанухина немецкий трофей, у Елисеева ППД на шее висит и ППД у еще одного из гебистов. Остальные вооружены винтовками мосинками (гебисты) и немецкими карабинами наши.
За это время, немцы кончили горланить свой марш, и начали петь грустную песню, наверно почуяли суки, что щас им карачун будет.
И когда, первые пять танков уже миновали нас, и с нами поравнялся шестой, я крикнул «Бей гадов», на немцев сразу посыпались разнообразные пули, как пистолетные из ПП, так и винтовочные из винтовок и карабинов, «аллес гемахт» начался. В врага всадила два магазина ППД (по 73 патрона) магазин ППШ (еще 71 патрон) и рожок немецкого автомата (30 патронов), ну и винтовочники влепили по обойме в баки и в бочки, огонь загорелся, немцы остановились, а мы дали ноги.
Сразу по тому месту, откуда мы делали карачун, немцы вдарили пулеметами танков, а нас уже нема, затем по площадям немцы начали бить танковыми пушками, а мы уже давно отползя до безопасного места, встали и бежали как лани. Немчура попалила еще минут пятнадцать, и обматерив нас, скорей всего ушли, собрав своих мертвяков и потушив два танка (два танка загорелось от богня из бочек). Ну не голыми же танками в лесу шнырять, они ж незнают, что нас чуть меньше взвода, и даже ни одной противотанковой гранаты, они-то думают, вдруг у нас тут ПТО трехорудийная.
Правда, когда отползали, гебешного бойца Анкудинова убило, прям в темя попала пуля из танкового пулемета, вот суки, всетаки одного отквитали.Анкудинова его сослуживцы вытащили, и прямо у дороги на нашу базу мы его похоронили, на дереве у могилы, ножом вырезали:
Здесь похоронен боец НКГБ, Анкудинов Петр Валерьевич, 15 ноября 1921 – 27 июня 1941, вечная память герою.
Ну и оттуда, пошли в лагерь.
В лагере нас ждало две новости, одна ожидаемая и прогнозируемая, как падение курса доллара после поголовного приступа диареи у всех министров и топ-менеджеров США, то есть Онищук пока не вернулся. И вторая новость, меня ждал какой-то дядька заарестованный Кравцовым, и с ним, по словам Кравцова, надо сразу побазарить. В шалаше сидел дедок лет 60 (может больше, на нем не написано), высокий, широкий, с темно русыми волосами и мощной нижней челюстью (вроде быкопса, бульдога то есть) и вроде с честным лицом.
- Здравствуйте э…
- Арсений Никандрович Ильиных, здравствуйте командир.
- Здравствуйте Арсений Никандрович, какими судьбами?
- Я старлей, первый секретарь горкома партии, остался, чтобы повоевать в тылу, у меня опыт партизанской войны с гражданской. Я из приаргунских казаков, в германскую, то есть в мировую войну, воевал в первом Аргунском Казачьем полку. Затем мы устанавливали Советскую власть, ну и тут полезли всякие семеновы, унгерны, колчаки да каппели, вот мы и партизанили. В тридцать пятом назначен из заведующего райОНО вторым секретарем горкома, ну это у нас в на Дальнем, на Востоке, в сороковом перевели сюда на повышение. А теперь хочу попробовать вспомнить былое, тряхнуть стариной, думаю если от моего тряхания немчуры станет поменьше, то и от меня значит с моим тряхом есть еще польза.
- Ну это конечно похвально товарищ секретарь? От нас-то, что надо? Оружие, патроны?
- Да нет старлей, хочу я предложить тебе воевать вместе, у меня опыт знание местности, у тя молодость, а тебе из окружения выходить долго, да с потерями, а давай тут повоюем.
- Да мы товарищ Ильиных того же мнения и придерживались, тоже пошуровать в заду у немцев, и пользы много, и идти далеко не надо.
- Так хорошо старлей, с чего планируешь начать?
- Так мы уж начали Арсений Никандрович, собираем технику, вооружение, топливо, снаряды и оружие.
- Похвально, могу присоветовать, что и где еще собрать, тут у нас на у МТС, склад ГСМ есть, можно его прикарманить, нечего немцам шиковать за счет Наркомсельхоза. При чем там же в подвале оружие есть даже пушки сорокопятки с зарядами к ним, пока немчура не прочухала, ведь приграничье вот и хранили на всякий, надо отграбить народное добро.
Тут в шалаш входит Елисеев с Ивашиным, и увидев Ильиных, энкагебешник лезет обжиматься к секретарю горкома.
- Арсений Никанорович какими судьбами?
- Да вот решил попробовать, понравится ли немцам в 41 то что не нравилось японцам в 20, попартизанить.
- Елисеев ты знаешь Ильиных?
- А как же, в одном городе работали, как же я да хозяина города то не знал бы? Мировой мужик!
- Ну что товарищ Ильиных может чайку, из трофейных запасов испробуете?
- Давай, и поговорим сразу, надо МТС очистить, надо план раскумекать, что и как?
- Ну вот, сразу видно боец Сергея Лазо, сразу войнушку почуял, Ивашин крикни бойцам, пусть чайку фрицевского сварганят, - Ивашин побежал, молодой ему, где то двадцать любит пока побегать.
- Слышь старлей, щас гитлерчата рвут в центр страны, тухачевиусы так развоевались, что немец имеет нас в хвост и гриву. Сам видишь, могучий удар и малая кровь у немцев работает, а у нас ни хрена, у нас как то наоборот, колоссальная кровь и нифига ударов. Сталину надо было этих тупых (надеюсь тупых, а не предателей) чуть ли не поголовно в Туруханский край направить, а то местами и в штаб Духонина. Ты ж видел, сколько у нас было войск, и где теперь они, в лучшем случае как ты в окружении шарахаются, а сколько из них уже никогда и нигде шарахаться не будут. Ладно, предлагаю по нашему, по Лазовски, по партизански устроить немцам в тылу содом, гоморру, геену и чистилище в одном конкретно взятом месте. У тя вижу и бойцы есть техника, у меня знание здешних мест, да и люди есть на местах. Правда, не знаю теперь кому верить, кому нет, сам видишь если уж генералы да маршалы как минимум по тупости просрали войну, то как верить тем кто пониже?
- Арсений Никандрович, а почему тогда вы мне верите?
- Так ты с бойцами я знаю уже, немцам показал местный филиал кузькиной матери.
- И что вы сейчас конкретно предлагаете Арсений Никандрович.
- Первым делом надо провести большую показательную акцию наказать немцев под хвост, я бы сказал даже демонстративно-наказательную акцию. Народ в унынии, все завоевания советской власти нулем пошли за несколько часов и дней. Надо поднять дух народа, показать, что немцы такие же люди и вояки.
- Да вы Арсений Никандрович как я вижу, не только партизан, но и комиссар от бога? Я-то грешным делом о духе народа и не подумал.
- Так я еще в первом Аргунском с империалистической комиссаром полка ехал, председателем солдатского комитета. Тем более здесь народ только год как из под польского ига, и пока не прониклись нашим духом, не получили кайф скажем так от советского образа жизни понимаешь?
- Да понял я Арсений Никандрович, понял.
- Давай просто Арсений, тя-то как звать.
- Да Фарходом.
- Татарин что ли?
- Нет узбек я.
- Предлагаю, на твоих броневиках с танками наведаться в Город, причем на всю технику наших звезд намалевать, да еще надписи «Мы победим, смерть немцам».
- Да Арсений это очень хорошо будет.
- У меня наметки всего есть, зови командиров, давай обсудим план.
Тут как по заказу вошел Ивашин с чаем, я ему и говорю, -
- Ивашин, зови командиров, и наших и новых, Абдиева, Нечипоренко, Елисеева и быстрей.
Ивашин поставил чайник (металлический, нашли в багажнике цундапа) и побежал звать, и не прошло и трех минут как на лавки уже расселись бравые отцы – командиры.
- Товарищи командиры, позвольте представить вам нашего гостя, первый секретарь горкома партии Арсений Никандрович Ильиных.
- Здравствуйте товарищи, все вы видите что произошло, гитлеровские вояки, пользуясь или тупостью или прямым предательством наших высших командиров, разгромили приграничные группировки наших войск. И это очень плохо, плохо не только для вас, для армии, самое главное это плохо для народа, тем более для жителей новоприсоеденившихся к союзу территорий. В народе царит уныние, и неуважение к советской власти, мы должны, мы обязаны это изменить, я как представитель партии, вы как представители РККА.
- И что вы как представитель партии, нам предлагаете?
- В Городе имеется около роты немцев, но это тыловики, интенданты, ремонтники, связисты. Предлагаю напасть с двух сторон, с северной стороны три танка при поддержке взвода пехоты, с южной три броневика, так же при поддержке пехоты входят, громя все, что в немецкой форме. И желательно было бы какие-нибудь листовки сварганить, хотя шрифтами мы займемся в Городе сами, подготовим, а вы как-будто их и раскидаете. Листовки от имени «Комитета Освобождения Города» причем все нужно сделать днем и в форме РККА, что бы все видели, что Красная армия есть.
- Тогда завтра в 12 часов дня, подходящее время для наказа демонстративного? Вы к тому времени подготовьте листовки и типографию для эвакуации, мы ее заберем в лес, - говорю я, - кроме того было бы хорошо что бы и на севере и на юге, нас ждали бы по одному человеку от вас, показать где и как расположены фрицы, ну и типографию тоже.
- Да конечно, ну все сделаем, ну, мне пора, подбросьте меня, до деревни Ярошки оттуда я сам до города доберусь.
- Ивашин, подбросьте товарища до деревни на мотоцикле. – и Ивашин с Ильиных удалились тарахтя одним из наших ПМЗ-а-750 .
- Значит так товарищи, завтра северная группа в составе четырех БА-10, под руководством Абдиева, с взводом разведки на двух грузовиках, взяв с собой один миномет, с расчетом идут к северному въезду в город. Южная группа три БТ-7 под руководством Нечипоренко с энкаведешниками Елисеева и взводом Никифорова, так же на двух грузовиках с минометом и расчетом идут к югу. Первой группой командует Онищук, второй командую я, на входе в город снимаем заслоны, и вперед, нахальство говорят второе счастье, но нам на это плевать. Для нас теперь нахальство это инструмент, и им мы должны пользоваться. Танки и броники подавляют любое сопротивление фрицев орудийным и пулеметным огнем. Ивашин, подготовить звезды и надписи на бронетехнику, кроме того подготовить десять табличек с надписью «Я ПРЕДАТЕЛЬ», для бургомистров и другой предательской швали. Пехотинцам двигаться вперед строго под прикрытием танков и бронемашин, за тупые шапкозакидательские атаки в полный рост и без бронеприкрытия расстрел нахрен перед строем. Все ясно? На базе остается сводный взвод, из пехотинцев и артиллеристов, артиллеристы пусть пушки чинят, а пехота их охраняет.
- А какие именно грузовики брать (богато же живем)?
- Эти вопросы решает товарищ Ивашин.
- Сколько выстрелов брать к миномету?
- По пятьдесят, и миномет использовать только в крайнем случае, все товарищи командиры, все свободны.
- Товарищ старший лейтенант разрешите обратиться?
- Да Никифоров.
- У нас в взводе ценная инициатива, двое бойцов младший сержант Фатхула Акмурзин из Башкирии и рядовой Босхамджи Церенов из Калмыкии довольно хорошо умеют обращаться с луками. Они сделали себе луки из подручных материалов на метров 50- 80 очень неплохо стреляют.
- Хорошо, понял Никифоров, пошли к вашим стрелкам, посмотрим и поговорим. – и мы с Никифоровым пошли к шалашам его взвода, за шалашами человек пять стреляли из лука в дерево.
- Смирно! Товарищи командиры, отделение производит тренировочные стрельбы из лука, докладывает младший сержант Акмурзин, который внешне напоминает покойного Турчинского, но брюнетистый вариант, да и с усами как у Семена Буденного.
- И какие результаты Акмурзин?
- Хорошо стреляют Церенов, Порфирьев, Иванопуло и я. Порфирьев в школе занимался стрельбой из лука, я в степи охотился на зайцев, лис с коня, на ружье и порох денег не было вот с детства, и приучил меня отец к луку. Почти так же и Церенов, а Иванопуло раньше не занимался, но у него есть талант.
- А чем вам, kar-98k, мосинки и ППШ, не нравятся?
- Громкостью товарищ старший лейтенант, и скажем невосполнимостью патронов. То ли дело стрела, наломал тростинок или веток, прикрепил наконечники и вперед. Кроме того, у меня отец моего прадеда, с луком Берлин и Париж в 1813 брал, а я учитель истории, и знаю, что стрелой можно не только по прямой стрелять.
- Акмурзин, ты-то хочешь сказать, что стрела может лететь криво?
- Да товарищ командир, но не вправо влево, как вы подумали, а сверху вниз, скажем, сидит немец в укрытии, мы стрелу запускаем в небо под углом, стрела перелетает укрытие и потом вниз на немца, мало не покажется.
- Гениально, это мне нравиться, и бесшумно и запулить можно за укрытие, у меня есть тебе предложение младший сержант, походи по всем остальным бойцам, может еще лучники есть? Набери людей до взвода, назначаешься командиром отдельного взвода лучников, все что нужно для луков и стрел в твоем распоряжении.
- Так точно товарищ старший лейтенант, нам бы разные кусочки металла для наконечников.
- Будут тебе кусочки, куски и кусища, и наделайте наконечников с рваными краями, чтоб холеные немецкие телеса рвали и что б вытаскивать западло потом было.
- Ну это само собой, товарищ командир.
- Молодцы, Никифоров и все остальные, Никифоров идешь с Акмурзиным по остальным взводам, ищите таланты стрелометные. Насчет наконечников Никифоров тоже позаботьтся, мало ли сколько щас по дорогам металлических обломков, там танки целые валяются, на десяток Чингисхановских армий хватит.
- Так точно товарищ командир.
- И тренируйтесь товарищ Акмурзин, возможно завтра вы нам понадобитесь.
Все пойду отдохну, чего это кстати Онищук задерживается, когда это наш гарный парубок начальством стал (начальство ж не опаздывает, оно задЭрьживается)
Сели ужинать, Онищука все нет, блин червь беспокойства из дождевого червя вырастает в червя из «дрожь земли», где ж этот Онищук наш а? И когда уже заканчивали ужинать, наконец, послышался рокота моторов цундапа и БА-шки, и я не вытерпев выскочил навстречу. Залихватски развернувшись передо мной, остановился мотоцикл за рулем, которого сидел Петрильо, -
- Онищук что за валанданье, где шлялся? Знаешь сколько часов прошло а?
- Товарищ командир, защемана ругасса? Ты лучше пополнение принимай, мы с пацанами пленных отбили у немцев 123 человека, плюс масса информации про то, что видели ну и новые цели.
- Конечно, пополнение это хорошо, значит, бедный Елисеев всю ночь их проверять будет, а утром неспамши в бой.
- Какой бой Фарход, кто такой Елисеев? У вас, что есть, какой-то план?
- Ну так у нас тоже пополнение, почти взвод энкагебешниковв плюс танкисты.
- Насчет танкистов хорошо, мы два танка нашкобали, т-26 называется, причем на ходу, и они оба сами поклялись иметь фашистов во всю железку. Правда у него не было снарядов, да и пулеметы с него сняли наши при отступлении, зато танчек на ходу и на довольно неплохом ходу. Пришлось БА-шке и моточикалу поделиться экипажем, зато скоро он уже подъедет.
- Ты щас ужинай Петрушка, затем Ивашин тебе расскажет планируемую операцию, познакомит с энкаведешниками и т.д. завтра в 9 утра выходим на задание, как понял?
- Так точно Быков, разреши идти?
- Вали конечно, и пацанов своих бери на ужин, ты что танки без оружия оставил ехать в одиночку?
- Да нет мы их сопровождали до входа в лес, затем сами поехали быстрей, а они там ковыляют, это же не БТ, который гусеницу скинул и летит сломя уши, мы им МГ-шку оставили с цундапа, и два ППШ.
Затем после того как разведвеличество сплюнуло с горизонта, там нарисовался местный Робин Гуд, башкирского производства, -
- Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться?
- Да Акмурзин я тя слухаю?
- Предлагаю пойти и осмотреть спецподразделение лучников.
- Ну пошли брат по тюркскому прошлому.
На поляне горел костер, и стояло десять наших бойцов во главе с Цереновым, у всех в руках были луки.
- Разрешите показать огненный дождь?
- Рискни удивить.
И Акмурзин забегал по поляне, по его просьбе танкисты подогнали БТ-шку, за БТ-шкой он с бойцами начал, что-то партизанить как партизан (каламбур однако). Затем окончив свои приготовления, он позвал меня. –
- Товарищ старший лейтенант, танк это укрытие за укрытием стоит предполагаемое отделение немцев.
Заглядываю за танк там наши очумелые ручки натворили немцев, как говориться из того что было, рваную форму напялили на соломенные немцезаменители, для большей схожести чучелам в руки всунуты палки, типа это оружие. Причем три «немца» типа стоят, еще три типа сидят, ну и четыре типа притаились лежа.
- Вот тут располагаются наши лучники товарищ командир, - и действительно пятеро бойцов стоят с луками, стрелы в луках горят, чадя черным дымком, рядом стоят по одному бойцу которые поджигают стрелы от костра и передают стрелкам, - обратите внимание товарищ старший лейтенант, стрелкам не видны цели. По немцам пли.
Небо озарилось полетевшими горяще-летящие зигзагами, стрелы поднялись на надцать метров (надцать количество – больше десяти меньше ста) и оттуда обрушились за танк. Акмурзин стоит сбоку, и командует, -
- Вправо вперед пять!, прохожу к месту, где стоит Фатхулла, в пяти – шести метрах от чучел немцев, догорают стрелы, пущенные же нашими славными гвардии татаро-монголами Советского Союза стрелы снова взмыли вверх и теперь точнее накрыли «немцев». Из десятка трое горят.
- Так же пли, пачками!
Бойцы подают снова горящие стрелы лучникам, и в небо снова втыкаются костротворные молнии, и все это беззвучно, стрелы с неба густо падают на «немцев».
- Все, оставить, расстрел закончен, - командует Фатхулла, - Ну как вам командир?
- Прикольно, только, немцев ты заранее предупредишь, что б стояли ну или сидели, и смирно ждали с неба огненный факю?
- Нет, конечно, но даже если они, все лягут, то от этого ничего не измениться, наоборот площадь поражения тела немца увеличится. Но главный смысл в том, что мы можем закидывать стрелы им за шиворот, будь то окоп, ров, или любое другое укрытие, тот же «Гавномаг», он же сверху открыт.
- Согласен товарищ младший командир Акмурзин, готовь стрелков зашиворотчиков, нам их человек десять как минимум нужно.
- Готовим.
Обхожу танк, «немецкое» отделение горит вонючим желтым соломенно-униформенным пламенем, как и надежда арЫйцев на мировое господство.
Теперь надо к Елисееву, интересно как он там козлов от козлищ, ну или зерна от плевательниц отделяет. Около «особого» шалаша Елисеевского филиала энкагебе, сидит под охраной человек пять из приведенных Онищуком новичков, двое охранников, при моем появлении встают и один докладывает мне: -
- Товарищ старший лейтенант особый отдел ведет проверку новичков, мы охраняем проверяемых, рядовой Востриков, - докладывает боец, напоминающий более модифицированный, мужественный вариант Андрея Малахова
- Хорошо, - и вхожу в «кабинет» Елисеева, в шалаше скамья (самоноводел) стол и табуретка «следователя» Елисеева (кстати, эта меблировка из той же партии «Made in ЛЕС»).
- Привет спецлейтенант, какие успехи?
- Человек 50 проверили, пока только трое подозрительных, причем одного опознал охранник, Востриков который по фамилии.
- И что ж в нем не то по вашему тАвАриСЧи, особисты?
- Майор РККА Иванов-Затейник (ни хера себе фамилиё да?), командир стрелкового батальона НН-ской дивизии, при наступлении немцев танковым батальоном, бросил свое подразделение и бежал, сдался в плен немцам, бойцы, Востриков в том числе, видели это, но из-за боязни нарушить субординацию не пристрелили говнюка. Батальоном пришлось командовать комиссару, и через сутки боев батальон был разбит, остатки попали в плен, Востриков и еще трое, угодили в колонну, где были вы с Онищуком, дальше ты сам знаешь.
- А еще два мутных персонажа?
- Похоже засланцы, но утверждать не берусь, поговори с ними сам, идет?
- Да сперва кончай с этими.
- Те пятеро, что на улице, опрошены, прошли проверку вроде честные бойцы. А этот, показав рукой на сидящего на скамье бойца, вроде тоже нормальный боец, вот посмотри документы. – И он протягивает, мне красноармейскую книжку.
- Рядовой НН-ской дивизии Савельев Иван Исидорович, 1921 года рождения. Как попал в плен рядовой Савельев?
- Бросили нас на контрнаступление, сперва пошли наши танки, затем мы пехота, мы отстали от танков, затемнемцы подбили почти всеБТ-шки, затем на нас навалились, минометами давили. Командиров поубивало, потом немцы окружили и начали кричать, что бы мы сдавались. А что мы с винтовкой против пулеметов и минометов сделаем, был среди нас комиссар еврей, он нам разрешил сдаваться в плен, сам остался там с коммунистами, немцы евреев и коммунистов в плен не берут же. Как нас увели, комиссар и все пятеро коммунистов начали стрелять в немцев и кидать гранаты, убили человек 10, потом их закидали из минометов и потом добили раненных.
- Савельев, кто может подтвердить твои слова?
- Как кто, Петрушин Славка, Хайрулин, Герасимчук мы все с одного взвода.
- Хорошо, если они подтвердят, то ты свободен. Востриков, обойди новичков найди Петрушина, Хайрулина и Герасимчука узнай, знают ли они Савельева Ивана Исидоровича, и историю его пленения, опроси каждого отдельно. Потом мне доложишь, второму охраннику скажешь, что бы отвел новичков, к Никифорову, и пусть там глаз да глаз, свободен.
- А ты Савельев посиди пока, Ну что Елисеев, где твои мутные подозреванты? Тащи их колоть, будем поодиночке.
Елисеев, кликнул кого-то из своих гебешных архангелов, и тот скоро привел подозревантов, сперва на разбор ввели первого, на первый взгляд ничего мутного. Ну-ка приколемся, и я рявкнул командным голосом:
- Штейт аувф, - аха вскочил попался засланец гребанный, хрена красноармеец честный так вскочил бы, это ж условный рефлекс.
- Ну что сука подзаборная подстилка канарисовская, будем колоться?
- Я вас не понимаю, я красноармеец Сазонов, ННН-ской дивизии, попал в плен вчера, у нас закончились патроны. Командиры все погибли, связи с штабом не было, противник нас окружил и предложил сдаться, вот мы и сдались.
- Не трынди, считаю до десяти, признаешься, просто отпустим, не признаешься, расстреляем. Елисеев, а почему, ты его заподозрил то?
- Да говорит что он рядовой, а взгляд у него нифига не рядового, он смотрит как минимум как старлей. – Да действительно, не похоже на взгляд рядового пехотинца, Елисеев молодец.
- Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, да ну нафиг расстрелять этого долбораза-пидораспредвала. Елисеев, как говорил великий комиссар Триканоров, - Лучше расстрелять десять невиновных, чем отпустить одного шпиёна. Так ведь Сазонов?
- Да так, но я ни в чем не виноват, товарищ командир.
- Точно, тогда процитируй высказывание Триканорова, героя гражданской войны, докажи что ты точно наш.
- Лучше расстрелять десять невиновных, чем отпустить одного шпиона.
- Слушай ты Курт, Вилли, или Улли я точно знаю, что ты немец, я точно знаю, что ты из абвера, даже больше того, я знаю, что ты ишешь какого-то нашего генерала, который тут в окружении находиться так? Ведь никакого Триканорова нет и не было никогда, а ты повелся на развод, потому что не наш ты, был бы нашим сразу сказал бы, что за галиматья про Триканорова.
- Да, если вы поможете мне с информацией о генерале, и сложите оружие, то я буду ходатайствовать перед вермахтом, о вашем почетном плене, и выделении вам земель с работниками из недавно освобожденных земель.
- А хрен тебе, Елисеев лучше этого унтерменша суперменша повесить.
- Господин командир вы не имеете права, я же военнопленный.
- А попутного хрена в горбатую спину не хочешь? Наше подразделение в плен не берет, наш принцип – хороший гитлеровец, гниющий гитлеровец. Да и в плен ты попал, в форме РККА, значит ты не пленный, а просто предатель наш.
- Все давайте следующего гитлерюгу. – лжеСазонов начал упираться, что то там говорить о рейхе, о высокодостопочтенноуважаемом адольфике, но приклад ППШ в солнечное сплетение отбил его приступ недержания речи, и гебисты-особисты вытолкали его, взамен ввели другого.
- Боец какого дрына не представляешься, ты что субординацию в реке утопил?
- Рядовой НННН-ской дивизии Маленков Сергей.
- Вот его красноармейская книжка, - протянул мне документ Елисеев, - обрати внимание, сам он вроде и помятый и грязноватый, а документ новый. Это мне и показалось мутным, потому и задержали, для обстоятельной проверки.
- Ну, Маленков, в каком году родился Ленин?
- В 1870, в городе Ульяновске, в семье работника системы образования, Ильи Ульянова.
Провоцирую и этого, вскакиваю и кричу, выкинув руку в нацистском приветствии, -
- Хайль Гитлер!
Тот успевает вскочить, выкидывая руку в ответном, но понимает, что прокололся и садится снова на место.
- Ну что дойче швайне попался?
- Я не немец, я латыш, признаю, что попался.
- Твои ошибки, слишком чистая и немятая красноармейская книжка, в абвере научили биографию Ленина лучше, чем знают наши красноармейцы, ну и твой «хайль гитлер» тоже попадалово.
- Не могу ли я как-то, выкупить свою жизнь, товарищ командир?
- Раз тебя так хорошо учили в абвере, скажи один из главных девизов большевиков?
- Кто не работает, тот не ест? Или мир хижинам война дворцам?
- Кто не с нами, тот против нас, а кто против нас тот враг, и того убиваем и мучаем нещадно как собаку Павлова. Так вот, пристрели немца, того что раскололи до тебя, и будешь воевать с нами, за свободную советскую Латвию.
- Я согласен.
- Еще бы, ну, пошли, Елисеев пошли перевербовывать эксагента авбера.
Я, Елисеев, лжеМаленков повели лжеСазонова на расстрел, выйдя из расположения прошли еще километр, и я загнав патрон в ствол парабела, вытянул из него магазин, и кивнул Елисееву, тот передернув затвор ППШ взял под прицел обоих засланцев. После этого я протянул пистоль латышу-плохишу.
- На, и докажи что ты с нами, или сдохнете вместе.
Латыш-плохиш выхватил пистоль у меня из рук, и одним агентом абвера в лесу стало меньше, плохиш выстрелил неизвестному немцу в лоб вышибив арийские высшей расы мозги нахрен.
- А теперь господин из Риги, скажи три причины, по которым мы не должны тебя убить?
- Первая, я хорошо знаю немецкий язык.
- Насрать, у нас четверо знают немецкий как родной, и нам их хватает, - преувеличил я в два раза количество немецкогундящих, ведь я из ферганской долины, у нас очень долго торгуются даже из-за трусов. А тут торг идет на прибалтийскую жизнь, лицо прибалтийской национальности, лицо приравненное к истинно арийским харям.
- Я хорошо знаю взрывное дело, это вторая причина.
- Стопицот раз накакать, у нас взвод саперов. И вообще твои бранденбургские навыки мне до фени.
- Могу водить все виды авто, и даже танки, как танки РККА, так и вермахта.
- У тя сегодня неудачный день, наверно менопауза у тя началась, у нас взвод танкистов на три танка, нахер мне еще один? Слышь Лацетис, ты или Ульманис, Банионис ты абверовский, я честно не вижу не одной причины, не мочить тебя. Чувствую, убив тебя, я увеличу мартиролог страдальцев за независимость Латвии.
- Да я согласен делать что угодно, только оставьте живым.
- Ладно, пока будешь у меня спецпереводчиком, а там посмотрим.
Мы идем обратно, с места расстрела неизвестного засланца, и я спрашиваю у плохолатыша, (ну тянет меня блин покомиссарствовать)
- Слышь мастер шпротов, а звать тебя как?
- Артур Круминьш.
- Ответь мне на вопрос: ты пошел в брандербургеры ради чего? Ради независимости Латвии так?
- Да так, я учился с 37 в Гамбурге, потом вы захватили мою страну, и я уже не смог бы адвокатствовать, как мечтал, вот и пошел ради освобождения родины.
- И что даст независимость Латвии?
- Как что, жить станет лучше!
- Кому именно?
- Как кому, всем нам латышам.
- А ты уверен?
- Да.
- Первый кол в спину твоей мечте, с чего вы умники решили, что немцы дали бы вам независимость? Хрена они собачьего вам дадут, догонят, обгонят и иСЧо надают, Латвия да и вся Прибалтика теперь исконно немецкая земля Остланд называется. И значит вопрос, чем вам немцы лучше СССР?
- Как они цивилизованная европейская нация, а не ваши жидо-большевистские азиатские орды.
- Ты еще татаро-монголов, гуннов, и варваров добавь, спой Гебельсиную песню. Насчет азиатов, увы и ах, но вы европейцы, особенно вы прибалты еще прямыми дикарями были частично крещеными насильно псами рыцарями даже в двенадцатом веке. Когда тевтонцы гоняли вам по лесам и болотам, а один из ваших братских народов – пруссов, уничтожили под корень, в Азии уже давно тогда процветали науки, трактат о медицине в основе которого лежит современная медицина Абу Али ибн Сины уже в десятый раз был переиздан даже в формате покет-сайз. Ал Хоразми написал уже «Ал Жабр аль Мукамбала» ну от слов аль жабр и пошла алгебра, а от Ал- Хоразми – алгоритм, я уж молчу про Сунь Цзы, Конфуция, Манихея, Бируни и сотни других великих азиатов. Да и западная Европа мыть руки перед едой (и вообще умываться) и есть не лапами, а ложками и другими приспособлениями, научилась опять же у «тупых» азиатов, во время крестовых походов, а прибалты гордые и еще позже. Так что азиаты это не западло.
Слушай, получается две дороги у латышского народа: первая с немцами. Великая германия и в его составе какая-нибудь латгалия, и там латыши люди третьего и последующих сортов, почему? ПОТОМУ ЧТО НЕ НЕМЦЫ и не арийский народ. Первый сорт в Германии, это имперские немцы, затем второй сорт, немцы неимперские – фольксдойчи, и и прихвости идут третим сортом. Получается главная миссия вашего народа – прислуживать господам (которые немцы ну и арийцам типа англосаксофонов), по сравнению с этим простому народу крепостное право, покажется коммунизмом.
Теперь Латвия в составе СССР: первое все равны, все люди первого сорта. Каждый получает бесплатное (реально бесплатное) образования, здравоохранение опять же на халяву. Пенсии по старости, по инвалидности, и не только госслужащим, (признаю, тут я спутал СССР 80-тых, СССР времен Сталина) у вас-то это положено только госслужащим, а у нас всем, будь то сельский рабочий, генерал или учитель. Во время гражданской войны один латыш Вацетис, был начальников генерального штаба РККА, а в третьем рейхе вас в германский генштаб как уборщиков максимум допустят. Короче независимая Латвия (предположим, что третий рейх травоядное государство и даст вам полную независимость) это страна для элиты. В ней хорошо землевладельцам, богачам, и другим элитарным особям, а основная масса крестьяне, рабочие, служащие, будут все-таки перебиваться с хлеба на воду, как и было за вашу короткую независимость.
Артур слушал меня, разинув свое поддувало во всю иваноФФскую, «неужели проняло» подумал я.
- Я вот представитель народа одной из окраин СССР, далекой Таджикской ССР, и для меня независимость это что-то страшное и невозможное, потому что сила СССР в единстве наций и сотрудничестве, во благо не родины, нет. Без единства, нас наглосаксы или любые другие перцы посильней просто слопают, слабого бьют, не слыхал? А СССР печется о благе простого человека, и чем человек уязвимей, тем наша страна больше о нем заботиться.
Пока я болтологил уже давно раскочегарилась ночь, мы дошли до хаты, и наскоро поужинав, легли спать, Артура забрал Елисеев, что бы приглядывать, все-таки неофит пока. Тут кстати и т-двадцать шестые прискрипели приползли, сходил я на них посмотреть, а ну их темно, ночь же. Пойду-ка я спать, все и этому дню пришли кранты.
28 июня 1941 года где то в Белоруссии
- Командир, - слышен голос Онищука, - вставай утро давно нагрянуло неожиданно. У нас в десять праздник, забыл, давай отрывай тушку от кушки, или тушетку от кушетки, вставай короче.
Сволочь, поспать не дал, но! Надо, надо так надо, поднимаюсь и иду подмыть лицоморду и рукикрюки. После водных процедур, надо пробежаться, все-таки война, надо в форме ся держать, дыхалка-то не казенная, чай не газпром оплачивает амортизацию дыхалки. И я трусцой покатился вокруг лагеря, кстати, я такой не один, Никифоров тоже свой взвод
погнал, но они с оружием и вещмешками системы «Сидор», то есть с выкладкой, а я в галифе и сверху полный стриптиз, голова только местами прикрыта волосенками. Свежо, белорусский июнь по сравнению с нашим таджикистанским июнем, даже на апрель наш не тянет, но приятно. У нас бы я по колено в поту ща был бы, а тут свеженький, как будто всю ночь в «олд спайсе» отмачивали. Ну что километра три отмахал, можно и на завтрак, чем фриц послал, и я так же трусцой бегу в хату штабную. По дороге отжимаются по формуле «упал - отжался» чем-то провинившиеся бойцы Ивашина, их мучениями руководит сержант танкёр.
Вокруг птички шебечут, им сукам накласть на то, что РККА, откатывается от вермахта гнусновонючего. Прошу Вахаева окатить меня водичкой, и он окатывает меня во всю вахаевскую, вот нехороший человек, даже кальсоны нафиг, промокли, я ж думал он мне, только торс обольет. А этот стахановец брызнул меня, как будто я грязная тачка на, автомойке, редиска он, даже турнепс какой-то. Прискакал я от разводных процедур, пришлось менять обмоченные Лечи шикарные немецкие штанишки, на родные РККА-шные, но сухие галифе. Ну и где завтрак?
А на завтрак, кстати, был жареный заяц, Акмурзиновские джигиты настреляли всякой дичи (5 штук всего, расслабься гринпис). Ну и после вкусного зайца, надо обойти технику и личный состав, и мы с Онищуком пошли сперва к танкам и бронетачкам.
Ивашин, постарался на славу, мы ж его просили только звезды нарисовать, так он вообще отпад сделал, на всей технике одинаковая надпись. Надпись сделана белой краской (не знаю, где они ее нашли, или из чего сделали), но на всей технике надпись буквами стилизированными под славянский шрифт (ретрокирилица) и написано следующее.
ДОН – 16 Новосибирск (дивизия особого назначения).
Такая надпись просто кайф, немцы ничего про такую дивизию, ни разу не в курсах, и абверам по мордам и не только понараздают. А если мы город возьмем, то гитлерчата с катушек точно на ролики перекатят мозгом. Класс уважил Ивашин, молодца!
- Товарищ лейтенант Ивашин, объявляю благодарность за находчивость!
- Служу Советскому Союзу.
- Все классно, Онищук скажи бойцам, что бы командиров всех собрали, на постановку задачи.
- Так точно.
- Ивашин пошли, Онищук догонишь.
Пока мы дошли, до штаба, вокруг уже забегали бойцы, в поисках командиров, и практически одновременно с нами, все командиры прибыли в штаб.
- Товарищи красные командиры, - начал с патетической ноты я, - сегодня наше соединение, должно заявить о себе, до сего дня то, что мы делали, было конечно полезным. Но то, что запланировано на сегодня, это не просто наказательная акция, где мы будем наказывать непрошенных гостей, но и этой акцией поднимем дух, наших сограждан, сломленных неудачами последних дней на фронтах.
Предлагаю сперва представить всем план демонстративного захвата Городка1, затем обсудим, его, если будет необходимость, то внесем изменения, и потом час на готовность, ровно в 10 часов, мы должны выезжать на дело. Если нет вопросов, то приступим.
Нука Онищук, начинай.
- Значит перед всеми лежит схема города (кстати, кто и когда успел нарисовать причем 5 штук?). В город существует три въезда – входа. Север, юг и проселочная дорога на северо –востоке. Нападение осуществляется, с севера и юга, на проселочной дороге, которая на западной оконечности города, немцев будет ждать засада, взвод добровольцев, наполовину из новичков, уже выехали, для осуществления засады, под руководством Вахаева. Все они в немецкой форме, и обещали аццки зажечь, Лечи в мундире обер-лейтенанта, и поставлен главным за знание языка, они по дороге снимут четыре ДТ с КВ и Т-28, кроме того у них один ДП, два миномета, и ручное оружие, топоры и пилы. Они для начала, сделают завал на дороге, и оборудуют секреты, для встречи бегущих из города немцев, и потом устроят там радушную встречу, надеюсь, сарафан, хлеб и соль прихватили с собой.
Чуть раньше этого, с одной стороны наступают броневики Абдиева, и взвод Онищука, то есть мой, с другой, южной стороны наступает танковая тройка Нечипоренко с взводом Никифорова, при поддержке стрельцов Акмурзина. Каримов идет с Нечипоренковскими, каждой группе по миномету, и скажем по 50 мин к нему самому. Плюс делим пулеметы пополам, а так как у Абдиева вооружение побольше, поэтому счетверенная установка зенитных максимов едет с Нечипоренкой. Вопросы?
Вроде особых вопросов не возникло, но мне кажется, недоговоронность есть, это, прежде всего во взаимодействие железок с пехотой. Поднимаю руку, прошу этим слова у Онищука.
- Да товарищ старший лейтенант.
- Все мы помним, как идут в атаку немчуринцы, они техникой подавляют пулеметы и орудия, затем техника идет чуть впереди, а пехота чуть позади, прикрываясь этими железяками, прошу воспользоваться их опытом. Так и страшнее немчуре, и мы людей сбережем, да и гитлеренки не привыкли к такому методу боя с нашей стороны. Танкам и броневикам ни в коем случае, не отрываться от группы. Елисеев давай своего «генерала», мне кажется, ему надо посмотреть, что творят его «друзья» на оккупированной территории. Со мной на грузовике поедет, а бойцы присмотрят. У меня все.
- Ну, командир, не Америку открыл, и даже скажем честно не Австралию, но он прав, у кого другое мнение?
- Не глупо ли соваться в Городок1, без разведки? – спрашивает, подняв руку Кравцов.
- На данный момент, это во первых фактор внезапности, вот представь Нечипоренко (а тот весит в два раза меньше Кравцова, и ниже на голову) шандарахнет тебе внезапно по киндер-сюрпризам, он же пока ты в себя придешь порвать тебя успеет так?
- От подлый хохол, Нечипоренко я не тебе, я Онищуку, сравнил так сравнил, но ты прав.
- Второй фактор, непуганность немчиков, они как зрелая деревенская девка, раскрутить на шпили-вили, как Машку за ляжку. То есть они не видят в нас достойного соперника, и от своей непуганности могут нам дать как, та деревенская Джокомонда, или как ее там Мондализа.
Если вопросов нет, то Каримов, Нечипоренко и Никифоров, к своим, готовят свою группу. Проверить всё, танки, машины, пулеметы, миномет и мотоцикл. Абдиев и я проверяем и готовим свою группу, остальные остаются, особенно Елисеев. – смотри как Онищук раскомандовался, ща как по фабержам дам, небо с козлинку покажется.
Ну и все само собой рассосались, Елисеев, молодец, кстати, он-то по званиям старше нас как Динозавр старше мамонта, но не пикнул, пошел свои авгиевы конюшни расчищать, тоже мне фейри или как его там мистер проктер.
Прошло минут двадцать и я прибарахлившись в свою родную РККА-шную форму (с каких пор она стала родной то, служил то я в камуфляже-трехцветке, или как оно там называлось) пошел с месту сбора. Там уже собирались люди, Никифоров со своим взводом размещаются в грузовиках, они захватили два наших РККА-шных грузовика, полуторочку и ЗИС-5. Онищуковцы подошли, когда взвод Никифорова уже завоевал наши грузовики практически навечно, вот им и остались два блитца, может машинка блитц и не совсем паршивая, но Зис-6 и Газ-ААА, все-таки наши, родные.
Танкёры и бронетачанкисты стояли у своих железных коней, или скорей волов железных, наконец, все загрузились и сводной колонне, предстояло проехать два с половиной часа, что бы потом войти в бой. Танки стояли без гусениц, все-таки планируется поход по дорогам, и они так и едут быстрее и бензину жгут поменьше, у нас-то не ЮКОС, треба экономиты.
Тут мне в голову вдарила мысль, а почему бы наш красный флаг на танк не установить а?
- Боец, как звать?
- Рядовой Никодимов, снайпер я помните?
- Да вспомнил, слушай Никодимов сгоняй в штаб, притащи знамя.
- Так точно товарищ старший лейтенант, - и снайперские пятки засверкали, ну не пятки подметки сапог сверканули.
И вот обратно бегмя бежит с развевающимся знаменем Никодимов.
- Вот товарищ старший лейтенант.
- Спасибо Никодимов.
- Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться?
- Можно мне тоже пойти с вами, я из взвода Кравцова, наш взвод не идет в бой.
- Вообщем-то нужно, ты ж снайпер, а снайпера, как и мозги лишними не бывают.
- Спасибо, товарищ старший лейтенант, мне в какую машину садится?
- Иди в Зис-5 к Никифорову.
Снова засверкали подметки Никодимова, какой-то подметкосверкун или сверкопят быстроногий. Вот его подметки сверкнули последний раз и исчезли на борту ЗИСа.
- Нечипоренко, давай принайтовим флаг к танку, для пущего страха немцев и полной радости наших.
Танкисты нашли из железных внутренностей проволоку, кусачки и еще кой-какие гаджеты, и мы намертво прикрепили флаг к командирскому танку Нечипоренки. При взгляде на флаг у всех светлели глаза, ведь два три дня назад, будучи в плену, нам казалось, что все, трындец всему и нашей родине, ан нет, повоюем еще.
Ну и «генерала» тоже погрузили
- Онищук, Абдиев, Никифоров, Нечипоренко все готовы, все и всё на месте?
- Да.
- Да.
- Да.
- Тогда ни пуха, ни пера, надеюсь, ни бог не выдаст, ни свинья ни схавает.
И заурчав моторами, пятнадцать бензинопожирателей больших (три танка, пять бронетачек, четыре грузовика и зенитная счетверенка) и два мелких (немецкие байки) рванули к Городу.
Мерно рокоча моторами наших транспортных средств, двигаемся вперед, с огромной по тем временам скоростью в 50 км в час. У меня в будущем мерин в 203 кузове, мотор 163 лошадки, а эти ретротачки по-моему все вместе, столько лошадок не имеют, я уж молчу про то, что тут ни магнитолы, ни МП3 модулятора, комфорт никакой. Ах да я еду в кабине ЗИС-5, по сравнению даже с ГАЗ-53 это явный раритет, я уж молчу про КАМАЗы, и про распространившиеся у нас в Таджикистане китайские грузовики Дон-фенги, Фотоны и еще какие-то, с трудноперевариваемыми названиями, то ли чайхуни то ли хренсухимы.
Но пусть и дребезжа, урча и местами попискивая, этот рыдван, верно, нес нас со скоростью 50 километров в час к Городу, верно и неотвратимо приближая смерть немцам.
Ну и пришел черед расставания, то есть наши колонны разделились, онищуко-абдиевцы поехали в своему северному въезду в город, мы поехали к южному, само собой, что проселками и т.д., для скрытности. Километров через 15, нарвались на фельджандармерию. Сразу после танков шла полуторка с очетверенной «максимкой», и счетверенка выкосила оба экипажа немецких цундапов. Колонна пошла дальше, а мы (ЗИС-5) задержались, взяли оружие и шмотье моднявое, типа мотоплащей, и железок на шею, у покойных жандармов, заныкали в лес нацибайки, и рванули вдогонку за остальной колонной.
Долго- ли, коротко-ли, мы доехали до Города, как говорит остановивший колонну проводник (Явтушевич ехал в головном танке), еще полкилометра и после поворота, Городок1. – Явтушевич, веди акмурзинскую пятерку вперед, там, на въезде должен быть КПП, надо снять и желательно беззвучно, или хотя бы просто разведать, справитесь Акмурзин?
- Так точно, разрешите выполнять?
- Конечно, о чем речь, вперед, наверно она давно тебя ждет. - словами «Мальчишника» ответил я, и они бесшумно растворились как клофелин в водке.
Не прошло и десяти минут, как из потустороннего мира материализовался Церенов.
- Товарищ, старший лейтенант, на КПП около десятка немцев, нам нужно прикрытие, на всякий случай человек пять-шесть автоматчиков.
- Никифоров, пять автоматчиков и Никодимова ко мне, веди Церенов, остальные ждать.
Церенов повел нас к КПП, причем не по дороге, а параллельным курсом, через лес, и вот он показался КПП, и Акмурзин выныривая из небытия, как дух говорит, -
- Трое автоматчиков на ту сторону дороги, обходите КПП с противоположной стороны, трое с этой, снайпер чуть дальше в лес, и на дерево, стрелять только в одном случае, если немцы начнут стрелять, а до того вас просто нет. Товарищ командир, попрошу вас тоже не геройствовать, дайте нам пройти экзамен.
- Хорошо Акмурзин действуй.
Автоматчики и снайпер вышли на исходные, а я в трофейный цейсовский дальногляд, изучаю КПП, вижу на посту три зольдатика и унтер. За будкой и шлагбаумом палатка, за ней стоит «ганомаг 251» с куляметом наверху, видимо остаток поста отдыхает в палатке и бетеэре.
Вжик- вжик, засвистели стрелы, и штук 7-8 стрел поразили всех троих фашистов, с глухим шмяком, трупы (а может полутрупы) арийских завоевателей шмякнулись на дорогу. Зашевелились листва и трава, и стрелки видимо стали подползать ближе, потом они начали стрельбу в стиле смертельный дождь, и закидали ганомаг десятком стрел. Пораженный пулеметчик, захрипел, стал с места и рухнул на борт, очумелые пулеметчицкие ручки бессильно повисли через борт. Стукотнул пулемет, и из палатки потягиваясь, вышел толстый немец, он успел сделать пять шагов, к посту как превратился в ежа наоборот. То есть ему все пузо и грудь нашпиговали стрелами, и он глухо брякнулся на пузо, вгоняя стрелы еще глубже в свое пузо, тыловик-с. Из палатки появилось еще одно германское чудо, зевая как крокодил, и получил свое, кто-то из стрелков угодил стрелой, прям в раскрытую пасть немца, он успел что-то взвизгнуть (или хрюкнуть), и покинул бренную землю, да нет, он на нее упал. Ну и из палатки выбежали четыре остатних немца, встревожившись от крика крокодильего, что-то там шебурша меж собой, и на ходу кто, натягивая сапог, кто одевая китель. Рой башкиро-калмыцких стрел, увеличил число немецких ежей наоборот, кто-то из нибелунгов, успел даже выстрелить, но он не видел никого и выстрел попал, почему то в ганомаг (у немчика наверно аллергия на ганомаги). Потомки Чингисхана, рванули и стали добивать немцев, весело прошла жатва, потерь с нашей стороны нет.
Акмурзин послал Церенова к нашим, и мы стали заниматься крысизмом, очищать немецких реверс ежей от имущества, то есть крысить (ну или трофеить). При осмотре выяснилось, что в ганомаге спал офицер, и транзитом прямо из царства Морфея лучники отправили, лейтенанта вермахта (из запаса офицер, ему лет 40-45) в царство Аида. Оружие, которому несколько тысяч лет, снова показало свою эффективность, пока мы крысятничали, подошли танки и грузовики, и я спросил у Никифоровских бойцов.
- Водители есть, кто-нибудь немецкий гроб на колесо-гусеницах вести сможет?
Нашлось три могущих и хотящих, плюс два пулеметомана, и мы сразу присоединили цундап и ганомаг КПП-шников к нашей колонне, и я скомандовал атаку.
Сперва пошли танки, затем ганомаг, за ним зенитная счетверенка, и потом грузовики с пехотой. При вхезде в сам город стояло опять несколько фрицев у шлагбаума, их скосили из пулеметов, в дежурку, домик у поста, стерилизировали двумя выстрелами осколочно фугасных снарядов БТ-шек, и не сбавляя темпа пошли вперед отстреливая все что казалось в фельдграу.
Атака была ужасной, колонна шла со скоростью 20-30 километров в час, грузовики разгрузились, и пехота шла за танками и бронетранспортером, в полуторку с зенитной установкой набились пять шесть автоматчиков, и она стала косить все вокруг, просто СМЕРТЕЛЬНОЕ оружие. Из окон длинного одноэтажного здания начали стрелять карабины, МП-38 и МГ, ураганный огонь однако принес немцам пользы меньше чем нам, у нас они ранили троих и убили двоих, зато выдали свое местоположение. Три осколочных снаряда, аккуратно уложенные в окна здания (казармы) ускорили решение этой проблемы. Затем по уменьшающим интесивность огня стрелкам немцев, очищающей десницей бога прошлась «косилка», а четыре ствола плюющие винтовочными патронами, это покруче «Фауста» Гёте. Под прикрытием «косилки» и пулеметов танков, бойцы подобрались ближе и закидали очаги сопротивления гранатами. Ф-1 в замкнутом пространстве комнаты действует на немцев как гексахлоран на мелких паразитов, и мы с бойцами зачистили комнаты, достреливая, все что двигается, устроив из временного отдыха фрицев – вечный.
Потом оставив на попечение двух бойцов, и одного танка раненных и убитых наших товарищей, мы пошли дальше, юркие и маневренные БТ-шки, пользуясь отсутствием у немцев противотанкового лекарства, чувствовали себя берсерками, и давили на психику. На одном из перекрестков попались человек пять немцев на мотоцикле и кюбельвагене, они ничего понять не успели, косилка и два пулеметных танка (блин танковых пулемета), показали немцам, что «наше дело правое, мы победим». И мы продолжили движение, к центру города, красное знамя гордо реяло над БТ-хой Нечипоренки, а мы, «косилка» и пехота, двигались в кильватере.
Наконец наша ОПГ (мы ж в тылу врага, значит вне закона) оказалась у какого-то центрового здания разукрашенного гитлеровскими флагами, из окон стали бить по нам пулеметы, шмайсеры (МП-38 или 40) и карабины. Бойцы таяась за танками и ганомагом стали стрелять по окнам, танки бабахали осколочными и стрекотали пулеметами, счетверенка косила немцев как болгарка железный лист. Тут послышались выстрелы из за здания, видимо подоспели онищуко-абдиевцы, немцам небо показалось с свининку (мабуть с овчинку?). Танки, ганомаг и счетверенка остались нас прикрывать, и я повел бойцов на штурм здания. Нам помогло два обстоятельства, первое само собой то, что немчура непуганая была, и растерявшись, позволила нам взять здание – комендатуру. Второе то, что немцы не привыкли обороняться, это они к 42-43 научаться обороняться, а щас попытались пойти в атаку, а против ППШ в тесных коридорах и комнатах, это гиблое дело. Мы захватили раненного коменданта – майора вермахта, и бургомистра, остальных добили.
Покончив с засевшими в штабе, в комендатуре, то есть, оставив под охраной пленников, снова объединившись с абдиевско-онищуковским ОПГ, мы начали зачистку города, наши сограждане, оставшиеся под немецким игом, видимо не успели к нему привыкнуть, и активно выдавали места спрятавшихся нечурбанов и их приспешников. Особенно порадовало попадание в наши очумелые ручки не кого-нибудь, а самого шефа полиции некоего Остащука, эмигранта из Польши, но местного уроженца, которого пленил собственноприкладно не менее местнейший Явтушевич.
А почему Ильиных нигде не видать, да еще нас не встретили его посланцы, в чем же дело думаю. Тут подошел местный житель и сказал, что в тюрьме (как в любом цивилизованном городе и в Городке1 есть тюрьма) немцы начали расстрел заключенных. На выручку заключенным рванули два броневика с «косилкой» так обозвали счетверенку бойцы, взвод Онищука (и я к ним прицепился), остальные продолжили расчистку по квадратам. Бронетачанка бортовой номер 658 (вообще лживый гений Ивашина им проставил номера от 654 по 659) подразделения ДОН – 16, с ходу вскрыл ворота тюрьмы, и для устрашения бабахнул во внешнюю стену бронебойным (тупо шугнуть) потом за ним прорвался второй броневик и наша «косилка», ну и бойцы начали зачистку. Кстати результат самого бронебойного выстрела в стенку практически ноль, результат: много грохота и небольшая дырка в стене.
Немцев парализовал бронебойный выстрел, а вид Церенова и Мамбеткулова с какими-то саблями окровавленными (само собой для понтов) вообще вызвал у немчуры преждевременную импотенцию с признаками внеочередной менструации. Ведь немцев запугали азиатскими ордами, и вот они, живое воплощение духов Чингисхана, Батыя и Эмира Тимура с окровавленными ятаганами (или что там немцы ждали, там акинаки может, или катаны). Они ж не знают что Мамбеткулов вообще городской, да еще и учитель математики, короче они подняли свои клешни, а начальник отстреливался (мы потом поняли кто он), но на одном парабеле далеко не уедешь, да и Мамбеткулов лицо кровью обмазал, и показался, ощерив зубы. Начальник тюрьмы наверно подумал, что сам Чингисхан за ним пришел, и застрелился последней пулей. Бойцы начали открывать камеры, то есть открывали тюремщики под присмотром бойцов, подгоняемые пинками и прикладами по тому же филе. В тюрьме, оказалось, было человек пятьдесят заключенных, в основном окруженцы, коммунисты и дерзкая молодежь не пожелавшая прогнуться перед немчуринами, немцы успели расстрелять человек десять. Потому что расстреливали не все, ведь орднунг же, убийствами занимались пять надзирателей, остальные охраняли периметр и т.д.
- Церенов, вы, где с товарищем киргизом сабли то нашли а?
- Как где, в комендатуре, там было штук пять в кабинете у одного покойного фрица, мы его сперва мочканули, и потому не смогли с ним поближе познакомится (о чем «искренне» сожалеем), ну и где он взял да как, выяснить не смогли, но это точно наши, советские клинки, кавалерийского образца.
- Мне кажется надо остальным бойцам с монголоидной внешностью, тоже раздать сабли, на немцев очень потрясающе действует, мне кажется еще какие-нибудь чапаны и малахаи, и вообще фашисты на генетическом уровне какать будуть
- Если мой разрез глаз пугает немца, кладу его на алтарь родины, - заржал Мамбеткулов.
- Товарищ старший лейтенант, посмотрите, кого мы нашли, - говорит Соловьев молоденький боец из пограничников, а сзади идет своей персоной его величество господин-товарищ Ильиных, в меру отполированный немчурыдванами, сверкая царапинами и гематомами на морде лица.
- Арсений Никанорович, а что ж вы тут делаете? Нашли время для отдыха на курорте « У кривого Ганса».
- Сегодня с утра поймали, лично господин Остащук, а выдал ему меня бывший второй секретарь нашего горкома, ныне бургомистр Яковенко Олег Павлович сука. За три дня сделал шаг по карьерной лестнице, и полный путь по карьере предателя. Ребята были заняты печатанием листовок, а я не знал, что эта сука подалась к немцам, зашел поутру, что бы он вас встретил на севере. Сам-то на юге хотел вас встретить, но не попал, скорее, попал, но не туда.
- Арсений Никанорович, а Яковенко стреноженный ждет вас в комендатуре, можете ему всю жопу двухжопую напинать (двухжопый – икки кут, идиома из узбекского, предатель значит).
- Его не напинать надо, а повесить в центре города за яйца.
- Так вы Арсений Никанорович первый секретарь райкома партии, а партия сказала выполнить, мы сказали есть! Повесим за милую душу, хоть за яйца хоть за хоботок.
- Бойцы, обследуем дома, очищаем от вражеской скверны город; бронники и «косилка» помогаем, все вперед выполнять, Церенов останься.
И мы втроем Ильиных, Церенов и я пошли не спеша (как 45 год блин) к комендатуре, и я показывая кровожадный вид калмыка спрашиваю у Ильиных.
- Арсений Никанорович, кстати, ваши друзья, то есть недруги, которые из высшей расы, почему-то сильно бояться вот этого горячего калмыцкого парня, даже выстрелить в него ссут.
Представьте, идет человек, рост 180 – 190 см, пилотка одета как шляпа Наполеона, перпендикулярно взгляду, на шее висит ППД, на спине лук, с одного боку ножны сабли, другого колчан со стрелами. Колчан, скажем так себе - третий сорт MADE in ЛЕС (на коленке, за пять минут), не каждый неандерталец позарился бы. В руках сабля, причем с сверхбрутальными потеками крови. И раскосое лицо истинного сына степей Азии плюс усы подковой аля Чингисхан. Тут не только немцу, тут любому экстренная замена памперса потребуется, он еще для пущего страха лицо кровожадно перекашивает, как будто кости грызет, и лицо нехороший человек кровью смазал немного.
- Так если б он на меня попер, я б наверно тоже туалет искать стал, во плечи как фасад танка еще и антураж полный экзотики, прям Субудай Багатур во плоти ведет тумены на Европу.
- Ау, товарищи европеоиды, хватит заливать, кроме чингизидов завоевателей не было, что ли, по-вашему, ваши македонские, д. римляне, лакедомонцы (или ламекедонцы) святославы, стефаны батории, гитлер тот же, тоже по колени и выше в крови шастали. Гунны тоже не совсем сестры милосердия, но венгры (потомки гуннов) у вас как-то даже европейцами считаются, – начал умничать брат калмык.
- Босхамджи, да я не европоид брат, правда и не монголоид, а там смесь бульдога с носорогом, мои то предки тюрки оттуда же, откуда монголы пришли, правда лет на тысячу раньше, и ассимилировались с среднеазиатскими аборигенами, персоязычными, вот и получились мы узбеки европомонголоиды или монголоевропоиды, короче ни туды, ни сюды. А то, что немцы от тебя писаются, так это их проблемы и наша сила, сила СССР в дружбе и разнообразии его народов.
- Да кто ж против, командир, - усмехнулся так же кровожадно по станиславскому Церенов, - Вон от Акмурзинского прадеда наполеоновские бандюки через всю европу бежали, а почему мне так же не шугать их белые мягкие жопы!
