— Что это за сморчок?! — в ужасе воскликнула королева, едва увидев свою новорожденную принцессу-дочь, — Кто ж ее замуж-то возьмет такую, ну разве что дурак...
Пьяный король, обломившийся в надеждах на сына, нехотя глянул на безобразное дитя, перевел взгляд на венценосную супругу икнул и произнес тоскливо:
— Ваша порода, мадам... Наречем-ка малышку Карлиттой, раз уж Карлом родиться не сподобилась...
Прекрасная добрая фея, специально приглашенная для того, чтобы подарить Карлитте счастье, печально вздохнула, взмахнула над колыбелью волшебной палочкой и
произнесла заклинание:
— Да хранят тебя, Карлитта, неувядаемая женственность, веселый нрав и здравый смысл!
— И это все, что вы можете? — принялась рыдать королева.
И король, дабы прекратить истерику венценосной супруги, постановил:
никогда и ни при каких обстоятельствах не говорить принцессе о том, что она безобразна, и оградить ее от общества особ женского пола, обладающих более привлекательной внешностью!
И ушел в запой.
А фею выпроводили из дворца вместе с другими мало-мальски смазливыми дочерьми Евы.
Королевы указ, естественно, не коснулся.
Принцесса росла болезненной, и лет в пять чуть было совсем не преставилась.
Родимчик с ней случился — задрожала, посинела, впала в забытье.
Придворный лекарь приказал не трогать Карлитту до тех пор, пока она сама не придет в чувства. И хотя ему не поверили — оставили малышку лежать посреди залы,
прикрыв горностаевой мантией, в надежде, что наконец-то отмучается совсем.
Но Бог пожалел Карлитту — ночью она очнулась, прибежала в родительскую опочивальню и радостно кинулась на шею матушке-королеве.
Та мгновенно от радости и скончалась, ибо считала свою единственную малютку уже покойной...
Король был мертвецки пьян и только поэтому остался в живых.
Годам к десяти Карлитта наконец-то окрепла. Лысая головенка ее покрылась первым пухом, сморщенное личико, хвала улыбкам и смеху, постепенно разгладилось и посвежело. И хотя девочка была все так же уродлива, но считала себя красавицей,
ведь об этом ей твердили с самого рождения.
Принцесса-замухрышка, конечно, не могла не сравнивать себя с портретами венценосных бабушек, но по материнской линии опасаться было нечего, а своих очаровательных прародительниц король и сам называл дурнушками, и все только для того, чтобы не расстраивать Карлитту. Он любил ее искренне и жалел, и потому больше не женился — на красавице было нельзя, а брак по расчету с уродиной уже однажды сделал из него алкоголика...
Так вот, принцесса считала себя прекрасной, но это нисколько не портило ее характера — Карлитта была добра, весела и игрива, как котенок. И в друзьях у нее были одни юноши.
А самым лучшим из них был принц соседнего королевства — Николаус.
Смуглый и стройный Николаус был семью годами старше Карлитты. Его ослепительно белые зубы, иссиня-черные кудри и глаза, Похожие на две переспелые вишни, завораживали юную принцессу, и думалось ей: «Вот вырасту — стану еще прекраснее,
и тогда решусь признаться Николаусу в своих чувствах, и он, конечно же, не сможет в меня не влюбиться...»
Но шли годы, а Карлитта оставалась все такой же замухрышкой и водилась лишь с пажами да шутами, ведь, выросшие из детских игр, принцы соседних королевств
давным-давно были женаты на других принцессах, а из дальних никто сватов не засылал...
И прекрасный Николаус успел за эти годы сходить на войну, жениться на простолюдинке, обзавестись десятком сыновей... и овдоветь.
Да-да, в те времена умереть было гораздо проще, чем родиться.
А было в ту пору принцессе Карлитте далеко-далеко за тридцать.
И была она все так же безобразна, невинна и игрива, как дитя. И все так же надеялась на любовь Николауса, хотя прекрасно знала его судьбу. Долгими ночами тайком, чтобы не расстраивать отца, безутешно рыдала принцесса у себя в опочивальне или предавалась мечтаниям о возможном счастье.
В одну из таких ночей и прилетела к ней добрая фея-красавица.
Она уже давно наблюдала за Карлиттой, но все никак не решалась нарушить запрет короля. А тут оказалось, что срок действия так и невостребованного подарка на исходе, ну не пропадать же добру.
Увидела фею принцесса и спросила:
— Почему ты так уродлива, добрая фея?
— Это не я уродлива, а ты, дорогая моя девочка...
— Нет, это неправда, мне всегда и все говорили, что я красавица!
— Тебя обманывали...
— Зачем?
