Сцена 1
<Фрейм 1:
Портрет растрепанного доктора Араши, чьё выражение лица придает ему сходство с его котом Люцифером и в то же время вызывает обеспокоенность его психоэмоциональным состоянием - кривая улыбка, прищуренный правый глаз. Розовый Скорпион на его плече внимательно наблюдает за Лео, зажав в клешне прядь его волос. Относительно свободной рукой, Лео, по-видимому изо всех сил пытается освободиться от цветочных оков.>
<Фрейм 2:
*из коридора доносится стук каблуков*
Портрет Лео Араши, обратившего полубезумный взгляд в сторону двери, сжимая рукой розовый стебель.>
<Фрейм 3:
На пороге открытой двери, как всегда широко улыбаясь, стоит Лафф, взявшись за дужку очков Лео и весело глядя поверх них:
"Мой обожаемый пациент, Лео Араши! Я так хочу, чтобы вы отправились со мной в самую яркую и захватывающую картину! Вас больше не будет печалить черная тюрьма этого костюма!">
<Фрейм 4:
Портрет Лео Араши, с хитрой улыбкой разглядывающего свою руку:
"Доктор Лафф, вы даже не представляете, каким трепетом ваши слова отзываются в моей душе! Я так скучал по вам... Я очень хочу рисовать, доктор Лафф! Давайте вместе нарисуем историю... Для нашей общей подруги!">
<Фрейм 5:
Портрет доктора Лаффа, опустившегося на колени перед Лео и со счастливой улыбкой склонившего набок голову: "Милый Лео! Пожалуйста, эта история будет яркой и веселой!">
<Фрейм 6:
Портрет сосредоточенного и ехидно улыбающегося Лео Араши, который прищурив один глаз с занесенной над альбомным листом рукой, смотрит в сторону.>
<Фрейм 7:
"Доктор Лафф, ах, не пугайтесь, пожалуйста моей истории! Я хотел создать её такой, чтобы следующими были ярче одна другой! И я ведь только учусь рассказывать их так, как вы! И делать их столь же интересными и яркими... Но вы ведь меня научите?">
<Фрейм 8:
Сложенные веером и отброшенные в сторону Леопольдом, изрисованные листы альбома, разлетаются в стороны, как выпущенная из клетки стая голубей.>
<То, что мог бы показать следующий разворот, скрыто за контурами альбомных листов, кружащих по палате>
Сцена 2
<Фрейм 1:
Изображение четверых офицеров в прозрачной сферической комнате. На всех форма отличного цвета и фасона от формы других - белая, ярко-розовая, темно-серебристая и тёмно-малиновая. На двоих из них одеты фуражки и именно они пристально смотрят друг на друга с противоположных сторон сферы - один мрачно-серьезно с плотно сжатыми губами, другой - хитро улыбаясь и задрав голову, чтобы видеть из-под фуражки. Двое других, явно чем-то увлеченные, склонились над "столом". Место нахождения сферы и её внутреннее устройство, обеспечивающее выполнение всех необходимых функций - невидимо. За пределами сферы из золотисто-розовой дымки проступают контуры перевернутых вниз зданий.>
<Фрейм 2:
Один из сидящих за столом, подперев лоб ладонью, сосредоточенно выписывает на маленькой прозрачной панели кодовые символы, а сидящий напротив - в розовой форме, стоя коленями на "стуле" и опершись локтями на стол, с интересом и восторгом наблюдает за полупрозрачными фигурками, парящими над столом и меняющимися при изменении отдельных символов кода.>
<Фрейм 3:
*только диалог*
- Это получается похоже на шахматы...
- Ведь это сказочные шахматы! Вместе эти герои смогут создать столько историй!
- А если ещё и лишить игру шахматных правил - что же получится?.. *скептически*
- Помогите, пожалуйста, пригласить друга?
- М?
- Он говорит, что он механическая кукла из ...
- ??! >
Сцена 3
Картина. Занавес медленно поднимается
За занавесом медленно раскрывается огромный глаз, чья радужная оболочка и в самом деле радужная, хотя и очень темная... Ресницы лениво опускаются. Поднимаются вновь и на темно-зеркальной теперь поверхности зрачка отражаются хаотично сменяющие друг друга цифры, застывшие в момент фокусировки на "01:3479:46V".