Так мило болтая, мы дошли к комендатуре, бойцы еще часа два вылавливали, и допиливали немчур и их шестербасов ягодицелизов. К центровой площади, что у экс комендатуры была, уже стекался народ, люди волокли угощение освободителям (нам любимым) и даже совсем деликатес притаранили, полицая, который неделей ранее тут же был участковым.
Потом он куда-то исчез, оставив после себя кровавую тушку, причем бойцы в суде Линча не принимали участие, женщины и мужчины жители города, самостоятельно прекратили бренное существование эксмента.
А товарищ первый секретарь райкома, успел за время линчевания на бронемашине Гаджиева сгонять за листовками, и теперь листовки расходились как акции АО «МММ» в 92-94 годах, то есть как горячие пирожки, ну или холодные блины. И Ильиных залез на броневик Гаджиева, в стиле В. И. Ленина начал свою речь, даже жесты он скоммуниздил у отца пролетарской революции.
- Товарищи жители Города, поздравляю вас с временным освобождением нашего Города от гитлеровских ублюдоскотин. Но сразу скажу, нам радоваться рано, РККА истекает кровью под хищными ударами кровососов «новой европы», но это не значит, что мы должны предаваться унынию, нет нам нужна победа, и мы за ценой не постоим. Тут в немецких тылах действуют бойцы шестнадцатой Дивизии Особого Назначения, присланные товарищем Сталиным из Новосибирска. Они снова уйдут в лес, продолжая партизанский метод ведения войны, от нас же им требуется повсеместная поддержка.
И таким же макаром Ильиных продолжил высокоидейное бла бла бла, почти полтора часа. За это время нами полностью был очищен город, и даже броневики Абдиева погнали бегущих немцев к Вахаевской засаде. А там вахаевские универсальные болеутолители системы ДП и ДТ, окончательно излечили последних немцев от всех болезней, даже представителя абвера обер-лейтенанта Штайнера накрыло разрывом осколочного снаряда. По документам мы и смогли узнать какую важную птичку мочканули (без документов, Штайнер не был похож не то, что ни как кого, но и ни на что). Три немца подняли ручки, не вынеся кошмара кинжального огня спереди и сзади, ведь еще минометчики добавили сверху горячих апельсинов, один их хендехохных немчиков оказался помощником коменданта гауптманом Дюрером (сука какую фамилию опозорил).
Танки и бронемашины я отправил на въезды в город, один БТ и два БА на север, один БА и два БТ на юг, и ганомаг с двумя оставшимися БА на вахаевский курорт, каждым в придачу по отделению пехоты. Сегодня мы решили провести в Городке1, отсортировать трофеи, проверить человек сорок - пятьдесят желающих поступить к нам, в основном окруженцы и пленные, как из тюрьмы, так и прятавшиеся по домам.
Трофеев было много, как штатное вооружение немцев, так и заботливое собранное немцами брошенное или отбитое имущество РККА. Одних минометов ротных 8 штук, три батальонных (у нас как раз их не было, зато были выстрелы к ним). Четыре максима, пять ДП, пять МГ, пятнадцать МП-38, пять ППШ, и даже двенадцать ППД ну и мосинки, СВТ и Kar-98. Кроме того, еще три БТ одна тридцать четверка и два Pz Kpfw II, правда один БТ пулеметный, около двадцати повозок, да еще и с конями, один грузовик MAN на четыре с половиной тонны и опель-литц набитые двухсотлитровыми бочками с бензином. Так как железная дорога не проходит по Городу, а горючего немцам нужно много, поэтому в Городе была устроена этакая нефтебаза, и все семь тонн бензина и тонна соляры попала к нам в плен. Кроме того целых пять цундапов тоже пополнили наш автопарк. Правда БТ-шки и кое-какая другая техника требовала ремнота, но онищуко-абдиевцы пленили ремонтников, у них и отобрали БТ, Т-34 и Pz Kpfw II, те их ремонтировали, теперь доремонтируют, но уже для нас. А куда они денутся-то, как вы думаете, кто за ними присматривает, правильно Церенов, и Мамбеткулов, и им запрещено очистить сабли, психология-с.
Кроме того конечно было захвачено продовольствие, все таки тут хавчика тут было как минимум на два немецких полка, а этого до хера нам хватит на дохрена. То что, можно было мы конечно заберем с собой, остальное передадим местному населению. Весь взвод Никифорова, при поддержке новичков окруженцев и новичков из вахаевского контингента занимались крысятничеством, то есть разбором и погрузкой трофеев. Кроме повозок набили трофеями (патронами, гранатами и минами) все что можно было в танках и бронемашинах. Я себя чувствовал каким-то флибустьером типа Моргана, Черной бороды или Блада, после захвата какой-нибудь Картахены или Панамы.
Правда надо признать, что и мы потеряли двенадцать человек погибшими (четверо у нашей группы, пятеро у Онищуко-абдиевцев и трое у Вахаева), ну и раненных человек пятнадцать, из них пятеро тяжело. Зато нами убито 113 немцев, 15 полицаев, и 25 захвачено в плен.
Пока я занимался хозяйственными нуждами (крысятничал с бойцами) жители Городка1, под руководством товарища красного партизана Ильиных, построили уютную четырехзвездочную виселицу для ренегаДов и просто гадов. Еще они успели провести блитц-суд, и вынести приговоры, коменданту, его помощнику гауптману, бургомистру Яковенко и начальнику полиции Остащуку. Тут и пригодились наши дощечки с лейблами «предатель», нам не жалко мы и на немчиков их навесили, правда, дощечек у нас было пять, а приговоренных, четыре, дощечку притырили, на время. На показательное выступление, на бенефис немецко предательской головки Города, пригласили и меня. Все четверо виновников торжества, авторитеты гитлеровски-коллаборационистского ОПГ стояли у виселицы, с разной степенью разукрашенности мордолиц, в ожидании прыжка на небо, а на шеях красиво офомленные лейблы. Первый секретарь зачитывал приговор, для экономии времени объединив все четыре приговора в один оптовый.
- Исходя из всего выше следующего, районный комитет партии Города, приговаривает бывшего коменданта Городка1 майора Тодта, помощника коменданта гауптмана Дюрера, начальника полиции Остащука и бургомистра Яковенко, к смертной казни через повешение, присутствующих жителей города и бойцов ДОН-16 прошу проголосовать, кто за? - ораторствовал Ильиных.
Вверх взметнулось рук, больше чем было людей, потому что многие подняли обе руки.
- Кто против?
Вверх не поднялось ни одной конечности.
- Кто воздержался?
Результат тот же.
Единогласным постановлением народного собрания Городка1, вы Тодт, вы Дюрер, вы Остащук, и ты сука Яковенко, будете прямо сейчас повешены.
Двое из жителей города, по одному отвели, каждого визжащего приговоренного к виселице, и взгромоздив на длинную четырехместную скамью возвели, скажем, на эшафот. Вся площадь затаила дыхание, давно уже в Городе никого не вешали, даже в польские времена (до 1940 года). Арсений Никифорович лично толкнул ногой скамью, и немцы и их соплевытиратели зашевелились в последнем танце.
А народ закричал:
- Ура, смерть захватчикам. - Правда вразнобой, и местами слово «захватчики» люди заменили, на разнообразные синонимы, местами не совсем парламентские, а местами вообще русско-белорусским матом-перематом.
Потом начался, как говаривал Булгаков, «байрам огромных размеров», то есть люди праздновали временное (все-таки на дворе не май 45, а июнь 41) унижение немецкого крысиного гитлеризма. На площади даже сбацали тусовку типа первомайской демонстрации, кричали слава великому Сталину, и т.д. Затем нас пригласили на обед, организованный местным женским полом, при активном содействии словом самого первого секретаря. Из наготовленных женщинами кулешей и каких-то других местных блюдей заслали доляну и пацанам на постах, и на север, и на юг, и на «магомадовку». Короче дым коромыслом, пар веслом, жрачка центнерами, вино и самогон конечно декалитрами.
Тут весь кайф поломала орудийная стрельба с севера, на мотоцикле примчался Явтушевич с Гаджиевым, там какие-то фрицы ломанулись в Город. Их встретили пулеметно -минометным огнем, страсти добавили БТ и БА, ну и на двух грузовиках, взяв пяток пулеметов и «косилку» мы рванули в подмогу. Оказалось колонна немцев, три мотоцикла ганомаг охраны и пять грузовиков: три опеля, один MAN и один самсунг (вы поняли, о чем я), везли что-то в город, и мягко говоря, чуть не довезли бедняги.
Наши редиски шандарахнули подъезжающих и не подозревающих подляны нибелунгов, железными (местами свинцовыми) презентами. И там шел бой, минут за 15 – 20 мы доехали, и кто-то предложил окружить, место боя, скрытно подойдя через лес, правой стороной стал командовать я а двадцаткой танкисто-броневико-пехотинцев Онищук. Еще минут 5-10 ушло на скрытный выход на боевые позиции.
Немцы укрываясь, за грузовиками, и придорожными деревьями, вяло отстреливались, они видимо надеялись, что из города подойдет помощь, они ж не в курсах, что Городским немцам кранты, крышка, амбец и полярный лис в одном флаконе пришли, и помощь пришла конечно из города, но отнюдь не к ним. Короткими очередями ППШ, и гулкими хлопками немецких карабинов с обеих сторон, мы дали немчуре понять, что они окружены, человек 15 - 20 уже валялись смертным боем (прикольный эпитет, не правда ли?), человек 15 еще отстреливались, но это недолго, это исправимо. Впереди отделения онищуковцев один БА и один БТ (справа и слева), сзади их объехал второй БА-10, плюс слева и справа мы подоспели и начали лупить со всех стволов, тут и пулеметчики, оборудовав позиции, открыли сабельный, нет мечевой, ах да кинжальный огонь на поражение. Ответный огонь немцев стал захлебываться, гранаты мы конечно же не кидали, хватит того что огнем миномета, наши солдатушки бравы ребятушки двагрузовика расколошматили, к чертям собачьим, один гранатой противотанковой, второй прямым попаданием мины от ротного миномета, но зачем было портить имущество, которое через пяток минут вермахт торжественно подарит РККА?
Короткими перебежками приближаемся к остаткам фрицев, прикрывая огнем бегущих, вот и БТ и БА решили, что и без них все на мази, и перестали шмалять. И отстреливаются уже три четыре фрица-шприца остальные или ранены, или убиты или тупо зассали. Ведь они ж круты когда с автоматом на безоружного или в танке на пехотинца. А тут и численное превосходство, плюс кругом блитц-криг, и пулеметов десяток (кроме наших они ж у БТ и БА тоже есть). Ну и последние три-пять немчиков, подняли кривые лапки и сдались на милость победителя, наверно сорок пятый почуяли, или Сталинград.
Кстати я б на месте Путина (ВВ который, а не наш Петрован), я бы Волгоград переназвал в Сталинград, а то Волгоград никакое название, а от слова Сталинград у любого врага СССР (ну и СНГ-шного последыша той великой страны) очко от дрожи слипается, неся вселенский запор на вражью задницу. Уверен и туристы б со всего мира поехали бы, а Волгоград, ну мало ли городов в мире, но Сталинград, Канны, Гавгамелы в мире лишь в единственных экземплярах. Вон у хранцузов Канны до сих пор Канны, в пику итальяшкам, типа вы древний Рим а нам насрать и растереть, у нас Канны, где Ганибал отымел вас итальяшек древних и в хвост и в гриву.
Сорри товарищи читатели, отвлекся, немчура подняла ручки, поднявших ручки оставили жить, остальных дострелили, медикаменты и моторесурс врачей (а как еще назвать, расходами на амортизацию?) лишними не бывают. Ну и знакомее флибустьерско-крысиный оргазм снова охватил меня, кстати «косилку» не пришлось использовать, ей раздолья не было. Из пяти машин немцев наши молодцы раскокали один самсунг и один МАН, как я раньше говорил, зато остальные три вполне пригодны к употреблению, то есть к применению хотел сказать, правда, надо признать пулями мы их и подырявили, и поцарапали, когда у экс хозяев их отцарапали (каламбур-с поручик). Бойцы полезли, пошаманить в кузовах, что там, да почем, а мы с техникограмотными осмотрели моторы и т.д., вроде в норме, да есть дырки, даже пробито два колеса, но моторы работают, из баков и систем охлаждения ни хера ничо не журчит, и даже фары включаются, норма. С разбитых снимаем, колеса (резина в лесу жгуче дефицитна) плюс техники снимают какое то чисто техническое барахло (запчасти шмапчасти).
Ганомаг тоже осколками посекло, но он так же годен к употреблению, правда пришлось выкинуть из него покойного бундеспулеметчика, успокоенного Никодимовым одним росчерком пера СВТ в лоб. Но мотор заводился, руль крутился гаджет можно использовать, а в дырки можно тряпок напихать, или ездить так. Нам-то экстерьер трофейной техники по барабану, не на парад чай нам ехать, до парадов еще года четыре, ну и наверно и читателю не терпится, чегож там немцура везла. Целых две машины одеял, подушек и матрацев, конечно не горячий товар, но пусть, мы не зазнайки, с паршивой немцы хоть шерсти (постельных принадлежностей) клок. Разчихвостили машину (самсунг) с продовольствием, армейские пайки вермахта (треть из него еще скажем, пригодна), и MAN уставлен бочками с бензином (может солярой) и опелек вез немцам почту, оборудование для связистов и обмундирование (кителя, брюки, шинели и белье). Ну что ж спасибо, а чего ж нам патефон с последним моднявым музлом не подбросили сцуки, нам че в лесу от скуки помирать а? Какие эти фашисты нетактичные, невоспитанные, фу прАААтивные, даешь патефон-граммофон суки, мы «Рио-риту» желаем.
Пленную четверку немцев и еще одного вполне здорового, но немного обкакавшегося немца (реально обосрался) заставили рыть могилы для погиблых «хозяев мира» и инсталляторов (установщиков) нового порядка. Почему-то немчики возомнили, что мы и их прироем для полного комплекта, не ссы немец, солдат ублюдка не обидит. Пусть поработают на благо не фюрера, а нормальных адекватных по всем параметрам пацанов. Потом им пришлось перетаскивать в другие машины, недопорченную минометом и пулеметами жрачку из разгромленного DEWOO (конечно самсунга, то есть мерседес LG- 3000), а кто работает, тот временами ест, и потому им от щедрот ДОН 16 дали по пачке галет. Также перетаскали они и бочки с горючим из МАНа, грохнутого кем-то из наших гранатой, не пропадать же добру. Кстати байки тоже в поряде, только одному обе щеки бака прострелили, ниче заткнем и снова кататься будем, их экипажи были ликвидированы первыми очередями ДТ с БТ и с БА, потому и ответить адекватно не смоги. Ибо мертвецы не умеют стрелять из пулеметов, даже если при жизни и пуляли почем зря. Какой то сержант (танкист Тимофеев) установил БТ на правой обочине диагонально к дороге, и БА так же, но на левой обочине, дорогу перекрестили, андреевский флаг немцам сделали, что бы порвать их на британский (оцените кратив каламбура).
Остальное упаковали и отправили в город, затем в километре от засады посадили наблюдателей, и протянули к ним провод полевого телефона (и первое и второе из кузова опеля-блитца). Они исподтишка будут наблюдать за дорогой, и за километр предупредят, если чо. Тот же ценный метод повез Явтушевич на вооружение на юг и к вахаевской засаде (с телефонами и проводами), предупрежден, значит, вооружен, говорил какой-то древнеримский авторитет. Ганомаг кстати оставили тут же, передав его во владение онищуковскому отделению, пусть пользуются, заработали.
После этого в тот день был отдых, хороший день провели, можно и отдохнуть (правда посты, со сменами и т.д., все, что велит устав выполнили). На этом закончился и этот день.
29 июня 1941 года где то в Белоруссии
Утро было солнечным, и полным скажем позитива, наубивали много немцев, нарыли до хрени шматья (причем шмотья тоже (первое вообще имущество второе одежка)), ну и начинается новый день и т.д.
В 9 часов оказывается Ильиных, назначил гражданскую панихиду по погибшим, по 11 расстрелянных надзирателями в тюрьме, и 16 нашим боевым товарищам, к вечеру двое из раненных умерло, и во время нападения (хотя они не напали, а тупо нарвались) немцев на северный въезд погибло двое. На краю центральной площади, на территории скверика были немцами-пленными вырыты могилы, а всех погибших принесли и положили в гробах (в Городе нашли, кому не хватило, ночью сделали) тут же на площади.
Потом выступил Арсений Никанорович, рассказал по чуть-чуть о каждом, из погибших товарищей (вечером и ночью прошелся по бойцам и жителям и выяснил инфо о каждом погибшем) когда родились, чем занимались и как погибли. Затем попросил минуту молчания у присутствующих, что бы почтить память погибших героев, и весь город замолчал, причем минута растянулась на целых пять минут, женщины и дети плакали, и даже у мужиков (и у меня тоже) прослезились глаза.
- Товарищи, проводим в последний путь наших отцов, братьев и сыновей, и поклянемся поставить на колени врага, отомстить за каждую каплю крови, погибших наших братьев. Салют, - сказал Арсений Никанорович, и более сотни стволов, выкинули в небо по пуле.
- Пусть земля им будет пухом, они жили и погибли гордо, с честью!
Настроение, конечно, оказалось на нуле, но аля геркум аля гер, жизнь продолжается, и мы начали готовиться к отъезду. Грузить недогруженное и т.д., трофейные танки все были на ходу, правда башня у Т-34 была заклинена, но ремонтников-то захватили, на своем месте дислокации доделают, решили мы. И к часам одиннадцати наскоро подкрепившись, мы вышли в путь, колонна была просто впечатляющая, 9 грузовиков, «косилка» (она кстати тоже грузовик, и тоже до отказа набита барахлом). Кроме того шесть БТ, два панцера вторых, один Т-34-76, десять байков, пять БА-10, четыре ганомага и два кюбельвагена. И двадцать шесть армейских повозок вермахта, ну не оставлять же их, а нам пригодятся, тем более каждая набита честно награбленным добром. А немцы, пленные, топают вместе со всеми бойцами, пешком, ну понятно без оружия, зато под охраной.
Теперь мы точно похожи на Дивизию Особого Назначения, в голове колонны пошли четыре байка и ганомаг (тот что покрасившее и менее покоцанный)с одетыми в немецкую форму бойцами, под руководством чеченского немца (как головной дозор, в километре от колонны) Вахаева. Затем идут четыре БТ (пулеметный тоже), потом шесть грузовиков, за ними три ганомага и два БА-10, за ними следуют все оставшиеся грузовики, и после остальные три БА-10. Затем двигаются два БТ, тридцать четверка и Kpfw II, ну и в конце колонны повозки, за ними длиннющая колонна пехоты.
Таким макаром, мы и ехали по дороге домой, на базу. Хотя, можно и на МТС, что Ильиных говорил наведаться, а почему бы нет, тем более такая страшная колонна идет. И я попросил Василенко (бойца который вел мотоцикл, в коляске которого я кемарил) по обочине обогнать колонну. Тот надавил на газ, сигналя, и колонна приняла чуть вправо, и мы стали объезжать колонну слева, вообще-то братва, ну и силищу гоним. Обогнав колонну, мы снова увеличили скорость и попытались нагнать головной дозор чеченского немца Вахаева. Когда мы их почти догнали, я попросил Василенко посигналить, и Лечи остановил свою псевдо гитлеровскую миниколонну.
- Вахаев, мы по дороге заглянем на МТС, то есть через сорок три километра, повернем налево, там, в 13 километрах МТС, на ней взвод охраны, и взвод техников, надо и тем прикорот дать, что бы они стали равны корню из минус единицы.
- Товарищ командир, а толк переться туда всей группой, давайте шесть мотоциклов, ганомаг, три четыре танка и «косилку» и два взвода пехоты, я думаю достаточно, остальные пусть едут и идут на базу.
- Согласен, тогда дожидаемся колонну, останавливаем ее, забираем все предложенное тобой, желательно, что бы все были в форме само собой немецкой. Ну и покатим по быстрому вперед, остальные пусть добираются.
Минут через пять нас нагнали головные танки колонны, и мы попросили остановиться, и вся колонна остановилась.
- Онищук, одевай своих орлов в немецкую шнягу, и на мотоциклы и грузовики, ганомаг тоже с нами, и три бетешки, нарисовать на все немецкие тактические знаки, на все 15 минут. Как только приготовления закончены, мы уходим вперед, колонна двигается строго на базу, старшим остаются Никифоров и Абдиев, первый отвечает за голову колонны, второй за ее хвост.
По карте и рассказам местных (теперь их у нас поболе будет) выходит, что деревня Колушты, где расположена МТС, состоит из 54-ех дворов, немцы скорей всего размещены на самой МТС (это в центре). При въезде в деревню уверен есть пост, его надо по тихому проехать, в этом нам поможет знание немецкого чеченцем, он должен изобразить командира маршевой роты обер-лейтенанта Грабе (такого мы ухлопали в городе, хотя он не был командиром маршевиков). Пока Лечи балакает с постовыми, мы на беззвучке, должны очистить пост, затем вход в деревню, и начинаем представление. Опять же как в городе, вперед техника, под ее прикрытием пехота, «косилка» помогает косьбой.
Всё, все готовы и наша маневренная группа рванула, вперед разгоняясь местами до 40 километров в час, прошел час, колонна давно отстала и мы приехали на развилку, откуда нам поворот налево. Ну все МТС, мы идем, и снижая скорость до 20 километров в час, повернули в сторону Колуштов, и через 18 минут были у поста, у опущенного шлагбаума.
С переднего мотоцикла сошел Вахаев, и показывая свою ксиву, начал ушепинание, начальнику поста кривоногому унтеру, покрикивая при этом. Типа какая-то поломка у одного из захваченных у этих варваров танков, и надо показать его ремонтникам в МТС. Унтер что-то гавкнул зольдатику слегка горбатому, и тот по телефону доложил куда то (скорей всего командиру в МТС), за это время десяток бойцов, внешне чистейших арийцев, типа стали разминать ноги, и улыбаясь, подошли к постовым, как только горбатый положил трубку, Лечи и остальные, резко напали на немцев, в ход пошли ножи и штыки Kar-98, всех троих немцев постовых технично и качественно, сняли с поста, освободив их навечно от несения любой постовой службы.
Все в темпе запрыгнули на исходные позиции и, мангруппа рванула к МТС, который оказался в двух км от поста. На въезде в деревню, двое немцев что-то обсуждали на завалинке, валить их шас, это выдать себя заранее, а это совсем не банзай, потому мы просто проехали. Минуты три терпения, и мы въезжаем во двор МТС, там шагистикой занимается с двумя десятками солдат немолодой унтер, этакий бундесПришибеев, в дальнем углу двора стоят три крытых грузовика, один металлический и два тряпяных, там же стоит танк панцер номер три, и с ним мудруют человек десять. За этим панцером видны еще какие то, железные изделия, наверно пулеметные тачанки под именем Pz Kpfw I, тупо неадекватные кладбища металла (для нас конечно).
Я, не здороваясь, сразу резанул по марширантам очередью, с соседних мотоциклов, шагистику оценили аналогично. Три МГ с калибром пули 7,92, с пятидесяти шагов не оставляет шансов, тут хоть стой хоть падай, результат одинаковый, нулевой. Не понимая в чем дело из строений стали выскакивать вооруженные и не очень немцы, в дело вступила «косилка», суматохи добавили выстрелы пушек 20К наших бетешек. Неограниченный писец на ограниченном пространстве. Немцы, тоже огрызались, но мощь огня у них послабее, ведь как против лома нет приема, так и с карабином против десятка пулеметов только камикадзе может пойти. Сломав сопротивление, мы начали зачистку и подготовку к отражению атаки. Так как тут оказалось около взвода охранения, и ремонтники. И действительно поднятый по тревоге, по улице бежал второй взвод охраны, танк Нечипоренко, поливая свинцом все, что можно выполз на улицу, за ним рванула «косилка», но как только она вышла со двора, огнем немцев убило водителя «косилки», всетаки стекло не броня, а ГАЗ-АА, не КВ, и даже не БТ.
Но пулеметчик Аникушкин стоя в кузове начал мстить за друга – водителя, из ворот выехали оставшиеся БТ, и под их прикрытием пехота, тут немцы, еще и Аникушкина убили (может, ранили?). Бешеная стрельба продолжалась, еще пять минут, и огонь немцев стал ослабевать, перестреляв оставшихся фрицев, танки пошли по деревне, прикрываясь ими побежали пехотинцы, и прошло еще 15 минут и все, ни одного живого немца в деревне не осталось (кроме ремонтников, которые заперлись в боксе). Им пригрозили раскатать танками вместе с боксом в тончайший пирожок (или блин), и те проявили благоразумие (правда не все, человек пять – шесть погибло ранее, от пулеметов и пушек при взятии МТС).
Парни обошли деревню, по пути раскатали денщика командирского, с двумя зольдатиками и привели живого, но чуть подпорченного командира лейтенанта Гросса. Тот был в ретро очках, и не был похож на бандюка, но при разборе выяснилось, что этот гондурас изнасиловал тринадцатилетнюю дочку местного пастуха, так еще и пристрелил вер****ок, и лейтенанта вермахта качественно и летально запинали при активном содействии деревенских. А про немцев говорят, что они культурная нация, но почему культурная нация могла себе позволить то, что они творили в мире, в период с 33 по 45 год, тем более это же не один-два выродка творили, да и особо не заметно что бы остальные их к совести немецкой взывали. Ладно, оставим это на совести национал социализма, кстати и это и то что в Городе в тюрьме натворено немчиками, досконально наблюдал наш секинхенд, ну который из будущего, его специально переодели и он был с нами в походе. Надеюсь, он сделает правильные выводы.
Когда последний немец признал, что РККА круче вермахта, поднятием очумелых клешней, им доверили ответственную работу, сортировку и погрузку добра которое мы награбили непосильным трудом. Под техническим зданием МТС был подвал-бомбоубежище, за ним оказывается и схоронены были три сорокопятки и 150 снарядов, правда не густо, но на халяву и скипидар – уксус. И потому немчики и их прицепили к кузовам грузовиков, и снаряды перетаскали в кузова. Кроме того в заныканном подвале, были патроны 100 тыщ штук калибра 7,62 (к пулеметам нашим и к мосинкам на раз-два-три подходят), а еще несколько ящиков гранат наступательных и оборонительных. У ремонтируемого немцами Pz Kpfw III, выстрелом какого-то танкиста или артиллериста РККА, были повреждены два катка, и заклинило башню, а немчики уже успели катки привести в марафет, но до башни щупальца пока не дотянули. За ним стояло три Pz Kpfw I, с разными повреждениями, но нам такой истребитель бензина нафиг не нужен. Потому, их сперва завели (двоих) и хорошенько побили друг об друга, и о стоящего собрата, затем покоцав фейсы танкам в салон и в моторный отсек закатили по гранате (немецкой же, которая, типа бейсбольной биты). Фейерверк, получился знатный, и из почти готовых танков (танчков уж), получилось три недоразумения, которые хрен поедут. Конечно « раз не мне, так никому» принцип подлый и нетривиально говнистый, но это техника врага, и не хрена было к нам им приходить, так что получите и распишитесь, тройная залежь металлолома, для послевоенных пионеров нами обеспечена.
Увы, но среди наших бойцов не оказалось ни одного, кто бы совладал с танком Pz Kpfw III, а оставлять его – западло, уничтожать земноводное задушит (ну то, что круглый год в бородавках, и на лягушку похоже). А среди немчуры должен же быть мехвод, он и нашелся (правда не с полпинка, а с пинка скажем двадцатого). Мы вообще то и не знали, что он-то мехвод, но более адекватные (или трусливые) немчики подсказали, под угрозой геноцида немецкой нации, в отдельно взятой белорусской деревне.
После обретения мехвода, и приставки к нему бурята Бадмаева (он один из наших секретных орудий системы «Церенов-Мамбеткулов») с положенной по рангу саблей (которая почему то называется шашкой, но не шахматкой). Данная процедура, помогла осознать мехводу Гюнтеру, необоснованность вредных мечтаний, типа сделать подляну, или запороть панцваффейную трешку, и он осознанно и дисциплинированно довел ее до нашего лагеря (в этом ему помогла совесть, ну или сабля Бадмаева, упертая в бок, или парабеллум мой, направленный с другого бока). Просто я тоже поехал в этом танке, махнув не глядя коляску цундаповского девайса, на командирское место трешки с окурком (так по-моему короткая пушка этого танка обзывалась).
Конечно же, мы с собой забрали всех пленных числом 12 человек, и они поменяют теперь идеалы национал-социализма, на идеалы коммунизма, или поменяют надежды на светлое нацистское будущее, на темное существование (не бытие, то есть замочим). Спереди колонны опять катит Вахаев со товарищи на байках и ганомаге, затем мы на трешке, ну и сразу за нами грузовики с пленными, пехотой и шмотками честно нажитыми, «косилка» и три БТ-шки, замыкают шествие.
Проехали мирно километров 20-25, так как моторы грохотали, мы не сразу услышали о встречной колонне, навстречу нам двигались штабной «Хорьх», под охраной ганомага и четырех цундапов. Интересно, если что, то примет Вахаев верное решение?
Встречная мини колонна остановилась, и один из гитлеровских байкеров подняв руку крикнул «Хальт». Это я предполагаю, потому что ни хрена мне не слышно, и далеко (метров 50 от меня), и опять же четыре танка и ганомаг, тоже не оптимизируют слышимость, но руку поднятую вижу. Вахаевцы стали замедлять, и с 20 метров открыли ураганный огонь из МГ-шек, которые на мотоциклах и ганомаг нашем были, выехавший влево вбок БТ Нечипоренко, шарахнул двумя осколочными ганомаг врага, еще и «Хорьх» задел осколками, немцы тоже стреляли, шмаляя и из МГ-шек и МП-шек. Перестрелка продолжалась, потому что немчики попались опытные (не тыловики суки), хорошо маскируясь поливали огнем наши мотоциклы, но и те в ответ шмаляли будь здоров, и это продолжалось бы не знаю сколько, но из грузовиков прикрытых нашей тройкой, скрытно сгрузились пехотинцы Онищука, и обойдя взяли в ложку (о нет, в вилку) немцев, еще один БТ, обошел колонну нашу по правой обочине, и добавил огня, от второго его выстрела заткнулись сразу два мотоцикла, прикрытых от БТ Нечипоренки бортом горящего ганомага противника, тут немцы поплыли, потому что их двадцать человек, против четырех танков, и до фигищи бойцов, как минимум глупо. Да и вооружение у нас насыщенно автоматическим оружием, то есть в единицу времени заплюем большим количеством свинцовых антигитлерициновых примочек.
Последние отстреливались менее уверенней, но и копыта пока не поднимали, отстреливаясь, однако против кувалды нет приема (как и против молотков, рессор и других технически сложных приборов), так что минут за десять мы домножили немчуру на минус бесконечность.
Потом, собрали оружие (стандартный набор- МП38, МГ-34, три парабеллума и Kar -98), зольдбухи, дострелили раненного в грудь неудачника генерала, (а нафиг он нам живой, в центр его хрен доставишь, и пахать на нем хрен получится, да и планов нет таких), это которого везли немцы, в «Хорьхе». Оттолкали, на обочину остатки ганомага, «Хорьха» и двух полностью накрывшихся мотоцикла. Пригодные к употреблению мотоциклы присобачили тросами к танкам (мотоциклистов нема), суки немцы убили у нас пятерых, и раскромсали гранатой один мотоцикл, вместе с водителем, это Василенко с которым я ехал до МТС, мир его праху, вовремя я в танк-то сел, хотя мне то что, я ж деньсурковый кащей. Поредевшие, но снова победившие наши ряды, сомкнулись и рванули дальше в лагерь, правда, предыдущее победное настроение вообще улетучилось, за два дня мы потеряли человек двадцать из старых проверенных кадров, и щас с собой везли еще пять наших товарищей.
Факт, конечно, что нациков навалили немерянно, но каждый из погибших, нам (и мне лично) дороже всех нациков мира. Кстати в грузовике немецкие пули из МГ-34 (с ганомага наверно) нашли двоих немцев и нашего нацика «попаданца». Один немец был немецкой пулей признан как бесконечно стремящийся к нулю (убили его) второй серьезно ранен в плечо. А нацику нашему который из будущего, пуля пробила насквозь ногу, в районе бедра, но не очень серьезно, кость не задета, просто прострелена мыщца.
Долго ли коротко ли, быстро ли медленно ли, но наконец, мы в лагере, и братва нас встречала криками радости и флагом (райкомовским из разбитого грузовика). Флаг сперва был на Нечипоренковском танке, затем, когда Ильиных изображал Ленина на БА-10, флаг был прикреплен к БА, да так на нем и приехал обратно. Потом радость встречавших была омрачена видом наших погибших. Торжественные похороны погибших в МТС и при встречной сшибке с генеральским конвоем, договорились провести завтра в 9 часов утра. Такова война, каждый день теряем друзей.
Ужин закончил день, и я лично заснул, без задних ног, еще один день в прошлом прошел, хорошо ли плохо ли, не мне судить.
30 июня 1941 года где то в Белоруссии
Проснулся я поздно, часов в 8 или позже даже, комната была свободна, и даже за окнами тишина, потягиваясь как особо ленивый и сверх наглый котяра-сумоист. На улице меня встретило солнышко, и там сям валявшиеся в тенечке бойцы. Мы за эти дни наделали делов, и я уверен, что у немцев алярм огромных размеров, и у них чешется не только сзади, но и спереди и сбоков и снизу-сверху, что бы найти и сделать нас вечной памятью. Надо сегодня или завтра валить из этой горячей зоны куда-нибудь похолодней. В места где мы не так сильно популярны, или сделать длиннющий рейд по вражеским тылам, парралельно линии фронта.
- Старлей, че как старичок на солнцепеке разлегся? – оглядываюсь, кто ж до товарища-то командира рискнул докопаться, а это господин-товарищ энкаведешных наук, который Елисеевым обзывается.
- А что энкагебе запрещает лежать в тылу врага? – подкалываю в ответ.
- Кстати как тебе Каримов не стыдно, немцы пришли, принеся народу свободу, частную собственность и демократию, а ты со своими бандюганами мешаешь процессу развития. Убиваете передовой народ, лучших представителей высшей расы, нет, что бы как культурный раб, облизать им ноги и другие места, специально созданные для облизывания.
- Капитангенс (обзываю летёху гебешного на войсковой лад), у тя чо от безделья, крышка отлетела, и последние шарики в ромбики и параллелепипедики превратились ась? Так ведь эти суки, сами, нет, чтоб встретить культурно верного раба, открыть доступ к местам обязательного облизания, автоматиками и пушечками встречают, вот мы и осерчали.
- Ладно, старлей, действия не то, что бы одобряю, но реально кайфую, от них. Ты тут немцам, гигантскую занозу в жопу загнал, представляю что там, в штабах творится. Там наверно начальство немчурилое во все дырки имеет своих подчиненных, они почти полк за неделю потеряли, а еще всякого шматья, так вдобавок человек триста бесплатных рабов переквалифицировались в свободных бойцов. Надо еще два – три дерзких нападения соорудить, немцы сюда дивизию с фронта пригонят.
- Эх, капитан, капитан, вам гебью, только бы из невинных овечек демократов, тяжелыми сапогами признания выпинывать. Нет, чтоб мозгами подумать, хотя откуда у энкагебилы мозги-то там же фуражка.
- Я что-то пропустил, или у тя новая мысля старей, ну-ка хрюкай понятней, и без экивоков.
- Просто гамуптман ты наш, немцы и так щас на взводе, как сташеклассница впервые в ночном клубе, уверен что сюда тащат, все части какие могут, и нам потому пора честь знать, надо двигать отсюда свои тушки куда-нибудь подальше, где мы популярны чуть меньше Орловой , Пырьева и Утесова . А немчура пусть тут нас ищет. Леса тут до хрени, ходить им не переходить, чай не Люксембург , где, если в центре ляжешь, ноги из Бельгии видать.
- Вообще-то стратегически ты прав старлей, надо двигать, или вверх или вниз по карте, километров на 200 – 300.
- Нет 200-300 это мало, надо двигать я думаю на полтыщи, не меньше, и выходить завтра ночью, пока не все нечурбасы прибыли, двигаясь по ночам, валим подальше, нам популярность не нужна, чай не Ольга Чехова . По прибытии на новое место, начнем снова напинаем немцам жопы, а до того тут поуспокоится, ну и можно обратно. Затем уже тут начать угощать немцев десертным блюдом подлян.
- Наверно ты прав, кстати, всех новичков проверили мы, всего попалось семь мутных, одного прибалт отстрелил, сам вроде перековывается, остальные просто наше ссыкованное командирье, от капитана до подполковника. Представляешь, командира дивизии, убило, командование перешло к майору (комполка 1), а этот ублюдок бросил дивизию в трудную минуту, переоделся бойцом и свалил. Ладно бы передал командование комполка два, или кому другому, нет, просто сбежал. Там между частями разрывы и он умудрился пройти почти сотню километров, пока немцы не поймали, и тут сразу видно было, что скрывает что-то сукин сын. Да Ивашин узнал его, до войны в театре в майорской форме видел, когда только самого из училища выпустили. Вот думаю командириков этих очковитых при общем построении помножить на ноль.
- Так может, простим, человек-то натура живая, может, осознают?
- Нет старлей, трусость на раз, простительна бойцу, ну максимум сержанту, или лейтенанту новичку. Из-за трусости капитана гибнет рота, из-за трусости майора – полк, а это тысячи, чьих-то сыновей, отцов, любимых. Это нельзя простить; народ, партия и правительство доверили им командовать своими сынами, обучили этих ублюдков, кормили-поили, а эти очкодыры, сберегая свое драгоценное очко, кладут на вторую чашу весов жизни тысяч простых парней, женщин, детей и стариков.
- А ведь ты капитан прав, я с этой стороны и не подумал. Да этих сук действительно стрелять надо, прости еще раз, признаю ты прав.
Подбежал боец и доложил, что все построены к торжественным похоронам, и что нам туда пора бежать. Втроем мы отправились туда, куда зовут, действительно на опушке леса были вырыты могилы, и все бойцы построились, часть в форме РККА, а кому не хватило в форме вермахта, мы же партизаны нам можно (да и одеть им больше нечего). У всех кто в немецкой согласно рационализации от Елисеева, на шее белые платки (может просто тряпки), в бою точно немчика со своим не перепутаешь. Все кроме боевого охранения, построились для прощания с друзьями, даже немцев построили (правда, у них платков на шее нет, а хотят ли они, и не спрашивал у них никто).
- Товарищи, бойцы, за день рейда, нами уничтожено более двухсот захватчиков (частью они попали в плен), остальные погибли, придя непрошеными гостями на нашу землю. Но и мы понесли потери в ходе боев. В Городе на центральной площади навеки покоятся 16 наших товарищей слава им навеки, они погибли при освобождении Городка1. После этого нами была взята МТС и разгромлен еще один гарнизон, врага, затем в ходе следования в лагерь, нам повстречалась конвойная группа немцев с каким-то генерал-майором вермахта Отто Хюстлером, все немцы были уничтожены, но при этом погибло пять наших товарищей.
Всего после освобождения города погибло еще 11 человек, вечная им память, свой долг перед родиной и народом, они выполнили до конца. Клянемся жестоко отомстить за каждого из наших друзей, братьев и товарищей. – и я поднял руки призывая к клятве, и над лесом пронесся духсотголосый крик:
- КЛЯНЕМСЯ.
Крик еще летел в вышину, а сержанты, бережно по одному опускали тела наших погибщих друзей в могилы, по традиции, кто могилу вырыл, ему ее и зарывать-засыпать, и потому военнопленные немцы эту скорбную работу выполнили. Пока немцы засыпали могилы, и устанавливали потом таблички, я продолжил.
- Завтра вечером после десяти мы уходим. К этому времени, все грузы должны быть уложены в автомобили, танки, бронемашины и мотоциклы. Взводу Ивашина вместе с немецкими ремонтниками, отремонтировать Т-34 и немецкий Т-3, так же осмотреть остальные танки. Водителям и техникам осмотреть все автомобили, каждая машина должна быть наготове. Остальным бойцам, подготовить/осмотреть повозки, каждая должна быть готова к большой нагрузке. До этого, с часа дня выходим в рейд на трассу, туда же подгоняем Т-28, оба КВ, и всю остальную огневую и бронетехнику. На трассе мы должны атаковать колонну противника, неважно какую, какая подойдет, ту и атакуем, то есть перед уходом мы должны очень громко хлопнуть дверями, воротами, ставнями и всем прочим, мы еще ни разу на главной дороге активности не проявляли, надо так проявить, что бы гитлеровцы надолго там ездили озираясь. Саперы, в то же время на других дорогах должны устроить диверсии, подготовить два или три взрыва, два ганомага и четыре мотоцикла в вашем распоряжении. Онищук с Вахаевым, выехать на разведку и подготовить диспозицию нападения, в бою примут участие, все минометы, все орудия, все шесть БТ, оба КВ, Т-28, все БА, тридцать четверка и немецкие агрегаты тоже. Кроме того «косилка» и два взвода пехоты: взвод Кравцова и взвод Прибылова с добавлением новичков, остальные готовят отъезд.
Двадцать шестые пока в резерве, кстати, на всякий осмотреть их тоже, и боеприпасами нагрузить. И еще Ивашин дополнительное задание, оборудовать «косилку» защитой, что-нибудь типа башенки для пулеметчика, и какие-нибудь металлические шторы для кабинки. Онищук и Вахаев, возьмите остальные мотоциклы и вперед, вечером предоставите мне схему нападения, выбрав наиболее удобное для нас место. В бой не ввязываться в любом случае, Вахаев обмануть любых попавшихся фрицев, любыми путями избежать засвечивания и боя. Саперы ваши взрывы тоже должны позвучать одновременно с нашим нападением, ах да еще, товарищи саперы, в узких местах дороги, где лес подходит вплотную в проезжей части, смастерите-ка вы засеки, пилы есть, руки есть, надеюсь все понятно?
Саперы чуть ли не все вместе хором, гаркнули:
- Так точно!
- Тогда исполнять.
Онищук со своей антинемецкой бандой сразу укатили, благо все кто нужны были в немецком прикиде, остальные занялись своими приготовлениями, к завтрашнему не киндер, но сюрпризу. Минут через пятнадцать, саперы диверсанты тоже укатили на двух ганомагах и остатних байках, набрав взрывчатки, пил и топоров.
Мы с Елисеевым пошли поговорить с пленными немцами, переманить на сторону РККА.
Из них четверо наотрез отказались сотрудничать с нами, остальные более-менее не против, пришлось воспользоваться методами самих немчиков, то есть те, кто согласятся расстрелять не согласных, примем, но все кто против, тех однозначно в расход.
Еще двое немцев отказалось в своих стрелять. Значит 24 оставшихся ганса, должны прямо сейчас, доказать нам свою лояльность, ну и сопряженное с ним право на жизнь. Елисеев шепнул своим бойцам, и те за четверть часа приготовили все для экзамена на жизнь пленникам, концлагерей у нас нет (и не будет, мы партизаны) и негде хранить живые тушки немцев, короче или мертвый фашист или немецкоязычный партизан.
Пока мы с Елисеевым решали, как именно обставить дело, энкагебешники все подготовили, гонец прискакал и доложил Елисееву, что все готово, охрана повела немцев к месту аутодафе, а мы пошли самостоятельно своими как говорится скороходами.
На поляне с трех сторон залегли три пулеметчика и по два автоматчика по краям каждого пулемета, в середине поставленные в овцы (ой, нет, в козлы) стояли куча карабинов и мосинок. Охрана провела «вроде лояльных» немцев к оружию (правда оно было без патронов), и каждому потенциальному красноармейцу раздали оружие. Потом самых упорных нациков построили на северном краю поляны, в двадцати метрах от расстрельной команды. Прибылов и Мамбеткулов приготовили «лейки» (фотоаппараты это, тоже трофейные), что бы заснять на пленку компромат, говорю ж, все как у немцев, при отборе в РОА, а мы наберем в ГОА (это не индийский курот, а Германская Освободительная Армия). Каждому лояльному немцу раздали по патрону (хватит для расстрела), конечно к карабину патроны от карабина, а к мосинке от мосинки.
- Ахтунг, - скомандовал Елисеев, подняв руку (ему кровавому гебисту, не привыкать кровушку пить), защелкали фотоаппаратами техник и киргиз, - Фойер!!!
Раздался залп из 23 стволов, у третьего от конца строя немчика случилась осечка, всех безосечных, охрана увела. Осекшемуся дали шанс дострелить, пока еще копошившегося кривоногого зольдата, Елисеев дал ему свой ТТ.
Бам, бам, бам и зольдатик (который теперь наш) расстрелял всю обойму по зольдатику (который теперь труп, и ни разу не наш), все отбор прошел. И зольдатиков повели поесть, их ждет много работы, а голодное брюхо к наслаждениям глухо!
Надеюсь, у нас теперь появятся союзники, ну братья по оружию из немцев, они такие же люди, но голову им заморочило воспитание, жажда мести за проигрыш в первой мировой, национал социализм и жесткая дисциплина вермахта, и со всем этим нам предстоит бороться. Я по истории знаю, были и немцы партизаны в рядах наших партизан, и не только из поволжских, но и самых что ни на есть рейховых гроссдойчей. Тем более они потом, в ГДР очень пригодятся, смотришь и в 1990, не ГДР переварят западные немцы, а вовсе наоборот, ФРГ стройными рядами вольются в ГДР.
Ладно, молчу, согласен, размечтался, сорри сэры и не сэры.
Пошел в штаб, и попросил позвать мне Круминьша и «попаданчика», через ннадцать минут елиссевский волкодав, постучался в дверь, застенчиво как институтка.
- Товарищ старший лейтенант, оба поднадзорных приведены, разрешите ввести?
- Давай сержант, введи, но сперва прибалта.
И в дверь просочился господин из шпротландии.
- Садись диверсант, ну и как ты провел эти дни?
- Нормально, господин офицер, много общался с вашими бойцами, они разве не все из ЭНКАВЕДЕ?
- Нет, конечно, из НКВД только люди Елисеева, остальные пехотинцы, танкисты, летчики саперы - артиллеристы и т.д. И что, Артур похожи, они на рабов забитых комуннячьей пропагандой?
- Не особо, многие рассказывают, как год от года улучшалась жизнь, как местами появлялась электрификация, про ликбезы рассказали, про колхозы. И мне кажется все-таки Советский Союз, не совсем то, про что нам говорили.
- Конечно, и перегибы у нас есть, не спорю, но это единичные случаи Артур, нет семьи без урода говорят. Вон был у нас один мелкий педераст, по фамилии Ежов, много зла сделал, но и в свою очередь получил и приговор и пулю. Зато, в общем, картина все-же оптимистичная, то же бесплатное образование и здравоохранение чего стоят.
- Да эти два фактора меня очень удивили, не ожидал, думал, врет большевистская пропаганда.
- Ладно, Артур, ты нам нужен, от тебя может быть много пользы, и потому ты должен жить и бороться, за лучшее будущее своего народа. Не только богатеев Латвии, но и простых рабочих, крестьян, рыбаков и прочих.
- Наверно вы правы товарищ командир.
- Ладно, иди, свободен, пусть пришлют второго, а ты направляешься к Абдиеву, пусть он расскажет, как жили казахи до революции, и как живут теперь. Потом отправляешься в взвод к Ивашину, поможешь ему с переводом, что бы лучше изучить Т-III, в помощь себе берешь любого немца из пленных, желательно конечно что-бы выбранный тобой, хорошо знал танк.
Снова скрипит дверь, входит по виду нормальный боец, а по лицу ба, это ж наш руснацик.
- Ну, привет друг ситный, исполать тебе добрый молодец, или как вы там друг друга приветствуете «белая раса» может тебе еще хайль гитлер сказать? – говорю, а он сопит и молчит.
- Тебе западло с черным говорить, о смелый «белый господин», о вашей смелости ходят легенды, о белый брат. Говорят скинхеды до того смелые, что не бояться впятером напасть на одного армянина или таджика, что молчишь о ассенизатор наций. А почему вы не нападаете впятером на пятерых чеченцев или дагестанцев? Потому что напасть на них даже вшестером сыкотно да? Можно количественно и качественно получить по яйцам, гораздо интереснее напасть впятером на троих забитых ментами и работодателями работяг таджиков или узбеков, они ж не ответят, - секинхенд краснеет, и сопение увеличивается в тембре и мощности.
- Так эти черные захватили все хлебные места, русскому человеку негде работать, в своей стране.
- А что, ты хочешь дворником, ассенизатором или разнорабочим работать? Месяцами жить в вагончике, зарабатывать гроши, и получать от каждого работодателя и его сотрудника местного по зубам? Навряд ли, хрена ты в дворники пойдешь я, что-то не заметил, что бы бедные таджики, узбеки, киргизы, вьетнамцы и другие черные в топ – менеджерах или чиновниках были. Но так же легче, чем искать самому достойную работу, или вообще заняться коммерцией или производством, хрюкать, что черные все рабочие места захватили. И бить превосходящими силами невоинственных среднеазиатов, армян, азербайджанцев, вьетнамцев и студентов с Африки.
- Слышь, командир, а ты откуда все это знаешь? Что ли сам из будущего?
- Да, представь себе, но если кому то, тут что-то хрюкнешь, я из тебя тефтелей наверчу, пельменей накручу, кулебяк накрошу, понял?
- Понял.
- А ты знаешь, что гитлеру с его ОПГ, русские, даже такие как ты нужны как паровозу высотомер, как автомобилю презерватив и как женщине-москвичке плуг. Тут пленных из немцев много, можешь пообщаться, узнать у них какие планы у «белой расы» на русских, как они называли «славянских недочеловеков». Да любить свою нацию нужно, но это не значит, что нужно любить, унижая и убивая другие нации. Вон пиндосы, говнистая страна, но надо признать в 21 веке (пока, во всяком случае) они самые крутые, и наглосаксофоны тоже страна не из последних, а знаешь почему?
- Нет.
- Потому что там, на национальность, НАСРАТЬ, так же и на цвет кожи, на наличие/отсутствие крайней плоти на члене главное, что бы человек был хороший и способный. На остальное наплевать, растереть и забыть.
- Ну, наверно, я об этом как то не думал. – (интересно нацик на самом деле соглашается?)
- Правильно, в нацистких организациях, и не требуется думать, там требуется, бить мочить и тупо выполнять приказы отморозков, чаще всего это обиженные по жизни люди. Например, попал в армию парень, там не смог за себя постоять, и долго его унижали, скажем деды. Если деды были русскими (и вообще славянами), то он приходит просто обозленным. Если же деды были с Кавказа (с Татарстана, Башкирии и т.д.), то он приезжает обозленным на черноволосых, и начинает дикую животную ненависть к обидчикам, передавать тусующейся вокруг него малышне (малолеткам). Да чаще всего так и происходит, или пострадал во время чеченской войны, и потом обиду на чеченцев выплескивает на таджиков или узбеков (так безопаснее, чеченцы в ответ и прирезать могут).
- Не знаю, у нас главный гаумптштурмфюрер Федя Савостин, после службы в Приморском крае, начал нас готовить.
- Нет не готовить, а портить, заполнять вши мозги говном, пойми сила России, в многонациональности. Если бац война в твоем настоящем, с теми же пиндосами, и Россия, откажется от нерусских бойцов, то на сколько миллионов солдат, уменьшится армия? А если учитывать, что «золотая молодежь» всеми правдами и кривдами отмажется от армии, а с ней и МКАДыши-вкладыши? Тогда даже какая-нибудь Грузия сможет порвать Россию, привлечет Грузия на свою сторону, всех обиженных лозунгами «Россия для русских» нерусских россиян, и все, - кранты.
- Наверно вы правы господин офицер.
- А вот ваш лозунг возьмем «Россия для русских», примем его к действию, хорошо, но что делать с остальными нациями? Выгнать в сопредельные страны? Калмыков и бурятов в Китай и Монголию, кавказцев в Грузию и Турцию, мордвин чувашей, карелов и финнов, в Финляндию, и т.д.
И сколько же обозленных потерей родного дома, родной землей врагов вы получите? Или наоборот, дадите им всем независимость тогда, на сколько процентов сократится Россия? И куда девать русских с этих территорий? А это будут миллионы, где им найти жилье, работу и далее? И смирится ли русский народ, с тем, что по территории Россия сровняется с Францией и Германией? Видишь кругом этот лозунг, полное дерьмо.
Ох и задумался секинхендик то? Сразу видно эти доводы интернационалиста крепко всколошматили его мозги.
- Ладно, свободен, будешь тусоваться с прибалтом, пусть он тебе о нациках гитлеровских рассказывает, пусть рассказы других немцев тебе переводит, свободен.
Ну и потом прикатили шумно чеченский немец с украинцем пограничником.
- Здравия желаю товарищ старший лейтенант.
- И вам не болеть, товарищи лазутчики, ну что, как пошло, чего наразведовали?
- Да все хорошо, командир дай нам подумать, порисовать, почувствовать себя Брусиловым или Клаузевицем каким, составим план за милую душу, можно Нечипора возьмем с Абдой?
- Это Нечипоренку с Абдиевым чтоли?
- Да они-то пацаны, боевые и повидали кой чего.
- Да берите кого хотите, и у вас час, через час собрание командиров, все ясно?
- Так точно, разрешите идти? – переминаясь с ноги на ногу, как конь в предвкушении овса, ну или француз в предвкушении жарено-парено-вареной лягушки, спросили хором оба. Они-то пацаны молодые, семьи нет, романтика в … (короче, где надо) играет во всю мощность, на все децибелы, вот им и не терпится жить.
- А ну пошли отсюда жеребцы, - и оба стратега поскакали на разработку нападалова на некую (пока этого никто не знает, и знать не может) колонну, как мухи на мед, или клопы на снулого капитально мужичка.
- Товарищ старший лейтенант, разреши войти? – сует в дверь свой нос Елисеев.
- Капитан, что ли стареешь, или так, мозги на отпуск отпустил? С каких пор целый лейтенантище НКГБ, у какого-то лейтенантишки пусть и старшего разрешения на вход, - подкалываю Елисеева.
- Короче, Каримовджан, насчет расстрела командиров бросивших свою часть в бою, ты мысль не сменил? Не против, все еще?
- Я конечно против смерти наших воинов, но вчера ты все выразил ясно, и получается что расстрел это заслуженно, давай завтра, перед выходом на охоту, поговорим с бойцами, и надо будет там же и расплатимся по задолженностям этих недоумков трусливых. Просто пристрелить, не мешает, но пусть своей смертью они другим послужат в науку.
- Старлей, ты точно погранцом был простым, или все-таки комиссарил?
- Погранцом, но партия и правительство учит нас, что командир должен не только заботиться о физической и боевой подготовке, но и политической.
- Ладно. молчу, чо скажешь о «генерале» и шпротчике?
- Так мне кажется и тот и этот встали на путь исправления, я с ними несколько раз общался, как ты говоришь «по - комиссарски». И знаешь, по-моему, результат есть, причем у прибалта больше. Да он нам и нужнее, все-такиж обученный диверСРант, опять же немецкий знает, и т.д.
В это время. к нам стучаться, кто-то преться в штаб. Сегодня постовую службу нес взвод пушкарей, и они (под командованием сержанта Артюхова) привели в штаб живого немца, надыбали они его, где-то в лесу, без оружия шлялся. То есть даже не шлялся, а лежал, спал мирно в лесу турист долбанный.
- Товарищ командир, этот немец валялся в лесу, романтик гребанный, обыскали из оружия у него только ложка, даже ножа и то нет, да ранец с минимумом жратвы. - Докладывает сержант.
- Ну, тащи сюда этого долбораза.
- Извините, я не долбораз, я большевик с 1917 года комроты бывший Красной Армии Бернхардт Шлюпке, - говорит мужчина лет пятидесяти в форме вермахта, подтянутый, и внешностью напоминающий Тихонова в известном фильме (Штирлиц), но на русском почти чистом языке, - бывший гауптман кайзеровской Германии. В 1916 попал в плен, при Брусиловском прорыве, был в лагере военнопленных. Там вступил в ВКП (б), после революции с 1918 - го служил в Красной гвардии, воевал командиром роты, воевал против Краснова, Деникина, в 22 году уехал в Германию к семье. Так как меня могли знать как бывшего красного командира, я вернулся в Германию под именем ефрейтора Герхардта Эберта, хорошего парня бывшего со мной в плену и умершего в 17 году от тифа. Он был сиротой, и никаких проблем не возникло, под этим именем я призван в армию в 1938, участвовал в «освобождении» генерал-губернаторства, то есть Польши. И по документам, на данный момент я, ефрейтор Герхардт Эберт. На деле бывший гауптман Шлюпке, бывший комроты красной армии, член ВКП (б).
- Прошу извинения, товарищ Бернхардт, но как вы оказались в лесу и без оружия?
- Меня хотели арестовать за пропаганду против рейха, мы ж коммунисты не можем спокойно существовать, ищем трудности, я вынужден был бежать от трибунала. Увы, на фронт я не попал, все по тылам, а то бы перешел на сторону своих братьев – большевиков.
- Прошу еще раз прощения, Артюхов скажи там, что бы товарищу принесли поесть.
Через минут пятнадцать старшина (по должности, по званию он сержант, настоящий старшина же оружейником оказался) принес поесть товарищу немцу, и видно было, что его распирало любопытство, раньше командир кормил немцев штыками да пулями, максимум гранатами. А что ж это за немец если его просят накормить, и причем едой.
Пока Бернхардт ел, я вышел поболтать с другими командирами.
- Товарищи командиры, наши пушкари привели к нам заслуженного немца, - говорю я напыщенно как Ксюша Собачк, ну или как ПростоФиля Киргоров.
- И чем же этот немчурбас так заслужен? – спрашивает, кривясь, Кравцов.
- Он командиром роты Красной армии во время гражданской был. За просоветскую пропаганду его чуть ихняя гестапа не схватила, и он бежал, а куда ему бежать? Правильно не в Гондурас, а к красным, то есть к нам, вот он и пришел, не сметь, о нем говорить плохо, товарищ лейтенант.
- Если все это правда? То он нам очень, нужен, - рассуждает военврач, - он с немцами говорить будет на их языке. Главное чтобы в свое подразделение не попал, а формы у нас хоть завались, даже гауптманская есть.
В это время Шлюпке выходит к нам, командиры оглядывают его.
- Товарищ офицер, какие будут распоряжение? – спрашивает, у меня Шлюпке.
- Товарищ Шлюпке, у нас нет офицеров, у нас командиры, - отвечаю я.
