Сколько раз уж бывало: люди, потрясенные преступлением, анализируя его, просто теряются в догадках: «Как все могло случиться? Не люди вовсе -- выродки». Пытаются найти в биографии убийцы нечто из ряда вон. И найдя (скажем, в детстве кошек за хвосты подвешивал», вздыхают облегченно: «Что ж вы хотите... Все понятно».
Такое желание «отмежеваться» от преступника, как бы доказать самому себе свою на него непохожесть – своего рода психологическая защита, попытка подавить тревожащую мысль: «А не мог бы и я проходить по тому же делу?». Но то-то и оно, что отгородиться далеко не всегда удается. Потому что «выродок» очень часто оказывается из вполне благополучной семьи, среди друзей-приятелей рецидивистов не имеющий. Обращается к виновному: «Как ты мог?!». Уж кто-кто, как не он, знает все доподлинно. А в ответ – лишь нечто невразумительное: «Словно затмение какое нашло...».
А может, и в самом деле затмение ума? Попытаемся разобраться.
Но это будет непросто, потому что нас приучили считать, что человек – продукт общественных отношений, что социал-дарвинизм – это буржуазная наука-бяка. И что вообще все биологическое у нас вообще давно преодолено, ибо мы люди новой общественной формации, самые передовые в мире. Ладно, мы так уже не считаем, но внутренний цензор вполне может схватить за руку, остановить полет мысли замечанием насчет биологизации социального. Попробуем его нейтрализовать таким риторическим вопросом: как можно биологизовать то, что и так насквозь биологично? Ведь все мы вышли из Природы. А значит, и человеческое общество тоже.
Как известно, значительную часть тяжких преступлений составляют убийства, совершенные в состоянии аффекта, или умопомрачения. Главная его характеристика – суженное сознание. В этом состоянии человек теряет обычно присущую ему способность самооценки – именно потому, что самооценка, как сложный мыслительный процесс, требует нормального, а не патологически суженного поля сознания.
В подавляющем большинстве случаев преступник приходит в ужас от содеянного тотчас же. В остальных случаях – немного погодя, когда наступает отрезвление. И это очень важный момент, означающий: не будь этого мгновенного затмения ума, не было бы и преступления.
Недавно мне попалась на глаза газетная заметка, в которой приводилась статистика бытовых преступлений в республике. Из нее следовало, что за первую половину 1994 г. их было почти столько же, как за весь предыдущий год. Иначе этот факт можно интерпретировать так: в обществе появилась большая предрасположенность ко вхождению людей в состояние аффекта.
Это тоже может быть объяснено.
Подчеркну еще раз, что речь идет об убийствах-«экспромтах», не запланированных, не замышлявшихся заранее.
Считается, что сейчас остался лишь 1% от всех когда-либо существовавших видов живых существ. Т.е. давление отбора было неслабым. Иначе говоря, вопросы индивидуального выживания животных («жить – не жить») очень часто решались в ситуациях критических, экстремальных. Вот почему с неизбежностью сформировался механизм реагирования по принципу доминанты.
Посмотрим на себя со стороны. Почему человек не может читать одно, а говорить нечто другое, что там не написано? Почему две арифметические задачи, с которыми каждый из нас легко справляется, становятся непреодолимо трудными, если попытаться решать их обе сразу? Нам нетрудно нарисовать левой рукой единицу, а правой – двойку, но попытайтесь изобразить эти цифры обеими руками одновременно – не получится, во всяком случае без тренировки.
К тому же и анекдот. Военачальник солидным рыком отдает команду: «От меня до следующего столба – шагом марш!».
Или вот задача. «Вчера было не так тепло, как сегодня холодно. Когда было теплее: вчера или сегодня?».
«Вчера», «сегодня», «тепло», «холодно», да еще «не так», характеризующее сравнение, -- всего 5 понятий. Но всем им сразу в поле сознания места не находится. И потому человек, восприняв сказанное, несколько секунд испытывает чувство растерянности. Хотя ответ вроде бы очевиден: конечно, вчера! Например, сегодня - 3, а вчера + 2. Тепло, но «не так».
Итак, человеческий мозг – «машина» последовательного действия. Не случайно анализ дается нам много легче, чем синтез. До системного мышления додуматься – это надо было несколько тысячелетий прожить, уже имея науку философию. Ошибки недомыслия – это частность, но характерная (вроде «от меня до следующего столба»). Да, эволюционная предыстория ограничила нам поле сознания, и это – постоянный источник стрессов для диспетчеров, хирургов, операторов.
Убийства в состоянии аффекта – это тоже одно из проявлений нашей биологической природы.
В самом деле, раз поле сознания у нас сужено даже в нормальном состоянии, то тем более это выражено в состоянии ссоры, скандала, драки. Кроме того, теперешняя жизнь вообще «зацикливает» людей на одних и тех же проблемах жизнеобеспечения – себя и своей семьи, из-за чего патологически суженное состояние сознания становится ближе. Криминализация общества – это не в последнюю очередь и предуготовленность все большего числа людей к патологически яростной агрессии.