"Время? Шифр? Который сейчас час?!"
Сквозь спроецированное изображение глаза с дальней стороны сцены смотрит выступивший из темноты портрет Вильгельмины с широко распахнутыми глазами и встревоженным выражением лица. Резкие линии, лишившие мягкости контур её лица, производят впечатление противоположное её обычному реальному облику... Одна за другой появляются пустые старинные рамы, чей блеск резко контрастирует с абсолютной тьмой, играющей сейчас на сцене главную роль...
Веки глаза снова смыкаются и в темноте начинают появляться контур часов, обнаженный наполовину часовой механизм, стрелки... После непродолжительной задумчивости поверх часов рисуется рисунок паутины, психоделически вплетающий в себя детали часов и механизмы.
Вильгельмина.
С трудом взгляд направо - бархатная плотная темнота представляет блюстителя порядка (ли?) в ярко-розовой униформе фантастически-кукольного образца... Он улыбается, глядя куда-то перед собой.
Осторожный взгляд влево - словно из-за невидимой двери, предстает ещё один человек в темно-зеркальной униформе и длинном плаще... Серебристые пряди волос едва касаются плеч. С печальным и отсутствующим выражением лица, он также смотрит мимо Вильгельмины, сжимая механическими пальцами руки что-то, чьи очертания теряются на фоне его плаща.
Вильгельмина заметила краем глаза, что зыбкое изображение первого офицера заметно побледнело, стоило отвести взгляд - как и второго, когда она полуприкрыла глаза, посылая импульсы и приказы всем частям своего тела повиноваться ей и наконец ответить на её запросы хоть какими-то ощущениями в руках или ногах... Только строптивая и нарушившаяся память упорно возвращала ей образ черных бездонных глаз в обрамлении белых волос... Откуда и кто это?
Вдруг она широко распахивает глаза и видит прямо перед собой ещё одного явного любителя устрашающей униформы... Совсем не дружелюбный взгляд и ехидная улыбка из-под фуражки, скрывающей его глаза... Черные пряди его волос упруго рассыпались по плечам, скрывая яркие погоны, украшенные серебром. А... Ар... Какая-то мысль и отблеск узнавания промелькнул в глазах Вильгельмины, но тут же испуганно умчались прочь. Ей очень хотелось схватиться за голову, которая казалась пустой и чужой... Она вообразила, что если по ней постучать, раздастся глухой звон пустой жестяной коробки и внутри непременно что-то щелкнет, упадет со звоном на дно какая-нибудь деталь и сознание её отключится... И вряд ли вернется. Хотелось встряхнуть себя, но кроме хаотично мечущихся в поиске хоть сколько то логичных решений, мыслей, она не могла ничего в себе найти. Да и те поддавались контролю только с большим усилием...
Но настоящие ли эти офицеры и что могут сделать ей всего лишь проекции? И... Вильгельмина недовольно застонала, предприняв решительную попытку выступить вперед и обнаружила, что сдвинуться с места она не может и по-прежнему почти не чувствует своего тела. Однако, от усилия этого что-то за её головой скрипнуло и...
- С пробуждением, Ваша Королевская Точность. Сегодня Ваш особенный день. Перед великим завершением эпохи вы станете последним отрезком времени, канувшим в Лету.
Все три проекции ярко и плотно зажглись перед ней, словно они были самыми настоящими из плоти и крови... Улыбчивый обладатель розовой униформы салютовал ей, а сосредоточенно-задумчивый офицер, слегка поклонился, приложив механическую ладонь к сердцу... Офицер, стоящий прямо перед ней и поглаживающий дарккитти, устроившееся на сгибе его локтя, и был тем, кто к ней обратился. За спинами их осветилась панорама города, перевернутая пиками небоскребов вниз и расчерченная золотыми полосами дождя, светящимися в лучах солнца... Зеркальные конструкции зданий отражали голубовато-серебристые облака, растворяющиеся в темно-розовом небе и струи дождя, по всей видимости, совсем их не касались... У Вильгельмины закружилась голова, контакт с которой все ещё не был успешно восстановлен после её пробуждения.