- Простите товарищ командир, привычка.
- Нет, товарищ Шлюпке, ничего это не страшно, я кстати Фарход Каримов, старший лейтенант, пограничник. Это Абдиев, командир бронетанкового взвода, это Гогнидзе командир минометно – артиллерийской батареи, это Прибылов командир саперного взвода, это командир особого взвода танкистов Ивашин, а это целый капитан НКВД Елисеев (он же лейтенант НКГБ). Немец с каждым раскланивался и представлялся:
- Бернхардт Шлюпке, бывший гауптман у кайзера Вильгельма, и бывший комроты в Красной армии.
Потом повернувшись ко мне, он спросил:
- Вы азербайджанец?
- Нет, я узбек, а откуда вы знаете азербайджанцев?
- В гражданскую я служил в 11 – армии, на Кавказе, имя у вас похоже. Хотя нет, тогда бы ваша фамилия звучала как Керимов.
- Ладно, товарищи командиры, идите к своим подразделениям, займитесь обучением бойцов.
И командиры разошлись по своим делам, а я решил поговорить с Шлюпке наедине.
- Герр Шлюпке, мне надо рассказать о том, кто мы и как тут оказались.
- Буду рад услышать герр Каримов.
- Мы остатки разбитых частей Красной армии, сбежали всей толпой из вашего, ну немецкого плена.
- Простите товарищ Каримов, но немецкий народ и Гитлер с его нацистами, это разные вещи, много немцев сражалось в Испании против франкистов. Их всех потом Гитлер по возвращении пересажал в тюрьмы. Карл Маркс, Вильгельм Либкнехт, Эрнст Тельман и Роза Люксембург тоже немцы. Поэтому вы были не в нашем, не в немецком плену, а в нацистском плену у Гитлера.
- Вы правы товарищ Бернхардт, простите. Так вот нам, не хватает знания немецкого языка для более успешных действий против немецкой, простите нацисткой армии. У нас только один знаток языка, его катастрофически мало. Поможете ли вы, нам в этом?
- Да, конечно, но только у меня условие, в наших немецких ребят я стрелять не буду, в вермахт, а вот в SS буду стрелять обязательно. И помогать советами, и знанием языка тоже.
- Тогда рад приветствовать вас в рядах Рабоче – Крестьянской Красной Армии. Консультантом по вермахту и ваффен SS, вы должны сделать так, что бы у немцев, простите у нацистов скажем наша колонна в трофейной форме и с трофейным оружием не вызывала подозрений.
- Тогда давайте рассмотрим, вашу технику, – предложил Шлюпке, и я с ним пошел смотреть технику.
- У вас сразу видно, что техника захвачена у разных частей, видите вот эти знаки, это тактические знаки. И когда в одной части они разные, то сразу понятно, что это не орднунг, а это подозрительно. У нас ведь орднунг, тотальный порядок, и потому в одной части все знаки должны быть одинаковые. Тем более вы умудряетесь, нанести тактический знак мотоцикла из пезотных частей на танк, а это не очень гут.
- Черт, вы правы Бернхардт, как вас по батюшке?
- Ульрихом звали.
- Вы правы Бернхардт Ульрихович, это серьезное упущение, вы посоветуйте какой и где знак намалевать, наши ребята намалюют. А теперь, пошли Бернхардт Ульрихович в хату, посидим, поговорим, я о многом хочу поговорить с вами.
- Хорошо, пошли.
И вот мы в хате, Бойцы принесли чаю, нашего фирменного («то, что у фрицев» захватили, называется), и я неспешно начал базар.
- Уважаемый Бернхардт Ульрихович.
- Каримов, можно просто Бернхардт, или герр Шлюпке, зачем усложнять.
- Хорошо Бернхардт, у меня самый главный вопрос, почему наша армия разгромлена, почему РККА отступает? Кстати можно и нужно просто Фарход.
- Ну, этому много причин, первая это то, что вы не были готовы к войне, просто не были и все. Второе отсутствие информации, например одна дивизия понятия не имеет что происходит на территории соседней дивизии. Недавно в моей части говорили об н-ской дивизии, которая 22-23 июня, не только не отступила, но и потеснила войска вермахта аж на 20км вглубь Польши. А соседи в это время драпанули километров на 15-30. И эту дивизию, обойдя ее по флангам по территории соседей, ударили в фланг и с тылу, добавили артиллерией, авиацией, и все дивизии нет.
Все погибли, никто не сдался, если бы все так воевали, то вермахт щас отбивался бы, где то в Польше, если не в Восточной Пруссии. Следующее это отсутствие связи и взаимодействия родов войск. Танки плохо взаимодействуют с пехотой, артиллерия с авиацией, в результате у вермахта миллионы пленных, и очень много техники. И какой техники, ни один танк вермахта не сможет сравниться ни с КВ, ни с Т-34, ни даже с БТ-7. Я конечно же об однотипных танках. Конечно же Т-III сильнее БТ-7. Следующее это недооценка противника, вон возьми зимнюю войну, недооценили финнов, в результате тысячи потерь, знаешь, как в рейхе смеялись над вами, а мне было очень больно.
- Спасибо за ваш анализ, видно, что вы анализировали, болея за нас. А вот что бы вы предложили нам, нашей партизанской роте. Чем бы мы могли наиболее лучше помочь РККА, находясь в тылу Вермахта?
- Надо перерезать снабжение, вермахту для наступления, ведь войскам нужно много горючего, много снаряжения. Понимаете, перерезая эти артерии, вы обрекаете их как минимум на остановку наступления. А остановив танки, вы остановите пехоту, а пехоту без танков и бить легче, это мое мнение, как бывшего гауптмана кайзера, и как опять же теперь бывшего солдата вермахта.
- И как это мы скажем небольшим числом, сможем перерезать артерии?
- Ну, я бы предложил взорвать мосты, завалить деревьями дороги в лесной местности, минировать дороги, и железнодорожные пути. Диверсии против железнодорожных станций и других мест складирования и транспортирования необходимых припасов.
- Понятно Бернхардт, думаю вначале, нам надо разведать все окрестности, и составить карту, расположения частей вермахта, складов, переправ, и потом методично резать эти нити?
- Да это я считаю первый шаг, а потом начать тотальный диверсионный цикл, но не больше чем на неделю или на десять дней, потом надо исчезнуть из данного района. Потому что навезут фельджандармерии, вспомогательных и других войск и вас размажут, как сливочное масло сапогом.
- Согласен, вы правы нас всего около трехсот человек, хотя тут могут быть еще лагеря военнопленных, мы можем освободить и их? Оружия у нас в избытке, и еще добудем в бою, тем более, если грабить склады.
- Ну да, но и слишком большое соединение тоже опасно, уйти от преследования будет трудно.
Дверь скипнула и как ураган ворвались, два новоиспеченных генштабиста, Онищук и Вахаев.
- Товарищ старший лейтенант, э… - они занятые разработкой плана нападения, конечно не знале о герре Шлюпке, и оба разинули богатырские чеченско-украинские пасти.
- Знакомтесь герр Шлюпке, это начальник разведки Онищук, а это наш немецкоговорящий чеченец Вахаев.
- Рад познакомится, Бернхардт Шлюпке.
Пришлось нашим микростратегам объяснить, кто такой Шлюпке и как он появился у нас.
- Круто, однако, у нас будет немец, сознательно ставший нашим, как раз у нас 24 немца, а тут целый гауптман, вот и будет им и командир, и комиссар в одном лице,- сказал Онищук и оба заново пожали руки Бернхардту.
Затем презентовали свой план:
- Два танка, один КВ и Т-28, стоят на дороге, закрывая ее, как немцы натыкаются на них, они начинают огонь, сбоков добавляют жара БТ, из-за колонны выходят второй КВ и трешка, ну и отстреливаем их как в тире, - хвастает своим планом Онищук.
- Товарищ Онищук, а если пока вы ведете бой, колонну вермахта (Бернхардт конечно не мог сказать немцев) догоняя первую, придет еще какая-нибудь группа противника, у вас нет резерва, и они сходу сомнут и Т-III и КВ, так как те будут к подходящим стоять боком, да и заняты будут боем, что тогда?
- Ну, они повернутся передом к подходящим и начнут их обстреливать, не подпуская?
- А почему у вас тут не предусмотрена пехота, вы не боитесь, что пехотинцы из колонны, гранатами забросают танки, например БТ одной хорошей гранаты хватит за глаза.
- Согласны товарищ Бернхардт, надо добавить пехоты.
- А если вражеские силы подойдут не с тыла колонны, а с переда, тогда как? Поэтому предлагаю устроить мобильный резерв, во время боя они не воюют. Они резерв, но если появляется кто-то спереди или сзади, они через лес идут туда, предлагаю не учтенный вами Т-34, 45мм пушки, и взвод пехоты.
- Вы правы господин Шлюпке.
- Не господин я, товарищ Вахаев, я товарищ.
- Прощу простить товарищ Шлюпке.
- Добры молодцы, а чего ж вы Абдиева обидели? Почему бронеавтомобили не участвуют?
- А и так засада насыщенна товарищ старший лейтенант.
- У нас пять БА десятых, предлагаю установить три в начале засады, там, где Pz Kpfw III, они более маневренны, плюс орудия и пулеметы, то есть это станет страховкой на случай подхода неприятеля со стороны Польши. Еще два ставим в тот край, где Т-28, почему там два, потому что у Т-28, итак стволов много, последний пятый БА-10 ставим за танками БТ, он заменит, если какой либо БТ будет уничтожен. Ну, а пушки и минометы по диагонали поставлены хорошо. И если мы промежутки меж танками, заполним пехотой по совету товарища Шлюпке.
- Товарищ Каримов, позвольте внести еще важное изменение.
- Да товарищ Шлюпке.
- Представьте себе, вы движетесь в составе колонны по дороге, вдалеке увидете, что закрывая дорогу, стоят два танка вы, что будете переть на них?
- Точно, согласен, нельзя танкам стоять, если колонна нормальная, то впереди будут мотоциклисты, и они остановят колонну задолго, до того когда нам нужно, может даже не доезжая поворота.
- Тогда предлагаем, притаится и ждать в лесу, как только колонна подойдет к контрольной точке, трешка (Pz Kpfw III) и КВ прямо из леса, поражают хвост колонны. Колонна останавливается, внимание «колоннистов» переключается на хвост колонны. В это время Т-28 и КВ выезжают из леса с обеих сторон и закрывая дорогу, атакуют авангард колонны.
- Точно! А до того все стоят замаскированные, и немцы спокойно проедут мимо Pz Kpfw III и второго КВ, как только начнут стрелять, вылезают все остальные и размаскировываясь бьют все вместе, - домысливает Онищук.
- Вот именно, это действительно будет засадой, и действительно внезапной, - резюмирует герр Шлюпке.
Схема составленная совместно. Часть добавлена мной и Шлюпке.
- Транспорт с грузом и людьми должен, ждать вблизи от места боя, в укромном месте, и как только расправимся с колонной, мы должны оставив замаскированные оба КВ, и Т-28 идти на соединение с ними. С наступлением вечера после 11 00 выходим в дорогу, и прощай Город, пойдем к Брестской крепости, надо помочь осажденным там нашим товарищам, навредим врагу в Бресте в том же духе и перейдем к Городу I, а потом можно и вернуться к Городу. Треугольник мести.
А теперь ужин товарищи (кстати, который давно остыл) и на боковую, надо выспаться, завтра днем война, ночью дорога.
1 июля 1941 года где то в Белоруссии
Так, чую пора вставать, у меня с университетских времен привычка, если назавтра экзамен, ну или важный зачет ну или еще какая заумно учебная, но важная мудротень, то я просыпаюсь с запасом 3- 4 часа. Когда в первый раз на первом курсе сдавал первый экзамен на первой сессии (как щас помню политистория, был такой тогда предмет, препод Ионова, до сих пор уважаю ее, насчет тавтологии специально напервил) так вот, экзамен назначен был на 8 утра. Я всю ночь (первокурсник, ботаник, да и первоход) учил; какое двоевластие было после Октябрьской революции, почему и откуда взялся генерал Корнилов (и куда потом делся) и много другого заумного мудрецтва. Ну и заснул, просыпаюсь, еханный кашкай, утро давно, на бегу оделся в коридоре, и с книготоннами под мышкой двадцати гиговой оперативкой юркнул в универ (там от общаги, до корпуса 50-100 метров). Подбегаю, достегивая ширинушку, воротник и дергаю входную дверь, вот черти принакрылись, то есть какого фантомаса дверь закрыли. Ногами выбиваю ритм варшавянки на двери факультета. Минут через пять, заспанный и опухший вахтер, открывает двери, и смотрит на меня как метросексуал на мамонта в скафандре.
- Че надо?
- У меня экзамен Абдумалик – ака.
- И какого синхрофазотрона тогда, от меня надо?
- Как, что дверь откройте, я говорю ж, на экзамен опаздываю.
Теперь он смотрит на меня, как профессор анатомии, на носки доцента своей кафедры, которые обнаружил под своей супружеской кроватью.
- У тя чо экзамен вампиры принимают? Время три часа ночи долбодекадент, пошел отсюда в консерваторию.
Поднимаю голову, над входными дверями висят часы, охренеть время 3 15 ночи (можно и утра), но для большинства все-таки ночи.
После этого внутренние часы сбоя не давали, и если у меня экзамен в 8 нуль-нуль, то в 6 нуль-нуль я уже заканчивал завтрак, и приступал повторять билеты (вопросы к зачету и т.д.). Вот и щас, я знаю, что время, где то с пяти до шести, точней в районе полшестого утра. И я выбегаю, напялив галиХВе (на чисто русском XIX веке языке) и разогреваю мышцы бегом трусцой. Пробежав километра 2, поворачиваю обратно, летняя ночь вползает в сознание как червячок-стахановец в яблоко, и бодрея ежесекундно, чувствую себя энерджайзерно и дюрасельно. У шалаша прибыловского микроОПГ (а что, это так и есть, мы-то на оккупированной территории вне закона) вскакиваю на турник, со школы люблю его, сделав, шесть силовых (мне кажется это называется силовой выход), делаю, сколько-то подъем-переворотов, и уже другим человеком соскакиваю с турника. Тут же стоит ведро с водой, и я чуть наклоняя, поливаю себе и умываюсь. Настрой все дюрасельней и дюрасельней. Ну да наверно некоторые скажут, что чеж с ведра прямо не умылся, а тока наклонив из него? Так у нас у среднеазиатов, ислам переплелся с остатками зороастризма и других древних религий. Осквернять емкость с водой, едой нельзя, табу, так же нельзя осквернять огонь это тоже табу. Уже мы 13 столетий мусульмане, а остатки от огнепоклонства налицо и в XXI веке.
Кстати, какие вызовы готовит мне теперь 1 июля?
Бойцы повзводно возвращаются с зарядки – пробежки, и начинают принимать водные процедуры, скоро завтрак, и поев наверно в последний раз (ну на этом месте дислокации), мы отсюда уйдем (хотя может через полгодика вернемся, когда наш рейтинг тут, чуть понизится). Это жРУналистам и кармандидатам (ну в пЭрзиденты гварбернаторы и т.д.) нужны рейтинги высокие, нам партизанам, чем меньше (ниже) рейтинг, тем целее шкура. Потому нас обзывают бойцами нулерейтингового фронта (тогда уж тыла, так логичней).
Подхожу пружинящими шагами сильного мужчины (ох уж это самомнение), тут рядом появляется Прибылов, и чего-то мнется.
- Прибылянц чо хотел?
- Можно с вами поговорить?
- А после завтрака никак, не судьба прошуршать языком?
- Можно, но невтерпеж.
- Ничего, Прибылидзе, ссать и родить, нельзя погодить, а остальное можно.
- Хорошо, тогда я после завтрака зайду, товарищ командир.
- Нифига Прибылайтис, стоять, кругом и в штаб, вместе позавтракаем, ну и потрындим зараз.
- Слушаюсь, - и товарищ инженер за мной ступает в хату.
Старшина материализуется и сервирует завтрак (почти кошерный, я ж мусульманин, свинину ни нямням).
Сидим, пьем черный кофе (откуда спросите, бог, конечно, послал, через немцев) местами чавкаем местами вполне пристойно, Прибылов ест, как будто спешит на свидание с Анютой «Бюст» Семинович, и если он опоздает, то Семинович пойдет гулять с Егором Гайдарём.
- Прибылов, ты куда спешишь, подавишься же, где нам потом военинженера брать?
- Виноват товарищ старший лейтенант, - и Прибылов снижает обороты чавки.
Наконец галеты со сливочным маслом, мы добили до победного конца, и потягивая третью чашку кофе из кофейника (тоже бог послал, тоже через немцев, фрицы, это типа древний DHL, спецурой для партизан) говорю Прибылову.
- Ну Пальчинский, я тя слухаю в оба уха, давай резонируй воздух, всколыхни ноосферу.
- Товарищ старший лейтенант, мы же сегодня нападем на колонну?
- Ну планируем конечно, и что дальше?
- А потом уйдем в другой район.
- Ты это что, решил осведомленностью похвастаться? Говори по существу товарищ воентехник, и нефига растекаться мыслю по древу.
- Так вот, потом же немцы придут, осмотреть разбитую колонну, мертвых своих похоронить, военное имущество оценить, можно отремонтировать или нет, и т.д.
- Прибылов ты что вчера днем на солнцепеке спал, или лицо бензино - керосиновой тряпкой вытирал?
- Так вот есть мысль заминировать место нападения.
- Смотри, какая оригинальная мысль Прибылов, да по сравнению с тобой Ньютон, Лавуазье, Левенгук и Бируни первоклашки, скажи честно ты что издеваешься?
- Мои ребята, предлагают несколько новых рационализаторских предложений по минированию.
- Вот Прибылов, уже лучше, ну переходи к конкретике, а то я щас пресс закажу, что б из тебя выжать все.
- Саперы первого отделения, придумали дешевый самодельный шрапнельный фугас, это металлическая воронка, из листового железа диаметром 40-50см, и высотой конуса так же 40-50см, на дно воронки укладываем двести- триста грамм тринитротолуола, аммонита, пироксилина или любого другого взрывчатого вещества. Сверху набиваем металлическими обломками и другим металлическим ломом размерами максимум с орех лещины. Потом все это заворачиваем в мешковину, и в узкую часть конуса вставляем детонатор. Направляем раструб конуса на место, где предполагается появление живой силы противника, то есть ставим конус перпендикулярно широкой частью к земле. Появляется противник, детонатор вызывает взрыв тринитротолуола (или аммонита и т.д.) и куски металлического лома, как шрапнель из пушки поражает все в своем радиусе действия. Больше взрывчатки, дальше радиус, то есть зона поражения.
- Из тя хороший лектор получится, бонбу апробировали хоть? (Спецом боНба написано!)
- У меня не все, товарищ старший лейтенант, я не рассказал про велосипедный взрыватель.
- Это еще что за изобретение, нука рассказывай, поднимай интеллектуальный уровень командира.
- Под днищем танка, или автомобиля, кладем железку с приваренной к ней осью и колесом.
- Прибылов это что ли вечный двигатель? И потом на этом танке едем на край света?
- Ну, подождите товарищ командир, к колесу привязана веревочка (или проводок) натянутый на высоте 10-15 сантиметров, к тому же колесу привятываются провода к натяжным взрывателям. Например, по сторонам танка устанавливается четыре шрапнельных фугаса (ну конусы наши), солдат противника, задевает приводной проводок (ну или веревочку) и колесо немного обращается. При этом натягиваются и проводки взрывателей, и одновременно с четырех сторон взрыв, все кто оказался вокруг заминированного танка, превращаются в трупы или недотрупы. Если укладываем конусы на земле, то больше всего страдают ноги противника, если скажем на уровне живота среднего человека, то процент летальности исхода возрастет.
- Подло, Прибылов, очень подло, но нефига к нам было приходить с войной, кто к нам с Ламборджини придет, тот от Ламборджини и погибнет, так?
- Так точно. Что значит ламборджини?
- неважно, ну, иди и приготовь опытный образец. Значит, вы ребятушки решили, кто с велосипедом, к нам придет, тот от велосипеда и погибнет?
- Да товарищ командир, можно через полтора часа?
- Фигвам полтора, максимум час, Прибылянский, давай жми на газ.
Прибылов, испарился, оставив на столе лист бумаги, схему кеатив-минирования, так посмотрим.
Схема минирования составленная Прибыловым.
Да, интересно, конечно, но как бы, это сказать, ах да, будет ли это работать?
Ну да ладно, потерпим часик вот и узнаем, а велосипед я знаю, у нас есть, и не один, в МТС штук десять захватили.
Дверь скрипит как кости у столетнего ревматика, и появляется Лановой, фу-ты черт, Елисеев это, (а похож сцуко), и чего ж его высокоблагородье захотело?
- Елисеев, присаживайся, че хотел.
- Привет тебе черноголовое отродье Средней Азии.
- И тебе привет, сам дурак, так чо притащился, если просто язык помассажировать, иди к немцам, они все равно тебя не поймут. А то мои интеллигентные уши вянут от твоих низкоинтеллектуальных речевых потугов.
- Сам дурак, - возвращает удар Елисеев, - я вот планирую трусокомандиров часиков в 10 отстрелить при всех, ты не перекрасился пока?
- Слушай, Елисей, стрельнуть, скажем, их никогда не поздно, и патронов не жалко, по одному если на фрица, то мы всю группу армий «Центр» делитировать (Delete) сможем.
- Так, к чему ты это пограничная твоя морда?
- Я хочу сказать, что они итак дохлецы, так?
- Так, хорошо булками юлить, давай конкретно, что ты предлагаешь?
- Штрафбат.
- И что это такое? (ах да, тогда в РККА штрафбатов не было).
- Короче смертники, затычки скажем, ну будем ими затыкать горячие точки, докажут свою смелость, поймем мы что они достойны жизни, переведем в нормальный статус.
- А если и там пипи сделают?
- Пристрелим на месте, а так мы им дадим шанс, шанс правда и кровавый и может смертельный но, что двадцать плюс десять, так и дважды пятнадцать, один хрен тридцатник, сечешь?
- Ну и хрен с тобой, гуманист пограничный, надеюсь этих очкодрожей совесть самостоятельно задолбает.
- Добрей опричник треба быти, добрей, да и прощать уметь надо.
Пока трындели, с функционером «кровавой гебни» видимо Прибылов уже апробировал свой «аЦЦкий лисапет», потому как дверь отворилась, и появился Прибылов своей собственной военинженерской персоной.
- Товарищ старший лейтенант, ой товарищ лейтенант госбезопасности, разрешите обратиться?
- Давай, обращайся, - грянула двухголосая ответка, от меня и Елисеева одновременно хором.
- Мы готовы, можно пройти и посмотреть товарищ… ой товарищи командиры.
И втроем гебист, погранец и инженер пошли мы на поляну, где Акмурзин огненный дождь показывал (прям в испытательный полигон превратили полянку).
На полянку опять загнали тот самый БТ, который и Акмурзину в его демонстрации ассистировал, бортовой номер запомнился 339 (номера на броневиках трехзначные и почемуто начинаются с пятерки, а на танках с тройки) и вокруг него шебаршаться саперы, как японцы у Курил.
- Вот товарищи, это шрапнельный фугас, - показывает на стоящий, на передке танка конус (конус стоял раструбом параллельно земле, как громкоговорители тех времен на столбах).
- Внизу под танком расположено колесо велосипеда, от него идет две проволоки, одна к натяжному взрывателю, другая протянута на высоте 20 см от земли, вот тут справа от танка. Зона поражения от фугаса это влево и вперед от танка. Мы тут для демонстрации поназабивали кольев.
На колья, в 130-150см от земли очумельцами Прибылова прибиты перекладины, и на них рваные гимнастерки, и другие тряпки, типа это немцы, немцеизображательных кольев набито около тридцати, ближайшие в пяти метрах от танка, и дальние в 80-100.
- Внимание, тревога, - не кричит, а как то интеллигентно говорит Прибылов (правда чуть громче), и все саперы собираются вправо-назад от танка, - ну-ка голубчик пните ногой проволоку, - говорит Прибылов Елисееву.
Елисеев смачно прилагается ногой по проволоке, БАМ (можно БУМ, кому-как). Все люди опытные и потому к БАМ-у все открыли рты, чтоб перепонные барабанки (ан нет, барабанные перепонки) не накрылись. Теперь всей толпой обходим танк, почти половина кольев валяются, остальные стоят, но гимнастерки эрзацнемцев напоминают москитную сетку (правда, для довольно накаченных москитов).
Осматриваем всех эрзацарийцев, побиты все, конечно были б это люди, не все были б убиты, много поражающего элемента, осталось бы в телах передних немчиков.
Но результат приколен (конечно для нас, навряд-ли немцы так оценят). То есть четыре шрапфугаса, и вокруг танка было бы сухо и комфортно как от тампакса, причем на 20-100 метров. И супчик получился б погуще, чем от Ф-1, она-то бьет дурой, во все стороны, и взрывачки в ней меньше чем в шрапфугасе имени Прибылова, да и кусочков поменьше.
И воображая себя каким-нибудь представителем МО СССР, говорю:
- Прибылов, твое изобретение принято, на вооружение.
Елисеев, осматривает еще минут пять все, смеется и говорит, -
- Прибылов, а если, вместо лисапета, мотоцикл присобачить, до Берлина достанем?
Бойцы хохочут, но у большинства, конечно, это нервический смех, скоро в бой, причем с неизвестным противником.
Все время! Нет, не боя, а время-на-пожрать, и потом уже выходим, конечно.
У меня на душе скребут махайроды (кошки такие были саблежопые, ой сорри саблезубые), все таки бой, а вдруг лажа, тем более это не игра, тут всерьез можно от немцев на орехи получить, возможно, даже на кокосовые. А все вокруг, наоборот, блин какие-то радостные, такое ощущение, что не я, а они освоили метод «оденьсурковлевания», ну и хорошо, вообще в бой лучше идти с хорошим настроением.
Пожрамши из запасов вермахта, с Бернхардтом, Елисеевым, и Онищуком (остальные едят с бойцами своими), облачаемся в форму из тех же закромов фатерланда, все уже погружено в машины, повозки и т.д. командиры получают команды к погрузке личного состава, и дисциплинированно, через 14 минут длинная гусеница ДОН-16 выдвигается навстречу судьбе.
До большой дороги примерно километров 60-70, с нашей скоростью (равняясь на замыкающего) это три часа. Впереди идут четыре мотоцикла с двумя ганомагами, затем двигается тройка БТ, с прицепленными к ним тройками повозок, затем грузовики и тоже с прицепами, и все по порядку (артиллеристы с пушками), саперы, первый второй взвод, потом два двадцать шестых «косилка» и все остальные. КВ, Т-34, Т-28 и Pz Kpfw III ждут на дороге, тридцать четверка и панцер трешка, оставлены были рядом с КВ, щоб зазря моторесурс не херачить. Просто у коня скорость одна, а у мотора другая, конь устает, а мотор не так сильно, потому повозки цугом, по три штуки тянут и грузовики и танки.
Скоро к колонне присоединились и тяжкие танки (нет такого класса скажет спец, а ты подними его, потом поговорим, тяжкие они или нет), и уже в назначенное время мы вышли к трассе (правда она тогда так не называлась).
На саму трассу поехали Шлюпке с Вахаевым и взвод разведки Онищука, все бритые, причесанные, одетые в красивую форму, скажем так истинные арийцы. Остальные таясь и пробираясь сквозь деревья начали готовить позиции. Место нападения представляет собой уложенную налево букву Г, засада длинная часть этой буквы, разведка будет ждать в километре от локтя Г в короткую сторону. Хотя рации у нас и есть, но для соблюдения радиомолчания было решено проложить телефонный кабель, ведь еще в Городке1 была захвачена раритетная LAN – линия от ископаемых скинхедов. Ну и связисты пошли раскатывать свои катушки, прокладывая связь параллельно дороге в 50-100 метрах от нее в лесу.
Пока связисты занимались широкополосной сетью (блин тьфу, связью конечно, и не широкополосной), все ждали, потому что вывод танков на засаду нужно делать сюрпризом для супротивника. А эти гаджеты грохочут как пустые бочки с горы, вот и надо дождаться связи, потом отмашки от разведки, если все тихо, потом можно это оборудование выкатывать на исходные.
И в ожидании проводим предбоевую подготовку бойцов, с пехотой говорю я:
- Запомните, немецкие танки, будут в походном положении, так как эти говновозы жрут дохерашеньки бензина, у них сзади должны быть бочки с бензином или канистры, а эти фигнюшки горят даже от винтовки или карабина. Тупо стреляете по таким резервуарам, кто подожжет танк, получит бутылку водки (или шнапса), как только вы****ня полезет из своих коробок, мочите их, ни один не должен дойти до наших танков. Знаете же из БТ и обзор не очень, и горит он на раз-два, поэтому и прошу, и приказываю - прикройте задницы танкистов, они прикроют ваши.
В это время танкистов БТ и броневиков БА инструктировали Абдиев с Нечипоренкой (опытные танкожоги):
- Начинаем с самых вонючих Pz Kpfw IV, у них и пушка помощней, и броня потолще, у каждого свой участок огня, но если скажем у одного на линии три четверки, а у другого ни одного, помогите. После четверок надо мочить Pz Kpfw III, когда кончатся и трешки и четверки, потом можно принятся и за двойки и единички. А их и ногами запинать можно, главное сперва отаналить четверки и тройки.
Пока мы трындим связисты докладывают, что связь готова, и телефон ждет в импровизированном НП, стереотрубы нет, и ее роль будут выполнять с дерева снайпера Никодимов и сибирский поляк (еще и кого-нибудь посимпатичней выцеливать). Ну и с дерева кричать о течении боя мне в НП. Кстати из взвода разведки убрано секретное оружие, Мамбеткулов, ну очень оригинальный ариец получается из него, потому он будет со мной в НП, в роли связного, грузовики и повозки с имуществом и остальными бойцами, да с пленными немцами стоят в укромном месте в двух км от места боя. И саперы где то свои подляны, готовят, жаль из-за радиомолчания, синхронности с ними не получится, ну и нафиг, зачем нам дешевые эффекты?
Оба Т-26 отведены в 500-800 метров от места засады вправо от нашей лежащей буквы Г, там как раз, итак стояли три двадцать шестерки разбитые немцами при бомбежке. Затем немцы отодвинули их на обочину, вот к ним пристроились и наши Т-26, пулеметами с ними поделился старший их брат бронтозавр Т-28 (типа они тоже разбиты). То есть справа нас прикроют два двадцать шестых и «косилка». Кстати «косилку» чуть защитили, перед лобовым стеклом поставили бронелист с прорезями (не нюхом же ее вести), как дверь на петлях, в походном положении бронелист лежит на капоте, в бою водитель веревкой его поднимает и фиксирует, а пулеметчику тоже присобачили бронелист с прорезями, что-то типа четырехместного щитка станкового максима.
Звонок от разведки, дорога пуста, технику на исходные. Танки и бронники замаскированы деревцами и ветками, гррр начинают работать двигатели и танки и броневики занимают исходные позиции. Бойцы так же начинают занимать позиции за деревьями и т.д. проходит минут 10-15 и все готово и мотроы заглушены, все мы готовы отыметь немцев, и в хвост и в гриву и под хвост тоже.
Все теперь остается ждать, и тут по дороге идет колонна, в сторону Минска, но там 10-12 грузовиков под охраной двух ганомагов и четырех мотоциклов, фу, это для нас мелкая рыбешка. Сидим, ждем, спешить нам некуда, время час дня, все заранее поели, отход на 10 часов вечера (ночи), подъедет колонна послаще долбанем, а нет, так и нечего БК тратить. Опять идет колонна, но это тоже, не то штук пянадцать повозок, пусть валит немчура, ждем, покуривая, попиваем воду, кто-то грызет галеты, кто-то сухари; кто-то вспоминает маму, кто-то любимую. К последним отношусь и я, гдеж Машундра моя, наверно обыскалась меня на пляже, и давно рванула в свой родной Кингисепп, чеж на берегу моря без меня то делать.
Противно верещит зуммер телефона (офигеть, но это бесполезное ископаемое тоже телефон, в отличии от самсунгов и айфонов) поднимаю трубку:
- Командир шар в лузе, на вас двигаются двадцать четыре шкафа и десять буфетов, четыре четырехстворчатых шкафа и восемь трехстворчатых, остальные так первые и вторые шифоньерки. С ними шесть тумбочек и три гроба. Как понял?
- Вас понял Онищ, оставайтесь на месте, затаитесь, чуть что звоните. Отбой.
- Командиры, к нам едут четыре Pz Kpfw IV , восемь Pz Kpfw III и двенадцать мелких немецких сейфа на гусеницах, кроме того десять грузовиков три гавномага и шесть триколесов (мотоциклов) Предполагаю, что это техники запчасти горючка и другие приложения к журналу «Сельская молодежь», всем приготовиться, всем к бою. Первыми начинают правые (КВ первый с трешкой), затем левые (КВ второй в Т-28). Сигнал для правых выстрел из пистолета, сигнал для левых два выстрела из пистолета.
Все затаившись ждем, из-за поворота показывается колонна, впереди бодро и горделиво как старый педераст среди педермолодняка попирает землю Pz Kpfw IV, за ним вперемежку с грузовиками остальная колонна. У нас никто не дышит, немцы едут с песнями регоча на весь лес, завоЮватели ебсти, ниче ща мы их морально-материально опускать будем. Панцеры это вам не наш быстроходный БТ, хрен сбегут, их бегом обогнать можно, и потому грохоча, но неспешно фашисты втягиваются в ловушку, показывается конец колонны, замыкает колонну трешка. Все танки чистенькие и видно в бою еще не были, новые суки. Наконец замыкающая трешка достигает заранее оговоренного дерева, и я стреляю из парабеллума в небо. И бой по принципу Колобанов vs вермахт, начинается (правда реальному Колобанову, свой бой еще предстоит провести)
Дуплетом звучит сдвоенный выстрел КВ первого (конечно, он так и так КВ-1, но у нас их два, один справа другой слева, а первый тут короче левый). Трешка пробитая сразу двумя снарядами в башню немедленно посылает в небо свой дымный плач, по убиенным танкёрам. Пока немцы в афиге, и ничего не понимают, снова бьют КВ и трешка, снаряд КВ пробивает предпоследнюю в колонне единичку и пробив насквозь бьет в корму предпредпоследний. Немцы начинают понимать, что их кто-то немножко имеет, и щас это немножко, может стать множкой, потому колонна останавливается, танки начинают разворачиваться, и я стреляю два раза в воздух.
Стреляя из лесу в правой части засады вылезают, грохоча и скрипя КВ и Т-28, головной Pz Kpfw IV, в это время стоит, подставляя свой бок КВ, и КВ бьет в сладкий борт четверки . В четверке взрывается боекомплект, и башня поднявшись метра на два рушится на стоящий за четверкой Pz Kpfw I, тому сразу делается ваще нихт капитулирен. Раздается грохот пушек, пулеметов, винтовок и карабинов.
Девять танков и пять броневиков в упор расстреливают 45мм и 76 мм пушками хваленые панцеры, панцеры горят. Взрываются, но и огрызаются, зольдаты сидевшие грузовиках (те что еще живы) выпрыгивают из грузовиков, но и там их ждут ручьи и даже потоки свинца, с каждым выстрелом, расстреливаемые немцы огрызаются слабее, это Канны, это полные Канны. Но вот пока еще целая четверка из середины колонны попадает в лоб в БТ, в БТ-шке сдетонировал боекомплект и пацаны сразу ушли в рай. Расплата недалеко, и не отходя от кассы четверка, огребает 45мм снаряд от пушки 20к в лоб, и конечно не пробивает лобовую броню, но рано радовались немчики, и пущенный с противоположной стороны Абдиевским броневиком снаряд проламывая корму башни, врывается в башню, и от этой суки четверки остаются рожки да ножки. По дороге ползут тяжкие танки навстречу друг другу, домолачивая пушками, пулеметами и гусеницами все еще отстреливающиеся, и танки, и пехтуру. Вот 37мм снаряд панцера, вызывая звон, бьет КВ в лоб, но КВ отразив лбом, снаряд как надоедливую муху, дает сдачи 76мм болванкой, и 39 миллиметров разницы калибров, делают из немецкого танка русский металлолом (хотя нет, это БССР значит металлолом белорусский). Как говориться получи фашист болванку, а белорус металолом!
Ползущий справа КВ раскатывает двойку в тонкий блин, причем в прямом смысле, да еще с невкусной и мерзкой панцероарийской начинкой, видя наезд КВ на панцер, его командир пытается из него удрать. Но и Никодимов на дереве не зря паек ест и у танкиста вермахта под беретом новая (не предусмотренная природой) дырка получается, правда данное косметическое изменение немцу уже навечно пофиг. Бойцы, стреляя из пулеметов и другого ручного оружия, бросаются на остатки пеших вермахтчан, добивая, ну те тоже огрызаются, но их мало, да и разгром не добавляет ни оптимизма, ни стойкости и последняя пятерка тянет ручки к богу, вверх-то есть.
Разгром полнейший, у нас двенадцать погибших пехотинцев, и экипаж БТ, у немцев 24 танка и восемь грузовиков. Быстро подсчитываем трофеи, один целый Pz Kpfw IV, да экипаж ехал на броне, в танке был лишь мехвод, вот этих туристов одной очередью и сняли с танка. А мехвод сидел тихо в мокрых штанах, и теперь вылез руками в гору. И две тройки более менее в норме, но ремонтникам надо будет их поласкать, кроме того танковые запчасти. На трех других машинах (которые бюссинги) горючка, одну правда, обормоты наши в горячке боя сожгли, да так, что от плесков горящего бензина, полыхнул и Pz Kpfw IV шедший следом, дуплет блин, а автор – Нечипоренко, молодец, но бензин жалко, да и этот панцер четверка пригодился бы в хозяйстве.
Прибыловцы стали инсталлировать свой «аЦЦкий лисапет», остальные трофеить добивая дыщащих еще панцервафлеров. В то же время остальные саперы, чувствую, тоже времени не теряют.
- Всем собираться, наших убитых на повозки, БТ остается памятником героям, погибшим в нем (он еще горел) трофеи все, что можно забрать в исправные грузовики, Мамбеткулов в Pz Kpfw IV, мехвода немчика тащи обратно, пусть теперь в РККА служит, возьми еще помощников, и все мы уходим. Тут выясняется, что немцы повредили еще один БТ, но не страшно, порвалась гусеница и погнуты катки, отремонтируем, тридцать четверка берет на буксир страдальца.
В результате, кроме того что мы раскатали маршевую колонну фрицев (маршбатяк как говорил Швейк), от колонны нам достались такие трофеи как:
1. 2 Pz Kpfw III;
2. 1 Pz Kpfw IV;
3. Два бюссинга с горючкой (было бы три, если не танковый снайпер Нечипоренко)
4. MAN на четыре с половиной тонны с запчастями и боеприпасами;
5. Два опель-блитца с десятком пленных.
6. Два побитых ганомага (не сильно, гробы на ходу), третий раздавил нехороший Ивашин своим КВ.
7. Три самоходящих мотоцикла, остальные раскоканы к едрене фене (жаль 6 мотиков в металолом)
8. Ну и личное оружие немцев (штук десять МП-40, 6 МГ-34 и др)
Танкисты привязывали к последнему БТ дерево (простите экологи, но дерево и жизнь людей, что важней?). Затем последними выехали эти БТ, заметая следы и изображая великанов – гастарбайтеров.
На ходу остались четыре грузовика: два бюссинга (с горючкой которые) и два блитца, и эти людей везли, туда положилитрофеи, оружие, патроны и т.д. (короче все, что плохо лежало). По телефону сообщили, что бы разведка снималась и догоняла нас, и пошли к месту встречи, где нас ждали остальные с грузами. Ребята, спешно подогнав повозки, погрузили погибшиъ бойцов, и полные нашей скорби и боли утраты, повозки присоеденили к бюссингу. Мы прибыли, на точку, но саперов, пока не было, и пришлось подождать почти час. Наконец они прибыли, и я попросил Прибылова сесть к нам в машину, ну мне не терпелось расспросить его, что там и как. Колонна двинулась, и мы стали уходить в сторону Бреста, дойдя до более спокойного и удаленного от трассы места, остановились для отдыха в ожидании темноты.
Пока ехали, Прибылов отчитался, в результате диверсий, они взорвали небольшой мостик через овраг (но теперь там фиг проедешь), причем взорвали его вместе с грузовиком, переезжавшим мост, обстреляли остальные машины и дали стрекача. Другое отделение взорвало танк немецкий, четверку, когда ехавшие за танком в грузовиках гитлеровские пехотинцы, попытались их прищучить, саперы шарахнули по немцам из трех шрап фугасов, точные потери не подсчитали, но предполагают, до взвода убитых и тяжелораненых немцев. Крове того в четырех узких местах лесных дорог, устроены засеки, и все засеки заминированы шрапфугасами, счастливо оставаться фашисты!
За время ожидания темноты, танкисты отвели глубже в лес особо тяжкие танки (КВ и Т-28), замаскировали их, и чуть далее в 100 метрах закопали пулеметы шмулеметы от танков в замасленном состоянии, через полгодика пригодятся, но тащить их с собой не кайф…они ж не ходоки. Они качки, а когда тут наш рейтинг упадет ниже нуля, мы вернемся и устроим продолжение банкета.
На всякий случай Прибыловцы хотели заминировать танки и подступы.
- Товарищ командир, разрешите заминировать танки и место вокруг?
- Запрещаю Прибылов, вдруг наши окруженцы полезут? А если местные ребятишки полезут? Немцы то по любому сперва хорошенько осмотрят и разминируют, но окруженцы и дети полезут сразу. Нахрена грех на душу брать, пусть стоят так. Хватит того, что вы немцам подарочки оставили на засеках.
После этого мы поужинали консервами, и вспоминая бой стали ожидать окончательной темноты и выступления в поход.
Наконец спасительная темнота наступила, и даже наступили запланированные 10 часов, и мы проселками и черными ходами ушли в сторону Бреста. Всю ночь шли, наконец пришли в место намеченное проводниками (в километрах 50 от города), и забившись в глушь начали новый день (утро, время то 8 утра) с спокойного и здорового сна, Шлюпке, Онищук (Вахаев само собой) и еще десять бойцов (наиболее арийскомордых), на мотоциклах (понятно, что в форме вермахта ) ушли на разведку.
2 июля 1941 года где то в Белоруссии (точнее в 5-10 км от Брестской крепости)
Для меня день начался где-то, в два пополудни, старшина (назначенный, который, кстати, фамилиЁ у него Крамсков, но художнику он никтон ничтожевич), растолкал меня, показывая, что гороховая каша колоссально охладела. Ну и хорошо, я можно сказать по жизни, холодную кащу с конЦервами люблЯЮ, но сперва надо асептикой-антисептикой мордоворота заняться. На пробежку и турник рукой махнул тем более турник-то пока и не установили, но лицо помыл, благо в метрах двадцати от борта блитца, где я безмятежно дрых, журчал лесной замок (блин ключ то есть, ну родник). Из ковша мне полил, кстати, Круминьш который, оказывается, желал со мной потрезвонить.
- Товарищ командир, разрешите с вами поговорить?
- Ну рискни поговорить, я тя слухаю дюже гарно.
- Я хочу кое-что о себе рассказать.
- Ты что считаешь, что я исповеди принимаю?
- Выслушайте, пожалуйста.
- Так вот, я с детства вырос на приключенческих книгах: Хаггард, Конан-Дойл, Жюль Верн, Фенимор Купер и т.д. и всю жизнь, начиная лет с двенадцати, мечтал о приключениях. Но так сложилось, что жизнь не изобиловала приключениями, а тут предложили настоящие приключения. Вот и пошел я в «Бранденбург», в первый раз меня забросили чисто ознакомительно в мае еще, наша группа выполнила задание и тихо-мирно перешли границу, а вот ощушение постоянного адреналина, это нечто. Я стал (да и был) наверно как морфинист, и мне нужно больше и больше адреналина, риска. А политика, независимость или зависимость Латвии мне, если уж честно, абсолютно по барабану, по валторне и по контрабасу.
- Слышь рискоман адреналинозависимый, и чего от меня-то надо? Инъекции адреналина чтоли?
- Я хочу попроситься в разведвзвод, в Онищуку и к Шлюпке.
- Прям щас, или мне можно сперва лицо гигроскопировать ?
- Да не спешу я, но там, я знаю, мое место.
- Ладно, у тя три дня сроку, выработаешь стойкую аллергию на национал-свиноциализм у секинхенда, считай ты в разведвзводе. Но, запомни ты у меня типа, на условно-досрочном, шаг влево, шаг вправо, и высшая мера социальной защиты тя найдет. Ясно?
- Так точно, разрешите идти?
- Валяй и помни, расколдуешь нацика, свободен, его душа в обмен на разведку.
И шпротландец ускакал в поисках секинхендика, щоб побольше говна о ретронациках рассказать, ему то изнутри, это ж лучше видать было.
Тут ко мне подошли разведчики во главе с герром Шлюпке, и пригласили на завтрак в пятизвездочный разведшалаш.
И за завтраком (завтрак конечно от Адика того самого, который фюрер), и поглощая немецкий провиант, Бренхардт начал свой доклад:
- Крепость осаждает два батальона 45 пехотной дивизии вермахта, из австрийцев, землячков самого Адюши - нацистской хрюши (потому, что Гитлер как и свиньи – вегатарианец), - сори, это не я это Шлюпке так сказал. – Кроме того, нацисты подогнали два танка один Сомуа француский и один советский Т-26, и сегодня собираются долбить защитников крепости танками.
- И что вы думаете, что нам необходимо для успеха? – спрашиваю у старого вояки гауптмана Шлюпке.
- Первым делом для успеха, вам, пардон я хотел сказать нам, необходимо везение, да мы в силах уничтожить оба батальона 45 ПД, тем более они спокойны за тылы, и не ждут удара. Так же я уверен, что и красноармейцы, как только заметят наше нападение, активизируют свои действия.
- Ну и конкретней, что же вы предлагаете Бернхардт?
- Предлагаю сформировать колонну из трофейной и отремонтированной техники, как-будто бы посланную на тотальное уничтожение и очищение крепости по приказу командующего группы армий «Центр» генерал-фельдмаршала Федора фон Бок, я его подпись помню. Еще с первой мировой, в бытность мою гауптманом у кайзера, получал бумаги с его подписью из генерального штаба, причем и я тогда гауптманом был и он. Он прохлаждался в генштабе а я в плену. Сфабрикуем письмецо, ну и остальные необходимые документы, и в походном строе, с тактическими знаками моторизированной дивизии доедем до Козловичей.
- Бернхардт, вы щас на ходу экспромт делаете, или думали об этом раньше?
- На ходу Фарход. Просто вспомнил как Федор фон Бок, за месяц до Брусиловского прорыва в 1916 году инспектировать приезжал к нам, когда я молодой и красивый только получил гауптмана.
И взяв бумагу, нарисовал подобие подписи крутонемца, потом набросал приказ о посылке сводного отряда N-ской моторизированной дивизии, на помощь 45 ПД.
- Ну примерно вот так, - сказал Шлюпке протягивая мне лист. Канцтовары, с пищмашинками нами еще в Городке1 взяты из комендатуры, Ильиных старый лис настоял, что бы мы это бумканитель с собой взяли.
- Онищук, а мы сможем красиво подделать? – спрашиваю я у Петрухи.
- Неа, не сможем, мы не сможем, - говорит Петруччо, - зато сможет Ашот Назарян, ну художник из Ивашинских танкистов, который трафареты для «ДОН-16» делал, он на спор грозил тридцатку (банкнота тех времен) нарисовать.
- Ну и что ты сидишь? Бегом к Ашотику, печать и если есть подпись, посмотрите в бумажках из комендатуры, толкаю к деятельности, - И быстрей там, в крепости каждый час
погибают люди.
- Так точно, разрешите выполнять, - говорит Петруха, уже выбегая из разведшалаша.
- Разреши идти Фарход, одного приказа мало, надо еще несколько документов «изготовить». – И тоже по традиции, не дождавшись разрешения, Шлюпке уходит, пытаясь догнать Петьку.
- Ну что Вахаев, зови всех командиров, у нас дело надо идти на выручку к крепости, - и этот даже не пропросив разрешения улетает как стрела.
Скоро собираются командиры, понятно нет Шлюпке и Онищука, наконец, хлопаю в ладоши, и все замолкают, кроме птиц (собрание проходит, на траве, на полянке).
- Товарищи командиры…
4 июля 1941 года где то в Белоруссии (точнее в 50-70 км от Брестской крепости)
Утро… птички чирикают, июль епрст, они то лету радуются мелочи ВВС-ные, и конечно им наплЯвать что война идет. Так думаю я лежа под деревом, вокруг тишина, крепость мы вчера деблокировали, конечно, танками на пехтуру (пусть и вермахтовскую) это круто. Сперва шарахнули по немчикам из минометов, вот вою-то было, они недоумки подумали, что кто-то из своих шандарахнул их. Даже послов посылали, то есть посыльных, тем более рации мы первыми выстрелами накрыли, нечего стучать, козлы морзяночные. Посыльных причесали снайпера Никодимов, с поляком сибирским. Пока немчура очухалась, наши из крепости тоже саданули, кто из чего мог, короче фестиваль полный, плюс танки рванули вперед.
Ну и достигнув позиций, начали из фрицетушек делать тушенку сорта «раздавленная», плюс, прикрываясь танками, пехота тоже рванула шинковать немцев. Веселья немцам добавили снова из казематов, защитники крепости, они наверно подумали, что регулярная армия на помощь подошла. Часа полтора длился бой, оба батальона немцев мы изрубили в салат; «окрошку» и «оливье» (а так же «селедка под шубой», «нежность», «греческий» и т.д.) Потом еще полтора часа вытаскивали из подвалов и казематов крепости, наших братьев пограничников и других бойцов, всего в живых оказалось около 700 человек (693 бойца, от рядового до майора и один полковник).
Все бойцы истощены, ранены (большинство) но рады нам до невозможности, и их всех погрузили на траспорт (повозки, грузовики, танки, БТР-ы которые ганомаги) и увезли за полста-сотню километров, в лес. Там уже ждали подготовленные дежурным взводом ложа, местами прикрытые шалашами. Недельку надо на реанимацию, и потом немцам кранты, ребята очень обозлены на немцев. Тем более взаимопонимание, и чувство локтя в подвалах развили бешеное.
А мы убрались, собрали оружие, которое пригодно (особенно два Небельверфера, и дохерадзе выстрелов к ним), и танковопехотной колонной рванули вперед, к месту затайки. Когда прошли километров 15 (3 часа) грузовики с прицепленными повозками вернулись обратно, и пехота погрузилась в машины, и с громадной скоростью аж до 40 км в час мы поехали на место новой дислокации. Там где мы тусовались в ночь перед рождеством, едрид мадрид, перед нападением на нападающих (тавтология, но факт) на крепость.
И часика через полтора мы уже были на месте, в лагере тишина, крепостники отдыхают, врач им какие-то диеты назначил, чтоб, постепенно к жрачке привыкли. Некоторые по трое суток оказывается не ели, и даже больше, и плотный обед их бы погубил. Обидно столько терпеть, не сдаваясь немчуре, воюя геройски и умереть от переедания.
Ну это все что касается вчерашнего дня, а сегодня с утра все бойцы ДОН-16, как положено занялись физподготовкой, затем завтрак, и потом командиры повели свои взводы на подготовку. Дежурный взвод вчера оборудовал стрельбище, ну поляну в лесу расчистили от деревцев. И взвод Никифорова отправился на стрельбище, надрачивать технику отстрела гансонациков. Танкисты само собой начали свои танки ласкать, Ивашина ваще от четверки немецкой хер отгонишь, даже ночью умудрился в ней спать скотина. Разведчики со своим командиром Онищуком ушли в лес, да поглубже, чтоб технику скрадывания (или подкрадывания) отточить. Саперы во главе с преподобным Прибыловым свалили тоже подальше мастрячить свои антигерманские подляны, опять наверно запчасти к «Аццкому Лисапету» готовят. Кстати у крепости вчера целых три взрывсистемы они инсталлировали, и штук десять шрапфугасов, на память, типа носи Адик на здоровье.
Даже Вахаев себе занятие нашел, забрал с собой немецких партизан (ну бывших гитлеровских вояк) и муштрует их реалиям РККА, и партизанской войны, фотки того как эти эксвермахты мочили своих непримиримых, каждый видел, на крючке каждый капитально.
А я сижу и думу думаю, на пожрамший желудок думы прут как мухи на… короче на объект достойный интереса, мушиных вонючих инстинктов. Кто я тут, кто мы для командования РККА, что делать, и почему Чернышевский. Млеать а при чем тут Чернышевский, хотя фиг с ним, он роман написал, а что делать тоже не знал. Прям так и написал роман «Что млеать делать». Ну, дивизия конечно хрен с ним, хоть я и в теле старлея, но я ж максимум в реале взводом командовал, мне ротный уровень как среднему американцу дифференциалы и интегралы решать (или их вычисляют?). Для меня командование полком уже как биполярная математика для чихуахуа, вот засада, тут люди в меня верят, и ждут откровений покруче, чем от Нострадамуса, ну или Ванги.
Тут подходит худой высокий дядя с петлицами полковника из деблокированных из крепости, встаю, как положено, козыряю, он говорит:
- Старший лейтенант, можно с вами поговорить?
- Да товарищ полковник, старший лейтенант Каримов командир сводного отряда из окруженцев и бывших пленных.
- По рассказам красноармейцев я понял, что вы командуете отрядом?
- Да товарищ полковник, так получилось.
- Интересно получилось, у вас под командованием даже лейтенант госбезопасности?
- Говорю же товарищ полковник, это сборная солянка.
- Старлей расслабься, я полковник Иван Онисимович Старыгин, и благодарен тебе и твоим ребятам за то, что помогли нам, мы как попали в ловушку 22 июня, так и думали все кранты нам. Но, слава богу, вы успели, у нас уже и боеприпасы кончались, да и маковой росинки два три дня не видели.
- Просто мы товарищ полковник, слыхали, как плохо нашим бойцам в крепости, и поспешили на выручку.
- А мне ваша выдумка насчет ДОН-16 понравилась, представляю, что немцы думают, откуда ж взялась у них в тылу целая моторизованная дивизия. Нука расскажи, как это вы так умудрились, до жизни такой дойти.
И я рассказал полковнику, все начиная с 22 июня, само собой все что было от 22 и до 24 со слов Онищука.
- Ну пограничники, ну молодцы, почему же теперь к своим не пробиваетесь, как требует устав?
- Товарищ полковник, пробиться к своим не имеем возможности, из двух батальонов, имевшихся у нас, до наших дошел бы только взвод. Далеко и опасно, не думаю, что мы имеем право терять бойцов, тем более тут в тылу немцев мы уже положили их почти полк, плюс танковый батальон в довесок. Теперь начали активные диверсии, попробуем перерезать транспортные пути, чтоб враг захлебнулся от недостатка необходимых припасов.
- Логично старлей, логично, пусть уставу противоречит, но это более реально, и более необходимо. У меня есть к тебе предложение.
- Да товарищ полковник.
- Расслабься, говорю, и давай просто Иван Анисимович я. Так вот Каримов, предлагаю, что бы не было разбродов среди красноармейцев, взять командование на себя. Но чисто свадебным пока генералом, ты пусть и старлей, но справился не хуже майоров. Ты станешь начальником штаба, но так-то командуешь всем сам, я тебя как бы званием прикрываю, как же так командир дивизии да старлей.
- Да мне кажется, вы правы, а то уже некоторые красноармейцы и командиры смотрят уже с неодобрением. И за то, что не прорываемся к своим, и про то, что старлей командую почти полком.
- Ну вот и молодец, а я пока пригляжусь к вашему быту, да и Онищук мне твой понравился, геройский парень, а когда там в крепости в атаку немцев твоих повел Бернхардт, мы не знали же что они теперь наши, ох и испугались, думали к фрицам помощь подошла. А это оказывается к нам помощь, и расчесали они австрийских фрицев. Бернхардт ваш, тоже просто находка, теперь надо этих перекованных немцев как то прикрепить к РККА.
- Это как Иван Анисимович, записать в списки РККА, что ли?
- Нет, Каримов, типа повязать кровью что ли.
- Так мы уже, - говорю я и передаю полковнику пачку фото, расстрела непримиримых нациков, - все они фото видели, и знают Иван Анисимович, что назад дороги нет.
- Ну, все, я думаю молодцы, почаще используйте их, что бы крепче привязать, да и пропаганду и агитацию не забывайте. Ведь шантажируемый боец воюет хуже сознательного, надо им рассказать о идее коммунизма, о том как живет наша страна, и т.д.
- Да, тем более ими командует Бернхардт, старый коммунист с времен гражданской войны, и Вахаев, сын старого партийца, они уж воспитают, им я верю.
- А что будете делять с лейтенантом, попавшим в плен?
- С каким это лейтенантом, товарищ полковник?
- Ну так, кроме солдат вермахта, наши бойцы взяли в крепости в плен попал лейтенантик. Курт какой-то, с птичьей фамилией, вроде Вальдшнепа.
- Курт Вальдхайм что ли, Иван Анисимович? Его скорей всего расстреляем, пообщался с ним, нацист упертый и осознанно попавший в нацисты и их армию. Из него ничего путного не получится, это не Шлюпке, это Вальдхайм. (Я то знаю, до каких высот это фашистское существо допрыгнет)
К тому времени пришел час обеда, и старшина пригласил нас на кухонную поляну, где за столом со скамьями уже сидели товарищи командиры (правда, не все). За обедом (чем вермахт послал) все перезнакомились с Иван Анисимовичем. И я представил его как нового командира ДОН-16, правда не всем понравилось, Онищук, Вахаев, Ивашин и Абдиев скривили рожи, ну ничего потом объясню им, что и как. Иван Анисимович представил меня как начальника штаба, тут рожи моих друзей наполовину исправились.
После обеда Бернхардт и Старыгин ушли в лес, посекретничать, меня погнали, мол нечего молодой шелупони под ногами рассекать. Ну и я пошел к Онищуку, туда ж собрались все остальные, ну те кто кривил рожи от нового командира. Братве объяснил я рамсы, что за классный дядька Старыгин, и т.д., в результате взаимопонимание было достигнуто.