— Затем, чтобы ты была счастливой, поскольку счастье и самообман практически одно и тоже. Не бойся посмотреть в глаза правде и поверь — ты безобразна.Именно поэтому честные принцы не сватаются к тебе! И Николаус предпочел лишиться престола, вступив в мезольянс, лишь бы не быть с тобой. А охотников за приданым король и сам на порог не пускает, имея собственный горький опыт...
— Зачем ты говоришь мне все это, злая уродина? — разрыдалась Карлитта, и хотела было выкинуться из окна, но добрая фея нашла слова утешения:
— Дитя мое, король и королева были рассержены на меня за то, что я не сделала тебя прекрасной, и потому два моих подарка из трех были под запретом. С тобою оставался лишь веселый нрав, а сейчас ты и с ним готова проститься... Но ведь женственность и мудрость — это и есть то, что намного дороже самой прекрасной внешности...
Карлитта! Не горюй о том, что кожа твоя до сих пор отрочески пестра и нездорова, и груди твои не больше орехов - родишь первенца и куда что подевается и откуда что возьмется. Не кори материнскую породу за то, что ты сутула и нос твой долог, а рот огромен и зубы кривы - это всего лишь повод научиться носить корсет, держать голову выше и улыбаться одними глазами. И ничего, что у тебя нет бровей,
если давно придумана сурьма... Зато ростом ты в короля! И пух на голове вьется кольцами, и он точно такого же цвета, что и косы твоей прекрасной прабабки по отцу. И шея и руки твои длинны, но... изящны, а ноги... коротки и... кривы. Но для чего же тогда придуманы накидки, высокие каблуки и длинные платья с кринолинами! Ты образованна и умна, как и подобает девушке королевского рода. И ты очень богата! Так почему же на тебе до сих пор детский передник, панталоны и сандалии? Почему все так же играешь в пятнашки с пажами, вместо того чтобы облачиться в подобающие принцессе наряды, и напудриться, и нарумяниться, и
напомадиться, и унизать пальцы свои драгоценными перстнями, а шею - ожерельями, и заплести в кудри жемчуг, и стать соблазнительницей, как тебе и написано на роду.
Полно играть с мальчишками, пора переходить на мужчин!
Проснулась Карлитта — приосанилась, надушилась, насурьмилась,напудрилась, напомадилась, нарумянилась, насажала «мушек» на проблемные места, облачилась в наряды покойной матушки, огрузила персты и шею свою, и локоны фамильными драгоценностями. И вышла, преображенная, к отцу.
Старый король принял с пьяну ряженую Карлитту за восставшую из мертвых супругу и тут же помер - от радости.
На похороны короля собралась высокородная знать всех окрестных королевств. Приехал и вдовый Николаус с детьми.
Вот и встретились спустя долгие годы новоиспеченная королева Карлитта и вечный принц.
Помня урок доброй феи, принялась скорбящая Карлитта кокетничать и закатывать глазки, и жеманиться, и оглаживать себя по бокам... А потом набралась смелости и произнесла:
— А помнишь ли, Николаус, меня ребенком? А знаешь ли, что я любила тебя всем сердцем и сколько слез пролила, сокрушаясь о том, что не я стала твоей супругой.
И вспомнил Николаус маленькую дурнушку и как играл с ней — исключительно по приказу отца своего. И впервые в жизни посмотрел он на Карлитту, как на... женщину. И увидел, что она все так же безобразна, но при этом безумно обольстительна и желанна. То ли от того, что выпил лишнего на поминках, то ли потому, что в бедности жить устал. И потерял голову Николаус, и уехал с похорон с разбитым сердцем.
А королева Карлитта с того дня не стала знать отбоя от женихов — они теперь дневали и ночевали у дверей ее покоев, и алчно взирали на... парчу ее туалетов и бриллианты перстней. Гонять-то их стало некому.
Но чем соблазнительней становилась королева-девственница, тем трезвее она смотрела на Мир, и тем явственнее ощущала свое физическое несовершенство. И тем громче звучали в ее душе слова матушки о том, что замуж она выйдет исключительно за дурака.
А женихи хоть и выглядели дураками, да явно были себе на уме. Вот и Николаус на дурака никак не тянул. Хотя и подурнел, и облысел, и оказался ниже ростом на целую голову. Его выцветшие от времени глаза похотливо следили за каждым шагом Карлитты, а его поредевшие зубы щерились в плотоядном оскале. Его грубые волосатые пальцы тянулись к ней или... к ее королевству. И Карлитта не просто разлюбила вечного принца.
Николаус стал ей омерзителен...
И когда он сделал королеве Карлитте предложение руки и сердца, она сказала твердое «нет» и тут же вышла замуж... за Шута — единственного, кто не менял своего отношения к ней никогда, ибо наконец-то приняла материнское пророчество, но сумела по-умному его переиначить:
— Шут — дурак не по рождению, а по роду службы, и дуракам везет!
Ведь сразу после свадьбы он поменял свой колпак на корону...и запил...
01.07.2013