Вспомним еще и о самоубийцах – возможно, людях самой тонкой нервной организации. Их последний в жизни поступок бывает, конечно, и задуманным заранее, но все равно должна быть «последняя капля», переполнившая чашу терпения и приведшая к умопомрачению. Здесь стоит заметить, что из покушавшихся на свою жизнь неудачно, т.е. оставшихся в живых, лишь ничтожный процент повторяет суицид. Здесь то же самое: момент прошел, «капля» рассосалась – и жизнь оказывается все-таки возможной.
Как не дойти до этого мгновения? Ведь если бы его не было, люди бы оставались жить.
Как отодвинуть людей от пропасти умопомрачения, не дать им упасть?
Им нужно овладеть особым мышлением, и тогда будут в большей безопасности и они, и окружающие их люди.
Легко сказать. А как это сделать?
Обучением и самообучением, другого пути нет.
Но ведь природа миллиарды лет формировала животных, миллионы лет «выводила» из ник человека. Узость поля сознания – это наше эволюционное приобретения, никуда от него не денешься.
Да, но живем-то мы в не в джунглях, а в более сложной среде – социальной, техногенной. Нам надо суметь как-то получше соответствовать ее сложности. Системно, панорамно должны научиться мыслить все люди.
И все это для того, чтобы лишь некоторые из них, ничтожная в общем-то часть, когда-либо в будущем не совершили преступлений, не наложили на себя рук?
Нет, конечно, не только. Развитие панорамного мышления – это просто необходимая реакция на возрастание сложности современного мира. И, если уж ссылаться на Природу, то тут более уместно сказать о даре ее человеку как виду – об удивительной и практически неограниченной способности к обучению.
Ну, и как же этому мышлению научиться?
Возможно, руководящей тут может быть идея, что умение «параллельно» действовать будет развивать и «параллельное» мышление. Поучиться же и тому и другому есть у кого. Разве актер в роли не соединяет одновременно в себе двух лиц – себя и персонажа? Разве преподаватель на лекции не думает сразу по нескольким направлениям – по излагаемой теме, о том, как она встраивается во всю лекцию, как воспринимается студентами, что нужно развить, а что сократить, чтобы уложиться в отведенное время? Гимнаст совершает в полете одновременно разнообразные движения конечностями, туловищем и головой, анализирует свое положение в пространстве и корректирует его. Пианист управляет движением рук и ног в соответствии со звучащей музыкой, соотнося игру с общим замыслом произведения, воспринимая флюиды, исходящие от аудитории, стараясь поймать вдохновение.
Так что, как видите, человек уже кое-что может в смысле панорамного мышления. Правда, это скорее примеры для подражания большинству, которое пока еще так не умеет. Пусть в приведенных примерах уверенно можно говорить лишь о перераспределении внимания, дающем эффект расширения поля сознания, но ведь здесь важно то, что эффект этот есть и его можно научиться достигать.
Диспетчерам, операторам, хирургам, шоферам, летчикам, акробатам, музыкантам, оперативным работникам, пожарным – это ясно, им нужно. Ну разве еще ученым, изобретателям, романистам. Вот еще и законодателям, чтобы приняли закон – и не надо было на следующий день его пересматривать, потому что все в нем предусмотрено. Но чиновнику-то, скажите на милость, зачем панорамное мышление?
А вот представьте, приходите вы к к такому, подготовленному, на прием. Видя у вас в руках документ, не прерывая телефонного разговора, показывает знаками: дайте, я посмотрю. Читает, оценивает, делает пометки, завершает телефонный разговор, подписывает, привстав, отвечает на ваше благодарное рукопожатие... Как это бывает по-другому, вы и без меня знаете. Кое-что тут зависит, конечно, от воспитания, но кое-что, несомненно, и от широты поля зрения, которую можно развить.
А если так, нужна конкретная, конструктивная деятельность по составлению учебных программ, по разработке принципов панорамного мышления. Психологам, антропологам, криминологам, медикам, педагогам – всем бы нашлось дело. В XXI век человек должен войти с панорамным мышлением.
(Опубл. в минской воскресной газете «Сталiца», 1995, 20.01).
P.S. Для развития панорамного мышления, по-видимому, полезно иногда взглянуть на себя со стороны. Если так, то самым действенной реализацией такого метода было бы тогда посмотреть на себя глазами (или как у них там называются органы зрения) других цивилизаций. Вот 3 сюжета в связи с этим: Особое мнение председателя товарищеского суда, Из жизни плазмоидов и Глядя на нас, нельзя не удивляться. (См. в сб. Ученые досуги). Можно еще и глазами очень въедливого редактора на свой родной язык посмотреть -- и увидеть в нем следы узкоумия народа - создателя языка. (См. Инструмент мысли нуждается в заточке в сб. Императивы выживания).
См в дополнение этому тексту:
Инструмент мысли нуждается в заточке,
Несовершенство языка как научно-практическая проблема,
Упущения цивилизации, как их отыскивать и восполнять.