Затем вместе мы прошлись по госпитальной поляне (язык не повернется назвать ее полянкой, да прям полянище). За половину суток многие крепостники уже начали приходить в себя, заблестели глаза и более радостными стали лица. Правда нормальную жрачку дохтур наш пока запрещал и их кормили облегченным вариантом. Наваристым бульоном из коровы (бульон второго дня), овцы и трех кур (бульон третьего дня) отреквезированых у полицаев, сучье племя (полицаи отнявшие скот у жителей) сразу на месте было интегрировано в мировую экономику (замочили сук). Коняшку освобожденного из полицаячих рук, оставили пока вместе с подводой, на бульон третьего дня (хотя нет подвода, старшина говорит, невкусная попалась). Коняшка полицайский снюхался с немецкими коняшками, и не скучает, и лошадей у нас уже почти взвод, может забацать кавалерийскую часть?
Ох, натерпелись ребятки (ну крепостники), из 21 июня райской советской жизни (я о парнях из крепости), бац и сразу транзитом в ад 22, но ничего, они и так уже немчуре на орехи дали, теперь они обстрелянные, непримиримые, и злые к немцам, теперь настучат по жопе и другим выступающим частям вермахта. Шли мы вроде, специально не направляясь куда, а инстинкт вывел к огороженному углу полянищи, вот сволочь инстинкт, там оказывается, человек двадцать женщин-военнослужащих было, из крепости.
Тут навстречу выходят из-за огороженнности две девушки, и у той, что повыше такое знакомое лицо. Кстати пока я сюда попал, мне было 38 лет, а тут 28 (по документам смотрел), перенос скостил десятку мучительно прожитых лет. Та, что повыше так похожа на мою Маняшу, я аж от удивления сказал:
- Маняша, ты?
- Фархоооод, - и Манька шандарахнулась в обморок, еле успел ее поймать, чтоб о землю не брякнулась.
Остохренеть, это она, пришла за мной в 1941, МОЯ МАРИША.
У Онищука с другими командирами, глаза стали квадратными, затем треугольными и после стадии пятиугольников, снова приняли вид нормальных человечьих глаз.
- Мань, Маняша, Машенька, - говорил я прижимая ее к себе, - Мань как ты нашла меня?
Маня открыла глаза, осмотрела всех вокруг, потом внимательно меня, и сказала:
- Фарход, любимый, как же я по тебе соскучилась.
Товарищи командиры синхронно выполнили команду кругом, и мерным солдатским шагом свалили нахрен, менее понятливая подруга Мани стояла рядом с разинутой пастью.
- Глафира иди, я потом приду, - сказала Маша, приходя полностью в себя, и Глафира сбрызнула с горизонта.
Маня оперлась на мое плечо, и я повел ее в ближайшее укромное место ведь нам надо много чего рассказать друг-другу.
Я ей рассказал все, что пережил за эти дни, и настала ее очередь колоться. Вкратце она сказала, что прождала меня до 26 июня, и рванула обратно в Ленобласть, к своим налогоплательщикам (местами злостным налогонеплательщикам). И уж там злясь и ненавидя меня, жила до 29 июня, когда плойка (электрофигня которой кудрявые выпрямляют волосы, а прямоволосые кудрявят) шваркнула ее током. Опомнилась уже тут, в крепости, и успела провоевать, а третьего мы напали.
Потом до вечера мы говорили с ней, я не хотел ее отпускать, да и она не горела желанием уйти, потом уже в темноте, мы опомнились и пошли к людям. Поужинав, чем вермахт послал, мы с Маней улеглись спать в кузове опель-блитца, согнав оттуда срезвычайно шустрого бойца. На этом кончился этот день и я обрел мою Марию уже в 1941 году.
5 июля 1941 года где то в Белоруссии (точнее в 50-70 км от Брестской крепости)
Проснулись оба одновременно, вот что значит встрече за сотни км и десятки лет. Машуня видимо сил-то набралась, аж целоваться полезла, ну и как противиться женщине, я чо псих? Но дальше пойти я ей не разрешил, все-таки она и ее новое тело пережило ужас Брестской крепости, пусть сперва немного окрепнет, а там и видно будет.
Проводил ее до женского расположения, кстати, там уже встретили с «типа всё понимающими» улыбками, Глафира значит языком промассировала уже органы чувств подруг, да и пропажа Машундры на ночь, тоже не осталась незамеченной.
Машуня прошла к своим, а я рванулся на пробежку, любовь любовью, но нафиг я ей без здоровья-то, вот то то и оно. После пробежки попросил Прибылова полить воды, этот не фулюган типа Вахаева, и полил чинно-благородно, за что в ответ я полил ему. Потом ретировался на командирское лежбище (шалаши только для крепостников). А тут нас ждал завтрак, кстати, старшина давно не справлялся, и ему сперва помогали два бойца, а теперь с наплывом личного состава, еще трое ему помогают.
После завтрака, Анисимыч собрал нас и пропесочил, новый командир ДОН-16 нагнул нас всех, и был прав.
- Какого кандибобера, товарищи командиры вы не озаботились, постройкой хотя бы шалашей? Почему красноармейцы, вторую ночь спят на свежем воздухе, а вдруг дождь? У нас и так около 300 раненных и больных, из крепости, да к тому же мы, на территории врага. Вдруг немцы начнут поиски именно здесь? Думаете, они ничего не сделают за деблокировку крепости, и за уничтожение двух батальонов 45 пехотной дивизии? А тут бац и пол состава части простудится?
Потом Анисимович блеснул знанием нелитературного русского языка, и облил нас перлами русского матерного. Причем ни у кого претензий не было, по делу все, а некоторые даже восхищались, вон Онищуку мат как коту сметана.
Потом он погнал каждого командира с задачей понастроить шалашей. И командиры рванули каждый к своему подразделению, с Анисимычем остались лишь я да Бернхардт.
- Ну что, старлей, обиделся? – спрашивает Старыгин у меня.
- За что товарищ полковник, вы правы по всем параметрам.
- Прежде всего, боец должен быть сытым, выспавшимся, вооруженным, обученным и с силой воинского духа. А после ночевки на улице думаю с этим не очень, или я неправ.
- Да согласен, потому вы полковник, а я пока всего старлей. Звания же, не только за выслугу лет дают, а еще и за опыт.
- Хватит льстить, старлей, лучше расскажи о своей службе тыла, то есть теперь о нашей.
После моего ответа, полковник начал матерится по новой, используя все возможные и невозможные законы и диалекты языка.
Краткий смысл его едкого монолога, в следующем:
Какого хрена у вас нет службы тыла, и все положено на русское авось, да небось.
Ну и вывод из всей этой тирады, был таков: надо срочно назначить начальника службы тыла, и нет ли у меня на примете никого.
-Товарищ полковник, у нас в основном строевые бойцы, товарищей из интендантов и других тыловиков, только старшина (да и тот не настоящий) да два повара. Может среди ваших, есть кто, интендантского скалада ума?
- Да невеста твоя, интендант третьего ранга, ну боец Машкова, что не знал?
- Знал, но как то не подумал, я то ее знаю со стороны человеческой, а со служебной вам виднее.
- Да, она справится, я знаю.
Потом приказом командира дивизии полковника Старыгина, интендант третьего ранга Мария Машкова утверждена в должности, начальника службы тыла ДОН-16.
И эта сволочь, новоиспеченная начтыл, начала нагинать нас сходу, сгребла все, что мы нажили непосильным трудом под себя, и оружие лишнее, и жрачку, и запчасти, идаже горючку. Я то забыл, что она в той жизни налоговиком была, под таким-то соусом с ней не сталкивался, а тут бац и выясняю, что Машутка-то моя еще тот жук (таракан, паук, мокрица), короче бюрократ сверхужасный.
Даже патроны, которыми были набиты у нас все емкости, подвергла учету, и лишнее отобрала. Уууу язва, все конец привольной партизанской жизни, теперь все кранты да здравствует устав и машуткобюрократия блин. Она наложила свою интендансткую лапу даже на форму снятую с мертвых немцев, да однако.
Пока суд да дело, поспел обед, и даже крепостникам наш главмедикус разрешил чуть плотней поесть, по банке тушенки на четверых. Не шикарити конечно, но им много и нельзя пока. Ну а нам-то можно, раньше рубанули бы от пуза, так эта Машкова, и тут нагадила, порционы разграничила, чуть ли не по граммам, хорошо микровесов нет, и повар на глаз дозирует. Хотя, Маша ввела наши расходы в экономную систему, а не как прежде «от пуза», запас карман не дерёт, и в душе мы понимаем, что Мария права (но все равно АбЫдно).
После обеда продолжилась работа по шалашестроению и шалашемаскированию, сверху немецкий летун узырит лишь заросли теперь. Ну и хрен с ними немцами, у нас реанимация-реабилетация бойцов из крепости, пусть сил наберутся. Дня через три они будут в норме, и полетят фрицевы клочки по закоулочкам. И капитально полетят, ребята прошли огонь, воду, медные трубы и ад Брестской крепости.
К вечеру, все (здоровые) были без задних ног, и наскоро поев, легли спать, зато легли спать в шалашах, сами бы наврядли управились, но некоторые более быстро укрепившиеся крепостники стали помогать, ну и в результате у всех была крыша над головой, а полкан - новоявленный командир, собрал снова комсостав. И несмотря на то, что шалашестроением занимались все ходячие, мы командиры тоже не утерпели и поработали со всеми. Мечтали уже о постели, но пришлось идти на совет, командир части это не мать родная, может и нагнуть и отыметь во всю силу устава РККА и программы ВКП(б).
На совещание речь шла, об утверждении командиров подразделений и служб со стороны полковника, он утвердил среди старичков всех бывших до того дня командиров. Затем из крепостников так же разделил по специальностям и тоже назначил командиров, тем более знает их всех. Потом попросил всех командиров ночью, и до 10 часов завтрашнего дня подумать о том, как нам дальше быть. Ну и пожелал спокойной ночи, и мы рассосались, я намеревался опять с Машуней в Опель-блитц, но она меня послала, ей там с бумажками еще часа три возиться. И пошел я несолоно хлебавши в наш шалаш, где богатырски хором храпели Вахаев с Онищуком, пришлось им по пинку отвесить, а то демаскируют и спать не дают, так своим храпом и гитлера разбудят. Так они еще и до Рузвельта дохрапят, вот я их и перевел лекими полупинками в беззвучный режим. Ну и сам самоперевелся в спящий режим.
6 июля 1941 года где то в Белоруссии (точнее в 50-70 км от Брестской крепости)
Проснулся, рад конечно до … ой, ну в крайней мере радостно проснулся, чувства переполняют, просто сами подумайте. Помог почти полку предков не умереть страшной смертью от голода и унижений, да я согласен многие погибли потом, но погибли геройски и не напрасно, а смерть за родину это подвиг. Вот при деблокации Брестской крепости, 21 боец погиб, но погибли, выполняя боевую задачу и выручая товарищей, а не от голода, холода или экспериментов в лагере военнопленных. Опять же гитлеровцам подляны мастырим, и тоже больше полка их уже навалили, смотришь и им под Москвой (ну или для разгрома второй ударной) как раз этого полка и не хватит. А еще Манюня нашлась, явилась ко мне из прекрасного далека, короче дела на мази на все 360 градусов.
Как всегда пробежка, причем с Маней, товарищ начтыл тоже здоровье решила сохранять, правда, потом в укромном месте минут пятнацать целовались. Так врачи говорят поцелуи, тоже жизнь удлиняют, вот мы и наудлиняли ее на всю машково-каримовскую. Потом завтрак, начмед разрешил уже банку тушенки крепостникам на двоих, и те рубали немецкое мясо, аж трещало, не только за ушами, но и ваще треск по всему лесу стоял.
После завтрака полковник опять собрал начсостав, и пока мы рассаживались на поляне, вокруг него, чето то там черкал в записной книжке. (где он ее тут отыскал?)
Начал он с того, что похвалил нас за вчерашнее стаКановское шалашестроительство, но потом приказал и впредь, заботится о личном составе. Затем расспросил Шлюпке о новых пленных, в крепости нами были захвачены 12 австрийских гитлеровца. Бернхард признал одиннацать из них как подходящее пополнение, а лейтенанта признал нацистско-озабоченным, и неизличимым (Вальдхайм который). Елисеев предложил испытанный метод, пусть одиннадцать новеньких вылечать будущего генсека ООН от нацзаразы порцией свинцовых пилюль по разным частям унтеровского организма (а ООН найдет себе кого-нибудь другого, клято место - пусто не бывает). Факт лечения снять на фото, и потом этими фотками держать новообращенных за яйца, предыдущие пленные замараны уже нацистской кровью, и помогут воспитать новых. Предложить всем немцам советское гражданство, и развести среди них политработу, чтоб из коричневых их перекрасить в красный цвет, тем более все работяги, ни одного ни фон барона, ни буржуина. То есть почва для коммунистической пропаганды есть, вот и поручил в результате полковник Шлюпке и Вахаеву поработать на этой почве, оба не в отказе. Первый правоверный коммунист, у второго чисто спортивный интерес.
Затем настала очередь Елисеева, и полковник, утвердив его назначение начальником особого отдела дивизии, попросил усилить работу по контрразведке, так как немцам мы бока намяли, они теперь засылать будет стахановски засланцев, потому не следует Елисееву хлопать ушами и другими частями тела. Кстати все по делу, а то расслабится наш красный гестапер, тут абверы и засунут нам агента. В подчинение Елисеева пошли 12 НКВДшников (и от ДОНцев и от крепостников, короче все что были) и десять погранцов.
Потом Старыгин утвердил назначение Онищука начальником дивизионной разведки, помощником к нему назначил лейтенанта Листикова Игната Васильевича, из крепостных пограничников. Кроме того в разведку вошли 55 пограничников (как из ДОНцев, так и из крепостников), он так же предложил ввести немцев в разведку, но Шлюпке отговорил, так как пока идейно не готовы немцы для разведки. Три цундапа, два ганомага 251 и один опель блитц перешел в оперативное владение к разведчикам.
В подчинение к начтылу (она сидит рядом, со мной) полковник назначил двадцать человек тыловиков, в основном из крепостников. К ним так же прикрепили два грузовика, но наших, полуторку и ЗИС-5 (само собой с водителями). Раньше у нас был напряг с водилами, но 16 человек крепостников оказались водилами, правда, у половины напряг с документами. Но водить умеют, а нам документы и пофиг, разве, что фельжандармерия претензии будет иметь, но нам на них наплЯвать.
Так же теперь сформирована бронетанковая рота, ею поручили командовать капитану Арсеньеву из крепостников, рота состоит из трех взводов. В первом – легкотанковом взводе, где командует Нечипоренко только наши танки, четыре БТ-7, один БТ-5 и два Т-26. Второй среднетанковый взвод состоит из трофейных танков и Т-34, причем 3 Pz Kpfw III и1 Pz Kpfw IV (всего пять пока, может еще наворуем у немцев). И командует, конечно, лейтенант Ивашин. Ну и третий броневзвод состоит само собой из пяти броневиков, и командир тоже проверенный Абдиев. Кроме того существует фантомный взвод тяжелых танков, у нас в заначке в районе Городка1, в лесу затарены. Там две штуки КВ-1 и один т-28. Так же им передали в роту три грузовика опель-блитц, и один MAN. У крепости, у немцев, было два танка, немцами подогнанные, что бы выкурить наших бойцов, но так как, наши бойцы сперва их раздолбали, потом поздно было. Ну один Т-26 и один уродский французский «Сомуа», теперь их после войны пионЭры с радостным хрюканием отволокут на металлолом.
Артилеристам полковник тоже подкинул людей, из крепостников, и тоже теперь они зенитно-артиллерийская рота (ЗАР), командиром так и остался Гогнидзе, хоть он тоже на танки облизывался. У крепости немцы нам подарили целых четыре миномета с запасом мин, и теперь у нас 7 минометов (причем два из них небельверферы), три сорокопятки, и косилка (еще две ремонтируются, их добыли в крепости). То есть теперь будет три косилки, ну и мастера сразу на них решили присобачить защиту водителя и стрелка. И теперь ЗАР делится на взвод пулеметчиков, взвод минометчиков, и взвод артиллеристов. Плюс три грузовика; мерседес-самсунг, второй MAN и полуторка.
Саперов тоже прибавилось, но полковник их не превратил в роту, а саперное подразделение при ДОН-16 (незнаю почему, все вопросы к Старыгину). Теперь их почти 80 (точнее 76 человек) и командует, конечно же, Прибылов. Они делятся на два взвода, первый фортификаторы - маскировщики, под командованием сержанта Хмельченко (крепостник), второй взвод взрывники - диверсанты под командованием лейтенанта Смирницкого (тоже крепостник).
А остальных полковник раскидал на два батальона пехоты, первый батальон под командованием капитана Ахундова (крепостник), и второй батальон под руководством майора Иванова-Затейника. Да майор себя прекрасно показал при деблокировке крепости, и рисковал жизнью как обкуренный вусмерть. В одиночку поначалу перестрелял четырех австрийский фашистов, затем еще штыком нашинковал троих, правда и сам пулю словил, потом руководил боем отделения, в котором состоял (сержанта убило). Причем руководил сидя, будучи раненным, и теперь сидел с перебинтованным плечом, и по привычке (стыдно было за трусость свою прежнюю) пока прятал взгляд. Под его руководством теперь командиры крепостники, а наши летуны Никифоров и Кравцов в батальоне Ахундова, командуют ротами.
Да и все остальные транспортные средства отдали пехоте, остатние байки, гробы системы ганомаг и все повозки.
Ах да один опель-блитц поступил в распоряжение Калиткина, кроме того ему и людей подкинули, кроме пятерых девушек которых забрала в службу тыла начтыл Кожемякина, остальные пятнадцать поступили в распоряжение того же Калиткина. Вот и будет рассекать в блитце со своим женбатом.
Раздав всем сестрам по монисту (хотя вроде по серьгам надо, но уж больно щедр седня Анисимыч), он отпустил, типа отдыхайте. Я уж раскатал губу гектара на три, как полковник сплагиировал Мюллера хренась:
- А вас Каримов я попрошу остаться.
Бумс, однако, нашел полковник Штирлица (его заслала разведка, а меня будущее)
- Да товарищ полковник?
- Слушай Каримов, как ты думаешь, что нам делать?
- В каком смысле?
- Как именно воевать, у вас до недавнего времени неплохо получалось, может, помозгуем над стратегией и тактикой.
-Думаю по-прежнему товарищ полковник уже или не пойдет, или не надолго, прокатит, немцы ж тоже не совсем убогие, поднимут тыловиков, выпишут еще части и раскатают нас как хирург аппендицит. Надо изобретать новые методы Анисимыч, пора проявлять нам, ну сперва надо раскинуть агентурную сеть, по всему региону, и ДОН-16 наверно надо разделить, на 5-6 частей. И наносить жалящие уколы, по болевым точкам фрицев, а надо будет, можем и объеденившись шарахнуть, и снова в кусты.
- Ну, я тоже примерно так и думал старлей, кстати, скоро зима, и я думаю надо готовить зимние квартиры, все-таки не Сахара, зимой будет не очень комфортно. Вот хочу подготовить четыре места, два основных и два запасных. Про основные все будут знать, а вот про запасные лишь я и ты, и спец бригада строителей из проверенных. А ты что по этому поводу думаешь?
- Да вы правы, тут не спорить надо, а наверно обдумать и разработать детали.
- Ну Каримов иди, кроме того передай Онищуку, Шлюпке, Вахаеву, что бы подумали о моих словах, пусть каждый прикинет свои планы. Одна голова хорошо, а несколько лучше, тем более я знаю, что головы у вас подходящие. Все иди пора обедать, часам к трем собираемся у меня. Ах, да и танкистам-броневикам, тоже скажи, пусть подумают, чем они со своими механизмами нам могут помочь.
Вышел из командирского шалаша и пошел на обед, по дороге встретил Ивашина, у того медовый месяц с немецкой четверкой, все насладится не может. Конечно, после КВ-1 Pz Kpfw IV покомфортней будет, но одним попаданием в лоб с 800 метров КВ может сделать из панцера четверки разрозненные куски металлолома, а панцер может весь боекомплект с 800 метров расстрелять по лбу КВ и фиг чо КеВешке будет. Ну, я поручение от Анисимыча передал Ивашину, ситацию и планы обрисовал, и тот ускакал к своим танкёрам, фу как несолидно, красный командир танкист, а скачет как паршивый итальянский оккупант.
Кстати на что рассчитывали эти союзники Гитлера? Всякие макаронники и эти недомолдаване, а про конкистадоров ваще молчу, и чего их Сталин после войны не нагнул, а говорят тиран, диктатор и кровопивец. Был бы на месте Сталина Гитлер, то макаронники, недомолдаване, неоконкистадоры, болгарские перцы, словЯки и чухна весело и с песнями поднимали бы Сибирь и строили бы БАМ до морковкиного заговения. А и потом Гитлер фиг бы выпустил, а устроили бы им Освенцим, и перегеноцидили бы нафиг всех. А Сталин пожалел, немцев нагнул капитально, а остальных так на полпалки отымел и отпустил в приятном неглиже.
Прихожу в шалаш начштаба, а там сидит товарищ начтыл, накрыла стол, то есть пол скатертью самобранкой, у меня глазки стали напоминать отверстия дул 152мм гаубиц.
- Маняша, что случилось? Что за праздник? – каждый мужик на моем месте заподозрил бы какую то подляну.
- Товарищ начальник штаба, просто сегодня 6 июля.
- И что, мы отмечаем день мятежа и трындеца левых эсеров Мань?
- Ща товарищ начальник штаба получит в лоб сапогом от начальника службы тыла, а ну мозги разуй, что тебе напоминает шестое июля 2007 года.
Мозги разул, но нифига что-то в них не блестит, ваще мозги говорят, что там закрыто на переучет, в связи с усушкой-утруской.
- А Мань вспомнил, сегодня день рождния твоей мамы?
Не попала, сапог просвистел в десятке сантиметров от моей головы, видимо я тоже не попал, в дату.
- Машундра слухай сюда, а ну хрюкай что за дата, а то не посмотрю на летающие сапоги и всю жопу напинаю. – и в голове прояснилось, мыж познакомились с ней 6 июля 2007, едрит мадрид, барселона-картахена.
- Ты, что серьезно не помнишь подлый начштаб?
Делаю, вид, что я прикалывался:
- Мань, как же я могу забыть, этот день, сегодня же ровно пять лет (с поправкой на 71 год) как бог подарил тебя мне, - и скосив глаза смотрю на Маню, она растаяла и течет как лава Везувия весело на Помпеи (как это крапивное племя любят пафос, лживую романтику и лесть).
Машуня, растеклась по шалашу, как лесной пожар в сухой тайге, и подойдя обняла меня и присосалась к моим губам круче чем Дракула к жертве. Ох и молодец я, не вспомнил бы, были бы кранты. Зато теперь почет уважение и может секс обломиться, хорошая штука блин память. Потом мы покушали и сидели, целовались, но не более, не в центре же лагеря, днем этим делом заниматься, люди же туды-сюды бегают, да и шалаш без дверей, это ж вам не Рэдисон-Славянская.
Ну все хорошее кончается, причем чем оно лучше тем короче, и пошел я собирать озадачивать командиров, начтыл увязалась со мной. Сперва нашли разведко-немецкое трио, Онищук Вахаев и Шлюпке, сидели и обсуждали что-то, скорей всего новую подляну вермахту. Я им, конечно, обломил, сразу озадачив их, сперва вводную дал, передав слова полкача, затем его задание. Этим фантазерам только дай волю пофантазировать, вот они и отфутболив меня с Маней, начали опять галлюцировать, придумывая статегические мегагадости гитлерчатам.
Тут к Маше подбежала ее замша, да та самая Глафира, и утащила Маню по своим крысиным (вещественно-довольственным делам), и я гордо в одиночестве почапал, к шалашу, может, чо придумаю, по заданию Анисимыча.
Plenus venter non studet libenter, что значит - сытое брюхо к учению глухо. Оказывается к размышлениям это не относиться. Вот и валяюсь, думаю, типа Роденовский мыслитель, только не голый, и не сижу в извратной позе как тот каменный умница.
Какую же стратегию нам взять за модель действий ДОН-16. Мудохать всей дивизией немцев по тылам круто конечно, но как говорят все вокруг, это ненадолго. А если взять за тактику кисть руки? Когда надо бьем пальцами, или вообще одним, а когда надо кисть сжимается в кулак, и хренась в лоб. Только надо для этого связь иметь, и очень хорошую, кстати рации есть трофейные, да и на танках некоторых есть, тем более связисты у нас жиреют от безделья, нам же их не на мясокомбинат сдавать. Пусть помаракуют, что и как, тем более шифров не надо, будем на языках малых народностей СССР, переписываться, пусть абвер все рога сломает, пытаясь расшифровать, например калмыкский.
Но мы пока тут слепы, и мочили тех, кто попался, в ненужное время, в ненужном месте. Значит надо развить агентурную сеть, но как? Наших бойцов заслать? По-моему поздно уже, немцы уже создали подбундесовское самоуправление, и полицаи нового человека сразу заметят. Значит надо вербовать из местного населения, возможно даже из полицаев, а как им потом нам инфу доносить, с интернетом пока катастрофически туго, да и традиционная почта не выход. Тайники, дупла – почтовые ящики, агенты, значит, будут закладывать, а почтарь-партизан вытаскивать и передавать командирам, ну или кому следует.
Теперь о том, что делать, полицаев отстреливать, дело конечно хорошее, но какая от этого польза обескровленной РККА, от этого. Увы, никакой, ну поматерятся немцы, ну назначат новых, ну даже если ни одного полицая в окрестностях 500км не останется. СССР от этого ни тепло, ни холодно, СССР сейчас нуждается в ослаблении напора гадов.
Итак, следует что, ждем момента, собираем кулак и бац в тыкву, то есть например мост расхерачим, да еще если и с колонной, ваще, за такой ништяк СССР спасибо нам скажет. Но немцы тоже могут по жопе напинать, за такие ништяки, да и мосты давно под охраной. А если подвезти небельверфер, и потом зафигарить весь боекомплект в мост? Да это идея, но недалеко уйдет, потому, как выстрелы кончатся и все, небельверфер станет связкой труб на колесах. Или по почте заказать в Берлине выстрелы к, небелю, да наврядли эти жопошники нам перешлют мины.
Зато два три моста херакнуть сможем, а может и больше, да и от каждого раздолбанного моста пользы больше, чем от сотни полицайско-оккупантских тушек, да и вони меньше.
А почему, в голову ничего креативного не придет, а?
Вообще-то, почему бы на станцию не напасть? Стволов у нас больше чем у барбоски блох, и снарядов дохерашенно, а там и подляну сделаем, прибарахлимся же опять же. Но опять это одноразовый план, а полковник просил модель действий.
Ломал голову до упора, но и голова ни фига, не сломалась, да и придумать ниче не смог, все в голове проделки партизан (про которые читал давно) вертелись, и нихера нового. И тут бац, и Остапа понесло, тут же сотни наших танков по обочинам стоят, даже некоторые исправные и даже с боекомплектом (сам видел на фото на сайте «Военный альбом», сотни единиц бронетехники РККА были брошены, при отступлении и даже при наступлениях). Вот собрать все это броневое воинство в кулак, и жахнуть по направлению к Берлину. Думаю сотни танков хватит, пусть большинство Т-26, но и это танк. Наврядли фашисты ждут нападение танковой армады, чудом появляющейся из тыла разбитой РККА.
Так значит собираем сотню танков, горючее, вооружение, набираем танкистов в освобождаемых по пути лагерях военнопленных. Затем отремонтировав танки, рвем в сторону рейхстага, перемалывая немецких тыловиков. Ну, к Старыгину теперь пойду, не с пустыми руками, ой сори не с пустыми мозгами.
- Товарищ старший лейтенант, - зовут меня, пора к полковнику, и я встав и поправив форму, поскакал к командиру.
Там уже собрались почти все, и танкисты и разведчики, и остальных тоже вызвали, короче все отцы-командиры были в сборе, даже мать начтылша, одного меня не хватало до полной коллекции.
- Разрешите войти?
- Давай Каримов, - и Анисымыч показал место рядом с собой. Приятно.
И полковник стал толкать речь, причем речь толковую, о том, что собрал нас, что бы решить нашу судьбу. И решать нашу судьбу будем мы сами, и каждый предложить должен свой вариант судьбы ДОН-16.
Первым выступил Онищук, конечно кому еще, Петруха у нас самый мощный Дюрасель Энерджайзерович, энергии в нем, больше чем во взрыве сверхновой в 1054 году (если ошибся с годом взрыва сверхновой, сори, я не Воронцов-Вельяминов). И в свойственной лишь ему манере предложил следующее. В боевом порядке всей дивизией, выступить к госгранице, там пойти вдоль границы отрывая оккупированную территорию СССР от бывшей польши. То есть взрывая все мосты и переправы, и идти вперед, несмотря на потери. Потом на территорию Украины, и тоже рвать связи, покуда хватит сил. По пути прихватывая наших пленных, и вооружая их захваченными трофеями.
Полковник записал предложение в свою записную книжку, и предложил обсудить все предложения вместе, в конце, а теперь выслушать предложение кого нибудь другого. Руку поднял Иванов-Затейник бывший трус, а теперь геройский парень и командир пехотного батальона.
Майор предложил рейд хаотичным зигзагом, тоже в составе всей дивизии. То есть в боевом порядке идем скажем в Городку3 и через 70 км, резко поворачиваем на 60 градусов, идем 50 км и резкий поворот в другую сторону на 120 градусов. Само собой, что по пути мудошим все, что движется, и не движется. Гарнизоны, склады, колонны, само собой одиночек полицаев и вермахтчан давим как каток асфальт ну и т.д.
Полковник записал и это предложение, и предложил другим тоже быть поактивней. Тут начтыл ошарашила всех, мы-то думали у нее чисто военно-крысиный характер, а она выступила с предложением, увидев ее поднятую руку, пасть открылась не только у меня.
Человек начиталась Яна (или Ильясова) и предложила широкое использование тактики Чингисхана. То есть небольшая группа застрельщиков нападает на немецкий гарнизон, или колонну, и напинав слегка жопы, двигают булками оттуда стремительно. Немцы обозленные потирая жопень рванутся за обидчиками, а в засаде танчики и броневички с пушками минометами ждут. Немцы подходят в нужную точку, застрельщики растворяются в лесу, а засада начинает зверски насиловать немцев. Вот такой план. И это не одноразовое деяние, а использовать почаще. Тоже мне Чингисхан в юбке цвета хаки.
Полковник и это записал в своей записной книжке, и попросил новых предложений, кося взглядом на меня, я пока делал вид, что я не я и корова не моя.
Тут руку поднял Никифоров, и после разрешения от Старыгина, начал толкать свою тему. Его предложение было таково: очистить от немцев территорию и расширять ее с боями, по типу партизанских республик, мочить все оккупансткое, так же освобождать пленных, и увеличивать ряды, вооружая трофеями, он в мечтах чуть ли не второй фронт открыл.
Полковник и это записал, потом оглядел всех, никто особо не порывался выступить, и взгляд полковника уперся в меня:
- А что скажет начальник штаба?
Все теперь надо говорить и предлагать, а то даже начтыл, уж, на что конторско-бухгалтерская натура, вон какую тактику предлагает.
Я предложил то что придумал:
- неспешно собираем, все оставленные РККА танки, разоркуженные вооружаем, ремонтируем подлежащие ремонту. Нападаем на лагеря пленных, вызволяем танкистов, сажаем их на машины. И силами примерно в сто танков, при поддержке пехоты из наших бойцов и бойцов, которых мы освободим из плена, идем во II-ой Освободительный поход на Запад. По пути опрокидывая и громы тыловые части вермахта, СС, люфтвафлей и других. Думаю при этом, фашисты вынуждены будут остановить свое давление на Восток, и в этот момент РККА ударит с Востока, все мы победим.
Полковник записал и это предложение, так же не выражая никаких эмоций своим взглядом.
Затем попросил оценить все сказанное Бернхардта, и тот оказывается тоже записывал, и открыв свою книженцию начал:
- Сперва, поговорим о предложении Онищука. И как говорится, Платон мне друг, но истина дороже. С точки зрения помощи РККА этот наилучший метод ведения действий. Но с точки зрения дальнейшей судьбы ДОН-16 это наихудший. Через неделю или две вермахт соберет ударный кулак, из войск, тыловиков, полицейских формирований, при участии ПТО и танков и разобъет ДОН-16. Но пока нас разобьют, мы сможем сделать очень много пользы для РККА.
Предложение коллеги-майора; предложение тоже имеет и плюсы и минусы, да пользы РККА будет поменьше, но жизнь ДОН-16 будет дольше. Но большой минус, мы будем идти только по дорогам, и это чревато, как бы мы не виляли, все равно надо будет идти по дорогам.
Предложение фройлян Машковой, мне нравится больше предыдущих, но оно однобоко, я бы добавил еще резервную группу в предложение фройляйн. Ну гарнизон отправится в погоню, и вне зависимости от результата эта третья группа входит в населенный пункт, оставшийся без охраны, или с более ослабленной охраной, и берет местность под контроль, захват трофеев, уничтожение коммуникаций, и уход, причем все стремительно.
Предложение лойтнанта Никифорова, более-менее реальное, но очень мало пользы РККА, да и вермахт и оккупационная администрация долго терпеть неподконтрольное образование в своем тылу не будет. А после разгрома очень не поздоровится местным жителям. Но идея тоже интересная.
И теперь идея Каримова, идея тоже интересная, но скажу сразу, это так называемый «Могучий удар, малой кровью». К чему эта тактика привела, мы отлично знаем, наверно товарищ Каримов, считает, что у гитлеровцев, в тылу нет войск, нет ПТО, нет авиации.
Как показывают успехи вермахта, именно к такому они и готовились с самого начала.
Теперь разберем подробней, почему я категорически против плана Каримова:
Первое, для нанесения танковой армадой удара, необходимо преимущество в воздухе, а у нас его не может быть, и люфтваффе, запросто закидает нас бомбами, и большинство танков (если мы их все-таки соберем, ремонтируем, вооружим и подберем экипажи) будут уничтожены ударами с воздуха.
Дальше, даже у тыловых войск гитлеровцев, есть всвозможные средства борьбы с танками, начиная от «колотушки» и до 88мм зенитных орудий. Кроме того есть противотанковые ружья: трофеи польской, чехословацкой и французской компании, плюс штатное оружие вермахта, от противотанковых ручных ружей, до гранат и мин.
Но самое главное, конечно люфтваффе, сколько русских мехкорпусов, танковых дивизий и других механизированных соединений разбито уже ударами с воздуха?
Поэтому лично я против, это худшее предложение, прости Фарход, но как я говорил еще товарищу Онищуку, Платон мне друг, но истина дороже.
Но рациональное зерно есть в каждом предложении, и я бы предложил комбинировать и использовать каждый по мере надобности, единственно приняв предложение товарища Каримова, как предложение увеличить механизированность нашего войска. Но конечно сперва надо, хорошенько обдумать и запланировать, что, когда и как!
Пока говорил, Шлюпке, я реально почувствовал себя как в 1984 году. Тогда наши одноклассники (третий класс Б школы № 27) затеяли дурацкую игру, победителем должен был стать тот, кто шлепнет больше девчонок по попам. Но не просто надо было шлепнуть, а сперва поднять юбку левой и потом шлепнуть правой, только такой удар был зачетным (для левшей наоборот).
Ну и я сперва держался, фи мол какие вы невоспитанные, но потом ретивая взыграла, и погнался я за Ленкой Васютиной, и прям у учительского стола догоняю ее. Поднимаю юбку левой, шлепок правой и… В класс входит классная руководительница Ольга Витальевна Бернтгольц, представьте что она видит:
Мальчик (третий класс еще десяти лет нет) подняв юбчонку девчонке (почти каламбур, самозачет) практически ласкает ее ягодичные мышцы. В следующие полчаса, я получил несколько подзатыльников, зуботычин, и океан морального унижения, мотивированного моральным разложением (снова зачетный каламбур, меня прет). Она как взрослая (половозрелая) женщина, сразу заподозрила сексуальное начало в моих действиях, хотя наврядли в девятилетнем школьнике (коммунистическое воспитание, у нас секса нет, плюс поправка на мусульманское воспитание) могло быть, что-либо сексуальное.
Налицо была всего лишь игра, тем более не я ее придумал, но как говорится, долбят не за то, что украл, а за то что попался. После очередного педсовета, папа решил, что британский флаг на заднице внесет определенные поправки в мое сескуальное самосознание, и не пожалел офицерский ремень СА (Советской Армии). Сразу скажу, ремень непобедим, зато первая девчонка у меня появилась только в 11 классе, вот как хорошо вбил папаня в меня то, что «В СССР секса нет»
Извиняюсь за отступление, но под словесными ударами Берхардта, я себя именно так и почувствоват, как под взглядом Бернгольтц (кстати, классная наша была тоже немка, дочь какого-то эсесовца, после отсидки в Сибири, сосланного в ТаджССР).
Тут полковник, взял слово и говорит, что он еще раз над всем сказанным подумает, отдельную благодарность объявил Лодке, фу сори, то есть Шлюпке (это я так зол на него), поблагодарил всех остальных, и сказал, что все хорошо подготовились ну и так как время ужина, то мы свободны.
И мы пошли ужинать, Машуня утащила меня в свой шалаш, а там Глафирка нам стол накрыла, оказывается. У нас же пятилетка, правда, встречатся мы стали только год как, но знакомы-то дохренищи времени. Ну и был бал, были Глафирка, Онищ, Листиков, еще две девушки из медсанбата и Вахаев, компания единомышленников помогла мне оправится, от моральных оплеух который надавал мне Шлюпке (тем более он по всем статьям прав) . Потом мы их вычистили, и пошли по традиции в кузов и там шикарно оторовались, тем более, опелек я специально подальше от людей отогнал, ну и Манюня отблагодарила со всем пылом страсти. Тем более оба получили обновленные на 10 лет тела, а она еще и девственница оказалась. И много, много радости детишкам принесла. Отметили шикарно, раза четыре, потом заснули в объятьях друг друга. Все шестое июля тайм аут.
7 июля 1941 года где то в Белоруссии (точнее в 50-70 км от Брестской крепости)
Щелк!
Какая-то сволочь щелбана отвесила мне по носу, окрываю глаза и спросонья ни хера не вижу. Вокруг мрак и из темноты слышен подлый хохот Маришки, вот сволочь, нет,
что б чем нибудь приятным разбудить.
- Ша я начтылу корму-то порву, - угрожающе рычу я и бросаюсь на звук хохота, попалась. Побарахтались, и она говорит:
- Ну, все пошли на пробежку милый.
- Мань, я читал, что один секс, заменяет пятикилометровую пробежку, может заменим полезное на приятно-полезное, - а Маня девушка покладистая, не смогла отказать. Ну мы и пробежали таким образом десятку км. «Набегавшись» омылись утренней росой (в машине канистра воды была) сели в кабину, и я повел опель в расположение, затем припарковав машину на место, мы сошли с транспорта, и почапали к шалашу моему, для завтрака, который сьешь сам.
Тут откуда-то появились Онищук с Вахаевым с немецкими касками подмышками, и начали осыпать меня с Машей какими-то листьями, в их бурной фантазии, эти листья видимо были розовыми лепестками. А новый разведлейтенант Листиков, скакал как козленок и дразнил:
- Тили тили тесто, жених и невеста.
Прям не разведчики, а какой-то «Аншлаг, аншлаг» блин, ну или это, как его «Кособокое трюмо» нет, «Кривое зеркало». Ну да ладно отвесил по пинку Вахаеву и Онищуку, а Маша ласково ушипнула за бок Листикова, у того лицо сразу стало серьезным как у инквизитора во время допроса. А мы пошли уж на завтрак (припозднились чуток, из-за «пробежки»), старшина накормил нас, беспрекословно, так как Манюндра его прямая начальница. (попробовал бы не накормить начальницу свою)
Затем опять всех вызвал Старыгин, тут демократия-демагогия кончилась. Всех разведчиков Анисимыч послал нахрен, то есть в разведку, отдал им все Цундапы, и оба наших советских мотоцикла. Тут же приказал Машке залить разведке все баки до упора горючкой, и по запасной канистре выдать, причем канистры запасные с бензином, а не пустые. Разведчикам поручено следующее:
Узнавать, что, как и где, то есть всю ситуацию на нашем микроТВД;
Привлекать к сотрудничеству местных жителей (агентурная работа);
Выискивать скоропортящиеся ништяки (там колонна куда идет, или еще че нить вкусное и по зубам).
Все ушли разведроботы наши вместе с начтылом, получать необходимое, и Шлюпке с ними, полковник попросил Шлюпке присмотреть за излишне креативными Онищуко-Вахаевыми, у тех один андреналин на уме. Они с собой захватили две рации, и шифр сегодня договорились применить чеченский. То есть там «зашифрует» Вахаев, а тут «расшифрует» Астемиров Заурбек (новичок из крепостников) красноармеец из Беноя. Вдруг полковник командует Шлюпке остаться, странно, но это приказ.
Затем наступила очередь Прибылова, и разделив его бойцов на две части, полковник послал первых в точку К. Там бойцы под руководством Прибылова и сержанта Хмельченко, должны возвести землянки (то есть вырыть уж), на полторы-две тысячи человек (с запасом). Сразу построить в землянках нары, что бы бойцы зимой могли спать, но уплотненно конечно, чай не люкс в пятизвездочном отеле. Вторая часть идет в точку С, делать схрон для танков, командовать будет летёха Сминицкий, понятно что перед выездом Прибылов расчертит им план строений. Это будут просто большие землянки, куда танки будут въезжать как кисть в перчатку. И тихо там пережидать опасное время, типа как ведмедь в берлоге зиму.
ЗАР получил приказ научится быстрому развертыванию, то есть они теперь должны загрузить свое барахло на тачки, рванут километр, потом отцепить/разгрузить стволы, приготовить все к стрельбе, зарядить орудия. Потом разрядить все нафиг обратно, все шмотки погрузить, прицепить к машинам и вперед еще километр. С каждой тренировкой, время на развертывание должно сокращаться, полковник лично пригрозил проверить, и Гогнидзе упорхнул к начтылу выбивать горючку, да лошадок, не самим же пушки гонять. Давай – давай, тяжело у учении легко в бою!
Танкисты получили приказ осмотреть, подлатать моторы и ходовую часть, и Арсеньев, вреднего роста кряжистый мужичок с внешностью ФДР, но с горяще рыжей шевелюрой, забрав Абдиева с собой, тоже испарился. Первому батальону Ахундова поручено построение землянок и сторожевых вышек, не построить, конечно, полностью вышки, просто обустроить на деревьях где нибудь в ветвях защищенные от ветра и дождя места для наблюдателей. Как раз тех, кто «Высоко сижу, далеко гляжу», ну что бы враги не подокрались. И те тоже свалили с горизонта, местами ворча, мол мы пехота, а не саперы. Правда ворчали так, что бы Старыгин не слышал, тоже ведь жить хотят, а для Старыгина не существуют сапёр-мапёров, для него все мы – бойцы красной армии, и ОБЯЗАНЫ выполнять приказ.
Зато второму батальону повезло, им полковник приказал отдыхать, но в полноса, блин то есть вполуха, потому, что они резерв комдива, и в любой момент он может их послать куда надо, и даже дальше.
Меня послал к связистам, что бы я сидел над душой Астемирова, а тот в свою очередь топтал душу радиста Зворыкина. Вдруг, что поступит от Вахаева, вот и Астемиров в роли советской «Энигмы», а я видимо буду срочно как-то адекватно реагировать (типа я антикризисный менеджер).
Я поначалу, конечно напряженно сидел, потом расслабился, потом лег и ваще оборзев заснул. Через некоторое время меня будит Астемиров, срочное сообшение от онищуковцев.
Заурбек ее мгновенно «расшифровал»:
«В направлении от С. к З. движется колонна из пяти опелей-блицев, двух бюссингов и десятка полтора армейских повозок, под охраной двух ганомагов и четырех мотоциклов, привет лагерю, колонна нам кажется легкоусвояемой, приятного аппетита!»
Я побежал к штабу, отправив вестового поднимать Иваново-затейниковцев и Абдиевские броневики в ружье. Войдя в штаб (шалаш центровой) доложил полковнику, о сообшении и попросил разрешения вести туда группу захвата. Полковник спросил, сколько и чего я хочу собой взять.
- Товарищ полковник возьму с собой три грузовика с бойцами первой роты второго батальона, два ганомага, косилку и четыре броневика вместе с самим Абдиевым. Броневики для поддержки, ну и на всякий случай вдруг еще какая колонна, вот и прикроют нас.
- Хорошо и рацию с собой одну, и если что-то экстраординарное, сразу радировать нам.
- А тогда к радистам отправьте Муллабаева из второго роты первого батальона, я донесение на узбекском буду отправлять.
- Хорошо, все иди и зря не рискуй сынок, - от этих слов Анисимыча у меня аж в горле запершило.
- Хорошо батя, - сказал я, и вперед к начтылу выбивать срочно все необходимое от горючки до патронов и гранат. Начтыл ко всему выданному, хотела добавить себя, но я прикрикнул, что не на ****ки идем, а на бой. Подошедшие бойцы первой роты под командованием летуна Кравцова, начали грузить имущество в машины, потом минут через пятнадцать колонна вышла из расположения, кстати, Круминьщ увязался с нами, и я не смог его оставить. Пусть едет.
Через час мы уже были на месте, которое прикинули с Анисимычеем. Броневики замаскировали в метрах 20-30 от дороги, среди деревьев, за ними сели пообедать, выставив охранение. Прошло еще полчаса, обедать закончили даже те, кто в охранении стоял, но фрицев пока не было. За это время я расположил полукругом бойцов в засаду, окружив место предполагаемого нападения. Все чуть-чуть подмаскировались, и проскрипевший на телеге дедок, с двумя внучками, ничего не заметил. И вот послышался рокот моторов, это ехала скорей всего та самая колонна, и я осмотрел ПаПаШу – все в норме. Кравцов командует что стреляем, строго по выстрелу Никодимова, а того просит попасть в водителя первого БТР, через смотровое оконце. Никодимов должен первым выстрелом убить двух зайцев, первый это водитель ганомага, идущего впереди колонны через щель, второй дать сигнал нашим бойцам. Немцы-то в тылу, смотровая щель открыта, и водитель ганомага 251, не знает, что щас ему будет полный абзац, БУМС ганомаг вильнул в сторону и встал уткнувшсь в дерево на обочине. Пулеметы броневиков исковеркали тела несостоявшихся владык мира гордо кативших на мотоциклах.
И тут отдельные, отсталые преставители вермахта молниеносно узнали, что значит слово ад. Со всех сторон по кабинам грузовиков, повозкам и ганомагам, полетели пули, солдаты рейха пытались выскочить из машин и укрывшись ответить агрессорам. Но кинжальный огонь не давал никаких шансов, пули из kar-98k и мосинки, пробивали борта переднего говномага, да и вдруг гранату в ганомаг, закинул ни кто иной, как Круминьш - прибалтийский берсеркер. Идущий сзади второй ганомаг, попытался тупо сбежать, но Абдиевцы шарахнули ему в борт осколочно-фугасным. И ганомаг не будучи «Тигром» (да даже не БТ) послушно замолк раскуроченный, и только один зольдатик и успел оттуда выпрыгнуть, но на землю упал с целым десятком пуль от пулемета с БА-10. Немцы тоже стреляли, но они нас не видели и не ждали, а сами у нас как на ладони, и потому наш огонь был эффективней, еще минуты три стрельбы и последние три вермахтовские белокурые бестии подняли ручки в холм, нет в сопку, ах все вспомнил, в гору подняли они клешни.
В это время с последнего грузовика (бюссинга) посыпались бравые солдаты неШвейки в фельдграу, и отстреливаясь попытались прорваться в лес. Ими командовал ветеран унтер, но не долго, первая же пуля Никодимова этого ветерана превратила в просто трупак. А очереди с броневиков перечернула и судьбу всего отделения решившего спасти жизнь побегом в лес. Все внезапно как утюг на голову (вариант - двухпудовая гиря на ногу) рухнула тишина. Постанывали раненные, трое сдавшихся немцы рыдали, радуясь тому, что выжили, хрипела раненная лошадь, ржали остальные лошади, а мы начали осмотр трофеев.
Первый ганомаг на ходу, но от крови придется отмыть, второй можно сразу пионерам на металлолом, грузовики в более менее нормальном состоянии, повозки почти все (12 штук) в полном порядке. Неожиданно из кузова второго грузовика вывалились еще двое гитлеровцев, поднимая руки, Круминьш с Никодимовым быстро обезоружили и обыскали их. Затем Артур и снайпер нежно и трепетно подтолкнули новоплененных к тем трем, сдавшимся ранее немчикам.
Итак, два грузовика продовольствия, причем жрач местного производства, фуражирствовали суки что ли? Еще два с горючкой – бензин в бочках, и еще в одном патроны, а в шестом консервы и почта, в последнем только солдты ехали. Зато на повозках жрачка, и постельные принадлежности с обмундированием. Сразу передаем шифровку в штаб:
«Хаммаси яхши, кайтиябмиз» - «Все хорошо, возвращаемся»
Водителей в рейд брали с запасом, и потому быстро грузим тушки немцев, заводим машины, бойцы имеющие опыт вождения лошадей, на повозки и уходим, разкоцанный ганомаг цепляем буксиром к «Бюссингу» (на запчасти) и вперед. Отделение бойцов расчищает, подметает дорогу, затем садятся на Опель и в сопровождении броневиков догоняет нас.
На максимально возможно скорости уходим от места подляны, за последним БА-10 поднимая пыль, но скрывая следы, волочится нормальненькое такое деревце, чуть больше самого БА. У нас трое раненных (Круминьш тоже словил от немцев) и двое убитых, то ли немцы попались меткие, толи пацаны под шальные попали. И через полтора часа, мы уже в расположении (полчаса потратили на раздевание-захоронение немцев) своих похороним на базе.
Ну да, подводы отстали, у них, у лошадей крейсерская скорость 10 км в час, они потихоньку едут сзади, для охраны им оставили два отделеня бойцов с двумя ДП и одним МГ. Сам я лошадей боюсь, хоть и живу в аграрной стране, и видел их не раз, но чаще на грузовиках. Ну у нас богатеи (сельские) дают улак (козлодрание), ну примерно как российские богатеи приглашают голливудских звезд, так и наши понтуются улаком. Какие-то призы (вплоть, до новенького ланд-круйзера) назначают победителям и т.д. короче понты. Вот улакчи (козлодранцы) и возят своих лошадок, на механической тяге, от улака к улаку (раньше на Газелях возили, теперь возят на Хёндай-Портере, он дизельный и экономичней).
Но ближе 10 метров я раньше лошадок не видал, максимум как-то на осле проехал метров двадцать (этот смирный тупорыл, всех безропотно возит, а меня скинул скотина), зато у меня драйва полные штаны были.
Извините, за отступление, тут Кравцов уводит грузовики к начтылу, и начинается бовой крысизм, Манюня собственноручно пересчитывая трофеи, заносит их в свои гроссбухи.
Я же иду к полковнику, у него заварен ароматный чай от вермахта, и попивая чаек, я рассказываю ему, что и как. Полковник одобрил наши действия и признал неплохой нашу статистику 28 немцев против 2 наших, плюс пятеро в плен. Неплохое сальдо (дебет-кредит), но пацанов жалко, за них не было бы жалко и сотни фрицев. Маша закончив прием материальных ценностей (лошадиная колонна, еще в пути), бежит ко мне, и осмотрев да ощупав меня, признает что все на месте. И тащит к себе в палатку (шалаш, то есть) там уже готово угощение (Гороховый суп и гречневая каша, ну да, а вы что фуя-гра ждали, с фуя ли?). И помыв руки, сажусь за ужин, разволновавшаяся за меня Мариша, ухаживает за своим мужиком (добытчиком) в стиле восточных женщин, а я не против, почему б не поборзеть, раз разрешают.
После ужина я уж сам, наглея, предлагаю Мане, пойти в опель, и взяв два одеяла (одно под, другое над) тяну ее, она не против!
И тут облом, водители кобыл прибыли, с своими «ферарями» мощностью в одну л/с, пришлось Маняшке снова свалить в темпе, но через час она вернулась.
Идем к машине, садимся в нее, опять завожу жопель и по вчерашней колее мы едем в лес, на наше место. Вместе с Маней сперва расстилаем брезент, который лежал в кузове, сверху одеяло, и раздеваемся, то есть как белые люди. И тут начинается самое интересное, но время дозволенных речей окончилось, и потому до завтра читатели, Мань иди ко мне…
8 июля 1941 года где то в Белоруссии (точнее в 50-70 км от Брестской крепости)
Просыпаюсь от вкуса губ, ого с утра меня целуют, надо глазки протереть, вдруг о ужас какой ЛГБТ присосался. Нет, открывая глаза, вижу Маняшу (она с ее формами на легебетов не смахивает ни откуда), слава богу и отвечаю также страстно и нежно, ну и само собой как же без утренней «пробежки». За часик «пробежались» стандартно два раза (это вам не хузры мухры, 10 полновесных километров), теперь встаем, одеваемся, и я спрыгиваю с борта с канистрой воды в зубах. Ставлю канистру и еле успеваю поймать прыгнувшего начтыла, опять встречаемся губами, но баста на сегодня, аля геркум аля гер (может написано неправильно, я не лягушист, и ни разу ни парле, ни разу ни ву франсе). Сперва поливаю Мане, она как говорится топлес, и азартно умывается, колыхая этими самими топлесами, затем вытирает насухо топлесы (ну и все остальное тоже). Затем, одевшись, она начинает поливать мне, бррр пытался по ее примеру помытся «топлес», а вода-то холодная. Ну, наверно тысячи лет проживания предков в холодных краях (Ленобласть, вам чай не Дубай), помогли ей обморживеть. Но я держу марку и с улыбочкой умываюсь холодющей водой до пояса (я-то южный фрукт, у нас поздней осенью вода на улице и то теплее).
Потом как уже принято, у нас, завожу тыртырбырбыр (мотор блитца) и сев в машину едем в расположение, вокруг, как будто, никакой войны. Тишина, покой, сверчки вроде стрекочут, жаворонки агитацию ведут в пользу ГринПИписа, короче белорусское лето.
Доехав, глушу мотор, Маша обходит машину, чмокает меня в губки (а вокруг-то люди, блин срамота) и величаво колыхая колыхалостями (или колыхнутостями? Тогда уж топлестями), уходит, бросив на прощание:
- Пока любимый!
Рядом стоит Шлюпке и улыбаясь смотрит на меня, причем улыбка такая добрая, такая слащавая, чувствую и этот прикалывается.
- Гутен морген герр Шлюпке, - приветствую Бернхардта, - а морген-то очень гут.
- Послушайте Фарход, люди говорят – женщина на корабле, к неудачному плаванию, а если женщина на опеле, тогда что?
- На каком опеле, - мямлю я, его-то нахрен не пошлешь, это ж Шлюпке.
- Женщина на опеле, конец статусу холостяка, - говорит Шлюпке и усмехается, - кстати прекрасная женщина, и интендант неплохой, быстро она у нас в имущественном плане порядок навела. Теперь и в вашей личной жизни порядок наведет, желаю удачи Фарход.
Теперь понимаю, что это от чистого сердца, и я пожимаю ему руку, приговаривая.
- Спасибо Бернхардт, спасибо!
Иду в штаб к полковнику, стучусь (сапогом о сапог, домофонов-то у шалаша нема) и услышав разрешение вхожу. Полковник, почему-то задумчив, ну да разведчики молчат. Те поехали веерным способом, шерстить окрестности, еще вчера, да и колонна была подарена ведь ими. Веерный метод это: они делятся на три – четыре группы, веером обследуют 5-20 километров, затем встречаются, систематизируют собранную информацию. Если информация, горячая или очень вкусная, то должны сообщить в центр, а если нет, то идти дальше, так же растекаясь по сторонам, и снова соединяются для объединения собранной информации.
И вот скоро сутки как их нет, правда вчера в полдень, передали шифровку о колонне вкусной и горячей. И с тех пор молчок, вот значит потому полковник и грустен.
- Товарищ полковник, не переживайте, ребята не в первый раз в поиске, и раньше бывало, задерживались. Война есть война.
- Да я все понимаю, но в крепости мы потеряли очень много людей, если бы все погибшие там, были здесь, мы бы второй фронт открыли.
Бедный полковник не знает, что в нашей реальности (а может и эта наша, просто я своим попадаловом историю поменял?) крепость пала, и из защитников выжили единицы, да и то пройдя ад концлагерей (гитлеровских конечно).
В шалаш входит Ивашин со старшиной, и тот зовет нас на завтрак. Вчера батальон Ахундова понарыл землянок, а плюс еще и столовую с кухней. Под сенью больших деревьев устроен навес, под ним длинные лавки и столы. На двести сидячих мест, то есть прием пищи по очереди, на всех столовую строить и траты большие, и хрена замаскируешь (а гол на выдумки хитёр, то есть голь, гол из другой оперы). Садимся с краю и принимаемся закусывать, чем бог (простите вермахт) послал, тут же вполголоса переговариваясь, завтракают бойцы ЗАР.
Закончив прием пищи, поднимаемся и курящий Ивашин, сладко затягивается какими-то диковинными (особенно для меня) трофейными сигаретами. Я в той жизни курил, а в этой даже не тянет, но стою рядом, полковник ушел.
- Ну что Ивашин как тебе панцер четыре?
- Хороший танк, товарищ старший лейтенант, но первое что не нравится мне; броня слабовата, против нашего КВ, да и тридцать четверки тоже, не катит. Второе; пушка тоже слабовата, даже немцы его окурком прозвали, но машинка комфортабельная.
- И что КВ или панцер VI?
- КВ, однозначно КВ, тем более мой КаВеша ждет меня в лесу, и хранит моторесурс, а этот поломается, новый отобьем.
Позавтракавшие первыми бойцы первой роты батальона Ахундова, уже вовсю стучат топорами, скрежещут пилами и стучат лопатами. У них же поручение строить зимовку номер 2, вот они и работают с утречка.
- Радиограмма, радиограмма, - кричит чеченец «дешифровщик», и бежит, не разбирая дороги к штабному шалашу. Подзываю его и беру шифровку, блин она на чеченском.
- Нука Заурбек переводи, - говорю ему, тот берет бумагу и читает сразу, переводя в голове:
- У нас все нормально, переночевали в деревне, скоро идем обратно. Онищук.
- Давай, Заурбек беги к полковнику, порадуй командира, - говорю я, и тот упорхнул как орел с места в форсаж.
Глазею, как бежит чеченец, кто-то берет меня за руку:
- Милый, мне нужно человек пятьдесят, что бы перенести, имущество из шалашей в готовые землянки.
- Так, разве уже есть готовые землянки? - спрашиваю у Маши.