- И вы станете деталью прекрасного механизма, которому неведомы страдания и боль человеческого средца, его непостоянство и несовершенство, оскорбляющие своей сущностью и скорым разложением истинную красоту... Механизма, который потом замрет, став вечностью... И символом конца эпохи. Вы станете ещё прекрасней! С тех пор измерения будут производиться совсем иным способом во всех смыслах и с другими целями. - Прищуренный змеиный взгляд Вильгельмины буквально впился в бледного офицера в серебристом плаще. Он выглядел почти монохромным на фоне фантастически яркого городского пейзажа...
Ожидая, что теперь столь торжественную речь продолжит столь привычный ей когда-то розовый цвет, который устрашал часть её жизни, и о чем она, кажется, начала понемногу вспоминать, Вильгельмина не ошиблась:
- И когда исчезнут понятия времени и расстояния, отступит тьма, а маленькие тенёчки, будут совсем маленькими и добрыми игривыми дарккитти! Монохромные кошмары перестанут красть цвета у сказок и яркие краски картин, а...
Вильгельмина мрачно рассмеялась, вглядываясь в лицо розоволосового офицера и все же не в силах узнать его черты:
- Эра хаоса закончится быстрее, чем можно было бы вообразить даже в самых смелых ожиданиях и утопических сказках! И если мне предписано по каким-то неизвестным причинам стать финальной частью всего этого маскарада и символом порядка, у вас не должно быть сомнений в моей абсолютной готовности. Это будет для меня честью. А сомнения - досадная неисправность слабых существ.
Последний из обратившихся к ней, розовый офицер, подошел ближе, печально и по-девичьи кукольно покачав головой, ответил:
- Очень грустно, что вы не хотите подарить новому миру столько яркого света, сколько в вас есть... Опасные механизмы покорили вас, разделив на отрезки, которые не собрать, не убрав смертельных делений часов и их тиканья... Которое разрушает... Разрушает яркие краски картин, делая их бледнее и скрывая во мраке...
- Если эти часы, чьей хранительницей вы являетесь, не остановятся, то скоро, Ваша Королевская Точность, появится Мастер Времени... И поглотит вас вместе с вашей короной и королевством, покрыв паутиной вечности, как сказал мой дорогой друг... - Закончил старший офицер, указав на обладателя зеркально-серебристой формы.
Упомянутый друг, не поднимая глаз, продолжал грустно смотреть себе под ноги...
Желая всеми силами дотянуться до него и заглянуть в глаза, скрытые в тени фуражки, Вильгемина презрительно улыбнулась:
- Это восхитительно. Почти как день коронации. Я жду... Лучше паутина вечности и забвения, которая тоже подвержена действию времени и символизирует его не хуже этих часов... - Она предприняла ещё одну тщетную попытку сдвинуться с места. - Хм...
- Вы станете частью последних часов.
- Договорились. Заканчивайте уже это представление и опускайте занавес. Шутка удалась! Браво. - Отрезала Вильгельмина. - Как вы умудрились... - Она замолкла, глядя как все трое преклонили колени, но главный из них поднял голову:
- А логика и иллюзия реальности, в которую все так свято верили, были и вашими кумирами, не так ли? Так трогательно вы ищете ключ к коду, которого не существует, пытаясь объяснить все несуществующими категориями. Я бы мог в вас влюбиться за вашу самоотверженность и преданность, но увы...
- Это тоже устаревшие и иллюзорные категории? - Спросила Вильгельмина, заметив наконец, что циферблат часов, к которому она была прикована, медленно вращается, а за головой её раздается скрежещущее тиканье, царапающее, как когти, сердечную ржавчину... Медленно приближался финал, выдуманный по её убеждению этими тремя, склонившимися в почтительном поклоне. Ей стало любопытно, каким же они нарисовали свой сюжет в случае её готовности исчезнуть вместе со временем? И неужели они действительно верили, что она может испугаться и принять их немыслимое предложение? Ну нет уж! Не будь она Вильгельминой! Гордость собой и верность чести и порядку до последнего вздоха и стука часового механизма! Она хотела было горделиво запрокинуть голову назад, но стукнулась о циферблат часов, вызвав где-то внутри многоголосый расстроенный звон. - Где же верноподданные Мастера Времени и их королевы?