- Да Прибылов, сказал, что две большие землянки-склада готовы.
Как раз выходит с завтрака Гогнидзе со своим ЗАР, и я выхожу навстречу роте.
- Лейтенант Гогнидзе!
- На месте стой, раз, два. – командует Гогнидзе.
- Гогнидзе, службе тыла необходимы пятьдесят человек, для переноса имущества в стационарные склады, назначить сержанта, чтоб командовал сводной группой и вперед, выполнять!
Лицо Гогнидзе как-то окисломолочилось, но приказ есть приказ.
- Есть, - сказал Гогнидзе, и пошел искать полста крайних, Маша как надзиратель за ним, я ж развернулся и пошел к полковнику. Просто хочу с ним поговорить кое о чем.
- Анисимыч, к тебе можно?
- Да Фарход проходи, что-то срочное?
- Да нет, я просто хотел с вами поговорить, товарищ командир.
- О чем?
- Просто вы назначили меня начальником штаба дивизии, старшего лейтенанта. Я же в штабном деле понимаю как бык в авиации, или как червяк в девиации. Могу командовать взводом, ротой, но не более, а тут планировать надо операции дивизии. Это не мое, ну может лет через десять, опыта прибавится, поучусь тогда и потяну, а сейчас никак. Тем более так опозорился со своей танковой лавиной.
- И что теперь, мало того через десять лет война кончится. Да и начштаба нам сейчас нужен, а не десять лет спустя.
- Да я все понимаю, но я вижу, что не справляюсь, и вы знаете, что не справлюсь, зачем же мучать себя и дивизию? Отправьте меня в разведку, пусть в подчинение к Онищуку.
- Во первых, все-таки командир я, и мне решать куда тебя отправлять. Но обещаю подумать над твоими словами, есть в них рациональное зерно. Предположим, снимем тебя с начштаба, а кого назначить, Иванова-Затейника? Так во-первых он тоже не штабист, да и пока полностью я не считаю его реабилитировавшимся.
- Я бы Шлюпке предложил, у человека опыт службы, вон его однокашник до каких высот поднялся, пусть и в вермахте (я про фон Зада, ой нет, фон Паха, или нет фон Бока).
- Мне кажется ты прав, но у него бедного и так дел по горло, хотя мы-то знаем, что он справится, потому что старый большевик. Слушай, так у нас, что за воинское подразделение РККА да без комиссара?
- Нет, комиссара я не потяну, я не так хорошо в партийных делах понимаю товарищ Старыгин.
- А вот теперь сначала изучишь, младшего политрука Савельева назначу тебе в помощники, он тебя по политической части натаскает (Савельев единственный комиссар, остальных немцы поубивали, такое уж у немцев хобби убивать комиссаров). Тем более ты как настоящий комиссар умеешь говорить, да и убеждать тоже, ну и своим примером показать. Все решено иди, ищи Савельева, он в батальоне Иванова-Затейника взводом командует, пусть Затейник командиром взвода поставит какого-нибудь смышленого сержанта. Свободен, кругом шагооом марш!
Вот блин попал, а мне грешным делом хотелось в разведку, Анисимыч сделал блин комиссаром, единственного человека не из СССР. Ну, так он-то не знает, но придется третью по порядку должность примерить за полмесяца, приказы не обсуждаются. Тем более чувствую из меня, с моим-то языком (если бы СССР не развалили некие ублюдки) офигенный замполит бы вышел.
Савельев со своими бойцами сидели и изучали устав РККА (у ДОНцев уставов не было, какие уставы из плена, уставы из крепости). Как рассказывают крепостники, Савельев хорошо держался в крепости, ранен, вон рука до сих пор в повязке на шее висит. Короче боевой комиссар, да еще и единственный в немеком тылу, ну может еще где, есть живые комиссары, но мы-то не знаем. А Егор парень себя прекрасно зарекомендовавший, и немцев бил, и психологическую подготовку бойцов направлял в нужном русле.
Показав жестом «не надо вставать» я посмотрел на Савельева. Парень лет двадцати, рост около ста восьмидесяти сантиметров, худой, очки (само собой круглые как у Шандора Радо) кудрявые почти белокурые волосы. Короче вид у младшего политрука, как у классического ботана, правда чуть повыше, но тоже сгорбленный, хотя ему-то с чего, компами пока не пахнет. Наверно много читает книжек, сгорбившись, ну или пишет чего.
Иду дальше, вон сидит Иванов с командирами своего батальона.
- Здравия желаю товарищи, товарищ Иванов-Затейник, - тот встает и подходя:
- Товарищ начальник штаба дивизии, проводим совещание начсостава батальона.
- Проводите товарищ майор, правда теперь я комиссар дивизии, и согласно приказу полковника Старыгина, Савельев переходит в мое подчинение, его взводом поставьте командовать наиболее опытного сержанта. А Савельев будет теперь служить по специальности.
- Слушаюсь, товарищ комиссар дивизии, сержант Губаревич, переходишь командовать третьим взводом второй роты, передашь Савельеву, что переходит в распоряжение Каримова, нового комиссара дивизии, согласно приказу комдива.
Губаревич (белорус из Минска, среднего роста, коренастый слесарь) улетел выполнять приказ, минуты через три вернулся вместо него Савельев.
- Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться, младший политрук Савельев Егор Николаевич, в ваше распоряжение прибыл.
- Ну, товарищ Иванов, продолжайте, а мы пойдем.
Идем с Савельевым, и болтаем.
- Как тебе служба Егорка?
- Да я только 15 июня прибыл на службу-то, почти и не успел нормально начать службу. Неделю отслужил, как война началась, страшно было очень в начале. То утро 22 июня никогда не забуду, столько людей погибло, ладно бойцы и командиры, погибать за родину, их обязаность, но дети и женщины...
- Ничего Егор, отомстим мы Гитлеру и его ублюдкам, мало того кровавыми слезами умоются суки, так еще лет на 500 зарекутся даже смотреть косо, в сторону СССР.
- Но как же они так, товарищ старший лейтенант, там же большинство тоже рабочие и крестьяне, почему они не повернули оружие против Гитлера.
- Савельев, у нас коммунистическая идеология, у них националистическая. А в большинстве людей сидит животное националистическое чувство, вот Гитлер с рЫбентропами всякими и достучались до этого животного элемента человеческой души. (Узнали бы Савельев и другие, что у гитлера в XI веке гитлереныши появятся, с русскими фамилиями…) Понимаешь, они уже не ощущают себя рабочими и крестьянами. Они делят мир на две части, первые это они, нордическая раса, арийцы, а вторая часть это все остальные. Народы «рожденные быть рабами арийцев», понимаешь весь мир, принадлежит им - «арийцам», а все мы можем в их мире быть всего лишь рабами. Все славяне, тюрки, семиты и хамиты, азиаты и африканцы, короче все остальные. Они в нас во время боя видят не противника, не человека воюющего за родину, а бунтующего раба, не желающего отдавать свое имущество и землю.
- Ого, товарищ старший лейтенант, вы точно раньше не комиссарили?
- Так вот Савельев, ты теперь заместитель комиссара дивизии по политической работе. И мы щас с тобой пойдем заниматься политической работой с пленными немцами, что бы они стали идейными союзниками РККА, а не подневольными попутчиками.
Так разговаривая, мы подошли к «месту дислокации» немцев (не фашистов, а наших немцев)
Шлюпке с оружейником Саркисяном (крепостник) и со своими новообращенными немцами занимались изучением оружия РККА, (ППШ, ППД и РПД), мы подождали сидя, когда окончится занятие, наблюдая за немцами.
Видимо поняв, что мы хотим побеседовать с немцами, Шлюпке и Саркисян ускорили процесс, и через полчаса, занятие было окончено (а если не срочность, с немецкой дотошностью, может четыре часа изучали бы). Бернхардт отпустил Саркисяна, тот ушел, забрав с собой все три единицы оружия.
- Ну что, Фарход хотел поговорить с ребятами? – спросил Бернхардт.
- И не только герр Шлюпке, во-первых, у меня новости, согласно приказу командира дивизии, вы теперь начальник штаба дивизии, а я комиссар дивизии. И вот вместе с помощником мы решили поговорить с парнями обманутыми Гитлерами-Гиммлерами. Надеюсь, вы поможете с переводом?
- Я бы с удовольствием, но… Хельмут!
Один из немцев, встал и подошел.
- Вот рекомендую, Хельмут Юргенс, вырос среди русских эмигрантов, плюс сторонник Тельмана, Ленина и Сталина, прошу любить и жаловать.
- Хельмут вы знаете русский?
- Да товарищ старший лейтенант, после разгрома компартии Гитлером был вынужден бежать в Австрию, так получилось, что призвали в 45 пехотную дивизию, и вот я здесь (правда, налицо в речи Хельмута акцент, но понять можно).
- Бернхардт, так, по-моему, у вас достойная замена, и вы можете спокойно заняться штабной работой, а с Хельмутом мы уж сами договоримся, а вы помогите с его назначением командиром немецкого взвода.
- Да мы с полковником об этом уже говорили, вчера еще, думаю, за ним не заржавеет, - усмехнулся Бернхардт, и сел рядом, посмотреть, чем же мы будем заниматься.
Ну и речь взял сперва конечно, сам комиссар дивизии.
- Камераден, я хочу поговорить немного с вами об идее расового господства внедряемой Гитлером. Так вот представим, что к власти в Венгрии пришел какой-нибудь Янош Каконь, и разработал с каким-нибудь Шандором Риббентропи, идею расового господства истинно гуннской нации. Потом укрепив армию, Венгрия нападет на Германию, чтобы расширить лебенсраум венгро-гуннов, и отнимет всю землю у немцев, раздаст истинным гуннам, а все немцы станут рабами гуннов. И даже гунны проведут мероприятия по стерилизации немцев, они ж для гуннов люди второго сорта, унтерменши. И что бы даже заняться кое-чем со своей женой или девушкой, вам придется просить разрешения у господина гунна. А так же все то, что вы несли СССР гунны принесут вам. Вам это понравится?
Вам наверно кажется, что вермахт легко побеждает РККА, но РККА это не армия Франции, это не Польша, не Чехословакия и другие подобные страны. Разве то, что вы увидели у Брестской крепости, похоже на то, что вы видели во Франции, в Польше и других странах. А вы знаете, СССР это огромная страна, и у Германии не хватит солдат что бы захватить весь СССР, кроме того пока здесь на фронте ослабленные войска РККА, застигнутые врасплох проливают кровь сдерживая вермахт, там в тылу: в Сибири, Средней Азии, Приморье учатся и готовятся новые войска. То есть вермахт будет разбит, и Германия будет поставлена на колени. Вы знаете, что пережила Германия после поражения в мировой войне, так вот кайзеровские войска сотворили во много раз меньше, чем то, что творит вермахт и СС.
Думаете, за все это расплаты не будет. Учитывая разницу между содеянным Германией с 1914 по 1918 год, и то, что творится немцами сейчас, то расплата будет в десять раз суровей, в сто раз суровей.
А из вас, и других здравомыслящих германцев, будет создана армия настоящих немцев, которые будут воевать за свободу Германии от гитлеро-геббельсовского отродья. Что бы немцы жили, просто для своих детей, а не для бредовых идей. Ну и в конце своей речи хочу сказать, немного о истории: в средние века Ливонский орден пытался завоевать Древнюю Русь, результат отрицательный, поражение в конце концов привело к исчезновению ордена. Чуть позже на Русь пришел Чингисхан, и за ним его внук Батый, и они захватили Русь, но где теперь монголы, где потомки Чингисхана? В 1812 году так же как и гитлеровские войска сюда же по этим же дорогам пришел Наполеон, победивший всех в Европе, но и Наполеон так же не справился, мало того так же как и ливонцы, монголо-татары Наполеон растворился в истории.
У меня все, теперь с вами поговорит младший политрук Савельев, и расскажет что же такое советская страна, и как тут живут простые люди.
Устав, от монолога, сел рядом со Шлюпке, Савельев подошел к Хельмуту, и начал рассказывать о народном хозяйстве СССР. Хельмут почти синхронно переводил, иногда справляясь о смысле непонятого у Савельева, и потом дотумкав снова начинал переводить.
Шлюпке, похлопал меня по плечу и говорит:
- Начштаба из тебя все-таки был никакой Фарход, а вот комиссар неплохой. Но очень твоя манера говорить, похожа на Гитлера.
-Что? - Я поперхнулся, подавившись воздухом, - Бернхардт вы что, какой Гитлер.
- Так вы так же, почти в то же стиле, может если бы Тельман мог говорить так же, то и Гитлера бы не было. То есть это не хула вам, а похвала. И жесты, и мимика, и даже артистичные телодвижения, подтверждающие собой свои слова, Скажем, что-то среднее между Адольфом и Троцким.
- Ну, тогда спасибо, нашли с кем сравнить, с врагом рода человеческого и Троцким.
- Молодой человек, да оба эти деятеля, как люди не очень хорошие, зато у обоих талант оратора, и это надо признать.
Мимо проходили два бойца, по-моему, из ЗАР, и креативный Савельев позвал их, рассказать о том, как они жили до войны. Первый оказался Свиридов из Свердловска, второй якут Федоров. Сперва выступил Свиридов и рассказал как его семья жила до революции, и как сейчас (до войны, то есть), затем выступил Федоров и тоже рассказал о дореволюционном и современном быте якута. После этого Савельев поблагодарил бойцов, и они почапали дальше по своим делам. А Савельев умело подвел итог, типа вот как люди хорошо стали жить, несмотря на вражду соседних государств, надо и в Германии тоже устроить. А немцам понравилось, они потом почти полчаса, задавали вопросы Савельеву. Ток-шоу прервал помощник старшины, позвав немцев на обед, они как интуристы питаются первыми. Новоиспеченный взводный Хельмут, построил немцев и повел их строем на обед. Ну и я с Шлюпке и Савельевым тоже пошли обедать, на первое давали борщ, на второе перловку (вчера захватили до фигищи перлы, а то все горох, да горох).
И только мы стали переходить плавно на второе как вбежал Астемиров, что-то крича на чеченском, я вскочил и подходя спросил:
- В чем дело, что случилось?
- На них напали немцы, ребята окружены, просят помощи, - понятно на разведку значит, напали немцы, сделал вывод я.
- Где они, сколько немцев напало, ну говори. Или просто прочти радиограмму.
«Мы окружены, ведем бой, требуется помощь, до роты немцев. Находимся в квадрате 8 в разрушенном дворце, ждем, боеприпасов хватит на два часа. Онищук».
- Тревога, - сказал полковник, - всех командиров в штаб. - И побежал в штаб, за ним я, Шлюпке, Савельев, Хельмут и Гогнидзе (немцы обедали с ЗАР).
Мы только расселись в штабе как по одному стали забегать командиры.
- Товарищи, командиры, срочно необходимо выручать ребят, они ведут бой в 40 километрах, на помощь идут три взвода Ахундова, все броневики, и две косилки (вторую уже починили), всё вперед, на помощь товарищам. Комиссар идет командиром сводной группы. Ах да, теперь старший лейтенант Каримов комиссар дивизии, а начальником штаба стал Бернхардт Шлюпке, прошу любить и жаловать обоих, а при случае и жаловаться на них. (скаламбурил Старыгин)
Выбегаю, на ходу проверяю оружие, патроны гранаты, Маша бежит выдавать горючее и патроны про запас. Прошло пятнадцать минут и уже колонна в составе ганомага, трех грузовиков, двух косилок и пяти броневиков уходит на максимальной скорости. Водители едут, не разбирая дороги и не оберегая технику, товарищи погибают надо выручать, скорость максимальная, под 50 км/ч. Весь транспорт в тактических знаках какой-то немецкой дивизии, и все кто видны в форме вермахта, для стороннего наблюдателя - вонючие оккупанты которые куда-то спешат, по своим оккупантьячьим делам.
Осталось километр-два, слышны выстрелы, но видимо бой идет позиционный и потому выстрелы экономные, вот бухают карабины, бабахают гранаты, вот короткими очередями шпарят МП-40 (МП38), ППШ и МГ-34 и даже бухают люгеры-парабелы. У дороги стоят немецкие грузовики, останавливаемся и сходу расстреливаем какую-то кучку немцев тусовавшихся у грузовиков (нашли время для тусняка, декаденты хреновы). Затем даю приказ, покинуть машины, все спрыгивают с машин. И без построения, ведомые своими отделенными бегом, двигаются вперед бойцы, к видневшемуся меж деревьев дворцу, поливая огнем подозрительные места, прикрываясь бортами БА. Косилки и пулеметы броневиков безнаказно поливают все, что видно, десяток бойцов остались ждать-охранять грузовики (и наши и не наши). Гитлеровцы, окружившие группу Онищука, не понимают в чем дело, воспользовавшись этим, наши бойцы отстреливают полтора десятка ошеломленных врагов. С криками «Шайзе» и «Русише швайне» немцы начинают стрелять и в нас. Но, бойцы ДОН-16, прикрываясь деревьями вокруг дворца (вообще-то развалин дворца) окружают немцев.
Онищуковцы усиливают огонь, теперь патроны беречь не надо, фашисты взяты в стальную вилку, и обреченно отстреливаются сучары, терять им точно теперь нечего (даже чести, откуда у фашиста честь). Тем более разведчикам, особенно с окон второго этажа хорошо видно, где немцы пытаются отбится от атаки пришедших на подмогу ДОНцев, и они своевременно отстреливают фашистню, не давая поднять голов. Броневики потихоньку продвигаются вперед. Янушевский (сибирский поляк), ловит в прицел гауптмана, командующего немцами, клакс, гауптман уже никем не командует (просто тупо валяется в лесу, причем навечно), в ответ следует длинная очередь из МГ-34, черт… Збигнев падает. Бухает выстрел броневика, пулеметный расчет рванул на небеса (осколочно фугасная фигня из броневика, это не халам-балам), сквозь заросли с другой стороны подползает третий броневик и кладет еще один осколочно-фугасный подарунок в скопление немцев. Стальная вилка, в которую попали немцы, превращается в какую-то титановую что-ли, и не вилку, и даже не вилы, а скорей в грабли.
Гитлеровцам все трудней защищаться, пули с обеих сторон, плюс броневики, вдруг из-за немцев кричит кто-то из наших:
- Братцы правее от кривой ветлы на10 метров, там их человек десять.
Круминьш (откуда он здесь взялся сволочь) стучит в корму БА и пересказывает экипажу пожелание окруженных разведчиков (те-то в танке, (каламбур) не слышат, то есть в БА). Бумс, бумс, попадание полное. Теперь Круминьш кричит во всю ивановскую:
- Дойчен зольдатен, - и дальше, что-то брутально запугивающее, типа: - немцы, вам трындюлец, бросайте оружие и дранг нах плен, все же лучше чем дранг нах ад, и что советское командование милосердно и т.д, а не-то мы вас всех дранг нах зад.
На звук голоса Круминьша стреляет молодой обер-лейтенант, Артур отвечает на звук выстрела, целой очередью из ППШ (откуда он у него, наверно подобрал). И снова продолжает устную деморализацию противника.
- Дойчен зольдатен, бла бла бла, а не-то вообще мы вас всех бла бла бла.
Офигеть, но подействовало, никто не стреляет, тишина, немцы внимательно слушают Артурчика. Потом вражеские солдаты кричат, что сдаются. Уфф ну теперь легче, и я говорю Круминьшу:
- Передай, чтобы бросили оружие и выходили по одному.
Круминьш кричит им, само собой на немецком, не по-киргизски же кричать, потенциально, конечно можно, не фашисты же необразованные, киргизского не поймут, быдло и есть необразованное.
Проходит минуты три, и немцы начинают с поднятыми руками подходить, всего подощло 18 человек, один унтер, остальные рядовые, потом находим еще шесть раненных, причем один из них лейтенант, но ранен тяжело, это его Артур перекрестил из ППШ.
- Товарищи красноармейцы, быстро собрать раненных и наших и немцев, собрать все оружие и в машины, и уходим.
А я молча обнимаю Онищука, жив и невредим сволочь, он порывается бежать, собирать людей и барахло, даю ему сзади пинка, ну рад я его видеть.
Вахаев пробегает мимо, ловлю за руку, даю тоже пинка, и командую что бы сел в немецкий кюбельваген (то есть на нем приехали немцы, покойный гауптман) и Онищука сюда притащил. И тоже подбираю МП-40 и гранату-бейсбольную биту у трупа гитлеровца, из подсумков вытаскиваю еще один магазин к автомату (остальные расстреляны по нам), в карманах сигареты, зольдбух, презервативы (вот сука) и карты, причем с порнокартинками (дважды сука).
Иду дальше еще один труп, но от него пользы мало, карабин разбит вдребезги, вытаскиваю из карманов пачку галет, патроны россыпью, духи, письма и зольдбух. Ну, хоть патроны возьму, с паршивой овцы хоть зольдбуха клок.
Все дальше можно не идти, этот труп обыскан, даже карманы практически наружу вывернуты, иду к машинам, парни пытаются вытолкнуть многотонную махину БА, застрявшего неподалеку от поля боя в подлой луже.
В две машины положены наши и немецкие раненные, еще в одной наши убитые. Девять пограничников-разведчиков и трое из тех, кто приехали со мной, из батальона Ахундова (Збигнев в том числе, все-таки достали немцы поляка). Вечная память героям.
Все, все, что нужно, погрузили и выезжаем, сзади горит бюссинг (не нашли мы на него водителя, не оставлять же фашистам). В результате этого боя мы потеряли три цундапа, но приобрели четыре цундапа, кюбельваген, и три новых бюссинга (четвертый догорает), так что баланс в нашу пользу.
При этом, мы потеряли двенадцать человек, а немцы роту, и как выяснилось оберста, вместе с охраной. Едем, но уже не так быстро, как ехали сюда, спешить особо некуда.
Онищук с Вахаевым рассказывают, что произошло: разведчики объездили, весь заданный район, даже встретились, с Ильиных, нанесли на карты всю информацию о местах дислокации частей гитлеровцев с примерным количеством солдат. И поехали обратно (ну к нам-то есть) навстречу попалась миниколонна, «Штеер» под охраной двух мотоциклов. Разведчики подумали, что это сам фон Бок, развернувшись, догнали колонку, напали на немцев, а вот фигвам, в результате узлопали постороннего оберста, а он не при делах, хотя, как не при делах, в форме противника шлялся под охраной зольдатни, значит при делах. Да и мотоцикл один ушел, вот и привел помощь, невдалеке следовала рота (на счастье наших обормотов, без тяжелого вооружения). Даже пулемет, что был у немцев, они сняли с разбитого мотоцикла разведчиков, и минометов тоже не было, только стрелковая шелупонь.
- А что вы собирались с фон Боком делать?
- Расстреляли бы.
- И кто из вас, знает фон Бока в лицо? – в ответ оба обормота пожали плечами, и че поперлись, если в лицо не знают, а? Не, ну я сам тоже, еще тот отморозок, но эти-то кадровые командиры РККА.
Наконец доехали до пункта назначения, и я специально поставил по стойке смирно Вахаева с Онищуком (и с Листиковым для комплекта), пока бойцы снимали с машин убитых, и клали их на землю. Двенадцать парней положили эти разведкозлы, ради какого-то оберста, неравноправный обмен, довесок в виде роты фрицев, мне нафиг. Один Збигнев чего стоил, а сколько фашистов еще уложил бы бравый поляк.
А затем конечно, пошли к полковнику, докладывать, что и как. Выслушав доклад, полковник обматерил всех троих разведкомандиров по матери. И выдавал при этом такие перлы, что я просто диву давался, сам я тоже, скажем не ангел, люблю матом выражать неевклидову геометрию, но полковник талант нафиг, АБСОЛЮТНЫЙ ЧЕМПИОН МИРА ПО МАТУ. Хоть на нобелевскую премию по филологии выдвигай. Да разведчикам очень неприятно, из-за их глупости погибли двенадцать, человек. И полковник разжаловал этих обормотов, командиром разведки поставил доблестного киргиза пограничника Мамбеткулова, а этих летёх назначил к нему помощниками. Кроме того, неделю они в свободное от разведки время должны помогать старшине и его ребяткам на кухне, во как.
Уже было поздно, и старшина пришел звать на ужин, полковник сразу передал троицу старшине во временное пользование, и наказал не беречь их. Мы с полковником пошли ужинать, по дороге присоединились Бернхардт с Хельмутом, последнего уже утвердили командиром взвода, да и Бернхардт уже легитимный начштаб. Поужинали, и за ужином полковник опять ругал разведчиков.
- Анисимыч, вы конечно правы, но это же вчерашние пацаны, детство в одном месте играет, да они виноваты, на их совести двенадцать жизней, зато они разведали и нанесли на карту все гарнизоны фрицев на 500км в диаметре, кроме того установили связь с подпольем через Ильиных. Ильиных это секретарь горкома ВКП(б) в Городке1, он нам со своим подпольем помогал во время захвата Городка1. Через него планируем выйти на центр, и по возможности работать, имея связь с Москвой.
- За это хвалю, но глупость с оберстом непростительна, у них был приказ, провести разведку, но не более.
Обращаю внимание, что рядом со мной сидит угрюмый командир первого батальона Ахундов, угрюм он постоянно, а почему, да у него в крепости погибла семья. После первых выстрелов 22 июня он побежал в штаб, семья осталась, авиабомба попала в общежитие, дочка, сын и жена майора погибли сразу. А как рассказывают крепостники, Ахундов раньше, был балагуром и весельчаком, но невосполнимая утрата и горе его изменило. Зато в рукопашке нет человека сильней, в ней Ахундов превращается в зверя, я-то не видел, но Маня рассказала. Когда отбивали одно из нападений немцев в крепости (хотя они вообще-то австрийцы из 45 ПД) Ахундов рванулся в куча малу, с ППД и саперной лопаткой. Когда кончились патроны он бил правой прикладом ППД (ухватив за ствол) и МСЛ левой. Короче результатом боя Ахундова против вермахта, стали 23 трупа, из них 18 погибли от пуль, а трое от приклада ППД и двое развалены чуть ли не по пояс лопаткой малой саперной. И полковнику постоянно приходилось одергивать майора, все-таки он командир, и должен командовать солдатами, а не рубится как казак-берсеркер.
И мне очень больно смотреть на него, за что же ему такое горе, он ничего немцам плохого не сделал, а они убили его детей: мальчика шести лет, и девочку четырех, да и жену красавицу Фирангиз. А он сидит атлетичный высокий брюнет, с глазами полными горя, и пережевывает ужин, мне кажется он не понимает что ест, не чувствует вкус еды, не видит нас, он там с детьми и Фирангиз, в прошлом…
Ужин окончен, мы встаем из за стола, и полковник спрашивает у старшины, почему не видно начтыла, действительно, где Манюня?
Полковник, закончив ужин, ушел, и я беру старшину за жабры:
- Слушай харя тыловая, колись, где начтыл?
- Не имею права сказать, товарищ старший лейтенант.
- Я ща из тебя сибирских пельменей налеплю, ты вообще нюх потерял старшина?
- Хорошо, они поехали по деревням закупить продовольствия, но с ними взвод охраны из ЗАР.
- Ладно, пока никому ни слова, свободен, партизан жрачного фронта.
Рядом стоит нацик наш (ну из будушего, который):
- Товарищ командир, можно с вами поговорить?
- О чем мне с тобой говорить, гопота ты коричневая?
- Я не хочу безделничать, товарищ командир хочу бить немцев.
- А с какого, это переката-перехвата, своих идеалов бить собрался?
- Так я что, слепой, не вижу, что немцы творят здесь?
- Да расслабься, это же Белоруссия, ты же русский нацист, какое дело тебе до белорусов?
- Так товарищ командир, они же оказываются и с русскими так же поступают.
- А я тебе скажу, что русских они уничтожат намного больше чем других.
- Вот и хочу мстить за русских.
- Ну тогда, тебе еще долго по тыовым обозам шастать.
- Тут люди воюют, не за русских, не за таджиков, не за чеченцев и не за удмуртов, тут люди воюют за все народы нашей страны. За Родину нашу, она у нас ОДНА. Так что кругом, и пошел нафиг, что бы я тебя больше не видел.
Скинхед, развернулся и попёр нафиг, но по роже видно, что мальчик начинает прозревать, ничего продолжим лечение. А Машюни все еще нет.
И в беспокойстве иду к дороге, а что я еще щас могу сделать, узнает полковник о самоуправстве начтыла, он ее порвет (как барбос тузика за рватую грелку), после косяка разведчиков он злой как сто тысяч голодных хищников.
Откуда-то появился Ахундов, и говорит:
- Как ты тут Фарход? Машу ждешь?
- Да товарщ майор.
- Ты Машуню нашу старлей не обижай, Мария геройская девчонка, она меня прикрыла в бою.
- Да вы что, серьезно?
- Ну да немцы в крепости меня сильно обложили, и патроны кончились, махаю ППД и лопаткой, тут Маша поддержала из ДП, да бойцов послала на выручку, отбились. А то бы и меня там, рядом с Фирангиз и детьми положили бы.
И майор, вспомнив свою красавицу любимую, опять замкнулся, уйдя в своё горе. Надо его понемногу вытаскивать, из кризиса.
- Слушай майор, ты же мусульманин.
- Да.
- Все и всё в руках аллаха, понимаешь, не нам решать, когда кому умирать, тем более твои детки и жена, теперь в раю. А жизнь продолжается Вагит, и жить надо, надо жить и бороться против фашистов, и за счастье других людей.
Тут послышался звук моторов, и свет фар показался, правда, скудный, светомаскировка вермахта. Машины как захватили, так и ездим. Наконец фуражиры (или как их назвать) подьехали на двух блицах с приконтаченными телегами. Они остановились и с кузова одного блица, послышалось мычание, а со второго спрыгнули тыловики и ЗАРовцы. И само собой госпожа начтыл собственной персоной.
- Товарищ интендант третьего ранга, можно вас на минутку, - говорю я зверски схмурив (или ухмурив?) брови.
- Да товарищ комиссар, - хитропопо улыбается она, - товарищи красноармейцы, скот в загон, там бойцы должны были подготовить, а остальной провиант в склад. Я позже приду, Глафира ты за главного.
Все опять запрыгнули в машины, и даже Вагит, ну что бы, не быть третьим лишним, сел в телегу, меж мешков, микроколонна уехала, и мы остались одни.
- Послушай ты интендантишка ты, что вообще бурой стала ты, что себя генералом почувствовала а?
- Не поняла, ты, что наезжаешь на меня?
- Да я тебе щас финансовая душонка, всю жопу напинаю, ты что охренела, нюх тотально потеряла? Ты давно не в ГНИ, ты на войне, и ты тут военнослужащий. Ты обязана выполнять приказы, а ты тут самодеятельность устроила. Почему полковник не в курсе. Какого хрена я должен тебя искать, переживать и мучаться. ИДЕТ война, понимаешь чудо недоделанное. Это тебе не по Кингисеппу рассекать, да в миниюбочке, если с тобой что-то случилось бы, то как бы потом жил я?
Но тут, хитрая жопастая бестия (прочуяв ситуацию и оценив градус праведности моего гнева), обняла и закрыла рот поцелуем, умеют женщины уходить от разборок блин, потом мне было уже не до разборок. А потом пошли спать. Вот такие, вот дела.
9 июля 1941 года где то в Белоруссии (точнее в 50-70 км от Брестской крепости)
Просыпаюсь, рядом Маша лежит, мы в шалаше, лето ведь, а с милой рай в шалаше (и в Куршавеле говорят с милой рай, не знаю, не был, ни с, ни без). Раз я проснулся раньше значит, моя очередь удивлять, и скачу на поляну, цветов насобирать, она прочухается, а у фейса букет. Насобирал, конечно, не орхидеи, но главное от чистого сердца, бесшумно ступая (как мне кажется) подношу цветы к ложу нашему (кусок тента, под ним сено, сам вчера с бюссинга срезал, ну который спалили). Кладу букет у лица, она дрыхнет неслабо и от нее вибрация как от нокия 3310 (уже не все, помнят наверно, данный агрегат).
Беру сенинку (по аналогии с соломинкой) и щекочу ноздрю Машундры, богатырский чих, и Маняндра открывает глазыньки. Рыльце пока бессмысленное, она смотрит вокруг, пытается осмыслить, что, как и что за веник рядом.
- Проснулось чумо великое, - говорю я и взяв букет протягиваю ей, она вдыхает запах и говорит:
- Медом пахнет.
- Чурбалайф ты Маня, пахнет моей любовью к тебе, а теб все пожрать, да послаще.
- Спасибо милый говорит она, - и упархивает аки пчела на мордомывство. Ну и я потянулся за ней, накинув на шею полотешко (как циркач удава). Отмыв рыла от сна и сны от рыл, , вспоминаю, что эта чувырла вчера самовольно покинула часть, и взвод пацанов с собой забрала, типа свиту.
- Послушай меня милая, и мотай на ус, блин у тя с усами напряг, на бровь мотай тогда. Если еще раз повторится твоя анархо-бабцовая выходка, пеняй на себя, даже если полковник простит, я не прощу. И попу твою, которую природа наполовину поделила, до конца располовиню, ясен хрен?
Нагло смотря на меня, Машундра кладет полотенце на голову и отдавая рукой честь говорит:
- Слушаюсь товарищ комиссар дивизии, или вы уже дивизионный комиссар ?
Шлепаю это чудо чуть выше ног, ну в ту часть тела без которого сидеть фигвам, и она виляя тем самым сидельным местом скачет в шалаш. Забегаю за ней, как же оторвать взгляд от попы, я ж не целибатная душа, да и не гей-парад, мне можно. Там по сложившемуся ритуалу, делаем пробежки, и как хорошие спортсмены «пробегаем» два круга по 5 км.
Теперь приводим в себя в порядок и две пары ног (у нее красивые и длинные, у меня типа два бревнышка, да еще волосатые и противно кривые, как только гомики мужиков-то любят?) переносят нас в столовую, на завтрак. За VIP столом сидит, полковник Старыгин с гауптманом Шлюпке, употребляют трофейный кофезаменяющий напиток с трофейным же маргарином, но на свежем приныканом Машиной гоп-командой хлебе. Так и мы не особо лысые, а и по рангу оба VIP: я комиссар, она главкрыс.
Здороваемся, с начальством Шлюпке улыбается опять как-то подозрительно, полковник недовольно смотрит на Манюндру. Мы садимся, Старыгин, чуть пригнувшись, шепотом говорит Мане:
- Мария, еще раз повторится, я тя сам пороть буду, на твоем складе, на первый раз прощаю, победителей не судят, надеюсь, все вам ясно товарищ начтыл?
- Да Иван Анисимович, я все поняла. Обещаю, больше не повторится.
Ну и потом спокойно употребляли трофеи от вермахта вперемешку (это не румынская фамилия) с трофеями Машиного продотряда. И прямо оттуда, Анисимыч повел нас на совещание, предварительно переадресовав Марию в склад, неча бабскому крупу под копытами нашими вертеться.
Только входим в командирскую землянку (вчера строители сдали в эксплуатацию) как заходит, давно переквалифицировавшийся в невидимку Елисеев. Потом герр Шлюпке начинает рассказывать о планах на ближайшую неделю, разработанных совместно с Старыгином. Планы супер: первый нанести удар на совхоз «Заветы Ильича», там стоит гарнизон немцев около роты, но не рота эта нам важна. Там остались склады РККА, оружие перед отступлением забрали, а обмундирование, в том числе зимнее там так и осталось. Пока это имущество немцам тоже не очень нужно. А нам может понадобиться, лето 1941 не будет вечным, как и все миллионы предыдущих лет. Затем заныкав все честно награбленное имущество, Шлюпке планирует сделать глубокий рейд внутрь Польши, разбивая узлы сообщения (мосты, желдорстанции и т.д.) нанося этим маскимальный урон траспортным артериям вермахта. Часть ДОН-16 останется здесь, держать мелкими пакостями фрицев в тонусе, а то расслабятся и ожиреют, лечи потом их от диабета и ССЗ .
Теперь Старыгин предложил, оповестить бойцов, что бы все готовились к походу, тут вставил свои пять копеек Елисеев, мол планы супер, но лучше перебдеть разобдеть и отобдеть. То есть о планах знать будем только мы трое (с ним четверо), ведь в наших рядах могут быть засланцы, абвер тоже не полные лохи. Да боец конечно должен знать свой маневр, и что делать в конкретном бою, а что и зачем делается вообще, бойцу знать не обязательно, тем более полный план военных действий, хотя бы раз не знают свои бойцы, так и вражеская разведка не узнает.
Логичным, предложение «кровавого гебнюка» было признано всеми, особенно понравилось Шлюпке, сегодня же запланировано идти колонной (в составе всех БТ, трех БА и роты отдохнувших крепостников Ахундова) на совхоз «Заветы Ильича» (на восток), разграбить и уходить, забрав там все, что некошерно лежит. Рота же из Иваново-Затейниковского батальона при поддержке средних танков: панцеры, Т-34 и двух БА, должны идти в направлении севера на перевалочный лагерь военнопленных РККА. Ну и в результате, привести пополнение в ДОН-16. Обедаем в пол одиннадцатого, нападение будет произведено и там и тут одновременно (плюс минус полчаса, но мобил и инета нет, так, что это для того неспешного времени практически одновременно). Затем эти тихарясь приводят в лагерь наших освобожденных товарищей, а эти везут шмотье. Как говорится тактика парного удара в действии.
И мне поручили сперва поговорить, с старлеем Плотниковым (из крепостников), ну что бы он свою роту готовил уже, через два часа ведь выступаем, затем надо к танкёрам зайти, Абдиеву шумнуть, ну и к Затейнику заглянуть.
Сначала заглянул к Плотникову, Алексею Ионовичу, кадровому военному, бывшему командиру роты 333-го стрелкового полка встретившему войну в крепости Бреста. Это среднего роста, не полный, но и не худой мужчина, с залысинами, и усиками. Причем волосы светлей (почти русые), а усы темней, прям Игорь Николаев какой-то. Так вот поговорили с ним, попросил его готовить роту к выступлению, сказал, что точно не знаю, куда пойдут и приказ с направлением он получит перед отправкой. Начтыл уже оповещен и пусть он с бойцами пойдет, получит необходимое снаряжение.
Оттуда направился к танкистам, те конечно марафетили свои железяки, поговорил с Ивашиным, тот тоже получил ЦУ готовить БТ-хи, БА-шки и средние танки. Кстати БТ очень часто современники (мои) ругают, мол и броня слабая, и ходовая не очень, и пушка слабовата. А для нас он самый лучший танк, и быстроходный, и маневренный, и пушка очень даже ничего, а насчет дэли с фронтовыми войсками противника, ну не был рассчитан БТ для лобовых танковых сражений. И против батарей ПТО, он не совсем годился, это же не КВ, зато для партизанской деятельности он самое то. Покусал-погрыз, попинал-поплевал в противника, и развернувшись с макисмальной скоростью до хаты брысь. Извиняюсь за отгул в сторону от основной канвы. Но люблю я БТ, люблю и все, да и Т-34 (Пантера, и многие другие танки) имеют своим прямым предком, это совместное произведение Кристи и советских инженеров. Кстати, а Кристи-то молодец, когда фашисты пришли к нему, покупать танк, он их очень далеко послал, причем очень грубо, не любил нацистов мужик. Молодец, еще раз респект и уважуха, и инженер зачОтный, и чел зачОтный, не то, что шмайсеры и вернер микрофон брауны!
Ну и последним пунктом моего следования стала рота Кравцова, летуна нашего. Он так же получил приказ готовить роту, проверить оружие и т.д., а так же сходить и получить у начтыла все, что ему необходимо для боя, и обязательно с запасом, а то мало ли чего. Вдруг напорются потом на немцев, вот запас немцев приятно и ошеломит.
Оттуда вернулся в штаб, за это время у складов выстроились бойцы, командированные Кравцовым и Плотниковым, получали патроны, гранаты, мины к минометам и другие тому подобные киндер-сюрпризы для немецких сильно не прошеных гостей. На войне лишними бывают лишь резервы врага.
В это же время Глафира как замначтыл выдавала танкистам и броневикам канистры с бензином (ну и соляру для Т-34). Вся техника у нас стоит с полными банками, мало ли чего, все-таки вражеский тыл, да и боекомплект тоже на месте, а щас выдавали сверхнормативный запас как горючку, так и патроны, мины и снаряды.
Для уходящих на задание заранее были накрыты столы, получив снаряжение и раздав его, командиры привели бойцов на обед, быстро пообедав, все вышли уже в полной готовности. Командиры построили воинов у машин, там уже ждали полковник, Шлюпке ну и другие «официЯльные лица». Полковник сказал небольшую речь о том, что мы отправляемся на задание, о самом задании узнаем каждый от своего командира, в нужный момент. Командиром группы идущей на «Заветы Ильича» Старыгин назначил меня, а группой идущей на освобождение военнопленных командовать назначил Елисеева, ну что ж логично, надо же засланцев и предателей фильтрануть, а он в этом деле ногу напинал, ой нет, живот намассировал, ах вспомнил, руку набил.
И вот пятерка БТ, три БА четыре грузовика (с повозкой за задом каждый), косилка два ганомага и четыре мотоцикла (такая скромная у нас колонна) стоит, рыча моторами. Всё пошли, и две колонны, сперва наша, а за ней Елисеевская едут до первой развилки вместе, оттуда мы уходим к «заветам» на восток, а Елисеев ведет свою на север, удачи ребята. Короче дан приказ ему на нары, ей в Государственную Думу (конгресс, сенат, Мачлиси Милли , короче не столь важно, важно, что направления диаметрально противоположные).
Согласно показаниям разведки (рейда Онищука, за что, его в результате и разжаловали) в совхозе до войны были склады дивизии, немцы напали 22, как все знают, подло как суки позорные, и потому большинство имущества тут так и осталось. В совхозе гарнизон из роты тыловиков, на въезде и выезде из города посты, а так если по реалу, немцы в расслабухе. Вот и простимулируем их, нападение планируется силами броневиков, «косилки» и пехоты, танки останутся на дороге километра за два от въезда, с той стороны в 30 км еще гарнизончик, вот танкисты и обезопасят тыл, и вообще это резерв.
Мотоциклисты, ехавшие впереди, возвращаются, и мы узнаем, что подъехали к месту танкового схрона, танки отстают и по привычке прячутся в лес по обочинам. Главное у партизан хорошая маскировка, вот теперь и будут они танки ныкать как жмот тугрики, или Иран ядерное производство. Там же замаскировав, устроят позиции для обоих минометов, пусть немцев, если сунутся, встретит приятный сюрприз (не для них приятный).
Как заправская колонна вермахта идем дальше, впереди два мотоцикла, затем ганомаг, потом четыре грузовика (правда повозки как-то выбиваются из легенды), и снова ганомаг, и замыкают еще два гансобайка. Подъезжаем к бундесКПП, немцы ничуть не встревожены, на первом мотоцикле сидит Круминьш в форме лейтенанта, и что-то втуляет унтеру командующему КПП. Унтер с умным видом слушает Артура и смотрит бумаги (подправленные Ашотиком), согласно плану (креатив Шлюпке) колонна идет вперед в совхоз, а последний ганомаг «типа» глохнет. Тут же останавливаются оба замыкающих цундапа, опять же типа помочь камерадам. Унтер, махнув рукой своим, что бы помогли мнимым фрицам (те начали толкать ганомаг) сам пошел в здание стоящее рядом. Без криков и ненужного пафоса, все четверо свободных немца зарезаны, стоящие часовые не успевают ни крикнуть, ни выстрелить, как мотоциклисты зарезали и их тоже. Потом вся толпа рванула в строеньице и скоро КПП, очищен, как суперсамогон угольным фильтром. Наши бойцы заменяют немцев, и ганомаг уже пустой, с мотоциклами едет дальше, догоняя колонну. Вот так, гусь свинье не камерад, и ни разу ни геноссе.
За это время колонна въезжает в совхоз; броневик, грузовик, плюс два мотоцикла едут к штабу расположенном в отдельно стоящем особняке, а остальные транспортные средства едут к казармам, которые расположены в самом здании совхоза.
Круминьш ведет наших бойцов вперед, в штаб и сразу начинается стрельба, в то же время я командую бойцам окружить со всех сторон казарму, а тут, из нее начинают выбегать фрицы. Фрицев дружно встретили очередями из автоматов и залповой стрельбой из винтовок/карабинов, а с мотоциклов и ганомагов бьют пулеметы, немцы мрут как мухи на дихлорофосе. Выжившие от первого удара, немцы пропустили первый страх и под командой унтеров начали отстреливаться через окна, ответом от красноармейцев в окна казармы полетели гранаты (вот откуда поговорка, получи фашист гранату). Минут пятнадцать продолжался бой, а вот когда броневики положили талантливо и нивелирно (сорри по-моему все таки ювелирно) несколько осколочно-фугасных снаряда в окна, выстрелы немцев категорически поредели. Да суки тевтонутые, это вам не 22 июня, это вам не безнаказанно бомбить спящих детей и женщин, это вам не колонну беженцев гасить с юнкерсов, тут активно можно получить по жопе.
И от тайги до Голанских высот,
Красная Армия врагов отъ…
Сорри, простите, фантазия не туда пошла
Пользуясь оргазмом гитлеровцев от осколочно-фугасных подарков, бойцы (и я вместе с ними) рванули в здание, настреливая все, что дышит, тут из комнат расположенных с обратной стороны здания (их ОФ снаряды не ласкали), рванули немцы. А мы их встретили пулеметно-автоматным огнем, фашисты-то в основном вооружены карабинами, и карабин для ближнего боя не очень подходит, не то, что ДП, ППД, ППШ и МП-40, которыми мы выбили из немцев идею расового превосходства вместе с жизнью. Зачищаем казарму, всё трое остатних немца сдались, остальные убиты, теперь можно узнать, что там в штабе. И набившись в ганомаг, рвем к штабу, там подозрительно тихо, аха понятно, тут тоже уже чисто, немецкий штаб застали во время обеда, часть перестреляли, а гауптман с двумя обер-лейтенантами попали в плен, вон сидят колятся. Круминьш колет их как матерый НКВД-шник, вот где абверовская школа пригодилась. Плотников уже занялся раскурочиванием складов, во дворе стоят один опель-блитц и три семитонника Бюссинг, в них, а еще в наши машины, повозки и броневики грузится добро. Обмундирование, консервы, патроны (немцы не успели их вывести) и винтовки Мосина из царских запасов, Акмурзин с бойцом из крепостных тащат ящик ППД, который нашли под ящиками с мосинками.
Немецких офицеров расстреливаем (они же наших командиров попавших в плен расстреливали), рядовых выживших (пять штук) оставляем жить, ну их нафиг, места в машинах нет. И колонна стартует, рвем к месту засады, там ждем минут десять, пока минометчики собирают свои дудорги и их растопырки, а танкисты выкатывают свои железяки, и потом рвем когти. Мавр сделал свое дело, мавр может лететь нахрен.
Через полтора-два часа как победители входим в лагерь, побили роту, сами потеряли девять человек убитыми, и восемнадцать раненными. Убитых похороним, раненных вылечим, тем более тяжелых только два, Босхамджи получил пулю в грудь, а один из бойцов крепостников в живот. Калиткин сказал, что Босхамджи вылечат, а вот Васильчикова (который ранен в живот) нет, жаль значит, потеряли не девять, а десять.
Теперь ждем Елисеевцев, но им намного труднее, во первых надо сломить оборону, а там рота охранников, во вторых надо еще пешим ходом привести освобожденных пленных, я уж молчу об очистке зерен от плевел, то есть красноармейцев от предателей и засланцев. Я иду и докладываю о выполнении задания полковнику, Плотников, представляет подробный список трофеев (или растрофеев, все-таки мы захватили захваченное немцами добро). Выхожу от полковника, как мне на шею бросается рысь, ну или леопардиха, то есть Машенька моя.
- Маш, успокойся блин вокруг люди, что за сантименты блин, ты ж мой авторитет комиссара роняешь.
- Плевать, - говорит мне Машуня и тащит на склад, у нее там кабинетик оказывается есть.
И как настоящая женщина, благодарит своего охотника добытчика, Машуня благодарит меня неистово, аж до ужина. Экстремалка блин, за тонкой перегородкой, бойцы таскают и размещают трофеи этого дня, а я в это время благодарность получаю, правда, пришлось Машу перевести в режим беззвучки. Мы закончили дачу и получение благодарности, к тому времени, и бойцы закончили ныкание трофеев. Маша пошла, принимать дела у Глафирки. Глафирка сдав бумаги Маше, осчастливливает нас своим отсутствием (свалила короче), и тихо из закутка вынырываю я, ну все время ужина, вперед на жрач, пузо пора набить, жрать хочется как из миномета (ой нет, как из ружья).
После ужина, по традиции мы с Машей взяли опель и выехали в лес, Елисеев с со своими, видимо заночевали, где-то в лесу. А мы с Машей решили перед сном «пробежаться» и «пробежавшись» несколько раз, практически под утро заснули. Аувфидерзейн 9 июля.
10 июля 1941 года где то в Белоруссии (точнее в 50-70 км от Брестской крепости)
Просыпаемся с Маней в обнимочку, соловей, где-то заливается, какую-то песню в стиле менестрелей-трубадуров поет, а нам, пора уж вставать, война есть война. Хотел по привычке утреннюю «пробежку» сделать, но чего-то Манька не хочет, ну нет, так нет, секс это процесс без противления сторон, придется побегать другими ногами.
И побежал я по утреннему белорусскому лесу, соловей все так же расписывет невидимой соловьихе, че он с ней сделает, если она сделает глупость и уступит. (Неожиданный взгляд на трель соловушки, но реальный, ну не о любви к родине ж он поет). Бегу и бегмя выбегаю на поляну, вдруг в конце поляны замечаю, какое-то движение. Сразу плашмя валюсь на землю, и включаю режим сонара, или радара, короче включаю все органы чувств, что за фигня, может какая парочка романтиков-хиромантиков, типа меня и Мани?
И затихарившись ползу вперед, как в 95 на границе таджикско-афганской по-пластунски передвигались, действительно, люди, причем немцы, целых шесть штук, что делать? Из оружия у меня только кулаки и ноги, а их шесть и тоже не хило тихарясь двигаются вперед, в лагерь к нам, что ли, разведка? Что же делать, едрит атлетико мадрит, хетафе осасуной депортиво погоняет?
Ползу за ними, они передвигаются, тоже тихо, даже травинки не двигаются, тоже мне привидения, а почему их так мало?
Тут поверх голов немчиков, проносится очередь, стучит сердито-деловито МГ, ого часовой-то наш не спит.
- Хенде хох, штейт ауф, дойчише швайны, встать суки, руки за голову оружие на землю, следующая очередь пойдет ниже, - грозно кричит часовой (по голосу Акмурзин вроде).
- Стой не стреляй, мы не немцы, мы свои, мы советские.
- Какого фикуса, наши, наши советские все тут, или за линией фронта, считаю до трех, и если по одному, с поднятыми руками и без оружия не подойдете, МГ из вас фаршированных уток сделает по-пекински. – и вдобавок фразу на ядреннейшем мате, прям термоядерная фраза, даже полковник отдыхает, нет, это не Акмурзин, тот бы на башкирском матерился бы.
Одетые в немцев неизвестные о чем-то шушукаются, потом снимают автоматы немецкие и оставляя остальную снарягу, поднимают руки.
- Эй, пулеметчик, мы сдаемся.
- Подходите по одному, чуть ручки спустит кто, я крещение устрою очередью всем.
Ряженые не опуская руки, медленно идут вперед, подползаю и беру в руки первый же автомат, теперь встав, щелкнув затвором, иду за ними.
Опять очередь поверх голов:
- Вам че не понятно, по одному и без оружия, че за, сука там с автоматом плетется?
- Это не сука, а Горбатый, блин то есть комиссар дивизии конвоирует задержанных.
- Ой простите товарищ Каримов, не углядел сразу.
- Граждане, задержанные, руки за головы, сесть жопой на землю, не бойтесь не долго, до геморроя-простатита не дойдет, - командую я.
Они что-то ворчат, но демонстративное передергивание затвора МП-шки, их отрезвляет, и они послушно задрав ручонки, садятся на попчонки (чего-то рифма рукивверховская), ну уж какая получилась, «Руки вверх», уже история русской культуры к 2012.
Стоим, держим на прицеле неизвестных, тут крик из кустов, которые сзади нашего часового:
- Телинин, в чем дело?
- Товарищ сержант тут мы с товарищем комиссаром каких-то ряженых непонятков добыли, целых шесть штук.
- Здравия желаю товарищ комиссар.
- Сержант, осторожно обыскать каждого, потом связать ручки за спину.
За сержантом стоят еще около взвода, бойцов, и тоже держат на прицеле своих карабинов неизвестных, сержант передает МП в руки ближайшему бойцу, и доставая (хозяйственный сержантик) шпагат-шнурок, командует бойцам:
- Обыскать, от сапогов до пилоток, что бы ни одного шва не пропустили. И что бы даже зубочисток не осталось, - говорю я и думаю, а тогда зубочистки были или потом появились? Хотя вроде когда Гаспара Колиньи убивали в Варфоломеевскую ночь, у него в зубах она была.
Скоро привели всех шестерых пойматиков в расположение, а Елисеев шляется где-то, далеко, и их колоть их пока некому, потому загнали неизвестных в землянку. Их главный, белобрысый улыбчивый тип ростом с меня (где-то 180см), но признаю поширше, дубок эдакий, просит позвать им нашего командира.
- Слушай, Некто, может тебе товарища Сталина позвать, или на Лаврентию Павловича согласишься?
- Товарищ комиссар, мне нужно срочно поговорить с командиром подразделения.
- У тебя Некто, нет документов, ты в форме противника, но говоришь по-русски, как мне тебя допустить к полковнику? Меня жа такую бдительность командир раньше тебя расстреляет, да и прав будет.
- Ну не имею права я говорить, комиссар, пойми я наш, но нельзя говорить мне.
- О как, даже комиссару дивизии?
- Товарищ комиссар поймите, не могу и все.
- Вольному воля, а спасенному реабилитационный центр.
- Что, не понял, товарищ комиссар, что за центр?
- Лево-троцкистский центр!!! Неважно, сержант, вот этому свяжите еще и ноги, и проверьте ручки, и затем его за мной в штаб ведите.
Сержант добросовестно стреножил блондюка, и обменяв МП, на мосинку начал конвоировать того (мосинка длиннее, ей подгонять арестованного сподручней).
Сзади семенит ножками блондюк, его подгоняет мосинкой сержант, так и дошли до штаба, там полковник сидит, и грозный как Грозный (опять тавтология).
- Товарищ полковник, задержаны шесть подозрительных, в немецкой форме, все говорят на нашем, причем абсолютно без акцента, и этот очень просился к вам.
- Ну присаживайся Имярек Инкогнитович, комиссар садись тоже.
- Я бы попросил, поговорить с вами товарищ полковник, без комиссара.
- А ты кто такой, чтобы меня просить выгнать отсюда комиссара? Я тебя в первый раз вижу, а с комиссаром прошел много добра и зла. Сержант, передай старшине, пусть нам завтрак на троих пришлют сюда, тут нам поговорить надо.
Специально ждем, когда один из подручных старшины накроет нам стол, и когда он уходит стуча сапогами, полковник начинает:
- Ну Имярек Инкогинтович Неизвестный, давай говори кто ты, и чего хотел, - тому руки развязали, но за дверью сержант с автоматом стоит, да и мы с полканом пистоли наготове держим, бдительность для нас после 22 июня, не пустой звук.
- Я капитан НКГБ Серов Василий Аристархович, заброшен центром, у нашей группы тут спецзадание. Я даже открываться права не имел, но ваши часовые так лихо нас раскрыли и взяли.
- Кто автор изъятия мнимого капитана НКГБ?
- Рядовой Телинин, крепостник.
- Объявить благодарность бойцу, - и Старыгин продолжил, уже обращаясь к Серову.
- Ну, понятно, капитан, тут ребята все тертые, понимаешь, немцы нас многому научили, у нас даже повара и санитарки по два-три убитых немца на личном счету имеют. Зря, что ли тут немцев накосили, как колхоз сено, хоть в стога складывай. Все тут прошли ад поражений, бессилие окружения, слезы потерь, и кровь, кровь, кровь. Чего дай бог избежать тебе капитан. Я и не только, никогда не забудем утро 22 июня, этот ад мы никогда не простим немцам, то есть гитлеровцам.
Кстати вот этот старлей, комиссар дивизии, со своими ребятами нас и вытащили из крепости, когда мы уже все потеряли надежду. Ждали подкреплений от генштаба и товарища Жукова, не дождались. Поэтому я доверяю ему и всем нашим ребятам, больше чем Жукову, начальнику генштаба. Понятно капитан?
- Понимаю вас товарищ полковник.
- Ни черта ты капитан не понимаешь, меня могут понять только те, кто выжил в крепости. Короче, капитан пока остаешься со своими ребятками под замком, не смейте умничать и пытаться вылезть, часовые сперва постреляют, потом думать будут, ребята много натерпелись от диверсантов в нашей форме. Вот приедет Елисеев, лейтенант из твоего же ведомства, и если он даст разрешение вас выпустить, выпустим, надо будет еще и поможем.
- Сержант, уведите задержанного, и смотри у меня, чуть выше кой чего прыгнут, стрелять на поражение, приказ ясен? Никаких сантиментов, никаких интиллигентских размышлений, не подчинился приказу - смерть!
- Конечно товарищ, полковник.
Сержант опять взнуздал капитана, и увел в гауптическую вахту дивизии, пусть пока сидит со своими архаровцами.
Пришел боец из тыловиков, и убрал остатки трапезы, полковник посмотрел вслед уходящему рядовому, проводив того взглядом, и говорит мне:
- Ну что старлей, верить капитану, или нет?
- Товарищ полковник, не наша это обязанность верить или нет, вот приедет Елисеев он и разберется, быть или не быть энкагебешникам. Тем более скоро они должны подойти, радисты сообщили, они в 20 км ночевали, и рано утром вышли в путь к нам, может навстречу им выслать грузовики? Пртомились наверно бедолаги на одиннацатом трамвае-то топать.
- Кстати, комиссар ты прав, распорядись, бедняги и так в плену намучались, а я пойду к нашим раненным схожу.
В крепости мы оставили умирать около ста безнадежно раненных, места в машинах-повозках не было, да и Калиткин констатировал, что даже эвакуация в Москву уже ничего не даст, или ранения смертельные или гангрена в поздней стадии, или просто запущенная рана с большой потерей крови. А около двухсот ранбольных которых Калиткин обещал вылечить, мы забрали, и они расположились в санбате, да и у Калиткина теперь еще два военврача (оба из крепости) и человек десять санитаров (и из крепости и из последней колонны пленных, которых Онищук привел). Так, что Калиткин справится, тем более медикаментов нахватали и в совхозе, и в других местах (которые от вермахта).
Кстати раненые понемногу, уже поступают в команду выздоровевших бойцов РККА. Затем мы их и распределяем в роты, по специальности конечно.
Траспорта у нас развелось как грязи, по моему пора или автороту или тележбат учреждать. А то ту стоит в лесу замаскированной целая автобаза, и распределены они по подразделениям, хотя может так и нужно. Тогда ремвзвод хотя бы, да нет ремвзвод, у танкистов есть они и машины ремонтируют, не пригодился мой креатив, а повозка особого ремонта, плюс замены масла не требуют. Но пробежался по командирам и десятка советско германских машин, с прицепленными телегами через полчаса, под охраной двух ганомагов и одной «косилки» уехали навстречу колонне Елисеева, с приказом сдать колонну Кравцову, а самому на мотоцикл и лететь сюды.
Уехали, через часик тарахтят цундапы, его величество особист пожаловали, быстро посылаю бойца, что бы привели задержанного капитана. Рядом круто разворачивается мотоцикл, кто за рулем не видно, мотоциклист в вермахтовском мотоциклетном плаще, на кумполе каска, на морде хари очки мотоциклетные, по подбородкам узнавать не умею. С коляски важно слазит Елисеев в форме лейтенанта фельжандармерии, типа кожаный плащ, и слюнявчик металлический на шее.
- Ну комиссар, как тебе мой вид.
- Красавец, наверно встречные фрицы шарахались и памерсы нервно меняли.
- Что такой страшный фельджандарм?
- Да нет, у тебя петлицы лейтенанта НКГБ сверкают.
Капитан (по общевойсковому, а так лейтенант ГБ) осматривает, себя и хохочет, видимо гитлеровский прикид впопыхах надел, петлицы с правой стороны выбились из под немецкого мундира.
- Так затемно поднялись, вот прикид и не осмотрел, да и немцев не попалось. Что за памперсы-мамперсы ты имел в виду братец южанин?
- Неважно, тебя в особом отделе, свежепойматый трофей ждет, пошли потрындим.
Идем с Елисеевым в землянку особого отдела, у землянки уже как сивка-бурка взнузданный типа капитан НКГБ. Елисеев подходя, всматривается в капитана и бросается его обнимать.
- Васька черт, каким судьбами, тоже в окружении был? Боец, развязать!
- Елисеич, ты, что его знаешь? – спрашиваю у особиста.
- Да конечно, это мой преподаватель, он нас диверсиям учил.
Охранник развязывает капитана НКГБ и капитаны (местави всего лейтенанты ГБ) начинают обниматься как два криминальных авторитета, потом лейтенант НКГБ Елисеев ведет капитана НКГБ к себе в особый, пытаюсь просочиться за ними. Подлый Елисеич обернувшись, говорит.
- Комиссар нам надо совсекретно пообщаться, пойми и не обижайся.
Делаю вид, как будто мне ваще пофиг, да и не хотел типа особо. Развернувшись топаю к Машутке, соскучился, я ж ее, с утра не видел, а скоро полдень, пока дотопал до расположения начтыла (закутка в складе) слышится гул моторов, наконец, что ли Елисеевская колонна дошла?
- Машунь милая, как ты тут?
- Заткнись и иди отсюда, я занята, - говорит Машундра, подлая налоговая душа. Вот и поговорили блин. Вот тебе бабушка и Юрьев день, вот тебе и любовь-морковь. Побитой собакой иду к подъехавшей колонне, и чего это меня сегодня все гонят а? Вроде не пятница тринадцатого, ну и фиг с вами козлы (местами козлы женского пола).
- Всем из машины, бойцы сопроводите новичков, сперва в медсанбат, оттуда в фильтр. Водители, машины потом загнать в лес, на места и замаскировать как обычно. – командует Кравцов, и люди начинают прыгать с бортов, не дожидаясь того, что им борты опустят. Молодец бомбер, командут как-будто всю жизнь мотопехотил. Он оборачивается, замечает меня и подходит докладывать.
- Товарищ, комиссар разрешите доложить.
- Оставить Кравцов, пошли в столовую, там за обедом и расскажешь, идет? И без устава, а так по дружески, с одной колонны военнопленных же. Все равно как братья, причем близнецы, в один день родились, а то, что не похожи, так разнояйцевые.
- Что-о-о-о, а ну понял, хорошо товарищ старший лейтенант.
- Да, не товарищ старший лейтенант, а просто можно Фарход, понял, кстати, звать-то тя как лейтенант?
- Василий я, Сергеич, - говорит Кравцов. И мы, дружески болтая, идем в столовку, командиры ж мы, нам без очереди, блат и лафа. Там уже сидят Ивашин, Плотников ну и другие официальные лица. За столами рядового состава культурно сидят бойцы первой роты второго батальона и вкушают обед. На первое суп гороховый из немецких концентратов, на второе каша из немецкой же гречневой крупы со свежим Машиным мясом (то есть из мяса, привезенного Машей во время самовольного фуражирского рейда).
Тут Кравцов начинает рассказ, и мы затыкаемся, потому что интересно. И вот что он поведал:
Ехали елисеевцы, по дороге напоролись на фельджандармов, те на свое горе решили тугаменты проверить, а в переднем мотоцикле Вахаев ехал. Его еще в пинжак с карманами от мертвого гауптмана вырядили, ну и фельду подозрительным показался слишком молодой гауптман. Вот и тормознули колонну, Вахаев уже почти отбрехался, как разведчики, зайдя сзади, атаковали фельдей. Взяли в ножи, потом добавили автоматами, восемь штук фельдей как ветром сдуло, правда, сцуко один фельдун успел из МГача полоснуть очередью, но попал в ганомаг, и нифига никого не убил. Даже не ранил, но ганомаг подырявил, да ниче нам не жалко, зато мотоциклетными плащами притарились и железистыми слюнявами. Тем более лето, обдувать ветерок будет, спасибо покойный, а почему покойный, так он недолго, после той очереди жил.
Потом колонна двинулась дальше, припрятав в лесу мотоциклы, пусть бензин бережется, но куляметы сняли, а вдруг кто наткнется и утащит. Кулямет, чай не моточикла, яво уташтить намноха легше. И тихо покатили дальше, собрав, конечно же, все гильзы и закопав их, нефига следить и вещдоки оставлять. Тихо и мирно добрались до места, по пути встетились с колонной настоящих немцев и культурно их пропустили, Вахаев даже что-то приветсвенное прокричал, типа «счастливого пути камерады, якори вам в зады».
Доехав, Елисеев пустил дополнительную разведку, и все сведения Онищука подтвердились, с четырех сторон на лагерь напали одновременно, танки, броневики и «косилка». Прикрываясь техникой, вперед рванули пехотинцы, косилка уработала одну вышку, две тупо башней снесли танки, третью на дрова отправил броневик Абдиева.
Прорвавшись вплотную к лагерю, начали косить охранников, а те к бою не привычны, тыловики, и счет стал бесконечно увеличиваться в нашу пользу. Ну да, против спаянных дисциплиной и злостью, лесных шайтанов, не устоять фрицевским охранникам, они же привыкли зверски охранять голодных и безоружных военнопленных. Да и у нас автоматического оружия много, плюс броня, а у них до фига kar-98k, и две или три МП-шки у унтеров, и все, козыря у нас все. Додавили мы их, но и они четырех наших убили и троих ранили, ведь у карабина пуля и дальше летит и пробивная сила покруче, чем у автомата. Савушкина (солдатика из той еще, первой нашей колонны) убили, прям в Ганомаге, не знаю как, но пуля пробила броню и попала в него, в печень попала, умер покойный за пять минут.
Очистив от немцев казармы, и все остальное (орудие у БА-10, это вам не хухры мухры, когда осколочно-фугасный в окно кладут, то все туши свет, и зови нотариуса, если успеешь) бойцы вошли в лагерь. После окончательной дефрагментации охраны, все пленники были построены, и им было приказано, выкинуть из строя, предателей, трусов и пособников, из двух тысяч почти двести оказались таковыми, даже один бывший майор попался по фамилии Кононов (я потом вспомнил этого коричневого казака). Построив предателей, Елисеев приказал оператору «косилки» Касимову Игорьку (крепостник) извлечь из предателей корень из минус единицы, и много претерпевший в крепости Игорек стрелял пока его не остановили. Там в крепости, два предателя, сдавшиеся в плен, забрали оружие и продукты, оставив Игорька умирать одного в каземате связанным, хорошо, что другой боец пограничник в поисках боеприпасов, заглянул и нашел Игорька, восемнадцатилетний боец сутки лежал связанным в ожидании смерти. Короче, теперь у немцев не будет бывшего майора РККА Кононова, он теперь в аду воюет.
Кончив предателей, колонна вышла обратно, тяжелых (раненных и больных) погрузили в машины и ушли вперед, остальные колонной пошли пешком изображая колонну пленных перегоняемую немцами, роль немцев играли, конечно ДОНцы обряженные немцами. Надлежащие документы были у Лечи, состряпанные Ашотиком, и чеченемец катил в коляске, типа как босс, руля колонной. Два взвода типа охраняли колонну, и шли по бокам, все чин чинарем. Остальные укатили на транспорте, кроме взвода резерва, те шли чуть сзади, таясь в лесу, на всякий случай.
Выехав из опасной зоны, колонна транспорта встала в лесу, и замаскировавшись стали ждать, пешую колонну. Вот догонят и остановятся, постоят, покурят, потрындят, моторы осмотрят. И через полчасика, снова выезжают пока не догонят, страхуют на случай погони гитлеровцами, таким образом, и дошли, нивелируя разности скорости пешехода и танка.
- Ну что молодцы, - говорю я, остальные тоже кивают, подтверждая, и словами тоже.
Встаю, из-за стола, надо теперь идти к ново-прибывшим, тяжела шапка Фурманмаха (комиссарская, хочу сказать), но надо.
По пути цепляю Савельева, он же тоже комиссар, пусть со мной идет, будем жечь глаголом сердца людей (вот откуда выражение комиссар ЖЖОТ?).
Подходим к шалашам огороженным, место, где расположились бывшие пленники и огорожено и охраняется, это же фильтрационный лагерь (и вовсе не Артек). Особисты уже начали по одному фильтровать эксплеников вермахта. Вот и поговорим с фильтруемыми, особисты прямо тут в шалашах (4 группы особистов – четыре шалаша) ведут следствие, ой нет обследование чтоли, скорей тогда уж собеседование.
- Егор, начни со второго шалаша, я с первого, - и мы, разделившись, входим в «кабинеты» особистов.
В «моем» шалаше, ой «кабинете» беседу с фильтруемым ведет сержант НКВД Легостаев, я вхожу и Легостаев, встав, приветствует меня по уставу. Прошу его продолжать и пристально приглядываюсь к тому человеку, с кем ведет беседу Легостаев. Ого знакомая рожа, так это же Тыгнырядно, Васек мой из 24 июня. Лезу к нему обниматся, все-таки, в самые трудные сутки в жизни он поддержал меня
- Васёёёёёёёёёк привет, ты жив, я думал тебя, тогда убили немцы?
- Товарищ старший лейтенант, меня ранили, и немцы тоже подумали, что я мертвяк, да там и оставили. Потом на меня наткнулись ребята такие же окруженцы как я, два дня пробирались на восток с ними, а потом ночью нас спящих опять взяли немцы, прямо проклятие какое-то. Ну и в лагерь нас привели, а тут ваши.
- Легостаев, это наш человек, считай он прошел проверку, все отпусти его со мной.
- Так точно, товарищ комиссар дивизии, боец Тыгнырядно, вы свободны, охрана следующего.
Поболтали с Тыгнырядно, и отвел я его в Онищуку, когда я Петрухе рассказал, как 24 июня, дерзко и умело действовал Васюха, Петруха без разговоров взял его в разведку. Оставив Васька в надежных руках, я пошел на обед.
Сижу в столовке, рядом садится начтыл:
- Как ты милый?
- Заткнись, когда я ем, я глух и нем.
- А почему так грубо?
- А уж как заслужила.
- Да ты что, милый, что же я сделала?
- Да практически ничего, просто тупо унизила перед своими тыловиками и все, а так, ничего страшного или глобального.
- Фарходик да когда же, ты что милый.
- Давай сперва поедим, потом продолжим, не хочу умереть, подавившись, понятно!
- Хорошо как скажешь.
- Приятного аппетита, товарищ начтыл.
Поел и пошел к себе, А если Машундре нужно, то пусть меня ищет, не я первый начал. Тем более перед своими сотрудниками (или сослуживцами) меня унизила, плевать на звание, плевать на должность, она унизила во мне человека, мужчину.
И заснул блин, лежал, думал, ждал эту женщину-редиску, и заснул.
Просыпаюсь от поцелуя, так значит, ща прощение будет просить, ну я готов.
- Милый в чем дело, почему ты такой бука. Ну, ошиблась, ну сказала не то слово, я была просто занята, пойми.
- Товарищ начтыл, это не оправдание, я никогда даже будучи занят, не сказал бы тебе «заткнись», даже если это дело жизни и смерти. Даже наедине, а тем более перед людьми, поэтому иди к себе в склад, и ты вольна делать все, что хочешь. Надеюсь, мы останемся хотя бы друзьями. Все теперь иди, я хочу спать, ты сделала свой выбор там, в складе.
Машка гордо развернулась, фыркнула, и перекатывая попкой рванула с места в карьер, строя из себя обиженную. Все теперь точно спать. 10 июня закончилось, правда не так сладко как хотелось, но уж как есть.
11 июля 1941 года где то в Белоруссии (точнее в 50-70 км от Брестской крепости и дальше)
- Эй, воитель, вставай, - слышу я сквозь сон
Открываю глаза, поворачиваюсь, в шалаше сидят четыре человека: Александр сын Филиппа II Македонский (АМ), Чингисхан, он же Темучжин (Ч), Эмир Тимур он же Тамерлан (ЭТ) и Наполеон Бонапарт (НБ).
АМ: Ну что воитель, поговорим, раз ты избрал своей стезей – тропу воина.
- Ну, давайте, поговорим товарищи духи, - говорю я невпопад, оглядывая глазами самых колоритных персонажей истории мира.
НБ: Аха мы духи, а ты сам тут в данной реальности кто, - говорит мне самый образованный из великих завоевателей, именем которого потом назовут торт. Вообще то может знаний у этого было и поменьше, зато у него был документ об окончании какого то пажеского корпуса (закончил Парижскую Военную Школу, остальные-то все самоучки)
- Вы господа-товарищи тоже, что ли попаданцы, - спрашиваю я у потрясателей вселенной.
Ч: Это неважно, - говорит, теребя редкую бородку Чингисхан, - как ты думаешь, багатур (богатырь, военачальник), что нас всех собравшихся здесь объединяет?
- Вас? - спрашиваю я.
ЭТ: Нас, а не нас, то есть нас пятерых да плюс тебя мингбаши (тысячник, примерно комполка)
- Если честно понятия не имею, кто вы, и кто я, то есть кто вы-то знаю, но какое сходство между вами и мной…
-АМ: И ты стратег (просто по древнегречески командир) и мы занимаемся воинским делом не по своей воле, мы все занимаемся воинским ремеслом, поневоле. Я например царский сын, жил бы себе да поживал, но отца отравили, нужен был царь-воитель и я им стал, да не по своей воле, просто больше некому было. Вон коллегу Чингисхана тоже с детства взяли в рабство, и очень сильно мучили, он сбежал из рабства, и освобождая таких же, как сам, постепенно стал тем кем стал. Или Тимур, тоже жил себе поживал пока дружок Эмир Хусейн, не взбаламутил его, начали как грабители, кончил как владыка самого могущественного государства своего времени. Да и Наполеон, поневоле поступил в военное училище, больше некуда ему было, а потом когда якобинцы рубиловку всеобщую начали, пришлось все брать в свои руки. Ведь очередь могла дойти и до его головы, а так бац и стал целым императором.
- Ну, с вами-то понятно, вы все прославились на века, хоть и кровопийцы все, ну а я-то при чем? Я наверно тоже кровопийуа, но по сравнению с вами, так комарик с фонариком.
НП: Как, при чем, тут у вас в Германии завоеватель появился, претендует ничтожество на наши лавры, да мы завоеватели, и как ты сказал кровопийцы мы, но по сравнению с этой мразью с именем Гитлер, мы как монахи – бенедиктинцы.
Ч: Как даосы.
ЭТ: Как дервиши и суфии.
АМ: Да Камбизы, Ксерксы, Дарии по сравнению с этим исчадием Аида, как нимфы безобидны.
НП: Так вот, я разрушил современные мне страны европы, коллега Александр сокрушил ахеменидскую Персию. Коллега Темучжин сокрушил могущественного хорезмшаха, а коллега Тамербей победил османов Баязида .
- Я вас господа победители, понять не могу, в чем смысл визита, что вы от меня хотите, или что предлагаете?
Эмир Тимур встает во весь свой высокий рост и хромая ногой (за что и получил прозвище Железный Хромец ) подходит ко мне, и глядя мне в глаза, улыбаясь говорит:
- Мы тебе снимся, - и все великие завоеватели вместе начинают громко хохотать.
Открываю глаза, едрит мадрит, хетафе твою депортиву, точно сон. Причем только мне показалось, что он иррационален?
Однако ж присниться такое, уже светло, встаю и иду оправляться, благо неватерклозетов понастроили. После оправки умываюсь, повесив канистру на сучок за ручку, подходит часовой, красноармеец-артиллерист из крепости:
- Что товарищ комиссар не спиться?
- Да Мантулин, чего-то не спится. Слышь, у тя закурить есть? (после такого закуришь блин)
- Так точно, товарищ комиссар дивизии, трофейные, - протягивает пачку сигарет, щелкает по пачке снизу, и две сигареты выскакивают на 2-3 сантиметра из пачки. Вытягиваю одну, отточенным через семь десятков лет движением закидываю ее в рот, Мантулин подносит спички и чиркает, спичка горит, распространяя запах серы и дыма. Затягиваюсь, сигарета сразу загораясь начинает отдавать свой ядовитый дым. Со второй затяжки голова начинает кружиться, сажусь на давешнюю канистру. И не спеша, окутываясь дымом как агрессивно проснувшийся брутальный вулкан, докуриваю сигарету, кайф. Потом пожелав Мантулину спокойного дежурства, иду в свой шалаш, и мгновенно засыпаю. Хватик снов ужастиков, меня накрывает здоровый сон.
Сплю, никого не трогаю, тут что-то ходит по мне, или Машуня меня щекочет, открываю глаза, ни фига, нет никого, вульгарнейшая божья коровка ползет по щеке. Ну да ладно, вскакиваю, и надо сперва конечно же пробежаться, кровь разогнать. Не обременяя свое тело ничем, кроме галифе рву, на волю, в пампасы. Бегу себе никого не трогаю, вдруг за мной пристраивается его величество экс-император разведки Петруха фон Онищук.
- Слышь командир, поболтать надо.
- Ну, как говориться, антилерист без антилерии , я тя слухаю трошки, но потом, а щас нефига на бегу разговаривать, - дальше мы уже как говорит Райкин бегмя бежим, и добежав до последнего автомобиля, поворачиваем обратно.
Добежали до шалаша разведчиков, и начинаем делать зарядочку, Петруччо снова порывается языком пошевелить, я не даю, надо же сначала успокоить дыхалку.
- Короче, товарищ старший лейтенант, мы вчера с Лечи, прошвырнулись к Ильиных, у него горячая информация, но как я доведу ее до полковника, в разведке-то мы были самовольно.
- Есть вариант, я скажу полковнику, что вы должны съездить к Арсению Никандровичу, узнать новости, вы валите, потом через часик-два повалявшись в лесу, возвращаетесь, и сливаете информацию. Но за самоволку, доиграешься, что бы я больше таких махновских приколов не слышал, мы тебе не ПОУМ , мы РККА.
- Кстати, командир, сливаем, это как, или это что?
- Эх, ну ты Петруха отсталый, ну рассказываете Старыгину.
- Хорошо Фарход, тогда нам надо пораньше начать завтрак, а ты нам выбей разрешение, на меня и чеченюгу, мы вдвоем скатаем, и к десяти вернемся.
- Смотри обормот, не подведи меня. И впредь ничего махновского, тоже мне анархо-синдикалисты третьего дня.
Потом пошел я на завтрак, само собой я подсел к Старыгину. И начал вдувать ему в уши, просьбу разведдятлов.
- Товарищ полковник, наши разведчики давно у Ильиных не были, надо кого-нибудь отправить, желательно конечно Вахаева, ну и мне кажется, пора реабилитировать Онищука.
- Ты, старлей, что в адвокаты записался?
- Да, товарищ полковник, я ж комиссар, и я считаю, что наказание было достаточным, тем более Мамбеткулову трудновато заниматься разведкой, все-таки даже в форме самого Гитлера он на немца ни разу не похож, даже сзади, и даже издалека.
- Да знаю я все, и Мамбеткулова специально поставил, что был повод вернуть Онищука. Хорошо с этого дня твой Петр вновь назначен начальником разведки, и пусть едут к Арсению, тот действительно заждался наверно. Только предупреди, еще раз поступят так, В стиле Стеньки Разина, лично расстреляю перед строем, и хохла и нохчу!
- Онищук, Вахаев позавтракали? - типа строго, криком спрашиваю я.
- Так точно, товарищ комиссар дивизии.
- Тогда обоим переодеться в немецкую форму, взять подходящие документы у Ашота, мотоцикл с горючим и патроны у начтыла, и на разведку, к Ильиных.
- Есть товарищ старший лейтенант, разрешите выполнять.
- Даю вам время до обеда, не позже двенадцати вы должны быть здесь.
И ребятки окрыленные (будто отрехлитрились «ред буллом») улетели, в окрестности Городка1, к Арсению. А я пошел опять к отфильрованным экс пленным, надо как говориться побалакаты, чем они дышат, и що им треба працюваты. Стоит их брать в отряд (на боевые места), или если толка нет, то пусть в склады, санбат и т.д.?
Прибылов проверяет новых вояк через сооружение землянок, на всякий случай вокруг устроены четыре пулеметных гнезда, мало ли чего. А ребята работают, слышен стук топоров, крики, швыркание лопат и другой рабочий шум. Вот двое бегут с носилками, видимо землю выносят из будущей землянки.
- Бойцы, кто такие?
- Товарищ старший лейтенант, я рядовой Симакин, а это рядовой Абузяров, мы артиллеристы из УР-62, служили в многоамбразурном ДОТе «Лесистая горка».
- Как попали в плен?
- 21- го вечером приехали НКГБ-шники и арестовали командира ДОТа капитана Анисимова, с собой привезли капитана Кондратенко, его назначили новым командиром дота. Затем еще до взвода красноармейцев, прибыло на пополнение, по приказу самого Павлова, сказали, ну и документы у них у лейтенанта и остальных смотрел сам Кондратенко. А потом, НКГБ-шники, Кондратенко и эти новоприбывшие оказались немцами, и пока мы спали, они обезоружили охрану, и взяли ДОТ без выстрела. А ДОТ охранял железнодорожный мост и буквально рядом автомобильный, в результате этого немцы рванули вперед, не встречая сопротивления, рагзромив пехоту в предполье. А мы проснулись уже в плену. Вот нас всех пригнали в этот лагерь, поначалу конечно, расстреляв евреев, коммунистов, комиссара ДОТа и одного грузина по фамилии Окруашвили, он бедный, очень был на еврея похож.
- Понятно, и много вас тут с того ДОТа?
- Да нет товарищ старший лейтенант, тут человек десять, нас разделили, остальных, почему-то в другие места погнали. А почему, так немцы нам не докладали.
- Ну и что вы теперь собираетесь, разбегаться по домам, или воевать?
- Товарищ старший лейтенант, после плена домой не пойдем, надо за это все отомстить клятым немчурам. Вы бы знали, как эти суки нас мучили, чем кормили, только месть, только месть, о другом у меня мыслей нет.
- Рядовой Абузяров, вы тоже так думаете?
- Конечно товарищ старший лейтенант, при мне немчура Абрашку Ванштейна пристрелили, а он моим другом был. Да и потом в лагере поиздевались тварюги, нет месть немцам.
- Ладно, бойцы, работайте, пойду я дальше.
В том же духе пообщался еще с двумя десятками бойцов, все очень обозлены на немцев, некоторые из них, по-моему, будут рвать любого кто говорит на немецком, вне зависимости от настоящей нации, пола, возраста и т.д.
Настало время обеда, наверно архаровцы уже возвратились, надо бежать к штабу, и я добеседовав с танкистами, рванул к штабу. Действительно, вхожу в штаб, а там мило беседуют реабилитированный Онищук, Лечи-чеченец и Старыгин:
- Товарищи командиры, позвольте присоеденится к беседе.
- Садись Фарход, - и Старыгин показывает место рядом с собой, приятно.
- Так вот, Фарход, по сведениям от Ильиных, очень активно немцы перебрасывают войска и грузы по этому мосту, - и Старыгин показывает мост на карте, - рядом автомобильный мост и тоже до черта немцев прёт. По сведениям Арсения Никандровича около трех дивизий, прошли только за два дня. Но не это главное, главное там ДОТ «Лесистая горка» один из ДОТов УР-62, в полном порядке, и даже орудия там, причем с боеприпасами, немцы сегодня только начали вывозить боеприпасы. Мы планируем по совету Арсения, захватить ДОТ, а в нем шесть 76 миллиметровых орудий, плюс шесть пулеметных абразур с максимками, а мы в рейд танки БТ с броневиками захватим, да в резерв их, в предполье. Взяв ДОТ, ударим по колоннам, переправляющимся через мост, обозначим нашу точку зрения на немецкую агрессию. Тут и немцы попрут на уничтожение ДОТа, а там их техника встретит, да с пехотным прикрытием, это вам не 22 июня в Бресте. Покажем фрицуре, чему в РККА нас учили, когда напдение не внезапное.
-Товарищ полковник, а я сегодня среди новичков встретил ребят из того самого ДОТа, говорят их тут около десяти. Может применим их в бою, им ДОТ привычен.
- Ну комиссар ну молодец, а то мы уж хотели искать планы ДОТа. А тут готовые бойцы, тогда в путь надо выйти сегодня же вечером, вечерком же захватить ДОТ, там немцев около взвода, плюс человек 50 наших пленных, таскают боеприпасы из ДОТа в грузовики, хорошо бы еще и грузовики захватить.
- Тогда после обеда надо подготовить тех, кто пойдет, и в 5 часов выходить товарищ полковник.
- Да Фарход, возьмешь танки БТ (все), броневики (тоже все), две роты Ахундовцев для предполья, и два взвода из ЗАР. Ах да еще ну и добавишь взвод саперов и эту десятку из новичков, которые раньше в ДОТе служили. Возьмите транспорта, сколько нужно, патронов и другого боеприпаса побольше, один небельверфер с боезапасом и думаю две «косилки». Броневиков и танкистов я оповещу, остальные твоя забота старлей.
- Согласен товарищ полковник.
- А мы товарищ полковник? - одновременно скосив рожи, спросили разведуны.
- Ваша функция ребятки, разведка, кроме того вам сюрприз подготовило НКГБ, с завтрашнего утра вы в распоряжении Елисеева, и этого заброшенного капитана НКВД, у вас спец задание ясно.
- Так точно товарищ полковник, разрешите удалиться?
- Конечно вперед, - и разведчики рванули вперед с места аллюр до черта крестов.
А мы пошли с полковником, на обед. После обеда я сходил сперва к Прибылову и выпросил у него взвод саперов и всю десятку из ДОТа «Лесистая горка», передав их Савельеву, что бы поработал с ними, да выбил им личное оружие у Машуни (в лом самому, после вчерашнего, туда идти). Затем само собой пошел в ЗАР к Гогнидзе, мне нужны артиллеристы, ну и «косилки» (они тоже ЗАР), то есть не мне, а нам, и Родине. И Гогнидзе пообещал подготовить два взвода, и само собой понятно даже Гогнидзе не в курсах, куда мы пойдем, на долго ли и когда вернемся. Военная тайна.
Кстати, а как же без Круминьша, он же по немецки знатно розмовляет пся крев, или как там по латышски. Мимо пробегает Акмурзин, зову его и поручаю ему найти Артура, минут через 5-6 Артур с привеском в виде Акмурзина появляются предо мной.
- Акмурзин, ты свободен, - командую ему.
- Товарищ старший лейтенант, позвольте нашему бесшумному полувзводу тоже принять участие в операции, - это что ли они так лучников прозвали? – Товарищ комиссар дивизии наши особенности должны пригодиться, знаете же; Маши каслом не испортишь.
Думаю, башкир прав, если взвод охраны ДОТа снять бесшумно, то это будет просто шикарно.
- Ну что ж, Акмурзин собирайтесь, в 16 45 вы должны быть у «отправки» .
С легкой руки Онищука место, откуда обычно мы отправляемся на задание, то есть участок дороги под деревьями, обозвали «отправкой». Оно удобно, деревья хорошо скрывают участок проселка около 50-100 метров длиной. Так что узырить и с крылатика, хреновато, надо соколо-орлино-ястребиные глазки иметь, а их у немчуры нема.
Потом выяснилось, что Старыгин приказал выдать начтылу недельный сухпаек на всех, да и к грузовику (бюссингу, он мощный) присобачить лишнюю полевую кухню, которую жадный Елисеев притаранил с лагеря. Видимо от нее кормились покойные охранники лагеря военнопленных, ну и в вечное владение по наследству передали гебисту со товарищи.
Старыгин так же назначил начтылом колонны лейтенанта Полуэктова, командира взвода из ЗАР, пусть все принимает у Маши, я в обиде, на нее, вот за меня Полуэктов Дениска и отдувается. Согласно приказу полковника мы еще один грузовик горючкой нагрузили, на всякий случай, танки с броневиками любят бензин как буржуй ананасы и рябчиков.
Ну и в 16 45 началась погрузка бойцов, бронники и танки готовы, вскоре бойцы погрузились, еще две сорокопятки и небельверфер принайтовили к задам грузовиков, это же резерв – сюрпрайз для гитлеровцев. Потом полковник пожелал ни пуха не пера, но конечно не этими словами. И мы рванули в путь, четыре броневика, пять танков, шесть мотоциклов, три ганомага, и шесть грузовиков венчаемых двумя «косилками», причем повозки не тащили лишь те грузовики, у которых сзади пушки да неберверфер, остальные да и «косилки» тянули за собой по две повозки. Ну не на крыльях же бойцам за колонной лететь.
Ехали чуть больше часа, немного не доезжая до места, за километров 15, остановились у деревне Криуши. Просто надо было сконтактовать с связником, и в деревню въехал мотоцикл с Круминьшем, латышский красавЧЕГ теперь в форме обера-лейтенанта вермахта, с ксвивой обера Вильгельма Шульца (Ашот исправил, фамилию с Гроссбауэра на Шульца, и фотку переклеил), хозяин ксивы не против, ему все уже по барабану, навечно.
Через полчасика Артур вместе с Николкой Чурсиным (мотоциклист) вернулись обратно.
- Товарищ старший лейтенант, через минут пятнадцать – полчаса пойдет колонна из трех грузовиков, которые возят боеприпасы из ДОТа на немецкий склад. Нужно их захватить они, потом пригодятся, ну и потихоньку, на этх машинах да к ДОТу можно.
- Хорошо, фельджандармерия вперед, Артур переодевайся, теперь ты обер фельдандармский.
Дорогу оседлали четыре мотоцикла с самопальными фельджандармами, ну и теперь ждем колонну, человек десять из ЗАР и весь «бесшумный полувзвод» притаились у того места где планируется остановить вражескую колонну. Ну что бы без выстрелов (из огнестрела) прихватить врага, день сюрпрайзов для зольдатиков начался. Стоим, ждем, я в прикиде обер – фельдфебеля ФЖ-шного, совсем как папа Шварценеггера , сижу в коляске за пулеметом, покуриваю трофейную сигаретку, опять стрельнул у кого-то, во блин инстинкт курильщика, стрельнуть стрельнул, а у кого и когда не помню.
Вот слышен треск-грохот моторов, едут, Артурас вальяжно, выходит на центр дороги, подняв ладонь, типа «Хальт нахрен». Подъезжая к Артуру, колонна останавливается, всего четыре грузовика под охраной трех мотоциклов с пулеметами. С переднего мотоцикла выскакивает лейтенантишко вермахта и подбежав начинает чего-то трындеть подобострастно, Круминьш что-то жестко, и как то невежливо, втюхивает летехе, да с таким видом, как Батый дающий ярлык на княжение, какому нибудь мелкому князьку из Мухосранского княжества. Затем Артур делает знак мне и другим типа мотоциклистам ФЖ, и мы передергиваем синхронно затворы. Летёха, умнеет не по дням а по мгновениям (немчура фельджандармерии боится сильней чем красноармейцев), и подзывает своих архаровцев, те сруливают и с байков и тачил, и построившись вся дюжина немцев, начинает готовить документы.
- Ахтырмурза , - кричит непонятную немцам команду Артур, и из укрытия дзенькая летят стрелы, безжалостно разрывая грудные клетки и брюшные полости немцев. Десять луков выпустили по три-четыре стрелы, за секунду, всё, амбец колонна наша, разворачиваем ее, трупы фашистов относим в лес, снимаем прикид (жалко, шмотки в партизанской жизни вещь нужная), и уже спокойно едем к ДОТу. Кстати немцы ничего понять не успели, ну не учил вермахт к отражению атаки луками, с танками фашисты бороться умели, с укрепленными районами боролись успешно, но как говорится на каждую старуху, бывает прореха (извините проруха), и провалились гитлеровцы в ту самую прореху. Как космолет в черную дыру, быстро и реально нафиг.
Когда до ДОТа остался километр (ну может чуть больше) глушим моторы и выгружаемся с машин, и заховав машины, повозки и другое имущество (кто скажет, что оно нажито нечестным трудом получит по промежутку) в лес, бронетехнику тоже активно заныкали-замаскировали, и дальше двигаемся пешком, в роли разведки впереди бесплотными духами двигаются «бесшумники».
Разведав посты, Акмурзин подходит ко мне и шепотом говорит:
- Товарищ старший лейтенант, у немцев пять постов, мы готовы к атаке, разрешите начать?
- Давай Акмурзин, сам знаешь, что нам желательно поменьше шума.
И тот кивнув, растворяется в сумерках, ползу за ним, вот слышно как дзенькают луки, слышны глухие удары, немецкие часовые получают по днескольку стрел, и падая издают эти глухие звуки (нам на фрицев стрел не жалко, мы ребята щедрые). Последняя стрела контрольная и часовые ее получают, уже падая от первых. Так вам суки! Представляю, что они успели почувствовать перед смертью, монголы в свое время, до германских племен не дошли, но мы восполним этот пробел истории.
Затем «бесшумники» стремительно рванули в ДОТ пуляя во все, что подозрительно, своими тростинками, за ними по знаку Акмурзина и все остальные полетели тоже. Отсылаю рядового, представившегося шепотом рядовым Епишкиным, за траспортом с провиантом и боеприпасами, сам бегу за наступающими.
Все, ДОТ наш, немцы перебиты, в каземате спят (продирают уже глазки) пленные бойцы РККА, которые тут грузчиками работали, сонный немец монгольскому лучнику не мишень, то есть мишень, но легкая, скажем лакомая добыча, деликатесы блин. Под охраной выводим бывших пленных красноармейцев на улицу, пусть затаскивают внутрь провиант и отбитые боеприпасы. Немцы перебиты, в плен спросонья попали три немца, два рядовых и один унтер.
Круминьш как учили в абвере, начинает кошмарить унтера, ему помогает какой-то боец азиат из крепостников, его личико просто как галоперидол действует на унтера. Унтер не может отвести взгляд от лица азиата и его сабли, ага старый прием.
- Ты кто? - спрашиваю у азиата.
- Рядовой Мингбаев Йигитали, - отвечает тот.
- Киргиз? - уточняю его нацию.
- Йук ака, мен узбек (Нет брат узбек я).
- Ундай булса бир немисни куркитгин, сени вахший деб уйласин, хамма нерсага рози булади. (тогда напугай немца, пусть он примет тебя за дикаря-варвара, потом на все согласится)
- Бажарамиз командир ака (выполним брат командир).
Йигитали, делает такие рожи, что Фреди Крюгер, все живые мертвецы, все зомби и все вампиры в сторонке курят More с ментолом. На немца действует, и он просит Круминьша, избавить его от монголоида. Тот говорит, что дикаря сегодня не кормили, и он хочет вкусить арийского мясца, эти глупости падают на благодатную почву геббельсовско-риббентроповской антиазиатской пропаганды, унтер близок к произвольной дефекации, изо всех отверстий.
И я смилостивившись над гансом (или фрицем, я ж не знаю его имени, не представился сцуко, да и не до того ему) отсылаю Йигитали в другой каземат и прошу Круминьша перевести унтеру следующее:
- Сидишь у телефона, отвечаешь на звонки от начальства, скажешь что-нибудь, что может нам навредить Шырмюгыдир (типа имя у Йигитали такое, даже я не выговорю, для немца вообще как запретное имя бога смерти), закусит тобой.
Немец в оргазме, согласен на все, хоть гопака сбацать, аккомпанируя щелканием своих зубов от страха, ну или «катюшу» исполнить, не зная ни слов, ни мотива.
Затем назначаем часовых и сменщиков (сегодня пусть подежурят саперы), а через часок, когда пленники уже перетаскали груз, ложимся спать, машины уходят с приказом пока затаится, к резерву. Свободные пока еще саперы (от дежурства) стали протягивать телефонную линию в лес, к резервистам. А я составляю донесение полковнику затем зашифровываю (перевожу на таджикский) и радист стучит своим девайсом отсылая маляву в штаб, там в штабе дежурит Мунавваров парень с Куляба, он переведет на русский язык, фашисты хрена проссут, «энигма» отдыхает.
Потом ложимся спать, ДОТ наш, ждем вас немцы с утра- добро обжаловаться, или разжаловаться? Фигня, главное «Милости просим», причем именно в смысле Ильфа и Петрова – у них этот «Милости просим» похоронная контора. Все теперь все свободные спать нафиг, сил набираться. Сам звоню Абдиеву, того зовут к телефону и я им в лес тоже объявляю отбой, все спать. Ждем, что готовит нам 12 июля.
12 июля 1941 года где то в Белоруссии (одно из укреплений УР-62)
Просыпаюсь в 4 00, где-то ранее писал о внутреннем будильнике, он меня и мобилизовал сегодня на боротьбу с ворогом, сразу звоню Абдиевцам, трубку поднимает сонный дежурный.
- Алло, ты кто? У телефона Каримов.
- Я дежурный Кантропович.
- Кантропович буди нафиг, Абдиева, и к телефону, бегом.
Минут через пять, в телефоне слышен заспанный голос Абдиева:
- Алло?
- Ержан брат привет как ты?
- Товарищ комиссар, вы из-за этого меня будили, что б привет мне послать?
- Поднимаешь своих бойцов, и танкистов и пехоту, и вперед на деревню Ляски, там рядом с ней склад немчура организовала, мы вчера унтера пленили, и выпотрошили. Он рассказал, что боеприпасы со всей округи свозят немчики туда, там два взвода тыловиков, охраны. Пока они спят, за полчаса доедете, сразу бабах, порвите, но осторожно, потому что как бы боеприпасы не сдетонировали. Потом грузите боеприпасы и прячете в лесу, чем больше спрячете, тем лучше, остальное взорвать. Все я щас с двумя бойцами и Артуром пришлю тебе унтера, того самого. Так что поднимай бойцов и готовьтесь, как прибудут Круминьш, унтер и красноармейцы, сразу вперед, поймать немцев на неожиданности. Все Ержан выполнять.
- Есть товарищ комиссар дивизии, - и Абдиев положил трубку, а я стал будить Артураса который, спал тут, рядом с унтером пленённым.
Пяток минут, экипировавшись и мумифицировав унтера веревками, Артурас, Мингбаев и еще один боец, рванули в лес к Абдиеву. А мне можно еще часик покемарить, и валюсь спать.
- Товарищ старший лейтенант, завтрак готов, - будит меня радист.
Пока завтракаю рядом, сидит, радист, и я ему диктую по пути «зашифрованную» радиограмму (а чем командир РККА хуже какого-то паршивого Цезаря?):
«гурухи Абдиевро ба анбори лавозимотхои чангии немисхо фиристондем, бо фикрам то соати хашт Абдиев корро ба поён мерасонад. Баъд хучумро ба рохи охан ва пул мекунем». (группу Абдиева послали на склад боеприпасов немцев, думаю до 8 они управятся. Потом начнем атаку, на железнодорожный и автомобильные мосты)
И пока радист передавал сообщение, я плотно и с аппетитом подкрепился. Так же подкрепляются все, нам предстоит пощекотать подмышки немцам. Правда, во сколько и какие фашисты поедут, мы не знаем (не докладывают суки), да и колонна ли по дороге это будет или состав по железке, незнаем. Да и не особо важно, пушки достанут и там и там, так, что чище мойтесь немцы перед дорогой, экономьте силы похоронным командам.
Позавтракав, все занимают свои места, и в расслабухе ждем, вдруг немцы поедут, мы им и устроим сим салабим. Бойцы лежат и сидят, лениво переговариваясь друг с другом, рассказывают историю пленения, будни в лагере, и как были освобождены. Ко мне подходит сержант артиллерист:
- Товарищ старший лейтенант, пленные просят наказать предателей.
- Какие пленные, сержант ты о чем?
- Ну, те, что у немцев боеприпасы таскали. Среди них десять немецких прихвостней, остальные их арестовали, и требуют расстрела. Что делать?
- Давай я сам пойду туда, там и разберемся что к чему. Полуэктов остаешься за старшего.
Спускаемся с сержантом в нижний каземат. Там под охраной бойцов смиренно сидят экспленные. Десяток лежит связанными, пленников-то мы вчера освободили (по пути, то есть не специально, так получилось), и потом руки до них как-то не дошли, так они и сидели под охраной, после того как грузовики разгрузили. Так какую же принять тактику, может же быть, что более активные предатели нае… то есть, обманули массу, и щас предателями выставляют как раз настоящих патриотов. А мне ошибаться нельзя, я Соломон обречённый доверием (едрит лиссабон, облечённый). Опрошу я тогда ребят по одному, да наедине, и потом сделаю выводы кого расстрелять, а кого в ряды бойцов.
Часа полтора беседовал с пленниками, и таковы были полученные мной результаты:
Рядовой Акрамов, добровольно сдался в плен, выдал замаскировавшегося под татарина еврея Шмулевича, в плену активно содействовал охранникам, и даже выдал переодетого комиссара Василькова. Информация подтверждена тремя разными людьми, сослуживцами Акрамова, сука, кстати, тоже узбек как я, но не видать тебе ублюдок «Туркестанского легиона», да и в природе пока его не существует. Мустафа Чокай еще не вышел с предложением на Риббентропа.
Рядовой Онищук (вот сука фамилию позорит), левобережный украинец, но так же с радостным хрюканием перескочил к немчуре, прикатил им пулемет «максим» который должен был прикрывать предполье одного из ДОТов. В плену выявил хренов детектив двух лейтенантов, и донес немцам на них, выдал бедного азербайджанца за еврея, а у того документов с собой нет, расстрел, ну и потом совсем не на РККА работал.
Рядовой Стерлигов, до войны совратил девчушку из местных, был бит и осужден товарищеским судом, при появлении немцев перешел к ним, и показал склад боеприпасов, склад уничтожен, оборона расстроена. Сука.
Рядовой Юхимайтис, попал в плен честно, но там уже сломался и начал сексотить, доносить на бойцов РККА, выдал группу готовившую побег, всю группу десять человек расстреляли. Тоже сука.
Рядовой Миронян, в плен перешел добровольно, вспомнил, что батя у него из дашнакцутюн, видимо, решил, что дашнаков немцы тоже причислят к нордической расе, и спокойно выдал группу армян патриотов. Всех его земляков семерых парней, немцы расстреляли, а Миронян и потом еще шестерил на немчуру. Еще тот сука.
Показания на каждого опрощенного, я перепроверил, информация подтвердилась на каждого ублюдка по три и более раза. Виновны.
- Сержант, возьми десять человек, потом выведи этих, - дальше продолжаю парадным голосом, и погромче:
Именем Союза Советских Социалистических Республик, именем Рабоче Крестьянской Красной Армии, приговариваются:
Рядовой Акрамов Дилшод Маткаримович - смертная казнь через расстрел;
Рядовой Онищук Тарас Опанасович - смертная казнь через расстрел;
Рядовой Стерлигов Никифор Петрович - смертная казнь через расстрел;
Казимир Юхимайтис - смертная казнь через расстрел;
Андраник Каренович Миронян - смертная казнь через расстрел;
Приговор окончательный, сержант исполнять.
- Есть товарищ комиссар дивизии.
Писки и визги осужденных никто не слушал, предатель есть предатель, смерть им. Сержант со своим отделением ушли, и через пятнадцать минут вернулись.
- Товарищ старший лейтенант, предатели расстреляны в лесу, в округе никого не наблюдалось.
- Сержант пусть пленные (то есть остальные, которые не предатели), в случае боя, будут помогать подносить снаряды, а там будет видно.
И потом пошел наверх, в импровизированный штаб, и первым делом звоню в лес, но пока Абдиев со товарищи не вернулись. А радист сует мне радиограмму:
«Шуморо фахмидем, ба шумхо омад» (Вас поняли, удачи вам)
Осматриваю в бинокль через амбразуру окрестности, тишина и нифига оспасного не видать, надо вылезь наружу и на крышу ДОТа, осмотреться. Со мной ползет Полуэктов.
- Полуэктыч ты откель такой, со старинной русской купеческой фамилией?
- С Сергиева Посада я товарищ комиссар. И предки ни разу не купцы, ремесленники мы, пролетариат.
- Понятно, - и осматриваю окрестности, вокруг тишина, хотя нет, ого движется колонна. Всматриваюсь, а это абдиевцы едут, значит все, трындюлец немецкому складу, склад кончился, и тут вдали страшно бабахает. Что Абдиев освоил производство мин замедленного действия?
Ощупываю взглядом, через бинокль, весь горизонт как заправский локатор, нет пока тишина, что на железке, так и на шоссе, ну у нас не горит, подождём твою мать. Можно пойти потрындеть с Абдиевым, тем более колонна идет прямо к ДОТу, ну понятно не вся. Бронированные железяки отстали и рассосались по лесу, к ДОТу едут грузовики, повозками за ними.
Выходим навстречу, машины останавливаются у главного входа, с передней колымаги спрыгивает сам Ержан и подбегая докладывает:
- Товарищ командир (отряда) склады взяты, два рейса вывезли в лес, закопали, замаскировали, один рейс привезли с собой. Остальные боеприпасы, в основном неподходящие нам калибры снарядов уничтожены. Для замедления подрыва использован бикфордов шнур, у нас потери двое убито:
Рядовой Сергей Епифанов и младший сержант Ибрагим Даутов.
- А у немцев, какие потери?
- Два офицера, гауптман и лейтенант, а еще 58 солдатов и унтер-офицеров, раненные добиты.
- У нас раненые есть?
- Да, трое; один легко и двое тяжело, один в живот, другой в грудь, всех осматривает щас санинструктор в лесу.
За это время Круминьш успел сгонять в ДОТ и выгнал оттуда свободных бойцов и освобожденных вчера пленников. И с шутками и прибаутками началась разгрузка транспорта, часть людей просто сгружала снаряды и патроны к пулеметам, а остальные затаскивали смертельный груз внутрь, в ДОТ. Минут двадцать совместного веселого труда, и все грузовики виляя повозками поехали в лес. Ержан получил полчаса на завтрак, своим бойцам, затем им придется оборудовать позиции в предполье.
Прошло полчаса где-то, к ДОТУ собрались все кроме охраны, и начали готовить позиции, по три капонира каждому орудию (небельверферу тоже, хрен с тобой фашисткая железяка) ну и каждой единице бронетехники тоже, само собой. Людей поделили по объектам и землеройно-кротовьи работы закипели. А я лежу на высшей точке ДОТа, осматривая окрестности, пока тишина, через примерно часик на дороге появляются грузовики: пять штук, под прикрытием трех мотоциклов и ганомага. Неа, нежирная добыча, пусть едут, не стоят они нашего напряга, и безвозвратных потерь в боеприпасах, минут на 10 все (по моему приказу) притаились, колонна протарахтела, и скрылась, скрежет лопат начался снова.
Хороша земля в Белоруссии, у меня бы дома попробовали на глинисто-каменистой почве вырыть капонир, фигвам и писец жирный, то есть полный. А тут не прошло и два часа, как наша феерия труда закончилась, позиции готовы, броневики (экипажи конечно) ушли за своими боевыми машинами, грузовики само собой останутся в лесу, нафиг нам тут они сдались, а пехота пошла в окопы, курить и отдыхать. Сидим, ждем, меня тоже угостили сигареткой, свежеотбитая, с пылу с жару, то есть только со склада боеприпасов. Пишу радиограмму:
«Анборро забт кардем, лавозимоти чангии ки ба мо даркор аст, гирифтем, нодаркориша нобуд кардем» (склад захвачен, пригодные боеприпасы забрали, непригодные взорвали), - и передал бойцу, чтобы тот отнес радисту.
Сидим и тупо ждем, дорога пока пуста, первый-то вал немцев прошел, да все колонны были мелкие, и не очень вкусные, теперь видимо не так сильно валят на нашу территорию, только поймали расслабуху, как послышался свисток паровоза, ну вот дождались. Всматриваюсь до боли в глазах, нет отставить, бронепоезд едет и не с Польши, а совсем, наоборот, с Белоруссии в Польшу, пусть катят, они нам как собаке восемнадцатая нога. Опять отдыхаем, даем радиограмму в центр: «хамма чо чим, поида истодаем душманро» (везде тишина, ждем противника). Проходит полчасика, теперь опять паровозный гудок, всматриваюсь в оптику, огого, манчестер твой за суонси, да в тоттенхем, кардиффом вверх , с нужной стороны идет поезд, ну добро пожаловатьСЯ, будет вам хлеб-соль (соль правда Бертолетова, а хлеб Нобелев, динамит то есть).
- Всем по местам, внимание, всем приготовится, - все начинают, заняв места готовиться к бою, - Осколочно-фугасным заряжай!
- Давай Полуэктов, дальше сам, свои эти «квадрат надцать прицел надцать» кричи, я в них ни в зуб ногой.
Длинный грузовой состав подползает сколопендрой гитлеровски-подлой к мосту, Полуэктов, что-то там командует, и пушки наведены, ну все фашистня, молитесь, щас вам по шесть 76 миллиметровых осколочно-фугасных круасанов будет прилетать каждые несколько секунд. Поезд вкатывается на мост, а летеха артиллерист пока молчит.
- Полуэктов, ты что заснул?
Тот пальцем призывает меня к молчанию и как только паровоз выходит из-за ферм моста, Полуэктов кричит:
- Огонь!!!
БАМС, снаряд из третьей пушки бьет в паровоз, паровоз рвется по швам, и тучи пара, поднимаясь, окутывают его. Паровоз сходит с рельсов, и заваливается на противоположную от нас сторону.
- Заряжай, огонь, заряжай, огонь! - кричит бог бога войны, и осколочные снаряды рвут и корежат вагоны, столпившиеся на мосту. Бабамс сдетонировали, какие-то гремучие грузы в шестом по порядку за паровозом вагоне, и мосту это не понравилось, пролет, на котором находился взорвавшийся вагон валиться набок. Вагоны горят, и снова раздаются и раздаются взрывы снарядов и боеприпасов из поезда, падающие вагоны тянут в реку за собой остальных своих собратьев.
Классно, фига немцы смогут починить мост под огнем то пушек да пулеметов, у нас в лесу еще боезапас заныкан, так что добро пожаловать на Голгофу для гитлеровцев. Все мосту кранты, лечится ему долго и безуспешно. Можно на добивку отправить, конечно, танки, но не фига, светить ими, пусть пока в загашнике поваляются.
Все обстрел закончен пушкари отдыхают (заработали отдых), только снайперы постреливают, кого-то они там, у поезда покойного превращают в потери вермахта. Это вам за Брест, это вам за Минск, это вам вообще за СССР, получите и распишитесь колбасо-сосисники. Из лесу принесли обед, не зря же полевую кухню тащили, и мы с прекрасным аппетитом поглощаем жрачку, мостик порвали, а это помощь фронту, теппрь можно и пожрать. Починить пока фигвам, мы ушами похлопывать не собираемся, короче мы суперзаноза у немцев в седалище, и долго им выковыривать придется, это вам не 22 Июня, это 12 Июля, чуете разницу тефлоны (я чего-то путаю, по моему должно быть тевтоны).
Пожрамши, снова лезу на крышу, и осматриваю в бинокль окрестности, пока тишина. Лежу, курю (угостили, сволочи приучивают) и обозреваю горизонт, все еще тихо (только на мосту и под ним догорают, чадя остатки поезда), но вот появляются три мотоцикла на дороге. Трогать их не будем, пусть покатаются, нечего по воробушкам пушками палить, нам добыча пожирней нужна. Тем более, это головной разъезд, байки покатались и вернулись, а через полчасика выдвигается колонна, штук двадцать танков и десятка два грузовиков, само собой несколько ганомагов и мошкара мотоциклов. Бегу в ДОТ:
- Полуэктов, готовь артиллеристов, колонна идет: сплошь коробки и каталки, то есть до черта грузовиков и танков.
- Вас понял товарищ комиссар дивизии, - и начинает машинально вычислять, что бы уже по шоссе шарахнуть, а это же на метров сто к нам ближе, чем ЖД.
- Полуэктов, остаешься в доте за главного, три орудия стреляют по танкам, остальные три по грузовикам, я иду в предполье, поддержим сабантуй минометами, «косилками», пулеметами и немецкой шестистволкой.
- Так точно, - говорит, он, а я не дослушав Дениса, убегаю.
Бегу в предполье, немцы минут через пять уже будут в самом сладком для нас месте, и лейтенант Воробьев который командует пехотой, зовет меня к себе.
- Воробьев, стрелять по пехоте, как только посыпятся с машин, не давать им шанса, где минометчики?
- Товарищ комиссар дивизии, минометчики слева в 50 метрах от вас.
Бегу туда, нахожу недоартиллеристов и кричу:
- Навести свои водосточные трубы на грузовики, сразу как начнет ДОТ стрелять, завалить немцев минами, как Помпеи пеплом, не жалейте мин, у нас их много.
Затем найдя более удобное для наблюдения место в окопе, опять приклеиваюсь глазами к биноклю, вовремя. Немецкая колонна проезжает мост (разинув удивленные пасти на разрушенный и горящий ЖД-мост) и хвост колонны готов втянуться на мост, но тут Полуэктов считает что пора. Раздается грохот и у одного из танков (второго в колонне) сразу срывает крышу, ой башню, затем второй залп, и тут минометчики начинают гасить грузовики, там же рвутся и снаряды. У немцев ужас и тарарам, минут пять ужаса, и колонна дезориентирована, по грузовикам ударили пулеметы. А по танкам обе сорокопятки, все броневики, БТ-шки и три орудия ДОТа., немцы начинают огрызаться, но наши силы хорошо замаскированы, да и трудно сориентироваться под огнем стольких орудий (4 миномета, и почти два десятка пушек). И вообще колонна на марше, лакомая добыча, что еще финны в Финскую вйну нам показали.
Продолжается грохот, и визг мин, вой снарядов, а я рассматриваю результаты в бинокль и кайфую, так их сук, так, ату их ату! Ну немцы конечно тоже стреляют, первый испуг прошел, и они мудохают тоже не слабо, но куда им с танковой пушчонкой от Т-III, пробить стены ДОТа, да и в амбразуру хрен попасть, все равно, что попытаться камнем самолет сбить реактивный.
Да и по нам, тем, что в окопах тоже, только на дурняка попасть можно, вот и мы постреливаем из винтовок и карабинов, пистолеты и автоматы на таком расстоянии успешно могут заменить рогатки, то есть толка ни на грош. Зато мосинка шарахает классно на этом расстоянии, главное попасть. И из десятка пуль одна немца находит, а может из двадцатки, это неважно, важно то, что теперь они в роли добычи. Тут колонну накрывают небельверфером, обана, вот это красавы, грузовики немецкие загораются, бензин хорошо горит, на то он и ГОРЮЧЕЕ. А неберверфер со страшным воем плюется своими реактивными минами в своих земляков. Получи фашист реактивную мину, пока катюш у нас нет, так что вермахтовцы пока получайте небелем, придет время по вам отстреляется и катюша.
Уцелевшие немцы, перебежками бегут обратно на польский берег, обласкиваемые пулеметами и более мелкими минометами, блокированные танкисты противника, бросают свои коробки и тоже бегут вместе с пехотой и водителями грузовиков, наверно пора поднять бойцов в атаку.
- За Родину, За Сталина, бойцы за мной, - и махая ППШ, выскакиваю из окопа, парни бросаются за мной, из капониров выбираются БА и БТ, и впереди нас летят, постреливая курсовыми пулеметами, красота! (вот он могучий удар малой кровью). Когда до колонны остается метров 100-150 метров, орудия ДОТа прекращают огонь, немцы, столпившись на мосту, и за ним, встречают нас огнем, но тут опять ревет как беремненный ишак-самка небельверфер, а наши минометы на бек-вокале, немцы опять в оргазме. Правда постреливают вражины, человек десять наших тоже упали и лежат, а мы добегаем до колонны, один упертый фриц из танка поливает нас огнем пулемета. Залегли, надо обдумать, как обласкать немчуру, вдруг замечаю как один из освобожденных вчера пленных, ползет вперед, отбросив мосинку, в руках у парня противотанковая граната. Он в мертвой зоне для пулемета фрица, да и не видит танкисит бойца, вот смельчак, подкравшись на метров десять, метает гранату под танк. Бумс кто-то из БА угощает немца в борт снарядом, двойной взрыв и танк превращается в утильсырье.
Все колонна наша, там и сям валяются мертвые и раненные фрицы, добиваем, они наших раненых тоже добивали, само собой, что более злы крепостники. Они гитлеровского «милосердия» нахлебались в крепости досыта. Броневики с БТ-шками рванули вперед через мост добивать остатки колонны, прикрывая друг друга. Кстати БТ классный танк, он с места рвет, так, что не всякому болиду этого времени под силу. Ох если бы 22 июня выстояли бы, танком Победы стал бы не Т-34, а его предок, БТ, он бы шороху навел со своей скоростью и маневренностью. Тем более по немецким то дорогам он летал бы со скоростью 70-80 км в час, ни один танк такую скорость не имел тогда (в 1941).