- Вы последняя, Ваша Точность! Ваши подданные присутствуют здесь неощутимые вами, в этих же часах, вместе со всем Временем... А реестры их памяти и функциональные алгоритмы все занесены в мемориальную базу и сохранены в архиве. Их тщательно изучают и анализируют как один из возможных способов существования биоэнергетической структуры под давлением физической материи. Хранимые вами данные станут эталоном и воплощением эпохи, как и ваши часы. - Медленно подняв руку на уровень своих глаз, он с печальным восхищением посмотрел наконец в её. Говорил он так же неторопливо и задумчиво. - Я готов вторую руку отдать за ваше сердце, Ваша Королевская Точность! Оно было бы моей музой и символом безвременной красоты и гармонии...
Холодный огонь, вспыхнувший в глазах офицера, заставил Вильгельмину покрыться мурашками, нервно дернувшись, и пожелать наконец, чтобы игра быстрее приближалась к развязке...
- Вы можете остановить Время и эти Часы! - почти с мольбой в голосе выпалил неожиданно розовый офицер.
- Чтобы недолго потешить себя иллюзией мира и радости безумия?
- Она же королева Времени! - Вступил в разговор, остававшийся в тени, старший офицер. - Её сердце остановится вместе с последним ударом часов... Оно не может иначе - оно так заведено и для неё нет другого пути. Она не сломает этот механизм в своей груди и он будет тикать, пока не кончится завод... Мы ведь пришли проводить её. Пока вы спали, Ваша Королевская Точность, мы думали, что часы уже остановились или замедлили свой ход. Но теперь вы проснулись и часы снова начали отсчет до своего финального удара... Только вы сейчас могли бы их остановить. Мы хотели бы сказать вам, что очень гордимся вами, Ваша Точность! Вашей преданностью своим идеалам, вашей любви и страсти, которые вы без остатка отдавали этим идеалам... Вы заслужили того, к чему стремились и стали воплощением своего идеала! Мы что-то ещё можем для вас сделать, Ваша Точность?
- Заканчивайте ваши детские игры! Время идет, а работа не терпит подобного пренебрежительного отношения и ребячества!
- Конечно, Ваша Точность. - Сухо ответил старший офицер.
Скрежет где-то за циферблатом стал сильнее и нестерпимо резал слух отвратительными звуками...
- Салют, Прекрасная Королева! - Все трое почти хором попрощались с ней и образы их начали медленно растворяться в пространстве - всех, кроме старшего. Он подошел к Вильгельмине и резким движением приподняв фуражку, шутливо посмотрел в её глаза:
- Быть может, мы ещё встретимся, прекрасная Королева Времени... Ведь все неуловимое так манит! Может быть, где-то в другой реальности... Если она не кажется столь же быстротечна...
Лицо Вильгельмины потускнело и помрачнело - это были не совсем те черты, которые она ожидала увидеть... Хотя, она уже и потеряла надежду увидеть его глаза, но была абсолютно уверена, что перед ней предстанет... Не подобное разочарование и незаметно подкравшееся, под тиканье дурацких часов, сомнение... Вновь надвинув на глаза фуражку, он тоже исчез.
Над делениями часов появились смутные образы, которые Вильгельмина сначала не могла никак определить - проецирующие какие-то сентиментальные сцены прошлого, которого она не знала, а затем и сцены её собственного, память о которых она охраняла так же ревностно, как законы порядка. Галерея портретов её учителей и тех, на кого она никогда не желала быть похожей, выстроилась перед ней... Но радуга, пересекшая панораму города, как след падающей звезды, вспыхнула в этот момент необычайно ярко, затмевая своим сиянием призрачные лики прошлого.
Вскоре взору её вновь предстал огромный черный глаз, на поверхности зрачка которого продолжали мерцать цифры... Его бездонная чернота и быстро сменяющие друг друга цифры усыпляли и Вильгельмина едва не утонула в этой гипнотической бездне, когда вдруг увидела в ней отражение гигантских паучьих лап и глаз, вырвавших её из сонного забвения... Она подняла голову и увидела огромные глаза паука прямо над собой. На долю секунды в них промелькнули пряди белоснежных волос и такая же белоснежная фуражка, но с поклоном отдав честь, изображение не представившегося ей раньше, быстро исчезло... И в каждом ударе часов ей теперь слышался обратный счет... Она не знала, на каком языке могли бы быть эти слова, но была совершенно уверена, что именно они означают... Четыре, три, два, один... Вильгельмина услышала собственный крик, зазвеневший эхом во всех деталях часов...