Из двадцати двух новеньких Т-III (для особо умных это Pz Kpfw III Ausf.E) в более менее нормальном состоянии остались 6-7 танков, остальные только в металлолом сдавать, и то не каждый приемщик примет. Теперь можно не спеша осмотреть остатки колонны и сладкие трофеи, хотя нет спешить надо, немцы ща за поезд и за колонну, очень захотят наказать нас. Кстати штук пять грузовиков уцелело и еще штуки пять не сильно побитых. БТ-шки остаются за мостом, для страховки, а броневики подъезжают, помогать нам крысоборствовать. Абдиев осмотрев танки рекомендовал отогнать 4 Т-III, и готовить капониры, из остальных забрать горючку, оружие и боезапас, да подорвать потом, что б уже не восстановили. И его мехводы, помогают отогнать трешки в капониры БТ-шек, а остальные грузят в машины все, что может пригодиться, изакончив, само собой в темпе сруливаем оттуда.
Конечно мне Т-III как танк, чего-то не нравится, сравните чисто его максимальные 40 км по шоссе с максимальными 70-80 (на колесах) км по шоссе у БТ-7. Сразу видно сравнение не в пользу трешки, теперь по пересеченной местности Т-III может двигатся с максимальной скоростью 18 км, при том что БТ-7 имеет скорость там же в 35 км. От трешки можно блин рысцой сбежать, не ускоряясь, попробуйте от БТ сбежать, далеко добежите? Тем более 35км/ч это по паспорту, а на Халхин – голе, и Хасане, говорят по степи, БТ разгонялся до 60-70 на гусеницах.
Ну да ладно, даренному Т-III в ТТХ не смотрят. Повоюем и немецкой техникой, тем более на базе еще остались трешки. Да, кстати, и с разбитых танков, надо будет наиболее ходовые запчасти снять, и тоже заныкать, запас же багажник не дерет. Абдиев предложил, зацепить сгоревшую (пока еще догорающую) технику тросами, и соорудить что-то типа баррикады у въезда на мост. Пусть немцы покайфуют под огнем пытаясь очистить дорогу, вот это супер хобби для немчур (это же не филателия, это вам не марки собирать), а мы их встретим с неподдельным гостеприимством. Как говориться с огоньком, и огоньком.
Ну что, человек десять бойцов, Бюссинг и один Т-III под командованием Абдиева с его броневиком, пошли пошуршать к остаткам колонны, бойцы обливали водой еще горящую технику, а остальные начали цеплять тросами остовы обгорелые, и запирать ими мост.
Остальные заняты выкапыванием новых капониров и отходных путей из одного капонира в другой. Человек 10 из ДОТа Полуэктов отправил с грустным заданием: собрать погибших красноармейцев, осматриваю удевлетворенно то, що натворЫлЫ, тут смотрю, мимо проходит новичок, ну который немецкий танк гранатой приголубил.
- Боец, можно тебя?
- Да товарищ старший лейтенант.
- Звание и фамилия?
- Сержант Ежуров.
- А звать как?
- Володей товарищ комиссар дивизии.
- Володя спасибо, молодец, по петлицам вижу пограничник, или гимнастерка чужая?
- Нет своя, товарищ старший лейтенант, мы 22 всей заставой встретили немчуру, но силы были неравны, задавили и 23 июня вечером, нас оставшихся в живых взяли в плен. А ваше подразделение вчера освободило.
- А чего же раньше не бежал?
- Не получилось, Акрамов сука все рядом вертелся, он с Ташкента был, и по русски очень хорошо и говорил и понимал.
- Ну ладно тогда по приезду в базу, рекомендую тебя к Онищуку, в разведку, парень ты геройский, все иди, служи боец, - и Володя ушел.
Пока то, да се, настало время ужина, и я решил на ночь остаться в предполье, у пехотинцев, поужинали тут же с бывшим абверовским агентом, теперь красноармейцем-авантюристом Артуром Круминьшем. К нашему столу позвали соседних бойцов, и плотно закусив, погоняли чаи. Ну и не только чаи, но и языки капитально начесали, обсудили все, что можно. Само собой, что я базар фильтровал, а то, как начну блин «Терминатор-2» рассказывать в лицах, в жестах и эмоциях, они ж охренеют.
Ну и потом, настало время поспать, минуток шестьсот, как любили говорить во времена этой великой войны. До свидания 12 июля.
13 июля 1941 года где то в Белоруссии (одно из укреплений УР-62)
Просыпаюсь от тренькания гитары, ого, это кто же в теремке живёт, тьфу блин, то есть на гитаре играет? Оглядываюсь чуть дальше в окопе сидит Ежуров и по-моему подбирает аккорды, ну или настраивает, я ж не спец. Ну, молодец, пробежаться бы, но не та ситуация, встаю и делаю просто разминочку, отжимания и упражнения на пресс с растяжкой. И наверно все читатели сейчас ждут, «вот Константин берёт гитару, и тихим голосом поет». Ну во всей попаданчской литературе уже штамп (особенно в инсинуациях на историю, на сайте ВВВ), попадала начинает петь, Любэ, Кино, Кинчева, Высоцкого, на крайняк «Генералы песчаных карьеров», и ни разу напирмер «Яллу», или «Сябры». Но увы мне, братва читатели, я в этих делах ни фига. Почему? Дело вовсе, не в том, что я оригинальничаю.
Начнем с того что в русском языке есть такая идиома, «Медведь на ухо наступил», и она точно не обо мне. Потому что на моих ушах долго и счастливо жило стадо слонов, мамонтов, мастодонтов и всяких диплодоков, стегозавров и бронтозавров. Потом на моих ушах устроили стоянку трейлеров, седельных тягачей и другой тяжелой техники, типа Магирус, Кенворт, БелАЗ и МоАЗ. Кажется потом еще целая дивизия самых тяжелых танков (маусов всяких, да тигров номер 2 ) тоже квартировали годочек. Короче уши, да и слух оттоптан капитально, навечно и офигенно во всех ипостасях. И на гитаре я могу исполнить лишь одну песню (на остальных инструментах начиная от комуза и кончая органом вообще корень из минус единицы). А называется эта песня – «Смерть парохода», если кто ее не знает, то расскажу. Дергаем толстую струну, и раздается звук подобный прощальной сирене парохода, всё, песня кончилась, вот такой я музыкально-эстетически развитый. И потому из меня Лисов как из сапожной щетки синхрофазотрон, ну или как вариант, как из расчески ТТУ (Твердо-топливный ускоритель). Ну, это та фигня, из-за которой навернулся «Челленджер», кто помнит это многоразовый американский челнок космический?
А Володя начал лабать, то есть бацать, видимо уже настроил, ну и я подсел, послухать трохи, лабаловство (лабать+баловаться) брата-погранца. Тот начал петь какие-то песни, строки приводить не буду, потому что не запомнил, но примерный смысл таков: «я тя любил, а ты меня чота ваще не очень». Ну и слушал Ежурова, постепенно рядом стал собираться народ (на Отечественной войне, музыка нужна вдвойне), а потом командира (это меня) позвали завтракать. Я оправившись (я если что о форме) и и приняв молодецкую выправку пошел в ДОТ поесть, тем более уже желудок сигнал «SOS» посылает, соскучился по немецким консервированным сосискам. Вчера в бюссинге набрали и сосисок, и галет немецких, так что пока байрам и дастархан огромных размеров.
В ДОТе Денис (ну который Полуэктов) организовал довольно ничошный стол, и я, Абдиев, Нечипоренко, Круминьш и сам Денис позавтракали довольно вкусно, да еще и с кофе, опять же спасибо немчуре, за поставки питания. Тем более бойцы завтракают тем же, из-за особенностей нашего войска, у нас нет деления на нижние чины, с последующим разделением котлов и паек, прям раннефеодальная демократия времен гиксосов и варваров, хотя они жили в разных странах, да и по-моему в разных временах. После трапезы преподобный латыш Круминьш толкнул речь:
- Товарищи командиры, наша оборона направлена только во фронт ДОТа, а если неприятель, нанесет удар с тыла, что тогда? Тем более, мы знаем, немцы мастера воевать оригинально, зная силу фронтовой части ДОТа, они попрут именно с тыла. Я уверен, что местные штабы, уже не то, что почувствовали, но и приказ отдали, что бы нас выбили из ДОТа к чертовой кузине (кстати, как правильно, к чертовой матери, или к чертовой бабушке?). Так же я уверен, что сегодня они и начнут, экзекуцию, потому предлагаю готовиться соответственно ожиданиям. С дороги перетащить неисправные танки в тыловую часть ДОТа, оборудовать позиции, и быть готовым к удару с тыла. Неисправные танки двигаться не могут, но стрелять-то они могут, а это пушка (какая-никакая) и три пулемета на каждом, а пулемет МГ в обороне, очень неприятная для нападающего вещь. Это же готовые микро-ДОТы, вот пусть и встретят врага их же танки. Еще добавим пулеметов из наших запасов, можно так же два броневика так же перевести назад, ну и одну «косилку» с минометом или двумя. И все готово гости незванные и ни, разу ни одним местом нежданные.
- Артур ты прав, надо сразу после завтрака, начать транпортировку подбитых танков, затем чуть подучить бойцов как стрелять из танковой пушки, ну и пулемета тоже, – говорит Ержан.
- Да все по делу, хорошего нам специалиста абвер подготовил, - говорю, подло усмехаясь я.
- Да и вам товарищ старший лейтенант спасибо, за то, что меня в тот день не расстреляли, я говорил же что пригожусь, - подытоживает Артур, сводя на нет, всю вонь от моей улыбки.
- Ну тогда, Нечипоренко бери свои танки, Абдиев свои броневики, а если возникнет нужда, можете даже грузовики с повозками привлечь, а бойцов пока отправим рыть позиции. Ты Дениска как опытный артиллерист подбери позиции, для четырех трешек, так как, только в четырех наследных танках пушки и пулеметы в порядке, то и позиции надо подобрать четыре, ну да больше и не надо. Немцы конечно злы на нас, но наврядли натравят на нас всю группу армий «Центр», у патеФон Бока и без нас дел до черта. Так вот, бойцы сразу пусть начинают рыть капониры и накладывать брустверы, - закончив давать ЦУ, встаю из-за стола, остальные так же поднимаются и разбегаются.
С Полуэктовым, выходим в тыловую зону ДОТа, что бы прикинуть, куда танки зарывать. Денис опытным глазом накидывает восемь мест для капониров. Почему восемь? Потому, что четыре капонира для трешек, два для броневиков и еще два для броневиков резервные. Уже подходят позавтракавшие и полные сил красноармейцы, и начали рыть капониры, тут я подумал и говорю Полуэктову (шанцевые работы конечно не сахар, но чем боец глубже в земле, тем он дольше жив и боеспособен):
- Слушай Денис, я вот думаю, надо убрать курсовые пулеметы с танков, мы ж их зароем, а курсовой пулемет низко расположен, при таком раскладе, он как бы нафиг не нужен, не в свой же капонир стрелять, лучше снимем, и установим дополнительные пулеметные гнезда, то есть плюс четыре пулемета, увеличим плотность огня.
- Наверное, соглашусь с вами товарищ комиссар дивизии, так оборона будет более насыщенной. И фашистам больше радости, от горячей встречи. Да и не подумали, мы о том, что у зарытого танка курсовые пулеметы будут ниже ватерлинии.
- Ниже чего? Денис, ты что флибустьер или буканьер, морским языком заговорил?
- Какой такой браконьер?
- Неважно, проехали, надо Акмурзинских подучить и из пулемета и танковой пушки стрелять, вот пусть и займут эти позиции. Черт с ним, не будут попадать, по теории вероятности и обезьяна из пушки выстрелить сможет, да и попасть чисто теоретически.
- Какой такой теории товарищ командир?
- Расслабься Денис, это так приговорка.
- Хорошо, я распоряжусь, товарищ старший лейтенант, - и Полуэктов ускакал искать Акмурзина с его группой.
Пошел к ДОТу, ну что бы залезть на него и оглядеть окрестности, как Маша из короба, что на спине ведмедя, правда короб у меня гигантский получается. Не может быть, что немцы не захотят нас отметелить, тем более у них как говорил И.В. Сталин «Головокружение от успехов», через полгодика на каждый партизанский взвод по батальону кидать будут. Ну, а пока они РККА недооценивают, считают, что мы типа Польши или Франции, и дивизии РККА ротами своих недошвейков гонять могут. А ихние кадеты Биглеры с ихними же подпоручиками Дубами, командовать недошвейками.
Это в Польше, ну или в других странах завоеванных раньше, немчура шла парадным маршем, с песнями да минимальными потерями. Бельгию вон чуть ли не взводом диверсантов взяли, те бедолаги мУльены потратили какие-то страшенные укрепления, настроили, а тут бац с неба два десятка наглых теффтонов и все, смертельный ДОТ в руках. Максимум сопротивления тех народов немецким оккупантам – плевок на дорогу, по которой походил часика два назад немец (ни в коем случае не раньше, фашисты могут же и в ответ плюнуть). Я ваще торчу от всяких чехословаков, поляков, и других завоеванных немцами европейцев, по моему кроме Югославии никто из них нормально и не подлянил немцам. Резистансы гребанные, наверно все эти движения сопротивлений, вместе взятые, немцам вреда принесли как один из самых лоховитых партизанских отрядов СССР (да само собой без Югославии).
Тысяча извенений, как говорил Жорик Вартанов в моей реальности, за отступление от темы. Осматриваю с верхушки окрестности, пока тишина. Тут прибегает радист, приносит радиограмму от Старыгина , это ответ на вечерний отчет, вечером мы отчет о проделанной работе, посылали, забыл черкнуть тут:
«Заминируйте автомобильный мост, будьте начеку, в случае окружения превосходящими силами, уходите, взорвав мост. Не рисковать! Старыгин».
Правильно, батя, заботится о нас, если немцы окружат нас, мы их покрошим, конечно, немерянно, но и они нас пресекут на корню. Потому наверно уже пора позаботится о путях отхода, все мы знаем, что сейчас немцы планируют мыслимые и немыслимые подляны против нас. Мимо пробегает Круминьш:
- Артур, если свободен, найди Ежурова, и поднимайтесь вдвоем сюда, надо обсудить кое-что.
- Хорошо товарищ старший лейтенант, сейчас пять минут.
И через пяток хвилын, Володя с Артуром, уже стоят рядом, и я начинаю:
- Ребята, к колдуну не бегай, то есть к гадалке не ходи, но немцы уже подтягивают силы, что бы раздолбать нас как бог бегемота. Командование предлагает не стоять насмерть, навести максимальный шорох, и смазать пятки самым скоростным салом. Мы нужны командованию не геройски погибшими, а геройски выжившими, а геройски (или не очень) пусть погибает неприятель. Поэтому предлагаю заранее подготовить два пути отхода, первый основной (демонстративный), и второй резервный (реальный), кроме того заминировать конечно и мосты и ДОТ. Причем желательно так, что бы они потом взорвались, когда немцы будут и там и тут. Хотя это, так пожелание, а вовсе не приказ.
- Товарищ комиссар дивизии, я предлагаю заложить два фугаса на мосту, и применить двойную систему минирования в ДОТе, если не сработает первая система, то сработает вторая, - умничает Артур.
- Тогда, Артурчик, возьми саперов и позаботься минированием, тя абвер этому учил, на народные денежки причем (ну да, а чем немцы не народ), а ты Володя, возьми двух - трех ребят, осмотри окрестности и подготовь пути отхода оба. Не забудь, отходим-то с техникой, поэтому путь отхода должен быть преодолим для техники. Причем красноармеец Ежуров, первый путь отхода следует рассматривать с шумом, с размахом как Волго-Дон строили, а второй путь тихо-тихо. Пусть если что, немчура засады на первом пути сажает, а мы скромно, без почестей удалимся по второму. Все, товарищи расходимся и выполняем, - скомандовал я и парни ушли выполнять свои дела, а я решил пройтись по всему нашему плацдарму. Но начал с радиста, со связи с базой.
И к Старыгину ушла радиограмма следующего содержания:
«Вас поняли, готовы к любым исходам, нам нужны четыре мехвода, у нас прибыль в четыре коробки, будем благодарны»
Почти сразу же пришел ответ:
«Ронандахо, бо гурухи Онищук то хуроки нисфирузиро мебароянд, то шаба мерасанд, омад!» (Водители, с группой Онищука выйдут до обеда, до вечера дойдут, удачи!).
Это я на случай отступления позаботился, не оставлять же четыре танка немцам, пусть трешка не БТ, но тоже танк, а некоторые не очень патриотичные товрищи даже трёху того, периода считали круче БТ, ну и запас как говорится Гохран не дерет. Ну или Гохран запасы не дерет, да черт его знает, не русский я, и с Гохранами не дружил, не служил, не тужил и не жил.
Тыловые укрепления уже готовы, бедные красноармейцы прошли курс подготовки матерого крота (кротам у нас еще поучится), правда, обездвиженный танк легче зарывать, чем нормальный, нормальному же нужно еще запасные позиции вырыть, плюс пути для перехода из позиции на позицию. Акмурзин со своими ребятами, отрыли для себя пулеметные гнезда с путями сообщения. Поленились пути вырыть в полный рост, но ползком, да и на карачках, в них спокойно можно передвигаться, черт с ними бездельниками. И потом под началом опытного пулеметчика начали тренироваться стрельбе, в лагере-то всех учили стрелять из ДП, МГ и даже Максимки, То есть азы всем знакомы, пусть потренируются, да и пристреляют территорию, патронов пока до черта. Пусть восмерки рисовать очередями они не умеют, и тем более автографы свои, зато горизонтальной очередью хоть напугают.
Но, почему, так подозрительно тихо, чего это немцы не лезут а? Чего они нас испугавшись, сепаратный мир заключили с СССР, что ли?
Ого, видимо накаркал, слышен вой моторов, по звуку понятно, что самолеты (привыкли уж ДВС фашистские различать), и потому кричу:
- ВООООЗДУУУХ, все в укрытия.
Ну и сам руки в ноги, или нет ноги в руки, хотя тоже иррационально, то есть короче жму на газ, и включив форсаж бегу к парням в окопы (там вероятность проражения осколком бомбы поменьше, а жизнь всем сладка).
- Товарищи красноармейцы, всем укрыться, пока мы в окопах, бомбой нас убить очень сложно.
Все послушно укрываются (каждый на своей шкуре уже испытал подлость бомбёров люфтвафлей), и окопы ощетинились стволами.
- По немецким стервятникам с упреждением в полкорпуса ОГОНЬ, - последние мои слова потонули в визге и вое пикирующих немецких крылатых говновозов.
Четверка немецких пикировщиков (хорошо фронт далеко, не то наслали бы фашисты на нас не четверку, а гораздо больше), с угрожающим воем летела на нас. Но ребята не растерялись, немцев встретили очереди из МГ и ДП, одиночные (но дальнобойные) выстрелы из мосинок и карабинов германских, да еще обе «косилки» начали работать по девичьей специальности. Первая пикировка у немцев прошла очень хорошо (без потерь для них), но на второй наши пули стали более агрессивно встречать их (чуть пристрелялись бойцы), и один юнкерс задымил (с «косилки» обласкали). Другие тоже само собой испугались, видя дым из собрата по воздушному разбою, и побросав бомбы куда попало, отвернули от нас, а задымивший замедлил полет. Видимо у фрица летучего что-то с мотором, а сотни злых пуль калибра 7,62 и 7,92 начали зверски ласкать металлическое тело юнкерса. Так тебе сука крылато-говнистая, «не смеют крылья черные, над Родиной летать» (над нашей конечно), летал бы себе в каком-нибудь Вюртемерге, мы бы не стреляли.
Юнкерс (может Арадо какой, нам неважно) полетел от нас как-то вбок, отчаянно дымя и рухнул, в пределах видимости, остальные рванули подальше от опасного с воздуха ДОТа. Короче отбой воздушной тревоги, тут кто-то крикнул:
- Танки с тыла!
Оббегаю ДОТ, в бинокль вижу что, с тыла пыля меж деревьями, ползут восемь танков при сопровождении пехоты, три Т-I и пять «двоек», ну это не страшно, с нашими пушками мы справимся. Они бы еще кюбель-вагены послали бы, даже двухбашенный Т-26 (пулеметный), по сравнению с немецкой единичкой, гений конструкторской мысли. И потому голосом чуть громче шепота говорю:
- Не стрелять, подпускаем ближе, они не знают, что у нас тут зарыты танки и БА, пусть будет сюрпризом, стреляем только по моей команде. Пулеметчики первая очередь длинная, затем короткими прицельными очередями. Бойцы, что в танках, бронетехнику противника бьем прицельно и в упор, а пока молчим. Танкистам кричать бы надо, они подальше в у леска, будуть бить немчуру с фланга, но ребята итак свой маневр знают.
Немецкие танки ползут, солдаты тоже бегут, они не ожидают видимо, что их тут ждет, и вот до крайних пулеметных гнезд остается метров триста. Молчим, ждем, спешить некуда.
Немцы уже в двухстах метрах, пора:
- ОООГОНЬ!
Почти одновременно бухают шесть пушек (четыре танковые и две БА) более опытные пушкари броневиков, тем более стреляя с фланга в упор, пробивают своих противников, танки же пока стрельнули вкривь и вкось. Но один все таки, повредил гусеницу у своего визави, плюс двое горят (те, кого броневики обласкали), у немцев полные штаны сюрпризов, так как солистов пушкарей поддерживает акомпанеть из стрелкового оружия. Развивая успех, снова раздаются выстрелы, новички, сидящие в трофейных танках уже исправляются и приноровившись зажигают еще один танк, три с половиной минус. Тут стреляют броневики, эти-то опытные, и с 200 метров промаха не дают, их еще с довоенного времени учили, плюс опыт польского похода, да и с 22 июня парни воюют. То есть у немцев остался один танк на ходу и другой без гусеницы (хотя нет, гусеница валяется рядом), бедный немец, последний танк, разворачивается, но скорострельность пушек немецкой трешки и прицел не зря хвалят, в последнийп танк опадает сразу три снаряда из трофейных трешек. И полный аллес капут, какой-то абгемахт, от разрыва боезапаса, башня делает кульбит (кормовую часть башни сразу залетело три снаряда, немчура тут вам не там, ваши не пляшут).
Пока танкисты колотили немецкие танки, пулеметчики и стрелки тоже не менее успешно покосили пехоту, из четырех-пяти десятков наступавших немцев, разбежался десяток, остальные лежат. Правда мертвы они или просто ранены, мы не знаем, из танка с рваной гусеницей выскальзывают танкисты и пытаются сбежать, но куда им, Акмурзин одной очередью из экипажа танка делает органическое удобрение. Все можно прошвырнуться совместить сбор оружие и трофеем с добиванием недобитых фрицев (сладкий каламбур), посылаю бойца позвать кого-нибудь из Нечипоренковцев, чтоб бы гусянку на двойке заделать, и еще один халявный танк, прибавить к нашей бронеколлекции.
Бойцы во главе с Акмурзиным полезли крысятничать, ну и немцев дотушить, додавить. Прибывает Нечипоренко с экипажем, и сноровисто начав, быстро ставят гусеницу двушке на место, так-то она в полном наряде, тьфу в поряде. При таких темпах придется нам открывать в лесу танковое училище, а то танкёров уже нехватка. Ну, двойке гусянку починили, поврежденный трак заменили (запасной с борта этого же танка сняли) и Нечипоренко собственной персоной отогнал новый танк ДОН-16 в один из капониров, что в передней части ДОТа вырыты.
Акмурзинцы притащили штук пять МП, и охапку карабинов, плюс десятка полтора немецких гранат, которыми классно можно гвозди забивать. И само собой, что патронов принесли от пуза, а танкисты еще пошли рыться в танках, там можно пулеметы снять, опять же снаряды и патроны, не во всех же боекомплект рванул.
Время уже три часа дня, обед из-за немцев мы пропустили, но дежурные разнесли еду по окопам и казематам, танкам и броневикам, и все быстренько поели, до вечера далече. А немцы скоро полезут, теперь наверно придумают какой новый макар, новый гешефт, каким нас захотят нагнуть, и потому мы должны быть готовы разогнуться и нагнуть их в ответ.
Но немцы так до вечера и не полезли, за это время саперы заминировали автомобильный мост, да не жалели боеприпасов, уходя так рванем, что и мало не покажется, ну и само собой хер восстановят, арийцы хреновы.
Так прошел день, наступил вечер, немцы ночером не воюют (комфорт любят гнидоразы), и нам можно расслабиться и спокойно поужинать. Ну, правда и часовые стоят где нужно, и секреты выставлены, и танкисты-броневики, в своих коробках сидят (ну или рядом, что бы чуть-что в коробку и огонь нафиг на заражение, то есть на поражение). После ужина еще часик посидели, потрындели, затем Ежуров начал концерт, типа Дидюля и долго импровизировал, потом стал петь, ну и все тоже кто мог петь пели. За исключением таких, бесталанных глухопердий как я.
Все на этом закончилось и 13 июля страшного для нашей родины года, воскресение, однако.
14 июля 1941 года где то в Белоруссии (одно из укреплений УР-62)
С утра меня будят, Круминьш с Ежуровым, смотрю на часы время 5 00, чего это парни с ума сошли что-ли? Немчура-то раньше 7-8 не попрет, у них же орднунг, епрст немецкую мамку через дышло, чтоб прямо вышло, а потом обратно зашло, да не в ту степь пошло.
- Ну чего вам неугомоны, меня раньше Онищук с Вахаевым вот так же долбали, теперь вы новоявленные горе-разведчики. Но наверно есть основания, раз разбудили да?
- Господин, ой товарищ старший лейтенант, мы ночью с Ежуровым, и еще тремя красноармейцами, провели разведку, и согласно данным разведки разработали план.
- Артурчик, ты сперва данные разведки вашей расскажи, - изрекаю, умываясь.
- Немцы ночью сосредоточили вокруг нас войска, стянули их в кулак, что бы по нам шарахнуть. Это батальон пехоты, не фронтовики, правда, но штук пять минометов 81мм и два небельверфера у них есть. Кроме того двенадцать танков, но и тут ничего особо страшного. Четыре Т-26, причем три из них двухбашенные – пулеметные, затем два французских, три чешских и остальные двушки с единичками. Видимо у немцев свободных сил нет, вот они и ограбили все ремонтные базы вокруг, кроме того, согласно подслушанным, разговорам они ждут подкрепления, завтра вечером, послезавтра утром, должен прибыть какой-то страшный полк. Его специально в нашу честь сняли с фронта, и перебрасывают сюда. Информация от довольно говориливого покойного фрице-унтера, свои же, его шалой (может шальной?) пулей прикончили.
- Так и что, за план вы придумали братцы-кролики, говорите, интересно же.
- Понятно, что завтра вечером тут будет жарко, прибудет целый полк почти со всем приданным ему вооружением, это не совсем оптимистично для нас, потому предлагаю сегодня покрошить, сколько сможем этот батальон с их малахольно-барахольными танками, и ночью уходить.
- И что, это, по-вашему, есть план? Вы ж прямо гении стратегии, и чего вас товарищ Сталин вместо всяких Жуковых не заберет в генштаб РККА?
- Нет, конечно, товарищ командир, мы с Володей обдумали, и предлагаем следующие мероприятия. Сформировать мобильную группу из БТ и БА, и вывести их подальше, километров за пять, в тыл противника, пусть они там прихоронятся и ждут. А мы тут молотим немцев, когда они станут наступать, и в критический момент танки и бронемашины нанесут удар с тыла. Все аллес гут, немцам наши яйца жгут.
- Если мы выведем мобгруппу, то тыл у нас оголится, у нас в тылу только четыре трешки с экипажами пехотинцами, останутся, а вдруг немчура с тыла попрет?
.
- Ну во-первых, ночью прибыли танкисты от Старыгина, да еще привели с собой два танка, Т-IV и Т-34, так, что это уже не проблемы. Плюс мы предлагаем вытащить из ДОТа два 76мм орудия, и усилить ими тыловую часть, плюс в капониры БА перевести два танка с передней части дота, скорей всего немцы атакуют с тыла, вот и встретим их весело да с танцами.
- Убедил, тогда сразу надо выводить мобгруппу, пока немцы не очухались и не прочухали, и готовить оборону как вы предложили. Но насчет оступления, пока рано, даже думать об этом, итак наотступались, перед населением стыдно
Ну и само собой, понятно, что все засуетились, бедные пехотинцы, давно ощущающие себя дважды кротами Советского Союза, снова взялись за лопаты, рыть позиции для 76мм орудий. Чем больше пороешь землицы до боя, тем больше шансов порыть ее еще раз. А Абдиев с Нечипоренкой увели свои железяки, по лесу, да по дороге (ну не совсем конечно дорога, скорей путь, направление) которую Ежуров разведал, потянулись на место засады.
Через полтора два часа совместной работы (тем более, пока прохладненько), орудия перекочевали в отрытые капониры, и мы начали завтрак, ожидая скорое нападение немцев. Приезжие танкисты (ранее бывшие безлошадными) с благодарностью вступили во владение тройками и двойкой, и быстро перегнали две трёшки в тыловые капониры, кроме того на танковые пушки в обездвиженных танках сели тоже по одному опытному танкисту. Ну не на пушки, конечно, а за пушки, а то Акмурзинцы, танки, конечно, подбили, но по теории вероятности, с таким же успехом танк могли подбить олени, или скажем овцы.
Ну, все, мы готовы, и где вы фашисты?
И вот наконец, ревут самолеты, значит, немчики начнут с бомбового удара (неоригинально), да мы готовы, и из укрытий высовываются стволы, по привычке нашей рабочее-крестьянской. Просто когда боец стреляет по бомбёру, то бомбардировка не так страшна, как безропотное ожидание. Ну и черт с ним, что не повредят самолет противника, зато напугаем неприятеля и свой страх (второе намного важнее в бою). Рядом боец направляет МП в небо и передергивая затвор, готовится стрелять:
- Боец ты, что собираешься делать?
- Стрелять летунов, товарищ комиссар дивизии.
- А тебе ничего не говорит, то, что у тебя автомат, а не винтовка?
- Ну и хорошо, больше пуль и наверняка попаду.
- А ниче, что твои пули до него не долетят, немец даже не заметит твоих пуль. Короче из ППШ, ППД и немецкого автомата по самолетам не стрелять, только винтовки, карабины и пулеметы.
Гуси-лебеди с крестами на крылах, долетели-налетели, а мы гостеприимино (В лучших традициях Саши Невского) встречаем их ливнем пуль, теперь люфтвафлёров больше и восемь юнкерсов завывая, летят к земле (на нас). Страх обуревает нас всех, ведь, кажется, что каждая бомба летит в тебя лично, но вот один из немцев нарывается на пулю, чья-то пуля заставляет его дымить (фиг разберешься, кто влепил). Но и бомбы в нас все-таки полетели, как только они приближаются, сразу ныряем на дно окопов. С грохотом рвутся бомбы, пикировщики, поднимаются выше для нового захода на наши головы, задымивший же юнкерс двигается какими-то рывками, и вот и летчик и стрелок выпрыгивают с парашютами, самолет самостоятельно камикадзирует на землю (ажаб ). А дружки летчиков снова пикируют, с воем на нас летят семь архангелов смерти, и снова сыпятся бомбы. Эта вакханалия продолжается минут 30, видимо баланс нашей прухи, на нуле, потому что больше не сбили ни одного немца летуна, да они и бомбили не так настырно, больше неприцельно покидали бомбы, постреляли и поднявшись в небо теперь удаляются. Правильно, конечно легче бомбить дрожащего от страха противника, а вот когда он огрызается, и над головой летают сапоги, пули я хотел сказать. А у летчиков германских, железные очки не предусмотрены (я не об оптическом приборе), всяк жить хочет.
Осматриваю поле боя, прямое попадание превратило в братскую могилу два немецких трофейных танка: один обездвиженный и один из тех двух, что недавно перетащили в тыл (жаль, нет, не танков, парней). Кроме того пострадало человек десять в окопах, шестеро насмерть, и четверо ранены. Ну, что поделаешь, это война, кстати, теперь рычат танки, немцы пошли в атаку, ждем.
Они лошпеды не знают, что их ждут два 76 мм орудия (да еще и под командой Полуэктова, а старина Огл служил канониром еще в королевском флоте , то есть на Финской). Потому фашисты наступают лавой, танковая разносортица катится на нас (вот декаденты, с миру по нитке, вермахту танковая атака). Мы терпеливо ждем, пусть побесятся в ожидании, от нервов немцы начинают стрелять, но из танка трудно попасть в башню, торчащую над землей. Наши-то все зарыты, только надурняка можно попасть в наших, пусть понервничают, порасходуют боезапас теФФтоны долбаные. В бою его хрен пополнишь, и немцы, стреляя, приближаются, вот уже в метрах 250-300, наконец, 76 мм орудие у которого шуруют старые знакомые Симаков и Абузяров, влепило снаряд прямо в бок одного из танков. И сразу последовал наш залп, правда, не так успешно как у Симакова с Абузяровым, их трофей сразу откинул башню, еще бы такую дуру в бок получил, зато наши выстрелы нашугали немчуру тоже.
Затем следуют залп за залпом, немецкая пехота залегает, а наши стрелки пытаются выбить немецкие танки. В лоб стреляют зарытые неподвижные танки, остальные (и 76мм пушки, с сорокопятками) бьют с фланга. Тем более дистанция минимальная, вот со второго залпа загорается еще два танка, с третьего уже три, и залпы следуют за залпами, немецкие танки дымят как стадо паровозов в брачный период. Да, ребята, вот что значит правильная маскировка, и фланговый огонь противотанкистов, точно так же эти суки и наши танки жгли (выбивая бронетанковые силы РККА), но не все коту пасха (а может, все таки масленица).
Вот у немцев остается лишь четыре танка, одна тройка и три наших Т-26 двухбашенных (три последних не люблю, и страшные и тихоходные, еще и вооружены плохо, да и броня такая, что ломом пробить можно). В них пока не стреляли, они же не так опасны, как пушечные танки, зато теперь настала и их очередь, оба 76 мм орудия посылают по снаряду в трешку, первый взрывается рядом, а второй попадает под башню, и входит в трешку как ангел смерти в реанимацию. Бамс, все у немцев только три Т-26 остались, два обездвиженных танка обстреливают Т-26, а остальные переносят огонь подальше, в гущу пехоты. Осколочные и шрапнель, рядами выкашивают немцев, те снова залегают. Загорается еще один Т-26, и два оставшихся поворачивают обратно, одного выцелили пока он разворачивался, а последний немецкий танк (бывший советский) спешит выжить, но удар в корму от трешки инвалида кончает эту «борьбу за жизнь». Прав Карльз (А мне так больше нравится, мне пофиг что Чарльз) Дарвин, выживает сильнейший, а в этом лесу пока сильнейшие это мы, ДОН-16.
Теперь понимаю, как немцы покрошили наши орды Т-26, они ж слабобронированные, да и в отличии от БТ совсем не маневренные, прям самоходная мишень для противотанкиста. Кстати так вам и надо немчура, почувствуйте то, что чувствовали наши танкисты, на этих Т-26. Нефига теперь смеятся над парнями, кто в Т-26 шел на ваши хорошо защищенные ПТО позиции. Кайтар дунё , вам суки.
Немецкая пехота, встав и ошалев от происходящего короткими перебежками пытается достичь до наших танков, камикадзЫ, тоже мне, наверно, хотят по привычке забросать их гранатами, но наш передний край насыщен пулеметами, и остатки немцев, накушавшись свинцового гороха, откатываются (те, кто еще могут). Пересчитываем наши потери, еще два зарытых танка навеки замолкли, всего потери в технике четыре танка, один был пригодным к употреблению, а остальные три с повреждениями. Плюс мы потеряли 22 бойца погибшими и 9 раненными, это потери и от бомбежки и от немецкой атаки.
Тут начинается немецкая атака с передней части ДОТа, видимо немцы вообразили, что мы перебросили все вооружение в тыльную часть ДОТа, и у них есть шансы на победу, если нападут с фронта. Оптимисты хреновы, там же еще четыре немецких трешки в капонирах и четыре 76мм орудия в ДОТе, да пулеметов как глины (или как грязи?), так еще эти умники рванули через автомобильный мост. На грузовиках и бронетранспортерах, Круминьш и взорвал мост к едрене фене, а с мостом и три грузовика с бронетранспортером, аллаху акбар. Но из лесу выходят заранее перегруппировавшиеся немцы и пытаются броском, приблизится к ДОТу, привыкли с близкой дистанции выкуривать наших бойцов из дотов. Бензином, дымом и гранатами, а кто ж им даст подойти близко. Фигвам, мы научены горьчайшим опытом. Ураганный из всех стволов, превращает немецкий блитц-криг в немецкое блиц-фиаско. Как говорится, держалась кобыла за оглоблю, да хрясь свиным рылом в калашниковый ряд. (Смотрите, какая пословица, русский народ заранее знал, что Калашников АК-47/74 изобретет)
И с этой стороны отбили, танки и орудия на всякий случай перепахивают лесок, из которого вышли немцы, теперь оттуда никто не выйдет, часа два. И святое дело, растрофеивание мертвой немчурни, бойцы под прикрытием пулеметов и орудий, собирают трофеи и с фронта ДОТа и с тыла. И чего там только нет: патроны, жрачка и вообще шмотье. Всех наших погибших зарываем в братской могиле, вообще-то бывшей воронке. Наши общие потери составляют уже тридцать два человека, я согласен, много, даже не много, а до фига, зато, сколько немчуры мы положили? Плюс мосты надолго вышли из строя, придется фашистам грузы окольными путями гонять, чуть ли не на теФФтонских загривках.
А мы пока пообедаем, уже час дня, да и немцы решили дать передышку, или взять себе ее.
После обеда, Ежуров начал поднимать боевой дух бойцов, ну не сказал бы, что бы он был низким, но Володя песнями решил еще более поднять боевой дух, ну и почему бы нет. Потом к гитаре Ежурова присоединился аккордеон Симакина, артиллерист добыл инструмент в разбитой немецкой колонне, ну и пошло веселье. Пели и «Трех танкистов» и «Песню о Ворошилове», песню «О винтовке» и даже «Тачанку». Правда пели-то не все, но слушали все, и всем казалось, что нет никакой войны, просто сидим где-нибудь в парке культуры и отдыха, и слушаем песни.
Обалдеть, но эти простые песни, особенно спетая в конце абсолютно аполитичная песня «Синий платочек» превратила нас в терминаторов. Я реально чувствую щас прилив сил, готов косить гитлеровцев штабелями, да и остальные тоже. Напевая «Платочек» (признаю фальшиво, за такое пение Клавочка Шульженко запинала бы меня) карабкаюсь на ДОТ, и присобачив бинокль к глазкам осматриваю пейзаж вокруг, пока тихо. Блин из-за этих песен я щас думаю только о Маше, как она там, а можно ли в бою думать о любимой? Хотя почему бы и нет, мы же так злее будем, зная, что своими действиями мы спасаем и защищаем своих любимых, своих детей, родителей, братьев и сестер.
Тут замечаю, что взвода два-три гитлеровцев наступают спереди-справа ДОТа, само собой перебежками, и ползком, и пытаясь это делать бесшумно. Не успел я скатиться с крыши ДОТа, как кто-то из наших пехотинцев лупанул громкой пулеметной очередью по немцам. Те в ответ стали тоже садить во все, что видят, а видели они хуже нашего, из окопа нам их лучше видней, ну и Максимка на 200 – 300 метров бьет лучше любого МП, немцы залегли, тут минометчики угостили их металлическими ананасами (вот где геноцид немцам наступил). В ответ, завыл немецкий небельверфер, и на наши позиции посыпались немецкие мины, «ишак» солирует, его соло поддерживают фашисты из гаубиц (и где только нашли они их), вывод надо срочно убрать корректировщиков противника, а не то кранты. По позициям небельверфера заговорили 76 мм пушки, осколочно фугасными сюрпризами, небель заткнулся. Или попали, или просто скромно решил промолчать, тем более в ДОТ, ему попасть слабо (то есть в ДОТ попасть легко, а что бы при этом причинить ущерб ребяткам что внутри, наврядли). Гаубицы перенесли свой огонь на ДОТ, 76 миллиметровки из ДОТа же бьют в ответ, правда, слабо гаубице пробить бронеколпак ДОТа, но приятного мало.
Оглядывая через бинокль окрестности, нахожу гнездо корректировщика, посылаю соседнего бойца, к минометчикам, пусть угостят кооректировщика, широко, от всей души, по русски (и по узбекски можно, я не против «Хуш келибсиз »). И минометчики не обманули ожиданий, правда незнаю накрыли они суку глазастого они или нет, но гаубицы потеряли нерв, и бьют теперь куда широкая тевтонская душа прикажет. Чаще по ДОТу, но ДОТ на то и ДОТ, что бы выдержать обстрел.
Под прикрытием стрелкового огня, взвод наших пехотинцев рванул к немцам, причем их никто не поднимал в атаку, видимо это от песен. Немцы тоже отстреливались, но допинг в виде довоенных песен оказался сильней нацистской пропаганды, и выжившие немцы бежали со скоростью, которой Усейн Болд позавидовал бы (тем более он в трусах бежит, да вместо сапогов кроссовки, а немчура с полной выкладкой). Наши бойцы вернулись, неся на руках трофеи, и четырех раненныхтоварищей, сдвумя убитыми, ну блин, опять потери.
Теперь снова затишье, немцы, у которых осталось чуть больше роты солдат, чего - то замышляют, а я решил воспользоваться затишьем, что бы отправить отчет полковнику.
«Мо нагз, тинч, камомад 24 кас» (у нас все хорошо, и тихо, потери 24 человека)
Буквально сразу же поступил ответ: «Ба шумо омад, мо интизорем, навигарихо хаст, худро эхтиёт намоед» (Вам желаем удачи, мы уже ждем вас, у нас новости, берегите себя)
Тут по рации вызывает меня Абдиев:
- Товарищ старший лейтенант, немцы скапливаются в квадрате 6, готовят атаку, собрали до полутора рот пехоты, три танка «Шкода» и четыре ганомага, предлагаем в момент начала атаки, атаковать их сзади. Тем более сзади их гаубичная батарея, хотим начать с нее.
- Хорошо, что предлагаешь Ержан сделать нам?
- В момент начала атаки, вы бьете изо всех стволов по фашистам, мы ударим с тыла, как только разгорается бой, вы выводите на тыл немцев, ваши танки и пехоту, затем подорвав ДОТ, все уходим.
- Хорошо, ждем ваших выстрелов и готовимся к эвакуации. Все, конец связи. Но ДОТ подрывать не собираюсь, повоюем еще, и потому танки никуда не выводим. Отправляй грузовики к лесу, за снарядами, эту-то атаку отобьем, но потом опять понадобятся боеприпасы для 76 миллиметровок. Практически последние снаряды остались, по десятку на пушку. Потому пусть пока съездят, погрузят и ждут рядом с вами, как немчура откатится, грузовики со снарядами дуют к нам.
Даю команду, и бойцы начинают готовиться, танки и другая техника заново проверены. Артиллеристы готовят свои пушки, нападение ожидается с тыла ДОТа, и потому пушкари вытащили еще две пушки на тыльную сторону, и практически уже зарыли их. Ну практически все готово, из танков (подбитых, но не горящих) вытащили пригодные пулеметы МГ, и тоже обустроили миниДОТы, перекрыв бревнами и под ними устроив бойницы. Все враг, иди к нам, мы готовы. Как говорил какой-то исторический персонаж – иди на мы.
Минуты текут, нервы в напряге, пока тишина, да тут как, заговорят пулеметы, пора в атаку!
Короткими перебежками, прячась за унаследованной от вермахта четверкой троек (круто сказано!) бойцы передвигаются к месту боя. Еще двадцать метров и немцы оказываются в вилке, пулеметы танков и броневиков, херачат высшую нацию, кроша их в капусту, картошку, редьку и другие овощи (гитлер же вегетарианец). Гаубицы молчат, видимо Абдиев приласкал их вне очереди, по блату. Еще десяток минут жесткой бойни и немцы, всё что осталось от их полутор рот, где-то с взвод, бегут в панике, предвосхищая Сталинград, Курск и взятие Берлина. Наш небелверфер и минометы накрывают разрывами мин бегущих немцев, фашисты понимают, что такое ад, правда не всем это суждено, Абдиевцы на плечах врага, как только минометы замолкают, врываются в штаб группировки противника, с ними вбегают пехотинцы, начинается геноцид. Советские режут немецких.
Всё, теперь вокруг нас адекватного противника не осталось, все заняты трофеесборчеством, Абдиев по рации своего броневика передает грузовикам со снарядами приказ трогаться и двигатся на всех парах к ДОТу. И бойцы добарахлившись собираются обратно, всё идем в ДОТ, нагруженные добычей. Самую шикарную добычу нашел Йигитали, он обнаружил у немцев флаг одного из разбитых полков РККА, герой джигит, орден заработал. Скоро все собираются в предполье, и я бойцам приказываю собрать всех командиров на совет. До ужина еще далеко, а я сижу, прикидываю планы, что же делать с полком немецких вояк? Их конечно много, целый полк, правда, так как их сняли с фронта (а не с курорта), может фашиков меньше штатного состава а, не может же быть, что РККА их не пощипало?
Наконец все командиры собрались и мы начали совет в Филях, обсуждаем, что делать, бежать или нет, все-таки полк вермахта, это сила, нас-то поменьше, да и не в тельняшках мы. По минимуму немчуры полторы-две тысячи человек будет, плюс должно быть и тяжелое вооружение (но без танков), уверены, что немцы-бетмены (Кессельринговские стервятники) тоже им помогут. Вывод, лучшее дело это упреждающий удар, плюс вызвать на подмогу батальон наших, да и с техникой. Кстати может разведка, что на клюве принесет? Ну я имел ввиду Ильиных и его соратников, и как в воду глядел, пришел мальчуган «типа пастушок» и сказав пароль, попросил бойцов провести его к командиру.
- Таварыш камандзір, я Макарка Ігнатовіч з вёскі Смушкевичи, я павінен перадаць вам гэтую паперку, - я открыл поддувало (белорусскому не обучен), а важный пацан передав мне “паперку”, разворачивается, бросает нам прощальную фразу:
- Ільіних будзе вас чакаць у трох вёрстах ад Смушкевичей ў вадзянога млына. – и важный пастушок “герольд” сваливает.
Разворачиваю “паперку” это донесение от Ильиных:
“Фарход, немцкий полк трехбатальонного состава, разружается на станции N. Из-за того, что вы разрушили мосты 1 (ЖД) и 2 (авто) полк вынужден, разгрузится на N. Полк немного потрепан и всего имеет около 1300 человек солдат и унтер-офицеров. Грузовиков у противника только 12, плюс 20 подвод, а солдаты пойдут пешими, предлагаю напасть на полк у деревни Смушкевичи. Они будут вынуждены идти по дороге, с одной стороны там лес, с другой холм, прекрасная позиция для нападения. Полк выходит в дорогу завтра утром, после отдыха, о деталях поговорим при встрече, ожидаю у Смушкевичей. Ильиных”
Теперь читаю все вслух, ребята очарованы смелостью секретаря горкома, это ж надо, думаете легко такую информацию добыть? Нет, конечно, а еще доставить ее по назначению, да еще и вовремя без интернета и СМС-ок?
Так на полк нас не хватит, у них три батальона, у нас один, ну почти батальон, что же делать? Может вызвать подмогу из центра, полковник не откажет же? И посовещавшись с ребятами (командирами) решили вызвать две роты подкрепления, ну что бы напасть на полк по пути следования. И сразу зашифровав (переведя на таджикский) отправляем следующую радиограмму:
Товарищ полковник, просим две роты пехоты, и все минометы к деревне Смушкевичи, к завтрашнему утру, планируем напасть на полк противника по пути следования к ДОТу.
Минут через пять пришел ответ Старыгина:
«Аскархо, шаб ба рох мебароянд, ба Смушкевичи, расида шуморо интизор мешаванд» (Бойцы выйдут в дорогу ночью, будут к утру ждать вас у Смушкевичей)
Все решилось, недостаток количества бойцов компенсируем умением, рвением, неожиданностью и подготовленностью нападения (У Ганибала при Каннах войск было поменьше, но римлян все равно он там чпокнул). Стоит ли оставлять в ДОТе гарнизон?
Нет, пойдем навстречу полку, и заберем с собой, все, что можно забрать, после разгрома полка, нам вообще надо исчезнуть, а то все тогда точно кранты.
Конечно можно оставив гарнизон в ДОТе, и вернутся сюда после боя, но смысл? Продержимся два-три дня, немцы взбесятся и точно сравняют нас с землей, разве не так. Мосты им и так, теперь чинить, не перечинить. Так что решено, ну да надо отбить радиограмму в штаб, вдруг они другого мнения. И радисту пришлось опять стучать неизвестные ему слова на таджикском языке, Старыгин не заставил себя долго ждать, он согласились с нашими доводами.
Так теперь планируем отход, немцев не боимся, все какие были в округе на 50 км, командованием своим, брошены были на нас и за эти дни уничтожены. Проблема с тремя 76 мм пушками, они сволочи стационарные, остальные три на колесах (полевые) а эти нет, значит надо вывести в лес и закопать. У нас пять БТ, четыре немецкие тройки (остальные разбиты), одна четверка и один Т-34, это бронекозыри. Дальше две 45 мм пушки и три 76 мм (те, что на колесах) потом минометы (и небельверфер), правда, к небелю выстрелов уже маловато, но не бросать же. Гаубицы немецкие нехороший Абдиев покрошил, подавил бронетехникой, на них надежды теперь нет. Есть батальон пехоты: это все вместе и пехота, и саперы и экспленные, короче все остальные.
Двум ротам придется топать пешком, ибо столько грузовиков у нас нет (часть занята под боеприпасы да провиант), ну и ганомаги не решение проблемы. Ничего, машины сделают два-три рейса, бензин пока есть (даже трофейный), да и повозки часть бойцов выручат.
Все необходимые приказы отданы и начался муравиный труд: из ДОТа бойцы вытаскивали боеприпасы, пулеметы и пушки, пушки-стационары вывезли в лес и закопали (с запасом снарядов, вдруг пригодятся, да и везти меньше). Короче через полтора часа все было готово, в ДОТе не осталось ничего, хоть шаром покати, или квадратом поребри, ДОТ мы решили не взрывать, вдруг пригодится в будущем.
А все остальное (пригодное) погружено на машины, обездвиженные немецкие танки приведены в негодность, бойцы построились в походную колонну и уже под вечер мы вышли в путь. Через час механизированная часть колонны была на месте, и за 15 минут ударным темпом бойцы разгрузили машины, машины ушли за идушими пешком. Короче через два с половиной часа последние бойцы начали ужин и поев легли спать.
15 июля 1941 года где то в Белоруссии (в 50-70 км от Бресткой крепости)
Подъем, мы планировали сделать в пять утра, но, хоть человек и предполагает, а только бог располагает, ну и бог расположил, что в два часа ночи пришла группа от Старыгина. Бойцов, конечно, не будили, но командирам встать пришлось, и разместив прибывших, да сменив часовых мы снова задали храпака. Дежуривший взвод имел приказ подъем произвести в пять утра, вот дежуранты и выполнили все как надо. В пять тридцать все уже были подняты, умыты, огимнастированы (озарядочены), и готовы к завтраку.
Но завтрак только в 6 30, потому пусть бойцы чистят-смазывают оружие, а мы командиры пошушукаемся, сводный отряд полковник отправил под командованием Ахундова, и если честно я рад ему. Незнаю в чем особенно радость, но он как-то более предпочтителен, что ли, более надежен (в крепости себя хорошо показал), правда в бою придется одергивать, азербайджанец наш горяч, хотя его понять можно. И вот я, Ахундов, Полуэктов, Кравцов, Никифоров, Ивашин и Хельмут (да сегодня немецкие братья, впервые примут бой) сидим и обсуждаем-придумываем план нападения.
И после долгих споров, наш план стал вырисовываться, может он и не стал бы художествововать (каламбур, от слова вырисовываться), но не дождавшись нас у мельницы, в полвосьмого пришел сам Арсений Никандрович. Он и дал наметки плана, а мы обсудив, само собой внеся изменения и дополнения, приняли данный план к действию. Затем специалисты уже накидали его на бумаге, и теперь, когда план стал наглядней, все поняли замысед старого приморского партизана, вот тут прикрепляю тот самый план.
Конечно, на плане у нас получилось не супер, но так и не спецура картографическая «писала», а простые командиры РККА (некоторые даже родом из вермахта, и даже из абвера). Кстати тот самый Хельмут и посоветовал, пехоту на левый берег реки не переводить, так как если противник ломанется в лес, задавят толпой наших пехотинцев. Исходя из этого, на левом берегу у нас будет только бронетехника, они сразу же (Ивашин, Абдиев и Нечипоренко) получили приказ, в случае наплыва пехоты, рвать оттуда когти. Одной вонючей, паршивой гранатки под гусянку хватит любому танку за глаза, и все целому экипажу трындюлец. Но это не значит, что от одного одиночного фашиста надо бежать всем танкам, нет, бежать надо, если на танк рванет большая толпа. Пока мы планировали и обсуждали, бойцы, оказывается, позавтракали и готовы к труду и обороне, потому Ильиных и Полуэктов повели их рыть укрытия. Укрытия для трех 76мм пушек, для минометов (небельферы оба) плюс для наших родных РККАшных минометов и ротных и батальонных (этих только две штуки).
Остальные командиры, неспеша, позавтракали, так как по сведениям Ильиных противник до нас дойдет только к полудню, и у нас время вагон, и довольно большая тележка. Ну и начался гигантский кротовый сабантуй, холм на котором мы обосновались, был покрыт лишь кустами. И по мере готовности укрытия маскируем кустами, ну что бы немцы до последнего момента не заметили, вынутый грунт принимает гостеприимная к такому добру река. Не должны нас фашисты раньше времени заметить, не должны и все, потому свежевынутую матушку-сырую землю, сьрасываем в реку, тщательно затем заметая берег. Танкисты (ну и броневики тоже) поехали к мосту (по плану он расположен на два километра ниже), то есть мы не допустим врага до моста, бронечасть должна переправится на тот берег и схоронится в лесу. Само собой, что не навсегда, а до поры, до времени, как туз козыпный в рукаве, Димка Донской так делал, когда из Мамая половичок творил, Чингизка-монгол да и Тимурка- хромой, тоже любили накрывать противника прикрытым резервом. Противник наш придет пешком, за каждым батальоном будут двигаться повозки с более тяжелым имуществом.
Сижу, осматривая дорогу в бинокль, а бинокль-то хороший, цейсовский; покойный гауптман подарил, а я сволочь неблагодарная, мало того не сказал тому спасибо, даже имени не спросил. Пока еще над засадой тишина, только птички чирикают, мечта орнитолога, и бойцы работают, наконец, на той стороне показались наши бронесилы разномастные, и через минут пятнадцать исчезли, растворяясь в лесу, все кроме БТ самого Нечипоренки. Экипаж Нечипоренки присобачил к своему колесногусеничному шкафу осинку и начали гастарбайтерить, ну то есть подмели дорогу и прилесок, наконец, скрыв, насколько смогли, следы, Нечипоренки тоже рассосались в лесу, аки круги на воде.
У нас тоже скоро будет все готово, кстати, почему командир (комиссар, неважно) должен валятся в тенечке, пока солдаты долбутся? И совесть заставила меня встать, и побежать к арене труда, попросил я у бойца Деревянкина малую сперную и тоже начал усиливать обороноспособность нашей группы. Права малой саперной, никогда не орудовал я, все большой, да большой, это оказывается трудней, ну может я, просто не привычен к этой. Но ничего, прошло полтора часа, ходики натикали пол двенадцатого, а у нас все готово. Парни осторожно сыпят остатки вынутого грунта в реку, маскируют специально вырытыми из земли кустами окопы (кусты жаль, они не виноваты). Все, успели!
Кстати как показывает история, победители чаще владели обстановкой лучше побежденных, тот же Эмир Тимур в битве при Анкаре, обманом завладел лагерем Баязида. Тот мало того с войском прошатался в степи, еще и вернулись в лагерь голодные да жаждая. (не мести, нет, тупо вода кончилась). А Тимуровцы (не те, из Гайдара, а эти), встретили Баязида сытые, веселые и отдохнувшие, ну и накостыляли туркам. Вот и мы, сыты, обуты (хотя это-то причем, фрицы тоже не босиком) и с хорошим настроением, ждем вояк гитлеровских.
Дежурные разносят кашу гороховую по позициям, сам старшина оказывается с нами и умудрился сготовить офигенную кашу. В ней и консервированные сосиски и колбасная начинка вермахта, в ней же тушенка из запасов РККА (совхоз помните?) а еще и кусок бычка, ну которого Машуня в самовольном походе притаранила. Короче не каша, а я какая-то амброзия, пища богов (а может я просто сильно проголодался?), затем после обеда все усилили бдительность. Пушкари начали вытаскивать и готовить снаряды, минометчики тоже типа того, пулеметчики и стрелки так же прошлись по оружию. А кстати и танкисты не груши околачивают, во первых в лесу груш оказывается тут нет, да и заняты они другим делом. А обе «косилки» и пушки 45мм с взводом саперов, стоят у моста, в резерве, саперы поставили весь имевшийся запас шрапфугасов (все 6 штук) на дороге, с причудливыми секторами «обстрела», ну и свалили к мосту. Если что, то они причешут сперва наступающих на мост фрицев (если те, конечно прорвутся), а затем в нужный момент рванут его, к чертям свинячим (собачим, вонючим, говнистым – нужное выбрать).
Ну и где же эти тевтонские сумрачные козлы, долго нам тут их ждать, кусты ж завянут скоро, да и жара покоя не дает. Чу, слышны звуки, аха тефтели (ой тевтоны) приближаются к концу, фу опять как-то двусмысленно и грубо, но факт, причем в обоих смыслах.
Высовываюсь из принакрытия и наблюдаю через бинокль за колонной, в самом верху плана появляется туева фуча маршируюших фрицегансов, оттозигфриды своими копытцами топают к крындецу, но мы пока не спешим. Согласно задумке надо начать когда голова колонны дойдет до уровня самого нижнего Т-III (по плану), тогда и шарахем изо всех стволов, а сигнал, это конечно наш фирменный крик – «бей гадов».
Завоеватели, неспеша, затянули «Хорст Весселя», тоже мне хор Пятницкого, они ж с фронта, и им кажется, они в лотерею выиграли отдых в тылу, ну, ну, импрессионисты будет вам отдых, только навечно. Допев «Весселя» затянули еще какую-то песню, что-то типа:
«Весело идем мы, в жопу камерады,
Нашим смертям, в рейхе все не рады.
Тем временем, до намеченной точки еще минут пятнадцать идти голове колонны. А мы не спешим, зачем и куда, нет-нет, капкан должен захлопнуться полностью. И в конце концов голова колонны противника все-таки достигает одиноко стоящую на краю леса мощную березу, все. Парамарибо, то есть Тегусигальпа, уф Порт-о-пренс гитлеру в глотку, мы начинаем КВН (Кончать Вымогателей Нацистов)
Бееееееееееей ГадоФФ, - кричу я, оставшийся взрывать шрапфугасы сапер, крутит «адскую машинку», БАБАХ, огромное количество бравых «певцов» валится, кто навсегда, кто только раненным. Все бойцы подхватывают этот крик (и взрыв) души, одновременно нажимая спусковые крючки, опуская мины, в минометы, дергая, что надо дергать в пушках и т.д. на дороге начался ад!
Синхронно вместе с пулями из стрелкового оружия, на врага полетели мины и снаряды. За первые десять-двадцать секунд, ну пока фашисты опомнились, наш огонь наверно нанес не менее батальона безвозвратных потерь, а если добавить бабах от шрапфугасов, то и полтора. Для немцев (сорри для гитлеровцев) это был звиздец полнейший, опомнившись, немцы залегли, но прямо на дороге, а куда же еще? Чай им-то, мы окопов не вырыли, как-то негостеприимно конечно, но и гости-то незваные, тевтоны в рот драные, короче насколько бы фашисты не были бы крутыми, а летать-то не умеют.
И враг пытается отстреливатся, но его огонь не доставляет нам сильного дискомфорта, трудно отстреливатся от окопавшегося на высоте неприятеля, тем более, когда ты на виду лежишь. Местами сохранившиеся офицеры и унтера пытаются, как-то скоординировать отпор, но снайпера у нас не лыком подпоясаны (или не ломом шиты?), и снайпера и другие более менее меткие бойцы отстреливали сперва конечно тех, у кого погоны покруче.
На плече носишь фашист, ты крутой погон,
Получи пулю убийца, гитлеровский го(нд)он
Тут дисциплина и порядок в фашистких рядах рухнули ниже абсолютного нуля (ниже минус 273 по цельсию), и животной толпой жаждущей жизни любой ценой, зольдатня рванула в лес. А тут их, вместо хлеба с солью, танкисты встретили шквал пулеметного огня, ну да в лесу у нас был припятан козырный туз, едрит мадрид осасуну через вальядолид, целая колода козырных тузов. Немчуру осчастливило сразу два десятка пулеметных струй, не выдержав напора «стали и огня», супостаты рванули назад. Но и тут их ждала только смерть, с холма мы стали опять пулять во всю ивановскую. Группа ливонских оптимистов, попытались сгрузить с повозек минометы, но два осколочно фугасных снаряда, красиво уложенные меж повозками Полуэктовым, и десяток мин из ротного миномета, наглядно показали гитлерне превосходство коммунизма, над национал-социализмом.
Тут у враг нашел единственный выход, войти в лес и затаиться за деревьями, все таки из танка обзор не супер, даже из хваленых немецких танков. И потому остатки гитлеровских ублюдков стали растворятся в лесу, туда пулять пушками и минометами, мы побоялись, можно задеть свои танки (а БТ имеет противопульную броню, тут вам не там). Поэтому устроили стрелковю бурю, по моему приказу пулеметчики выпустили диски и ленты (те, что уже заряжны были) до конца по следам немцев. Им помогли и остальные стрелки, до конца выпуская патроны из уже заряженных обойм и магазинов. Все на нас упала тишина, как снег на голову (или сосулька, у нерадивых комунальщиков), и в этой тиши стали слышны стоны раненных, лежавших на дороге немцев (да и наших в окопах).
Ко мне, в наш окоп, пробрался Хельмут, и предлагает поговорить с немцами, пока они деморализованы. Ну что бы попробовать перетащить на нашу, сторону побольше простых немецких ребят охмуренных австрийским, однояйцевым челколобым ублюдком, и другими гиббонтропами.
Взяв рупор (я не знаю откуда он тут взялся, ну рупор), Хельмут направляет раструб в сторону левого берега и начинает (тельмановская школа):
- Камерады, с вами говорит бывший кандидат на офицерский чин 45 пехотной дивизии Хельмут Юргенс.
Ваше положение безвыходно, сейчас мы начнем зачистку силами всей дивизии, и каждый встреченный с оружием в руках, будет убит на месте. Все же, кто хочет жить, предлагаю сдать оружие и остановить бессмысленное кровопролитие. Советское командование, не хочет проливать бесцельно кровь немецких парней, те, кто сдадут оружие, получат жизнь и свободу.
Даю вам пятнадцать минут, через мятнадцать минут закидаем вас минами и снарядами, затем начнем зачистку, если вы согласны принять наши условия, то знак – белый флаг. Время четырнадцать часов двадцать минут, и оно пошло.
Из леса стали доносится разговоры и крики, но кто, о чем, и зачем говорил там и кричал, мы не знаем, у немцев идет обсуждение. Импрессионисты устроили ток-шоу, тема «Жить, или не жить», вариант «Кому на Руси жить хорошо?» (живому немцу или мертвому).
Через десять минут замечаем около восьми импровизированных белых флагов, ну и я говорю Хельмуту:
- Хельмут, командуй, тем, кто сдается идти к одинокой сосне, ну вправо.
Затем говорю радисту:
- Передай танкистам, пусть сгруппируются у одинокой сосны и принимают капитуляцию немцев, но близко к танкам не подпускать, не менее пятидесяти метров дистанции.
Радист открытым текстом передает сообщение танкистам, и Хельмт снова берет рупор:
- Камерады, идем к одинокой сосне, слева от нас, там кладем оружие и отходя строимся.
Немцы боязливо выбираются из лесу и идут к ориентиру, тут сзади (из гитлеровских стволов) какие-то упорные вер****уны начинают шмалять по честным немцам, те залегают и тоже отвечают. По тому месту, где расположены «непримиримые», Полуэктов кладет несколько осколочно-фугасных прибабахов. Наши пулеметы бешено обливают нациков (ну, вообщето то место, где нацики) и те затихают.
Хорошие немцы скапливаются у того самого ориентира и гора оружия сданного немцами растет, плохие немцы притаились.
- Кравцов, берешь свою роту, бегом на грузовики, и вперед на тот берег, надо охранять сдавшихся в плен, ах да и Хельмута с его ребятами возми, пусть с хорошими немцами покалякают.
Кравцов с Хельмутом, вызывая своих бойцов, уходят, нам, остальным тоже надо теперь, на тот берег переправляться, командую всем собираться, и бегу догонять Кравцово-Юргенсов.
Бойцы сворачивают свои позиции, а я добегаю и ныряю в кузов грузовика, обалдеть вокруг одни немцы, я значит, к Юргенсу попал. Западло, хотя почему, теперь это наши братья, Хельмут в кабинке, и я один на один с немцами, западло не в том, что я ссу, нет западло в том, что я не говорю по-немецки.
И мы, молча, едем, вниз с холма, потом к мосту и от моста вправо, к одинокой сосне.
Когда наш опель-блитц, доехав, глушит мотор, я в числе первых спрыгиваю с кузова, толпой в сто-двести человек стоят «хорошие» немцы, в десятке метров перед ними холмик из оружия, а вокруг все уже оцеплено кравцовской ротой.
Хельмут строит своих бойцов, и «хорошие» немцы фигеют слыша команды на родном языке и вооруженных немецким же оружием, немецких парней, в немецкой же форме, но на стороне РККА (белые тряпки, помогают отличать своих немцев, от фашистских). Один из бойцов Хельмута кричит:
- Пауль, майне брудер, - и лезет обниматся к одному из озирающихся «хороших» немцев, офигеть, прямо индийский фильм, встреча братьев.
- Кравцов, Нечипоренко, Ивашин и Абдиев, идете к «плохим» немцам и зачищаете территорию, пехота, прикрывайтесь танками и броневиками, вперед. Всех кто сдается не трогать, остальных нафиг, в корзину, то есть удалить. Хельмут, охранять со своими бойцами пленных.
Пехота с танками и броневиками, едет добивать остатки «непримиримых», но у тех пыл погас, и они тоже сдают оружие, причем попался даже гауптман, командир второго батальона. Остальные офицеры, уже накрылись медным ВАЗом, короче нет больше офицеров, только жалко командир полка с штабом задержались. И само собой под раздачу не попали, видимо с ветерком едут на машинах, то есть ехали, прослышав про случившееся, наверно повернули обратно. У немцев есть рации и давно значит, сообщили, то есть не значит, а точно сообщили, орднунг.
Всего выжило чуть больше 300 немцев, примерно батальон, остальные отравились к праотцам и к праматерям чертовым, то есть кончились. Начали прибывать наши с холма, и по моему приказу они стали загружать трофеи в грузовики. А с немцами беседует по душам командир немецкого взвода товарищ Хельмут. Около получаса (а может больше) продолжалась беседа, и в результате беседы к нам перешли еще 36 немцев, то есть теперь у нас будет два немецких взвода (первым само собой перешел Пауль, братец нашего Зигфрида).
Остальных немцев, без оружия, и без припасов, отправили нафиг, а что, убийствами мы насытились, тем более Хельмут обещал, жизнь. Кроме, того это теперь порция трупного яда в вермахт, почти триста немецких солдат, почувствовавших унизительнейшее поражение, теперь будут разносить слухи об этом. О силе бойцов РККА, о том, что бойцы РККА милосердны, и просто обезоружив, отпустили врага, даже не попинав, это будет офигенная реклама РККА на высшем уровне. Плюс расскажут о немецких бойцах в рядах РККА, ну в Шестандцатой Дивизии Особого Назначения.
Все собираемся, теперь можно (да и нужно) уходить, и все заняты обшариванием мертвых немецких солдатов, погрузкой оружия на грузовики и т.д. как говорится победные хлопоты. Прошел час, и колонна знатно прибарахлившись, вышла в сторону места дислокации, можно ехать, неспеша, вокруг боеспособного врага нет (и в ближайшие два-три дня не предвидится).
Тем, кому не хватило места в машинах, едут на повозках (и отбитых у врага, и своих), но из-за разницы скоростей, гужевой обоз двигается самостоятельной колонной. Повозок, столько, что их все к грузовикам уже не прикрепишь, грузовик это не паровоз. Тем более десяток повозок присобачены к грузовикам, так как их двигатели (невинных лошадок) мы угандошили во время атаки.
Ну дальше ехали, молча, каждый переживал заново эти дни, бои, смерти товарищей, тем более даже в нападении с холма, противник умудрился убить пятерых и ранить восемь бойцов.
Тут замечаю, что рядом сидит скинхедик нащ доморощенный:
- Ну что, нацбол, нежалко дружков по национал социализму?
- Товарищ командир, я тут многое передумал, и хочу вам кое-что сказать. Я понял, что неважно как человек выглядит, узкоглаз он, или смугл, брюнет он, или блондин, оказывается главное, он с тобой, или против тебя.
- Так-так, продолжай боец.
- Я раньше ненавидел всяких киргизов-узбеков, и очень уважал гитлера с его войсками. И посмотрев, как те же узбеки, киргизы, башкиры, украинцы, евреи, армяне и другие, вместе с нами русскими, воюют и побеждают немецкую сволочь, понимаю они мне ближе гитлера. Так вот, вчера меня от немца спас этот узкоглазый как его, Йигит-мигит.
- Йигитали, что ли?
- Ну да, а по нашей-то идее, он должен был о моей смерти только мечтать? Занес, фашист, приклад, и расколол бы мне башку как орех, но этот узкоглазый, отрубил своей саблей карабин немцу вместе с руками. Получается я его сородичей, гнобил у нас в будущем, по рынкам трясли их, а это ни за хер спас меня, я теперь ему по гроб обязан. Теперь вы товарищ командир просто обязаны, взять в войско, и дать оружие, что бы я с этими колбасниками поквитался.
- Ну меня это уже радует, подумаем о твоей инициативе…
Вот, наконец, показался родной наш лагерь, где нас не было пол недели, Машуня наверно меня ждет, да и полковник какие-то новости обещал. Раздается скрежет тормозов, все приехали, нас встречает целая толпа, спрыгиваю с Ганомага через вверх, потому что Машуня стоит в первом ряду.
- Маша, как ты милая? - и я прижимаюсь к ней как пиявка, полковник и Шлюпке, два взрослых дядьки смахивают с ресниц слезинки, блин немцы понятно сентиментальны, а вот Старыгин -то куда? Ну и я сразу отпускаю Машу, котороя только рыдает от счастья, и нифига членораздельного (дурацкое слово) сказать не может, и иду строевым шагом к Старыгину.
- Товарищ полковник, вверенное мне подразделение прибыло с выполнения порученной командованием операции. В ходе боев уничтожены 38 танков противника, эшелон боеприпасов, взорваны один железнодорожный и один автомобильный мост, полтора полка солдат и офицеров противника.
- Хватит Аника-воин, мы все знаем, теперь построй своих бойцов, у меня для вас правительственное сообщение.
Бойцам даже не пришлось команду давать, они сразу выстроились, и все конечно ждем новостей (ой не все, по лицам вижу, те, кто оставались в лагере, знают).
- За героическую борьбу против гитлеровских захватчиков, объединение остатков разбитых частей РККА, НКВД и погранчастей НКВД, под названием Дивизия Особого Назначения зачисляется Дивизией Особого Назначения при НКВД СССР.
У нас от радости, ролики за шарики заехали и начали оттуда параллелограммики параллелепипедиками закидывать. А полковник продолжает:
- Старшему лейтенанту погранвойск НКВД Каримов Фарход Расулович, присваивается очередное звание, капитана. За активное руководство, и героизм в боях против вероломных гитлеровских оккупантов капитан Каримов награждается орденом «Боевого Красного Знамени».
И я чуть не упал, блин это же первый советский орден! И меня им наградили, и я теперь капитан. А отец у меня капитаном ВС СССР ровно через 31 год станет, обскакал папашу! ЭКСТАЗ.
Потом был торжественный ужин, и там я узнал остальные новости:
Старший лейтенант Онищук - Орден «Боевого Красного Знамени»
Старший лейтенант Гогнидзе - медаль «За отвагу»
Старший лейтенант Ивашин - медаль «За отвагу»
Старший лейтенант Кравцов - медаль «За отвагу»
Старший лейтенант Никифоров - медаль «За отвагу»
Военврач второго ранга Калиткин - медаль «За боевые заслуги»
Военинженер второго ранга Прибылов - медаль «За боевые заслуги»
Генерал-майор Старыгин - Орден «Боевого Красного Знамени»
Капитан Абдиев - медаль «За боевые заслуги»
Старший лейтенант Нечипоренко - медаль «За боевые заслуги»
Майор Шлюпке – Орден «Боевого Красного Знамени», обалдеть Шлюпке стал майором, за каких-то двадцать пять лет, в 1916 был капитаном, а теперь бац и в майоры, прям головокружительная карьера.
Ну, ведь классную карьеру ребятки сделали а? Медалями и орденами боевыми разжились, опять же звания повышены. И немцам вставили по пятое число (изначальный смысл выражения, каюсь – не знаю)
Кстати, а как центр про нас узнал?
- Товарищ полковник, а как центр про нас узнал?
- Вспомни капитана НКВД, ну которого ты с часовым в плен всей группой взяли, так вот они сюда, если помнишь по спец заданию заброшены были. Они (с Онищуками) задание выполнили и позавчера еще отбыли в центр, а с собой мой отчет о деятельности ДОН-16 прихватили, и отчет Елисеева ло кучи отвезли, кроме того о наших действиях они осведомлены и по перехватам немецких переговоров и сообщений. И сегодня в полдень пришла радиограмма обо все этом. Все капитан, свободен, иди, ты, что не видишь, как Мария тебя заждалась, эх я б в твои годы... Что за молодеж-то пошла а?
Что бы полковник (ой генерал майор) в мои годы творил, я уже не слышал, а пошел к любимой, и с Маней мы… нет, не скажу, короче мы пошли спать, и… нет все равно не скажу. И день на этом закончился.
16 июля 1941 года где то в Белоруссии (в 50-70 км от Бресткой крепости)
Просыпается целый капитан, рядом в обнимку, в чем отец зачал, ой нет, мать родила, лежит начтыл, она же любимая моя Машенька.
- Маш, вставай, уже утро.
Начтыл, на меня и на мои слова ноль внимания, ну пусть милая спит:
Мое сладкое чудо, нежно-вкусно спит
Береги ее сон, мне сердечко говорит
Я ее люблю безумно, любовь сила моя
Всего себя посвящу, Мария для тебя
Спи спокойно, я с тобой, сберегу твой сон
Манечка ведь в тебя, безумно, я влюблен
А когда проснешься ты, рядом я сижу
И в глаза твои Маня, с любовью гляжу
Ну, где то так, конечно согласен, не Пушкин, не Евтушенко, и не Жуковский, ну и что, зато это о ней, и ей, да еще сочинено собственноручно, нет собственноязычно, уфф и это не катит, короче вы меня поняли. И читаю эти стишки уже вслух, как говориться «с чувством, с толком, с расстановкой», ну короче не как пономарь.
Машундре понравилось, она глазыньки открыла, смотрит на меня, и пальчиком манит, мол, иди ко мне, я те много чего дам. И как женщине отказать (я ж не гей-парад), наши губы тут же слились в пароксизме единения, в апогее желания, в экстазе любви короче (нифига се высказался). А следом за губами слилось и все остальное, через полчаса (может 45 минут, я не засекаю в такие моменты), мы с Машей вышли на волю, в пампасы, ну то есть все умыться.
После процесса очищения, бредем на завтрак, вокруг все сияют, как же у нас теперь связь с центром. И мы не кучка самодеятельных партизан, а передовая часть армии первого государства рабочих и крестьян. На завтраке Старыгин рассказал остальные новости:
Полковника, ой генерал- майора Старыгина (никак не привыкну) отзывают в центр, будет командовать дивизией (настоящей, а не как нашей фантастической).
Круминьша и Шлюпке отзывают тоже в центр, в НКГБ, Бернхардт будет консультировать о вермахте, а Артур само собой об авбере, а так же расскажет о всех агентах, которые прошли учебку с ними.
ДОН-16 делится на три полка, первым полком командует Ахундов, вторым Иванов-Затейник, и третьим присланный из центра майор Владислав Савин. Насчет полков, конечно, сильно сказано, по составу, это все-таки батальоны, но по плану центра, из окруженцев и красноармейцев томящихся в лагерях военнопленных мы должны доукомплектовать личный состав.
Эти люди, были подготовлены и обучены на средства рабоче-крестьянского государства, и потому мы не имеем права бросать их в плену. Надо их освободить, и пусть они, насколько смогут, отработают деньги потраченные на них.
Примерно так, кроме того, танки и бронемашины все сведены в особый механизированный полк НКВД «Смерть фашизму», и полком командует новоиспеченный капитан Абдиев. Само собой усиливается связь между этими четырьмя новообразованиями, а всей дивизией теперь командую я, теперь капитан войск НКВД Каримов, не по штату. Ведь капитан не может командовать дивизией, но так и дивизия не настоящая, да и учли мои заслуги. Общее командование осуществляется Москвой, наркоматом ВД, то есть теперь мы не РККА, а НКВД.
Все изменения вступают в силу послезавтра, когда заберут Старыгина, до того командует экс-полковник.
После завтрака, Старыгин собрал командиров, и объявил новый приказ:
Батальон пехоты Ахундова (в него влился взвод Хельмута, обкатанные которые), «косилка» и пять БТ, под командой пока еще комиссара дивизии, должны атаковать немецкий аэродром (бывший наш аэродром). Пока фронт был в зоне досягаемости, там базировались мессеры, теперь он типа ремонтного, там восстанавливают побитые нашими самолеты, кроме того там на краю стоит три «Чайки» и два «Ишака». Вот они наша цель, нужно их оттуда угнать, а если сможем то и два – три немецких бомбардировщика, что там на ремонте.
Всего у нас скопилось около десяти летчиков, то есть кроме Кравцова и Никифорова, еще восемь человек. И все они идут с колонной, то есть безлошадные летчики (ни фига себе выражение, но автор выражения, не я), должны обрести лошадей, то есть крылья мечты. Плюс еще шесть человек аэродромной обслуги, так же были освобождены из плена, пусть поработают по специальности, их тоже Советское государство учило.
Через час колонна выдвинулась с «отправки» в сторону аэродрома, весь транспорт замаскирован под немецкую колонну, даже какие-то загогулины, изображающие тактические знаки присутствуют. И едем, чопорно изображая немцев, хотя из-за переизбытка чопороности, больше на нагличашек смахиваем. Через 70 км нас останавливает патруль жандармерии, усиленный танком Т-II, видимо жандармы ссут без прикрытия колесить по дорогам Белоруссии. Видимо теперь эта территория, зона особого внимания, откуда только нашли этих немцев, так быстро?
-Бернхардт, покалякайте с гитлерюгами, если не прокатывает, то громим их.
- Гут, - говорит Шлюпке (в форме майора вермахта, и нереально крутой ксивой).
Бернхардт делает знак рукой, и лейтенант фельджандармерии, видимо рулила патруля, подходит к нашему кюбельвагену.
И наш дважды майор (ну майор войск НКВД, плюс лже-майор вермахта) качественно пролаял на летеху, показывая суперксиву и напечатанный на трофейной машинке приказ, типа мы идем на усиление гарнизона Городка3, где ожидается нападение подлых русских из ДОН-16.
Летеха изучил изумительно сделанный приказ, за подписью аж самого Феденьки телефон Бока, и махнул рукой, хрен мол с вами (то есть не хрен, а приказ фон Бока), и наша колонна покатилась вперед.
Еще, через 40-50 минут мы въезжали бы на аэродром, показав охране другой подприказ (подделанный приказ), данный приказ гласил, что мы едем на усиление охраны аэродрома. Но не тут-то было Ашотик конечно молодец, но подвела разведка, и в приказе неверно была указанна часть, охраняющая данный аэродром (с кем не бывает). Унтер, начальник поста, сразу схватился за свой МП, я успел раньше две пули парабеллума (или люггера, кому оно как) успокоили (как минимум временно) бравого унтера. Сразу началась и почти мгновенно кончилась перестрелка (силы у нас и немецкого поста были неравны), пусть немцы и выпали в сгусток, ну или там коллоидный раствор, но остальные теперь в курсе, что мы пришли по немецкие души (сорри, простите братья немцы, по фашистские души).
Пусть сволочи гитлеровцы и тыловики, но успели подготовиться к нашей атаке, пришлось вперед пустить танки, и прикрываясь танками, вперед пошли пехотинцы. Слабым местом немцев оказалось два фактора, первый фактор, то, что аэродром не был подготовлен к обороне, ну не было ни ДОТов, ни окопов, ничего. Это был советский аэродром минного времени, немцы его захватили внезапно, РККА откатились далеко, ну и немцы даже не думали о об обороне. Второй фактор то, что у тыловиков автоматического оружия было мало, два пулемета, и четыре автомата МП у унтеров, причем первого мы замочили еще на КПП. А у нас шесть пулеметов (два ДП и четыре МГ), плюс «косилка», а танки само собой были вне конкуренции, ну не было у немцев ничего противотанкового.
Ну и рассосавшись по аэродрому, начали избиение гитлерденцев, охранники тыловики, ремонтники не были готовы к отпору, тем более за это время все наши бойцы уже и порох и понюхали, и поели и поосязали. Более или менее отпор смог дать штаб (хотя какой он штаб) ну то есть место, где начальство тусовалось. Но стоило закинуть по две «длинноствольных» немецкие гранаты в каждое окно, как начальств аэродрома в полном составе переселилось в преисподнюю, не оставив на этом свете ничего позитивного, даже завещания.
Человек восемь немецких авиаслесарей (по типу автослесарь) попало в плен, и их сразу заставили через не хочу (пинками и прикладами) готовить самолеты к вылету. На аэродроме кроме пятерки наших истребителей, оказалось до десятка немецких крылатиков, но к полету пригодны были только два из них, остальные на разных стадиях ремонта. И Кравцов с Никифоровым, как наиболее опытные летуны, начали осваивать немецкие лаптежники, остальные стали готовить наши истребители.
Все свободные бойцы были собраны мной для зачистки строений, и полчаса прошло в этих хлопотах, очистка дала неплохой улов. Нами, в ходе зачистки, были обнаружены три немца и два недонемца (может перенемца), то есть целых два предателя, помогавшим немцам, из этих – «Хвостовцов», Хиви, Остовцы (или киви, а нет кифи это волосатая сладкая картошка), как потом их обзовут немцы. Все пойманные немцы и их помощники были расстреляны, да негуманно, да нарушение всяких душелюбских и людоведских законов, но нечего было к нам переться, и Родину не хера было предавать СССР.
Операция была, оказывается, задумана Старыгином до нашего возвращения с ДОТа, и даже аэродром соорудили недалеко от базы. Так, что ребят (летунов) там уже ждут, а мы начали портить недочиненные немцами самолеты. Сперва оттолкали их всех на край летного поля, затем облив бензином машины, в моторный отсек и в кабину, закинули по гранате. Раздался громкий, вкусный и ошеломляющий бабах. Люфтвафные таратайки начали активно окислятся, почти синим пламенем, это наш ответ Чемберлену, то есть жирному Герингу, кайфуй жиртрест.
Истребители наши тут стояли еще с 22 июня, так и не успев взлететь, и запасливые немчики их починили, ну да сперва конечно постреляв (во время захвата аэродрома). Спасибо.
Один за другим сталинские соколы взлетели и рванули к базе, наконец и летуны на юнкерсах тоже взлетели и свалили на базу. Теперь надо все, что можем забрать, остальное испортить, и бойцы начали грузить на шесть захваченных грузовиков (и на свои таратайки) авиабомбы (довоенный остаток ВВС РККА), горючее, патроны и т.д. Короче честно награбленное, нажитое непосильным грабежом.
Затем погрузившись, рванули назад, перед выходом договорились, что теперь жандармов раскатываем в тонкий блин танками, ну или как вариант в нежный лаваш, сходу без сантиментов и комлиментов (хотя комплимент не отсюда). Но мы как-то, уж слишком оказывается оптимистично подошли к делу, потому что, там нас ждала засада, на том же месте где стоял Т-II, нас ожидали пять таких же произведения немецкого танкопрома, плюс какие то флаки или паки (противотанковые орудия) и как бонус сводный батальон гитлеровцев при поддержке сотни полицаев. То есть, кто кого еще в блин-то раскатает, у них фактор неожиданности, плюс вдобавку сотня свеженьких (в смысле новопредаших) ренегатов-коллаборационистов (сук-предателей). Ну, могила может нас всех не ждала, конечно, но очень и очень неприятный сюрприз, потенциально стоивший жизни большей части отряда, мы бы получили.
Все это, углядел, пролетая параллельно дороге, остроглазый Никифоров и по прилете в штаб, сообщил Старыгину, тот через рацию слил инфу нам, да еще и помощь прислал, да какую! Помощь подоспела перед самым нашим подходом к засаде. На позиции приныкавшихся засадчан с визгом и воем сирен полетели лаптежники (Никифорова и Кравцова). Как и любые другие фашисты на их месте, наши немцы (не наши конечно, но те, кто по нашу душу пришли) решили, что пикировщики посланы против красных, и на них налетели по ошибке. Попытались сигнализировать, чем только могли, а Никифоров с Кравцовым очень краеугольно проспрягали бомбами немцев. От идеального с точки зрения филолога спряжения, немецкие «флаки-паки» и два танка сразу ушли в корзину на рабочем столе. Ошеломленные (в положительную сторону) своей атакой наши летуны сделали еще два сладких (для нас конечно) захода на позиции противного противника.
Понаблюдав изнасилование засады нашими соколами (да подождали, бомба-то не разбирает, кто свой, а кто чужой), мы двинулись на немцев. Ну и добавили так, что немчуре мало ни разу не показалось, остатки засады, смазав машинным маслом пятки, стопы голени и т.д. брызнули в стороны. Спросите, почему машинным маслом, а не салом, так они же прижимистые эти немцы, вот и сэкономили на сале (национальный характер). Видимо экипажи танков из-за бомбежки покинули танки, а так бы мы понесли потери в танках. БТ конечно танк классный, но он не рассчитан на противотанковую борьбу, у него противопульная броня. А атаковать танк без экипажа это верный флеш-рояль (или как там преферансисты называют) вот немцы и использовали ГСМ для ускорения бега. Под пулеметно-орудийным огнем не каждый рискнет сунуться в танк, инстинкт заставит рисовать изображение зайца (узбекская идиома, синоним - слинять), вот танкисты вместе с пехотой сфотошопнули зайчика.
Правда, к пятерым убитым на аэродроме нашим бойцам добавилось еще четыре, но общий итог все-таки в пользу СССР, собрав оружие погибших немцев, присобачив обе противотанковые пушчонки (пощаженные нашими летунами, остальные ушли в Валгалу) к грузовикам, мы молниеносно рванули дальше. И через час усиленной езды, мы уже были на «отправке», то есть дома, на базе.
А там нас встретила только охрана, остальные как они сказали, были на аэродроме (офигеть у нас аэродром, и там 7 самолетов). Я отправил бойцов и грузовики к Маше, пусть она примет и поставит на хранение, все честно отграбленное; и горючку, и патроны и бомбы и т.д.
А сам пошел к штабу, доложить обо всем Старыгину, зря не послушал охрану, штаб был пуст, только моторесурс ног своих потратил, полковник, то есть генерал-майор тоже был на аэродроме. Пришлось еще пройтись, боец охраны показал, где обустроен наш аэродром, ба это оказывается, то место, куда мы с Машей по ночам выезжали. Правда, докладывать мне Старыгин не дал, сказал, что все и так знает.
Самолеты уже давно замаскировали, загнали под деревья вручную, и еще сетями прикрыли (сети немецкие, маскировочные). Ну, а бойцы, осматривая освобожденные наши и захваченные немецкие самолеты эйфоризовали по полной. Мне человеку другой эпохи это понять очень трудно, а для них для людей того революционного времени, после катастрофы 22 июня, пощупать плененную немецкую технику, высший кайф. Просто почувствовать, что мы (опять я себя с ними ровняю, простите, они выше, чище, добрей нас были) ничем не хуже гитлеровцев, а даже сильней. Вот ребята с хохотом забирались в кабины юнкерсов, рассматривали их, трогали и т.д.
Затем меня отозвал Старыгин, и сообщил, что они (все отозванные в Москву) улетают сегодня ночью, и я с взводом охраны провожу их. То есть сегодня ночью я приступлю к самостоятельному командованиюДОН-16 НКВД СССР. А Старыгина и остальных, мы отвезем в пункт «С» где их должен забрать советский самолет, ну и значит надо готовиться.
Через час я оповестил бойцов дежурного взвода и водителей, то есть всех тех, кто будет сопровождать Старыгина, Круминьша, Шлюпке и других к самолету. Наверно спросите, а почему через час, почему не сразу, так Старыгин мне примерно час расписывал, что и как нам предстоит делать теперь. Кстати оказывается я все-таки капитан войск НКВД, а не капитан НКГБ, то есть прыгнул всего на звание (разочарование, хотя, я как бы и этого не сильно заслужил, не маршала же мне давать).
Потом устроили торжественные проводы наших товарищей, было сказано много теплых пожеланий, и очень много хороших слов, даже Хельмут наговорил массу вкусного. После окончания торжественного вечера и ужина, мы засобирались в дорогу. И с «отправки», под покровом ночи, в дорогу вышла колонна провожающих и улетающих. В дороге прошло полчаса, и вот мы в точке, теперь ждем самолет (что бы, не светить наш аэродром, спецом свиданием с самолетом из центра, назначено на другое место), подготовив костры, как и договорено, вслушиваемся с надеждой в небо. Пока тишина, да и до назначенного времени пока еще десять минут, Акмурзин и Босхамджи приготовив, запалили факелы, ну для разжигания костров. Костры приготовлены их сухостоя, и на всякий политы бензином, наконец-то, время наступило и парни запалили огонь.
В небе зарокотал мотор, на импровизированную аэродромную площадку спустился самолет, выскочивший из аэроплана приземистый и широкоплечий летчик (или там бортмеханик-бортпроводник) попросил быстрее, мол, еле прорвались, мы в гитлеровском тылу, а не в Свердловске. Провожая улетающих, обнял каждого, это же братья по оружию, сколько с ними пережито. Когда последний, чудесный латыш Круминьш садился в самолет, со стороны охраны послышались выстрелы.
- Поезжай, то есть лети уже нафиг, - кричу я и самолет, начинает двигаться, приземистый член экипажа захлопывает дверь, и всё, аэроплан несется вперед и отрывается от земли, уфф все, бегу на выстрелы.
Хорошо, что прихватил с собой МП и подсумок (или как он у немцев называется), передергивая затвор, оказываюсь среди бойцов. Они залегли и ведут перестрелку, из кустов в нас летят пули, пытаюсь короткими очередями отвечать на вспышки. Из лесу, слышны короткие команды на немецком, черт эти суки нас окружают. Немецкий говор уже слышен со всех сторон, говор сопровождают выстрелы, причем не только с карабинов, противник не хуже нас вооружен автоматическим оружием.
- Ребята, немцев больше, и они со всех сторон, поэтому, предлагаю прорываться по направлению к дороге, сперва закидаем гранатами пространство против нас, и вперед, короткими перебежками к технике.
Странно, но почему-то молчат пулеметы на мотоциклах и ганомагах, неужели их сняли бесшумно а? И кинув десяток гранат, выдвигаемся вперед, к нашей технике, пока бежим, падает несколько бойцов, увы, но нет времени проверить кто ранен, а кто убит.
Наконец добегаем к месту, где оставалась техника с охраной, по нам в упор бьют два пулемета с ганомагов. Огонь как минимум шквальный, как максимум хрен его знает как назвать.
- Не стреляйте свои, - кричим мы.
- Русише швайне, - отвечают нам в ответ и снова очереди, блин на голос стреляют суки, хорошо хоть самолет им уже не достать, и не видеть как своей задницы.
Мы короткими перебежками, теряя на ходу товарищей, передвигаемся уже куда-то наобум, темнота ведь…
Когда я очнулся, я осознал, что лежу в лесу один, и понятия не имею где я.
- Аууу, ребята, вы где? – шепчу я, потом тоже повторяю громче, а затем еще громче. А в ответ тишина, вокруг ни души, черт не оправдал я доверия партии и правительства, потерял ребят. Уже очень светло и по часам понимаю, что уже утро, время полшестого, осматриваю свое снаряжение, я в форме РККА (пока еще старлейские знаки различия). У меня автомат МП и только один рожок с патронами, плюс парабеллум с двумя магазинами, хорошая граната Ф-1 и руки плюс ноги (они не так хороши, как «лимонка»). А исходя из того что немцы скорей всего, рыщут уже вокруг как сучки во время течки, то пора брать эти ноги брать в руки, и дергать отсюда.
Ах да, день кончился, но какой же ужасный день.
17 июля 1941 года где то в Белоруссии (в 50-70 км от Бресткой крепости)
И начинается день, который еще хуже предыдущего для меня, почему? Я отлично понимаю, что просрал взвод наших бойцов, моих братьев, и грош мне как командиру. Кроме того я понятия не имею, где я нахожусь, и что мне делать, я конечно могу теоретически вернутся к нашей базе. Но как я там посмотрю в глаза бойцам, я командир, капитан целый и вернусь без ребят, но сам в целости и сохранности.
Всё! Кранты и позор мне - я потерял бойцов, которые были со мной. И теперь единственный выход для меня - это попытатся умереть, забрав с собой на тот свет побольше гитлеровцев. Увы, но и на этом пути меня ждет колоссальная засада. Почему? Да потому, что я, оказывается, бессмертен, являюсь реальным представителем нереального класса "деньсурковцев". Эдакий среднеазиатский новоявленный Дункан Маклауд (он же "Горец"): я убить могу кого угодно, а меня - фигвам, меня не убить. И напрашивается вывод: я должен стать кем-то типа Манзырева-Леонова из классика (Конторовича, конечно), и направо-налево мочить гитлерюг. Да с ного-руко-башко-носо-машествами я не особо дружу, зато Манзырева легко можно было пристрелить, а меня пристрелить - это всё равно, что Волгу выпить, причем насухо, как Либрез Инвизибл.
И иду я инстинктивно - куда-то вперёд, тем более, что в лесу ориентироваться я не умею. В степи, в горах - без проблем (я там вырос), но лес для меня - тёмный лес (успокойтесь, языковые пуристы, это спецтавтология, каламбур). Натыкаюсь на немецкую цепь, фрицы старательно прочёсывают лес, ищут меня. Их в немецком фельдграу видней чем меня в хаки, тем более моя форма в пятнах, практически маскхалат (поваляйтесь в лесу, еще и не то будет). Теплится надежда, что не только меня ищут, может, ещё не всех наших убили. Что-то командует офицер (углядел меня сука глазастая), меня окружают. Живым взять хотят - ага щас! Немчиков всего около отделения. Зная, что нас в лесу осталось один-два человека, командир оставил по наши души всего десяток зольдатиков с унтером во главе. Затвор у меня передёрнут давно, палец на спуске, и, когда немцы уже в пятидесяти метрах, даю длиннющую очередь от пуза. Немцы дружно падают: льщу себя надеждой, что не все от страха, должны бы и от пуль, полтинник метров от МП не спасает.
Они, лёжа естественно, начинают переговариваться, кто-то стонет (задел все-таки суку!), а я встаю с земли, чё я лег-то, я ж Мак-Лауд, и броском подбираюсь к немцам, по пути вытащив гранату и выдернув из неё чеку. Испугавшиеся немцы палят в меня, и одна сучара все-таки влепила пулю в меня: в левую часть груди. Падаю, умираю… БА-БАХ! И я снова жив, небесный оператор отмотал пленку назад. Теперь беру на полшага правей, чтобы та пуля опять меня не убила. Немчура, как бешеная, пуляет в меня свинцом почем зря, пули свистят мимо, а я запузыриваю миниананас лимонки в гущу немчуры с криком старшины Васкова из повести Васильева:
- Лягай!
Раздаётся взрыв, и пространство прошивается осколками. Чудесным, деньсурковым, образом осколки прошивают мою гимнастерку в трёх местах, а моё тело - ни в одном. Пока немцы ошарашены, вскочив, подбегаю и короткими очередями расстреливаю всё, что движется. Немцы постреливают, но я себя чувствую Шварцнеггером в фильме "Коммандо" или "Терминатор": в меня ни хера не попадают, а я попадаю ништячно. И тут ещё один немец попадает в меня. Сцуко! - прям в живот, больно-то как, смертельная рана! Я падаю, истекая кровью, но тут снова всевышний (не знаю кто, может бог, может - наоборот) делает перемотку, и я возвращаюсь в досмертельный период. Мгновенно падаю на землю, отвечая по вспышкам выстрелов из автомата, потом добавляю в том же направлении гранатой, немецкой, с длинной ручкой. Взрыв, и, пока немцы кайфуют, почти непрерывно паля (истины ради, отмечу, что в белый свет), предельно сокращаю дистанцию.
Вдруг понимаю, что патроны на исходе, что тоскливый сухой щелчок автомата тут же подтверждает. Откидываю автомат (благо, на ремне болтается), хватаюсь за кобуру и машинально пытаюсь вытянуть парабел, чувствуя, что не успеваю. Но тут понимаю, что по немцам стреляет ещё кто-то, и им не до меня. Фрицы отвлеклись на другого стрелка, поэтому уже спокойно достаю пекаль, подбегаю ещё ближе и вгоняю в пока ещё живых немцев знаменитые парабеллумовские пули. Загадочный стрелок достреливает своих. Все немцы (их реально оказалось около отделения) теперь перешли из разряда врагов советского государства, в удобрение советской земли (ну или в невосполнимые потери Вермахта, кому как нравится).
Кто ж мне помог?
- Товарищ старший…ой товарищ капитан, - и к моей радости из-за деревьев выходит Акмурзин собственной персоной.
- Фатхула, брат, как ты родной, - и я обнимаю моего брата по тюркским языкам.
Потом Фатхула, галопом по Европам, рассказывает свои шатания по белорусскому лесу, а я свои, рассказы практически идентичные. Едиственная разница в том, что он намного лучше меня приныкался, затаился на дереве, и немцы прошли мимо. Потом он пошел на звук выстрелов, благо буквально 500 метров, вот и успел под конец представления а-ля «Терминатор» ну или там Стивен Шпигаль.
- Фатхула, я степняк и горец, для меня лес как высшая математика неандертальцу, я в нем не ориентируюсь ни черта. Вся надежда на тебя, все-таки Башкирия к лесам ближе, чем Таджикистан или Узбекистан.
- Да товарищ капитан, выведу, мы сейчас примерно в 20-25 км от базы, это нам 5-6 часов дороги, может больше, все-таки немчура вокруг шастает. Мне кажется, мы довели немцев до белого каления, и они решили нас угробить.
С удовольствием стаскиваем с немцев все, что можно, особенно радуемся парабеллумовским патронам (для МП-40), но и от Kar98k тоже пойдет, на халяву говорят и скипидар - майонез. Так же нас радует жрачка, особенно порадовал один немец, я у него нашел ППД и два набитых магазина, да плюс две лимонки, это же роту зачморить можно (теоретически). Видимо сука снял с кого-то из красных командиров, ну вот и вернул хозяевам, бойцам РККА, да нет мыж теперь НКВД.
Затем, отойдя километра на два сели поесть, война как говорится войной, но желудку плевать на политику стран Южной Америки, на национал-социалистическую идею, на экспансию капитализма и т.д., он тупо хочет жрать. Вот и позавтракали немецкими консервами-саморазогревайками, галетами и чистой ключевой водой из лесного родника. Затем опять рванули в путь, время не ждет, я как представлю, что там чувствует Мария, мне херово до кончиков души. И от этого мы прямо бежим, на пузах автоматы, на спинах ранцы (наследство от немцев), там же карабины, все это привязано что бы, не болталось, и мы минимально грохоча, все бежим и бежим.
- Хенде хох, - кричат из кустов с глобальным рязанским акцентом кто-то.
- Пошел ты, со своим хендехохом, бойцы, кто такие представьтесь, - отвечаем мы, валясь на землю, и передергивая затворы автоматов.
- Пограничники ннн-ской заставы сержант Арзуманян и рядовые Никифоров и Оноприенко, а вы кто такие?
- Капитан войск НКВД Каримов и сержант войск НКВД Акмурзин. Опустили-разрядили оружие и ко мне.
Из кустов опустив стволы мосинок и немецкого карабина, выходят братья пограничники (эх доверчивы, а вдруг мы засланьё), ну и я выхожу навстречу, мне-то терять нечего, я ж день сурка многоразовый. По лицам видно пацаны оголодали, да и форма обтерта, грязна и порвана. Знать ребята с самого 22 июня по лесам шастают, и это потом подтвердилось по рассказу сержанта, кстати, а рядовой Никифоров кого- то мне напоминает, рожица, что-то знакомая.
Акмурзин парень догадливый, уже вытащил три банки консервов и галеты к ним, увидев это богатство пограничная братва, кинулась благодарить нас, я пресек поток благодарности, и приказал есть. Ребята молниеносно разрубали консервы и галеты, и хотели еще, но я не знаю когда в последний раз они ели, да и то, что дали как бы фон Боком им не вышло. Отдохнув полчасика, и убедившись, что пограничные желудки, осилили жрач без особых напрягов, мы тронулись в путь. Во время отдыха я им рассказал о нашей части, и о том, как мы тут оказались, у ребят глаза само собой горели, когда шел рассказ о боях ДОН-16.
Оказывается у ребят действительно, нет ни одного патрона, и криком « хенде хох» они просто нас пугали, думая, что мы немчура, вот психи, а если это бы была немчура? А у нас патроны есть, правда не к мосинке, а к гитлеровскому карабину, но к патронам прилагаются еще два карабина. Вот парни и вооружились, и дальше уже пошли впятером, так и интереснее, и пахана сплоченным коллективом мочить кайфовее, гласит народная поговорка.
По пути мы наткнулись на дорогу, правда мы не знали, куда она ведет (на ней не написанно), и когда мы новым бойцам рассказали примерно, куда мы должны пойти, они подсказали, что нам надо бы идти вправо. Ну и наша группа пошла параллельно дороге, в двадцати – пятидесяти метрах от дороги, причем само собой с наибольшей осторожностью, и наименьшей скоростью, чай не двадцать четыре часа Ле-Мана. И я думаю, если попадется небольшая группа немцев, мы должны их атаковать, зачем? Во первых, что бы сплотить наш маленький отряд, затем, что бы пополнить запас продовольствия и боеприпасов, да и проверить наконец, каковы ребята в деле.
И медленно передвигаемся параллельным курсом к дороге, пока тишина, вот вдалеке раздается звук моторов, и мы ложимся на землю, по звуку моторов понимаем, что мы приближающимся не конкуренты, их тупо больше. Как истинные тигры мы пережидаем, более сильного противника, и мимо нас, грохоча, едет колонна из пятнадцати грузовиков и шести мотоциклов, что они везут (или кого) мы конечно не знаем (если уж начистоту, то мне это пофиг). Конечно, интересно нам очень, но силы неравны и иголкой пушку не прошьешь, пусть едут суки, попутного кола в горбатую спину и лохматого козла навстречу.
Переждав еще пяток минут, двигаемся за ними, получилось нам с ними по пути, и опять так же не спеша с крейсерской скоростью 4-5 полновесных километра в час, двигаемся вперед, к базе. Спидометров у нас, конечно, нет, и мы понятия не имеем, сколько прошли, и тем более не знаем, сколько осталось. И тут в стороне базы начинается перестрелка, и простенький вывод осенил меня. Колонна прошла по направлению к нашей базе, это раз, колонна я уверен не единственная, это два. Но пятнашка траков по двадцать бойцов это батальон, пусть таких колонн было три или даже шесть, то это один полк. Наши порвут этот полк, да и потери будут, но не кардинальные, так нас с этой стороны не ждут, и мы можем сыграть роль козырной карты, вот только как?
У нас никто, танк не водит, а то в лесу КВ приныкан, вот супер-сюрприз был бы, если, в неожиданный момент, использовать КВ как туза козырного.
- Слышь, бойцы, трактор или танк, кто водить может?
И на тебе в ответ сюрприз!!! (и нехрена свистеть о рояле-пианине в кустах)
- Я могу, - говорит, мне Никифоров.
- Да ты чо, неожиданно быдловской фразой удивляюсь я, - так все-таки трактор или танк?
- И танк, и трактор товарищ капитан, я до армии на тракториста учился, тут призыв, говорят в танкисты, пойдешь, а все друзья в пограничниках. Ну, не мог я в танкисты, вот и уломал военкома на пограничника, брат у меня летчик, ну и я не должен отставать от него, должен был я стать пограничником.
- А он у тебя случайно, не истребитель, и не зовут ли его Еремеем?
- Да, товарищ капитан, Ерема он, лейтенант истребитель, летает на И-16.
- Ошибаешься брательник твой, уже в старлеи выбился, и летает уже второй – третий день на юнкерсе, ах да еще и медалью его наградили, и вообще придем на базу там его и увидишь.
У Васька, так зовут младшего Никифорова, полные штаны радости, как же брат и жив, и не в плену, а еще и старлей и медаль получил. Да и самое главное сегодня он сможет его увидеть, рассказываю ему о КВ стоящем невдалеке, в лесу. Тот радостно хрюкать, мол он ради встречи с братцем готов бронепоездом в одиночку ворочать.
Ну и мы дали ходу, тем более Фатхула говорит до танка километр, не более, у нас блин крылья появились, и моторы по тыще лошадиных сил на брата. Минут пятнадцать и Васёк чуть ли не целует КВ-шку, быстро откидываем маскировку с танка и всей толпой рванули в него, из пушки танковой никто стрелять не умеет. А нам и не нужно, Фатхула как самый меткий сел за курсовой пулемет, и кинув клуб черного солярочного дыма, мотор взревел.
Как притаившийся тигр стремительно бросается на какую-нибудь косулю, танк вылетел из кустов и ревя железным сердцем, нет скорей металлическим нутром, рванул к дороге. Практически выпрыгнув на дорогу, танк сделал пол-оборота и взяв нужное направление, полетел вперед, на помощь нашей базе, в той стороне приглушенные ревом мотора были слышны выстрелы и вообще канонада.
На танке, гораздо быстрее, чем пешком, и более внушительно, с наибольшим уважением (попробуй не уважай меня, если я на танке, а ты пешком) мы вторглись в кучку немецкого транспорта. Немчура видимо оставила свои тачки здесь под охраной и сами рванули в лес, раздавив два или три грузовика и постреляв из пулемета охрану, мы полетели дальше к лагерю. Я еще через люк добавил сперва гранату, в немецкую кучку, устроившую тусняк за опельком, потом весь магазин туда же, скажем не контрольный выстрел, а контрольный магазин. И тут вижу, что немцы залегли вокруг лагеря и пуляют туда, кричу приказ Ваську:
- Васек влево пятьдесят метров и оттуда поворот влево.
Васек выжимает мощь из нашего железного мастодонта, Акмурзин пуляет из курсового по немцам до халявных патронов добрался башкир. Само собой немцы в афиге, полный аут у них, подправляю курс нашего сухопутного дредноута. А Васек давит немцев по живому, те вскакивают и пытаются бежать, но Акмурзин не дает, да и с базы отвечают из немецкого МГ. Продолжая хардкор, мчимся вперед, немцы чувствуют себя цыплятами против кабана, а еще Акмурзин перекрестил очередью, какого-то майора, это вызвало отпад. Абдиевские броневики тоже взялись, как говориться, откуда не возьмись, и тоже добавили жара. Послышалось многоголосое ура, пехота рванула в штыковую атаку, на деморализованных питомцев Гитлера, довершая разгром.
Командую Ваську, что бы он разворачивался, нам надо назад, что бы, ни один немец не вырвался, из капкана. Никифоров лихо развернулся, и втопил педаль газа (ну или что там) и танк понесся в обратный путь, по пути делая из панически бегущих немцев натюрморты (или барельефы?). Наконец перегнав (местами перестреляв) немчиков лихо разворачиваемся на дороге (а что, танк разворачивается практически на месте, это вам не Газель), и ждем, рядом появляются броневики, и оба синхронно разворачиваются по бокам от нашей махины. Останавливаются в метрах 40-50, один само собой справа, другой слева, прочесывая изредка отходной путь немцев пулеметами. Те увидев технику, по моему притаились, уже-то темнеет, а жить хочется всем (даже членам НСДАП). Грянуло ура, и стрекоча автоматами, пулеметами, трескуче раскалывая вечер залпами винтовок и карабинов, на немцев рванули наши пехотинцы.
Бой догорает, раздаются последние выстрелы, местами бойцы работают штыками, докалывая из милосердия зольдатиков, мы же их к нам не звали. Затем начинается зачистка остальных окрестностей, и постепенно на волю выводятся из захованок последние немчурбасы. Всех собирают в кучу, один из них капитан, то есть гауптман, он дрожит, не ожидал суперменш, что его войско какие-то уберменши раскатали и грубо отымели, скашиваю глаза и понимаю, почему дрожит немец. Рядом стоит Йигитали, и чистит пучком травы, какой-то страшенный клинок. Такое ощущение, что у этого оружия папа был ятаганом, а маму звали катаной. Ах да, еще у катаны еще, и любовник был, которого вовсе серпом звали.
У рыцарей был нож милосердия, или как там его называли, ну такое перо которым побежденного рыцаря (приколитесь во имя милосердия) закалывали как свинью.
Вот и Йигитали, оказывается, техническим гениям Прибылова, заказал это уродливое до невозможности, и страшное до обсикания оружие, которым чингисханозаменитель и проявлял «милосердие» по отношению к новоявленным господам советского народа. От вида данного мутанта в славном роду красавцев племени холодного оружия, немец и потерял контроль и адекватность. С другой стороны фашиста стоит эксскинхед, и держит в руках вполне боеспособный МП-38/40 (где он взял его а?).
- Их бин коммунист, их либе Тельман, - или еще что-то в данном ключе, хрюкал немчура.
Всего собралось пять легкораненых, и одиннадцать вообще ни разу не раненных немца, остальные оказались тяжело раненными, и потому к ним мы проявили «милосердие». Затем Йигитали легко, дистанционными взмахами своего (короче, я не знаю, как это назвать) оружия погнал пленных на базу. За ними потянулись и остальные. При чем наиболее непримиримым выглядел как раз секинхедик бывший, ну тот, что из будущего.
На базе меня встречают командиры комполка Ахундов, комполка Савин, само собой Онищук и остальная братия, ну и сверкая как алмаз всеми гранями и выпуклостями, товарищ начтыл, кстати, теперь командир роты тылового обеспечения ДОН-16 Машкова Мария. Меня встречают объятьями все, и даже Маша, само собой просят рассказать, и я рассказываю, что со мной было. Рядом стоят бойцы, пришедшие со мной, посмотрев на них, я вспоминаю, что с нами пришел Васёк, младший Никифоров.
- Братцы, а где Еремей-Летучий Змей, где наш бывший истребитель, чудесным образом преобразившийся в пикировщика? Тут мы в лесу его брательника нашли, он не ест, да не пьет, все братку просит.
Один из бойцов рванул на аэродром, за новообращенным пикировщиком, с нападением немцев, все летуны, техсостав и взвод охраны рванули туда. Еще минут десять и навстречу нам летит Еремушка, вначале он видимо не видит Васька, и лезет обниматься ко мне.
- Старший лейтенант Никифоров, я тебе из лесу гостинец притаранил, посмотри, сзади бойца пограничника видишь?
- Васькааааа, - и все, индийские сериалы завидуют, братцы в экстазе, остальные тоже, телепередача «Жди меня» не курит нервно в сторонке, а давно поперхнулась нафиг сигаретой.
- Ну что, басмач, поговорим, - оборачиваюсь, а сзади Елисеев стоит.
- Ну давай «кровавая гебня» поговорим, - говорю обнимая и прижимая его к себе.
Все, расходятся, Маше делаю, знак, иди мол, ща приду, и поворачиваюсь к Елисееву.
- Ну, говори, о чем ты хотел со мной покалякать.
- Начнем с нападения немцев при отправке самолета, тебе это не показалось подозрительным, ведь все-таки была ночь, а противник по ночам в лесах не гуляет.
- Ты хочешь сказать, что это измена?
- Да конечно, тем более нами выявлен агент абвера, который и донес об отправке особо важных персон в тыл.
- И кто это?
- Рядовой Онуфриев, на деле Ойген Нойвиль, причем эта сука была в ваших рядах, с самого начала ДОН-16, просто у него не было канала связи. Так вот с освобожденными из лагеря военнопленными, ну до твоего вояжа в ДОТ, прибыл сержант Востриченко, эта сука тоже Востриченко, эта сука тоже оказывается никакой не Востриченко, а унтер-офицер абвера Михась Тютюник. И этого абвер уже целенаправленно заслал к нам, внедрили в состав пленных. Они друг друга в лицо знали (правда случайно), тут сучары и встретились, вот они и начали с того, что решили обезглавить ДОН сперва погубив тебя, Старыгина, Шлюпке и т.д. Их связник, староста села Куличи Корневич Петр, поздно довел информацию до хозяев, вот они и успели к взлету, то есть к шапочному разбору. Но взвод охраны положили, вчера еще прибыл рядовой Сагибов, и рассказал о ночных событиях. Ну и само собой, все подумали, что выжил только Сагибов, а остальные погибли или попали в плен.
В это время Онищук (который Петр) и его добры молодцы, возвращались с разведки, и случайно поймали сержанта Вострюченко, болтающегося в неположенном месте, с Корниенко, ну и оба были схвачены и связаны. До выяснения обстоятельств (а обстоятельства выяснял уже я сам) тем более у меня уже были подозрения по данному типу. Да и о тайном шушукании Вострюченко с Онуфриевым, тоже имелась информация, звание лейтенанта госбезопасности так просто не дают, кому попало. И вообще о том, что в бою Онуфриев трусоват, зато очень любопытен в остальное время, мне и докладывали, я и сам знал. Вот и расколол логикой и опытом я этого ублюдка, как гнилой нацистский орех.
Кстати, Семенова и Геллера, я проверил, все сходится, наши ребята. Я запросил центр, что бы нам Семенова оставили хотя бы на месяц, ну что бы он со своим Выкваном, ребят немного поучил. Все-таки диверсанты очень высокого полета, центр разрешил остаться на две недели, Семенову, и полностью оставляем нам Выквана.
Понятно, ну и новости, рассказал мне Елисеев, что же теперь делать мне, я же теперь главный, легко было, когда Старыгин тут был, теперь получается все решения на мне. Ну перейдем к нашим баранам (я о фашистах), немцы теперь, отлично знают о месте лагеря, и значит, мы прямо сейчас должны начать эвакуацию, правда, тут у нас хабара до хрени, но придется. Вызываю комполков, начтыла и своего зама, как вы думаете кто это, да это Онищук.
- Товарищи, командиры, ситуация не буду скрывать, тяжелая. Всех мы немцев выловили или не всех, нам неизвестно, и даже если выловлены все, нет гарантии, что о нашем местоположении знают немецкие штабы. Поэтому предлагаю немедленную эвакуацию на базу 2, кроме того половину всех припасов сразу же перевезим на базу 3.
Ахундов, Савин, Маша и Петро меня поддержали, и в ночи началась эвакуация, забегали бойцы, заездили машины и т.д. лагерь наполнился шумом и гамом, самолеты решили перегонять утром, куда щас полетят летчики, и как ночью приземляться? Но остальное вывозим дочиста, первым рейсом на базу 2 ушли раненные и врачи с медсестрами. По мере наполнения грузовиков колоннами по 10 машин они так же уходили то на базу 2 то на базу 3, под охраной мотоциклов и ганомагов. Даже танки были загромождены грузами, и тоже ушли вперед, кроме БТ-шек Нечипоренко, на них и не грузили ничего. БТ останутся как арьегард, прикрывать тыл, мало ли, что может произойти. Рокоча моторами, грузовики уходят и уже разгруженные, выдавая менее натруженный рокот, возвращаются за новым грузом. Маша в запарке, я устал, глаза слипаются, и я сидя засыпаю.
Суматошный день кончился для меня.
На этом месте кончается первая тетрадь, пока второй тетради у нас нет, потому просим прощения. Администрация.